Безмолвная

Тоненькие белые пальчики с острыми ногтями нежно, почти любовно, касались клавиш фортепиано. На хрупкие плечи, укрытые волной блестящих волос, легли руки. Их холод передался на шею, а с шеи, на ключицы, устремляясь к животу и ногам, вызывая неприятный фриссон. Девушка, облаченная в белоснежное легкое платье, на миг перестала дышать, дожидаясь хоть какой-то реакции стоящего позади человека. Он ничего не предпринимал. Чувство удовлетворенности шло вразрез с ощущением тревоги, сидящей в грудной клетке, противный страх когтистой лапой рвал ей сердце. Почему страшно? Почему? Маргарита зажмурилась, мысли вспышками возникали в голове, но сразу гасли, как звёзды в предрассветной мгле. Всё хорошо, как же хорошо… В большом зале было многолюдно, пахло женскими духами, фруктами, цветами и каким-то легким «металлическим» ароматом. Что за запах? Что…? Всё так хорошо… Мужчина, стоявший позади, обошёл инструмент и встал прямо перед ней, а пальцы всё порхали и порхали над черным и белым, унося её сознание куда-то далеко. Марго вдруг замерла, устремив взгляд на прекрасное улыбающееся лицо, полное любезности и, возможно, даже какого-то умиления. Немного вьющиеся черные волосы по цвету напоминали блестящий антрацит. Черная рубашка, застегнутая под горло, черный пиджак. Под печальные удары клавиш фортепиано текли минуты мучительного ожидания. Сердце сжималось от бесконечной преданности и удовлетворённости, кровь бешено разливалась по телу. Я его люблю? Я ему предана? Его руки были сложены словно в молитве, кончиками пальцев он касался губ, которые были растянуты в шальной улыбке. Она опустила глаза на свои пальцы. Страшно? Мне страшно? А дальше новая волна удовлетворенности, всё хорошо, я хочу здесь остаться, мне некуда идти, меня тут приняли и рады мне. Она снова подняла влажные глаза на мужчину — добродушного и дружелюбного. Казалось, что он совершенно не опасен, но неугомонное сознание подсовывало какие-то кадры, которые смазанной чередой летели перед глазами. Казалось, кто-то умышленно сводил её с ума. Позади слышался женский смех, более низкий мужской, раздался звук разбитого бокала, она тряхнула головой, пытаясь снять наваждение. Вот по дьявольски привлекательная девушка, собеседование на вакансию с потрясающими условиями и зарплатой, всего один вечер, живая музыка. Её мелодичный голос, удивительные фиалковые глаза, дружелюбная улыбка, она такая замечательная… Руки начали дрожать, музыка, чувствуя напряжение своего творца, звучала всё тревожнее. А что было дальше? Перед мысленным взором алое марево, люди, крики, когда такое было? Когда? Мутные красные глаза, бывают ли у людей подобные, это дьявольские происки. Это были глаза этого мужчины… А дальше? Пропасть… Множество ступеней, большое помещение, женщины невиданной красоты, фортепиано, они тут заперты? Они счастливы, я тоже счастлива, мне так хорошо… — Милая Маргарита, — в тоне мужчины скользили ласковые нотки. Он глядел на неё прямо с выражением крайнего сожаления в затянутых молочной пеленой глазах. Он недоволен? Я так хотела ему угодить… зачем? — Вы так прекрасны светлая королева Марго, я в восхищении. Сбоку раздался смешок, девушка повернула голову и увидела идеальное, ухмыляющееся лицо златовласого молодого человека, одетого в безукоризненный черный костюм. Он сидел, закинув ногу на ногу, внимательно изучая её лицо. Не иначе сам Люцифер, падший ангел. А руки играли, она сидела за фортепиано казалось всю жизнь, даже в беспамятстве руки будут помнить все штрихи, вот и сейчас они жили своей жизнью. Девушка смотрела в одну точку перед собой, вслушиваясь в печальные звуки сонаты. Сколько дней уже длится этот один вечер, блаженное удовлетворение разливалось по телу нежным теплом. Сколько…? Она снова повернула голову в сторону блондина, он застыл словно каменное изваяние и прожигал её на сквозь, адским пламенем алых глаз. Прижавшись к нему сидела роскошная длинноногая женщина, она водила пальчиком по его груди сладко улыбаясь. Марго показалось, что эта красавица, как и она, была под флёром удовлетворения и счастья. Блондинка перевела взгляд и посмотрела на Марго снисходительно, словно на мелкую букашку, вызвавшую умиление у её ребенка. У неё тоже алые глаза. Алые, как кровь. Кровь… Комната начала раскачиваться, сознание казалось, протестовало, нелепое тело не испытывающее до этого чистого блаженства, отторгало его. Калейдоскопом кружились самые различные чувства: покой, счастье, преданность, смятение, только грудную клетку начинало сжимать от страха, как на неё наплывал спасительный мираж. Она тяжело вздохнула, тревожные звуки окончания сонаты как нельзя кстати описывали её состояние в данный момент. Что же происходит? Кровь уже стучала в висках, музыка била по голове прыгающими октавами. –Знание приносит страх.–притворно вздохнул брюнет.–Никогда и ничего не бойтесь, Маргарита. Это неразумно… Она закончила игру и в воздухе повисла звенящая тишина сопровождаемая легкой вибрацией от только что закончившейся игры на инструменте. Неожиданно брюнет исчез из ее поля зрения, она даже не поняла как он ускользнул. Только она хотела повернуть голову, как неожиданно сильные, холодные руки прижали её к твердому, словно мрамор телу. Он сказал не бояться, она преданна ему, она не посмеет ослушаться своего Господина. Длинные пальцы прошлись от уха, задевая нежную мочку ключицам, большая ладонь спустилась ниже, обхватила тяжелую грудь, скрытую тонкой тканью белого одеяния. Дыхание сбилось, а сознание совсем не хотело отвечать на зов хозяйки. Мне страшно? Нет. Мне хорошо… Прохладные губы прикоснулись к ней нежно, язык мужчины прочертил короткую дорожку, затем сильнее сжав не сопротивляющееся тело, он сделал короткий вдох и прокусил тонкую кожу, грубо вспарывая вену. У неё в ушах звенела музыка, воспоминания прошедших месяцев пролетели перед глазами, забвение рассеялось, уступая место панике. Несколько месяцев? Горячая агония обжигала горло, а он всё пил и пил из неё жизнь. В ускользающем сознании, плавно раскачивая её мир звучала «Морская малышка» Вангелиса, оставляя напоследок лишь нежно обволакивающую темноту. –Свободна, моя дорогая. Ты свободна… Тело тяжелым грузом свалилось обратно за инструмент, голова упала на клавиши окрасив клавиатуру в алый, издав разлаженный громкий звук. — Музыка — самое безмолвное искусство, — с наигранным сожалением изрек брюнет, театрально разводя руками.