Ее белая рубашка

             Жан тяжело вобрал в себя воздух и попытался сосредоточиться, но судя по бегающим глазам, ему это не очень удавалось. Мия совершенно не замечала его смущенности, чувствуя себя еще скованнее, учитывая то, как он запер ее под собой. —Сука...—прошипел он, понимая, что все это затянулось—Я...тебя люблю—наконец вымолвил Кирштайн и, осознав, насколько все ужасно, решил не отступать и выговориться полностью—Люблю и очень хочу прекратить вечные ссоры и драки с тобой. Я до черта сильно влюбился во все твои повадки, черты характера и в твою внешность. Если говорить честно, то я считаю этот разговор самым безнадежным из всех, но мне больше не за чем молчать в тряпочку о том, что я чувствую, хотя бы потому что меня все это просто разрывает изнутри, а с Аккерман я уже вообще-то разошелся. Я очень хотел бы слышать твой смех и видеть твою улыбку каждый день. Более того, я на самом деле боюсь за тебя и твое здоровье, но мне ужасно плохо от понимая того, что я—последний, кто может быть тебе хоть немного приятен. Прости за все, что я тебе наговорил. И мне бы, конечно, хотелось получить взаимные чувства, но удача в этом случае не на моей стороне, поэтому мне будет легче, если ты ответишь хотя бы что-то, а не будешь смотреть на меня так, как делаешь это сейчас—протараторил Жан, желая провалиться под землю.       Стук сердца уже гулом раздавался в ушах, а внутри словно взорвался завод окситоцина. Как бы сильно Мия ни хотела ответить ему, голосовые связки просто-напросто отказывались работать, заставляя ее краснеть только больше. Кирштайн уже, видимо, не выдержал этого странного молчания и совсем отчаялся. Парень положил руку ей на запястье, сдерживая от возможного удара, и примкнул к сухим губам, требуя ответа хотя бы через прикосновения, если не словами. И на такой ход Мия могла только невольно наслаждаться им, вдруг забывая все переживания и отдаваясь желанию быть рядом. Однако осознав, что она совсем не против, Жан отпрянул и зяглянул в ее смущенные глаза, где трепалась странная для нее неуверенность. —Я могу расценить это как взаимность? —Я...не...да—лепетала девушка, стараясь успокоить вдруг сбившееся дыхание. —Будешь моей девушкой..?       На лице Мии появилась по-глупому светлая улыбка, а она могла только безмолвно кивать головой, думая, что вот-вот проснется от сладкого сна. Жан тепло улыбнулся и обнял ее так, словно она сейчас исчезнет, а все это останется только в грезах. —Слушай, я тут забыл кое-что...иди пока в мою комнату, я быстро, пять минут—вдруг протараторил Кирштайн и выбежал из корпуса, несмотря на то, что отбой не за горами.       Девушка только тепло улыбнулась и послушалась его наказа.       Внутри комнаты стоял почти выветревшийся запах приятного одеколона, а по кроватям можно было абсолютно легко понять, какая из них чья. Конни как обычно разбросал все вещи и на спех заправил кровать так, словно ее пожевал и выплюнул крокодил. Кровать Кирштайна же была абсолютно ровно застелена, вещи только в тумбе, а единственное, что лежало на спальном месте—блокнот и карандаш. Ривз, конечно, старалась не лезть в чужие вещи, но от просмотра этого блокнота не удержалась. Первые страницы были полностью изрисованы какими-то каракулями, а где-то продырявлены от слишком сильного нажатия, словно Кирштайн пытался выместить эмоции на бедном листе бумаге. Однако дальше пошло то, чего Мия увидеть точно не ожидала. Такой красоты рисунков она еще не встречала. Пара зарисовок анатомии, а после прекрасные рисунки как людей, так и просто набросков интерьера, одежды, частей тела, пейзажей. Но больше всего ее в восторг привел последний незаконченный рисунок, где так точно была нарисована сама Ривз. Точно можно было разобрать, что он делал это долго, учитывая все эти схемки сбоку и заготовочные линии под затемнениями. К тому же...правый глаз перерисовывался раз десять, не меньше. —Чуть на улице не остался—усмехнулся Жан, заходя в комнату, но увидев в ее руках блокнот, вдруг всполошился—Погоди!—тут же воскликнул он, забирая из ее рук свои творения и отбрасывая их подальше—Больше не трогай его, ладно? Лучше...вот       Жан вручил ей только что собранный аккуратный букетик, перевязанный стебельком одуванчика. Ривз невольно расплылась в по-наивному глупой улыбке и вдруг обняла его. —Спасибо большое...извини, что залезла в твои вещи, но я не знала, что ты так красиво рисуешь. Серьезно, особенно последний рисунок —Ты никогда не должна была его видеть. Ну, ладно...рад, что хотя бы тебе понравилось, я собирался его полностью переделать —Мг..? Может, не надо? —Я еще не знаю. Не придавай этому такое значение—прошептал парень, размеренно поглаживая ее по темным волосам—Я в самом деле так рад, что ты сейчас рядом. Знала бы ты, как я скучал по спокойным разговорам с тобой без скрытых чувств —Извини за мою вспыльчивость. Я...правда люблю тебя. Как бы это странно ни звучало       Жан вдруг с волос перешел на шею, заставляя Ривз резко отпрянуть и, отбросив его руки, поймать сильный...триггер, наверное, что вызвал у нее непреодолимое чувство страха.       Кирштайн позволил себе слишком много, и если панику при поцелуе Мия усмерить могла, то когда он прикоснулся к шее, у девушки сработал спусковой крючок, заставивший связать это с изнасилованием. Это мог бы быть прекрасный момент, наполненный страстью, но Ривз испытала на себе слишком много ужасных прикосновений в тот раз, чтобы спокойно отнестись к этому. Она почувствовала себя в точности так же, как в ту ужасную ночь. Снова неожиданно и властно. Конечно, контекст другой, как и человек, но для подсознания это роли не играло. Это, казалось бы маленькое прикосновение, стало поводом к выбросу сдерживаемых ранее воспоминаний и страхов, заставивших Ривз мысленно забиться в угол и обнять свои колени так, словно ей снова одиннадцать и она не может за себя постоять. Она бы никогда не смогла объяснить такую реакцию, но сердце так бешенно колотилось, а в ушах звоном разносились запомнившиеся фразы той ночи, когда перед глазами все рисовалась его усмешка. —Мия...я...извини пожалуйста...что случилось..?—в страхе бормотал Кирштайн, не понимая, что сделал настолько ужасного, если, вроде, непробиваемая комплиментами Ривз дрожит как котенок от прикосновения не в том месте.       Это почему-то в самом деле стало ударом по больному месту. Сколько бы объятий ни было с Конни, такой реакции не появлялось, а тут...черт бы его побрал, теперь успокоиться не получается. —Мия, ответь что-нибудь, пожалуйста—только и лепетал Жан, не осмеливаясь трогать ее.       Девушка бы с радостью ответила, если бы могла утихомирить дыхание и забыть все, что вспомнила. Жан, что-то обдумав, аккуратно прикоснулся к ее запястьям и убрал руки от лица, а осознав, что просто не нужно было трогать ее чувствительные места, ненавязчиво приподнял голову на себя. —Все хорошо...Мия, я не собирался делать тебе больно или принуждать к чему-либо ужасному. Я...ничего вообще делать не хотел, успокойся, пожалуйста       Ривз отвернула от него голову и, слушая свое сбитое дыхпние, наконец привела нервы в относительную норму. —Я...мг...извини—растерянно выдала девушка, видя на его лице жуткое сметение. —Что... —Ничего. Я...—вдруг задумалась Мия, как бы отмазаться, не рассказывая ничего личного.       Жан выглядел столь ошарашенным и обеспокоенным, что ей даже врать было неловко. И все, что она могла делать—влюбляться в эти переживающе-виноватые глаза. —Просто...переволновалась...да. Ничего страшного—все врала Мия, понимая, что приснится ей сегодня ночью—Не трогай меня. Пожалуйста. Только руки, плечи и лицо...не более —Ты уверена, что все нормально?       Она только покивала и все не знала, что говорить. —Может, расскажешь?       Девушка тяжело выдохнула, приняв, что он распознал ее ложь, но все-таки правду не хотела говрить. —Может, расскажу, но не сейчас. Извини. Это...слишком тяжело —Ладно. Как скажешь       Парень, поправляя волосы, сел на кровать и похлопал рядом с собой, желая говорить с ней как можно больше прямо сейчас. Словно их время было ограничено. Мия сначала немного замялась, но все же села рядом, откидываясь на спинку кровати. —Меня уже месяц мучает вопрос. Почему ты так меня ненавидишь..? —Ты серьезно? Кто тут еще кого ненавидит. Начнем с того, что я вообще-то тебя люблю, однако не стоит отрицать, что ты раздражал меня не меньше. Честно, не знаю. Сначала это все было из-за твоего поведения. Ты казался мне трусливым и избалованным       В глазах его повисло какое-то осознание, а губы растянулись в истеричной усмешке. —Видимо, не казался —Всмысле..? —Нет...забудь. Так что там..? —К тому же, не забывай, что мы ссорились чаще по делу, когда ты резко начинал поливать грязью либо меня, либо дорогих мне людей. Ну и тому подобные ситуации —Ладно, но зачем ты тогда общалась со мной раньше..? —Просто раньше я в тебе видела себя. А потом ты обосрался своими настоящими мыслями, и я поняла, что ты мудак —Жестоко. Но взаимно —Эй! Это в прошлом!       Жан только широко улыбнулся, но схватив от нее удар по ноге, насупился. И все-таки...Мия не чувствовала от него какой-то искренности. Он не ощущался, как враг, но был словно не больше, чем друг. Она, вроде, так долго хотела именно этого и в самом деле горела любовью к нему, но...почему же он ведет себя так, словно ему совершенно плевать? Точнее...он пытается показать, что заинтересован, но в глазах нет ничего, что могло бы быть спутником любви. Будто они только знакомые. Будто он совсем не любит...       И на самом деле, так продолжалось еще около недели. Мия не чувствовала с его стороны особого тепла и уже отчаялась, что даже он не спасает ее от плохих мыслей. Жан не проявлял к ней влюбленных инициатив, то есть они обнимались, мельком целовались и разговаривали, но...все было совсем не так, как должно быть. Хотя может это Ривз, что влюбилась впервые, просто до сих пор верит в какие-то сказки? Но почему же он не интересуется ею? Почему они так мало проводят времени вместе? В компании Саши и Конни—почти весь день, но наедине всего час, если повезет. Могли обменяться только парой слов и разойтись. Почему..?       Подобные вопросы мучали продолжительное время, пока Жан в очередной раз не подозвал ее к себе после ужина. К сожалению ли, к счатью ли, но с ней был Конни, который решил не отходить. Кирштайн совсем переменился в лице, увидев Спрингера рядом с Мией, а после задумался. —Жан, все, прекращай—вдруг выдал парень. —Не лезь—шикнул Кирштайн, ловя непонимание Мии.       Конни выразительно насмехнулся и хлопнул подругу по плечу. —Слушай, это правда затянулось. Ты должен был покончить еще неделю назад       Девушка застыла и в недоумении смотрела то на друга, то на Кирштайна. —Конни! —Что? Это уже не смешно. Я понимаю, что ты не хочешь признавать поражение, но о Мие ты подумал? Придурок, это должна была быть не издевка, а только шутка       В глазах Жана что-то вдруг разбилось, а Мия в оцепенении бегала глазами по парням. —Чего..? —Я...—несмело пробубнил Кирштайн—Слушай, это все было на спор. Конни был уверен, что ты влюбилась, и мы поспорили. Все должно было кончиться сразу после моего фальшивого признания, но я почему-то не смог принять факт того, что все оборвется       Конни залился смехом после его слов и помотал головой так, словно ничего не случилось. —Ебало закрой!—всплылил на него Жан, видя, что Ривз далеко не до смеха—Извини, я не знаю, почему не сказал все сразу —Да ладно тебе, не парься, просто шутки—улыбнулся Спрингер, потрепав ее по голове. —Руки убери! Шутки у них блять. По полу катаюсь нахуй! —Мия, не занудничай. Все же нормально—все смеялся Конни. —Извини. Правда, прости, это на самом деле ужасные шутки, но ты...—пытался успокоить ее Жан, но вызывал только больше злости. —Да? Ужасные шутки, на которые ты согласился, а ты предложил! Вы блять нормальные? Это сука очень неприятно! —Мия...—начал было Конни, хватая ее за плечи, но тут же был прерван. —Я че тебе только что сказала про руки?—отчеканила она, хорошенько прикладывая ему кулаком по глазу—Я то думаю, чего ж ты такой незаинтересованный? А ты оказывается просто поспорил на чувства человека блять! Уебище—ругнулась Мия на Жана, собираясь тоже ударить, но почему-то не смогла собраться с волей и занести руку.       Ривз была готова сейчас разбить все окна, но только пнула стул и побыстрее вышла на улицу, чувствуя катострофическую нехватку воздуха.       Забраться на крышу ничего не стоило, но вид темного леса был прекрасный. А вот настроение нет. Так что этото самый вид ни черта не спасал. И зачем..? Неужели нельзя было воздержаться от этого? В самом деле, это было ужасно обидно. Лучший друг и любимый человек решили «просто пошутить», обманув наивную Мию, что в итоге повелась на эти уловки. Стоило бы отказать. Пускай все равно было бы неприятно осознать, что это было на спор, но хотя бы не так больно, как когда уже начинают зарождаться отношения, а в итоге тебе прямым текстом говорят, что ничего личного, просто шутки без чувств. Мерзко. Пускай не настолько, чтобы плакать, но для бури эмоций хватило. К тому же...спать сейчас совершенно не хотелось. Этот ужасный, цикличный и одинаковый сон снился каждую ночь. Ривз думала, что пережила, но стоило только выпустить все наружу, как снова стало очень страшно. Все, свалившееся на нее за последние дни, было так омерзительно. Безусловно больно, страшно и тяжело. Снова. Кажется, не так давно это состояние уже настигало ее. Не хотелось бы снова ощущать эту никчемность и по-странному пустое одиночество. Важно было держаться на плаву всеми силами, но эта влюбленность так и тянула вниз. Она даже на момент поверила, что может ему нравиться, учитывая все эти старания, но оказалось это было ради денег и смеха. Радовало только то, что Жан и впрямь разошелся с Микасой, и Ривз больше ни разу не видела их вместе. Но...зачем..? —Мия...—послышалось откуда-то снизу.       Девушка в темноте разглядела его светлую макушку и взволнованно выдохнула, что он, видимо, уловил, ведь тут же повернулся в сторону крыши. —Ты...ладно...не об этом. Может...поговорим? —Нет—только и выдала Ривз, слушая громко стрекочащих сверчков. —Не веди себя как ребенок —Чья бы корова мычала       Жан замолк и пару секунд осматривал крышу, после чего вдруг разбежался и, оттолкнувшись от выступа, схватился за кровлю, перекидывая все тело на плоскую часть крыши, где и сидела Ривз. Она и бровью не повела, хотя это было громко и резко. Парень тяжко выдохнул и улыбнулся, садясь рядом. —Иди нахуй—буркнула Мия, отворачиваясь. —Это дело понятное. Но я зря руки царапал? —Да       Он только цокнул, но отступать не собирался точно. —Извини —Который раз ты уже извиняешься передо мной? И все это из-за того, что ты не следишь за тем, что говоришь и что делаешь —Мне на самом деле жаль, что так вышло —Мне тоже. Я и не сомневаюсь в искренности твоих извинений. Мне просто противно твое поведение. Ты начинаешь думать только после того, как делаешь. А потом еще и удивляешься, почему же мы так часто ругаемся —Я прекрасно все это знаю, но ничего поделать с собой не могу. Слушай...ты...правда что-то ко мне чувствуешь или это был ответный подкол? —Чувствую. И не что-то, а сильнейшую ненависть с любовью. Спать без тебя не могу, поэтому хочу чтобы ты поскорее помер и не доставал меня. Доброй ночи—решительно выдала Мия, аккуратно спрыгивая и скрываясь в помещении от цепкого холода...       Как она и ожидала. Сначала полночи заснуть не могла, а как получилось, снится все, что оставило на ней негативный след. Если бы это были только поступки Жана...она словно вспомнила в этом сне детали того, что было в тот вечер одиннадцатилетней девочки. Конечно, не полная картина, но будто бы она не помнила того, что ей приснилось. И...это еще ужаснее. Она вскакивала в холодном поту с кровати около трех раз, пока наконец не пришла к асболютному страху. Она боялась засыпать, ведь знала, что ей снова приснится эта же картина, так что нужно было либо измотать себя до такой степени, чтобы не снилось совсем ничего, либо вообще не спать. Хотя...просто не спать тоже не выйдет. Нужно что-то делать. Поэтому Мия решила, что лучше будет, если она и потренируется, и устанет, и избежит страха. Но что-то в этот раз было не так. Даже бодровствуя и отжимаясь третий десяток раз, она все еще не могла избавиться от неприятного осадка, а в голове так и крутились фразы этими мальчишечьими противными голосами, заставляющие трястись.       Девушке вдруг в голову ударило болью, а руки подкосились. Грохота не было, только одышка. Но не от того, что она устала, а скорее от того, что хочется зарыться с головой под одеяло и плакать, плакать, плакать. Наверное все, что перекрыло бы эти голоса—стук собственного сердца, которого можно было бы добиться, бегая круговую, к чему Ривз и пришла...       Ноги горели так, будто она никогда в своей жизни не бегала. Однако все еще хотелось спать. Девушка тихо перебралась на кухню и налила до черта крепкий чай, чтобы уж точно не отключиться здесь.       Уставившись в одну точку, оставалось только несвязно думать о том, что делать с Жаном. Послать его подальше или постараться снова наладить отношения? Хотя...какой там наладить, все, что было между ними хорошего, сделано на спор, так что вряд ли тут есть место дрюжелюбию. И почему же она такая доверчивая? Как вообще можно было поверить, что Жан, влюбленный в Микасу все шесть лет, мог вдруг заинтересоваться Мией? Да она совершенная противоположность Аккерман. Разговорчивая, вспыльчивая, вечно неспокойная, страдающая комплексом бога и токсикоманией. От последнего она пару раз почти избавлялась, но все-таки срывалась. Сейчас снова наступил период затишья, в который Мия всячески себя сдерживает, однако она точно знала, что это совсем ненадолго. Просто сейчас она стала реже сталкиваться с токсичными веществами, ведь пока не проводит время в моргах. И эта самая токсикомания вполне могла оттолкнуть Жана. Хотя пока о ней знает только Конни, все должно быть хорошо. Однако и Спрингер, как выяснилось, не самый надежный. Ривз понимала, что уже завтра он подсядет к ней и, толкнув в плечо, извиниться, улыбаясь. Но Кирштайн...какой же он был непостоянный. Она в самом деле не понимала его. Как можно делать настолько больно человеку, даже не осознавая этого? Можно было точно сказать, во многих случаях он ненамеренно доставляет неприятности, а потом извиняется, ведь в самом деле не хотел, однако почему..? Неужели так сложно все обдумать..? Или он теряет голову, когда дело доходит до эмоций? Как же прекрасно все начиналось, а продолжилось как всегда. Но несмотря на эту ужасно неприятную историю, Мия не перестала его любить. Казалось, полюбила только сильнее. Но за что? Черт дернул ее влюбиться в такого отморозка. До чертиков красивого отморозка, который восхищал своей способностью утешать и подбирать слова. Ебучий интригант. Вот бы сейчас снова просто обнять его и продолжать верить во взаимность чувств...