Собственное тело почти не ощущалось.
Глаза же внимательно вглядывались в светлеющее небо вопреки сильно помутненному сознанию. Цукуё краем уха слышала собственные мысли:
ей повезло. Ей правда невероятно повезло, потому что она смогла выбраться из подземелья и в свои последние минуты жизни смотреть на Солнце — не собственное, но похожее.
Жалеть действительно было не о чем: Цукуё поступила бы так снова ради своего дома, ради благополучия Хиновы и Ёшивары. Цукуё продолжила бы принимать это решение ни раз и ни два, потому что собственная жизнь не была так ценна; потому что ее Солнце было намного ценнее — почти так же ценно, как то, которое было на небе, для жителей Ёшивары. И на которое смотрела она в свои последние минуты.
Она словно вглядывалась в бездну, и бездна заинтересованно смотрела на нее в ответ. Тихо и невозмутимо, но так проникновенно взирала она с высоты своего положения. Она затягивала в своей темный омут, и действительно затянула — поглотила полностью, не оставляя ничего после себя: ни чувств, ни мыслей, ни желаний, ни жизни — до тусклых остекленевших глаз.
Правда в том, что Цукуё умирает в семь утра.
***
И просыпается в пять.
За окном зиждется рассвет, но не такой красивый, каким был предыдущий мгновением ранее. Цукуё поднимается со старой скрипучей кровати и отбрасывает потрепанную, но неожиданно чистую простынь в сторону. Глаза бегло осматривают скромную комнату с несколькими постелями, ветхое дерево стен старого дома и останавливаются на своих маленьких ладонях. Все это так похоже на ее дом в детстве — по крайней мере на
то, что она помнит.
Цукуё тихо выбирается из постели и выходит на кухню. Уставшая мать в это время уже достает из печи хлеб, а отец уходит на работу — по крайней мере, Цукуё его как всегда не застает дома. Помогать матери по хозяйству и присматривать за младшими детьми получается на автомате и скорее по привычке, чем от большого желания. Дни тянутся друг за другом неизменно, отличать их уже не получается.
Цукуё кажется, будто на этот раз
все закончится по-другому.
Но однажды отец возвращается домой поздней ночью, а матушка как благоверная жена дожидается его, занятая вязанием одежды для младшего ребенка. Цукуё не удается уснуть до его возвращения, и она тихо выходит в темный коридор, не разбудив никого из своих младших, садится в темный угол, полностью сокрытый тенями от керосиновой лампы, и прислушивается к тихому разговору родителей.
— Мы едва сводим концы с концами. — слышится приглушенный голос отца, и это первое, что Цукуё отчетливо различает из долгого разговора взрослых. — Нам придется отдать ее в Ёшивару. Я уже договорился.
Цукуё впервые тайно сбегает из дома после этого разговора и долго ходит по округе, размышляя. Обижаться на родителей не получается, потому что Цукуё не чувствует себя преданной, ущемленной, несчастной. Ее настоящая семья находится ведь в Ёшиваре, а эти люди чужие — откровенно говоря, Цукуё знает их всего месяц. И расстраиваться от того, что они вновь от нее отказываются, она уж точно не собирается.
В теле ребенка ведь находится взрослая Цукуё.
И она давно пережила тот факт, что родные продали ее ради собственного блага.
Впрочем Цукуё продолжает помогать матери по хозяйству, водиться с младшими детьми и делать вид, словно не знает о планах взрослых, а по ночам убегает из дома и дышит полной грудью, словно вырвавшись из тесной клетки. В конце концов, ночь всегда была и остается ее стихией; ночь будто была создана лишь для того, чтобы Цукуё каждый раз находила в ней покой.
Когда по деревне начинаются перешептывания о странном мальчишке, забредшем к ним с оружием в руках, Цукуё игнорирует эти шепотки и старается выполнить поручения матери до сумерек. Когда на обратном пути с другого конца деревни Цукуё неожиданно ловит пятно снежных волос, тут же скрывшееся за пышной листвой черемухи, Цукуё не верит своим цепким глазам. Когда Цукуё сбегает из дома глубокой ночью и приходит на излюбленный холм, этот мальчишка с оружием в руках лежит на траве и смотрит в небо.
Цукуё знает, что дети с оружием в ее деревне считаются плохой приметой. Наверняка никто не предложил ему кров и еду, боясь накликать на себя беду. Цукуё бросает взор васильковых глаз на булку, оставленную для нее на ужин — небывалая щедрость со стороны матери, хотя ожидаемая: завтра приедут люди из Ёшивары и заберут ее. Если она поделится с мальчишкой, то ничего страшного, обещанного глупой приметой, не произойдет: все страшное уже произошло.
И Цукуё это даже пережила.
— Привет. — неловко роняет Цукуё и подходит ближе. Мальчишка незаинтересованно смотрит на нее с минуту, а потом вновь закрывает глаза. Цукуё неловко мнется рядом, а потом решается и садится на траву — не близко, но достаточно рядом, чтобы ощущать чужое присутствие.
Она совершенно не так представляла Сакату Гинтоки мелким мальчишкой, но даже не сомневалась в том, кто перед ней находится. Цукуё могла узнать его в любом виде, в другом теле и, возможно, даже в теле животного. Суть человека не меняется от того, как он выглядит; Гинтоки оставался спасителем Ёшивары, даже если в этой жизни еще не спас никого. Цукуё ведь знает, что это случится априори.
Они сидят в тишине долгие мгновения, и атмосфера спокойствия невольно появляется снова. Цукуё комфортно не разговаривать с ним, мальчишка продолжает настороженно коситься на нее, но чувство покоя уже ничего не сможет развеять. Впрочем, Гинтоки всегда оставался собой; когда в его животе предсказуемо урчит от голода, Цукуё тихо усмехается, а после давится смешком. Свежий хлеб по ее инициативе разламывается пополам, и она отдает одну часть этому хмурому мальчишке.
— Вот, угощайся.
— Зачем ты решила поделиться со мной? — спрашивает Саката, с подозрительностью осматривая предложенный кусок хлеба, но в какой-то момент решается и берет его в руки.
— Потому что это меньшее, что я могу сделать для тебя. — с легкой задумчивой улыбкой отвечает Цукуё.
— Ты мне ничем не обязана. — с непокорной упрямостью продолжает настаивать Саката, и Цукуё удивленно
смотрит на него — впервые за вечер и эту жизнь.
— Ты спаситель. — улыбается Цукуё, и эти слова изумляют Гинтоки — Цукуё видит это по его взгляду. — Я знаю, что мой долг перед тобой велик, поэтому начинаю выплачивать его заранее.
— Я не спаситель. — упрямо отвечает Саката, демонстрируя меч за спиной. Цукуё знает, что его не просто так опасаются люди в деревне, но просто пожимает плечами и все так же задумчиво улыбается. Она ведь тоже не святая.
— Я верю, что однажды ты спасешь мой дом. — с мягкой улыбкой отвечает Цукуё и доедает свой ужин. — И меня.
— Не думаю, что когда-нибудь снова окажусь в этой деревне. — скептически отвечает Гинтоки. — Я даже не знаю, где нахожусь.
— Я тоже здесь не задержусь. — говорит Цукуё и расслабленно пожимает плечами. — Мой дом — Ёшивара. Уже завтра ночью меня здесь не будет.
Они больше не разговаривают, только в спокойном молчании продолжают смотреть на звезды, пока вдалеке не мелькают первые лучи Солнца. Цукуё поднимается с земли, по старой привычке отряхивается и спускается с холма, не сказав ни единого слова новому знакомому; даже не попрощавшись. Да и смысл прощаться с ним, если через долгие-долгие годы они вновь увидятся.
Их встреча ведь определена Судьбой: Судьбой героя и спасителя Ёшивары и человека, который тайно молится за него. Именно поэтому Цукуё не боится двигаться вперед и бороться за себя. Однажды они встретятся, и тогда ее жизнь будет спасена, тогда все встанет на свои места. А потом она попросит его помощи, когда отправиться в то жуткое подземелье, и вдвоем они точно смогут выжить.
К ее дому приезжают люди, когда Солнце еще не успевает достигнуть зенита. Цукуё терпеливо ожидает, когда закончится разговор взрослых, а после послушно следует за приехавшей женщиной. Около повозки Цукуё бросает невольный взгляд в сторону холма и видит силуэт мальчишки, с которым ночью разделила ужин — он оказался намного вкуснее всего, что Цукуё могла попробовать за всю свою жизнь — и даже прошлую.
Цукуё сомневается в том, что видит, но, вероятно, ее действительно провожают.
И улыбается она так же невольно, как и продолжает смотреть на него в ответ, давно не заинтересованная прощанием с продавшими ее родными.
Цукуё с небывалой стойкостью переживает многое.
Противостояние с Камэкичи.
Встреча с Хиновой.
Обучение у Джирайи.
Смерть учителя.
Служба у Хосена.
Защита Ёшивары в качестве лидера Хьякка.
И когда Саката Гинтоки появляется в Ёшиваре по просьбе Сейты, Цукуё улыбается прежде, чем начать свой спектакль.
И Гинтоки, кажется, вспоминает ее — через всю вечность бездны, которую им пришлось преодолеть.
