'cause it's you

      Она находит его привлекательным в пятом часу утра.       Туманный рассвет приближается медленно, блеклые солнечные лучи лениво ползут по сырому асфальту, ветер едва слышно разгоняет сорванные объявления по улицам.       Открытое окно, раскачивающиеся матовые занавески, запах сожжённой бумаги, дыма и ванили. Смятые простыни, раскиданные подушки, недочитанные романы Джейн Эйр в подножии кровати, пропахшей её духами.       Вишня, ваниль, мята. Приторно, бьёт по зубам, подобно саже облепляет лёгкие, вынуждая задыхаться.       Но ей нравится. Контраст сладкого и свежего, разъедающий склеры и губы. Она готова вылить на себя весь флакон, чтобы проникнуться этим ароматом досыта. Настолько он вжился в её естество, что остальные запахи отвращают.       Корнелия любит свое место, у окна, в глубоком кресле. Укрывшись пледом и подогнув ноги, наблюдает за восходом солнца, выкуривая одну за другой сигареты из пачки Мальборо. Бессонница у неё такая, что снотворные кажутся сладкими детскими конфетками, от которых никакой пользы. Либо же организм свыкся с седативами, выработав иммунитет.       В любом случае, сон покинул её, оставив на съедение всем человеческим порокам. Страх, мания, вожделение, голод. Она щёлкает их как семечки, поглощая каждое чувство. Тревожность мягко вплетается в рёбра, одиночество скребёт кости, мир рушится по частям. Открытые флаконы таблеток стоят поодаль на пошатанном комоде. К ним Корнелия давно не притрагивается, самоуничтожаясь другим способом.       Самым безболезненным, старым, как свет, и надёжным.       Закидывает ступни на холодный подоконник, пальцы едва задевают стекло. Бросает окурок в заполненную стеклянную пепельницу, отпивает воды и устремляет взгляд на дом, выкрашенный в бледно-голубой, с чёрной черепицей, закрытыми ставнями и широкой лужайкой на заднем дворе.       Он всегда приезжает к пяти утра, разбавляя утреннюю тишину шумом работающего мотора машины. Паркуется у гаража быстро, выходит из салона, придерживая в руке тяжёлую кожаную сумку. Хлопок двери, звук сигнализации, он исчезает в доме, даже не посмотрев по сторонам. Корнелия морщится, чувствуя, как сердце продавливается неизведанным чувством. Оно её сжирает заживо.       Три месяца назад. Она помнит эту дату, потому что именно тогда он и въехал в дом по соседству, а у неё, к несчастью, был выходной и целый день, чтобы провести его у распахнутого окна в поиске вдохновения.       Он редко общается с соседями, не появляясь в дневное время на улице. Корнелии удалось поймать его в преддверии ночи, у мусорного бака, куда он выкидывал старый хлам после тщательной уборки на новом месте. В её чёрном пакете покоились старые засохшие краски, испорченные кисточки и треснутые палитры. Никакой тяжести, но отчего-то пальцы задрожали.       У них бак общий на улицу, всегда кишит крысами, мухами и изголодавшимися псами. Их Корнелия не боялась, как и коротких прогулок ночью. Но он удивился, следя за ней до последнего, пока она не скрылась за входной дверью. Ладони у него были в белых медицинских перчатках, кое-где кровоточили царапины, взгляд тёмных зениц обгладывал.       Спустя время она слышит его голос. Тягучий, низкий, повелевающий. Он разговаривал с офицерами полиции, мило улыбаясь и стремясь выглядеть хорошим. У него получалось. А позже к ним подошла девушка, чьи рыжие волосы обрамляли узкое миловидное лицо. Её чувственные губы, покрытые клубничным блеском, изогнулись в приветливой улыбке, холёные пальцы с ярким маникюром коснулись его плеча, он повернул голову к ней, чтобы одарить самым безмятежным и влюбленным взором. — Лили, как считаешь, мы сможем устроить небольшое барбекю для наших новых знакомых? Я думаю, они устали после долгого патрулирования.       Она кивнула, захлопав в ладоши. Поцеловала его в щеку, игриво провела ногтем по шее и устремилась в дом, — стук её каблуков преследовал Корнелию в кошмарах несколько ночей.       Выходя на смену в семь часов утра, Корнелия сталкивается с ним. Удостаивается нескольких взглядов, не сводя собственного и представляя, насколько глубоко её ногти могут пройти под его кожу. Не первая красавица, но и не уродина, надеется, что он сочтёт её особенной, ровно как и она его.       Кажется, является примерным семьянином и любящим бойфрендом, их тех, что готовят завтраки по утрам и всегда встречают тебя с букетом цветов, независимо от погоды, случая, настроения. Он выносит мусор каждое утро, в тех же перчатках, одетый в чёрное поло с низким воротником, песочные штаны, — вычищенная бляшка на ремне из терракотовой кожи блестит. Никогда не укладывает волосы, пользуясь их очаровательной неряшливостью, зато тщательно следит за ростом щетины, оставляя на себе след брутальной мужской солидности и не сбривая всё под корень.       Корнелия просекла, что он предпочитает внедорожники, потому как выезжает каждые выходные в лес, где проводит практически всё время. При нем всегда держится гладкоствольное ружье с внушительным оптическим прицелом, видимо, любит охотиться и наблюдать за животными. Лили появляется в его доме всё реже и реже, пока наконец не избавляет от своего присутствия навсегда.       И Корнелия молчаливо празднует победу издали, принимаясь курить ментоловые Мальборо вместо привычной красной классики. Она увидела, как он курит их после каждого возвращения с леса, прислонившись к машине прикрыв веки. Он делает затяг медленно, не так, как она. Пробуя весь вкус, весь спектр и наполняя себя наслаждением, невиданным ей. Он не торопится, не спешит, проживая каждую минуту так, как хочет.       Неосознанно, Корнелия перенимает эту привычку. Меняет зажигалку на чёрную металлическую, возвращаясь после изнурительной смены в аптеке, неподалеку, — двадцать минут от её дома размеренным шагом. Продаёт противозачаточные влюбленным девушкам, прячущим взгляд от стыда, отчаявшимся протягивает обезболивающие и снотворные, не глядя на рецепт. Недосып сказывается на ней моментально, высасывая всю жизненную энергию и превращая её в невзрачный силуэт. Коллеги советует выбраться из зоны комфорта и заняться чем-то стоящим, что подарит эмоции. Корнелия пожимает плечами, признавая только искусство, упрятанное в подвале её дома.       Ей хватает получаса, чтобы вовремя подойти к своей улице, встретить его, приехавшего с работы и убедиться, что ничего в нём не изменилось. Цветы предназначены Лили, Корнелии же достается долгий, пронзительный взгляд, от которого подгибаются колени и замедляется дыхание.       Она наблюдает за ним каждый день. Проводит дни и ночи у окна, запоминая профиль его, выточенный из мрамора и великолепия. Он не приближается к ней, держа дистанцию, не здоровается и не пытается узнать, как зовут, предпочитая молча смотреть, следить и смущать. В ответ Корнелия делает всё то же самое, в памяти его лицо смешивая с собственным помешательством.       Она думает, что это лихорадка. Болезнь, порабощающая каждый нерв в теле. На какое-то мгновение ненависть к себе окропляет её, но затем, она видит его, то прилипчивое внимание и вгрызающийся в тело взгляд, пригвождающий к тротуару. Тогда всё становится на свои места. Тогда её обкусанные губы содрогаются, глаза затмевает безотчётной жаждой.       Спускается в подвал раз в неделю, включает свет, — лампы начинают надоедливо трещать, обдавая помещение ярким светом. Её пристанище, её богатство, — портреты, что нарисованы кровью, размешанной с водой и вином. Рисунки, вместившие в себе её душу, сердце и любовь. По одну сторону комнаты расставлены полки со стеклянными дверцами, в них бережно выставлены вырезанные лица тех, кого Корнелия однажды лелеяла.       Она смотрит в каждое, узнавая всех знакомых мужчин и пылая от щекочущих ощущений в груди. Её губы наконец выдают искреннюю улыбку. Пальцы самовольно тянутся к стеклу, к баночкам с краской.       Мысли её вожделенно представляют его. Тёмные волосы, острая линия челюсти, бездушный взгляд, перчатки на широких ладонях, длинные пальцы, держащие букет цветов. Губы, изредка улыбающиеся, стан — высокий и крепкий, поступь — твёрдая, нагнетающая, зарождающая внутри чувство страха.       В её фантазии он не меняется. В ней он собирает её по кирпичику, берясь за каждый дюйм тела бережно, как за самое дорогое сокровище в его жизни. И старые шрамы под его пальцами тлеют, выпирающие косточки обдаёт холодом и лаской.       Веки прикрывает, щёлкает зажигалкой, задыхается им, его привычками, присутствием, влиянием на неё. Не знает его имени, но безудержно зовет, шёпотом кротким, не выходящим за пределы комнат.       Горло царапает неозвученная просьба. Сердце бьётся в неистовом желании нарисовать его, забрать частичку, спрятать на полку за стеклянную дверцу и любоваться.       Любоваться день и ночь, пока не надоест.       Она себя останавливает, выдыхая дым и хрипло усмехаясь. Вспоминает про мешки мусора и, не переодевшись, выходит из дома, зажав в пальцах одной руки сигарету. Сталкивается с сумеречным теплом, с подступающей тьмой, растворяется в ней, не спеша побыстрее укрыться в безопасности.       И он вновь там, избавляется от ненужных вещей, вытряхивая их в бак. Силуэт его облеплен тьмой, зовущей её. Она сладко напевает ей, притягивает за невидимую веревочку, направляет. Болезненно сжимает, пропитывает жизнь её им и зовет.       Зовет его голосом. Его шёпотом, его просьбами, его приказами. И Корнелия идет.       Лицо его станет её трофеем. Портрет его завершит дело её жизни. Имя его избавит её от кошмаров, а прикосновения разбудят дремлющую человечность внутри.       Взгляд мужской крошит на куски. И это то, что делает её живой.