Bad Blood Trip

Он почувствовал боль. Незначительную. Острие вражеского клинка едва коснулось его незащищенного черепа, по виску заструилась кровь. Такая мелочь не могла замедлить его на пути к последней цели. Он поднял клинок, намереваясь одним ударом уничтожить досадную помеху. — Стой, нет! Ангел замер. Что-то удержало его руку. Что-то, чего он не видел в узком коридоре, которым обратилось его зрение, пока по углам наползала темнота. — Не двигайся, — продолжал голос. — Тебе не причинят вреда. Это не враг. Боль прекратилась. Ангел не мог как следует разглядеть существо, стоявшее перед ним. Знакомые черты из человеческой плоти, механических сочленений и многосуставчатых пальцев с иглами на концах распадались и не складывались в единую картину. — Хорус? — произнёс он наугад единственное имя, которое мог вспомнить. Очертания фигуры на миг расплылись и обрели знакомый силуэт терминаторской брони. — Это ты? — Хоруса здесь нет. — Тогда кто ты? Видение задрожало и поплыло снова. Что-то изменялось. Трансформировалось. “Мстительный дух” настолько пропитался порчей хаоса, что сама реальность здесь стала понятием относительным. — Вопрос хороший, — согласился голос. — Но чтобы ответить на него, давай сначала разберёмся, а кто ты? — Ты пытаешься задержать меня, — понял Ангел. — Я пытаюсь? Ты даже не помнишь своё имя. — Мой народ назвал меня Сангвинием. Я предпочитаю это имя всем прочим. — Не это имя, — настаивал голос. — Вспомни другое. Как тебя зовут на самом деле? Имя вертелось на языке. То имя, которым он называл себя множество раз, такое близкое и одновременно далёкое. Почему-то оно было очень важным. Реальность продолжала растекаться, становилась неустойчивой. Заросший плотью коридор на мгновение обрёл сходство со стерильным оперблоком апотекариона, пахнущим кровью и контрасептиками. — Я не отдам тебе это имя, демон, — произнёс он вслух. Собственный голос вдруг показался ему чужим. — Оно мне не нужно, и я не демон, — возразил голос. — Вспомни. Вспомни имя, давай же. Если ты даже этого не можешь, как ты собираешься биться с Хорусом? Сангвиний стиснул зубы и почувствовал привкус собственной крови. Клыки прокусили нижнюю губу. Имя. Почему это было важно? — Как тебя зовут на самом деле? Он глухо зарычал от бессильной злости. Имя ускользало. Да и существовало ли оно на самом деле? Или это была лишь уловка демона, чтобы сбить его с толку? Хорус должен умереть. Демон лишь пытается замедлить его. Этого не будет. Так или иначе, он достигнет своей цели. Эта мысль придала Ангелу сил. Он сделал шаг вперёд — лишь затем, чтобы обнаружить, что не может пошевелиться. — Я счёл за лучшее парализовать всё ниже пояса ради безопасности, — произнёс голос. — Увы, с руками так не получится. Руки мне нужны функциональными. — Кто ты? — повторил Ангел свой вопрос. — Сначала скажи мне, кто ты. “Мстительный дух” исчез. Сверкающий полированным металлом оперблок появился вместо него. Ангел напомнил себе, что это лишь иллюзия, которую использует враг, чтобы сбить его с толку. А враг стоял прямо перед ним, закованный в чёрный керамит. Предательское Око горело у него на груди. Сангвиний поднял голову и взглянул на искажённое, но всё ещё узнаваемое лицо своего брата. — Кто ты? — спросил Хорус. — Я тот, кто покончит с тобой! — заявил Ангел ему в лицо. Хорус вздохнул. — Здесь ты фундаментально заблуждаешься, но не будем забегать вперёд. Начну с самого неприятного. Ты, безусловно, называешь себя Сангвинием, но ты, как бы помягче сказать, не совсем он. — Ты лжёшь. Меня уже искушали демоны, и эти уловки не сработают. Я не отрекусь от Отца и не стану служить твоим хозяевам. — Я тебе не предлагаю отрекаться, — заметил Хорус. — Просто хочу пояснить пару деталей. Ты не совсем Сангвиний, точнее, не настоящий Сангвиний. Ты его образ. Как фрагмент вид-записи, причем довольно небольшой, да ещё из самого конца ролика. Ты действуешь по программе, которая записана в этот образ. У тебя нет свободной воли. Всё, что ты можешь — искать Хоруса и сражаться с ним, пока не умрёшь. — Это мой сознательный выбор, — отрезал Ангел. — Я сам его сделал. — Да-да, молодец, — согласился Хорус. — Но подумай сам. Будь ты настоящим Сангвинием, полной версией, ты мог бы изменить своё решение. Например, не вступать в бой. Или простить брата. Или даже предать Императора… — Никогда! — Ну вот, что я говорил, — Хорус развёл руками, Коготь на его кулаке сверкнул смертоносными лезвиями. — Ты просто образ, бесконечно повторяющий один сценарий. Образ, записанный в крови. Ты не в силах разорвать этот порочный круг. И я, к сожалению, тоже не в силах, потому что ты всё ещё сильнее меня. Ты подавляешь меня. Забираешь у меня контроль. Он усмехнулся поистине демонической усмешкой. — Но я работаю над этим. — Ты лжёшь, — прошептал Ангел. — Назови своё настоящее имя, — предложил Хорус. — Вспомни его, и поймёшь, что я говорю правду. — Я Сангвиний, и Сангвинием я умру. — Не могу спорить, ты в этом запредельно прав, и к тому, чтобы умереть Сангвинием, идёшь сейчас очень активно, несмотря на все мои старания, — согласился Хорус. — Но я так просто не сдамся. У меня много дел. Я тебе такой роскоши позволить сейчас не могу, так что будь любезен, напряги бессознательное. Вспомни имя. — Я — Сангвиний, примарх Девятого Легиона, — повторил Ангел. Но он уже не был так в этом уверен. Образ Хоруса расплывался. На чёрных доспехах появились незнакомые серебряные символы. Очертания булавы в его руке исказились, и сквозь них проступали контуры силового топора. Черты лица брата смещались и изменялись, пока не стали пугающе напоминать его собственные. Сангвиний вздрогнул от мысли, что кто-то из его сынов оказался способен на такое предательство. — Кто ты? — спросил он воина в чёрной броне. Левый его наплечник был окован серебром, в то время как на правом, красном, чернел символ легиона. — Я не знаю тебя. — Ты меня знаешь, — ответил воин. Он повернулся правым плечом, показывая инсигнию Кровавых Ангелов на правом наплечнике и нартециум. — Ты один из моих сынов, но я тебя не узнаю, — повторил Сангвиний. — Мне жаль. Я так и не узнал всех воинов из последнего набора с Терры. Вас возвысили так поспешно — и так же поспешно отправили умереть. — Я не с Терры, — ответил Кровавый Ангел. — Я появился на свет на Ваале Секундус. Как и ты. Я пересёк пустыню — как и ты. Я прыгнул в Реку Ветра — как и ты. Как моё имя? Сангвиний моргнул, пытаясь вернуть чёткость зрению. Имя было рядом. Он видел его, написанное на наплечнике по нижнему краю витиеватыми каллиграфическими буквами багряного цвета поверх девизной ленты. Буквы спутывались и цеплялись друг за друга завитушками, мешая их разобрать. — Ты Метастазио, — произнёс Ангел. — Сангвинарный жрец Четвёртой роты. Апотекарий Караула Смерти. — Нет, — ответил Кровавый Ангел. — Это ты — Метастазио. Ты — это я. — Нет. — Да. Ты — образ Великого Ангела, отпечатавшийся в моей крови. Ты — часть моего сознания, запертая на задворках мозга. Ты — кусок моей личности, павший в “чёрную ярость”. И, конечно же, ты Сангвиний, который идёт в последний бой, но я тебе этого не позволю. — Ты — демон, пытающийся сбить меня с пути, — отчаянно повторил Сангвиний. Это было логично. Это звучало логично. Это походило на истину, а слова Метастазио — нет. — По правде говоря, я вообще твоя галлюцинация, — признался демон. — Точнее, моя галлюцинация. Точнее, я так думаю, насколько я вообще могу думать в этом состоянии. Прямо сейчас я закачиваю прямо себе в мозг коктейль из нейролептиков, от одного списка составляющих которого можно стать овощем. Неудивительно, что целостность моего мышления и восприятия слегка пошатнулась. Он прошёлся взад-вперёд перед Сангвинием, взвешивая в руке силовой топор. — Итак, мне удалось отделить рациональную часть своего сознания от своего внутреннего Сангвиния, если можно так выразиться, — продолжал он. — Это уже определённый успех. Мне удалось сохранить критическое мышление. Проблема в том, что моё тело всё ещё принадлежит тебе, — он показал лезвием топора на Сангвиния. — Со всеми вытекающими последствиями. А такой умный и рациональный я существую как пассажир в собственной голове. В общем, до полного успеха далеко. А анестетик, которым я отключил себе половину тела вместе с контролем над тазовыми функциями, что весьма печально, долго действовать не будет. Нам нужно прийти к какому-то решению… Метастазио примагнитил топор за спиной и размял пальцы, что выглядело очень странно в перчатках. Он всегда так делал, когда собирался взяться за неприятную, но увлекательную работу. — Итак, Сангвиний, отец мой, давай поищем компромисс, — произнёс он, глядя Ангелу в глаза. — Понимаю, что вариант “ты покидаешь моё тело и больше не всплываешь” не рассматривается. Ты никуда не денешься. Ты часть меня, в моём разуме, в моей плоти, в конце концов, во мне течёт твоя кровь. Наивно полагать, что мы сможем расстаться. Ангел смотрел на него в ответ. У Метастазио были такие же голубые глаза, правильные черты лица, светлые локоны, которые рассыпались по горжету. И, видимо, такая же нелюбовь к надеванию шлема. — Но мы всё ещё можем договориться, — добавил он. — Чем больше нейролептиков поступает в мой — если хочешь, твой, — мозг, тем больше отступает искажение восприятия. Думаю, эффект не будет вечным. Как только доза существенно снизится, ты снова решишь захватить моё сознание и тело. И мы снова отправимся на “Мстительный дух” убивать Хоруса. Ты ведь лишь образ последних часов Великого Ангела. Наивно было бы рассчитывать, что ты захочешь озеленить Ваал или посадить на Терре маргаритки. — У меня есть долг, и я его исполню, — твёрдо ответил Сангвиний. — Я выбрал эту судьбу. — Да, но у меня тоже есть долг, — возразил Метастазио. — Я единственный апотекарий на этом летающем в космосе куске камня. Если уж на то пошло, вообще единственный, кто хоть что-то смыслит в медицине за пределами заклеивания мозолей. Без меня мои братья и тысячи смертных, вероятно, обречены. Моих пациентов никто не спасёт. Если я не исполню свой долг, они умрут. Но на самом деле, они умрут куда раньше и гораздо более страшной смертью, потому что капеллана здесь тоже нет. И меня в поисках Хоруса никто не остановит. Что будем делать? Сангвиний молчал. — Хорус ведь может подождать немного, верно? — вкрадчиво продолжал Метастазио. — Он всегда ждёт тебя, меня, нас обоих. Мы придём за ним позже, когда будет время. А пока я должен исполнить свой долг. Что скажешь, отец? Сангвиний понимал, что он прав. Понимал и то, что у препаратов, действующих на его мозг, есть накопительный эффект. Галлюцинация становилась всё менее и менее чёткой. Он начал замечать сервиторов вокруг себя, различать шум механизмов и оборудования в апотекарионе. Он почувствовал, что прикован к хирургической плите, почувствовал собственное тело, ещё слабое от воздействия препаратов. Ощутил зуд в просверленном черепе. Вспомнил, что и сколько ввёл себе, чтобы добиться такого результата, и удивился, как он ещё жив. — Так кто ты? — спросил его голос почти исчезнувшей галлюцинации. — Я Метастазио, — произнёс он невнятно, с трудом шевеля онемевшими губами. — Сангвинарный жрец Четвёртой роты. Я принёс присягу Караулу Смерти, и, видимо, останусь здесь до конца своих дней, потому что Корбуло точно не следует знать, чего и какой ценой мне удалось достигнуть. Он моргнул и произнёс кодовую фразу, приказывая медицинским сервиторам разомкнуть оковы. Бросил мрачный взгляд на ближайшую поверхность из полированного металла, рассматривая свой наполовину обритый череп. — Ладно, волосы — не ноги, вырастут, — сказал Метастазио сам себе, с некоторым трудом садясь на хирургической плите. — А закачивать себе в мозг адский коктейль я могу хоть всю оставшуюся жизнь. Не самая высокая цена за возможность сохранить рассудок. Он покосился в угол, куда не доставал свет люм-полос, и где в сгущении мрачных теней затаилась ещё одна, огромная, в половину дредноута, тень в массивных терминаторских доспехах. — А ты подождёшь, Хорус, — добавил Метастазио. Никто, кроме сервиторов вокруг, его не услышал, а тем было, конечно же, всё равно.