Абсолютная справедливость

      Перед тем, как тело Хироси было подвергнуто кремации, его призрак в последний раз предстаёт перед глазами Исикавы. Слабо улыбнувшись, он произносит короткое «Спасибо» и машет рукой на прощание.       Исикава не слышит ничего, кроме этого. Не слышит, как захлёбываются в рыданиях родители и родственники убитого мальчика, не слышит, как его тело в гробу помещают в кремационную печь, как закрываются её двери, с громким стуком навсегда отрезая Хироси от реального мира и семьи.       Не желая смотреть на процесс кремации, Исикава опускает голову и закрывает глаза. Слёзы просятся наружу, но детектив не позволяет им горячими струйками потечь по его лицу. Он с трудом заставляет себя молчать, хоть в этот самый момент ему хочется кричать. Кричать что есть сил, рвать руками волосы на голове, крушить всё вокруг себя. Хочется собственными руками убить Андо, посмевшего отнять жизнь у этого невинного мальчика.       — Почему ты считаешь его таким уж невинным? Потому что его убили? Этот заурядный ребёнок очистился благодаря мне. Я… Подарил ему надежду.       Эти отвратительные слова, сказанные Андо прошлым вечером, всплывают в голове у Исикавы. Он вскидывает голову вверх, желая в последний раз увидеть Хироси. Однако его уже нет. Он исчез в тот самый момент, когда двери кремационной печи закрылись. Исикава неверяще рыскает глазами по помещению, пытаясь его найти. В них отражаются отчаяние и боль, а слёзы всё же прорываются наружу.       Убить? Убить этого ублюдка собственными руками? Эта мысль, проскользнувшая ранее в голове детектива, вновь возвращается, захватывая весь его разум.       Не говоря ни слова стоящей рядом Хига, он срывается с места, в спешке покидая здание. Постепенно его шаг становится всё быстрее и быстрее. Стоило ногам детектива шагнуть за территорию крематория, как он тут же убегает прочь, оставляя взволнованную девушку позади.       Он несётся по городу, не замечает никого вокруг. Он не помнит, как садится в такси и называет нужный адрес, как молча едет до места назначения, пока внутри у него всё пылает. Пылает от ненависти к Андо и ненависти к самому себе. Он вновь не смог спасти человека, вновь не смог упрятать преступника за решётку. Его способность видеть умерших снова оказалась бесполезной…       Почему это так сложно? Из-за недостатка доказательств или высокого положения эти мерзкие твари не несут наказания за свои деяния. Всё что они получают — это лишь ещё большую уверенность в том, что они останутся безнаказанными, и поэтому решают в следующий раз совершить убийство более жестоким образом.       «И ещё… Буква «А» взята из моего имени Андо. Отныне она будет моей визитной карточкой. Похищение и убийство прошли успешно. В следующий раз попробую что-то другое…» — вновь слова убийцы всплывают в голове детектива.       Если спросить позднее Исикаву, как он добрался до дома Андо, он не вспомнит этого. Детектив не сможет сказать, когда и как он оказался перед жилым комплексом. Однако он вспомнит детали, словно вырезанные у него в мозгу: отсутствие полоски скотча на двери, означающее, что Андо всё ещё внутри, недолгое ожидание, за которым следует тихий щелчок дверной ручки, когда та начинает опускаться вниз, открывающаяся дверь, выпускающая из недр дома настоящее зло. Все эти детали детектив так ярко помнит, что попроси его кто описать этот день через много лет, он вспомнит их так, будто бы это было вчера.       — Что сегодня? — произносит Андо, закрывая за собой дверь и замечая Исикаву, холодным взглядом смотрящего на него.       Детектив не отвечает, вместо этого скручивает мужчину, правой рукой зажимает у себя подмышкой его голову и тащит на крышу. Убийца сопротивляется, всячески пытается вырваться. Тащить взрослого мужчину в таком положении не удобно, поэтому Исикава хватает его сзади за ворот пиджака и туго сжимает воротник его белоснежной рубашки, продолжая тащить его на крышу, словно провинившуюся псину на ошейнике.       На крыше он в мгновение ока дотаскивает Андо до края, разворачивает его лицом к себе и, уперевшись ногой в бортик крыши, наклоняет вниз, держа обеими руками за грудки пиджака. Он тяжело дышит, в его глазах пылает ненависть.       — Страшно? — Исикава делает недолгую паузу, — Не хочешь умереть — признайся. Дай доказательства!       Крик детектива пропитан ненавистью и злобой, он дышит, с шумом втягивая воздух, сверлит глазами ублюдка, жизнь которого находится сейчас в его руках, в руках Исикавы.       Андо через плечо смотрит вниз, но его взгляд не задерживается там надолго. Он поворачивается в сторону Исикавы, смотрит на него глазами, в которых не отражается абсолютно ничего. Ни страха, ни сожаления, ни гнева, ни презрения. Ничего.       — Так ты действительно ничего не понял? — спрашивает Андо спокойно, с толикой негодования в голосе.       Жар ненависти спадает с Исикавы, он пару раз моргает, непонимающе смотря на мужчину.       — Ты готов ради справедливости умереть? Я тоже. Ради зла взойду на эшафот. Но между нами большая разница. Чтобы творить зло, я могу убивать. А ты так далеко зайти не можешь. Эта разница никогда не изменится. Если всё понял, отстань от меня наконец и иди ловить мелких воришек, — делая небольшую паузу перед каждым новым предложением, невозмутимо поясняет Андо.       По мере того, как он произносит это, Исикава вновь загорается от ненависти, его тело начинает трясти от переполняющей его злости. Глаза блестят, то ли от гнева, то ли от слёз, дышит он всё так же тяжело, втягивая воздух сквозь крепко сжатые зубы.       Исикава медленно подтягивает к себе Андо, заставляя того встать прямо. Казалось, детектив ослаб в одно мгновение. Вся его решимость куда-то испарилась, оставив в голове лишь звенящую пустоту.       — Ещё очко в мою пользу, — чуть презрительно произносит убийца, слегка склонив голову набок.       Исикава медлит. Чуть улыбается нервно, а после опускает взгляд вниз, делая глубокий вдох. Вновь наклоняет Андо над краем крыши. И затем спокойно толкает его вниз. Недолгий полёт, и мужчина разбивается насмерть, упав на мощёную площадку перед домом…       Сегодня хорошая погода, однако людей на улицах нет. Ранее утро, выходной, все предпочитают поспать пару лишних часов. Те, кто встаёт почти с самым восходом солнца давно закончили свои дела и вернулись домой. Никому нет дела до того, что происходит снаружи. Люди предпочитают нежиться в тёплых кроватях, обнимая мягкую игрушку или любимого человека рядом, улыбаясь сквозь сон; напевать какую-то незамысловатую мелодию, стоя под струями горячего душа; готовить вкусный завтрак… Всем всё равно на то, что Исикава убил человека. Они даже не знают об этом. Да и кто может подумать о том, что сейчас, в выходной день, при свете яркого солнца во дворе их дома произойдёт убийство?       Исикава убил человека. Осознание этого приходит к нему спустя пару мгновений после того, как он сталкивает Андо с крыши. Исикава перестаёт дышать на некоторое время и отступает назад. Он. Убил. Человека.       Тяжёлый вдох, и детектив всё же продолжает дышать, однако рвано, испуганно. Его глаза невидяще бегают из стороны в сторону. Каждый раз, когда ему хочется кричать, воздуха в лёгких не хватает и наружу вырывается лишь судорожное «А…». Исикава сгибается, хрипит и тяжело дышит, ему хочется разрыдаться, но он не позволяет себе сделать этого. Однако слёзы давно текут по его щекам, хоть детектив того и не замечает.       Исикава делает небольшой шаг к раю крыши, осторожно наклоняется вперёд. Смотрит вниз ровно с того самого места, откуда минуту назад он столкнул Андо вниз. Детектив хватается руками за бортик крыши, дабы не дать себе упасть от увиденного.       Тело Андо лежит на площадке перед домом, с раскинутыми в разные стороны конечностями. Одна нога согнута, благо что не сломана. Голова разбита, из неё успело вытечь много крови. Полы пиджака мужчины раскинуты в разные стороны, являя взгляду Исикавы белоснежную рубашку Андо. Такую же белую, как и небо, в которое устремлён мёртвый взгляд мужчины. Окровавленный рот искривлён в улыбке, так не свойственной Андо при жизни.       Исикава вновь бегает глазами туда-сюда. Он одновременно верит и не верит в произошедшее. Ему чудиться, что он даже здесь, на крыше, чувствует запах крови. Металлический, сладковатый, оседающий на языке с противным послевкусием. Тошнота подкрадывается внезапно, но детектива не выворачивает наизнанку. Он, задыхаясь, отступает назад.       Нет… Он не мог этого совершить. Всю жизнь он боролся за справедливость, даже смерть не стала для него преградой. Исикава вернулся к жизни. Пуля в его голове не заставила его прекратить борьбу со злом, как и то, что он начала видеть умерших. Он лишь с ещё большим рвением старался наказать преступников, дабы позволить жертвам спокойной отправиться в мир иной. Детектив не мог убить человека… Не мог столкнуть его с крыши своими собственными руками. Руками, что до этого спасали десятки, если не сотни людей…       Воздуха в лёгких не хватает, поэтому Исикава безуспешно пытается вдохнуть его, раз за разом терпя неудачу. Однако в какой-то момент он замирает как статуя, перестав даже пытаться вздохнуть.       Причина в том, что в ушах у него вновь привычно начало звенеть, а спиной он ощущает присутствие кого-то сзади. Кого-то не принадлежащего к миру живых… Призрака, возникшего на крыше из-за чёртовой пули в голове Исикавы, позволяющей ему видеть мертвецов. Холодного, невидимого ни для кого, кроме детектива. Он не уйдёт в мир иной, пока его тело не сгорит. А до тех самых пор он будет находиться бок о бок с Исикавой, разговаривая с ним, отвлекая от работы, пугая, изматывая…       Однако даже знание того, что Андо находиться у него за спиной, не дало детективу возможности не вздрогнуть, когда холодная призрачная рука резко опускается ему на плечо. Исикава замирает, дрожит всем телам, мысленно молится богам, что-бы ему это лишь почудилось. Однако боги не слышат его мольбы…       — Добро пожаловать на другую сторону, — как всегда невозмутимо произносит Андо сзади.       Он правда убил человека. Исикава, детектив, борющийся за справедливость всю свою осознанную жизнь, только что убил человека. Понимая это, он запрокидывает голову назад и отпускает себя.       Слёзы начинают непрерывно катиться по его щекам. Исикава пару раз хлюпает носом, глотая слёзы, однако это не помогает. Он старается дышать ровно, пытается успокоиться, но выходит лишь хуже. Все произошедшие за последнее время события тяжёлым грузом давят на него. Исикава просто не выдерживает, поэтому падает на колени как подкошенный, кричит от беспомощности, хватается за ворот своей рубашки, силясь разорвать его, дабы было легче дышать. Он рыдает, тщетно пытается вытереть слёзы с лица. Грудную клетку сдавливает словно бы огромными тисками, ему ужасно больно. Он совершенно не знает, что ему делать. Звонить в полицию и говорить, что он убил человека? Или прыгнуть следом?       — Ну что? Каково это, убить человека, а? — Андо присаживается на корточки рядом, не моргая смотрит Исикаве в лицо, — Что ты чувствуешь? Давай сравним, чем отличается убийство во имя зла, от убийства во имя справедливости. Как ты думаешь, в чём разница?       Голос Андо давит на Исикаву, заставляет его всё сильнее и сильнее впадать в истерику. Он резко отмахивается от мертвеца, хватается руками за голову и вновь кричит, согнувшись пополам. Ему чудиться, что сейчас с ним говорит не только Андо, но и другие призраки, которых он встречал до этого. Они спрашивают одно и то же — каково это, убить человека, каково это, отнять жизнь своими собственными руками.       Исикава осмеливается поднять голову и оглянуться. Ему мерещиться, что призраки всех тех людей, смерти которых он расследовал с той самой судьбоносной ночи, стоят рядом полукругом и смотрят на него. В их глазах нет признания и благодарности, лишь ненависть и осуждение.       — Как ты мог так поступить? Ради чего мы вернулись в этот мир, чувствуя всю ту боль и весь тот ужас, что испытали при смерти? Для чего всё это было? Ты подумал про нас? Или тебе были важны лишь твои принципы, твоя справедливость? Как ты мог, Исикава Анго? Зачем ты тогда помогал нам, если всё равно стал таким же? — гулкими голосами говорят они попеременно.       Когда кто-то из них начинает говорить, он почти сразу же замолкает, но его фразу и его мысль подхватывают и заканчивают другие. Они действуют как единый организм. Кажется, что это будет продолжаться вечность… Не в силах выдержать их взглядов, Исикава вновь отворачивается, закрывая лицо ладонями. Его трясёт от ужаса совершённого им деяния, разрывает от невозможности решить, что же ему делать дальше — сдаться или же умереть.       — Исикава? — вдруг раздался до боли знакомый живой голос сзади.       Детектив оборачивается, чтобы в следующее мгновение встретиться глазами с Ташибаной, его ярким и взбалмошным напарником, чрезвычайно громким и преданным законам Японии. Вечно бегающим туда-сюда и постоянно кричащим, постоянно чем-то недовольным и не перестающим переругиваться с Хигой, даже когда его об этом просит Ичикура-сан. В глазах Ташибаны читается непонимание происходящего. Он замер на пороге, всё ещё продолжая держать дверь за ручку. Кажется, что в любой момент он может шагнуть назад и закрыть её за собой. Мысли об этом причиняют невыносимую боль.       — Ташибана… — тихо, сквозь слёзы шепчет Исикава, и в следующий момент его накрывает.       Он рыдает пуще прежнего, задыхается, срывает с себя галстук и бросает его в сторону. Силы покидают его, даже сидеть становится тяжело. Он упирается лбом в холодный пол крыши, в отчаянии начинает скрести пальцами по камню. Ногти быстро ломаются, пальцы стираются в кровь. Физическая боль несколько притупляет душевную. Но этого мало, очень мало…       Исикава давиться воздухом, лёгкие словно бы отказываются работать. Чтобы заставить их продолжать выполнять положенные им функции, Исикава бьёт себя кулаком в грудь. Однако лишь выбивает из себя остатки воздуха, который сейчас так ему необходим.       Падая на бок, детектив замечает, что Ташибаны в дверном проёме нет. Он ушёл, оставив его одного.       Исикава сжимается в клубок, хватается за голову. Рыдания не прекращаются, а из-за отсутствия кислорода в лёгких начинает адски болеть грудная клетка, голова кружиться, конечности немеют. Тошнота вновь подкатывает к горлу.       Кто бы знал, как ему страшно и больно… Это длиться уже очень долгие месяцы, ведь он вынужден проводить большое количество времени в одиночестве, общаясь с мертвецами, вечно избегая живых. Да и сам он не сказать, что жив… Скорее мёртв, ибо его жизнь — это лишь тупое и бесполезное существование. Он застрял на границе между жизнью и смертью, и возможности выбраться у него нет…       В любой момент он может умереть, стоит пуле в его голове продвинуться немного вперед. Каждую ночь, большинство из которых он проводит в участке, Исикава боится не проснуться. Поэтому он спит мало, чуть ли не горстями глотая снотворное, ведь муки не прекращаются и во снах. Мертвецы навещают Исикаву и там, продолжая говорить, и говорить, и говорить… Он их не слушает, но звуки их голосов давят на него, заставляя просыпаться в холодном поту.       Исикава отдалился от живых. Он давно перестал выпивать с друзьями по вечерам, в участке он старается найти безлюдные места, дабы спокойно выслушать призраков, выведать у них всё, что им известно об их убийцах. Однако Исикава не может сделать с этой информацией практически ничего. Никто не поверит ему, если он скажет, что узнал об этом от призрака. А если он не будет говорить о том, откуда узнал об этом, то будет выглядеть странно и подозрительно. Его, даже, вполне могут посчитать за убийцу или его сообщника… Поэтому каждый раз ему приходиться лгать, придумывая версию того, откуда он узнал об этом, или же действовать в одиночку. Как и в этот раз…       Его неистовое желание поймать преступника заставило его совершить убийство. Не в силах придумать иное решение, не сумев найти или подложить более веские доказательство, он просто убил Андо. Исикава даже не попробовал рассказать Ташибане или Хига обо всём, решив, что они ему не помогут. Он просто решил сделать всё сам.       От криков голос Исикава осип, а сам он постоянно захлёбывается слезами. Он рыдает точно так-же, как и родители и родственники Хироси во время его кремации. А может даже ещё сильнее… Ведь они не видели призрака этого невинного мальчика, не общались с ним после его смерти.       Исикава ненавидит себя в этот момент. Ненавидит весь мир и начальника, из-за которого всё это произошло. Не выстрели он в него, не окажись в его голове пуля, он бы не видел мертвецов. В таком случае ему не было бы так тяжело и так невыносимо больно. Всё было бы как прежде, привычно и спокойно, так же скучно, как и всегда. Даже одиночество не было бы для него таким тяжким грузом.       Его жизнь была бы всё такой же однообразной, каждый день был бы идентичен предыдущему. Единственными яркими событиями были бы совершаемые людьми преступления. Как бы это эгоистично ни звучало, но Исикава был рад, когда его телефон звенел, отображая на экране имя его босса. Это всегда значило лишь одно — произошло очередное преступление. Ичикура-сан никогда не звонил ему по каким-либо другим причинам. Если же ему было что-то нужно, он просто писал это ему в сообщении, но никогда не звонил.       Исикава был и будет одиноким. Он не может назвать Ташибану и Хигу своими настоящими друзьями. Коллегами — да, близкими знакомыми — возможно. Но никак не друзьями. Хотя, может быть, для них всё было иначе. Но для разбитого, потерянного, изнемогающего от боли одинокого и беспомощного Исикавы всё именно так.       Детектив не сразу понимает, что кто-то гладит его по спине горячими руками, слегка массирует его напряжённые, твёрдые как скала плечи. Исикава не сразу слышит, как двое знакомых по голосу людей что-то говорят, обращаясь то ли к нему, то ли друг к другу. Лишь краем сознания он замечает, как ещё один человек ходит у края крыши вдоль того самого места, с которого он некоторое время назад столкнул Андо в вниз.       Исикаве требуется довольно много времени, чтобы хоть немного прийти в себя. Лишь тогда он осознаёт, что людьми, старающимися его успокоить, были Ташибана и Хига, а человеком, смотрящим с края крыши вниз, был никто иной как его шеф, Ичикура-сан.       — Исикава? Ты… В порядке? — тихо спрашивает Ташибана, помогая напарнику принять сидячее положение.       Исикава не отвечает, молча и не моргая уставившись на шефа, всё ещё продолжавшего смотреть вниз. В его голове вновь всплывает образ Андо, чьё тело сейчас лежит там, внизу.       Запах крови вновь становится для детектива невероятно сильным и острым. Исикава скручивается в приступе рвоты. Во рту возникает противный привкус желчи, от чего слёзы начинают литься с ещё большей силой.       Исикаву никак не может нормально стошнить, так как утром он не завтракал. С каждым новым приступом рвоты его скручивает всё сильнее и сильнее. Он хватается за чью-то руку, с силой сжимая её. Желудок сводит, в горле першит. Детектив чувствует, как Ташибана аккуратно постукивает его по спине. Исикаву наконец тошнит, однако желчью.       Кто-то заботливо протягивает ему бутылку воды. Половина её содержимого уходит на то, чтобы прополоскать горло и рот, а другая остаётся нетронутой.       Исикава старается выпрямиться, однако сил не хватает. Чьи-то крепкие руки помогают ему подняться, и его отводят к краю крыши, усаживают у парапета, позволив ему упереться в него спиной. Детектив видит присевших напротив него Ташибану и Хигу, Ичикура-сан стоит поодаль. Однако все они смотрят на него такими серьёзными глазами, что паника и истерика, только-только вроде-бы начавшие отступать, вновь захлёстывают его сознание.       Почему они так смотрят? В чём он виноват? Что он сделал не так? Да, он убил человека, но был ли у него другой выбор? Никто не хочет его понимать, никто не слушает его. Его доводы пусты, сил на то, чтобы довести дело до конца у него нет.        Всё, что Исикава может, так это просто найти преступника. Выяснить все омерзительные подробности убийства очередного несчастного человека, лицом к лицу встретившись с призраком. Дать тому обещание, что убийца будет наказан, но быть не в силах его сдержать. Ведь Исикава не способен доказать, что тот или иной человек является убийцей. Как он сделает это, если даже при помощи Сузуки, Гарфункела, Симона и Акая у него ничего не вышло?       Исикава ни на что не способен. «Дар», который он приобрёл после той роковой ночи, не приносит ему ничего, кроме бед. Его жизнь скатывается на самое дно, и пути назад уже нет. Он потерял друзей, потому что сам от них отдалился, он потерял надежду, потому что её нет, он потерял самого себя… К тому же детектив, вопреки наставлениям шефа, связался с тёмными личностями этого насквозь прогнившего мира, предпочтя их помощь помощи товарищей. Ну а про то, что он совершил убийство и говорить нечего… Какой он после этого детектив? Справедливость? Что это такое? Как он может сражаться за неё, когда его руки выпачканы в крови, а за спиной таятся десятки призраков?       Исикава захлёбывается слезами, пока его тело сотрясается от приступа паники, истерики и нервного смеха.       — Исикава… Исикава! Всё, успокойся, хватит! — слышит детектив приглушённо, словно бы он находится где-то глубоко под водой.       Какими-то крохами сознания он понимает, что стоило ему увидеть серьёзные взгляды его коллег, сидящих напротив, как он тут же начал забиваться в угол, стараясь отодвинуться от них как можно дальше, принялся рвать на себе волосы, вновь расцарапывать саднящее горло, ещё сильнее обдирать и без того кровоточащие пальцы с переломанными ногтями. Ташибана и Хига сидят по бокам, держа его за руки, а Ичикура-сан придерживает его голову, которой он, очевидно, бился об стену.       — Что произошло..? — нетерпеливо, но встревоженно спрашивает Ташибана, стараясь поймать взгляд Исикавы.       — Ты..! — тихо цыкает на него Хига, резко поворачиваясь в его сторону.       — Не цыкай на него, он прав. Мы не можем медлить, у нас нет времени. В любой момент кто-то из жильцов может увидеть труп, лежащий под окнами их дома, — одёргивает её Ичикура-сан.       Ташибана и Хига переглядываются, в глазах каждого читалось лёгкое презрение, скорее дружеское, чем настоящее. Каждый из них собирается сказать друг другу что-либо, однако Исикава, не выдержав, принимается вываливать на напарников и шефа всё, что накопилось у него в душе:       — Я… Я бесполезный… Я ничего не могу сделать, даже видя призраков. Даже зная, кто убийца, я не могу ничего доказать. Никто мне не поверит, скорее сочтёт за сумасшедшего. Я не могу никому довериться, ведь я не доверяю даже самому себе. Как я могу попросить чье-либо помощи в раскрытии преступлений, когда сам являюсь преступником? Я надеюсь на поддержку точно таких же ублюдков, каких сам ловил последние несколько лет. Раньше я точно знал, что они зло, а я добро. Я постоянно нахожусь рядом с призраками, они окружают меня всё свободное и не свободное время. Я практически не вижу живых людей, потому что чаще вижу мертвецов, чем их… Я… Я потерян, напуган и разбит… У меня нет никого, кто был бы на моей стороне, просто потому что я это я, а не потому, что ему так положено или ему что-то нужно от меня. У меня нет друзей, нет надежды, нет будущего… Даже настоящего у меня нет, потому что я не живу… Я просто существую во мраке, наполненном трупами и призраками… Мне кажется я скоро не выдержу, и присоединюсь к их числу. Я морально убит, раздавлен… У меня есть только моё прошлое, почти закончившееся по вине начальника… Но даже то прошлое, что я имею, не значит ничего. В нём не было радости, не было каких-то ярких моментов. Оно такое же серое, как и вся моя жизнь… Раньше я боролся за справедливость, а сейчас сам пошёл по тёмной дорожке… — Исикава пытается вдохнуть побольше воздуха, однако у него не получается, от чего он начинает кашлять, — Я убил человека… Я убил Андо, столкнул его с крыши своими собственными руками… Руками, которыми спасал жизни… Спасал их всех…       Слёзы не позволяют Исикаве говорить дальше. Он тщетно пытается вытереть их, но они продолжают течь.       — Какой ты забавный… Не думал, что тебя так расстроит моя смерть, — внезапно раздаётся слева от детектива.       Исикава резко поворачивает голову в сторону, чтобы вновь встретиться глазами с Андо. Он сидит на парапете, буквально на расстоянии вытянутой руки от детектива, невозмутимо глядя на него, еле заметно болтая одной ногой туда-сюда, в одном ему известном ритме, сводя этим Исикаву с ума.       — Не думаешь ли ты, что твои слёзы и истерики помогут тебе остаться на светлой стороне? Не надейся, ты уже замарал свои руки. Пути назад уже нет. Ты такой же, как я. Так давай повеселимся? Убить одного, или четверых — какая разница? — наклонив голову в бок произносит призрак, вновь делая небольшую паузу после каждого предложения, — Они же тебе не друзья, так ведь? Ты сам говорил. Это всего лишь жалкие людишки, называющие себя твоими напарниками и шефом. Они ничего для тебя не значат, так почему бы не убить их? Ведь никто кроме них не знает, что это ты убил меня…       — Заткнись, ублюдок, иначе я прикончу тебя — тихо, сквозь зубы шепчет Исикава, с ненавистью глядя на Андо.       Призрак убийцы начинает смеяться, и с каждой секундой его смех становится всё более невыносимым и истеричным. Его смех не похож на человеческий, он резкий, скрежещущий словно металл. От этого у Исикавы начинает болеть голова. Он зажимает уши руками в тщетной попытке хоть как-то заглушить этот отвратительный звук, однако он звучит словно-бы внутри его головы.       — Исикава Анго, да ты шутник. Ты забыл, что УЖЕ убил меня? — внезапно прекращает смеяться Андо, со щелчком шеи наклонившись ближе к детективу, — Ты сам столкнул меня вниз. Сам решил таким вот нехитрым образом наказать меня за то, что я убил того мальчишку.       Исикава с ненавистью смотрит на призрака, не обращая внимания на живых людей, находящихся рядом. Они в полнейшем замешательстве, они напуганы тем, что их друг, их напарник и их подчинённый на их же глазах ведёт себя как сумасшедший. Разговаривает сам с собой, внезапно впадает в истерику и поддаётся панике… Они не знают, что происходит, и не знают, как ему помочь. Тем более как решить проблему того, что Исикава убил человека. Пусть и преступника, но всё же…       — А знаешь что? Я тебе даже несколько благодарен. Моя жизнь была довольно-таки скучной, даже убийства не приносили мне радости. И я уверен, что не принесли бы. Однако сейчас, наблюдая за тем, как ты мучаешься в агонии от моего убийства, как на глазах своих напарников и шефа сходишь с ума, я невероятно счастлив. Убийство меня сделало тебя самого убийцей. Более интересным, чем я, и намного более способным. Уж поверь мне, я вижу твой потенциал. Он велик, очень велик! — Андо вновь начинает смеяться, продолжая свой монолог, однако Исикава его уже не слышит.       Вернувшаяся паника сопровождается необъятным ужасом, окутавшим детектива. Он снова кричит, срывая и без того охрипший голос, разрывает на себе кожу везде, где это только возможно, и рыдает. Рыдает горькими слезами, захлёбываясь ими, и не в силах прекратить. А Андо всё смеётся и смеётся, смеётся и смеётся… Убейте...       — Убейте меня… Прошу, убейте… — еле слышно шепчет Исикава, зная, что Хига, Ташибана и Ичикура-сан всё ещё почему-то находятся рядом.       — Что? — переспрашивает его кто-то.       — Убейте меня, прошу! Я не вынесу этого больше! Я просто не могу так жить! Я бесполезный, отвратительный человек, опорочивший саму суть полиции и закона! Я никчёмный и жалкий, не способный ни на что! Меня нельзя назвать детективом, так как в свои помощники я избрал призраков и членов бандитских группировок или мафии! Убейте, убейте, убейте, убейте, убейте.! — во всё горло кричит Исикава, до боли зажмурив глаза и забившись в угол крыши.       Внезапно кто-то обнимает его, крепко прижимает к себе, и начинает гладить по спине. Вроде бы детективу должно стать от этого легче, но он лишь сильнее поддаётся панике. Его начинает трясти, и он с новой силой сокрушается в рыданиях. Однако методичные и легкие поглаживания по спине и крепкие объятья берут своё. Через некоторое время Исикава начинает успокаиваться, сам не понимая, как и почему.       — Убейте… — вновь повторяет он, но уже гораздо более тихо и неуверенно, чем раньше.       — Никто не будет убивать тебя, глупый… Мы справимся, какими бы ни были твои проблемы, — раздается успокаивающий голос его шефа.       — Даже если я убийца?       — Даже если ты убийца…       — Даже если я вижу призраков?       — Даже если ты видишь призраков…       — Даже если…       — Мы справимся со всем, чтобы это ни было, — прерывает очередной его вопрос Ичикура-сан.       — У тебя есть друзья, Исикава. И я, и Хига — мы твои друзья. И нашего шефа ты, думаю, тоже можешь назвать другом. Так ведь...? — произносит Ташибана, крепко сжимая руку детектива в своих ладонях.       — Конечно… — с улыбкой произносит Ичикура-сан, — Однако у меня один вопрос…       — Да? — хором спрашивают Ташибана и Хига, вновь презрительно переглянувшись.       — Андо ведь сам спрыгнул с крыши, да?       — А...? А, конечно, да, сам, — чуть замешкавшись, перебивая друг друга отвечают оба.       Исикава ничего не понимает, в голове полнейшая каша, его всё ещё трясёт, он силиться посмотреть в лицо шефу, однако сил нет, к тому же он крепко прижимает его к себе.       — Но ведь… — начинает было он, однако его перебивают.       — Я не позволю тебе умереть, не позволю стать убийцей и прожить остаток жизни в тюрьме. Даже если ты убил Андо, я уверен, у тебя были на то причины. Может быть, всё могло бы решиться иначе, обратись ты к нам за помощью, но я уверен — у тебя не было иного выбора.       Исикава вновь начинает плакать, но уже не от ужаса и паники, а от внезапного облегчения, радости и грусти одновременно. Он перестал верить в то, что у него есть друзья, есть надежда, будущее и кто-то, кто поддержит и поймёт его. Однако вот, они сейчас сидят рядом, держат его за руки, обнимают и гладят по спине. Во тьме, окутавшей все его мысли и всё его сознание, начинает проглядывать свет, а надежда вновь поселяется в его сердце.       Уже через несколько минут Ташибана и Хига, по указке шефа, будут бежать вниз, чтобы разобраться с трупом Андо, лежащим под окнами. Они будут суетиться, стараясь сделать всё как можно быстрее, попутно вновь ругаясь друг с другом. Дело замнут, и Исикава останется на в полиции на должности. Однако Ичикура-сан переведёт его в другую команду, в которую помимо него включит лишь Ташибану и Хига. Все трое будут по вечерам расспрашивать Исикаву о его способности, оспаривая многие его предположения, его домыслы о самом себе. Они будут часто собираться вместе, чтобы обсудить новые и новые дела, однако не просто как напарники, как шеф и подчинённые, а как друзья.       Исикаву не перестанут настигать панические атаки из-за его особенности, он не перестанет быть замкнутым, не перестанет обращаться за помощью к Гарфункелу, Симону, Сузуки и Акаю за помощью. Он никогда не вернётся к прежней жизни, никогда больше не будет тем детективом, которым он был до той роковой ночи, когда чуть не умер. Он не вытащит пулю из своей головы, хоть от этого и будет возникать огромное количество проблем, а его сократившаяся жизнь будет подвержена постоянной опасности.       Однако сейчас есть лишь он и его шеф, внезапно ставший его другом, крепко обнимающий его, и всё продолжающий гладить и гладить его по спине. Сейчас у него появились друзья и неяркая надежда, а Андо внезапно куда-то исчез…