Математика или математик?

Балди любил математику. Это утверждение в отличие от теорем не требовало доказательств. Оно читалось в его горящих глазах, в его взгляде, увлечëнном, восхищëнном, на грани безумия. Это прослеживалось в движениях его рук, на кончиках пальцев, порхающих с мелом над доской, быстро-быстро рисующих цифры и формулы. Его объяснения у доски напоминали танец, и это зрелище просто невероятно завораживало. Каждый раз, заглядывая во время урока по случаю и без в кабинет к Балди, директор не мог отказать себе в том, чтоб незаметно прокрасться на последнюю, иногда чудом свободную, парту, и там, позабыв о времени, просидеть добрую половину урока. Кто-то из учащихся откровенно скучал, другие ковыряли в носу, третьи смотрели в окно - в каждом классе был как минимум один ученик, который не понимал или не любил математику. Но прогульщиков учитель не жаловал гораздо сильнее, поэтому большинство предпочитало кое-как посещать занятия, нежели сознательно наводить на себя гнев учителя из-за прогулов. Директор же не скучал никогда. Он ловил каждое слово, каждый случайный взгляд учителя в его сторону, каждое движение. Он наслаждался. - Вас разве не ждут обязанности, директор, или слежка за мной доставляет вам удовольствие? - Балди не скрывал иронии в голосе и взгляде. - Ничего, подождут. Мне кажется, я пропустил эту тему в школе. - Ай-яй-яй, директор. Поначалу Балди ещë удивлялся, но со временем перестал. Теперь при виде директора учитель приветственно кивал, улыбался и продолжал урок, как ни в чëм не бывало. Не обращали на это внимания и ученики, в конце концов никто директору не указ. Порой при виде его даже как-то приосанивались и вели себя гораздо лучше. Может и не учились в том понимании слова, как это должно было быть, но по-крайней мере достоверно играли прилежных учеников. Иногда директор убегал, едва появившись на пороге, как только слышал очередного нарушителя в коридорах. Кто ж ещë будет раздавать наказания? Но в остальное время он оставался до конца урока. Так продолжалось довольно долгое время. Директор, как ему самому казалось, просто наблюдал. Был ли ему интересен предмет? Нет, скорее было любопытно смотреть на увлечëнного человека. Когда ты в чëм-то мастер, твоя работа невольно притягивает взгляды. Учитель был молод, талантлив, не сказать, что красив, но с харизмой. Балди жил математикой, он дышал ей, такого воодушевления директор не видел в работе ни одного учителя во всей школе. Да и в других, по правде сказать, тоже. И директор подсел на этот манящий образ, как на самый настоящий наркотик. Изначальный восторг сменился нежностью, а затем и привязанностью. Он уже не представлял, как можно не зайти хотя б на один урок. Вскоре он и вовсе стал просыпаться с утра с мыслью, что идëт на работу только из-за учителя.. - Директор! Покажите нам мастер-класс. Директор словно очнулся ото сна, аж вздрогнул. Сердце внезапно пропустило удар. Балди с улыбкой приглашал его к доске. - Что ж, если ты настаиваешь. - Ни в коем случае. Но раз уж вы в качестве ученика... Директор хмыкнул. Почему б и нет. Однако по мере приближения к доске он почувствовал, как теряет всю свою уверенность. Рядом с учителем он обнаружил себя вновь неопытным зелëным учеником. Директор был выше, в том числе и по должности, но рядом с Балди он вмиг ощутил себя мелким и несуразным. Совершенно невообразимый недопустимый сумбур! - Что ж, пишите. - Скомандовал учитель, - Корень из числа двадцать пять равняется... Последние примеры директор дописывал дрожащими пальцами уже не помня себя. Все эти странные ощущения выбили его из колеи: он не мог думать больше ни о чëм, ни о ком кроме учителя. А тот как назло был слишком близко, только руку протяни... - Великолепно! - учитель хлопнул в ладоши, директор в очередной раз подскочил. - вот, берите пример, как нужно решать. Кто-то из класса немедля возразил, что директор то взрослый и всяко лучше знает предмет, но Балди это очевидное заявление проигнорировал. Иронично откланявшись, директор извинился и вышел из класса. Впервые ему необходимо было отдышаться. И подумать. Он заперся у себя в кабинете, заварил чай с ромашкой и утонул в своëм кресле весь в раздумьях. Так больше нельзя: нельзя запирать чувства внутри, нельзя запрещать себе думать, нельзя смотреть на другого человека просто так. Это не просто и не похоже на обычное любопытство. Директор вздохнул. Что делать теперь, он совершенно не представлял. Да, Балди любил свою работу, он каждый день неустанно доказывал это своим видом и поведением, совершенно бескорыстно и без оглядки. И все эти танцы у доски только ради чисел, которые были почти что частью его самого. Балди любил математику, в этом не было сомнений. Но похоже, что директор влюбился в Балди.