Как могла я так запутаться?!

«Как же так? Почему?

Говорят, найдётся в жизни место всякому дерьму…

Никогда и ни за что Я не думала так вляпаться, бывает, ну и что ж?

Не могу поверить в то, что меня что-то в нём пленит! Мы с тобой, а я за дверью слушаю его винил.

Если б мне попался препод - сука, будь он хоть врачом! -

То был бы не такой облом!

Как могла я так запутаться, Встретив твоего отца?!

Лишь одни черты его лица В голове рисуются!»

- Кис-Кис, «ЛБТД».

Скажи Амала, что рядом с Дубеем ее сердце трепещет, как птичка в клетке, в животе начинают порхать пресловутые бабочки, а колени пробивает дрожь – никто бы не удивился. Немудрено, ведь они с Амритом связаны. Только вот небольшая загвоздка: все эти чувства вызывал в ней совсем не Амрит, хоть и тоже Дубей. Дубей-старший. Девушка не знала, в какой момент все пошло наперекосяк: когда она впервые увидела Девдаса в своем сне? Когда с ним встретилась? Когда он отпустил комплимент ее внешнему виду? А, может, это все росло постепенно, и только сейчас обрушилось на нее лавиной из чувств, эмоций и - чего таить – вожделения? Понимала Амала лишь одно: она влюблена, по самые милые ушки втрескана в отца своего молодого человека. Ситуация. Басу была недурна собой, имела бойкий характер (вся в женщин своего рода) и отлично ладила с людьми. В университетские годы ей не стоило никакого труда заполучить запавшего ей в душу кавалера. Она привыкла, что все обращают на нее внимание, зовут на свидания, провожают до дома, дарят цветы. И пусть ничего серъезного за все время в Лондоне у нее не было, она не сомневалась: ей стоит только пальцами щелкнуть, как любой, приглянувшийся ей ухажер тут же ляжет у ее ног. Так было со всеми английскими мальчиками, так было и с Рэйтаном в свое время, так было и с Амритом. И вот теперь – незадача! – она впервые влюбилась в того, кому до нее, как до женщины, совершенно нет дела. Да, он хвалил ее броские наряды (и каждый раз сердце Амалы падало в пятки), но скорее, как думала девушка, из вежливости. Он постоянно стремился увильнуть от разговора тет-а-тет, никогда не уделял Амале больше, чем пару слов. Зато все это готов был делать его сын, однако, в нем была лишь половина от его такого сексуального, мудрого, статного, дьявольски красивого отца. Перспектива выйти за Амрита уже не казалась Амале дикостью, наоборот, она все больше убеждала себя, что это не такая уж плохая идея. Ведь тогда она переедет к нему в дом и сможет постоянно видеть Девдаса. А что? Хотя бы так. По-другому к тому было не подобраться, да и потом: каждый день быть свидетелем его легкой ухмылки, ощущать ускорившееся биение сердца, ловя его взгляд, как бы «случайно» задевать его руку своей на калигхоре – не это ли счастье? И пусть «истинное счастье» в понимании Амалы – поцелуй или даже нечто большее – было недостижимо, но крохотные его отголоски тоже вполне могли разукрасить серую и обыденную жизнь с нелюбимым человеком. По крайней мере, так считала Амала, соглашаясь на брак с Амритом. И как она могла так запутаться? Прятать от жениха свою внезапно возникшую привязанность становилось все сложнее: вступая в отношения с Амритом, будучи влюбленной в его отца, девушка не учла одного: ее с Дубеем-младшим связь. Амрит ведь все чувствовал! Ее пульс, ее эмоции, легко мог поймать направление ее взгляда. И пусть пока он верил, что сердце в присутствии Девдаса у его невестушки забилось сильнее потому только, что та «подумала о том, что могло бы случиться, застань отец Амрита их отнюдь не за светским разговором», но это только пока. Врать и выкручиваться бесконечно с такой-то связью, увы, не выйдет. Рано или поздно придется расставить все точки над «i». «Лучше поздно», - решила Амала, и отодвинула проблему в долгий ящик, оставив покамест все как есть. И, как обычно происходит в таких ситуациях, все в свои руки взяла судьба. В нашей истории, правда, она носит вполне определенное имя – Рэйтан Вайш. Рэйтан (несомненно, по каким-то своим тайным мотивам; его душа для всех – потемки) был против отношений Амалы с Амритом. На вопрос последнего «почему?» он, однако, всегда отвечал что-то невнятное про предопределенность и свободу выбора, и вскоре его и вовсе перестали спрашивать. Важное уточнение: хоть Вайш и был против, он понимал, что этому до́лжно случиться – такова воля богов, ей он перечить не смел. И все же она не помешала ему попросить Девдаса побеседовать с Амалой о предстоящей свадьбе наедине. Дубею-старшему этого очень не хотелось, но Рэйтан явно обладал даром убеждения. В конце концов, Девдас сдался и направился в зал приемов, где уже находилась его будущая невестка. - Амала? – он вопросительно поднял брови – вроде как не ожидал ее здесь встретить. Забавно, Девдас тот еще интриган. Недаром столько лет ему удавалось продержаться во главе культа. - Господин Дубей-старший? Добрый день. Рэйтан сказал, что хочет поговорить со мною здесь, вот я и… Какой этот Вайш все-таки шельмец! Все он умеет обставить по своим правилам. И страшнее всего то, что правила эти находятся вне человеческой компетенции: Девдасу совершенно не было ясно, зачем Рита-Шива затеял все это, но кто он (Дубей то есть) такой, чтобы перечить божественному? Придется играть в эти игры. И Девдас вытянул руку вперед, призывая Амалу притихнуть. - И меня сюда Вайш позвал для диалога… Впрочем, я, кажется, догадываюсь: он хотел, чтобы поговорили мы́ с тобой. - Насчет чего? - Насчет твоей с Амритом свадьбы. Мне нужно знать, Амала, действительно ли ты хочешь этого брака? У молоденькой Басу все сжалось внутри. Неужто о́н все понял? Догадался? Но как это возможно? Она ведь была так осторожна в своих взглядах украдкой, «случайных» прикосновениях и неловких приветствиях! Нет, он никак не может знать! Но почему он тогда рядом настолько? - она всецело ощущает его дорогой нишевый парфюм, прекрасно раскрытый на его коже; что она может видеть, как трепещет от биения его сердца ткань шервани? - Разве может быть иначе? – девушка отвечает вопросом на вопрос: хочет узнать, а действительно? Может ли? - Всякое может быть, моя милая Амала. За свою жизнь я и не такого насмотрелся. Щеки Амалы – так клишировано! – тут же вспыхнули. - Будьте уверены, меняя кроме господина Дубея никто не интересует, - она и не соврала! - Забавно. Их в нашей семье аж четверо, к слову. Может, тебе Риши приглянулся? – Девдас улыбнулся. Он, конечно, шутил. Но Амале было не до шуток: будущий свекр был к ней настолько близко, что вот-вот услыхал бы ее сердцебиение, разглядел бы ее огромные от захлестнувшей страсти зрачки. - Может, - девушка все свои силы собрала, чтобы изобразить на своем лице непринужденную ухмылку. – А, может, Вимал. Или Вы. Она и сама не могла поверить, что произнесла это вслух. Впрочем, то всего лишь шутка: так, невинная игра в пин-понг колкостями, упражнение в юморе. Но, как говорится, в каждой шутке… Девушка притихла и вся сжалась словно в комок в ожидании ответа: сто раз уже себя прокляла за сказанное. О да, «язык мой – враг мой» - пословица целиком и полностью про Амалу. Всего на мгновение Девдас замешкался, бросив в сторону невестки фирменный прищур. Неужто она флиртует? Нет, глупости! Прочь такие мысли! Вздор! Все вздор! - Ты очень похожа на мать, Амала Басу. Очень, - он едва уловимо – случайно как бы – очертил пальцем линию скул невестки. – И не только внешне. Джотсана была, ровно как и ты, тем еще острословом. Мужчина немного нагнулся, заглядывая в глаза Амале, словно стараясь разглядеть где-то там ее мать. О Дэви, его лицо было едва ли и в десятке сантиметров! Непозволительно рядом. Дыхание Девдаса приятно щекотало шею Амалы, сбивая своей прерывистостью. Девушка все-таки нашла в себе силы поднять взгляд чуть выше: а Дубей все также безотрывно смотрел на нее, думая о чем-то. Можно было многое отдать, лишь бы узнать, о чем именно. Как неловко-то… Не будь бы Девдас ее практически уже свекром, Амала давно бы перестала сопротивляться порыву и подалась вперед на эти чертовы четыре дюйма. Но с Дубеями всегда так непросто! Он на́верно просто играет с ней, тренирует свое остроумие: если она его поцелует первой – это будет полный провал. Ирония заключается в том, что Девдас думал так же, не смея оторваться от прекрасных глаз девчонки. Когда-то ее мать сводила с ума своего неполнокровного дядьку, а теперь вот и сама внучатая племянница сидит перед ним в полупрозрачном платье, старательно облегающем фигурку, пахнет свежим базиликом и грушей, неловко смотрит на него такими огромными зрачками, слегка закусив губу и даже не заметив этого. - Ну чего же Вы медлите? - Ты хитрая лиса, Амала Басу! – он провел пальцем по ее губам. На подушечке остался смазанный темно-винный след. – А еще красишься, как трассовая проститутка. - Но я ведь не ошибусь, если скажу, что Вы очень сильно хотите эту трассовую проститутку? - Не ошибешься, Амала Басу. Не ошибешься. Она рывком подалась вперед, припадая к нежным и так долго желанным губам. Какой томный и сладострастный поцелуй это был! В нем искрились вожделение и похоть, отражалось самолюбование и очарование друг другом. Ничего подобного Амала в своей жизни не испытывала! Связь-хуязь, Амриту даже с помощью Богини до своего отца бесконечно далеко! Между ней с Дубеем-младшим определенно было что-то на химическом уровне, но это… это совершенно другое! Какой-то неимоверный вихрь чувств захлестывал Амалу: как долго она этого ждала! Как долго мечтала! И вот теперь, теперь они беззастенчиво лобзаются прямо в зале приемов, но и этого недостаточно. Ей нужно больше. И ему тоже. Девушка было потянулась к застежкам своей одежды, но у Девдаса были явно другие планы. Господи, как же он пылок и рьян! Мужчину не интересовали прелюдии: он бесстыдно задрал юбку своей невестки, вжав ту в спинку дивана. Амала только и смогла, что резко выдохнуть; с ее губ сорвался стон. На пол молниеносно полетели перстни, камни только в одном из которых стоили около годовой зарплаты какого-нибудь военного атташе, штаны и шервани. Туда же полетели и трусы Басу. Освободившиеся руки бесцеремонно нацелились на то, что еще недавно прикрывало платье. - Господи, Амала Басу, да и мне и делать ничего не придется! – Амала и так уже насквозь промокла. Боже, как же она его хотела! Вместо ответа Амала просто прижалась губами к тому, кого в скором времени могла бы называть своим отцом. Забавно. Он вошел в нее резко, рывком, да так, что девушка вскрикнула. Только сейчас почему-то до Амалы дошло, что они все еще в зале приемов. Который, к слову, был проходной комнатой. Не дай Бог Амрит решит прогуляться; или еще кто. Но следующий толчок моментально выбил из нее все мысли. Как же хорош был папочка ее женишка! Плевать, она хочет его здесь и сейчас, и, казалось, если они прервутся, на этом жизнь Амалы будет полностью окончена. Все сжалось лишь до одного единственного дивана, где он брал ее так грубо, что разошлись швы неснятого платья. И Девдас уже протянул руки, чтобы разорвать его до конца. Амала не преминула воспользоваться этой слабостью, чтобы занять положение сверху. - Кшатрийка Амала Басу хочет побыть всадницей? Мне даже нравится, - и он, насколько это было возможно, помог ей снять оставшуюся от платья разодранную тряпку. В ответ та лишь простонала. Каждое движение Девдаса заставляло ее вожделеть того все больше; Амала никогда не испытывала ничего подобного. И пусть Амрит, ввиду связи, знал, что и как ему стоило сделать, Девдас делал все, как следует, исключительно из-за своей опытности. Это невероятно возбуждало. Она не чувствовала его так, как Амрита: любой ее жест приходилось выверять и угадывать, ища в лице любовника отклики на него. Что-то в этом было необыкновенное, крышесносное, выходящее за границы разумного. Если секс с Амритом казался самым правильным, что только могло бы быть, то секс с его отцом не казался вообще: он просто был здесь и сейчас. Думать было некогда, да и незачем. Все мысли Амалы поглощал лишь один человек. Разгоряченные руки любовника одну за одной обхаживали ложбинки между ее ребрами, наслаждаясь каждым миллиметром прекрасного юного тела. Почему-то Девдас не смел пройтись ладонями чуть выше – около груди, но Амалу не сильно это волновало. На пресс мужчины опустилось несколько капель женских слез, с каждым движением все больше растекаясь и, в конце концов, очутившись на дорогих покрывалах дивана. Девдас зарылся лицом в густые ниспадающие девичьи волосы: от них – помимо базилика и груши - едва уловимо веяло жасмином, такой нежный и обволакивающий аромат! Что совсем не вязалось с настоящим образом Амалы Басу, скачущей на нем и тянущейся к его губам, дабы заглушить очередной стон – не ровен час, их кто-нибудь услышит. С той же самой целью она крепко сжала его плечо, оставляя ссадины. - Боже, какая бойкая девчонка! Тише! И он хлопнул ее по ягодицам, по просторной зале эхом пронесся отзвук. Вдогонку к нему немедля бросилось сладострастное «АааАх», что Амала в этот раз все же сдержать не смогла. На это Девдас лишь улыбнулся, чего Амала, конечно, заметить была неспособна: его аристократичное лицо, всей мимикой своей выдающее желание, полностью покрывали густые волосы. Девушка резко откинула голову назад, поддаваясь порыву нахлынувших чувств. Еще немного, и она… Руки жадно сжали гобеленовое покрывало позади себя, стараясь удержать хоть что-то здесь – на земле – ведь еще немного, и Амала окажется на седьмом небе. Она с трепетом предвкушала наслаждение, которое вот-вот готово было разлиться по ее телу. - Еще немного, и я… - Тише, Амала Басу. Незамужней даме не следует так громко говорить о подобного рода вещах, - протараторил мужчина сбивчиво. Он едва ли собрал у себя дыхания, чтобы произнести эти слова. Мужчина тоже был весьма близок к разрядке. Ничего подобного он уже давно не испытывал. Конечно, Девдас мог позволить себе шлюх , простите, эскортниц любого статуса, ценовой категории и опытности, но все это было не то… Сейчас Дубея-старшего так возбуждало, что в любую секунду сюда может зайти кто угодно, включая и его собственного сына. Что, в таком случае, разразится неимоверный скандал. Что все-все-все поменяться может единомоментно из-за всего лишь одного какого-то жалкого секса. Хотя нет, э́тот секс уж точно был не жалким. Впрочем, и простым сексом назвать это было трудно. Это было что-то куда более возвышенное, но в то же время и более низменное и животное. Как же хороша эта чертовка Амала Басу! Он ни капли не прогадал, связав своего сыночку именно с ней! Девдаса даже немного захлестнула ревность: разве ж его вина в том, что Индира приходилось ему сестрицей, и он не мог взять в жены никакую из женщин Басу? Как бы сильно могла поменяться его жизнь, будь бы он в браке с тако́й барышней?! Неужто каждый божий день мог бы быть подобного рода праздником? Вызывать в нем сто́лько эмоций? Дарить такое количество ощущений? Кругом парили ладан, мира и фимиам. Этот настойчивый аромат благовоний перемешивался с парфюм любовников, что утопали один в другом, сыростью дождя, хлеставшего где-то там, за окном, запахом сочных фруктов, лежавших в чаше на столе – буквально руку протяни – напротив дивана, на котором так отчаянно придавались страсти Амала с Девдасом. Все это создавало какую-то особенную атмосферу страсти и таинственности. Послышались чьи-то шаги, судя по звуку, приближавшиеся к залу приемов. - Аааах, я уже-ее…. – Амала не смогла сдержаться, громко простонав. Конечно, ее губы практически моментально были накрыты поцелуем Девдаса, но все же и затерявшегося мгновения хватило, чтобы девичий голос разнесся по зале, проникая сквозь стены и двери. Шаги прекратились – человек замер на месте. Сейчас развернется и направится к залу? В обычной ситуации, наверное, стоило бы паниковать, но только не этим двоим. Их мысли были заняты лишь друг другом; никак не кем-то посторонним, праздно шатающимся по дому. Как там Амрит говорил? А кто не хочет этого видеть – закроют глазки и пройдут мимо, так? И пусть этим «шагающим» мог быть и сам Амрит, все равно. Уже все равно. Что-то неимоверно яркое и красочное захлестнуло Амалу, находя отражение в каждой клеточке ее содрогающегося тела. Вскоре подобная участь ждала и Девдаса, который, впрочем, несмотря на всю сладость небытия, нашел в себе силы сосредоточиться и позаботиться о том, чтобы не кончить внутрь. Амала прильнула к груди своего незадавшегося «папочки», пытаясь отдышаться. Тот тоже переводил дух, мирно поглаживая невестку по бархатистой коже, иногда задевая ниспадающие на оголенные груди темные локоны. Хороша! До чего же хороша, лисица! Лисица эта чуть привстала и постаралась занять выгодное положение: в котором бы свет падал на нее с лучшего ракурса, освещая немаленький бюст превосходной формы и изящный стан, чуть не доходя до ложбинок под ребрами. Девица даже немного свела плечи с целью сделать ключицы более выразительными. Правда, и без всех этих ухищрений юная Басу выглядела бесподобно, но очень уж ей хотелось предстать перед своим возлюбленном – уж простите за каламбур – в хорошем свете. Кто знает, сведет ли судьба их вновь еще раз? Это Девдас был ее обсессией уже много недель, а что она́ для него значит? Наверняка не больше, чем минутная слабость: так, оторви и выкинь. И девушке уж очень хотелось, чтобы в следующий раз в минуту подобной слабости Дубей вспомнил именно о ней, а не о какой-нибудь очередной его потаскушке. Откуда он вообще знает, как выглядят трассовые проститутки? Приходилось пользоваться услугами? Все ухищрения, проделываемые юной леди, не остались незамеченными. Девдас любовался прекрасно сложенным телом, одновременно, уже почти отойдя от эндорфиновой разрядки, думая, что пора бы им последовать примеру Адама с Евой после грехопадения и одеться: они все еще были в зале приемов. - Ты грязная девчонка, Амала Басу. Бесстыдно демонстрируешь мне лучший ракурс всех своих прелестей. Хочешь, чтобы я ревновал тебя к собственному сыну? Сердце Амалы пропустило удар. Мда. Самый лучший секс в ее жизни самым лучшим сексом, но она все еще оставалась помолвленной с Амритом. И все еще его не любила. Привычная колготня медленно, но верно пролезала в мысли, оставляя от только что пережитого внеземного удовольствия лишь сладкое тягучее и немного печальное послевкусие. Впрочем, к счастью, Амала была мастером по смене темы разговоров. Даже думать – не то, что говорить! – об Амрите ей сейчас совершенно не хотелось: - Не представляете, насколько грязная! Такая грязная, что ее неплохо было бы вымыть. С головы до самых кончиков пальцев, - и она кокетливо вытянула ножку, шевеля пальцами на ступне, - вычистить. После такого горячего времяпрепровождения девушка действительно была немного запачкана, кроме того, она насквозь пропахла кадильными благовониями и парфюмом Девдаса. Принять ванну ей, и правда, было бы не лишним – не дай Бог еще женишок чего заметит. Хоть он все равно мог и почувствовать, но осторожность не помешает. Кроме того, это была неплохая возможность развести своего будущего «папочку» на совместные водные процедуры. Попытка – не пытка. Девдас был рад, что его невестка сама направила поток беседы в русло, позволившее им бы немедленно покинуть этот зал. Это для юной девицы он был ничего не боящимся мужчиной, хозяином дома. На деле же Девдас до ужаса беспокоился: вдруг с минуты на минуту сюда нагрянет его сыночка? У них и так весьма непростые отношения: Амрит вечно обвинял батюшку в недосказанности, настойчиво просил посвящать его в тайны всех ритуалов, и – признаться честно – Девдасу иногда даже казалось, что он до сих пор винит того в произошедшем с его матерью… Сын у него единственный: его надежда, опора, продолжение. Страсть к Амале тоже весьма настоящая, но… она не была ему дороже собственного дитя. - Что ж, раз уж ты воистину такая грязная, как говоришь… - А у Вас не было возможности в этом убедиться? – она играючи закусила губу, пошло ведя руками по торсу и ниже. Куда ниже. - Ох, Амала Басу, если совместная ванная лишит тебя таких помыслов, даже жалко тебя туда приглашать, может не стоит? Рука девушки, поблескивая на свету острыми коготками около самых интимных частей тела Девдаса, сжалась чуть сильнее. - Н-да? Тогда я могу продолжить? - Ну хорошо-хорошо, Амала. Вы – Басу – всегда умели получать желаемое, - и мужчина с легкостью подхватил девушку, направляясь к своей личной ванной.

***

Руки Девдаса, намыленные ароматным гелем, беспрепятственно разгуливали по спине молодой кшатрийки, как следует проминая область между лопатками. Какой сексуальной она была: что тогда – напряженная и скачущая на нем, что сейчас – расслабленная, ласковая и податливая! Влажным темным волосам, так старательно им отодвигаемым, все равно не терпелось отчего-то вернуться в исходное положение, как иронично! Волосы, так размерено и послушно сползающие по грудям Басу еще полчаса назад, теперь не слушались, вились от близости воды и – что самое неприятное – мешали ему разглядывать такую ладную фигурку с небольшой родинкой на спине. Все в свою хозяйку! Такие же непредсказуемые и взбалмошные! Амала меж тем удовлетворенно прикрыла глаза, нанося кокосовое масло на кожу ног. Она наслаждалась моментом и присутствием любимого мужчины, теплой приятно пахнущей водой, просторной лоханью и утопала в неге. Утопала в неге, даже не подозревая, что скоро тонуть ей придется вовсе не в ней. - Амала? – такой до боли знакомый низкий бархатный голос донесся из-за двери. «Блять», - подумала Амала. «Блять», - подумал Девдас. Амрит все никак не мог отыскать ни отца, ни невесту. И если от Амалы исчезновения посреди бела дня вполне можно было ожидать – кто знает, что этой Басу еще взбредет в голову! – то для Девдаса это совершенно не было в порядке вещей. Мужчина всегда и во всем придерживался расписания: нахождение во главе культа уже несколько десятков лет этому его отлично научило. Но сейчас тот отчего-то не спустился к обеду, пропустил важную встречу с господами К. и не ответил Амриту на пару насущных вопросов, хотя обещал. В поисках батюшки Амрит резонно направился в отцовские покои, неожиданно для себя вдруг почувствовав присутствие Амалы. Может, показалось? Девдас дураком вовсе не был и из школьного курса физики прекрасно помнил: недистиллированная вода – отличный проводник. Разве только кто даст гарантию, что божественная связь работает ровно так же, как электромагнитное излучение? Но попробовать стоило. И сильным движением рук мужчина ловко погрузил хрупкую девушку под воду, только и успев шепнуть, чтобы та набрала в легкие побольше воздуха. На удивление, это сработало. Ощущение присутствия Амалы быстро сошло на нет: Амрит и правда начинал верить, что ему лишь почудилось. Но все же решил постучать: - Отец? Все хорошо? Все еще удерживая невестку под водой и пропуская один удар сердца за другим, Девдас невнатно ответил что-то около: - Да. Все отлично. - Ты пропустил обед и встречу с господами К. Я уж было начал беспокоиться. - Нет, все хорошо, я… я был занят. Амрит лишь удивленно вскинул бровь. Может быть у батюшки, как и у его кровной сестрицы, начался старческий маразм? Чем это таким он был занят? Между тем Амала Басу кляла себя на чем свет стоял, что в свои школьные годы бросила занятия пением. Будь иначе, она бы явно смогла продержаться на одном вдохе куда больше. Кислород медленно заканчивался, перед – пусть даже и зажмуренными – глазами уже начинало темнеть. Она мягко коснулась запястья Девдаса, давая знать, что надолго ее не хватит. Мужчина намек понял прекрасно, отвечая легким поглаживанием: дескать, уже практически все. Амрит уже было собрался покинуть покои отца, как вдруг вспомнил: - Кстати, отец. Тебя Рэйтан Вайш искал. Амала была на пределе. Какая комичная ситуация! Она вот-вот утонет в ванной отца собственного жениха, не желая попасться за изменой. Безусловно, нелепая смерть! А как Девдас объяснит всем нахождение трупа в его покоях? В любом случае, умереть – пусть даже и так глупо – здесь и сейчас рядом с так горячо любимым человеком казалось ей не сильно хуже альтернативы: долгой и тоскливой, лишенной любви жизни с Дубеем-младшим. Девица зажала нос и рот рукой, чтобы не нахлебаться ненароком воды. «Будь, блять, проклят этот Рэйтан Вайш. В жопу без мыла влезет», - металось в мыслях Девдаса. До Амрита же донеслось только: - Хорошо. - Что-то важное с тобой обсудить хочет, очень просил сказать, если я тебя встречу, чтобы ты поторопился. Рассуждать о жизни и смерти – дело, конечно, занятное. Но только не в том случае, когда ты вот-вот задохнешься. Жизнь – штука хрупкая, в каком-то смысле даже эфемерная. С одной стороны. А с другой – будь бы оно так, разве население Земли перевалило бы уже за 4 миллиарда*? Как бы не хотела Амала отдать богу душу рядом с любимым, природу не обмануть – она все же взяла свое, заставив девушку вынырнуть, жадно глотая воздух. - Амала? – Не удивительно, Амрит тут же ее почувствовал. – А-ху-еть. М-да.. Амрит-то беспокоился за здоровье отца: мало ли что, вдруг сердцем плохо? А тот, оказывается, еще ему фору дать мог, ведь в это время оприходовал в ванной его невесту?! Выяснять отношения особенно никакого смысла и не было: все и так ясно. Обещанная невестушка наставляла ему рога с его собственным отцом. Охуеть не выхуеть. И – поскольку терять было в любом случае уже нечего – Амала притянула к себе губы своего любовника. В душе обманутого жениха неприятно заныло: из-за связи он-то все чувствовал. Не сказать, что Амрит был разгневан. Скорее, он пребывал в некоем подобии шока. Все смешалось для него в какую-то странную какофонию чувств: агрессия? Боль? Ревность? Непонимание? Он начал думать, а любил ли он вообще эту женщину? Или просто ему так казалось, ведь именно ее он и ждал всю жизнь? Был ли он вообще знаком с настоя́щей Амалой? В голову лезли навязчивые воспоминания: как падало в пятки ее сердечко, стоило отцу только войти в комнату; как полыхали ее милые щечки, отпусти Девдас не особо приличную шутку; как отец кидал на будущую невестку на калигхоре туманные взгляды… Все же было на поверхности! И как Амрит мог этого не понимать? В своих размышлениях Амрит незаметно для себя добрался до зала приемов, где еще не так давно… а сейчас на подоконнике сидел Рэйтан, невозмутимо перебирая в воздухе босыми ногами, подставляя лучам послеобеденного Солнца свою бледную – почти мраморную – кожу. И тут до Амрита дошло, кто́ именно за всем этим стоял. Кто именно подталкивал этих двоих друг ко другу все это время! Юноша мигом подлетел к Вайшу и схватил того за грудки, стянув с подоконника. - Это ты?! Вайш, говори! И не смей мне лгать! Тот наигранно закатил глаза, одарив товарища полуулыбкой. - И что? К чему это все привело?! Ты доволен? Хотел разлучить нас с Амалой? Что ж, у тебя вышло. Только вот, теперь она, блять, спит с моим отцом! Ты все равно не сможешь с ней быть! – давимая до этого шоком ярость наконец вырвалась наружу. - А кто сказал, что я хочу быть именно с Ама́лой? – ухмыльнулся Рэй. Был бы зал приемов живым существом – непременно бы покраснел от того, что ему довелось видеть сегодня уже во второй раз. «И почему они не могут заниматься этим по своим спальням?» - кружилось бы в его мыслях.