Четыре всадника апокалипсиса и один осьминог

Разве моё безумие — это зло? Безумие — это лишь эмоции, живущие в глубине каждого сердца. Кишин Асура. Пожиратель душ.

      Вселенское опустошение, подавленность и невыносимое уныние — вот, что чувствовал Кросс, когда согласился стать верным приспешником короля негатива и когда впервые ступил на порог его дома. Вернее будет сказать не дома, а гигантского и внушающего страх своим размахом замка посреди разрушенной вселенной с кроваво-красным небом. От этого места несло столетней болью, которая въелась в стены старинного здания. Запах смерти витал в воздухе, давил на рассудок, забирая с собой последние надежды на лучшее будущее. Но таков был его выбор.       Как позже выяснил Кросс, Найтмер покорил эту вселенную много лет назад: убил большую часть когда-то беззаботно проживавшего здесь народа. Того, кто выжил, постигла более ужасная участь. Король негатива превратил их жизни в сущий кошмар, измучил психику и высосал все жизненные соки, напитавшись негативом сполна. А потом дело довершили его приспешники, перебив оставшуюся кучку людей и монстров, которые старательно скрывались в самых потаённых уголках вселенной. Кто-то из них сделал это забавы ради, а кто-то ради повышения уровня любви.       Не мудрено, что одиночество в этой АУ стало таким же полноправным правителем, как и сам Найтмер, который и занял этот некогда прекрасный замок из белого мрамора и полностью изменил его планировку и дизайн, следуя своим извращённым вкусам.       Данное строение, на удивление молодого скелета, было не просто угрюмо-чёрным, соответствуя своему хозяину: его разбавляли тёмно-зелёные, фиолетовые и индиговые оттенки, а готический стиль и великолепное внутреннее убранство совершенно не сочетались с печальной репутацией Найтмера, хотя, стоило признать, полностью отражали его мрачную аристократическую натуру. В конце концов он был королём. Самопровозглашённым, разумеется, но королём.       Тогда муки прошлого словно тени преследовали Кросса, а Найтмер, порой, только подливал масло в огонь, питаясь вызванными негативными эмоциями. Новый вкус ужасов и внутренних страхов был его личным наркотиком, от зависимости к которому он так и не смог избавиться за все прожитые века. Кошмар поначалу относился к монохромному как к дорогой вещичке, которую ему наконец-то удалось заполучить: знал обо всех слабостях и страхах молодого скелета, умело манипулируя его желаниями и надеждами и используя магические способности в своих целях. В основном, для очередного сбора негатива или ради преимущества в схватках с Инком или Эррором, которые хоть и были очень сильны, но всё же не всегда могли одержать победу над шайкой Найтмера в одиночку.       Кстати о шайке. Кросс и так побаивался не ограниченных никакими устоями морали приспешников короля кошмаров, так вдобавок они не очень то и благосклонно отнеслись к появлению бывшего союзника поехавшего на голову Создателя в своих владениях. Особенно Киллер.       Нет, он не держал обиды на монохромного за их предыдущую битву, однако все равно был очень зол, поскольку тот посмел внаглую отобрать внимание его босса.       Убийца и так был далеко не в восторге от Даста, с которым они периодически громили замок в очередной попытке превратить друг друга в пыль, так теперь ещё и Кроссу доставалась вся благосклонность Найтмера. Новоиспечённый член банды получал самые лёгкие миссии, да и сам король негатива редко повышал на него голос, что невероятно бесило Киллера, которому в случае малейшей ошибки или неповиновения сразу же прилетало по черепушке, да так сильно, что, казалось, рано или поздно команда пополнится ещё одним скелетом с дыркой в башке.       Разумеется, убийца был бунтарем и часто творил бессмысленные вещи, чтобы позлить окружающих или банально ради внимания к своей гиперактивной персоне. Поэтому Киллер часто глумился над Кроссом, которому и так было непросто в новой обстановке, а в минуты чистого безумия выбирал его в качестве приоритетной цели, игнорируя все угрозы Найтмера. Во-первых, потому что монохромный не был основным источником еды, во-вторых, казался слабее и менее выносливее всей компании, ну и, в-третьих, он не являлся для него авторитетом. Хотя, честно говоря, для Киллера никто никогда и не был авторитетом, включая самого короля негатива.       Вначале Кросс сторонился его, просто игнорируя придирки и постоянные больные уколы в свой адрес. Но однажды его терпению пришёл конец и он дал достойный для своего возраста и способностей отпор. Именно тогда Киллер впервые не знал, что сказать в ответ на колкое замечание и изнурительную битву. А позже вообще признал своё поражение, правда, с явным едким сарказмом и категоричным отказом в ответ на просьбу и последующую угрозу Кросса не унижать его. И всё же это стало своеобразным небольшим шагом к их примирению. Вскоре монохромному удалось завоевать доверие у "миссис тушь из глазниц потекла".       С течением времени эти двое вообще превратились в настоящий кошмар для Кошмара (за чем было крайне забавно наблюдать). Монохромный в силу того, что в своей вселенной всё детство провёл за подготовкой к становлению стражником и непосредственно защитой Фриск, стал охотно присоединяться к авантюрам Киллера. Не без угроз последнего, конечно, ведь Кросс как послушный поданный старался не нарушать устав Найтмера и лишний раз не злить его. Но отсутствие свободы и жизнь без веселья и суеты сыграли свою роль, подкреплённые безбашенностью и безрассудством Киллера.       Эти двое частенько подшучивали над королём негатива, что уж говорить об устраиваемых кознях для несчастных Хоррора и Даста. Инициатором всегда был убийца, который даже был не против взять вину за двоих, часто оправдываясь фразой: "Что ж, блять, оно того стоило". Кросс, как монстр, в чей душе до сих пор остались какие-то искренние чувства, в силу своих возможностей периодически оправдывал Киллера перед Найтмером, стараясь хотя бы немного, но смягчить наказание. Кошмар возмущался, бухтел, по словам Киллера, "словно старый пердун", даже пытался прихлопнуть своего беспокойного приспешника, но в конце концов смирился, как и в своё время смирился со всеми выкидонами скелета с постоянно вытекающей ненавистью из глаз.       На очереди был Хоррор, который хоть и поворчал на наличие ещё одного рта в доме, но вскоре, поняв, что сам монохромный проблем особо не доставляет, кроме, естественно, его шуточек на пару с убийцей, стал относиться к нему мягче.       На первый взгляд он был жутким, во многом из-за пробитого черепа и кроваво-красного зрачка глазницы, и всегда скрывал истинные чувства за маской безразличия и постоянной острой улыбкой. Кросса он пугал своим своеобразным чувством юмора, целиком состоящего из саркастичных и чёрных каламбуров, и непредсказуемым поведением, ибо в случае Киллера по его внешнему состоянию можно было понять, когда пришло время смотреть в обе глазницы, а когда делать ноги. А вот от Хоррора убежать было довольно проблематично, как и предсказать его дальнейшие действия. В одну секунду он расслаблен и доволен, словно кот, а в следующую набрасывается на первого, кто решается приблизиться к нему. Его поведение напоминало хищника, который сам не знает, когда проснутся его инстинкты и когда настоящий монстр захватит душу.       Тем не менее, Хоррор умел себя сдерживать, в отличие от убийцы и Даста, поэтому Кросс быстро нашёл в нём идеального собеседника. Одноглазый скелет много знал, не был замкнут в себе, да и самое главное — умел слушать и понимать.       Монохромный, познакомившись с ним поближе, неожиданно для себя стал получать от него то, чего так жаждала его сломанная душа: поддержки и умиротворения.       Хоррор был отнюдь не бесчувственным убийцей или сошедшим с ума от боли и ненависти скелетом, просто изуродованным и смирившимся монстром. Кровь в его костях не кипела как у монохромного, и он просто предпочитал спокойное и мирное существование в замке Найтмера. По крайней мере пока власть над ним не возьмёт его охотничья природа. Но свой голод он умело утолял и предпочитал истязаться над своими жертвами, чем над товарищами по ремеслу и несчастью, в отличие от некоторых вышеупомянутых.       Кросс сам опомниться не успел, как начал всё больше и больше времени проводить с дырявоголовым, а тот в свою очередь стал играть роль старшего брата для него. Иронично, учитывая тот факт, что оба Санса изначально имели своих Папайрусов. К сожалению, ни тот ни другой не любили о них говорить. С Папайрусом из своей вселенной Кросс никогда не был особо близок, а затем и вообще убил его собственными руками, за что он, естественно, никогда себя не простит. А вот младший брат другого, оставшийся в Хоррортейле, был вполне себе жив и относительно здоров, но также, как и в случае с монохромным скелетом, Хоррор избегал любых упоминаний о нём. И только через Найтмера Кросс узнал, что во вселенной одноглазого его брат полностью отдалился от него: не ценил помощь Санса, воспринимал его как обузу и позор для своего статуса. И это после всего того, что Хоррор сделал для жителей Сноудина и для самого Папайруса.       Невзирая на это, дырявоголовый всё равно регулярно навещал младшего брата, щедро делясь едой и другими припасами. Правда после таких визитов в замок Кошмара он всегда возвращался с натянутой острой улыбкой и в весьма паршивом настроении.       Пару раз Кросс поднимал этот вопрос, желая решить проблему сообща, но его быстро затыкали, отшучиваясь фразой: "Извини малой, но у меня нет ни аппетита, ни желания обсуждать это".       Тем не менее Хоррор заботился не только о Папайрусе, но и обо всех членах шайки Найтмера. Был тем, кто мог утихомирить Киллера в кратчайшие сроки, помимо самого короля негатива, разумеется. Он помогал Дасту во время его очередного приступа паники, добывал провиант охотой или же умело занимался кражей продуктов из других вселенных, добровольно убирался в замке (несмотря на наличие прислуги), а также тщательно продумывал стратегию нападений наряду с Пыльником и Кошмаром. К тому же, с Хоррором можно было обсудить любую свою проблему и быть уверенным, что он будет держать челюсти закрытыми. К сожалению, скелет не всегда мог помочь дружеским советом, но разбавлял ситуацию своими каламбурами и позволял выговориться.       Кросс, конечно, извинялся перед Хоррором за излишнюю откровенность, ведь не хотел, чтобы одноглазый думал, что является для монохромного лишь подушкой для битья. Хотя возмущений со стороны Хоррора по этому поводу никогда не было. Он давно свыкся с мыслью, что здесь все чересчур "мягкокостные" и требуют кого-то, кому можно было бы "излить душу". За это его уважали и ценили.       Единственный, с кем монохромному так до конца и не удалось поладить, был Даст. Но он и сам по себе был не особо разговорчивым, а его постоянно накинутый на череп капюшон будто символизировал скрытность и нежелание контактировать с окружающими. Даст являлся правой рукой короля негатива и был незаменимым стратегом в их команде: разрабатывал планы атаки или тактического отступления. Говорил всегда серьёзно, без лишней эмоциональности и выступал ярким контрастом на фоне неугомонного Киллера, старался избегать лишней суеты, словно тень бродил по владениям Найтмера, никогда не присоединялся к вечной хуйне, вытворяемой убийцей и Кроссом, если только последнему не удавалось вывести его из себя. Даст был далеко не слабаком и уж тем более не тряпкой, поэтому с яростью поддавался провокациям Киллера. Начиналась схватка, иногда даже не на жизнь, а на смерть. Эти двое забывали абсолютно обо всём, а в голове была только одна цель, или даже две: заставить страдать и убить.       Под вихрь костей, ножей и бластеров зачастую попадали Хоррор и Кросс, очень редко — Найтмер. Но тот в таком случае раздавал тумаков всем без исключения. Кому-то за действительные проступки, а кому-то в качестве профилактики, тем самым отбивая всё желание покрыть друг друга отборным матом и повысить свой УР. Клин клином вышибается, как говорится.       Зачастую Пыльник глубоко погружался в себя, просто сидя на диване и пялясь в одну точку. Никто не знал, о чём он на самом деле думает, но, учитывая его постоянную депрессивность и апатию, скорее всего Даст рассуждал о своих поступках и корил себя за совершённые грехи. В этом отношении он не был похож на Киллера, который в силу изменённой души монстра притупил чувства. А стыд и вину за содеянное убийца заменял на постоянную жажду аннигилировать всё живое. Пыльник же страдал от депрессии и постоянных панических атак, как бы сильно ни старался, не мог совладать с самим собой. Поэтому из-за жалости и уважения монохромный держался от него подальше.       Несмотря на психические расстройства Даста, худшим была его шизофрения, которая появлялась совершенно неожиданно в образе летящий головы убитого Папайруса, нашёптывающего Пыльнику что-то никому неведомое.       У Кросса чуть челюсть не отвисла, когда после очередного конфликта с Киллером, Даст, находясь в своей комнате, внезапно мелко задрожал, а затем прислонившись к стене, медленно сполз вниз, и, натянув на череп безумную улыбку, заговорил с самим собой. Периодически он смеялся в пустоту, рассказывал шутки или молча кивал. Душа Кросса пропустила тяжёлый удар, стоило Дасту назвать имя, до боли знакомое монохромному. Теперь понятно, почему тема Папайруса в замке Найтмера считалась запретной в первую очередь.       После этого своеобразного открытия дырявоголовому ничего не оставалось кроме как поделиться с Кроссом одним из неприятных фактов о Пыльнике.       — Давно это у него? — дрожащим голосом спросил монохромный.       — Понятия не имею, — честно признался Хоррор. — Видимо с того самого момента, как... Думаю, ты и сам догадываешься. Когда он объявился у нас, то постоянно с ним разговаривал... Знатно мы тогда с Киллером обалдели, когда Даст предложил этому “призраку прошлого” кусок своего хот-дога. Сейчас ситуация значительно лучше, но...       — Но иногда шиза возвращается! — неожиданно встрял в разговор неугомонный Киллер.       — Не у него одного, — колко заметил Хоррор, гнусно ухмыльнувшись. Опять этот дурень пытается вставить свои пять копеек. Неужели так трудно держать язык за зубами?       Киллер продолжил. Видимо трудно.       — Ну я хотя бы этого не отрицаю и полностью понимаю, что я больной ублюдок. А не скрываю всё под, как вы там бубнили, “маской справедливости и правильности выбо…”       Монолог убийцы резко прервался парочкой летящих в него окровавленных костей. Тот с лёгкостью увернулся от атаки, однако, судя по роже, сильно возмутился.       — Охуел совсем, гад дырявый? — огрызнулся Киллер. Это было лишь напускной яростью — он намеренно рассчитывал разозлить своего приятеля.       — Если ты сейчас же не заткнёшься, я удостоверюсь, что дырка у тебя тоже будет. И не одна… — угрожающе прорычал Хоррор, доставая невесть откуда свой знаменитый топор.       — Боюсь, боюсь, — наигранно ухмыльнулся убийца, но на удивление продолжать конфликт не стал, а в спешке покинул комнату.       Скелет в своём репертуаре лишь хотел побесить, но не искал драки, и причина была известна: на днях Киллер сцепился с компанией стар Сансов, которые хорошенько всыпали ему по первое число, поэтому будучи знатно потрёпанным, убийца не стремился устраивать кутёж.       Кросс немного решил разбавить ситуацию, задав, казалось бы, невинный вопрос.       — И совсем ничего нельзя с этим сделать?       — А я думал у меня в башке пусто, — буркнул Хоррор. — Естественно нельзя. Ты взгляни на нас.       Стоило Кроссу поднять виноватый взгляд на приятеля, его тут же осенило. Вся шайка Найтмера целиком и полностью состояла из сломленных физически и морально скелетов, которые страдали от постоянной душевной боли. И эту самую боль они старались заглушить наслаждением от несчастий окружающих.       — Нам самим помощь нужна, блять. Капитальная. А то, что было разбито не всегда можно собрать воедино. Особенно, если осколки давно утеряны,— Хоррор устало забарабанил костяшками по столу. По наблюдениям Кросса, он всегда делал так, когда был раздражён или находился в глубоких раздумьях.       — Проблема ещё в том, — продолжал дырявоголовый, — что он полностью осознаёт, что Папайрус нереален, но всё равно слушает его. Не хочет принять и жить дальше...       Хоррор вдруг замолчал, а затем резко перевёл взгляд на монохромного, прожигая его своим красным глазом. Его тон вдруг сменился с расслабленного на угрожающе-вкрадчивый.       — Послушай, приятель, вот тебе мой дружеский совет: просто... не подходи к нему, когда его колбасит. И свою шкуру сбережёшь и ситуацию не усугубишь. Усёк?       Кросс сглотнул. Одноглазый явно был настроен серьёзно, поэтому смысла обманывать не было. И тогда монохромный искренне пообещал, что сдержит слово, поскольку молодой скелет был не из тех, кто пускал слова на ветер, несмотря на то, что ему ужасно хотелось помочь Дасту. В конце концов они были в одной лодке.       Из этого разговора, а также из последующих наблюдений, Кросс понял, что вполне себе доверительные отношения у Даста были только с Хоррором, ибо дырявоголовый был единственным, кого Пыльник подпускал близко к себе. А в минуты его панических атак только Хоррор мог осторожно подойти к нему, без риска быть превращённым в прах. Видя, что товарищ находится в отчаянии, одноглазый с сочувствующим видом снимал свою утеплённую толстовку и накидывал её на Пыльника, затем слегка похлопывал по плечу со словами: "Как пройдёт — зови". Тот кивал и, закутавшись, начинал что-то бормотать.       Хоррор охранял Даста словно сторожевой пёс, не давая никому приближаться к нему в таком состоянии. И уж тем более бесить. Хоть Киллер и пытался это усердно сделать, ибо в неадекватном состоянии пыльный вообще себя не контролировал, давая волю всем своим способностям. А тогда и до погрома было недалеко.       Вообще Даст и Хоррор много времени проводили вместе: частенько отправлялись на охоту, разведывали обстановку в других вселенных, и в принципе в замке не единожды их можно было заметить, увлечённо спорящих насчёт грядущих планов или обсуждающих какую-то тему. Даст в присутствии Хоррора будто оживал, что в общем было неудивительно — дырявоголовый, как уже ранее упоминалось, умел прислушиваться к проблемам окружающих и умело под них подстраиваться.       Но авторитет главаря шайки Даст всё равно сохранял, как и свою холодную черепушку, по сравнению со скелетами, имевшими особую жажду к убийствам.       Впрочем, самым настоящим открытием для Кросса стало то, что наёмники Найтмера занималась отнюдь не только одними убийствами, поглощением негативных эмоций и разработкой планов атак на альтернативные вселенные, а вели вполне себе спокойную, обыкновенную для всех монстров жизнь. Практически во всех аспектах.       Монохромный буквально пришёл в культурный шок, когда узнал, что скелеты периодически играют в настольные игры, смотрят телевизор и даже совершают променады не только по разрушенной Найтмером вселенной, но и по другим АУшкам, при этом никого не убивая.       Так, он узнал, что Даст наслаждается игрой в карты, Хоррор обожает долгие прогулки по лесу и садоводство, а Киллер сходит с ума по различным аниме (в частности по тем, что включают в себя кровь, кишки и расчеленёнку, ну и немного романтики).       Что касается босса шайки, то Найтмер поглощал невероятное количество литературы. Практически в любое время суток, если он был не занят планированием битв со своими врагами или сортированием документов об устройстве Мультивселенной, его можно было найти сидящим у себя в кабинете и читающим какую-либо книгу. Чаще всего это была философия, квантовая физика или история. К книгам по последнему предмету король негатива питал самую большую любовь, ибо его невероятно сильно интересовали события, происходящие в других вселенных, а также в мирах Создателей. Это давало определённые преимущества во время битв и помогало Найтмеру сохранять здравый рассудок. В целом, он даже был не против того, что кто-то ещё из его подчинённых пользовался библиотекой. Главное, чтобы книги не спалили.       Однажды Кросс, решивший погрузиться в дебри органической химии, так и не мог понять тему хинонов. Поэтому скелет не придумал ничего лучше кроме как обратиться за помощью к своему боссу.       — В чём проблема? — поинтересовался оторвавшийся от очередной книги Кошмар, когда заметил неловко топтавшегося монохромного около двери в его кабинет.       Хороший знак. Если Найтмер отрывается от своей книги — значит готов слушать. Если же нет — можно и не пытаться.       — Босс, тут такое дело... — начал было Кросс.       — Выкладывай, — ответил Найтмер, уже мысленно готовясь к худшему повороту событий. Но затем заметил в фалангах пальцев своего наёмника крепко сжатый жёлто-коричневый учебник по химии. — Вижу. Что конкретно ты не понимаешь?       — Ну... эм... Я думал, что вы можете помочь… — Кросс вообще не знал, почему именно он решился попросить помощи у своего босса. Особенно учитывая то, что тема не касалась их работы. Да и реакцию Найтмера он предположить не мог, руководствуясь лишь банальным интересом. — В общем... тема тут такая... хиноны...       — Или, иными словами, сопряжённые циклогексадиеноны и их аннелированные аналоги, — перебив Кросса, отчеканил король название темы. — Знаю, знаю. Страница восемьдесят пять, параграф тридцать восьмой.       Монохромный обомлел от удивления и одновременного восхищения. За пару месяцев, Кросс, как ему казалось, узнал всё, что нужно, но босс продолжал удивлять своими причудами.       — Откуда, вы...? — Кросс не понимал, как Найтмер вообще мог в точности помнить и параграф, и страницу, и даже само содержание.       Найтмер хохотнул, прикрыв глазницу, не заплывшую негативом.       — Всё, что ты видел в моей библиотеке, каждую книгу, каждую страницу я знаю практически наизусть.       Сказать, что Кросс был в шоке — ничего не сказать. В его черепушке просто не могла уложиться эта мысль.       Как Найтмер может знать все эти десятки, нет сотни, нет тысячи книг в его огромном хранилище? За его спиной было гораздо больше сотни лет, но как, звёзды его подери, он умудрился прочесть столь много? И ещё и по нескольку десятков раз?       Видя полностью сбитого с толку подчинённого, Найтмер ухмыльнулся своей знаменитой гримасой, довольствуясь произведённым эффектом. Потом добавил.       — Тебе повезло натолкнуться именно на ту книгу, которую я в своё время зачитывал до дыр. Интересная эта штука оказывается — химия. Особенно у людей, — вслед за этими словами он поманил Кросса одним из векторов, приглашая к себе. — Заходи, коль пришел. Попробую объяснить.       Кроссу было очень трудно привыкнуть к такому поведению короля негатива. Да, он манипулировал, не давал свободы, был строгим и жестоким. Но трудно было отрицать то, что он искренне заботился о своих подопечных. Им было позволено гораздо больше, чем обычным слугам, и относился Кошмар к ним вовсе не так, как подобает воплощению чужих ужасов. Особенно это проявлялось в битвах с разрушителем и защитником Альтернативных Вселенных. Найтмер как с цепи срывался, когда видел, что кого-то из них слишком сильно прикладывали к земле или наносили серьёзные травмы.       Поэтому со временем образ кровожадного монстра, для которого единственным удовольствием в жизни было поглощение чужих страданий, стал мало-помалу рушиться в черепушке Кросса.       "Возможно, это всего лишь образ, маска за которой он прячется, — размышлял Кросс. — Или же всё это — умело прикрытая манипуляция".       Опять-таки Кросс не был до конца уверен в своих умозаключениях, ведь Найтмеру было около пяти сотен лет. Обмануть или хотя бы понять истинные мотивы Кошмара было не дано никому.       В конечном итоге монохромный решил отбросить все свои недоверия и просто плыть по течению. Да и выбора у него особо то не было. Посему молодой скелет стал регулярно проводить время и с Найтмером. Оба часто обсуждали прочитанную литературу, а Кошмар терпеливо растолковывал непонятные для юного скелета темы.       Вообще, ещё одним скелетом с любовью к чтению был Даст, но его вкусы к психологическим триллерам и ужасам, к сожалению или к счастью, не понимал никто. Да и сам он не любил в открытую обсуждать то, что ему нравилось.       Упоминания стоят и активные разрушители замка Найтмера, не считая Пыльника и убийцы. То были коты, заведённые Киллером в количестве четырёх штук. Притащил скелет их из различных вселенных, но, что самое шокирующее, не украл, а спас. Кто-то был бездомным и голодающим, кого-то бросили жестокие хозяева, а кого-то убийца просто заметил сидящим на полянке с милым выражением мордочки.       Монохромному было немного жаль, что он не застал ни одного из этих моментов, ведь, как рассказывал Хоррор, это было той ещё комедией.       Найтмер в принципе не любил животных. Кошек в особенности. Хотя всё же ради избавления от нытья Киллера, Кошмар спустя время принял решение слегка пожертвовать своим комфортом и парочкой диванов. Основной проблемой было то, что эти комки шерсти постоянно линяли, орали и срали по углам. Ну и, конечно, убийца никоим образом не убирался за своими питомцами. Всё это делали слуги короля негатива: давно утратившие надежду и сломленные морально монстры и люди, которые апатично прибирались в замке и выполняли самую грязную работу. Хоть и справлялись они сносно, Наймер всё равно продолжал упрекать Киллера за его лень и халатность. Ладно два кошака, учитывая размеры замка, это было не так уж критично. Но куда уж больше? Особенно Кошмар негодовал, когда его подчинённый притащил домой Такó, ставшего третьим членом команды пушистиков.       — Найти, ну пожаааааааааалуйста! — хныкал Киллер, тыкая мордочкой кота в недовольную физиономию Найтмера. — Я буду убирать за ним говно, честно пречестно! Пожаааааалуйста! Можно он останется?       — Звёзды, это уже третий блохастый кошак в моём замке! — раздражённо бурчал босс шайки. — Не верю ни одному твоему слову! Коты тебе понадобились только чтобы погладить и побеситься. Ты даже привычки не имеешь за ними не следить! Твоей безответственности любой позавидует!       — Я буду! Буду! — отчаянно ныл убийца, продолжая крепко сжимать несчастного чёрного котейку. — Позволь его оставить! Смотри он ведь так похож на тебя! Чёрный, красивый....       — УБЕРИ ЭТО ОТ МОЕГО ЛИЦА, СЕЙЧАС ЖЕ! — грозно прошипел Найтмер, отмахиваясь векторами от кота и надоедливого Киллера. — Я выразился чётко и ясно. Если завтра этот мяукающий засранец всё ещё будет находиться в моих владениях, последствия будут весьма и весьма плачевными. Для вас обоих.       Казалось бы, на этом разговор был окончен, однако на утро кошак замок так и не покинул. А ещё через пару месяцев убийца пополнил свой зверинец ещё одним хвостатым экземпляром. После таких непрошенных нахлебников у себя в замке Найтмер перестал отпускать Киллера одного в другие вселенные. Мало ли опять кого-то притащит.       Имена у хвостатых товарищей были весьма уникальны, как и их характеры. Самыми бешеными комками шерсти были: серый беспородный кот с зелёными глазами по имени Найфу и Сатсуша — сиамская голубоглазая кошка — любимица всей шайки. Первый предпочитал свободное время проводить на улице, охотясь. А вторым его любимым занятием были драки со своими сожителями, в которых, кот практически всегда выступал победителем. В драке он всегда знал, куда именно нужно целиться и как правильно рвать когтями. Чаще всего его можно было обнаружить точащим когти или носящимся по всему замку на пару с Сатсушей.       Кстати, о ней. Эта мадемуазель была первой, кого приютил Киллер, и, наверное, поэтому полностью по поведению напоминала своего хозяина. Такая же дикая и безудержная. Кошка всегда пользовалась моментом, пока никто из скелетов не мог её остановить, и в прямом смысле громила кухню, главный зал и вообще все комнаты с открытыми дверями.       Сатсуша портила мебель, личные вещи, разбивала посуду, таскала еду, нарывалась на драки с другими хвостатыми или просто пронзительно мяукала на всю округу. За это она, естественно, отхватывала пизды, но, как и в случае с Киллером, никак не училась на своём горьком опыте. Пару раз её даже хотели выкинуть за шкирку, но убийца был готов вырезать всех, заступаясь за своих котов, поэтому от него в конечном итоге и отстали.       Надо ли говорить, что Киллер души в своих котах не чаял ввиду их неугомонного характера. Да и сами комки шерсти шли с ним на активный контакт и горячо любили своего хозяина. Особенно ласковая Сатсуша, которая могла отделаться лишь парой криков на свою персону, ведь ластилась вообще ко всем.       Что по части других питомцев, то они, слава звёздам, были более спокойными, но более скверными по характеру.       Чёрный, как сама ночь, кот Такó был высокомерным идиотом, считавшим всех окружающих своими слугами: "То принеси, здесь погладь, тут говно убери, я тут царь, так кто" и прочие прелести. Кошмар, разумеется, шутку с именем кота заценил, но тепло относиться к нему не стал, лишь сурово терпел присутствие мохнатых в своих владениях. Да и похож Такó на короля негатива был разве что одним только цветом и шатким королевским статусом, который быстро разрушался, стоило Найфу вызвать его на мужскую дуэль. Ну и в придачу глаза у Такó были янтарно-жёлтыми, а не лазурно-голубыми как у Найтмера.       А самого нелюдимого и злобного рыжего кота звали, как ни странно, Хокори. Он вёл себя практически аналогично всамделишному скелету с капюшоном: был против любого физического контакта и коротал свои деньки, спя на диване. Остальные коты и их заботы его вовсе не интересовали. Хокори по своей натуре был полным похуистом по жизни и никогда не откликался на своё имя, даже когда оно произносилось из кухни. Питался отдельно ото всех, или, пока никто не видел, отбирал честно пойманную добычу у Сатсуши или Найфу.       По-настоящему же рыжий выходил из себя только, когда Киллер пытался заграбастать его себе, чтобы погладить. Тогда кот превращался в один большой ком ненависти и шипения. Он кусался, царапался и делал все возможное, лишь бы его оставили в гордом одиночестве.       — Я ТЕБЯ, ЁБАНЫЙ ТВОЙ КОШАЧИЙ РОТ, ВЫТАЩИЛ ИЗ РАЗРУШАЮЩЕЙСЯ АУ, А ТЫ ТАК МЕНЯ ОТБЛАГОДАРИЛ!? — орал на него Киллер в безуспешной попытке наладить отношения.       Но как бы скелет ни старался, Хокори оставался непреклонен, отказываясь контактировать с окружающими. За одним небольшим исключением, которое периодически навещало замок Найтмера, нарушая его привычные порядки, портя жизнь обитателям и заключая не самые выгодные для короля негатива сделки. Этим исключением был Эррор, которого по непонятно какой причине любили все коты Киллера. Стоило скелету позвать их своим заглючившим голосом, те, едва его заслышав, прибегали из любого уголка замка. Даже ленивый и необщительный Хокори, что медленно плёлся за основной группой "тыгыдыков".       — Вас тут мучают, жопы мохнатые мои? — мягко спрашивал глючный, разноцветными костяшками пальцев осторожно лаская кошаков и по очереди раздавая вкусняшки, украденные из других АУ.       Сатсуша звонко мяукала, подтверждая его слова, Хокори грозно сопел, а Найфу вместе с Такó закусывали едой, громко чавкая.       Весь этот процесс вызывал огромное полыхание в одном месте у хозяина кошек.       — Это мои коты, чёрт бы тебя побрал! Прекрати к ним приставать! Зарежу нахуй! — набрасывался Киллер на Эррора с ножами, отгоняя разрушителя вселенных от своих питомцев.       — Неужели это я к ним пристаю? По всей видимости, твои питомцы любят меня больше~, — усмехался Эррор, наблюдая за безуспешными попытками Киллера разбить его чёрную черепушку.       Ещё одной хорошей вещью в замке короля негатива были так называемые "часы отдыха" или, как любил Найтмер их называть, "часы тишины и закрытых челюстей". Ввиду лени абсолютно всех Сансов, скелеты, выдохнувшись после миссий или перепалок друг с другом, безмятежно дремали на протяжении нескольких часов. Погружались в глубокий сон практически все кроме Найтмера, который в это время наслаждался долгожданным спокойствием в своих владениях и любимым красным полусухим.       Нередкой картиной в эти часы отдыха являлись дремлющие плечом к плечу Даст и Хоррор. К сожалению, этот мирный сон очень часто намеренно прерывался горе-разбивателем сердец Киллером, который вообще им не давал покоя, врываясь в комнату с криками "итачозателячьинежности".       В следующую секунду в него летело всё, что попадалось под горячую руку: в лучшем случае — розовый меховой тапочек, в плохом — окровавленный топор, а в худшем — град заострённых костей и гастер-бластеров.       Это было, мягко сказать, непривычно. Кросс был поражён тем, что одни из самых жестоких Сансов во всей Вселенной могли проявлять некое подобие доброты и заботы. Молодой скелет достаточно быстро адаптировался почти ко всем странностям подопечных Найтмера, и это действительно заставило его пересмотреть своё мировоззрение и задуматься над многими вещами. Как будто вся его жизнь до этого была сплошной ложью в красивой обёртке так называемой "идеальной вселенной". В черепушке роилось множество мыслей, на большинство которых монохромный затруднялся найти точный ответ.       На самом ли деле его напарники и босс совершенно не заслуживают сострадания?       "Возможно", — думал Кросс.       Полностью ли на них ложится ответственность за страдания в других Альтернативных Вселенных?       "Безусловно", — отвечал бывший королевский стражник.       За всё время правления Найтмера в этой АУ пострадало немало других миров, а множество жителей было убито, покалечено или сведено с ума. Все четверо были полностью ответственны за то, что несколько вселенных перестали напитываться положительной энергией, а в тех, в которых ситуация и так была несладка, теперь жить было просто невозможно из-за воцарившегося безумия.       Но вот... виноваты ли они в том, что получили свою плохую концовку?       "Нет. Вовсе нет", — обречённо качал головой молодой скелет.       Все были лишь жертвами обстоятельств, которые вынудили их стать теми, кто они есть. Их можно было понять.       И Кросс понимал. Но простить не мог. Как не мог простить и себя самого.       К счастью, постоянная занятость миссиями и увлечённость открывшимся с совершенно иной стороны напарниками постепенно заглушали душевную боль.       Таким стало его первое Рождество, проведённое в компании своих кровожадных приятелей и босса.       На ежегодное празднование всякой мелочи угрюмого осьминога удалось уговорить естественно Киллеру. Найтмеру не очень по душе пришлась перспектива лишний раз отвлекаться от работы, но тема праздников его всё же интересовала. Поэтому недолго думая, он решил, что это лишь укрепит его авторитет и позволит скелетам хоть иногда расслабляться после утомительных драк, и согласился.       Ёлка наряжалась согласно привычным Кроссу традициям. Мишурой и красивыми стеклянными шарами, а не кишками и вырванными глазами, как могло показаться.       К превеликому счастью практически всех жителей замка Найтмера, кошки стали временно тусоваться у разрушителя вселенных, который с удовольствием согласился присмотреть за пушистыми засранцами, чтобы те в конец не угробили красиво наряженную ёлку и задекорированные комнаты.       — И чтобы вы без меня делали? — ухмыльнувшись, сказал Эррор, попутно открывая портал в Антипустоту и аккуратно запуская туда пушистиков Киллера.       Это не первый раз, когда он проводил Рождество в компании кошаков, но однозначно первый, когда к нему на Рождество присоединился кто-то ещё помимо мяукающих засранцев. И надо сказать, что этот кто-то был просто вне себя от восторга. Настолько сильно, что аж облевался чернилами и отбил всё желание у охуевшего с такого поворота событий Хокори подходить к незнакомцу меньше, чем на километр. Но сейчас не о них.       После избавления от самой главной проблемы, которая могла разрушить прекрасную праздничную атмосферу, все распределили обязанности.       Хоррор, естественно, пошёл готовить праздничную еду, достав из подвала заранее сворованные ингредиенты.       На плечи Киллера и Даста легла задача по-красивому задекорировать замок. Энтузиазмом наполнился лишь убийца, но Пыльнику в принципе было нечем заняться, поэтому его и запрягли работать. А Найтмер со своими королевскими заморочками, запретив всем прикасаться к антикварной посуде, решил заняться сервировкой стола, чтобы всё было как в приличном обществе.       Кросс вначале не знал к кому из них присоединиться, но, едва заслышав, что дырявоголовый будет готовить шоколадный пирог, буквально стал умолять разрешить ему помочь.       — Смотри весь шоколад не сожри, пока готовить будем, — буркнули на его просьбу, но на кухню всё же пустили.       Через полчаса работа уже кипела вовсю. На кухне раздавались звуки стучавшейся друг об друга посуды, ударов ножей по столешнице и кипения воды. С гостиной доносились периодические маты, однако, слава звёздам, только они, а не звуки выстрелов или ударов ножей-костей.       — Ну так не атмосферно, блять! — в очередной раз прикрикнул Киллер на Даста, решившего воспользоваться помощью гастер-бластеров в процессе декорирования комнат омелой. Скелет просто не хотел лишний раз утруждать себя работой.       — Мне похуй, — устало пробормотал он. — Каждый год одно и тоже. И поверь, праздничного настроения у меня как не было, так и нет.       — Ты просто ни пизды не знаешь о хорошей атмосфере! — психанул на него убийца и продолжил прыгать, чтобы дотянуться до верхушки ёлки — подзабыл, в какой именно из многочисленных комнат замка находится стремянка.       — Осторожней, идиот, — сердито проворчал Найтмер, уже успевший достать красивую фарфоровую посуду, которую он держал в своих векторах. — Или ты позабыл, что произошло в прошлом году? Так изволь же напомнить. Твоя дурная башка умудрилась уронить эту хренотень, разбив все шары и разломав наш телевизор. Ну и вдобавок ты оставил серьёзные порезы на костях и чуть не прошиб себе осколком глазницу. Если честно, мне крайне не хотелось бы опять залечивать твои увечья.       — Ох, ты так за меня переживаешь, босс~, — в своей типично флиртующей манере пропел Киллер, попутно закончив развешивать вишнёвую мишуру на рождественское дерево.       — Заткнись, — буркнул Кошмар, переключаясь на сервировку стола. Бесполезно ему что-то объяснять.       — Теперь что? — поинтересовался дальнейшими указаниями Кросс, только что вытащивший индейку из духовки.       — А теперь помой фрукты и нарежь их кольцами. Потом приступим к десерту, — приказным тоном ответил его напарник.       Хоррор был просто отличным руководителем, когда дело касалось готовки и охоты. Он терпеливо объяснял монохромному, что и как нарезать, что с чем смешать и в принципе как не спалить кухню в попытке приготовить что-то вкусное.       Конечно, Кроссу хотелось немного посамовольничать, но ему мешал авторитет дырявоголового. Поэтому он решил лишний раз не доставать его своими предложениями. В конце концов, это Хоррор был главным шеф-поваром, а не он. Да и подбросить пару-тройку идей он всегда успеет.       Работа шла своим чередом... до определённого момента.       Аккуратно поливая растопленным шоколадом пудинг, одноглазый вдруг остановился. Вначале Кросс не обратил на это внимание, однако, когда услышал, как внезапно миска со сладким содержимым упала на пол, обернулся. Перед ним предстала картина не из самых приятных. Хоррор мелко затрясся, а изо рта потекла чёрная жидкость.       Дело плохо. Молодой скелет тут же запаниковал.       — Хоррор, всё…       — В шоколаде, — съязвил он, остро улыбнувшись. Его кроваво-красный глаз уставился на приготовленную им же еду и забегал, перемещаясь от блюда и к блюду.       В дырявом черепе осталась лишь одна мысль. Одно заветное желание.       Утолить голод.       Монохромный редко видел, когда Хоррор теряет над собой контроль. Он стал бегло озираться по сторонам, раздумывая, что же ему предпринять. Бежать ли звать на помощь босса или попробовать успокоить напарника?       — С-сможешь... закончить сам? — вдруг прервал его размышления Хоррор. Пока что он держался молодцом, но успел согнуться в три погибели, держась за живот. — Или... п-попроси б-ббосса... помочь. Мне… л-лучше уйти.       — Но… — Кросс замялся. Он не мог просто взять и оставить друга в беде.       — Х-хочешь, чтобы я как голодное животное начал жрать всё, что попадет под руку?! — неожиданно рыкнул на него дырявоголовый.       Монохромный аж подскочил на месте от испуга. От его напарника не просто веяло недружелюбием, он был готов вот-вот вцепиться в Кросса, разорвать его на части, а ошмётки оставить про запас.       Быстрым шагом Хоррор вышел прочь из кухни, а из коридора телепортировался на улицу в свой сарай, куда доступ был закрыт абсолютно для всех. Там он не только хранил еду, но и пережидал приступы, не желая кому-либо мешать.       Виноватым взглядом Кросс проводил дырявоголового и продолжил работу. Он ничего не мог сделать. Никак не мог помочь. На его душе остался неприятный осадок, который не позволял работать с прежним энтузиазмом. Хотя это Кросса не остановило.       Раз Хоррор попросил его об услуге, то молодой скелет приложит все усилия, чтобы довести дело до конца.       Спустя время он услышал знакомые шаги, которые с лихвой выдали своего обладателя. Он шёл размеренно и величаво, как и подобает королю.       — И куда же запропастился наш главный повар? — съехидничал босс шайки, войдя на кухню.       Кросс мог бы полностью в деталях описать ситуацию Кошмару, но ограничился лишь простым объяснением.       — Ему... стало плохо, —признался молодой скелет.       Найтмер спокойно кивнул и подошёл к монохромному, чтобы оценить обстановку и оказать помощь, если она вообще требуется.       Увидев, что подчинённый никак не может дотянуться до верхней полки со специями, король негатива при помощи вектора аккуратно отворил нужную дверцу, быстро глянул на блюдо, которое готовил Кросс, и коротко спросил:       — Розмарин?       — Да. И лавровый лист, пожалуйста.       Поблагодарив босса, монохромный увлечённо погрузился в готовку. Ему крайне не хотелось разочаровать Хоррора и испортить свой первый рождественский ужин в кругу напарников. <tabОткровенно говоря, Найтмеру не нужно было питаться обыкновенной едой для монстров. Однако пощекотать вкусовые рецепторы можно было всегда. Да и готовили его подчинённые весьма недурно.       Немного понаблюдав за Кроссом и поняв, что он отлично справляется самостоятельно, Найтмер присел на стул и устало вздохнул.       — Сколько уже лет прошло, и у него до сих пор приступы? Не представляю даже, что с этим можно сделать.       — А что насчёт Киллера и Даста? — осторожно спросил Кросс, не отвлекаясь от готовки. Если Найтмер сам начал это разговор, то задавать вопросы не воспрещалось. Разумеется, всё в рамках приличия. — У них тоже ведь не всё в порядке.       — С ними проще. Я неплохо разбираюсь в психологии и точно знаю, что может служить триггером для них, потому у меня имеется возможность предсказать их поведение. Но вот Хоррор... — король немного замялся. — С ним всегда было сложновато.       Это по сей день оставалось проблемой для Кошмара.       Спустя долгое время, проведённое в одиночестве, Найтмер понял, что ему необходимы слуги. Количество вселенных, наполненных негативными эмоциями, постепенно уменьшалось. Это изрядно затрудняло работу и мешало посещать места с обилием позитивных эмоций. Вследствие король негатива решил набрать команду из тех, кто мог бы без вреда путешествовать по вселенным, сеять хаос и раздор там, где королю было нужно.       Найтмер отнюдь не был глупцом, а потому решил выбрать тех монстров, которые ещё могли сохранять здравый рассудок, но при этом имели бы достаточно шаткую психику и спокойно позволили бы собой управлять. Манипулировать такими подчинёнными было бы довольно просто. Достаточно лишить их самостоятельности, внушить им, что жизнь без короля не имеет смысл, а затем начать поглощать их негатив, и в принципе использовать как подушки для битья, и быть уверенным в том, что они не смогут покинуть общество Кошмара.       Так Найтмер выбрал первого такого союзника в лице Киллера, который, как бы парадоксально ни звучало, был одновременно самым сложным и самым лёгким в поведении. Порой было достаточно протянуть нож и дать команду — в сию же секунду убийца уничтожал всех и каждого на своём пути. С другой же стороны, скелет невероятно выводил Найтмера из себя постоянными психозами и невозможностью контролировать при приступах слепой ярости.       Но в конце концов Кошмар добился своего, и Киллер стал полностью как и ментально, так и физически зависим от своего босса. Он радовался любой возможности обратить кого-то в пыль или кровавое мессиво, при этом панически боялся возвращения обратно в свой мир, что активно использовал в своих интересах Найтмер. Вот почему он в первую очередь поглощал весь негатив именно из убийцы, пользуясь нестабильностью приспешника.       Бедному Киллеру в его первые годы жизни с королём пришлось несладко. Кошмар издевался над ним, питался страданиями, вымещал весь свой гнев и боль на него, смеялся над его жалкими попытками бунтовать, заставив его видеть в себе единственный лучик света и надежды.       То время убийца часто вспоминал, однако вовсе не жалел о нём. Его верность королю кошмаров была добровольной. Зависимость от Найтмера и одержимость им Киллер никогда не воспринимал как что-то плохое, стойко терпел унижения в течение нескольких лет, всегда оставаясь верным своему боссу.       Изменилось всё ровно тогда, когда Киллер ввиду своей дерзости чуть не погиб. В порыве безумия он напал на жителей одной из АУ и чуть не поплатился за это жизнью. Слава звёздам, Кошмар вовремя подоспел и вытащил его за шкирку, а решимость дала убийце возможность выжить и полностью восстановить свои силы.       Киллер будет до конца своих дней помнить взгляд Найтмера. Взгляд, полный злости, отчаяния и… страха. Настоящего, не прикрытого ничем страха…       Не мудрено, что после этого отношение Найтмера к подчинённому постепенно изменилось. Король негатива смягчился, а психологические и физические издевательства свелись к минимуму. Хоть Найтмер и сам этого не признавал, но он не хотел потерять единственного, кто оставался с ним на протяжении столь долгого времени.       Единственного, кто не бросил и не покинул его, оставшись верным до последнего.       Через пару лет к Киллеру присоединились Хоррор и Даст. Всё же несколько приспешников гораздо лучше, чем один. И то не совсем надёжный.       В Пыльнике Найтмер сразу же разглядел зачатки лидерства, а в Хорроре — прекрасного охотника и разведчика. Конечно, Кошмар поклялся, что больше не будет привязываться к своим приспешникам, но вновь не сдержал слово, невзирая на то, что временами они доводили его до белого каления своим неподчинением и проблемами с ментальным здоровьем.       В частности, Даст со своим призраком Папайруса. Это сильно мешало миссиям, да и накладывало определённые ограничения на членов шайки Найтмера. С течением времени этот вопрос перестал быть острым, ибо Пыльнику удалось побороть самого себя. Он стал более социальным и начал ответственно подходить к поручениям босса.       Но и Хоррор доставил королю немало проблем. Поначалу он вёл себя как дикий бродячий пёс. Даже по сравнению с молчаливым Дастом. Язвил, когда его пытались разговорить, голодным волком смотрел в окно, будто бы желая оказаться там, далеко, в родной вселенной, несмотря на ужасы, происходящие в ней.       Найтмер думал, что с ним будет проще всего — Хоррор голодал в течение восьми лет, поэтому король негатива и ожидал, что дырявоголовым будет легко и просто управлять, стоит продемонстрировать, кто именно держит в руках кусок мяса. Достаточно лишь накормить, и он, как послушная собачонка, по первому указу растерзает в клочья... Но, к сожалению или к счастью, король глубоко ошибался.       Хоррор был невероятно хитроумным и чересчур скептически относился ко всему, что его окружало. Не то чтобы Найтмер винил его за это. В конце концов восемь лет без единой крошки во рту — это не шутки. От такой жизни не просто станешь недоверчивым, а превратишься в чёрствого одиночку, избегающего любое общество. И это нельзя было списать на простой юношеский максимализм и желание насолить как у Киллера, это было нечто иное. Чёрный юмор Хоррора иногда затыкал даже самого Найтмера, которому отнюдь не нравилась перспектива отсутствия авторитета у подданных.       Поначалу Хоррор наотрез отказывался от любой пищи, предлагаемой королём. "Восемь лет без любимого кетчупа, ну и что же мне сделается?" — ехидничал дырявоголовый, но немигающим взглядом смотрел на приготовленные блюда. Даже не смотрел, пожирал. То были не объедки, которыми довольствовались в его мире, а полноценная еда для монстров. С гордо поднятой головой Хоррор проходил мимо и даже не кидался на тех, кто рисковал есть в его присутствии.       Тогда Найтмер стал терпеливо ждать и наблюдать — время покажет. И это дало свои плоды.       В конце концов Хоррор не выдержал и стал тайком охотиться в лесу неподалёку от замка, где обитало некоторое количество мелкого зверья, утоляя свой голод любыми способами. И даже тогда большую часть пойманной добычи скелет относил в свою вселенную, когда ему предоставлялась возможность. Ведь таков и был их уговор с Найтмером: он работает на короля, а тот в обмен помогает справиться с проблемами в Хоррортейле.       Кошмару это идея не очень нравилась — Хоррортейл был одной из тех АУ, благодаря которым он питался негативом, а наличие еды могло улучшить ситуацию и лишить его ценного провианта в виде страдающих монстров. Но после он понял, что Хоррор кормит далеко не всех и практически никому из жителей Хотленда и Воутерфола не позволяет даже пальцем трогать Сноудин.       Прошло очень много времени, прежде чем одноглазый понял, что он больше не может сопротивляться соблазну и в первый раз позволил себе сесть за стол с другими. Даст одобрительно кивнул, поддерживая товарища, а чуть было открывшего рот Киллера тут же заткнул суровый взгляд Кошмара. Убедившись, что дырявоголовый начал поглощать пищу, Найтмер довольно ухмыльнулся — план сработал.       Распробовав нормальной еды, отныне Хоррор стал питаться той, что была приготовлена в замке, решив, что выбора у него больше нет. А позже добровольно начал пополнять запасы пищи и облюбовал кухню.       С тех пор готовка и легла на его плечи. Готовил он отменно, хотя и не терпел, когда в тарелке оставалась даже крошка еды. Мог даже силой заставить кого-то вроде Киллера доесть всё до последнего, угрожая топором и отрубленной черепушкой. Да и ингредиенты для пищи были мягко говоря... весьма специфичны.       Ещё одним минусом было его параноидальное отношение к количеству запасов съестного. Хоррору всегда казалось, что еды катастрофически не хватает и вот-вот наступит голод. Он впадал в настоящее бешенство, когда кто-то ел больше обычного или внаглую выбрасывал еду на его глазах.       А ещё и эти неожиданные приступы, находясь под влиянием которых, Хоррор либо разносил всё в попытке утолить мучивший его голод, либо атаковал своих напарников и даже Найтмера с намерением прирезать, надеясь, что из них можно приготовить наивкуснейшее блюдо и поделиться им с голодающими жителями Хоррортейла.       К несчастью, даже самому дырявоголовому было неизвестно, почему он так поступает. Еды в замке всегда было полным-полно, и они ни в чём не нуждались, а Хоррор мог есть столько, сколько душе угодно. Но ему будто бы всегда было мало.       Так продолжалось и по сей день. В последнее время Хоррор стал скрываться в своем самодельном сарае, надеясь переждать свои приступы где-нибудь там, вдалеке ото всех.       Найтмеру не было смысла скрывать это от Кросса, ведь ему необходимо было влиться в коллектив и по возможности оставить свои кости целыми.       Что касается монохромного, то он был удивлён таким откровением своего босса. Он добровольно поделился своими переживаниями, без утайки рассказал о своих проблемах. Таким ли беспощадным чудовищем он является?       Опять эти ненужные размышления. Кросс мотнул головой, избавляясь от них.       Сейчас не время. Нужно закончить обещанную работу.       — Ну и когда жрачка будет готова? — недовольно пробурчал Киллер. — Я успел украсить все комнаты! Все нахуй до единой! И до сих пор не получил заслуженной награды!       — Килс, закрой рот, — таким же угрюмым тоном ответил ему Даст, только что закончивший зажигать свечи и теперь расположившийся на диване.       Увидев, что Найтмер с обеспокоенным видом выходит из кухни, он тут же поднялся со своего места. Что-то не так.       — В чём дело? — коротко поинтересовался он.       — Ты уже знаешь, — небрежно бросил король кошмаров. В его голосе Пыльник тут же прочитал умело скрытое волнение. Даст слегка округлил вспыхнувшие фиолетовым огнём глазницы. — И где найти его тоже.       Даст кивнул и мгновенно телепортировался.       Спустя минуту воцарившуюся тишину в комнате прервал Киллер.       — И что он всю еду успел схавать, что ли?       Найтмер медленно развернулся дабы устроить наглому скелету взбучку за излишнюю болтливость, как вдруг из кухни донеслось радостное: “Я закончил! Помогите расставить всё на стол!”       "Небо. Красивое", — думал Даст по дороге к одиноко стоящему деревянному строению среди заснеженных берёз и елей. Деревья, словно молчаливые стражи, провожали его, мягко качая своими ветвями.       Было странно ощущать эмоции наслаждения и небольшого восторга. Дасту казалось, что он давно потерял способность чувствовать. В своей вселенной дни тянулись длинной вереницей из смертей и перезапусков. В таком водовороте бесконечной агонии скелет превратился в апатичного монстра, для которого весь мир — давно утраченный смысл.       Новообретённая компания в лице таких же несчастных ублюдков сперва пришлась Дасту не по душе, хотя, если бы ему предложили вновь вернуться в свой пустой мир, он бы без раздумий коротко огрызнулся. И ни шагу бы из замка Найтмера не сделал. Без необходимости.       Где-то вдалеке Пыльник расслышал приглушённое карканье ворон.       Он усмехнулся. Черепа этих птиц являлись экзотическими украшениями комнаты Хоррора. Но кроме воронья больше не было слышно ни единого звука, ни единого шороха. Только звук хрустящего под меховыми тапочками розовато-коричневого снега, отражающего цвет ночного неба. Дул небольшой ветерок. Тучи надвигались на лилово-красный небосвод.       Хоть долгая жизнь в Сноудине и заставила скелетов быть менее восприимчивыми к морозам, всё равно было достаточно холодновато.       Даст зашагал быстрее. Уж очень не хотелось превращать собственные кости в ледышки.       Впереди уже виднелся небольшой сарайчик из тёмного дуба. С его стороны несло железным запахом крови. Значит дела действительно идут неважно.       Это Даста не пугало. В своей жизни он повидал кучу дерьма: впечатлительность и он были двумя абсолютно несовместимыми вещами.       Подойдя к сараю, Пыльник даже не попытался постучать, а просто присел около двери, оперевшись спиной о замёршие доски. Даже если бы он захотел остаться незамеченным, ничего бы не получилось — у Хоррора был прекрасный слух.       Спустя минуту он услышал голос, напоминающий звериный рык.       — Зачем пришёл? — раздалось внутри сарая.       — Да так, проведать тебя захотел, — без утайки ответил Даст, пожав плечами.       — Зачем? — вновь повторил Хоррор.       — Тебе честно ответить или сам догадаешься? — тон голоса Пыльника дырявоголовому не понравился. Почему тот ведёт себя так, будто ничего не случилось? Будто бы сейчас за шаткой деревянной стеной не сидит монстр, готовый в любую секунду броситься на него и растерзать в клочья.       — Мне не нужно твое сочувствие. Я — зверь, чудовище. Моё место здесь. В клетке.       Слабая усмешка коснулась челюстей Даста.       — Хор, не начинай… — устало проговорил Пыльник. — Не все так уж…       В ответ он услышал полный боли и отчаяния хохот.       — Херово? И это я слышу от тебя? Кого ты блять пытаешься обмануть? Я самое что ни на есть животное, не умеющее контролировать самого себя! — Хоррор сжал фаланги на одной из растерзанных им ранее тушек. — Порой каждую грёбанную секунду я смотрю на вас и думаю о том, насколько хватит приготовленной из вас еды! И я не могу этому противостоять!       На памяти Даста ещё не было такого момента, когда Хоррор настолько сильно терял надежду. Приступы не происходили так часто, но даже в те разы одноглазый мог улыбаться, делая вид, что всё в полном порядке. Теперь же он выгорел, устал и разодрал на себе ризы. В таком состоянии бросить дорогого своей душе монстра Даст не мог.       Развернувшись, он костяшками пальцев огладил деревянную дверь, а вслед за этим встал и потянул её на себя. Хоррор никогда не запирал её — в этом не было нужды. Во время его приступов все обходили сарай за несколько километров. Даже Найтмер, не желавший лишний раз беспокоить подчинённого. Один лишь скелет с капюшоном спокойно посещал Хоррора, когда ему было плохо. И он намеревался сделать это ещё раз.       Отворив дверь, он без колебаний шагнул в темноту.       Резкий запах крови ударил в нос. Лунный свет мягко упал на сидящего Хоррора. Дав глазницам привыкнуть к темноте, Пыльник смог полностью рассмотреть дырявоголового. Он забился в угол, окружив себя растерзанными трупами пойманных и оставленных про запас животных и людей. Увидев, что Даст бесстрашно вошёл в его личный ад, он с силой впился окровавленными фалангами в остатки того, что раньше было оленем, и, заскрипев острыми как бритва зубами, предупредительно зарычал.       — Посмотри на меня, — приказал Даст.       Немигающий кроваво-красный глаз уставился на Пыльника. Взгляд настоящего хищника, который жаждал выпустить кишки своей жертве. Ну, в случае Даста сломать, раздробить в порошок каждую кость.       Даст сделал шаг. Затем ещё один. И ещё. Шаг за шагом он продолжал приближаться к Хоррору. Тот весь напрягся, сжался словно пружина, готовясь к броску.       — Я знаю тебя, не идиот, — Пыльник говорил твёрдо, без страха и волнения, нельзя было позволять Хоррору почувствовать слабость. Хоть слова и давались ему с трудом. — Ты никогда не причинишь мне боль. Не по своей воле. Слышишь?       — Мечтай. Не видел, что я вытворял в своей вселенной, — рассмеялся дырявоголовый напарнику в лицо, а после, убрав натянутую на череп улыбку, агрессивно прорычал. — Выйди вон. Дважды повторять не буду.       — Так. Надоела эта хренотень, — вздохнул Даст и уверенно стал приближаться к Хоррору.       — ПОШЁЛ ПРОЧЬ! ОТВЯЖИСЬ! — заорал что есть силы дырявоголовый, отбросив ошмётки в сторону. Увидев, что Даст даже не думает останавливаться, он вновь сжался.       Холодно. Голодно. Хочу есть... Есть! Еда.. Еда!       ЕДА!       Выхватив топор из-за спины, одноглазый без лишних раздумий набросился на Даста. Тот с лёгкостью увернулся от атаки, уйдя из-под удара. Отскочив в сторону, он вдруг прыгнул прямо вперёд к Хоррору, сковывая движения товарища при помощи телекинеза. Дырявоголовый зарычал, но топора не выронил, попытавшись призвать кости и пробить Пыльника, однако тот даже не стремился поранить Хоррора в ответ. Он впервые не хотел драться. Только не с ним. Только не сейчас.       Прыгнув ещё раз, Даст, схватив обездвиженного одноглазого, заключил его в цепкие объятия и прижал к себе, опустив их обоих на бревенчатый пол, залитый кровью. Хоррор отчаянно захрипел, пытаясь высвободиться из хватки. Он стал больно царапаться, раздирая пыльную толстовку, в попытке порвать Даста в клочья.       — ПРЕКРАТИ, ПУСТИ МЕНЯ! — зашипел он. — ПОЙДИ ПРОЧЬ! ОСТАВЬ МЕНЯ!       Но Пыльник продолжал крепко держать, не разнимая рук, не ослабляя хватку, не думая отпускать. Дырявоголовый долгое время неистово бился, выкрикивая угрозы, но спустя время слепая ярость постепенно стала угасать. Даст, стойко терпевший боль, почувствовал, как напарник, поняв безвыходность ситуации, перестал вырывался, бессильно опустив руки.       — Вон… — прошептал он, утыкаясь Пыльнику в плечо. Бесполезно. Даст всегда был сильнее.       — Ты прекрасно знаешь ответ. Не-а, — спокойно ответили ему.       — Почему? Почему тебе не всё равно? — тихо прорычал одноглазый.       — Идиот ты, Хор. Ты всегда был рядом, когда мне было хреново… — Даст слегка вздрогнул, зарываясь лицом в тёплый мех на толстовке товарища. — Даже... когда ты узнал, что я сделал с... Мы все… ты не отвернулся от нас. Ты не чудовище, ты никогда им не был.       — Зачем обо мне заботиться? — продолжал упираться Хоррор. — Я ведь живо...       — Ещё одно слово и я клянусь, я второй раз пробью тебе черепушку, — угрожающе прошептал Даст.       — Хах, попробуй. Последняя, кто попытался это сделать, отныне носит бандану на глазу.       — Мы сейчас говорим об этой рыбине или о тебе?       — А что обо мне говорить? Я испортил всем праздник и ещё... вот это… — ответил дырявоголовый, осмотрев устроенный им беспорядок в виде расчеленёнки. Старательно пойманные запасы добычи в течение какого-то получаса превратились в бесполезные ошмётки. И всё из-за дурацкого неумения держать себя в руках и противостоять голоду.       — Никогда не поздно исправиться. Просто… давай вернёмся. Рождество без нашего повара не Рождество, — искренне признался Даст. — А на это... — он ненадолго задержался взглядом на останках. — Забей. На следующую охоту ты один не пойдешь.       — Даже не знаю, смеяться мне или плакать, — добродушие в голосе Хоррора заметно порадовало Даста, и он наконец-то отпустил душу напарника.       Оба не знали сколько времени прошло, пока они сидели так вдвоём, вслушиваясь в звуки ночи. Наконец, поняв, что одноглазый перестал рвано дышать, Пыльник осторожно спросил.       — Пойдём к нашим или...       — Давай ещё посидим. Найтмер разберётся, если этот долбоящер-Киллер решит что-нибудь устроить, — заверил его напарник.       — Хочешь, чтобы я себе все тазовые кости отморозил? — оставаться долго в холодном сарае посреди заснеженного леса не то чтобы сильно вдохновляло Даста.       — Ну... ни на что не намекаю, но у меня достаточно тёплая толстовка, — съехидничал Хоррор.       — Заманчивое предложение, — игривым голосом ответил ему Пыльник. Дырявоголовый распахнул одежду, приглашая к себе, а Даст без лишних раздумий прижался к другу.       Тепло. Спокойно. Через открытую дверь можно было увидеть звёзды, рассыпавшиеся на красно-лиловом небе, словно тысячи бриллиантов. И плевать на кровь и ошмётки, сплошь окружавшие их. Так романтичнее.       — Красивая ночь, — тихо сказал Хоррор, решив ненадолго прервать тишину.       — Слышал, в Оутертейле намного лучше, — хмыкнул Даст, воображая, как тысячи оттенков неба смешиваются друг с другом, создавая причудливые узоры. Звёзды наряду с планетами переливаются, взору открываются огромные созвездия или даже небольшие галактики. Одним словом — красотища.       — Ну уж извините, такой домохозяйке как я некогда по вселенным бегать. Иначе нашему дому точно кранты придут. Но признаюсь, я устал. Помимо головы давно уже ноги ломит.       — Ничего, думаю, я смогу освободить вас от ваших тяжёлых обязанностей, — в голосе Даста читалась небольшая насмешка, но Хоррор знал: если Пыльник что-то обещает, то слово обязательно сдержит.       — И каким же образом? — поинтересовался он.       — Украду... — таинственно произнёс Пыльник.       — Украдёшь? — переспросил Хоррор, сдерживая смешок.       — Украду, — без колебаний подтвердил Даст.       — Хех, я слишком тяжёл для тебя, приятель.       — Я бы на этот счёт не беспокоился, — вдруг Пыльнику пришла в черепушку замечательная идея. — Слушай, давно ты катался на бластерах?       — Давненько, — кивнул дырявоголовый. — С потерей своего глаза я потерял и возможность их призывать.       — Тогда считай, что тебе крупно повезло. Чего же мы ждём?       Хоррор удивлённо посмотрел на напарника. Яркий фиолетовый оттенок в глазах Даста не предвещал ничего хорошего, но в этом и была вся прелесть.       Искренне улыбнувшись, Хоррор, сузив свой зрачок, ответил.       — Только попробуй меня уронить.       — Ну и где вас двоих носило? — раздражённо спросил король негатива, когда увидел своих приспешников с разодранной одеждой, сплошь покрытой снегом и кровью.       — Да так, вообразили себя лесными оленями и пробежались по заснеженному лесу, — хмыкнул Даст.       — Ах, какие виды там были! Загляденье! — подыграл напарнику Хоррор.       Найтмер закатил свой голубой глаз.       — Судя по вашему виду, вы не просто по лесу побегали, а прямо в снегу извалялись. А опосля ещё решили дровосеками поработать. А ну живо приведите себя в порядок! За стол в таком виде не пущу!       Наблюдая за двумя грязными, но при этом весьма довольными скелетами, слушая ворчание Найтмера, Кросс душевно рассмеялся. Киллер же только презренно фыркнул, жалуясь на невозможность сразу сесть за рождественский стол.       — Это.... для меня?       Киллер старался как мог сдержать своё удивление, но вид прекрасного ножа с сверкающим лезвием и резной деревянной рукоятью просто не мог не поражать своим великолепием.       Убийца коллекционировал ножи различных форм и размеров, а долгие вечера коротал, ухаживая за своим оружием, точа лезвия и следя за тем, чтобы они всегда были острыми и чистыми.       — Мне вот интересно, как же ты догадался? — с издёвкой произнёс Найтмер, внимательно следя за реакцией своего подчинённого и протягивая ему рождественский подарок. — Нет, резко вздумалось мне над тобой поиздеваться. Бери его уже.       Рождество, естественно, не проходило без вручения подарков.       Хоть Найтмер и не очень наслаждался позитивной атмосферой, но всё же решил занять своих подопечных, дабы они вкрай не напились (а такое уже бывало и закончилось весьма плачевно) или не устроили кровавую бойню прямо в самом замке. Поэтому традиция вручать подарки всё же осталась, хоть и в точности и не копировала другие вселенные.       — Спасибо, босс! — радостно воскликнул Киллер, выхватывая нож из рук короля и буквально набрасываясь на него.       — Чёрт бы тебя побрал! Без нежностей! — зашипел Найтмер, когда Киллер беспардонно полез к нему обниматься.       — Я тоже кое-что приготовил, — ухмыльнувшись сказал Киллер, отступив на шаг назад, сжалившись над Кошмаром и над его личным пространством.       — Интересно, что такое безумное могло взбрести тебе в черепную коробку? — Наймер хоть виду и не подал, но ему безумно хотелось узнать, что такого придумал убийца.       — Да так... всего лишь то небольшая книженция, — хитро сузил глазницы Киллер, доставая из кармана книжку в красивом сине-фиолетовом переплёте. Название гласило: "По ту сторону добра и зла".       — Как я понял, здесь собрана всякая писанина про философскую хренотень. Ну, прям как ты любишь. А... и ещё! Это самое интересное! — воскликнул он и открыл форзац книги. На нём, как ни странно, было изображено яблоко на фоне чёрной пентаграммы.       — Классно же, да? — восторженно произнес убийца, поднимая взгляд на своего босса.       Он не впервые видел изумлённого короля негатива, но каждый раз определённо чувствовался как первый.       — Откуда ты её украл? — только и смог выдавить из себя Найтмер.       — Ответить честно или повыёбываться? — Киллер в любой ситуации оставался Киллером.       Кошмар раздражённо цокнул.       — Звёзды, зачем я вообще спрашиваю?       Вслед за этими словами он принял подарок и тут же стал изучать оглавление.       — И всё? И никакого спасибо? — Киллеру было довольно обидно, что босс даже не удосужился поблагодарить за подарок, над которым он так сильно старался.       — Хм... тебе недавно удалось довести меня до дрожи костях, так что обойдёшься, — гнусная усмешка коснулась челюстей короля негатива.       Обоим, и Кошмару, и Киллеру нравилось выводить друг друга из себя и доставать по мелочам. Чаще всего, конечно, этим занимался убийца, но сегодня Найтмер решил "вернуть должок".       — Ну и ладно! — психанул подчинённый, и, развернувшись, направился к двери.       Найтмер только лишь злобно хихикнул. Неужели Киллеру так сильно хотелось привлечь его внимание и получить желаемое одобрение? Не поэтому ли тот так сильно расстроился?       Неожиданно убийцу, который был уже за порогом комнаты, опередили чёрные вектора, обхватившие его и притянувшие обратно к себе.       — Благодарю, — тихо прошептали ему. — Пожалуй, ты заслужил.       Киллер хитро улыбнулся — сработало.       — Всё для вас, мой король, — ответил он, а затем повернулся к Кошмару лицом, взял его руку и оставил лёгкий поцелуй на ней.       Король, слегка вздрогнув от наплывших положительных эмоций и неожиданного порыва чувств, только лишь слабо улыбнулся. Правда, немного грустно.       — Этим позитивом ты меня точно в могилу сведёшь, — ответил он.       Удивительно, что Найтмер никому не позволял видеть себя таким уязвимым. Таким приземлённым, похожим на обычного смертного. Таким искренним. И, чёрт его подери, Киллер наслаждался каждым моментом, каждой грёбаной секундой в компании своего босса. Даже когда он проявлял... меньшую лояльность.       — Монстрам, подобным нам, там и место. Ну, во всяком случае у людей точно, — решил поумничать убийца. Его старания вознаградились — улыбка Кошмара стала чуть шире.       — Признаю, ты достаточно мил, когда пытаешься шутить. Хотя идиотизм и глупость пока что одерживают победу.       — Да брось, отличная была шутка.       — Угу, конечно.       Найтмер мягко очертил острую скулу Киллера своими фалангами, размазав по щеке вытекающую из глазниц чёрную жидкость. Убийце удалось разглядеть небольшой отблеск нежности в обжигающе-холодном глазу Кошмара. Он был словно бездонная впадина, которая затягивает своей красотой. Чем глубже ты погружаешься — тем больше монстров открывается твоему взору.       Но ты их не боишься.... Нет... Ты продолжаешь опускаться, уповая на возможность увидеть, какие ещё ужасы спрятала эта глубина, вовсе не надеясь найти дно.       Этот, несомненно блаженный момент прервал сам король негатива, осторожно убрав руку.       — Я присоединюсь к вам позже. Мне... нужно завершить собственные планы.       — Но ты же придёшь? — умоляющим взглядом посмотрел на него Киллер, что было достаточно забавно, учитывая невыразительность впавших глазниц убийцы.       Найтмер хохотнул, похлопав подчинённого по голове, словно маленького ребёнка. Он знал, что Киллер бесился, когда кто-то обращался с ним подобным образом.       — Он ещё смеет спрашивать. Приду, конечно, — заверил Кошмар, выпутываясь из цепких рук Киллера и внезапно повышая тон. — И только попробуйте разгромить замок. Живого места на вас не оставлю.       — Слушай, узнал я тут, что ты цветочки всякие сажать любишь, — неловко произнёс Даст, протягивая Хоррору маленький мешочек.       Одноглазый тупо уставился на свой подарок, а затем поднял взгляд на Пыльника.       — И ты поэтому решил спиздить рандомные семена из другой вселенной? — непонимающе уточнил он.       — Да, — коротко ответил Даст. — Поверь, задача была не из самых лёгких.       — Могу представить, — с насмешкой сказал Хоррор, но мешочек всё же взял. — Благодарствую. Но всё ж есть малюсенький вопросик: ты хоть помнишь, что туда напихал?       — Не-а, — краткость, как говорится, сестра таланта.       Тяжёлый вздох от дырявоголового — и мешочек оказался у него в кармане толстовки.       — Ближе к весне высажу, — пообещал он. — Если, конечно, разберусь, что именно там находится. Ну и задал ты мне работёнку. Что ж, полагаю, теперь моя очередь.       Потерев руки и хитро улыбнувшись, Хоррор без предупреждения схватил Даста за рукав толстовки и потащил прочь из гостиной. Последний оторопел от такого поведения напарника, но упираться не стал, спокойно приняв свою участь.       Пройдя через длинный коридор, скелеты завернули налево, попав прямиком в комнату Хоррора.       — Пришлось спрятать эти сокровища от "миссис тушь из глазниц потекла". К счастью, хоронить секреты — одно из моих умений.       Даста очень трудно было развеселить или хотя бы заставить проявить хоть какие-то эмоции, но не в этот раз. Шесть разноцветных больших коробок с настольными играми поразили его, но не настолько, чтобы он смог потерять самообладание и открыть рот от удивления, словно малое дитя.       — Откуда? — только и смог выдавить он, нахмурившись.       — Ну красть я не крал. Я, в отличие от вас, честный скелет со стабильным заработком, — хохотнул Хоррор. — А уж если ты про само место — Плейтейл. Неплохая вселенная.       Пыльник всё ещё не мог прийти в себя. Кто-то впервые за столь долгие годы проявлял искреннюю заботу по отношению к нему. Он медленно перевёл взгляд с настолок на напарника. Его восторженный взгляд пробудил непонятную теплоту в душе Даста, о которой он давно позабыл. О которой даже не думал мечтать.       Он тебя использует. Хочет втереться в доверие! Убьём же его! — неожиданно раздался скрипучий голос.       Нет! Почему сейчас?       Ужасная головная боль пронзила черепушку. В глазах потемнело. Стало холодно.       Одиноко. Совсем как тогда.       Даст мотнул головой.       Нет, не сейчас. Не опять!       Как смеешь ты забывать про меня!? Того, кто был с тобой эти долгие годы! Того, кого ты поклялся защищать! Своего родного брата!       Скрежет зубов отвратительной какофонией эхом раздавался в голове. Стало тяжело на душе. Зрачки сузились. Мелкие судороги покрыли всё тело.       Скелет отчаянно схватился за руку Хоррора, с силой сжав её в поиске опоры, и потянул его на себя.       Тот слегка опешил, но почувствовав, как его напарник дрожит, как бегают его глаза, он тут же обеспокоенно спросил:       — Опять? Мне оставить тебя?       — Не уходи… — еле как выговорил скелет, мёртвой хваткой цепляясь за Хоррора.       Тот грубо выругался, но сжал Пыльника в ответ.       — Он нереален, Даст… — осторожно начал он, пока душу штормило не хуже самого Пыльника.       Чёрт бы его побрал! Простой знак внимания от дырявоголового превратился в самую настоящую катастрофу! Где же он оступился? Что же сделал не так?       А Даста всё колотило. С каждой секундой, с каждым вздохом мир таял на глазах, а мысли наполнялись чистейшим безумием.       — Я убил его... Я убил их всех! — полный боли крик вперемешку с безумным хохотом вырвался у скелета.       Одно мгновение и всё пропало.       Комната, сжавшийся от паники Хоррор... Абсолютно всё...       Остались лишь они....       Голоса…       Они кричали, глушили любые мысли, винили, плакали, хрипели...       Ты убил нас всех! Убийца! Убийца! Убийца!       — Не было иного способа! Я всё перепробовал, всё! — орал Даст в ответ, стараясь перекричать сотни, тысячи призраков прошлого.       Неужели? — усмехались они.       С чего ты решил? — вопрошали они.       ТВОЯ ВИНА!!!— кричали они.       Даст зажмурился, стараясь унять дрожь во всём своем теле.       Когда он вновь открыл их, он в ужасе замер. Перед ним предстали все, чьи жизни он отнял, все, кого скелет обратил в пыль, лишь бы они не погибли от рук человека, не достались ему.       Впереди сотен силуэтов возник призрак его брата. Папайрус с безумной улыбкой посмотрел на Даста.       Ты предал нас, брат! Прикрылся благими намерениями и убил! Как ты мог? КАК ТЫ МОГ?!— с каждым словом призрак повышал тон своего голоса, не давая Пыльнику ни единой надежды собраться с мыслями и дать отпор этому безумию.       ТЫ ЗАБЫЛ НАС! И ТЕПЕРЬ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТЫ ИМЕЕШЬ ПРАВО ПОЛУЧИТЬ ШАНС НА НОРМАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ? РАНО ИЛИ ПОЗДНО ТЫ ТОЖЕ УБЬЁШЬ ЕГО! ТЫ НЕ НУЖЕН ЕМУ! — вдруг завизжал он и набросился прямиком на Пыльника. Тот закрылся руками, не желая ранить его, но от бессилья упал на колени, позволив безумию поглотить себя.       Его накатило волной из предсмертных хрипов, вскриков и плача. Когда-то горячо любимые им монстры обратились в призраков отмщения. Теперь они хотели заставить Даста страдать навеки. И никто, никто не придёт его спасти. Ни единая душа.       Мне больно! БОЛЬНО!       ПРЕКРАТИ!       НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ!       П-ПРОШУ НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!       КАК ТЫ СМЕЕШЬ?!       ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ!       БРАТ, Я В ТЕБЯ ВЕРЮ!       Крики, мольбы о пощаде, ничто тогда его не остановило. Все должны были умереть ради благой цели. Это и было настоящим спасением. Это было единственным возможным выходом.       Пока не появился он.       Голос, дающий наставления. Голос, направляющий его. Голос, ставший его губительным лучом надежды в океане из праха и крови, который скелет сам и создал.       Убей их....       — Даст...       УБЕЙ ИХ ВСЕХ, САНС! ВСЕХ!       — Даст.       ДАВАЙ ЖЕ, САНС!       — Даст!       СЛУШАЙ МЕНЯ!       — ДАСТ!       Он широко распахнул глаза.       Перед ним возникло до боли знакомое лицо. Хоррор в панике смотрел на Пыльника, не зная, что предпринять, чтобы унять боль друга. Приступы Даста не были редкостью, но этот был одним из самых сильных.       — Они в прошлом, слышишь? — Хоррор резко встряхнул скелета в капюшоне, заставив сфокусировать зрение и посмотреть на себя. — Не позволяй никам сучарам говорить тебе как жить, ладно? Не позволяй призракам прошлого докучать тебе! Не позволяй этой мучающей тебя совести взять над собой контроль!       — Я не могу... — затрясся Пыльник. — Не могу...       — Можешь, — твёрдо ответил одноглазый. — Я в тебя верю. Ты можешь сколько угодно пытаться корить себя за произошедшее, но не в мою смену, усёк?       — Я заслужил это...       — Даст, все мы... Каждого из нас есть за что ненавидеть.       — Ошибаешься. Наши судьбы переплетаются, но мы разные, Хоррор. Я стараюсь делать вид, что мне всё равно, но каждый раз оборачиваясь, я вижу за собой след из крови и пыли. След, который останется со мной на всю жизнь.       — А теперь послушай-ка меня внимательно. Твоя пыльная задница не бросила меня тогда, в сарае, — продолжал, Хоррор, осторожно поглаживая Пыльника по синей куртке. — И я теперь не намерен оставаться в стороне.       Уняв дрожь, скелет в капюшоне в попытке отбросить безумные мысли, грустно хмыкнув, спросил.       — Хор, скажи честно... как?       — В своей вселенной мне несколько лет приходилось монстров из петли вытягивать. Так что опыт имею.       — Эх, прекрасный из тебя вышел бы консультант.       — Возможно. Но профессия повара меня намного больше устраивает, — широко улыбнулся дырявоголовый, поняв, что атмосфера сейчас более чем расслабленная. Приступы Даста никогда долго не длились, особенно, когда кто-то был рядом.       — Хоррор… — Пыльник вдруг резко сжал толстовку друга в поисках опоры. — обещай, что не уйдёшь.       — Нет... никогда, — одноглазый мягко обвил обеими руками дрожащего от болезненных воспоминаний монстра. Он его не оставит, не сейчас и не впредь.       — Обещай, — требовательно пробормотал Даст.       Он устал, так сильно устал от всего. И лишь присутствие дырявоголового в его жизни заставляло из-за всех сил цепляться за ту крохотную надежду, которая у него осталась, не позволяя ему обратить самого себя в кучку праха.       — Обещаю, я с тобой... И в этой и в следующей...       — Да в чём же дело сегодня? — раздражённо пробурчал Найтмер, узнав от одноглазого, что шаткая психика безумного Пыльника вдруг снова дала о себе знать. — Вы сговорились что ли?       — Да что-то праздники в последнее время стали слишком скучны, вот мы и решили атмосферку разбавить, — саркастично ответил Хоррор, держа спящего Даста на руках.       Король негатива недовольно фыркнул на острое замечание подчинённого, однако всё же осторожно протянул вектора и обхватил ими Пыльника, попутно оценив его состояние. К счастью, скелет стабилен. До поры до времени.       — Я прослежу за ним сегодня, — пообещал он дырявоголовому. — В конце концов, кошмары — моя специальность.       — Но я ведь даже не… — Кросс лишился дара речи. Тот, с кем он сражался насмерть, тот, кого он ненавидел, теперь стоит перед ним, протягивая в качестве презента простой альбом для рисования.       — Слушай, мне, мягко сказать, наплевать, а грубо — похуй. Просто возьми его уже! — нетерпеливо повысил голос Киллер.       — Где твои манеры? За языком следи! Распизделся тут, — шикнул на убийцу подошедший король негатива с целой стопкой книг в векторах.       — Астрономия и куча тренингов по химии, — опередил он вопрос монохромного, демонстрируя ему обложки разноцветных книг. — Раз уж у кто-то в привычку вошло до поздней ночи у меня засиживаться.       — Б-благодарю, — неловко ответил Кросс, садясь на одно колено и послушно принимая презент.       — Встань, сейчас обстановка не подразумевает официально-делового обращения, — усмешка появилась на лице Кошмара. — Хотя, честно признаться, я бы хотел, чтобы кое-кто всё же проявлял должное уважение.       Он грозно зыркнул на Киллера, стоящего рядом.       — Это типо намёк, что я должен провести остаток дней у твоих ног? — вполне ожидаемо ответил убийца.       — Верно рассуждаешь. Но только так, чтобы не то, что не двигался без моего разрешения, а слова лишнего не проронил.       — Ах, как же ты жестока, любовь! — драматично вскинул руки вверх убийца.       Кросс едва сдержал смешок, послушно вставая с колен. Найтмер же только тяжело вздохнул — постоянный поток флирта от Киллера то, что контролировать было просто невозможно.       — Хех, хорошо, что я вовремя из кухни ретировался, — усмехнувшись, сказал Хоррор, внезапно появившийся за спиной монохромного скелета. Тот слегка вздрогнул, но вида не подал, что его душа предательски была готова вот-вот выпрыгнуть из грудной клетки. — Всё сожрать не успел. Поэтому держи-ка, малой.       Теперь помимо альбома и книг в руках Кросса находилась еще и большая коробка шоколадных конфет. Молодой скелет радостно улыбнулся, хоть и с трудом удерживал вручённые подарки.       — Ну вы пацана и завалили, конечно, — колко заметил вошедший в гостиный зал Даст.       — Тебе вообще-то постельный режим соблюдать надо, — осуждающе заметил одноглазый. — Какого хрена поднялся?       Пыльник в ответ лишь отмахнулся от друга и зевнул. После подошёл к Кроссу и на верхушку положил маленькую колоду карт, которую успел вытащить из кармана.       — А вот и мой подарочек. Наслаждайся, — хмыкнул он.       Кросс пару секунд в шоке смотрел на окружавших его скелетов. Все четверо выжидающе смотрели на него. Даст с привычным вкрадчивым взглядом из-под капюшона, Киллер вытирал успевшую набежать ненависть, Найтмер величаво наблюдал за реакцией монохромного, а Хоррор добродушно усмехался, положа младшему руку на плечо.       В голове монохромного до сих пор не могла уложиться мысль, что вот эти монстры, не знающие жалости и сострадания по отношению к другим, стали настолько ему близки, настолько дороги его измученной душе.       — Я ведь тоже кое-кто приготовил для вас. Ну... помимо праздничного стола! — вдруг встрепенулся он.       — Давай-ка помогу, — дырявоголовый осторожно принял из рук монохромного его подарки.       Кросс, поблагодарив его, тут же телепортировался из гостиной, а вернулся уже с небольшим рисунком в красивой резной рамке из тёмного дерева.       — Вот! — с воодушевлением воскликнул он.       На картине была изображена вся их убийственная шайка. Найтмер расположился на диване, попивая чай из своей любимой кружки с надписью "слёзы Дрима". Хоррор и Кросс сидели рядом, о чём-то беседуя и параллельно смотря телевизор. Киллер же с Дастом гордо восседали на полу, пытаясь переиграть друг друга в карты.       Быть может нарисовано было и не совсем профессионально, но от картины веяло дружелюбным и тёплым настроением. Трудно было отрицать, что этот момент стал одним из самых важных в жизни каждого скелета.       — Недурно, — вежливо ответил король негатива, прервав молчаливое восхищение от нарисованной Кроссом картины.       Даст слегка пожал плечами, мол, ничего такого. Рисунок как рисунок. Спасибо хоть, что кусок говна не нарисовал.       — Благодарю, приятель, — ответил Хоррор, похлопав монохромного по черепушке. — Повесим где-нибудь в гостиной.       — Точно, чтобы все приходящие видели, насколько коварные и злобные вещи мы творим! — с сарказмом высказался Киллер. — И вообще!       Он резко, без предупреждения выхватил рисунок Кросса и, оценивающе покрутив его в руках, заявил.       — У меня ненависть не так из глаз течёт!       — А ну верни! — запаниковал монохромный, тут же бросаясь вдогонку за убийцей, успевшего с хохотом выбежать прочь из зала.       — Осторожней, остолопы! — зашипел Найтмер — Замок мне не разнесите!       Может никто и не захотел признаться, но эта праздничная атмосфера, эта забота, исходящая от каждого, безусловно превращала шайку Найтмера и его самого в нечто большее, чем просто монстров, живущих по соседству.       Не просто в напарников по кровавым делам. Не просто в отвергнутых самой судьбой отшельников.       В нечто большее…       — Слышь, монохромный! — после того как жители замка уже успокоились и теперь мирно сидели за столом, рождественскую идиллию прервал заглючивший голос.       Неожиданный визит Эррора не то чтобы сильно потревожил скелетов, но всё же вызвал видимое раздражение. Ещё бы. Открытый портал и никакого приветствия. Хотя Глюка можно было понять: он всегда говорил кратко и без лишних любезностей.       — Что случилось? — тут же забеспокоился Кросс, оторвавшийся от поедания шоколадного пирога.       Если глючный обращался прямиком к нему, а не сообщал об этом через Найтмера, значит дело было серьёзным. Но молодой скелет поспешил с выводами, ибо причина была несколько более специфичной.       — Тут наш общий... знакомый, — с сарказмом произнёс Эррор, оглянувшись и скорчив недовольную мину прямо в портал. — в качестве извинений за все произошедшие события дарит тебе вот это.       Он лёгким движением при помощи нитей вынул откуда-то коробку с разноцветными акварельными фломастерами и потряс ей прямо перед лицом Кросса. Тот нахмурился, а поняв, кто именно является отправителем, мгновенно оскалился.       Как смеет этот псевдозащитник, после всего того, что он натворил, после всего того, что он сделал, просить прощения? Мало того, ведёт себя как самый настоящий трус, перекладывая ответственность за свои проступки на других.       Поэтому Кросс, наплевав на все нормы приличия, встал со своего места и прокричал, так, чтобы до этой чернильной задницы, сидящей в глубине портала, дошло.       — А ты передай ему, что мне его извинения до лампочки! И пусть подарочки свои заберёт!       Найтмер ухмыльнулся — ну хоть какое-то развлечение, Хоррор одобрительно кивнул, а Киллер с Дастом уставились на Эррора, ожидая его реакции. Она последовала незамедлительно.       — Звёзды, блять! — раздражённо стукнул ошибка себя по лицу. Сразу было понятно, что участия в их конфликте он принимать вовсе не желает. Разрушитель развернулся и проорал куда-то в портал, покрытый глюками.       — А я тебе говорил, что идея твоя — полная хренотень!       С той стороны портала можно было расслышать полный наигранной обиды звонкий голос.       — Но я их так долго искал! Они очень ценные!       — Да мне насрать! — рыкнул глюк. — Так уж нужно — сам дари!       — Эррор, мы же договорились!       На это заглючивший скелет только закатил красные глазницы. Радужному мудаку удалось купить его за пару пачек горького шоколада с красным перцем. Так что сам виноват. Нечего было соглашаться на что попало.       Однако терпение глючного уже подошло к концу.       — Короче вы меня оба заебали! Держи, — в лицо Кросса бесцеремонно прилетела упаковка, а затем шлепнулась прямо на тарелку. — И не выёбывайся.       А на хохот, доносящийся из портала, он злобно прошипел.       — Тебя это тоже касается, чернильница!       С этими словами он резко закрыл портал, оставляя недоумевающую компанию Найтмера в одиночестве.       Пару минут все напряжённо молчали, ибо знали, насколько больной темой для Кросса был защитник альтернативных вселенных и конфликт, связанный с ним.       — Оставлять будешь? — прервав тишину, поинтересовался Киллер, запихивая в себя оставшийся кусок сладкого пирога.       Кросс тяжело вздохнул, сжав упаковку с маркерами.       — Буду... — виновато прошептал он.       — Детские кости, — осуждающе приметил Даст, прежде чем вернуться к трапезе.       Молодой скелет ничего не ответил, лишь тяжёлым взглядом уставился на записку, прикреплённую к упаковке фломастеров, на которой гласило: «Нам нужно многое обсудить, без лишних глаз и слуховых костей. Буду ждать тебя в Оутертейле. Где все и началось. Приходи, если сможешь. Твой бывший друг, Инк».       Но даже несмотря на пережитые вместе события, Кросс чувствовал себя чужим в замке Найтмера. Будто был пятым лишним колесом в повозке. Да, спокойно работал на короля негатива. Да, его никто не заставлял намеренно убивать монстров или людей в других вселенных. Да, никто особо не напоминал ему о прошлом. Наоборот, его сплошь окружали забота, которую он так жаждал, а самые кровожадные монстры стали ему семьей.       И что-то всё равно было не так. Кросс до сих пор не мог собрать пазл своей жизни, не мог найти своё место в мире. Будто бы у него отсутствовал последний кусочек. И монохромный отчаянно пытался его найти.       Каждый раз он задумывался, а правильно ли он поступил, выбрав Найтмера в качестве главного союзника? Насколько бы изменилась его жизнь, выбери он иное?       Кросс сильно тосковал по Дриму и по тому короткому времени, которое ему удалось провести с ним. Более того, он считал, что просто обязан отблагодарить хранителя вселенных за оказанную поддержку, невзирая на то, что ему не удалось уберечь молодого скелета от влияния Найтмера.       Скучал он и по своей семье. Но они давно канули в небытие, вместе с исчезнувшими ХГастером и ХЧарой с ХФриск, а тот, кто должен был защищать их в первую очередь, вообще отказался вспоминать игру, в которой он принимал непосредственное участие. Как бы сильно Кросс не допытывал Инка, ему так и не удалось узнать ничего о своей вселенной. Чернильный скелет бережно хранил все секреты, связанные с событиемХ, разве что разрушитель вселенных мог об этом знать, но его об этом спрашивать — гарантированный билет в какую-нибудь весьма и весьма недружелюбную вселенную. Похуже Хоррортейла.       Лучом надежды для Кросса в очередной раз стал Дрим. Он, вопреки своим убеждениям, поддерживал монохромного, позволяя ему оставаться в ОмегаТаймЛайне столько, сколько молодому скелету было необходимо. Хранитель не видел в Кроссе угрозу, хотя тот по-прежнему оставался приспешником Найтмера, нарушая покой во многих Вселенных.       — Почему ты доверяешь мне? — продолжал допытывать Дрима Кросс каждый раз, когда навещал его.       — Я уверен в тебе и твоих помыслах, — снова и снова терпеливо отвечал повелитель снов. — Ты никогда не причинишь боль никому здесь. Ни мне, ни другим.       — Тебе напомнить, как я ради лживых убеждений убил собственную семью? Обратил их в пыль, желая оставить идеальный мир? — сжался монохромный. На его глазницах заблестели выступившие слёзы.       Он держал клинки. Он направлял бластеры.       Он убил их всех.       Тут он почувствовал лёгкое прикосновение, а затем и вовсе оказался в тёплых объятиях хранителя.       — Успокойся, я не отрицаю твою вину. Убийство всегда будет чем-то непростительным, но ведь и я несу на себе такую же ношу. Убивать и мне приходилось, — тихий голос Дрима был словно нежная колыбельная: дарил покой и умиротворение. — Однако ты убил не ради эгоистичной цели. Не потому, что хотел заставить страдать, а лишь потому, что хотел счастья для каждого. Ты хотел жить не по написанным законам ХГастера, а творить собственную судьбу. Ты силён душой, Кросс.       Объятия стали ещё крепче.       — И я надеюсь, что ты таким и останешься, — честно признался повелитель снов.       Этот разговор позволил Кроссу наконец-то расслабиться, отвлечься от постоянных терзаний в душе и начать жить так, как хочет он. Не по заранее уготовленному коду и не следуя чьим-то эгоистичным желаниям.       В очередной раз Дрим не просто вдохновил Кросса, а указал ему новую цель в жизни, открыл глазницы и помог найти тот самый кусочек пазла. Теперь хранитель снов был истинным воплощением счастья для монохромного, его путеводной звездой.       Дрим признал, что Кросс симпатизировал ему. Его доблестные убеждения и полная жажды приключений душа являлись нескончаемым потоком позитивных эмоций.       Хоть хранителю и не нравился тот факт, что монохромный оставался подчинённым Найтмера и не мог свободно разгуливать по вселенным, включая ОмегаТаймЛайн, он старался упрятать свои сомнения, ведь был не в праве диктовать молодому скелету правила, по которым необходимо было жить. Если монохромный считал, что цель его жизни заключается в прислуживании его брату, то так тому и быть. В конце концов его душа и желания не принадлежали ему. Да и насколько сам Дрим был осведомлён, Кошмар относился к Кроссу более чем благосклонно.       Однако вскоре их общение превратилось в нечто большее, чем просто непродолжительные встречи и беседы о самочувствии.       Хранитель понял, что зашёл слишком далеко, когда поймал себя, рассказывающего монохромному самые сокровенные тайны и сомнения, беспокоящие его. Он ведь не должен выдавать свою слабость, не должен показывать смертным, что он может сомневаться, бояться или переживать. Тогда почему же он продолжает делиться своими переживаниями с монохромным? Неужели он стал дорогим для его души монстром? Или он просто очередной источник позитива?       К сожалению, поворачивать назад было слишком поздно. Дрим давно понял, что чувства Кросса стали меняться, а сам скелет стал видеть в хранителе не просто друга. Повелитель снов отлично разбирался в позитивных эмоциях, чувствовал, как душа монохромного наполняется ими во время их встреч. И это не была обыкновенная симпатия, что серьёзно беспокоило Дрима, ведь он не хотел мучать Кросса пустыми надеждами и обещаниями, не хотел, чтобы тот посвятил ему остаток своих дней.       Кросс тоже не знал, что делать с нахлынувшими чувствами, словно волна накрывшими его с головой. Внезапно Дрим, который был примером для подражания, защитником монохромного и его верным товарищем, стал для молодого скелета тем, с кем хотелось проводить каждую секунду своей жизни, кому хотелось довериться и с кем хотелось драться плечом к плечу несмотря на то, что хранитель снов был главным противником Найтмера, а прямое неподчинение гарантировало большие неприятности. Вплоть до смерти.       Но Кроссу всегда нравилось рисковать, это было в его костях ещё с раннего детства. А поддержка, которую дарил повелитель снов, стала самым дорогим, самым сокровенным для молодого скелета.       Его тёплую улыбку, его золотистые глаза, его аккуратные черты черепа он просто не мог выкинуть из головы. Его чарующий, спокойный голос постоянно являлся ему во снах. Парадоксально, не так ли?       — Я боюсь, что ты пожалеешь. Разочаруешься во мне. Я не хочу делать тебе больно. Ведь... добродушный и счастливый хранитель — образ, за которым я прячусь, — открыто признался хранитель, решив сделать первый шаг.       Смысла обоим скрывать свои чувства не было. Рано или поздно этому суждено было случиться.       Тогда они оба сидели под раскидистым деревом в ОмегаТаймЛайне, любуясь на розовато-сиреневый закат и наслаждаясь освежающей прохладой. Скелеты часто коротали вечера подобным образом, но в этот раз всё было по-другому. Заходящее ярко-оранжевое солнце стало ещё более прекрасным, а лёгкий бриз не просто обдавал прохладой, а помогал не сгореть дотла от смущения.       — Я видел тебя. Настоящего тебя, Дрим, — твёрдо ответил Кросс.       “Не видел… ты не видел, — грустно подумал Дрим. — Если увидишь— не захочешь больше знать”.       — Ты не побоялся показать его мне. И я ни секунды в тебе не сомневался, — продолжал монохромный.       — Да ну? — изогнул надбровную дугу повелитель снов.       — Ну, кроме начала нашей встречи, — неловко признался молодой скелет, почесав затылок и стыдливо отведя взгляд.       — Ты такой глупый, — хихикнул Дрим, прижавшись к монохромному и позволив себе окунуться в вспыхнувшие яркими цветами чувства Кросса.       “Наверное так правильно. Так нужно”, — рассуждал он.       За спиной хранителя была не одна сотня лет. Он многое повидал и многое знал, а многое и вовсе стало для него обыденностью, но такие простые, искренние чувства обыкновенного смертного одновременно восхищали и поражали его своей простотой. Он знал, что должен был отказаться от этих чувств, чтобы не подвергать Кросса опасности, но... Никто, никто кроме Кросса не заставлял его чувствовать себя не героем, а простым монстром, который тоже может любить, переживать и по-настоящему страдать.       “Моя ли вина в том, что я тоже хочу быть счастливым?” — обречённо вопрошал Дрим, поглаживая мирно спящего рядом Кросса, желая уберечь его от всех невзгод.       — Наслаждайся, пока можешь, — прошептал хранитель снов, оставляя невесомый поцелуй на острой скуле монохромного. — Близится день, когда Найтмер обо всём узнает и... тебе придётся сделать выбор. Как бы сильно ты этого не хотел...       — Что ты сюда засунул? — недоверчиво спросил Киллер, полностью распробовав блюдо Хоррора.       — Успокойся. Эта лапша сделана из особых ингредиентов. К тому же, это было бы бесчеловечно с моей стороны кормить вас чем-то неприемлемым, — прохрипел повар, в очередной раз подтрунивая над убийцей за обеденным столом.       Пыльник, уловив его мысль, тоже решил внести свою лепту.       На днях убийца в очередной раз подорвал их мирный сон, вот почему обоим скелетам так сильно хотелось отомстить.       — Расслабься, Киллер, еда вроде не острая, — продолжил Даст, нагло улыбнувшись и подмигнув дырявоголовому. — Блять! Катитесь-ка на хер! — недовольно вскрикнул убийца, бросив тарелку с недоеденной едой прямо к Хоррору в раковину. — Пидорасы!       Подорвавшийся с места Киллер успел телепортироваться далеко за пределы их досягаемости, подорвав злобный план мести.       Недоеденная тарелка тут же бросилась дырявоголовому в глаз. Хоррор с силой сжал кулаки, поднимаясь из-за стола.       Разум вновь помутнел. Звуки стали тише.       Еда... Потраченная еда...       Запасов нет...       Голод... Боль... Страх... Смерть…       — Санс, всё же не так плохо? — жалобно рыдала маленькая девочка. Её лицо исказила гримаса боли и отчаяния. Кожа живьём слезала с нее. Она рассыпалась в прах. — Не всё ведь?       — Нет… Всё не так плохо… — в ужасе смотрел на бедняжку Хоррор, сжимая в руках несвежую грушу. Он был не в силах помочь. Было уже слишком поздно.       — Значит, всё будет хорошо… — голос девчонки таял на глазах. Слёзы скатывались по изуродованному лицу и падали на холодный снег. — Если сам Санс сказал… Значит... всё хорошо… Значит... я смогу пойти в школу…       Звук очередной разбитой души эхом отозвался в Сноудине.       Безумие.       — Ебучий Киллер, — со злостью прошипел подошедший Даст. — Ты как?       — Вроде голову потерять не должен, — широко улыбнулся тот, прогоняя страшную картину из черепушки. Приступ был слишком незначительным, чтобы на нём стоило зацикливаться. — По крайней мере не как в тот раз.       — Приятно слышать. Помощь нужна? — получив в ответ отказ, Даст пожал плечами и постояв пару минут на кухне, решил всё же не мешать и выйти из неё прочь. Ему хотелось немного вздремнуть.       Только скелет подошёл к двери, как тут же был остановлен Хоррором, который телепортировался перед ним, преграждая путь.       — Погоди-ка, дружище. Ты, кажется, кое о чём забыл. Помнится, кто-то обещал мне поохотиться вместе. Так до сих пор и не сходили. Вечно в гостиной дрыхнешь, — недовольно проговорил дырявоголовый, скрестив руки на груди.       Без толстовки в одной футболке и в фартуке он был похож на недовольную домохозяйку, которая только что узнала, что весь её труд пошёл коту под хвост.       — Не помню такого, — ответил Даст, ярко сверкнув глазницами, подходя ближе.       — С огнём играешь, — слегка рыкнул Хоррор, не прерывая зрительный контакт с Дастом, следя за каждым его шагом.       — Скорее уж с твоим аппетитом, — подмигнул ему Пыльник.       Вдруг он резко поддался вперед, расставляя руки по обе стороны от дырявоголового, уперевшись в дверь. Последний застыл от удивления.       — Что за херь творишь? — недоумевающе спросил он.       — А на что это похоже? — ехидно улыбнулся Даст. — Это была сложная неделя. Думаю, нам двоим будет неплохо расслабиться. Да и я слышал, что ты мне недавно на Рождество пообещал: “Я с тобой и в этой, и в следующей.” Хех, клятвенные обещания монстров довольно банальны, не находишь?       Хоррор закатил глаз и тоже ухмыльнулся в ответ. Вообще со стороны эта ситуация могла показаться весьма комичной, ибо разница в росте у скелетов была очевидна. Хоррор смотрел на Даста сверху вниз, ощущая своё превосходство.       — Неужели совсем меня не боишься? — Пыльник мог поклясться, что слышит гортанный рык в голосе Хоррора.       — Тебя-то? Ни капли, — честно признался он.       — Даже если съем? — хищная улыбка возникла на лице дырявоголового. Такую улыбку видели жертвы охотника в их последние минуты до того, как начиналась их гонка на смерть.       — Подавишься, — уподобляясь Хоррору, прорычал Даст, поддаваясь вперёд ещё ближе. Это был вызов, от которого одноглазый не мог отказаться.       — А вот сейчас и проверим~.       — Кажется, я обнаружил Вселенную, в которой можно собрать достаточно негатива, — отчеканил монохромный перед Найтмером, восседавшим на кресле в гостиной.       Дрим как всегда оказался прав. Король негатива стал подозревать неладное, и Кроссу практически не удавалось ускользнуть из замка, оставшись незамеченным.       — Странновато, почему я о ней не знаю? Как только появляется какая-либо отрицательная энергия в Мультивселенной, я тут же чувствую её, — ответил Найтмер, будучи занятым очередной книгой и потягивая ликёр из стеклянного бокала.       — У меня только определённые подозрения, — Кросс из-за всех сил пытался сохранить самообладание. Замешкайся он хотя бы на секунду — ему несдобровать. Кошмар чувствует малейшие изменения в душе монстра. — По всей видимости человека, который помог монстрам выбраться, убили. Кажется, там начинается гражданская война. Это поможет нам...       — Не утруждайся. Из тебя так себе лжец, — хитрая и коварная улыбка коснулась челюстей короля негатива. — Знаю я, что к Дриму бегаешь.       — О-откуда вы? — тут же запаниковал Кросс. Он чем-то напоминал Найтмеру ребёнка, который напакостил, пока старших не было дома, и был пойман с поличным.       Не сказать, что королю приходилась по душе перспектива того, что его собственный брат и служащий ему монстр вступают в подобный союз, но это могло дать определённые преимущества в борьбе с Дримом. Да и манипулировать влюблёнными намного легче. Найтмеру ли не знать.       Поэтому он только тяжело вздохнул и, сделав небольшой глоток, натянул на череп сдержанную улыбку.       — Учитывая, насколько ты был для меня полезен и насколько беспрекословно ты выполнял свою работу, думаю, я могу тебе это позволить, — тёмные фаланги медленно очертили края бокала. — Не то чтобы меня совсем не тянуло вмешаться, но, пожалуй, я оставлю всё как есть. На этот раз.       — Неужели, вы позволите нам подобное, босс? — с подозрением спросил монохромный. Ему не верилось, что сам король негатива может разрешить одному из своих подчинённых напитываться положительными эмоциями, а не молчаливо страдать от совершённых деяний в своём замке. Да ещё и с его главным противником и родным братом. Звучало как далеко не самое выгодное предложение.       — Гораздо лучше, если вы будете, как Киллер любит выражаться, “телячьими нежностями” заниматься где-нибудь подальше от моих владений. Да, и признаюсь, мне самому хочется посмотреть, куда именно эти “отношения” заведут вас, — спокойно объяснил Кошмар. — Сверх того, пока ваши... гм... встречи не будут мешать работе, а ты не решишь драться на его стороне, то вопиюще-огромной проблемы в данной ситуации я не вижу. Разве что небольшое неудобство.       Кросс насторожился — всё же эта ситуация казалась ему слишком неправдоподобной. За тёмными векторами короля было практически пять сотен лет, так что он явно не просто так позволил Кроссу пойти на подобную авантюру. Кошмар слыл отличным манипулятором, умеющим мастерски читать психологический портрет практически каждого знакомого монстра или человека. А значит он что-то задумал. Либо просто хочет поиздеваться, посмотреть за жалкими попытками двух влюблённых монстров прожить мирную жизнь без постоянных столкновений и конфликтов, либо он хочет использовать их связь, а затем нанести удар повелителю снов исподтишка.       Монохромный отбросил эти размышления: грех было жаловаться. Он был готов ухватиться за любую возможность, за любой маленький шанс побыть рядом с хранителем. Помимо схваток на поле боя.       Молодой скелет услужливо поклонился, поблагодарив короля за его великодушие и, стараясь не показывать переполняющую его радость, сдержанно покинул их общий гостевой зал.       Но перед уходом Найтмер успел бросить ему в спину то, что действительно задело Кросса до глубины души и заставило усомниться в добродушных намерениях своего босса.       — Совет вам, да любовь, — едко бросил Кошмар. — Надеюсь, ты знаешь, с кем связался.       Крепко сжав кулаки, Кросс скрылся в коридоре, желая как можно быстрее оказаться вдали от замка Найтмера. Ему крайне важно встретиться с Дримом именно сейчас. Им было, что обсудить.       Когда его шаги утихли, перестав отдаваться гулким эхом по пустому коридору, Кошмар одним глотком осушил бокал и разразился хохотом.       — Вот ты себя и показал, братец! Я уж думал, не решишься!       — Хоррор, — требовательно позвал подчинённого Найтмер, едва он понял, что монохромный покинул замок.       — В чём дело, босс? — лениво поинтересовался развалившийся на диване дырявоголовый, который недавно вернулся с охоты и теперь блаженно отдыхал.       — Видел, куда мелочь убежала? — получив короткий кивок в качестве ответа, король негатива, ухмыльнувшись, продолжил. — Думаю, ты знаешь, что делать.       Комната с фиолетово-чёрными обоями короля негатива была увешана различными картинами, похищенными из Альтернативных Вселенных. Большинство из них иллюстрировали различные мифологические сцены. Особенно Найтмеру приглянулись человеческие истории о грехопадении Адама и Евы. То самое роковое яблоко, решившее судьбу всего человечества. Сам Кошмар находил эти верования весьма поэтичными и вдохновляющими.       Оторвав взгляд от молчаливых картин, монохромный скелет слегка прокашлялся, привлекая внимание Найтмера.       — Босс, я долго вас искал и... — Кросс слегка замялся, не зная с какой стороны лучше подойти к обсуждению данной проблемы, однако об истинной причине его зажатости Кошмар догадался сразу и лишь устало потёр костяшками пальцев переносицу.       — Что вы учудили в этот раз?       — Не мы все. Киллер, он... Хоррор ушёл на охоту... Кухня была свободной... Я не успел спрятать ножи и...       Только не снова.       Найтмер прервал подчинённого простым жестом.       — Успокойся. Я разберусь.       Естественно, королева драмы под именем “Киллер” оказалась найденной в своей комнате. Естественно, запертой на ключ.       Кросс, конечно, мог телепортироваться и попробовать с силой вытащить убийцу из его покоев, но он не хотел испортить дом или навлечь на себя гнев безумного убийцы, который в порыве слепой ярости будет гоняться за монохромным в течение нескольких часов. Поэтому и попросил о помощи босса, который мог совладать с Киллером, находящимся в жутком припадке.       Найтмер остановился прямо напротив двери. Комната Киллера буквально источала целую массу отрицательных эмоций, сбор которых всегда был главной целью для короля кошмаров. То, чем он жил. То, чего он жаждал. Страх, боль, отчаяние, ужас — целый букет манящего негатива, который можно было сожрать прямо здесь, утолив свой голод в погоне за чужими страданиями.       Это то, что мог бы сделать. Это то, чего он хочет. Это его истинное предназначение... Или же нет?       Он осёкся.       Звук рассечённой ножом кости был единственным, что можно было услышать в погружённой вечерний полумрак комнате.       Он резко втянул воздух через стиснутые челюсти, а затем широко улыбнулся.       Для Киллера боль осталась единственным в его жалкой жизни, что приносит удовольствие. Своя боль, боль окружающих — неважно. Только она позволяет ему по-настоящему чувствовать, не терять связь с этим миром.       Быть живым.       Чёрная жидкость продолжала непрерывно вытекать из глазниц. Душа, превратившись в пульсирующий комок, бешено билась о грудную клетку, будто бы в попытке сломать рёбра.       Сколько перезапусков было в его вселенной? Сотня? Две? А сколько же сделал он сам? Десять? Двадцать? Он переживал это снова, и снова, и снова, надеясь, что когда-нибудь сможет покинуть нескончаемый цикл безумия.       Дурацкая решимость. Она была всему виной. Именно она была причиной, по которой Киллер до сих пор не оборвал собственную жизнь, продолжал уверенно идти вперед, оставляя за собой кровавый след из убитых существ. Именно она забирала остатки здравого рассудка, указывая на единственный возможный выход из этого.       Убить.       УБИТЬ.       УБИТЬ!       И всему виной долбанный ребёнок, возжелавший поиграть с судьбами монстров и с событиями своей игры. В своё безумие ему удалось затащить ещё и скелета, который в этом бесконечном водовороте совершённых убийств и сбросов потерял самого себя.       Свою личность.       Теперь оставался лишь он.       И больше нет никакого ребёнка. Больше нет никакого скелета. Только он один.       Убийца.       Киллер.       Обжигающий холод и пустота — вот всё, что он чувствовал, когда понял, что его мир погиб, рассыпался в прах, как и все монстры в подземелье.       Ничего больше не имело значения. Теперь в живых остались лишь трое: он, его безумие и его одиночество.       С каждым днём он чувствовал, что всё больше и больше забывает, кем он был до прихода человека, до того, как согласился на его сделку.       Он прекратил считать время. Прекратил думать о своей старой жизни, о совершённых деяниях. Просто таскался по подземелью, время от времени сбрасывая, дабы вновь ощутить запах чужой крови и прах на своих руках. А когда ему становилось скучно… Кровь была уже его собственной.       Так и было, покуда Киллера не забрал в свои владения Найтмер. Ему нужна была идеальная машина для убийств, которая по первому приказу была готова сеять хаос и раздор, подпитывая Кошмара негативными эмоциями. Однако ж Киллера всегда было сложно контролировать, особенно, когда тот получил шанс покинуть свою вселенную и получать новый восторг и наслаждение от убийств.       Поначалу убийца творил, что хотел, не слушаясь приказов, за что получал одни из самых пренеприятных наказаний. Теперь он думал, что главной целью в его жизни было служение Найтмеру, чья властность и кровожадность вдохновляли его. Хоть скелет и был просто дурацким инструментом, верным псом. Такая роль его вполне устраивала, до тех пор, пока ему было дозволено убивать.       Так он и волочил своё жалкое существование, пока годы, проведённые наедине с бессердечным королём, наконец-то позволили ему взглянуть на Найтмера совершенно под другим углом. Ему открылась другая сторона Кошмара. Та, которую он отчаянно прятал в глубине своей души, измученной многолетним одиночеством.       Прошло приличное количество лет, прежде оба монстра привыкли друг к другу, прошло ещё больше прежде, чем они стали доверять, понадобилось ещё меньше для того, чтобы Киллер осознал, что хочет провести остаток своих дней в компании Найтмера. Он даже не пытался скрыть этого, выдавая себя своим развязным поведением с едва ли не ежедневным флиртом.       Едва прознав о чувствах своего подчинённого, Кошмар незамедлительно этим воспользовался. Стоит ли говорить, что любовь Киллера оказалась невзаимной?       — Боль от неразделённой любви самая вкусная, — хищнически улыбался король негатива, возвращая Киллеру его надломленную душу. — Не этого ли ты хотел, Килс?       Убийца послушно кивнул, стискивая челюсти. Это и был Найтмер. Его настоящая личность. Не знающая сострадания и жалости, смеющаяся над жалкими чувствами смертного.       — Ещё раз ты меня ослушаешься, твоя душа станет похожа на картофельное пюре. Надеюсь, мне не придётся подкрепить это очередным наказанием, так ведь?~ — безумие в лазурном глазу вовсе не пугало Киллера, а наоборот притягивало, вело за собой, не позволяя ни на секунду отвернуть взгляд. Боль — справедливая плата за возможность чувствовать, а такая компания гораздо лучше безумного одиночества в месте, которое когда-то было для него домом.       — Конечно, босс, — покорно отвечал убийца с натянутой улыбкой, стараясь не выдавать непрекращающуюся дрожь во всём теле. Это был его собственный выбор: отдаться Кошмару, погрузиться в манящую пучину негатива. И они оба знали, что Киллер ни за что его не покинет. Только не после всех этих лет. Только не после того, что ему удалось узнать.       Кошмар полагал, что подобный расклад пойдёт ему на руку, поскольку неожиданная привязанность Киллера была чудесной возможностью заставить убийцу выполнять все его пожелания и служить в качестве бесконечного источника отрицательных эмоций.       Если бы всё было так просто. Если бы Найтмер умел мастерски разбираться абсолютно во всех спектрах чувств...       Тогда решимость Киллера в очередной раз не дала ему отступить, не позволила потерять надежду. И постепенно сам великий король кошмаров растаял. Одиночество являлось и его заклятым врагом, хотя чувства подчинённого до сих пор оставались для него чуждыми и пугающими.       Лишь после неудачной миссии, в которой убийца чуть не погиб, всё в один миг изменилось.       Но сейчас... Имеет ли это значение теперь?       Проведя костяшками по свежим порезам, из которых сочилась черноватая жидкость, Киллер зашипел. С того самого момента, как он остался совершенно один, убийца начал резать себя, ведь с каждой новой раной, с каждым отголоском боли, он мог чувствовать. Чувствовать что-то новое.       Пока ему вновь не становилось скучно.       Убийца аккуратно отложил ножи, запачканные чёрной кровью, в сторону.       Эту коллекцию он собирал долго, тратя целые часы на уход за ножами. Все они были чрезвычайно острыми и могли без лишних усилий разрезать даже металл. Что уж тут говорить о мягких и чрезвычайно податливых магических костях.       Скелет даже вслепую смог безошибочно нащупать свой любимый. Именно этим ножом он когда-то совершил своё первое убийство. Именно этим ножом он уничтожил сотни невинных жизней. Снова. И снова. И снова... пока не стало скучно.       И теперь это чувство вновь начало преследовать его. Словно безмолвная тень давило на него, постоянно дышало в спину, напоминало о своём присутствии.       Надо покончить с этим. Раз и навсегда.       Уверенно ухватившись за рукоять, Киллер поднёс бритвенно-острое лезвие прямиком к бешено колотящейся пульсирующей красно-белой душе.       Уже плевать. Эта жизнь бессмысленна. Эта душа сломана. Это существо безумно.       Убийца уже попросту не мог назвать себя ни монстром, ни человеком. Он был просто поехавшим безумцем, без единой здравой мысли в черепушке.       Тогда... что же мешает ему повеселиться перед концом?       Киллер поколебался секунду, внимательно разглядывая находящийся в паре дюймов от его грудной клетки нож.       Ему было интересно, найдёт ли его Найтмер. Успеет ли спасти от цепких лап смерти, что не раз покушалась на жизнь Киллера?       Он мотнул головой.       Плевать. Больше ничего не имеет значение.       Только боль. Только лишь она одна.       Через мгновение, жутко ухмыльнувшись, убийца решительно ткнул острием в самый центр своей души.       Острая жгучая боль резко раздалась во всем теле, сковав движения.       Улыбка стала шире. Нож звонко упал на пол. Киллер тяжело рухнул следом, инстинктивно хватаясь за место, где располагалась душа. Он чувствовал, будто бы в него сейчас воткнули кучу раскалённых до бела острых шипов и как следует провернули.       Вот так он и подохнет. В одиночестве, окружённый лишь коллекцией своих ножей.       С его рта слетел смешок, который вскоре обратился в истеричный хохот. Киллер продолжал смеяться, захлебываясь вытекающей из глаз ненавистью, надеясь, что помрет именно так. В луже собственной крови и ненависти.       С каждой секундой становилось всё тяжелее дышать, с каждой секундой зрение становилось размытым, а комната погружалось в темноту.       Неужели это действительно его конец? После стольких лет страданий?       Последнее, что Киллер почувствовал — неожиданная живительная прохлада, последнее, что услышал перед тем, как потерять сознание — его имя, а последнее, что он увидел — тёмное как смоль пятно, окружившее его.       Вот и всё.       Конец.       Похожая ситуация произошла ещё в самом начале знакомства Кросса с шайкой Найтмера.       Тогда Найтмер успел. Успел остановить Киллера прежде, чем тот смог серьёзно покалечить себя.       Это случилось тогда, когда монохромный только привыкал к компании, узнавая основные действующие законы и правила, ведь даже у самых жестоких монстров были определённые табу и ограничения. Одно из которых старался не нарушать никто.       Спагетти не готовил никто и никогда. Слишком много боли приносило даже одно упоминание этого блюда.       Невыносимую тоску и апатию приносило и непосредственное упоминание повара, который когда-то готовил это блюдо с любовью и заботой практически каждому из Сансов.       Очередной конфликт на этот раз развернулся между Киллером и собирающимся отправиться в путешествие в Хоррортейл одноглазым скелетом. Во время обеда в компании Найтмера, дырявоголовый неожиданно возжелал прервать трапезу, ибо как можно скорее хотел попасть обратно к себе на родину, на что убийца весьма резко отреагировал.       Доселе никто точно не мог назвать истинную причину начавшейся перепалки, однако все без исключений помнили её окончание, которое выразилось в форме весьма опрометчивого, но едкого замечания в адрес всех присутствующих в гостиной.       — НУ ЭТО ЖЕ НЕ Я ПРЕВРАТИЛ ПАПАЙРУСА В ПЫЛЬ СОБСТВЕННЫМИ РУКАМИ! — прорычал Хоррор улыбающемуся Киллеру в лицо, совершенно позабыв обо всём в порыве ярости.       В комнате тут же воцарилась гробовая тишина, прервавшаяся звонким стуком разбитой тарелки.       Даст, до этого спокойно державший еду в своих руках, в сию же секунду выронил её, а после медленно опустился на колени, вцепившись белоснежными перчатками в толстовку. Его начало лихорадить.       Найтмер поднял на дырявоголового одновременно осуждающий и усталый взгляд, а Кросс лишь отвернулся ото всех, в попытке скрыть набежавшие на глазницы слёзы.       Убийца же издал горький смешок. Хоррор всегда бил метко, но в этот раз удар пришёлся прямо по душе.       — Вау, Хор, умеешь задеть за живое. Режешь глубоко, так сказать, — язвительно заметил скелет, всё ещё не снимая наглую ухмылку с лица. А потом, резко поднявшись из-за стола, небрежно бросил недоеденную еду (его месть одноглазому). — Доедать не буду.       С этими словами он незамедлительно телепортировался прочь из кухни, прямиком в свою комнату, дверью которой он громко хлопнул.       Для каждого мазохизм Киллера уже давно не был секретом, никакие чёрные рукава свитера не могли это скрыть. Было кристально ясно, чем именно он намерен заниматься в своей комнате.       Сам же Хоррор пару секунд в шоке перемещал взгляд от одного скелета к другому, не зная, что и сказать. И как в его черепушку только могло взбрести подобное? Попрекать своих напарников за несчастную и безжалостную судьбу, которая не оставила им никакого выбора?       Усталый взмах руки от Кошмара и открытый позади дырявоголового портал ознаменовали конец разговора и приказ более не вмешиваться в данную ситуацию, дабы не усугубить и без того плачевное положение.       Тяжело вздохнув, Хоррор, повиновавшись, ушёл в свою вселенную, не проронив ни единого слова.       Как только он скрылся из виду, Найтмер подошёл к хныкающему монохромному скелету и похлопав его по плечу, мягко сказал.       — Кросс, ступай, питаться твоими нюнями я сегодня не намерен.       Непроглядная темнота и знакомая боль.       Нескончаемый круговорот безумия и получаемого наслаждения.       Выберется ли он? Или откажется покидать его?       Боль и темнота. Темнота и боль.       Или ему помогут? Укажут новый путь? Предложат нечто иное, прикрывшись благими целями и поступками? Завлекут, утащат за собой?       Темнота и боль. Боль и темнота.       Одновременно сводят с ума и заставляют хохотать от счастья.       Боль и темнота. Темнота и боль.       И.… чёрное яблоко.       Он открыл глазницы.       Тяжело вздохнул и весь сжался.       Невыносимая боль, словно яркая вспышка, пронзила грудную клетку и теперь раздавалась при каждом вздохе, волнами расходясь по всему телу.       Превозмогая её, Киллер попытался подняться, но его сковало мучительной судорогой.       Почему? Почему он ещё не сдох? Не обратился в пыль?       Ответ тут же нашёлся. Почуяв малейшее движение, к парализованному убийце устремились чёрные вектора. Точно заботливые змейки, излучающие мягкое лазурное свечение, они окутали его, успокаивая и утягивая боль за собой.       Всё-таки он успел.       Убийца попытался усмехнуться, вышла лишь гримаса боли.       — В иной ситуации, став свидетелем подобного, я бы лишь от всей души посмеялся над тобой, оставив тебя помирать на холодном полу, — голос короля кошмаров раздался откуда-то сверху. В нём не было ни шока, ни ярости, ни недовольства, ни жестокости. Одна лишь усталость и некое подобие печали. — Но ты... в этот раз ты резал уверенно, глубоко, а значит твои намерения были абсолютно серьёзны.       Только сейчас Киллер понял, что лежит прямо в холодных объятиях короля, чьи руки всё это время медленно поглаживали его. Его аура источала негатив, однако в большинстве своём он не принадлежал ему. Убийца знал Найтмера, знал его наизусть. Отрицательные эмоции, которые словно тени следовали за Кошмаром, были совершенно другими.       Он не просто за шкирку вытащил Киллера из того света, а ослабил боль, поглотил её, растворил в себе. Редкое удовольствие, о котором убийца прежде мог только мечтать. Оглядываясь назад, лучше бы всё так и осталось. Кому-то просто нужно было держать свои желания и чувства в узде...       Киллер поднял взгляд.       Теперь он наконец-то смог увидеть лицо короля. Оно казалось безразличным, не показывало ни единой эмоции, но далеко не по ним подчинённый читал своего босса.       Голубой глаз всегда был зеркалом его души. Отражал всё, что испытывал Найтмер, даже когда ему отчаянно хотелось что-то скрыть от хитроумного Киллера.       — Думаю, мне следовало спрятать ножи подальше от твоего взора, — продолжал Кошмар, осторожно вытягивая оставшиеся скверные чувства из обессилевшего Киллера и восстанавливая очки здоровья. — Тут вина целиком и полностью ложится на мои плечи.       Убийце ужасно хотелось пить, но он не подал вида, ни о чём не попросил. Не хотел проявить слабость. Хотел сохранить хотя бы частицу самолюбия и гордости. Если они вообще у него остались.       Поэтому вместо просьбы о помощи он, запинаясь от боли на каждом слове, тихо спросил.       — Хотел… ли ты... когда-нибудь… избавиться от меня?       Он сам не понимал, зачем задал этот вопрос. Он ведь и так знает ответ на него. Давно знает.       — И не раз, — подтвердив его мысли, честно ответил король негатива, отводя взгляд. Опять избегает. Отчего же?       — Так... почему ты этого... не сделал? Я ведь... обуза для всех вас.       К чему эти вопросы? Король негатива не ответит. Ни за что не ответит. Никогда не признается.       — Ложись, — жёстко приказал Кошмар, проигнорировав вопрос Киллера. — Я собирался отправить тебя на миссию. Теперь же в таком состоянии о ней и речи быть не может.       Он осторожно поднял подчинённого над собой, а затем встал и уложил его, прикрыв одеялом.       — Пока ты стабилен. И слава звёздам, не растекаешься жижой у меня на руках. Отдыхай. Я загляну позже, чтобы ускорить процесс восстановления.       Блаженный момент кончился. Его любимая бездна вновь покидала его.       Нет! Нет! Он не может оставить его! Не сейчас!       Киллер ведь хотел не проявлять слабость, не уподобляться беззащитному существу... И всё-таки эти холодные объятия тьмы убийца никогда сможет забыть, а тем более отпустить их обладателя.       Он собрал остаток сил и протянул руку вслед за уходящим Найтмером.       — Найт... босс, не уходи... пожалуйста, — отчаянно зашептал он.       Он чувствовал себя беспомощным идиотом. Зависимым беспомощным идиотом.       Услышав просьбу Киллера, Кошмар осёкся. В какой уже раз?       Возможно, раньше он бы просто рассмеялся несчастному Киллеру прямо в лицо. Или воспользовался бы прекрасным моментом, чтобы поиздеваться, заставить умолять его пощаде, а потом собрать с него ещё больше живительной для себя силы.       А теперь?       — Какое жалкое зрелище. Ты такой ребёнок, — проворчал Найтмер, но вопреки своим словам остался с Киллером.       — Спасибо... Найт… — прикрыв глаза, улыбнулся убийца, когда вновь почувствовал себя в родных тёмных объятиях. — Так всегда... заботишься...       — Прошу, помолчи, остолоп. И как только у тебя остаются силы на болтовню?       — Один из… — Киллер попытался съехидничать, но был прерван.       — Твоих многочисленных талантов, да. Ложись уже. Только ведь хуже сделаешь.       Найтмер внимательно проследил, пока Киллер вновь не заснул. Как только убийца мирно засопел, Кошмар тяжко вздохнул и закашлялся.       Негативные эмоции, что ему удалось поглотить, наконец-то заглушили продолжительную пытку от позитива, которую король усиленно терпел на протяжении последних месяцев. Вся эта расслабленная и мирная атмосфера выжигала его изнутри, но он продолжал терпеть. Днями скрывался в своем кабинете, делая вид, что работает. Днями пропадал в негативных мирах, стараясь вобрать в себя столько чужой боли, сколько вообще возможно, лишь бы не навредить своим подчинённым.       Как он докатился до такого? Могучий, безжалостный король кошмаров, великий и ужасный Найтмер превратился в того, кто жертвует всем, ради окружающих его монстров. Они давно перестали быть обыкновенными слугами, а заняли отдельное место в его душе. Особенно тот, кто сейчас погрузился в беспокойную дрему, обнимая Кошмара за талию, пока последний охранял его сон.       Как он стал таким?       Из того, кто удерживал Киллера силой, подвергал всевозможным пыткам, превратился в того, кто не может теперь представить без него свою команду.       Тирания и бессердечность Найтмера порой не знали границ, доводя до сумасшествия даже самых стойких и полных надежд монстров. Король негатива ходил по головам, ломал сотни жизней, погружал во тьму десятки вселенных, истерично смеялся над чувствами монстров и людей, ведь считал, что только одиночество будет его вечным спутником жизни.       Найтмер бы гнусно улыбнулся, если бы ему сказали, то когда-то найдётся тот, кто полюбит его. Найтмер бы размозжил о землю того, кто посмел сказать, что он и сам сможет полюбить в ответ.       А теперь?       А теперь сам король негатива, словно жалкий недоумок, млеет от дурацких подкатов убийцы, по-доброму злится на его выкидоны, делает всё, чтобы заглушить его боль, не обращая внимание на собственную.       Найтмер бы заставил вечно страдать того, кто сказал, что у него наконец-то будет семья. Своя собственная семья. Маленькая, еле живая, поломанная, но своя.       Да, Найтмер бы ни за что не поверил...       А теперь?       — Я не понимаю, по какой причине я должен согласиться принимать во всём этом участие, — рассуждал Эррор, играясь с обрывками голубых нитей на своих разноцветных фалангах. — Ты прекрасно осведомлён о моих планах на большинство Альтернативных Вселенных, включая те, которые находятся в твоём личном пользовании.       Король негатива ждал подобного ответа от глючного. В конце концов его основная цель заключалась именно в аннигиляции практически каждого из миров в Мультивселенной. Было бы глупо ожидать того, что Эррору придётся по душе перспектива защищать один из них, уподобляясь чернильному скелету. Однако в интересах же Кошмара было заставить его сотрудничать. Даже если пришлось бы пользоваться угрозами и манипуляциями над своим временным, но всё же союзником.       — Верно, но ты как-то медлишь с ними, — устало ответил Найтмер, пальцем поглаживая края стакана с виски. В последнее время он пристрастился к алкоголю. Вредная привычка — стоит избавляться.       Эррор внимательно следил за каждым его движением, а после усмехнулся, прекрасно понимая к чему клонит король.       — Мммм, дай-ка подумать. Быть может это потому, что я вновь связан нитями дурацкого договора, в котором мне не позволено уничтожать больше определённого количества? К тому же есть кое-кто, кто постоянно вставляет мне кисти в колёса в компании с твоим надоедливым братом, свапом и... Ах, кстати, я не упоминал? — разрушитель выждал пару мгновений, дабы привлечь внимание Найтмера. — Следил бы ты за своими подопечными. Кажется, они от тебя убегают. Особенно монохромный.       Кошмар тут же поднял серьёзный и испытывающий взгляд на Эррора. Вектора Найтмера резко дернулись. Разрушитель сильнее сжал фаланги с нитями. Скелеты уставились друг на друга, напряжённо сжавшись, будто готовясь в любую секунду вцепиться друг в друга.       Пару минут тишины и глючный решил прервать этот неловкий момент.       — Зная тебя, Кросс безусловно не действовал от твоего лица, однако эти четверо здорово меня потрепали и нарушили мои планы, — разъяснил ситуацию Эррор, расслабляясь. — А ты даже не в курсе...       Найтмер резко схватился за стакан и сделав щедрый глоток, спокойно спросил.       — Когда это случилось?       “Опа, сработало, — подумал Эррор. — Твоё лицо хоть и не выражает ничего, но я знаю, Найтмер. Тебе не всё равно. И ты боишься. Боишься меня.”       — Около двух недель назад, — без утайки ответил он. — Хотя может и трёх... Прошу прощения, Антипустота не позволяет следить за временем.       Кошмар устало потёр переносицу. Он серьёзно просчитался, позволив Кроссу проводить время со своим несносным братцем. Разумеется, тот незамедлительно воспользовавшись излишней доверчивостью молодого скелета, переманил его на свою сторону и подставил Найтмера, выставив его в дурном свете в глазах глючного скелета.       Разрушитель продолжал давить на него, в надежде обыграть короля. Вовремя тянуть за нужные нити — его конёк.       — Я давно смирился с тем, что ты нанял несколько аномалий, Найтмер. К сожалению, я не могу всегда быть благосклонен. Я уважаю тебя и твои интересы, но порой они идут порознь с моими. А поведение Кросса — это уже перебор. Понимаю, молодые кости требуют совершения безрассудных поступков, но, боюсь, в следующий раз, если он вновь попытается помешать моим планам, я отправлю тебе куклу, набитую его прахом, в качестве презента.       Глаз Кошмара вспыхнул голубоватым огнём. Теперь он не просто раздражён, а пребывал в ярости. На себя, на Кросса и, естественно, на Эррора. С каких пор этот наглый глючный имеет право угрожать самому королю и ставить ему условия? Он силён, однако Найтмер защищал свой трон на протяжении столетий и не собирается отдавать его в руки разрушителя. Он останется горделиво стоять до последнего, тем более, когда на кону жизнь его подчинённого.       — Устрашить меня вздумалось? — Найтмер слегка зашипел. — Смешно.       — Угрожать? Тебе? И в мыслях не было, — разрушитель тоже изменил тон голоса на вкрадчивый, чтобы поравняться со своим оппонентом. — Я просто хотел предупредить, чтобы ты держал своих любимых куколок подальше от меня.       Голубое пламя стало ещё ярче. Король негатива не хотел признавать свою оплошность перед Эррором, ведь это могло дать право глючному попросить его об одолжении или даже заставить играть по его правилам. Ни за что на свете Кошмар не согласится плясать под чью-либо дудку.       Продолжая сверлить разрушителя острым, как точеное лезвие, взглядом, король вдруг заметил что-то. Глюков и пикселей стало в разы больше, по сравнению с началом их диалога. Кажется, глючный скелет тоже нервничает.       Отлично, значит в эту игру можно играть и вдвоём.       — Эррор, не обманывай себя. Ты ведь тоже далеко не идеал. Думаешь, нашёл у меня, выражаясь по-человечески, “ахиллесову пяту”? Как бы не так. У тебя ведь тоже имеется любимая кукла, как бы сильно ты это не прятал от меня за вашими сражениями, — он обворожительно улыбнулся. Любой бы счёл эту улыбку настоящей. Но только не Эррор. Он многое повидал и никогда не знавал времен, когда бы его собеседник искренне улыбался.       Разрушитель опасно сузил красные глазницы и скрестил руки на груди. Ему вовсе не нравилось, в какую сторону Найтмеру удалось закрутить диалог. Это было унизительно, слушать о своих... ошибках.       Видя, что он надавил, куда нужно, Кошмар продолжил.       — Быть может, один мой глаз и не может видеть, но я вовсе не слепой. От ненависти до любви один шаг, глючный, — улыбка короля кошмаров уже начала походить на оскал, нежели на, собственно, улыбку. — Тебе ли это не знать.       Больше глюков пробежалось по телу разрушителя. Надписи, предупреждающие об ошибке, возросли в размерах. Как и предполагалось. Прямо в яблочко.       — Забавно, Найт. Как много ты знаешь, — только и смог выдать из себя Эррор, фальшиво усмехнувшись, будто бы это не его сейчас задели по больному.       — Я знаю куда больше, чем тебе кажется, — один векторов схватился за бутылку с виски, наливая себе новую порцию. — Ты не единственный, кто знает о его слабостях.       Кошмар широко заулыбался, отпив ещё немного алкоголя. На него он практически не действовал, зато помогал снимать напряжение. А избавление от привычки подождёт.       — Пока Инк пьёт краски, а в последнее время делает он это очень часто, я чувствую переполняющие его эмоции. Ничто не мешает мне ударить, когда он будет в нестабильном состоянии. Однако я этого не делаю. Помни об этой щедрости.       — Ты наивно полагаешь, что сможешь меня этим напугать?       — Запугивать и в мыслях не было. Разве что предупредить о твоих слабых местах, — напомнил король глючному о его же словах, сказанных пару минутами ранее.       Найтмер определённо чувствовал свою победу и превосходство, что разрушителю вселенных пришлось далеко не по душе. Этот диалог изрядно успел потрепать ему нервы и выбивающиеся из тела пиксели. Поэтому он решил воспользоваться последним тузом в его длинном и покрытым заплатками рукаве.       — Ох, ну раз уж ты решил о них поговорить. В моих глазницах ты соринку разглядел, а в своей и бревна не видишь?! — яростно прорычал Эррор. — Сколько же их у тебя? Слабых мест? Если не ошибаюсь около трёх... Ах, прости меня, запамятовал — уже четыре. И в них легко попасть. И не только костями.       Поднявшись из-за стола, за которым эти двое восседали, разрушитель заглянул Найтмеру прямо в глаз, из которого прямо рекой лилась ненависть. Но даже среди неё он отыскал то, что ему было нужно. Беспокойство и волнение. Этого более чем достаточно. На этот раз.       — Как я и сказал, принимать участие я в твоей авантюре отказываюсь. Но это пока что. Надеюсь, в следующий раз ты не будешь столь опрометчивым. Я ведь и вовсе могу отказаться сотрудничать с тобой, если Кросс продолжит вести себя подобным образом. Откуда мне знать, что и другие твои слуги не взбунтуются против меня? — теперь уже была очередь глючного скелета улыбаться. Это раунд ему удалось выиграть. Пусть и с большими потерями, поскольку теперь королю негатива точностью да нуля известно о его главной слабости. — Запомни, всегда есть кто-то, кто тянет за ниточки, из которых весьма и весьма трудно выбраться.       После этих слов, даже не попрощавшись, Эррор, взмахнув кистью руки, открыл заглючивший портал в Антипустоту и бесцеремонно покинул кабинет Найтмера.       Едва глючный скрылся за пеленой из пикселей, Кошмар сменил взгляд с горделиво-властного на уставший.       Он не понимал, почему это происходит. Столько столетий он жадно питался чужой ненавистью, страхом, болью...       Он ведь знает обо всех слабостях своих подопечных, может заставить делать всё, что ему угодно. Сломать, а потом, вдоволь насытившись их страданиями, превратить в послушных марионеток без собственной воли и сознания, как он и делал раньше.       Именно. Раньше.       Как же поступает он теперь? Правильно, морит себя голодом, постоянно терпя боль в столь спокойной атмосфере вместо того, чтобы превратить жизнь всех обитателей своих владений в сущий ад. Именно он избавляет от отрицательных эмоций и болезненных воспоминаний, которые преследуют его подопечных.       Почему это происходит? Что же с ним стало?       Он должен быть вселенским злом, сосудом для всего самого ужасного в этом мире.       Одно только его имя должно вводить не то, что в панику, а заставлять сходить с ума, в жалкой попытке укрыться и спастись от своих кошмаров.       Но ведь... далеко не этого он хотел. Он не просил становиться таким, каков он есть теперь. Всё чего он хотел — любви и признания.       Тогда в чём дело?       Он получил её. Свою любовь.       Свои очки страданий от бесконечного количества убитых и покалеченных на всю жизнь живых существ, а вместе с тем и признание практически в каждом уголке Мультивселенной.       И ему всё мало?       Мало… Не такой любви он хотел, не такого признания. Может быть даже... не такой жизни.       Все монстры злы лишь в той мере, в какой они глубоко несчастны.       — К чёрту всё! — вскрикнул от собственного бессилия Найтмер, вновь осушив стакан с виски до дна.       Эррор прав. Теперь его приспешники — его самое уязвимое место. Это больше не его пешки на шахматной доске, не одно из главных преимуществ и полезных инструментов в исполнении своих планов. Они — короли, которых он будет защищать до самого конца, пожертвует всеми возможными фигурами до тех пор, пока ему не поставят мат.       — Опять ушёл? — злостно бросил король негатива, зайдя на кухню.       Закончившийся на пренеприятной ноте диалог с разрушителем и так успел вывести его из себя, да ещё и монохромный вновь покинул замок с миссией навестить несносного братца.       — Мне почем знать? По крайней мере с утра я его не видел, — пожал плечами Хоррор, топором разрубая бедро оленя. — Честно, босс, я не вижу проблемы. Кросс преисполнен чести и живет ей. Он не станет сливать информацию, если уж на то пошло. Да и Даст редко посвящает кого-то из нас в свои планы. Ну, помимо тебя, разумеется.       — Хоррор, проблема не в этом, а в том, что он, чёрт побери, служит мне! — король негатива негодующе сел на стул и рукой подпёр тёмную скулу. — Так он и должен действовать согласно моим приказам! А не волочиться около Дрима, послушно выполняя его просьбы.       — Но ты же ничего не предпринял, когда их встречи только начались? — напомнил дырявоголовый, не отвлекаясь от готовки.       — Верно. Я полагал, что сам смогу выудить нужную информацию из Кросса и тогда у нас будет больше шансов победить, больше слабых мест, куда можно ударить. К тому же, как ты упомянул, монохромный один из самых верных моих слуг, более того, я не помню, чтобы он хотя бы раз посмел меня ослушаться. Но теперь, когда он решил сорвать мне сделку с глючным... Скажем так, моя благосклонность теперь далеко не на его стороне.       Хоррор обернулся. Аура Кошмара стала во много раз сильнее — он действительно был на нервах. И не мудрено. За эти пару недель он потерял целых два постоянных источника негатива, так как повелителю снов удалось восстановить мирную ситуацию в данных вселенных, а ещё одна по вине Создателей была забыта и впоследствии уничтожена Эррором. Так теперь ещё и неудавшийся союз в купе с предательством Кросса. Ох, и не нравилась эта ситуация одноглазому.       — Думаешь, хранитель всё это спланировал заранее? — осторожно поинтересовался он.       Король негатива рыкнул.       — Естественно! Эта скотина не могла просто так к нему привязаться! Он не просто захотел получить новый сосуд для положительных эмоций, а решил вмешаться в мои планы, чтобы защитить жалких беженцев в ОмегаТаймЛайне. В прошлый раз у него ничего не вышло, но это не помешало ему подобраться к Кроссу с другой стороны и теперь он может управлять им! — вектора Найтмера резко поднялись вверх, превратившись в точёные пики.       “Все воспринимают Дрима как добряка, а на деле этот двуличный эгоист совершенно ничем не отличается от меня, питаясь чужими эмоциями ради выживания!” — злостно подумал он про себя.       Одноглазый скелет опустил взгляд. За столько лет правления Найтмеру удалось заработать себе одну из самых печальных репутаций. Единственным, кто хоть как-то мог противостоять ему, был его родной брат. Поэтому все воспринимали Дрима как сияющий лучик надежды и победы над “коварным злом”. Однако мало кто догадывался, кого именно под своей маской умело скрывал хранитель. Молодой и неопытный монохромный скелет не был исключением из правил.       “С одной стороны, — продолжал размышлять Кошмар. — если Дрим и вправду успел привязаться к нему, то, возможно, я и смогу использовать это в своих интересах, но с другой стороны, Кросс ведь тоже не будет атаковать в полную силу, если дело дойдет до прямых стычек на открытой местности. Худшим сценарием будет, если он вообще решит взбунтоваться против меня с тем запасом компроматов, которые у него имеются”.       — Мне просто остаётся надеяться, что Кросс не успел забить свою черепушку геройским нонсенсом, — вслух продолжил он. — Если я и дальше буду позволять подобный беспредел, то это сильно повлияет на наши миссии, не говоря уже о более серьёзных битвах. Это, безусловно, подпишет ему смертный приговор. Он слишком много знает, чтобы его можно было оставлять в живых.       Хоррор обречённо вздохнул. Ему далеко не по душе пришлась бы перспектива охоты за молодым скелетом по приказу короля кошмаров.       Заметив изменения в эмоциях своего подчинённого, Найтмер просто не смог удержатся от колкого комментария.       — Только не говори, что ты успел к нему привыкнуть, — бросил он, развернув голову к окну.       Дырявоголовый осуждающе покачал головой и, повернувшись спиной обратно к столу, вернулся к разделыванию мяса.       Хоть Хоррор и сказал это себе под нос, Кошмар всё равно смог его расслышать.       — Не я один, босс, не я один.       — Неужели все в ОмегаТаймЛайне тебе так надоели? Нашёл кого-то подоверчивей? — едко бросил Найтмер, надеясь вывести своего ненавистного родственника на чистую воду.       — Прямо как ты, братец, — даже не повел бровной дугой Дрим. — В Мультивселенной существуют намного более кровожадные монстры и люди. Ты просто нашёл тех, кем легко манипулировать. Но сейчас я не думаю, что ты хотел об этом со мной побеседовать. В конце концов у тебя должна быть более веская причина посетить столь губительное для тебя место.       Дрим слегка поправил жёлтые перчатки на своих ладонях и продолжил.       — Видишь ли, Кросс не принадлежит тебе. Никогда не принадлежал. И я хочу дать ему шанс на нормальную жизнь, в отличие от той, что была у него, и от той, которую ему не посчастливилось проживать сейчас.       Он, сузив золотистые глаза, посмотрел на короля негатива ощущая ручьём льющуюся ненависть.       — Нормальную жизнь? — Найтмер изобразил жуткую гримасу на своём лице. Любой бы на месте Дрима уже давно сжался от ужаса. Может даже начал молить о пощаде, но только не он. Слишком много он повидал на своём веку. Веках, если быть точнее. — Лжец, тебе просто стало скучно. Твои так называемые друзья больше не хотят проводить с тобой время, ммм? Или... они нашли кого-то получше?       — Найтмер, успокойся, твоё подстрекательство не имеет под собой основания, — примирительно поднял ладони вверх повелитель снов. Скелет был больше настроен на диалог, чем на битву — ему не хотелось подвергать лишней опасности жителей ОмегаТаймЛайна. — То, что происходит в личной жизни Инка и Свапа меня мало интересует. Это было решением Кросса приходить ко мне. Я его ни в чём не убеждал и тем более не пытался удержать. Повторюсь, я не прошу его навещать меня. Он делает это сам по своей воле.       Вектора Кошмара изогнулись, точно гадюки перед броском.       “Неужели Кросс так сильно помешал ему? Или... дело в другом?” — подумал про себя Дрим.       Его размышления тут же были прерваны рыком.       — Быть может, это происходит только потому, что ты заставил его полюбить себя? Думаешь, я не в курсе как именно работают твои положительные чувства? Или вновь пытаешься прикинуться дурачком? — Найтмер наигранно рассмеялся, обнажая острые клыки. — Уверяю тебя, со мной подобная уморительная тактика не прокатит. Я спрашиваю в последний раз. Что за игру ведёшь? Для чего он тебе понадобился? Дело же далеко не в новых позитивных эмоциях. У тебя существует намного более надёжные сосуды. Всё тот же Свап... Или ты специально решил подбросить камень мне в огород? Или ты используешь его для шпионажа? Смотрю, кому-то не терпится заработать новых проблем. Давно не ощущал какого это? Блевать от переизбытка негативных эмоций?       Хранитель обречённо вздохнул. Неужели его брат не понимает? Дело далеко не в сборе позитива. Возможно, подобные мысли и возникали у Дрима при первом знакомстве с молодым скелетом, однако с течением времени он стал значить для повелителя снов намного больше, чем просто очередная пешка в его игре против Найтмера. Странно, что Кросс сразу же не поддался его влиянию и не захотел разорвать Дрима на куски при первой же встрече. Он целенаправленно отправился искать хранителя, а потом...       Дрим вновь поднял взгляд на короля негатива. Почему же он так сильно печётся за судьбу Кросса? Был бы он обыкновенным слугой, от которого раз плюнуть — избавиться, то король негатива бы незамедлительно превратил жизнь монохромного в настоящий кошмар, измываясь над ним каждую секунду, пока тот не превратится в апатичную куклу вроде Даста.       Но тогда возникает другой вопрос: “Если Найтмер, по рассказам Кросса, предоставляет ему вполне комфортабельные условия, тогда почему тот всё равно активно стремится проводить время с хранителем?”       Кошмар терпеливо выжидал, пока Дрим осмелится возразить ему. Было бы глупо списать всё на тот факт, что его брат просто подыскивает нужный ответ, путаясь в собственных мыслях. Эта хитроумная выскочка обладает высокими познаниями о чувствах монстров и людей, чтобы быть пойманным на лжи так просто.       Спустя минуту повелитель снов наконец-то соизволил ответить.       — Я знаю, ты не издеваешься над ним, — осторожно начал Дрим, стараясь выбирать выражения, дабы не подорвать бомбу замедленного действия в лице короля кошмаров раньше времени. — Хотя мог бы. Твоё отношение к нему... отличается от привычных каждому в Мультивселенной. Но уверяю тебя, Кросс пришёл ко мне первым, невзирая на довольно расслабленную атмосферу в твоём замке, как бы иронично это не звучало. Похоже, он всё ещё находится в поисках. В погоне за своим истинным предназначением. Возможно, ты просто не можешь дать ему то, чего желает его душа.       Кошмар вздрогнул. Он прекрасно знал, куда именно клонит Дрим.       Болезненные воспоминания из, казалось бы, такого далёкого прошлого снова восстали из пепла. Они преследовали Найтмера, словно голодные гончие, не прекращая погоню.       Король ненавидел “старого себя”, считая его просто трусливым и жалким ничтожеством. Тем, кем он был сейчас, он гордился намного больше, но очередной укол о его гнилой личности, приносящей одни лишь страдания, заставил его задумываться.       Неужели это действительно тот, кем он хотел быть?       Как же ему повезло, что повелитель снов не способен различить что-либо в туче смешанных негативных чувств, потому он просто коварно улыбнулся, сделав вид, что ему не терпится услышать ответ от брата.       — Чего же я не могу дать ему? — нарочито растягивая каждое слово, произнёс Кошмар.       — Счастье… — обречённо выдал хранитель. Ему не хотелось ранить короля, несмотря на их многолетнюю войну против друг друга, но горькая правда имела на этот счёт другое мнение. Найтмер никогда не был способен дать, то, в чём нуждается каждый монстр. Сбежавший от него Кросс и его печальное прошлое напоминали обоим братьям об этом.       Король негатива сердито зарылся в высокий воротник своего тёмного пальто.       Его брату в очередной раз удалось задеть его за живое. Такое чувство, будто каждый в этой чёртовой Мультивселенной хотел напомнить Найтмеру о его настоящей сущности и показать, что никто, находящийся в здравом уме, не останется с ним по собственной воле. Как и было сотни лет назад.       Отбросив ненужные воспоминания, Найтмер лишь разразился хохотом. Безумным хохотом, полным ненависти и боли.       — Забавно, Дрим, — ответил он, рукой вытерев фальшивые слёзы. — Это ведь именно то, из чего я соткан. Ведь именно это было моей целью в жизни, не так ли? Сделать всех счастливыми?       Повелитель снов отвёл взгляд. Ему удалось найти друзей, семью, окружив себя прекрасными людьми и монстрами, однако несправедливая судьба короля негатива и факт того, что он был неспособен защитить родного брата когда-то, даже после столь долгого времени тяжёлым грузом давил на его яблочную душу.       А Кошмар всё продолжал.       — Или всё это очередная попытка воззвать меня к совести? Полагаю, с предыдущих семи тысяч раз ты так ничего и не усвоил. Вот только хватит с меня болтовни. Хватит и твоих дурацких хитросплетений. Оправдания меня более не интересуют. Я не в настроении сейчас играть в игры, пытаясь разобраться в твоих истинных мотивах, — серьёзно сказал он, оскалившись. Знакомое голубое пламя загорелось в его яростном взгляде. — Я буду предельно краток и дважды повторять не буду. Ещё раз я увижу тебя рядом со своим подчинённым, я за себя не ручаюсь.       С него хватит этого дерьма. Хватит этих бредней. Хватит этой наигранной печали и фальшивой грусти. Этот подонок и так лишил Кошмара всего того, чего он так желал несколько сотен лет назад. Теперь же Найтмер не позволит отобрать то единственное, чем он по-настоящему дорожит, то, что он так яростно защищает.       Развернувшись, Найтмер уже хотел было покинуть ненавистную ему вселенную, успевшую вытянуть из него большинство сил, наряду с этим раздражающим отребьем, но повелитель снов остановил его.       — Я не верю в то, что для тебя он просто слуга! — выкрикнул Дрим. — Я могу чувствовать твои эмоции. Тебя эта ситуация ведь не просто так беспокоит. Найт, брат...       — Не зови меня так… — рыкнул на него Кошмар. Хранитель не знал, насколько противно Найтмеру было слышать подобное. Они давно не семья, и король сомневается, что они хоть когда-то ей были.       — Позволь ему выбрать самому, — настойчиво продолжил хранитель, не обратив внимания на грозный тон Найтмера. — Хотя бы в этот раз.       — Я и так предоставил ему всё, чего его душа пожелает, — парировал король негатива, отмахиваясь векторами.       — Но ты спрашивал его, чего он на самом деле хочет? — упорствовал Дрим, не отступая, ещё больше подливая масло в огонь.       Это было огромной ошибкой.       Найтмер тут же воспылал гневом.       Как смеет он вообще просить о подобном? Как смеет он попрекать его? После его предательства! После того, как он оставил его!       Гнев, всё это время копившийся в душе Кошмара, наконец-то вырвался на свободу, полностью обволакивая короля негатива, отбирая его привычную манипулятивность и холодное спокойствие.       — А, БЛЯТЬ, ДОЛЖЕН БЫЛ? — яростно зашипел он. — КТО-ТО ХОТЬ РАЗ СПРОСИЛ, ЧЕГО ХОЧУ Я? С КАКИХ ПОР Я ДОЛЖЕН ПОСВЯТИТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ, ЖЕРТВУЯ СВОЕЙ СВОБОДОЙ РАДИ ДРУГИХ?       Дрим опешил от внезапных откровений брата, которые он проронил впервые за столько лет, почувствовав, как его накрыло волной из целого скопления негативных эмоций. Найтмер, сдавленный позитивом этой вселенной, всё ещё оставался невероятно сильным — его ненависти не было границ, а омерзению — предела.       — С КАКИХ ПОР ТВОЯ ДВУЛИЧНАЯ ДУШОНКА РЕШАЕТ, ЧТО НУЖНО МОИМ СЛУГАМ? С КАКИХ ПОР Я ОБЯЗАН ВЫСЛУШИВАТЬ ТВОИ НРАВОУЧЕНИЯ О ЖИЗНИ?! — продолжал что есть мочи орать Найтмер, позволяя ярости взять контроль над ним. Ему уже было плевать. Плевать на договоры, сделки, бесконечные игры разума. — Я ВСЕЛЕНСКОЕ ЗЛО ВО ПЛОТИ, ТОТ, ДЛЯ КОГО ЖИЗНЬ ОБЫКНОВЕННОГО СМЕРТНОГО — ПЕСЧИНКА В ПУСТЫНЕ! Я ТОТ, КТО ЗА СЕКУНДУ СПОСОБЕН ПРЕВРАТИТЬ ЖИЗНЬ СОТЕН ВСЕЛЕННЫХ В АД! ЖАЛКИЙ МАНИПУЛЯТОР! ВЗДУМАЛ ВОЗЗВАТЬ МЕНЯ К СОВЕСТИ?! ПОСЛЕ ТОГО, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?! ПОСЛЕ ТОГО, КАК ТЫ ПРЕДАЛ МЕНЯ?!       Вектора были уже не просто острыми пиками, они увеличились в размерах и количестве, источая губительный для хранителя негатив — Найтмер уже не мог сдерживать свою привычную форму скелета.       — ТЫ НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЛ ДЛЯ МЕНЯ! НИКОГДА! ВСЁ, ЧТО ДЕЛАЛ — ЭТО ЛИШАЛ МЕНЯ СЧАСТЬЯ! ТЫ ДАЖЕ ТЕПЕРЬ ПЫТАЕШЬСЯ ОТОБРАТЬ ПОСЛЕДНЕЕ, ЧТО У МЕНЯ ОСТАЛОСЬ! ТЕБЕ ТАК ВАЖНО ЗАВЛАДЕТЬ САМЫМ ЦЕННЫМ, ЧТО Я ИМЕЮ РАДИ СВОЕГО НЕНАСЫТНОГО ЭГО? И ТЫ НАДЕЕШЬСЯ НА ИСКУПЛЕНИЕ, ЖАЖДЕШЬ ИСПРАВИТЬСЯ? ОКРУЖИЛ СЕБЯ НЕСЧАСТНЫМИ И ПЫТАЕШЬСЯ СДЕЛАТЬ ИЗ СЕБЯ ДОБРОГО И ЧЕСТНОГО МОНСТРА?! ТВОИ ПОТУГИ ДО СМЕХА ЖАЛКИ!       — ПРОСТИ-КА?! — следом взорвался хранитель, который слишком долго копил отчаяние и вину за произошедшие события в себе. — Я НИЧЕГО ДЛЯ ТЕБЯ НЕ ДЕЛАЛ?! ТЕПЕРЬ И ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ ПРЕВРАТИТЬ ВСЕ МОИ ПОПЫТКИ ПОМОЧЬ ТЕБЕ В ПЫЛЬ! Я ПЫТАЛСЯ, СЛЫШИШЬ? ПЫТАЛСЯ ВЫСТАВИТЬ ТЕБЯ В ЛУЧШЕМ СВЕТЕ! ДЕЛАЛ ВСЁ ВОЗМОЖНОЕ! НО ОНИ НЕ СЛУШАЛИ! И ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОКАЗАТЬ ИМ СВОЕ НАСТОЯЩЕЕ ЛИЦО, ТЫ САМ ОТ НИХ ОТВЕРНУЛСЯ! ОТВЕРНУЛСЯ ОТ ВСЕХ! ОТ МЕНЯ! ТЫ ОТНОСИЛСЯ С ХОЛОДОМ И ПРЕЗРЕНИЕМ ДАЖЕ К ТЕМ, КТО ТЯНУЛСЯ К ТЕБЕ! ТЫ УПУСТИЛ СВОЙ ШАНС! А ТЫ КЕМ В ИТОГЕ ОКАЗАЛСЯ? ЧЕМ ТЫ ЛУЧШЕ МЕНЯ?! Я… — на глаза Дрима навернулись жёлтые слёзы, но он продолжал кричать, не сбавляя гнева и даже не надеясь быть услышанным, позволяя боли от накопленных отрицательных эмоций погрузиться в его тело, словно клыки ядовитых кобр. — Я КАЖДЫЙ ЧЁРТОВ РАЗ ПЫТАЛСЯ ТЕБЯ ОПРАВДАТЬ! Я ЗАЩИЩАЛ ТЕБЯ! Я ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ТЫ БЫЛ СЧАСТЛИВ! МНЕ ПЛЕВАТЬ БЫЛО НА НИХ, ПЛЕВАТЬ НА СЛАВУ, КОТОРУЮ Я ПОЛУЧИЛ НЕЗАСЛУЖЕННО! ТЫ БЫЛ ВСЕМ ДЛЯ МЕНЯ! Я ПРОСТО ХОТЕЛ, ЧТОБЫ МОЙ БРАТ БЫЛ СЧАСТЛИВ!       — ТЫ ЛЖЁШЬ! ЛЖЁШЬ! — отпрянул от него Найтмер, смахивая растаявшую ненависть, успевшую полностью потерять свою форму, со своего лица. — ТЕБЕ ПЛЕВАТЬ!       Мгновение, и тёмные, как сама ночь, вектора с золотыми стрелами засвистели в воздухе.       Грозовые облака сгущались над обыкновенно солнечным ОмегаТаймЛайном. Дул холодный, леденящий душу и кости ветер. Такая погода наблюдалась впервые за долгое время.       Дела набирали опасные повороты.       — Кросс, послушай. Мне нужно, чтобы ты рассказал мне о дальнейших планах брата. Напитавшись моими отрицательными чувствами, он теперь силён как никогда! — настойчиво требовал ответ Дрим. Он и так изрядно пострадал в той схватке с Кошмаром, а теперь не хватало ещё и того, чтобы Найтмер использовал полученные эмоции для собственных целей.       Монохромный продолжал упорно молчать в напряжении, стоя под их любимым деревом. Если уж сам хранитель не смог заключить хотя бы шаткое перемирие с королём негатива, что же теперь делать ему? Он уже видел, что происходит, когда Найтмер в действительности выходит из себя.       Его вовсе не страшила смерть или страдания, на которые его обречёт разъярённый король кошмаров. Его больше беспокоила судьба Дрима и тех, кто остался в ОмегаТаймЛайне. Каким же безрассудным он был, что так легко позволил собой манипулировать. Так легко поддаться внезапному порыву чувств.       — Кросс, пожалуйста, — Дрим улыбнулся так искренне, как только мог. Он был вынужден признать, что давно использует Кросса, что часть этих отношений всегда была фальшью. Но повелитель снов просто не мог подвести тех, кого ему всё же удалось спасти из цепких лап Кошмара, даже если это означало, что ему придётся прибегнуть к вещам, недостойным истинного хранителя светлых и ярких чувств.       — Нет… — прошептал Кросс, зарываясь в белоснежный мех своего капюшона. То, о чём его просил Дрим, просто противоречило его натуре, его идеалам как королевского защитника.       — Почему же? — Дрим сократил дистанцию между ними, мягко положив руку на плечо монохромного. — Ты ведь понимаешь, что это на благо всей Мультивселенной! Ты ведь за это и хотел сражаться? Разве это не твоё предназначение?       — Дрим, пойми же, — Кросс слегка отодвинулся от повелителя снов. — Я-я не могу просто сдаться и сбежать словно последний трус, предав Найтмера. Именно он позволил мне присоединиться к нему. Он подарил мне крышу над головой и заодно возможность чувствовать себя нужным. Принадлежать хоть какой-то из бесчисленных вселенных.       Скелет в золотых одеяниях покачал головой. Ему хотелось верить, что король кошмаров ещё мог проявлять заботу или хотя бы её подобие. К сожалению, это было очень рискованно, учитывая, кого на самом деле представлял из себя Найтмер и воплощением чего он являлся. Дрим был просто вынужден давить на совесть молодого скелета, чтобы не дать ему вновь совершить безрассудный поступок, а потом начать жалеть о содеянном.       — Ты просто запутался. Послушай, я знаю Найтмера ни один век и он мастер манипуляций. Я вполне могу представить, что такого он мог тебе предложить и чем ему удалось заманить тебя. И я…       — Может, — резко прервал повелителя снов Кросс, сердито глянув на него. — В этом вы не сильно отличаетесь.       Хранитель вздрогнул. Такого резкого замечания со стороны монохромного он не ожидал. В голове сразу всплыли слова брата, сказанные когда-то очень давно: "Навязанное счастье порой ещё хуже, чем горечь и боль утраты".       Монохромный поднял взгляд на пасмурное небо. Казалось, не было ни единого проблеска, откуда могло выглянуть солнце.       “Чем-то напоминает мою жизнь, — усмехнулся он про себя. — Одни серые тучи, а если даже малейший лучик надежды сумеет появиться, его тут же закроют, не оставив и следа”.       Почему именно ему досталась эта участь? Почему именно он стал ключевым центром всех событий? Почему ему просто не дано право на мирную жизнь?       Кросс напряжённо прикрыл глаза, сжав кулаки.       Если надежда не желает появиться сама, следовательно это ему придется разогнать тучи. В конце концов это его жизнь и расхлебывать кашу, которую он заварил — его задача. Хватит ставить крест на своей судьбе. Хватит уже укрываться под чьей-то защитой, хватит стоять и ждать у моря погоды. Он устал сдерживать свою решимость, он устал ждать и прятаться.       Почувствовав кардинальные изменения в душе монохромного скелета, Дрим беспокойно заморгал. Он что-то задумал. Что-то, что повелителю снов вовсе не понравилось.       — Только не говори, что ты собрался вернуться к нему, — прошептал он, продолжая попутно заглядывать в глубину души Кросса.       — Именно так, — без сомнения произнёс молодой скелет.       Хранитель погасил зрачки. Ему бы очень хотелось думать, что он просто ослышался. Но решительное выражение на черепе Кросса, а вместе с тем и полыхающие чувства в его душе опровергали пустую надежду.       — Это... это самоубийство! — вскрикнул он, обхватив Кросса и развернув его к себе. — Он убьёт тебя! Неужели не очевидно?! Не убьёт, так замучает, так что ты даже забудешь собственное имя! Я видел, что он вытворял! Я знаю, на что он способен!       — Нет уж! — решительно остановил отчаявшегося повелителя снов монохромный. — Ещё рано хоронить себя заживо. Я совершал много ошибок за всю свою жизнь. Но за эту я готов отплатить сполна.       — Я не позволю тебе! Слышишь меня? — достучаться до Кросса было далеко не простой задачей. — Я не могу потерять ещё кого-то!       Какой же из него защитник, если он не может спасти своих близких? Какой из него хранитель, если он не может сберечь тех, о ком заботится и кого любит больше всего на свете?       — Я смог увидеть гораздо больше того, что видел даже ты, — совершенно не слушая повелителя снов, уверенно продолжал Кросс. — Дрим, Найтмер, которого я знаю, с которым жил я всё это время, ни за что не будет просто так убивать меня без диалога. Он даст мне возможность выговориться, он выслушает меня. А если мне и дано умереть, то, что ж...       Дрим отчаянно замотал головой. Откуда у Кросса вообще появились подобные мысли?       — Я понять не могу! Ты совсем рехнулся?! Я не пущу тебя к нему! Вероятность того, что ты выживешь просто нулевая!       — Дрим! — сурово повысил на повелителя снов молодой скелет. — Я уже сам способен принимать решения! Ты не понимаешь, как я устал следовать чьим-либо приказам! Я хочу жить свободно!       — Так и живи свободно! Со мной! Чем по твоему приказы ХГастера отличаются от Найтмера?       — Тем, что я выбрал этот путь! Я хочу служить ему! Это мой долг! — Кросс уже начал выходить из себя. Как же ему надоело, что даже самый дорогой для него монстр не теряет попыток заставить его действовать и поступать согласно его решениям.       — Агх, я не понимаю! — Дрим схватился за голову, а затем вновь сократил расстояние между ним с Кроссом, положив ему руки на плечи. — Почему ты так сильно хочешь туда вернуться? Неужели они для тебя важнее, чем я?!       Хранитель не хотел, чтобы до этого дошло, не хотел давить на больные места монохромного. Но он не мог поступить по-другому! Он не хотел лишиться Кросса. Того единственного, кому он мог довериться, кому было нестрашно рассказать все свои тайны, с кем он был готов провести остаток своих дней, если бы не сковывающие его оковы обязанностей как хранителя.       Почему же Кросс не понимает его? Почему он так хочет вернуться к его брату? Почему...       — ПОЧЕМУ ТЫ ПРОСТО НЕ МОЖЕШЬ ИСПОЛНЯТЬ ПРИКАЗЫ?! НЕУЖЕЛИ ТАК СЛОЖНО?! — отчаянно выкрикнул он из последних сил, закрыв глаза.       Где-то вдалеке прогремел гром.       Капля. Ещё одна. И ещё. И ещё.       Пошёл холодный, противный дождь. Ветер завыл ещё сильнее, резким порывом колыхнув листья дерева и плащи обоих скелетов.       Только сейчас хранитель понял, что сказал.       — Отпусти меня, — сурово бросил монохромный. С него довольно.       Дрим послушно убрал руки, отвернувшись от Кросса.       Дождь продолжал моросить, навевая меланхоличную атмосферу, принося с собой одну из самых отвратительных эмоций, которой наверняка брезгует и сам король негатива.       Безысходность.       Между двумя монстрами повисла напряжённая тишина.       Хранитель сжался. Печаль, горе, страх, отчаяние — губительные для него чувства. Но это была его вина. Это он довёл Кросса, он заставил его вновь почувствовать себя инструментом, игрушкой, с которой можно играть, пока она не порвётся, а затем выкинуть, когда доест.       “Херовый из тебя хранитель, Дрим, — подумал повелитель снов. Печальная улыбка коснулась уголков его рта. — Ты никого не можешь спасти. Никого.”       Молодой скелет был прав. Дрим манипулировал людьми, монстрами и другими существами, скрываясь за маской наивного добрячка, умело играя свою роль милосердного хранителя. И только двое монстров во всей Мультивселенной знали о его настоящей натуре.       Теперь узнал ещё и Кросс. Но он не отступил, остался на его стороне. Как и подобает настоящему защитнику.       Повелитель снов просто обязан сделать тоже самое. Не оставить его в одиночку решать свои проблемы, а просто позволить ему поступать согласно своим идеалам, направляя его и оказывая необходимую поддержку. Не только потому что он его любит, а потому что это его долг. Как хранителя, в первую очередь.       К тому же... он имел долг перед кое-кем еще. Перед тем, с кем они на протяжении веков боролись, сражаясь каждый за свою сторону, не давая друг другу ни единого шанса на счастье. Веками они пытались уничтожить друг друга, мстя за причинённую боль, за сорванные планы. Или же банально ради выживания. Но сейчас… Сейчас всё по-другому.       Кажется, это и его шанс тоже. Исправить то, что он натворил.       Он ведь чувствовал эмоции Найтмера. Среди массы гнева там было что-то ещё. Что-то, что король кошмаров отчаянно хотел спрятать от чужого взора. Он ведь не просто так заявился к Дриму. Это была ревность и обида.       Молодой скелет действительно стал для него чем-то большим, чем просто послушный раб, готовый по первому зову исполнять его приказ и следовать согласно коварным планам.       Быть может, этой крупицы надежды… Этого малого луча света... будет достаточно?       — Прости меня, Кросс, — нарушил Дрим долгую тишину. — Я не вправе удерживать тебя или заставлять участвовать в своих... планах. Если ты хочешь остаться под крылом моего брата — я пойму. Я просто… — он слегка замялся. — Я так боюсь за тебя. Я не хочу тебя потерять.       Кросс слегка вздохнул, смягчившись.       — Дрим, я же сказал, что…       — Нет, дай мне договорить. Помнишь, я как-то сказал тебе, что никто не имеет права диктовать тебе законы, по которым нужно жить? Ты сам должен выбрать свой путь. Своё предназначение, — твёрдо произнёс повелитель снов.       Дождь превратился в гнусный ливень, усиливаясь с каждой минутой, подкрепляемый внезапно налетевшим ветром. Казалось, будто сама водная стихия хотела разлучить скелетов. Но оба упрямцы, так просто не отступятся. А если и придётся, то уж точно не ради дурацкого дождя.       — Если тебе и вправду удалось найти в Найтмере то, чего не смог увидеть даже я, если ты действительно веришь не только в себя и свои силы, но и в него... И если ты видишь своё будущее рядом с Найтмером. Я.… уважаю твой выбор, — Дрим неожиданно для себя улыбнулся. — Когда я с ним сражался, то среди всего того гнева и ненависти я смог отыскать ещё кое-что. Он... правда привязался к тебе. И не хочет позволить мне отобрать тебя. Вот почему моя задача — дать вам шанс быть счастливыми.       Ему всю жизнь приходилось оберегать, защищать. Пришла пора наконец-то подарить возможность монстрам самим постоять за себя. Самим защитить свою жизнь.       Он отдал всё, что у него было. Его работа на этом окончена.       Повелитель снов поднял опечаленный взгляд на серое небо.       Одежда уже успела промокнуть насквозь. Становилось холодно и зябко. Мокрая ткань липла к костям, забирая последнее тепло.       Видя, как поник его возлюбленный, Кросс решительно двинулся к нему, схватив и крепко прижав к себе.       Как он вообще посмел сомневаться в искреннем и самоотверженном хранителе? Тот в своё время отважно спасал Кросса, служа ему путеводной звездой, в моменты, когда он думал, что всё потеряно. И теперь он вновь подарил монохромному решимость.       Решимость, которая позволит ему наконец-то уверенно двигаться вперёд. Несмотря ни на что.       — Спасибо тебе, — прошептал молодой скелет, крепче сжимая Дрима, в попытке скрыть его от холодной непогоды.       — Было бы за что, Кросс, — обнял тот его в ответ.       Монохромный аккуратно отпрянул от повелителя снов, взяв его за подбородок и заставив посмотреть на себя.       — Ты ведёшь себя так, будто настал конец света. Не переживай.       — А что, чёрт возьми, я должен делать по-твоему? — нахмурился Дрим. — Ты идёшь прямиком в змеиное логово!       — Постарайся просто об этом не думать, — успокаивающе произнёс Кросс.       — А о чём тогда? — парировал хранитель, всплеснув руками. — О бабочках и шоколаде?!       — Примерно. Я о них постоянно думаю.       Дрим ударил себя рукой по лицу. Эта детская наивность молодого скелета порой не знала границ.       С одной стороны, это и была черта характера, которая так сильно нравилась повелителю снов, но с другой стороны, тешить себя пустыми надеждами, уповая на чудо тоже неправильно. Дрим знал, насколько опасной может быть мечтательность. Она завлечёт, утянет за собой, а затем предательски разобьёт тебя о суровые скалы реальности.       — Эй, послушай. Я ведь не оставлю тебя. Не брошу в темноте одного, — искренне улыбнулся во все тридцать два зуба Кросс. — Ты ни разу за всё время меня не подвёл. И я тоже не собираюсь так просто сдаться.       Оба скелета слились в прощальных объятиях, не желая отпускать друг друга ни на миг. Так они и стояли молча под дождём, греясь благодаря теплой, живительной энергии, что лилась из их душ. Этого не было достаточно, чтобы спастись от дождя, но позволяло хотя бы на самое малое мгновение забыть обо всех невзгодах и пережитом ужасе, о проблемах, которые еще ждут их впереди и будут продолжать преследовать до конца жизни.       — Главное, чтобы мой свет не ослепил тебя… — грустно ответил хранитель, размыкая руки. Он не думал, что за все свои сотни лет до сих пор так сильно зависит от чужого простодушия и доброты. И как бы то ни было, теперь он не просто берёт чужую любовь, а готов делиться своей, без остатка.       — Просто пообещай, что будешь возвращаться ко мне, ладно? — тихо попросил Дрим. — Хотя бы иногда. Знаю, повторяюсь, но я не хочу тебя потерять.       — Я своё слово держу, — поцеловал его в макушку Кросс.       — Не сомневаюсь, — грустно усмехнулся повелитель снов, взглянув на небосвод.       Дождь наконец-то прекратился, а среди серых облаков стали проглядываться первые лучи золотого солнца.       — И ты отпустил этого червяка?! — возмущенно воскликнул Киллер, едва прознал о побегах молодого скелета к повелителю снов. — Босс, я не понимаю...       — Правильно делаешь. Даже не пытайся понять мои мотивы, — строго проговорил Найтмер, перебирая многочисленные свитки у себя на столе. — Всё предельно просто. Мне хочется узнать, что эти двое решили задумать и каким будет их следующий ход. К счастью, ждать я умею.       — Кросс не возвращался уже в течение недели… — начал было убийца, впрочем, тут же был перебит Кошмаром.       — Именно. Этот спектакль, который они разыграли у меня на глазах изначально не входил в мои планы. Но будь уверен, я знаю их как свои пять пальцев, — самоуверенно ответил тот. Найтмер помнил, каким сконфуженным и напуганным был Кросс, когда впервые пересёк порог замка. И насколько его черепушка забита геройскими помыслами. Он бы не посмел предать Кошмара, как бы сильно Дрим не желал запудрить ему мозги и переманить на свою сторону. — Никто из них и не стремился так сильно привязаться друг к другу. Однако даже если они задумали испортить мне обедню, эти жалкие попытки ни к чему не приведут. А теперь, ступай. У меня и без твоих комментариев дел невпроворот.       Киллер остался топтаться на месте, проигнорировав прямой приказ. Ему не верилось, что Найтмер так просто сдаётся. Раньше его из себя могла вывести буквально любая мелочь, а теперь он спокоен, как могила.       В груди невольно защемило. Душа в виде красно-белого круга бешено заметалась.       Всего несколько лет назад король кошмаров мог с хохотом вырывать кости убийце, заставлять кричать от сковывающего ужаса, вытворять с его душой всё, что он пожелает.       Любой проступок, любое неповиновение, любое сказанное невовремя слово — и ты обречён. Таким образом Найтмер расслаблялся и напитывался негативом, когда ему это было остро необходимо.       Монохромный же буквально предал его. Провернул такое даже не за его спиной, а с его позволения! А Кошмар ни единым вектором не повёл!       Убийца почувствовал, как из глазниц начинает вытекать ещё больше ненависти.       Он опустил взгляд, сжав кулаки.       Это несправедливо!       — Найт… — подал он голос.       — Кажется, я просил тебя уйти, — раздражённо бросил король негатива. — И для тебя я босс.       — Хорошо, “босс”, — сделав руками кавычки, недовольно пробурчал убийца. — Зачем ты пытаешься себя оправдать? Зачем ты врешь?       Играть, так по-крупному. Он давно его не боится. И вообще никогда не боялся.       Он заметил, как чёрные вектора слегка дернулись. Значит Найтмер напрягся. И готов слушать.       — Можешь думать, что я тупой и глупый пиздец, но всё же я знаю: ты не хотел его отпускать, — серьёзно продолжал свой монолог Киллер. — Неужели пары месяцев было достаточно? Не аукнется ли нам это?       Кошмар гнусно ухмыльнулся, продолжив молчать.       Впервые за столь долгие сотни лет он не мог дать чёткого ответа.       Великий манипулятор, кровожадное чудовище с неограниченным рамками Мультивселенной запасом знаний не знал главную причину своих поступков. Не мог отдать отчёт своим действиям. Не мог найти ответа на свой вопрос.       Жалкое зрелище.       "Ткань нашей жизни соткана из перепутанных нитей, добро и зло соседствуют в ней".       Король негатива пробежался костяшками пальцев по желтоватой странице, внимательно вчитываясь в содержание и старательно игнорируя Киллера, решившего внаглую нарушить его дневной покой и расположиться у него на коленях.       Хотя если Найтмер ещё не обругал убийцу и не прогнал его куда подальше, заперев дверь — значит всё в порядке и до поры до времени можно творить любую хрень, которая только заблагорассудится.       Попытавшись поймать один из надоедливых векторов, мельтешивших прямо у его лица, потерпев неудачу и больно получив по голове, Киллер вдруг спросил.       — Каково это жить так долго? Скука смертная, да?       Король негатива устало вздохнул — вечно Киллеру нужно было добиваться внимания Найтмера и отвлекать его по пустякам.       — Не распространяй свои интересы на окружающих, — ответил он, не отрывая взгляда от книги. — Да и несмертная вовсе.       — И что вот эти вот одинаковые, похожие друг на друга дни тебя нисколечки не волнуют? Ты никогда не думал че тебе делать то? Ну, типо, какова твоя цель? — продолжал допытываться Киллер.       — С чего вдруг такие вопросы, Килс? Начинаю думать, что ты влез в мою личную библиотеку и досконально изучил все книги. Неужели кровопролития и убийства сместились с пьедестала твоих самых любимых тем? — улыбнувшись, Найтмер перелистнул страницу.       Недавно, вновь возвратившись к перечитке своей знаменитой библиотеки, Кошмар заметил, что на парочке из книг стали красоваться пятна от упавших капель ненависти. Выводы он сделал соответствующие.       Киллер почесал черепушку и неловко извинился.       — Нетрудно было догадаться, — добродушная усмешка на лице Кошмара говорила о том, что он не злится на убийцу за его произвол. — Не могу сказать, что ты не прав. Порой я действительно задумываюсь о смысле существования. Для чего я вообще существую? Неужели только ради того, чтобы быть сосудом для негативных эмоций всех существ в Мультивселенной? Или моё предназначение совершенно иного рода? Тогда как же его отыскать? Тысячи нитей судьбы каждого монстра переплетаются друг с другом. Какая же из них твоя? Да, сложно всё это.       — И какое оно? Твое предназначение? — нетерпеливо спросил Киллер своего босса.       Тот оторвал взгляд от книги и просмотрел куда-то вдаль.       — Как бы мне так объяснить, чтобы даже такой идиот как ты смог понять, — почесал подбородок король негатива, не обращая внимание на фырканье обиженного Киллера. — Ммм... представь себе лист... и перо. Жизнь монстра — это лист, с которым тебе вольно делать все что заблагорассудится.       — Всё что захочу? — округлил убийца глазницы. — А я могу его порвать? Или сжечь?       — Можешь, — честно ответил Найтмер. — Всё, что твоей душеньке угодно, ибо ты — властелин своей жизни. Но ещё ты можешь взять перо и начать писать. Свою собственную историю. Свою собственную жизнь. Выводя букву за буквой, строчку за строчкой. Пока не кончится место на листе или не иссякнут чернила.       Под такой спокойный и умиротворённый голос короля кошмаров Киллер давно бы уже заснул, но он продолжал внимать словам босса. Ведь это он был тем, кто начал этот диалог.       — Но что, если лист не заканчивается? — поневоле сжал страницу книги Кошмар. — Запас чернил бесконечен? А лист нельзя уничтожить, как бы сильно ты не разрывал его фалангами? Поэтому писать — это единственное, что ты можешь делать, чтобы не сойти с ума.       Найтмер повернул свою голову в сторону убийцы. Его взгляд голубого глаза обжег Киллера. Нет, не присущим ему вечным холодом, а усталостью. Обыкновенной усталостью.       — С другой стороны, писать вечно тоже невозможно, ведь так? Так вот и она. Моя жизнь. С каждым новым предложением, с каждым новым абзацем, в этом всём всё меньше и меньше смысла. После стольких лет разве можно это, — он ударил себя по груди, намекая на спрятанную там душу. — назвать жизнью? Бессмертие?! Ха! За эти пять столетий я не то, что свой клубок не сумел распутать, а затянул туда лишь больше нитей... Всё это, в общем то, похоже на одну очень неудачно затянувшуюся шутку... Что ж, полагаю, я ответил на твой вопрос, — окончив свой монолог, Найтмер вернулся к чтению "По ту сторону добра и зла". Стоило отметить, книга была весьма и весьма неплоха.       — Звёзды меня подери! — воскликнул Киллер, вскакивая с колен короля и принимая позу лотоса рядом с ним. — С такими рассуждениями я бы уже давно сдох от экзистенциального кризиса!       Найтмер усмехнулся.       — Поверь, я бы всё отдал за хотя бы малую, но возможность не думать о подобных вещах, жить как все обыкновенные смертные. Буду откровенен, я никогда… — Найтмер вновь нервно сжал страницу книги, что не ускользнуло от внимания Киллера. — не хотел становиться тем, кем являюсь сейчас. И дело тут далеко не в негативе и отрицательных эмоциях... Что же касается экзистенциального кризиса, то у меня он был. На триста восемнадцатом году жизни. Вёл я себя тогда безрассудно. Метался. Атаковал вселенную за вселенной. Пытался натравить на себя Дрима и других могущественных существ, надеясь покончить с жизнью. Но, как оказалось, истинное воплощение отрицательных эмоций убить невозможно. И я смирился...       — А потом? — спросил Киллер, придвигаясь ближе. Король негатива, казалось, этого не заметил, оказавшись полностью погружённым в свои размышления.       — А потом принял как должное. Сейчас мне уже плевать, существует ли смысл жизни или каково моё предназначение. Будущее — туманно, прошлое — болезненно. Всё, что у меня есть — моё настоящее. Им и живу.       — И его достаточно? — не отступал убийца.       Найтмер только фыркнул на Киллера, заметив, как тот придвигается ближе. Ему интересно, как далеко этот наглец сможет зайти.       — Ты ведь слушал меня? Я не могу разорвать свой лист или выкинуть перо. Но... я могу попросить кого-нибудь помочь мне... Вручить перо и дать возможность внести свою лепту в мою историю. Это я и сделал восемь лет назад, — подмигнув, ответил Кошмар. — Тогда, признаю, я боялся доверить кому-то свой лист и одолжить чернила, но со временем понял, рисковать всегда намного интереснее. Вопреки моим ожиданиям, в моей истории изменился только лишь подчерк, зато появилась крупица смысла. А с течением времени стало намного больше… соавторов. Хоть мой лист уже никогда не будет прежним, а история полностью моей. В любом случае так веселее.       Закончив свой длинный монолог, Найтмер вновь вернулся к чтению книги. Киллер же, удовлетворённый ответом, преспокойно раскинул руки, как бы невзначай положив одну из них на плечо короля негатива.       Тот тяжело вздохнул.       Начинается.       — Так, ладно, проваливай, — буркнул он. — Не хочу, чтобы ты отвлекал меня от чтения.       — Ну, босс, дай ещё пару минут, — Киллер попытался сделать щенячий взгляд. Получилось скверно.       — Слишком удобно устроился или я неясно выразился? И так отдохнул достаточно, — вектора уже двинулись прямиком к Киллеру, дабы заставить его насильно покинуть комнату.       Видя, что дело плохо, убийца незамедлительно решил прибегнуть к крайним мерам, применив свое хромое ораторское мастерство.       — О, ночной свет очей моих, — начал Киллер с наигранным пафосом, руками отмахиваясь от векторов. — что своим холодным кошмаром каждую ночь пробуждает пылкое чувство у меня в груди, позволь моей грешной душеньке, жаждущей разделить остаток своих дней у твоих ног, провести ещё пару мгновений наедине с тобой.       Найтмер захлопнул книгу и пару секунд, пребывая в полном шоке, тупо глядел на убийцу. Затем расхохотался. Не его типичным зловещим, навевающим ужас и страх неизбежного смехом. Совсем наоборот. Король посмеялся от души, остановив вектора и решив всё же дать Киллеру шанс.       — Не знаю, что смешнее: твой идиотизм или этот внезапный порыв к поэзии, — сказал он, развернувшись в убийце лицом.       — Ну тебе же понравилось? — очаровательно улыбнулся Киллер.       Ответом ему был всё тот же взгляд голубой пропасти. Она своим холодом обжигала бездонные чёрные глазницы Киллера. Он не боялся этого льда, а наоборот хотел дотронуться. Хотел обжечься. Хотел сгореть дотла в этом пламени.       Ближе. Ближе.       Не отталкивай... Позволь мне нырнуть.       Киллер придвинулся ещё ближе, нарушая все личные границы, усаживаясь прямиком на колени к Найтмеру.       Тот молчал, наблюдая за действиями подчинённого, отложив книгу, чтобы та не мешалась. Как бы сильно позитивные эмоции не вредили ему, король негатива не хотел останавливаться.       Ближе.       Лазурное пламя. Чёрная ненависть.       Ближе. Ещё ближе.       — Ты не думаешь, что ты немного обнаглел? — закрыв глаз, сладким голосом спросил Найтмер, когда расстояние между его черепом и убийцей осталось минимальным.       — Ничуть, — хихикнул Киллер, резко поддаваясь вперёд.       Ближе.       Тепло.       Словно сладкий яд оно расползлось по всему телу короля кошмаров, на секунду сковав его движения. За пять сотен лет он так и не смог избавится от колкой боли, которую причиняли ему сильные позитивные чувства.       Тепло. И... счастье? Неужели он всё ещё может испытывать подобное?       Найтмер недовольно пробурчал что-то в поцелуй, когда понял, что убийца даже не думает отлипать. Спустя минуту он всё же отстранился, переводя дыхание после волны из положительных эмоций, накрывших его с головой.       Открыв глаз, первым, что Найтмер увидел, была не довольная лыба Киллера, а его душа, внезапно оказавшаяся у него перед лицом.       Король кошмаров вопрошающе посмотрел на подчинённого.       Вручение души — это древняя традиция, которая присуща культуре практически всех монстров. Это знак высшего доверия, когда ты вручаешь кому-то собственную жизнь, судьбу и сущность.       — Возьми, — требовательно попросил Киллер, отвечая на немой вопрос Кошмара.       — Я могу с лёгкостью убить тебя, — серьёзно ответил Найтмер.       — Конечно, — ответил убийца, нагло улыбнувшись. — Поэтому и возьми. Ты же знаешь, мозгов у меня нет, — хихикнув, добавил он.       Он желал этого. Нет, не желал. Жаждал. Хотел полностью отдаться этой бездне, погрузиться в тени, в пучину мрака и никогда больше не всплывать.       Несмотря на решительный настрой убийцы, Найтмер всё равно увидел, как тот невольно напрягся всем телом, стоило ему сомкнуть ладони около красно-белого круга.       И король знал причину. Знал, что старые раны всегда заживают очень медленно.       Чёрные пальцы осторожно приблизились к овальной душе. Киллер зажмурился — был готов ко всему. Если плата за его чувства — безграничная боль, то так тому и быть.       Тепло.       Он приоткрыл глазницы. Вместо боли, к которой он подсознательно был готов, убийца почувствовал лишь неожиданное облегчение. Стало легче дышать. Притуплённые чувства вновь заиграли красками.       Король кошмаров, мягко улыбнувшись, аккуратно сжал душу убийцы, превратив её в перевёрнутое сердце. В таком состоянии она не могла пребывать долгое время банально из-за влияния решимости на неё, однако этого должно хватить, чтобы Киллер мог ощущать полный спектр эмоций.       Эта душа излучала горячую тёплую энергию, губительную для Найтмера, но такую манящую, такую желанную.       Неужели даже самые жестокие монстры подвластны чувствам? Неужели даже они жаждут любви?       Сделав глубокий выдох, Киллер, всё ещё удивлённый, поднял взгляд на короля. Тот выжидающе смотрел на него, и убийца знал, чего именно он хочет.       — Найт, могу я? — с плохо скрываемым волнением тихо спросил убийца.       — Можешь, — прошептал Кошмар в ответ.       — Спасибо, мой король.       Киллер медленно протянул руки к груди Найтмера. Перед его взором возникло изящной формы чёрно-фиолетовое яблоко, которое он поместил между своих ладоней.       Вот он. Источник всего самого страшного, всего самого ужасного на этом свете.       Но если так выглядит Вселенское Зло, тогда почему оно настолько красиво?       “Истинное зло, прежде всего, соблазнительно, — вспомнил убийца слова из книги, недавно подаренной Найтмеру. — У монстра, который стучит к тебе в дверь, нет когтей или клыков. Он прекрасен. Он искушает, предлагая все, что угодно душе, словно сирена, манящая тебя на верную погибель”.       Неплохая метафора.       Ещё пару секунд разглядывая душу Кошмара, Киллер наконец-то посмотрел на него.       Голубое пламя, хитрая хищная улыбка, приоткрытые черные ключицы.       Да, монстр, стоящий у его двери, всегда был прекрасен. Во всех своих проявлениях.       Теперь уже лукавая улыбка заиграла на черепе Киллера. Найтмер только нахмурился — что этот придурок задумал на этот раз?       Опомнился Кошмар тогда, когда понял, что его душа находится в непозволительной близости от души своего подчинённого.       — Килс, — в последний момент вектор Найтмера оградил их души от соприкосновения. — Моя душа — концентрат негативных эмоций. А столь много тепла не просто заставляет меня терять силы, а будет жечься, словно раскалённое железо. Ты должен давать себе отчёт. Процесс слияния не принесёт никому из нас удовольствия. Только боль и разочарование, — в его голосе Киллер смог различить нотки печали. И он знал, откуда она взялась.       Король боялся, что разочарует, что от него вновь отвернутся, что его вновь покинут. Но только не Киллер. Ему слишком пришлась по душе эта лазурная бездна, и всплывать уже не было смысла.       — Другого я от тебя и не ожидаю, — мягко ответил он. — Найт, мне всё равно. Я остался с тобой не ради букетиков и шоколадок. Хоть я их и обожаю.       — Ничего ты не понимаешь, — горько усмехнулся Кошмар. — Я не могу дать то, что тебе нужно. Всю свою грёбаную жизнь я не мог дать ни людям, ни монстрам то, что им нужно.       — А что же им нужно? Счастье? — расхохотался убийца, продолжая игнорировать предупреждения и угрозы своего босса. — Пошли они все нахуй! Считай, что я первый в своём роде. Найт, мне насрать, что о тебе говорят или каким тебя считают. И раз уж мне выпала честь знать больше, чем эти остолопы, то отступать я не намерен. Я тебя не оставлю. Я.… просто хочу быть рядом с тобой.       Найтмер не был удивлён подобным искренним признанием. Он знал. Давно знал. Не он ли всю свою жизнь хотел, чтобы его любили по-настоящему, так почему же боится теперь? Почему продолжает скрываться?       Нет, он боится не за себя. За Киллера. Он боится, что его истинная сущность вынудит убийцу покинуть его. Он боится, что его жажда причинять боль, насыщаться ей ради выживания заставит Киллера уйти навсегда.       Найтмер поколебавшись, всё же убрал свой вектор, предоставляя Киллеру полную свободу действий.       — Чувства взаимны. Мне жаль, что это не означает: «Никогда не сделаю тебе больно».       Эти чувства никогда не были чем-то правильным. Они продолжат медленно убивать друг друга, медленно погружаясь в бездну, но, быть может, среди этого бесконечного потока боли и страданий им всё же удастся отыскать друг друга.       — Боль и удовольствие. Что может быть лучше? — радостно воскликнул Киллер, подтверждая рассуждения короля негатива.       Верность всегда была собственным выбором Киллера, а одержимость — её необратимыми последствиями. И за это оба готовы расплатиться.       Киллер был прав. Найтмер совершил множество ошибок в своей жизни, но самой большой стал поток неконтролируемых эмоций. Ему было известно обо всех их многочисленных спектрах, даже о тех, что находились в положительной стороне, однако ж привязанность и любовь всегда оставались для него чуждыми и непонятными.       Готов ли он довериться? Стать кому-то по-настоящему близким?       Целиком и полностью.       Оба поймали себя в эти сети, из которых не дано выбраться уже никому. Пускай же они проведут остаток своей жизни, запутываясь в них еще сильнее, лишь бы быть ближе друг к другу.       Найтмер блаженно прикрыл глаз, почувствовав, как его душа сближается с душой Киллера.       Боль и удовольствие. И вправду.       Восхитительный коктейль.       Возможно, он нашёл то, что искал на протяжении столь долгого времени. Возможно, это чувство и вправду…       Мысли прервали внезапно появившиеся чужие руки под его фиолетовой батистовой рубашкой и беспардонная попытка убийцы подмять короля под себя. Такую наглость он терпеть уже не собирался. На подобные вещи он разрешения не давал.       — Ты не оборзел ли случаем? — рыкнул Найтмер, а возникшие из-за его спины вектора сразу отцепили от себя уже чересчур наглого Киллера и подняли его над собой.       — Оно того стоило, — гордо прошептал Киллер.       — Поздравляю ты заработал себе тайм-аут, идиот, — грозно воскликнул король кошмаров, разжав вектора и уронив убийцу на пол.       — Ну Найти! — в своем репертуаре заныл Киллер, вставая и почесывая ушибленный бок.       Кошмар только закатил глаз.       — Дважды повторять не буду. Тайм-аут. И если ты сейчас же не оставишь меня в покое, я тебя в клочья порву.       — Какой изврат… И твою ж! — решившего повыпендриваться убийцу чуть не пригвоздили к полу острые как бритва чёрные шипы. Благо он успел увернуться.       Спешно покинув комнату, напоследок Киллер всё же решил обернуться. И он увидел то, чего так жаждала его душа.       Во взгляде Кошмара он заметил её. Шальную искру голубого пламени — эта ночь останется в его памяти ещё очень надолго. Пощады ждать не стоит.       Оставшись один, король негатива расслабленно улыбнулся, прикрыв глазницу. А спустя время, посмотрел в окно, за которым красовался красивый зимний пейзаж.       Вскоре через резной витраж он увидел возвращающихся с охоты Хоррора и Даста. На ужин стоит ждать чего-то вкусного.       Так долго Найтмер был совершенно один. И всё же он смог найти тех, кто действительно ценит его, кто принял его со всеми его недостатками, и он готов до последнего защищать то, что по праву принадлежит ему. Даже если ему суждено оставаться самым безумным, самым жестоким и самым кровожадным монстром в Мультивселенной.       Спустя время король кошмаров решил воспользоваться драгоценным моментом тишины и спокойствия и вернулся к уже успевшему полюбиться чтиву, быстро пробегаясь глазами по страницам.       "Те, кто поддерживают теорию моральных ошибок, напоминают: история знает немало примеров, когда понятия добра и зла использовали, чтобы оправдать порой противоположные поступки. Например, убивать в целом — плохо, но убивать врага во время войны — хорошо. Творить зло или добро — это не предназначение. Эти понятия растяжимы, как и сама Мультивселенная. Трудно порой определить причины, по которым мы совершаем те или иные поступки.       Важно, однако понимать, что, как и общепринятое зло и добро могут одновременно совершаться во благо и во вред. Их границы размыты, а сама суть всегда скрывается от нашего взора. Точно известно лишь одно: сеять хаос и раздор, приносить ли счастье — это не заранее преднамеренная судьба. Это — выбор. Ваш собственный выбор. Не стоит исключать влияние внешних факторов, но каждому из нас необходимо помнить: выбор всегда остаётся за нами".       Найтмер ухмыльнулся.       И вправду.       Выбор всегда за нами.       — Вернулся-таки, — королю негатива не было нужды констатировать факт возвращения монохромного, однако он не смог сдержать цинизм, едва завидев Кросса на пороге своего замка.       — Вернулся… — виновато подтвердил молодой скелет.       Недавно, когда компания Найтмера неожиданно подверглась нападению со стороны ещё более неожиданно решивших объединить свои усилия Инка и Эррора, Кросс вмешался в схватку, перевернув ход сражения и превратив его в ничью.       Кошмар жестом остановил готового накинуться на монохромного Киллера, только высокомерно глянув на него.       Тогда Кросс не решился объясняться перед боссом, но взявший над ним контроль голос чести вынудил его вернуться.       И вот теперь он здесь. Ждёт своего суда.       — Босс, мне жаль. Я приношу извинения за свой произвол. Больше это не повторится, — Кросс держался молодцом, умело скрывая свой страх перед Найтмером. — Какое бы наказание вы мне не угтовили, я приму его.       Король мог бы на месте прикончить его, если бы не чувствовал бушующую решимость и бесконечное чувство ответственности, что бились в душе монохромного.       “Неужели пары месяцев было достаточно?”       “Достаточно", — устало подумал про себя Кошмар.       Он жалок и слаб, всё ещё зависим от чужой компании. Впервые в жизни ему удалось окружить себя теми, кто по-настоящему о нём заботится, кто даже проявляет желание оставаться с ним, после всего того, что он натворил, после всей боли, которую он причинил.       И он ни за что не намерен упускать этот шанс.       Кросс спокойно ждал своего приговора. Он ждал, что король негатива просто прихлопнет его словно букашку, поэтому крайне удивился, когда услышал от короля кошмаров сначала обречённый выдох, а затем и вовсе приглашение войти.       — После всего того, что я.… вы позволите мне остаться? — неверяще переспросил молодой скелет.       — Позволь удивить тебя еще больше. Я даже готов закрыть собственный глаз на твои встречи с братом. Разумеется, в нормах приличия и строго под моим контролем. И если ещё раз ты захочешь посамовольничать...       — Благодарю, босс! — Кросс просто не мог сдержать радость в своём голосе. Он встал на одно колено, приложив правую руку к груди.       Уголки рта Найтмера слегка поднялись вверх, но ответил он строго.       — Вставай. Нечего на снегу сидеть. Но не думай, что тебе не придётся отработать эту провинность.       Душа монохромного мгновенно ушла в пятки. Как же он был наивен, раз решил, что всё будет так просто.       — Извинения будут приняты, — коварно продолжал Кошмар. — только в том случае, если ты выполнишь одну работёнку.       — Всё, что угодно, босс, — робко ответил Кросс.       — Сатсуша недавно подрала диван в гостиной и умудрилась нагадить на мой любимый коврик. Я хотел заставить Киллера убирать это дерьмецо, но ты же его знаешь. Более того, я люблю, когда всё находится в идеальном состоянии. Так что, вот твоя основная задача на сегодня. А я уж подумаю, — хитрая ухмылка коснулась его рта.       — Как... скажете, — грустно выдал монохромный, продолжая сверлить снег под своими ногами.       Даже если ему теперь дано вытерпеть эти унижения, он всё еще не мог поверить.       Его здесь ждали? Хотели, чтобы он вернулся? А сам Кошмар не разорвёт его на части?       Вдруг роившиеся в его голове мысли прервал один векторов, мягко похлопав монохромного по голове.       Молодой скелет удивленно посмотрел на Найтмера. В холодном голубом взгляде не было и намёка на злой умысел, только облегчение и.... забота? Она ли?       Мысли подтвердились, когда король негатива, хоть и сохраняя привычную гордыню и высокомерие в голосе, добродушно проговорил.       — С возвращением домой, Кросс.