_____________________________
Он не умер. Он выжил. Выполз из-под горы вместе с остальными выжившими в своей Вселенной. Он не знает, как и почему, но Стрейч, Блю, Блек и Слим уже были там, чтобы помочь ему подняться, оказывая облегчение измученным и израненным монстрам. Рука Эджи была сломана в трех местах, одна нога в двух местах, три ребра треснули… Первые три недели скелет был прикован к постели, собирая свою пыль и нетерпеливо ожидая, пока Стретч и Блу по очереди излечивают его. Эджи спросил о Папайрусе, как только пришел в сознание, и Стретч заверил его, что они видели их только на прошлой неделе. Он принес ему телефон, и ему удавалось некоторое время переписываться с ним, когда Эджи был в сознании. Скелет надеялся, что они придут на совместный ужин, но Папайрус сказал ему, что их человек был поблизости. Мысль о том, что Папс сможет подняться вместе с ним на поверхность, наполнила его душу надеждой, и Эджи смирился с тем, что не увидит его до тех пор. И когда он перестал отвечать на сообщения, он напомнил себе, что освобождение это тяжелая работа - и у Эджа тоже не было возможности отправлять сообщения, пока он боролся за свободу. Скелет встал на ноги так скоро, как ему позволили Стретч и Блу. Эджи стремился поскорее устроиться в новом мире и принести пользу. Если Папайрус скоро выйдет из подземелья, то Эдж хотел быть готовым разделить их совместную жизнь. Он встретился с Блеком в посольстве, чтобы начать оформление документов, записаться на консультации и обучение на рабочем месте, а также подать документы на очередь на жилье. Эджи действительно надеялся что сможет решить вопрос жильем, которое будет комфортным для двоих, и тем самым снять всю эту бумажную волокиту с плеч Папса, когда тот придет сюда. ...Если он когда-нибудь доберется сюда. Может быть, у него была паранойя, но после двух месяцев на поверхности Эджи начал беспокоиться. — Тебе не кажется, что они уже должны быть здесь? — спросил Эдж, передавая Стретчу вымытую тарелку, — Папайрус и Санс, я имею в виду. — ммм... ну, блеку и слиму потребовалось несколько месяцев, чтобы добраться сюда. у тебя и Режа это заняло полгода, — взял тарелку Стретч и вытер ее, ободряюще улыбнувшись ему, — уверен, все будет хорошо. они будут здесь, ромео. Эдж замычал, неосознанно прикасаясь к руку, что все еще была в гипсе. — Но разве это не должно быть… проще для них? Их мир… добрее. Прямо каким был и твой. — я имею в виду, не похоже, что у нас есть космический таймер для контроля таких вещей, — усмехнулся Стретч, — я уверен, что они будут здесь. просто сосредоточься на исцелении, чтобы ты мог сбить его с ног, когда он все-таки придет. — Да. Полагаю, ты права,— вздохнул скелет, протягивая другую тарелку, — Я просто… не могу избавиться от чувства, что что-то не так. Стретч похлопал его по здоровому плечу. — дай этому время. — Я постараюсь, — вздохнул скелет._____________________________
Восемь месяцев. За это время Эджи успел полностью приспособиться. У него была квартира и уже была накоплена половина взноса за собственный дом. Его работа сама по себе не являлась постоянной, но у ставки выездного нотариуса были свои преимущества, например, он сам определял свой рабочий день и являлся сам себе начальником. Он мог взять отгул, когда ему захочется, и это пригодится, когда ему в конце концов понадобится помочь Папайрусу с поиском подходящей работы. Но восемь месяцев… Эдж думает, что в этот момент начинают нервничать все. Хотя, определенно никто из ребят не пытался сделать то, что хотел провернуть Эдж. Вероятно, ему следовало бы взять с собой кого-нибудь, кто больше разбирается в механике. — Ред, что это значит, когда машина говорит "работоспособно: в состоянии ошибки"? — спросил скелет, кончиками пальцев смахивая пыль с экрана и приборной панели. — э-э, это значит: какого хрена ты трогаешь мою машину без меня? Эдж только закатил глаза. — Я просто смотрю. Это все еще связано со вселенной Папайруса и Санса. Разве их машина не должна быть отключена, если они уже на пути сюда? — может быть, они оставили ее, и она им просто не нужна. Ред отвлекся на другом конце провода, и Эдж вежливо проигнорировал сонные протесты того, что звучало как Блу - скелет предположил, что его брат отвечал на его вопрос о том, где был Ред, когда Блу вошел в квартиру брата Эджи этим утром. — если там написано, что это работоспособно, значит, это работоспособно. машина доставит тебя туда, но если на другом конце эта хрень находится в состоянии ошибки, то ты можешь застрять. — Разве Санс не может ее починить? — да, если он будет рядом. послушай, я не хочу, чтобы ты… — Спасибо, это было очень информативно. До скорого, — Эджи повесил трубку, не обращая внимания на то, как его брат начал кричать на него и не обращая никакого внимания на звон, когда он набирал нужную последовательность. Машина ожила, и Эджи глубоко вздохнул, отправив брату свое объяснение, прежде чем перейти через портал. Если Папайрус собирается уходить в ближайшее время, ему могло бы быть выгодно, чтобы Эдж был рядом с ним. Если бы он попал в беду, то Эджи мог бы ему помочь. В любом случае, он вытащит его оттуда и доведет на поверхность. В любом случае, они снова будут вместе._____________________________
Эдж со стоном пошевелился. Его нога и рука все еще болели там, где недавно были переломы. Скелет закашлялся от пыли и грязи вокруг себя, покачав головой. Моргая, когда он сел ровно, он понял, что добрался до дома Папайруса и Санса, если нарисованная от руки табличка с надписью "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДРУГИЕ МЫ!", едва освещенная светом от машины, о чем то говорила. Но, Эджи не помнил, чтобы здесь когда-либо было так темно и пыльно. С другой стороны, они всегда приходили, когда их ожидали, и если местные скелебратья действительно собирались уходить, то вполне понятно, почему не было убрано. Скелет оперся на верстак, чтобы выпрямиться. Прошелся вдоль стены руками, ища выключатель. Найдя его попытался включить свет, но ничего не произошло. Эджи фыркнул и несколько раз безрезультатно щелкнул им. — Он сломан уже некоторое время. Эджи вздрогнул, пытаясь прижаться спиной к стене, удивляясь, насколько же он растерял свои навыки бойца за те месяцы на поверхности, что даже не осознал, что кто-то подкрадывается к нему со спины… …но магия, которую он почувствовал… неудивительно, что Эджи не обратил никакого внимания на ее приближение. Это было удушающе знакомо, и один только запах заставил его чуть-ли не расплакаться, когда он вслепую потянулся к ее источнику. — ...Папайрус? — Так меня называют, — усмехнулся он, и Эджи почувствовал, как его успокаивающее присутствие становится все ближе, когда его рука, наконец, легла на изодранный шарф, — …Эджи? Скелет сморгнул слезы, отказываясь плакать. — Папайрус, где ты был? Почему ты?.. Я думал- я думал, что ты был на пути в Новый дом, когда мы говорили в прошлый раз! — Я был, — сказал он, беря руку Эджа в свою. Его рука была странно больше, чем раньше, и от внимания Эджа не ускользнуло, что голос Папируса звучал намного выше, чем раньше. — Но человек… они не смогли разрушить барьер. Они… они просто ушли. Это все, что они смогли сделать. Азгора больше нет, Андайн делает все, что в ее сила, ты же ее знаешь! Но, гхм, на ее плечах многое лежит! И то, что человек сделал с барьером, заставило магию разрушаться, и ничего больше не растет, и это все… этого слишком много! Прямо сейчас! Мы работаем над этим, мы… и что здесь делаешь ты? — Ищу тебя и твоего брата, — честно сказал Эджи, — Я подумал, что если ты застрял, или пострадал, или попал в ловушку, я мог бы помочь. Я… скучал по тебе. Эдж задохнулся, когда Папайрус притянул его ближе и заключил в свои сокрушительные объятия, хотя и менее… сокрушительные… чем он привык. Эдж обнял его в ответ, уткнувшись лицом в этот шарф и отметив, что кости Папса на ощупь слишком тонкими, а шарф был затхлым и зернистым, как… пыль. Эджи немного отстранился, ведя руками вверх, от груди к лицу. Эти знакомые огоньки в глазах отвели взгляд, и Папайрус схватил скелета за руку, останавливая. — Папайрус?.. — Конечно! Я еще даже не пригласил тебя войти. Но, эм, тебе придется побыть здесь, пока я подготовлю Санса к встрече с тобой. Он… не был собой некоторое время. Ни разу после несчастного случая, — Папс опустил руки Эджа и отвел свой взгляд, отворачиваясь. — Не уходи отсюда и не броди здесь один! Сейчас все по-другому. Просто подожди тут немного, и я обещаю, что вернусь к тебе! — Я подожду, — заверил скелета Эдж, и он мог представить себе его солнечную улыбку, когда тот уходил, хотя лицо его возлюбленного было в значительной степени скрыто его шарфом. На краткий миг свет из открытой двери в подвал осветила череп Папайруса, позволяя Эджи разглядеть лоб и нос своего возлюбленного. Эджи нащупал табурет и сел. Он подождет._____________________________
Менее чем через час Папайрус забрал Эджи из подвала. Лицо Папса было прикрыто несколькими шарфами, и холод улицы действительно казался более резким, чем когда-либо, когда Эдж вышел следом за скелетом. Еще больше беспокоило то, насколько высоким стал Папайрус, возможно, слишком быстро, если судить по его тонким костям и неуклюжей сутулости. Эдж хотел спросить, но держал рот на замке, когда последовал за своим возлюбленным к выходу в дом. От одного взгляда на город, когда скелет вышел на улицу, у него сжалась душа. Обычно улицы здесь были заполнены радостными криками и приветствиями, а дом братьев освещался рождественскими огнями. Половина гирлянды на карнизе уже перегорели, и те редкие горожане, которых Эджи видел, отводили глаза и убегали прочь, выглядя слишком хрупкими и замерзшими. — Это выглядит как моя Вселенная, — печально сказал Эдж, не в силах оставить комментарий при себе. Папирус тихонько вздохнул из-под своих многочисленных шарфов. — К сожалению. Я же говорил, все стало таким… другим. Он взял Эджа за руку, ведя его в дом, закрыв дверь от пронизывающего холода и заперев ее на несколько замков, в которых они раньше никогда не нуждались. — Ты должно быть замерз! По крайней мере, я могу тебя согреть. Иди, садись ближе к огню, — настаивал скелет, снимая любимое одеяло со спинки дивана и набрасывая его на плечи Эджа. Папс бросил несколько подушек у ревущего камина, и Эдж позволил себе плюхнуться в импровизированное гнездо, в то время как Папайрус направился к лестнице. — Оставайся на месте! Я пойду посмотрю, проснулся ли Санс! Он бодрствовал всего мгновение назад. Но с ним никогда не знаешь наверняка! — Тебе не слишком жарко во всех этих шарфах? — спросил Эдж, уже позволяя одеялу сползти с плеч, когда огонь согрел его. — Вовсе нет! Это суперуютно! — уверенно ответил скелет, прежде чем исчезнуть на втором этаже. Эдж слегка усмехнулся от этого. Папайрус все еще оставался Папайрусом, даже после всего, что, по-видимому, произошло. Парню потребовалось мгновение, чтобы обдумать то, что он узнал: Асгор мертв, и, похоже, Андайн - новый монарх. Переход человека через барьер как-то повлияло на запасы продовольствия - им здесь не хватает еды, или она теперь была отравлена? Возможно, и то, и другое? Если монстрам здесь не хватает еды, а эффекты от отравленной пищи слабые, он эти продукты можно употреблять в пищу. Лучше быть больным, чем мертвым, скажет большинство. Эдж прижал руку к телефону в кармане. Он всегда держал в своем инвентаре некоторый запас продуктов с большим сроком годности, которого хватит на двоих. Может быть, Эдж мог бы растянуть запасы между ними тремя, пока не придумает, как выбраться отсюда? Кроме того оставался барьер. Их человек не мог понять, как их вытащить, но Эдж помнил тот момент, когда человек из его мира прорвался сквозь магию. Может быть, он знает что-то, чего не знают они! Его предыдущие взаимодействия с местной Андайн показали, что она разумна, возможно, он мог бы поговорить с ней, заставить ее- — Это просто Эдж, ты же помнишь Эджи? Возвращение Папайруса отвлекло скелета от его мыслей, и Эджи поднял глаза, чтобы ободряюще ухмыльнуться Сансу. Он застыл в этой ухмылке, глядя куда пристальнее, чем собирался. Санс выглядел неважно. Во многих отношениях, но главным была его забинтованная голова, на которой была ужасающая вмятина, демонстрирующая отсутствие черепа с одной стороны. Это казалось весьма большой дырой. Вдобавок ко всему, он также вырос, как и Папс, Санс стал намного выше и шире, и… с одним тошнотворно большим красным глазом, который сверкал в его левой глазнице. — эдж? — спросил Санс, хотя это был пустой вопрос - скелет всего лишь повторил слова своего брата. В его взгляде было малое узнавание. — Да! Эджи! Он пришел навестить нас. Разве это не мило? Санс начал хихикать над этим, ужасно маниакально и ликующе. Папайрус вздохнул, подводя брата к дивану и усаживая того на выцветшие зеленые подушки. Взгляд скелета все это время не отрывался от Эджа, и тот все еще хихикал в тревожной манере. — Не обращай на него внимания! Он все еще выздоравливает! — Что случилось? — тревожно спросил парень, снова набрасывая одеяло на плечи и следуя за Папайрусом на кухню. — Ты про его голову? Я понятия не имею. Он просто… однажды пришел домой в таким виде, — Папайрус остановился перед дверью на кухню, — Ты наверное голоден! Если ты подождешь здесь, я смогу что-нибудь тебе приготовить. — Ты же говорил, что у вас здесь есть проблемы с едой? — уточнил Эдж, не желая брать больше припасов, чем необходимо, ради того, чтобы Папайрус принял его у себя. — Да! Все так, но у меня есть запас макаронных изделий, и они довольно универсальны! — Папайрус. Скажи мне, что на самом деле тут происходит, насколько все плохо на самом деле, — взмолился скелет, схватив возлюбленного за руку, — Я здесь, чтобы помочь тебе. Я не хочу, чтобы ты важничал из-за меня, я большой мальчик, который может вынести правду. Папс заламывал руки, глядя на Санса на диване. Тот начал дремать на своем месте. Наконец, решившись, скелет взял парня за руку, ведя его на кухню. — Это нехорошо. Мы делаем все, что в наших силах, но… вода в реке отравлена, все что мы выращивает теперь токсично. Эту еду можно есть в малых количествах, но это… Влияет на память и разум. Делает всех более агрессивными. Нам повезло, что у меня были эти запасы пасты! Но Санс, он настоял, что бы макаронами питался только я, а он сам питался отравленными продуктами, а иногда не ел вовсе ничего. И так как мы не знаем, как долго еще пробудем здесь, я не хочу рисковать, есть больше одного раза в день, может быть каждые несколько дней. — Звезды, Папайрус, — тихо выдохнул Эдж, крепко сжимая чужие руки. Скелет прекрасно знает, каково это, хотя в юности он голодал из-за пайков и бандитов, но ощущения были те же. — Послушай. У меня в инвентаре есть кое-какие припасы. Я с радостью добавлю их в вашу стопку. Тем временем, может быть, мы сможем заставить Санса исправить ошибку в машине? Ваши люди могли бы выйти на поверхность этим способом? Папайрус покачал головой, его многочисленные шарфы затрепетали. — Нет-нет. Он потерял эту часть своих воспоминаний. Не только из-за еды, но и… — Папс указал на свой череп, — Я говорил тебе. Он уже просто не тот. — Хорошо. Значит мы идем к Андайн и просим ее пропустить нас к барьеру. Все семь душ прошли через него, так что должен быть какой-то способ… — Мы не можем просить Андайн. Это было сказано быстро, тихим голосом, как будто Папайрус был напуган или, точнее, как будто это было полноценное предупреждение. Эдж был ошеломлен такой внезапной твердостью. — Почему нет? — уточнил скелет. Папс отвернулся от него, перебирая в руках ткань своих шарфов. В этот момент, до Эджа дошло, что его возлюбленному не холодно, он что-то скрывает. — Папайрус… дай мне увидеть твое лицо. — Мне ХОЛОДНО! — запротестовал тот, быстро отходя к буфету, где схватил полупустую пачку макарон, — Ты хочешь спагетти и ротини? — Я хочу видеть твое лицо, — настойчиво повторил он, снова приближаясь к своему парню. Эдж оставил одеяло висеть на спинке стула, когда уверенно подошел к Папайрусу спереди, — Пожалуйста. Прошло больше года с тех пор, как мы виделись в последний раз, и, возможно, это последнее, о чем ты думаешь, но мои чувства не изменились. Я бы хотел тебя увидеть. Папс тихонько заскулил, еще немного прячась в своих шарфах. — Это… я выгляжу по-другому. Что, если ты больше не будешь считать меня симпатичным? — Это просто смешно, твоя красота - это гораздо больше, чем твой рост, размер ноги или твое лицо, — твердо сказал Эдж, протягивая руки вперед, — Я могу?.. Он ждал. Скелет мог бы просто сорвать ненужную ткань, но он этого не сделал, он дождался неуверенного кивка от Папайруса. И Эдж был нежен, когда разворачивал множество изодранных шарфов вокруг лица своего возлюбленного. Папс обмяк в поражении, когда последний из его шарфов упал на пол, и Эдж сразу же смог увидеть его и все последствия этого голода более отчетливо. Глазницы Папайруса были, возможно, того же размера, что и раньше, но теперь они казались намного меньше, потому что все в нем было больше, а его волшебные огни казались нечеткими точками, размером с ушко иголки. Эджи подозревал, что это было не то, о чем беспокоился Папайрус, однако, когда он протягивает руку к его лицу, печаль, гнев и разочарование проносятся сквозь него, когда скелет видит свое отражение — лицо со шрамом и искривленными зубами. Они были длинными и неровными, в каких то местах сломанными и сколотыми. На лице Папайруса были странные пятна, похожие на… синяки. Это все выглядело так, будто его возлюбленный получил серьезную травму — удар, возможно тупым предметом. — Что случилось? — потребовал ответа скелет, опуская руки, сжимая ладони в кулаки. — Я знаю, я отвратителен, — сказал Папайрус почти всхлипывая, когда снова натянул шарф, в попытке снова прикрыть лицо. Эджи мягко остановил того. Скелет опасался повредить его тонкие, как у пташки, кости еще больше. — Я говорил не об этом. Я спросил, что случилось, — мягко, но настойчиво сказал Эдж, отводя руки Папайруса от мешающейся ткани, — Кто сделал это с тобой? Они все еще здесь? — Я не… ну, я точно не знаю. Не помню. Да и, кроме того, еще больше насилия и боли — это вредил то, что нам здесь нужно. — Это была Андайн, верно? — Как я уже сказал, больше насилия — это не то, что нам нужно! — громко настоял Папс, на этот раз с легким отчаянием в голосе, — Спагетти или ротини? — …Как насчет того, чтобы я вместо этого приготовил что-нибудь из своего инвентаря? — предложил Эджи, дотрагиваясь до руки Папайруса и забирая у того коробку с макаронами, — У меня есть немного белка, овощей и других продуктов, которые, я думаю, тебе понадобятся._____________________________
Эдж нежно провел кончиками пальцев по черепу Папайруса, искренне поражаясь тому, как такой высокий скелет на самом деле может свернуться калачиком так, чтобы они оба поместились в этой одноместной кровати. Парень пытался убедить Эджа, что именно ему следует занять кровать, а он сам будет спать на полу, но Эдж не был ханжой. Папайрус стеснялся целоваться, беспокоясь, что его зубы повредят Эджу, но скелет смог донести свою точку зрения о том, что не нужно стесняться, когда полностью разделся перед своим парням и не отрывая взгляда протянул свою руку за предложенной пижамой. Эдж издал дружелюбный смешок от того, как Папс залился яростным румянцем, и пробормотал, что, возможно, он был прав. — Мне так жаль, — тихо пробормотал бывший стражник, заработав смущенное мурчание под кончиками пальцев, — Я начал беспокоится о вас, ребята, шесть месяцев назад. Я должен был прийти сюда еще тогда, я не ждать. Я мог бы помочь. — Не бери всю вину на себя, — настаивал Папайрус, его глаза приоткрылись, чтобы встретиться с взглядом Эджа, — Ты же сейчас здесь, верно? — Все так. Я здесь ради тебя, — мягко вернул Эджи, нежно проводя пальцем по исчезающим синякам и целуя своего парня в лоб, — Ты такой красивый и все еще сладкий, как сахар. Я думаю, мы оба предпочли бы, чтобы обстоятельства были лучше, но сейчас я с тобой, и это все, что имеет значение. Скелет слегка отстранился, удивленный тем, что глазницы Папайруса начали расширяться. — В чем дело, любимый? — Я просто!.. Просто так счастлив! — со смешком покачал головой Папс, — Я знаю, что вокруг так много тьмы и страданий, и что я не должен быть счастлив, от того что ты оказался в центре этого со мной. Без плана как выбраться. Но я не могу не быть так счастлив, что ты здесь. Я так сильно скучал по тебе, Эдж. Папайрус заплакал. Он пытался спрятать лицо в ладонях, но от попыток успокоиться начал икать. — Я счастлив! Так сильно! Но мне так грустно, ведь много всего произошло. Я п-пытался оставаться позитивным. Я делал все, что мог, а Санс уже был другим. И боюсь, что он уже никогда не будет таким, как прежде. Что я не могу сделать со всем этим что-то один… — Ты не один, — мягко поправил Эдж, успокаивая своего возлюбленного и смахивая слезы, целуя его скулы, — Больше нет. И никогда больше. Я здесь. Папайрус немного успокоился, обхватив Эджа руками, и тот не колеблясь, притянул скелета к себе, баюкая, проклиная обстоятельства. Эджи покрывал поцелуями покрытый синяками лоб так легко, как только мог, и в конце концов Папс поднял свое лицо ему навстречу. Это было иначе, чем в тот первый раз, когда они поцеловались, но намерения у них не так уж сильно отличались. Прежний энтузиазм Папайруса был немного меньше, но он проявил себя после нескольким мгновений. И для Эджи вкус его губ был больше похож на мел… более пыльным. Но этот привкус мандарина все еще был там, сладкий и свежий, несмотря на всю боль и пыль. Значит, он изменился? Что ж, Эджи тоже. У все еще были друг у друга, и это было просто прекрасно. Эдж все равно любил и будет любить его, и, судя по его все более отчаянным, страстным поцелуям, Папайрус также не испытывал недостаток чувств. К утру Ред, вероятно, последует за Эджем через портал, чтобы выслушать его. Скорее всего, они починят машину, а если не смогут, то Эджи и Ред могут взять на себя эту версию Андайн и помочь остальным должным образом преодолеть барьер. Все получится. Но прямо сейчас, независимо от исхода, Папайрус снова в руках Эджи, и сколько бы ловушек и недоразумений ни привело сюда… …просто быть здесь, с ним, уже было достаточно хорошем моментом на сегодняшний вечер.