План был сложный. И опасный. Мурашки по коже бежали безвольно, адреналин то подскакивал, то падал, будто мы снова переправлялись через каньон. Руки потели, и я достаточно часто отдёргивала себя, чтобы не вытереть ладони об штаны. Во «дворце» Пекки Роллинса было душно, потно, хоть и чисто, воздух давил нещадно, хотелось сорвать карнавальный балахон и выйти на улицу за порцией свежего воздуха.
Я и Джеспер уже выполнили свою часть плана; я распылила лже-чуму по всему, до чего могла добраться. Инеж уже должна во всю работать на Пятой гавани, и с минуты на минуту мы сможем услышать звуки сирены, предвещающую скорую смерть всем «заболевшим» Огненной чумой.
Я уже находилась в сердце Изумрудного дворца, ненавязчиво, моментами поглядывая за Роллинсом, перед этим дождавшись кивка Джеспера, что он и Уайлен закончили раздавать распылители с чуть сероватым порошком, больше походившим на прах костей.
Наше возвращение в Кеттердам перевернуло всё с ног на голову. Снова. Стоило отбыть Бреккеру из своего царства, как им завладел Пекка. Гневу Каза не было предела. Он даже взорвал Клуб Воронов, чтобы он не принадлежал этому царю-мерзавцу.
В помещение, резко, злобно, врывается Нина, что тащила перед собой Каза, избитого, согнутого, на вид совершенно побеждённого, измотанного бегством и прятками со смертью. Нина кидает его перед собой на пол, застеленный дорогим ковром, и я слышу, как Каз хрипит, кашляет и сплёвывает кровь из своих лёгких. Нина складывает руки в пас, сдерживая Каза в лежачем положении, что-то говорит одному из шавок Роллинса. Пока тот уходит за боссом, некоторые люди поспешно уходят из помещения, кто-то придвигается ближе к эпицентру будущей расправы над Казом Бреккером. Я медленно отхожу назад, за спины людей, что бы снять эту смехотворную одежду, а затем медленно приближаюсь к образовавшемуся кольцу. Мы все до сих пор надеемся, что меня никто не знает, ведь я не член Клуба Воронов, хотя.. бывшие подчинённые Каза вполне могли растрепать про меня уйму важной информации. Но пока меня не поймали, у меня развязаны руки и я могу без страха быть обнаруженной ходить по городу и выполнять поручения Каза.
В одно время я и Роллинс подходим к скрюченному на полу Казу и Нине, которая по-прежнему сдерживала Бреккера в замысловатом пасе сплетении рук и пальцев. Я встаю за спинами двух амбалов, но пространства между ними даёт мне видеть Каза, совсем немного Нину, но плечи этих уродов закрывают моё лицо от Пекки Роллинса.
— Ты не ровня сердцебиту, да, Бреккер? — Роллинс встаёт перед Казом, складывая руки на груди. Я уверена, что самодовольство в нём кипит и готово бить ключом, насколько он горд собой, что в ногах у него – короля, – валяется ворон. Подстреленный, но пока не сломленный. — Настоящий главарь знает, как обеспечить верность своих людей. Молодец, девушка, дальше я сам.
В ту же минуту, как только Нина опускает руки, один из львов берёт её на мушку пистолета. Я встрепенулась, начиная поглядывать на дверь за спиной Нины. Скоро должен прийти Джеспер и тогда мне станет по спокойнее. Всё идёт по плану и даже намерение пристрелить Нину.
Молодец, Каз.
Бреккера поднимают на ноги.
Его касаются. Каз отбрыкивается от них, а у меня ладони чешутся оторвать этим львятам руки. Нина продолжает играть роль теперь уже загнанной в угол овечки, которую обвели вокруг пальца, я же не свожу глаз с Каза. Я его подстраховка на самый крайний случай, если что-то пойдёт не по плану.
— Сначала… Я примерно накажу этого крисёныша. — Конечно, кто тут из вас двоих тут ещё крысёныш надо подумать.
Пекки бьёт Каза в живот, от чего тот падает на колени. У меня холодеет кровь, стынет, затвердевает. Мне кажется, я побледнела. Бреккер кашляет, сплёвывает кровь, сутулиться.
«Терпи, Каз, пожалуйста, просто терпи». Я прикрываю глаза, когда Роллинс берёт Каза за загривок, поднимая его глаза на себя. Чтобы он смотрел на него. Чтобы он слушал его. Чтобы он был последним, что Каз увидит и услышит перед своей смертью.
— Я тебя изобью, потом подвешу твой труп на столбе как напоминание всем, кто забывает, что король этого горда – я.
«Чтоб ты сдох! Твоё тело будет гнить на свалке, никто о тебе не вспомнит, никто тебя не похоронит, ты будешь сгнивать заживо, а последнее, что ты увидишь, это набалдашник трости в виде ворона, который в руках грязных рук будет ломать тебе череп».
— Делай что хочешь. — Шипит Каз.
«…А потом мы сделаем с тобой то, что хотим мы».
Кулак со всей силы врезается в лицо Бреккера. Я задерживаю дыхание, невидимыми путами и гвоздями приколачиваю себя к месту, чтобы не достать пистолет и не вышибить этому уроду мозги. Он бьёт его в живот ногами, со всей злостью и ненавистью, что у него есть. Роллинс этими ударами отыгрывается за все махинации, что проворачивал Каз за его спиной и не в его пользу.
Самопровозглашённый король этого города избивает Каза до сбитого дыхания в своих поганых лёгких. В моих же лёгких не осталось и капли воздуха. Живот сжимается при каждом ударе, который получает Каз, у меня скоро закружится голова от той боли, которую Бреккер получает, но совершенно не заслуживает. Жизнь его и так наделила болью и страданиями, иначе бы он не был таким человеком, каким является сейчас, так куда ещё больше мучений.
Я слышу, как ломаются кости его рёбер. Как они трещат. Я слышу, как Каз кашляет, надрывно, из последних сил, но не кричит, не скулит, не просит остановиться или просто его убить. Лишь сплёвывает кровь при возможности между ударами. Мои кулаки сжаты, губы сцеплены настолько сильно, что уже онемели, но лишь так я могу держать себя, не растолкать кучку идиотов и защитить Каза Бреккера, своего неофициального босса.
Последний удар, перед тем как зазвучал сигнал и в комнату ворвался человек Роллинса, пришёлся точно в скулу Каза, когда Пекки поднял его на колени. Хруст кости отдаётся у меня в ушах вместе с хрипом Бреккера.
Сердце пропускает удар. Пока один из львов Роллинса говорит про лже-болезнь, распространяющуюся с неимоверной скоростью, Каз медленно поднимается на ноги, зажимая рёбра.
Бреккер кидает взгляд через плечо, смотрит на меня, превозмогая боль в костях и мышцах, задерживается на несколько секунд, но этого хватает, что бы знать, что всё в порядке. Что всё под контролем и идёт так, как нужно ему. Эти краткие секунды в гляделки для меня стали часами, сутками, временем спокойствия и
полного доверия. Меня накрыл вакуум полного спокойствия, который пришёл только со злыми глазами Каза.
Каз хрипит, когда обращается к Пекки:
— Во всех твоих заведениях будут вспышки болезни. И только в твоих. Путь заразы будет чёток. Корабль в
твоих гаванях распространил заразу в
твоих клубах. — Грейс чувствует кожей, как Бреккер ухмыляется. Дворец, выстроенный Пекки Роллинсом, королём чёртового Кеттердама, начинает рушиться. Каз ломает его, не пропуская ни одного кирпичика. По порядку.
— Что ты натворил, парень? — Пекки хмуриться.
— Островная страна больше всего боится болезни. — Каз выпрямился, взгляд устремлен точно на свою цель. Башни замка рухнули. — Совет торговли потребует тщательного расследования.
— Ты привлёк моё внимание. — Пекки в гневе заряжает оружие. — Но ты не стоишь времени, нужного, чтобы застрелить тебя.
Я отступаю чуть назад, прохожу немного вправо, полностью открывая себя Пекки и Казу. Бреккер в крови, с ушибами и синяками на лице, но сильный и не сломленный.
— Пятая гавань закрыта. Твои предприятия замараны.
— С ними всё будет в порядке. Но с тобой..
— Я бы подумал…
Я даже не успеваю обдумать, сердце бьётся неровно, готовое выпрыгнуть из груди, как пуля из направленного на Каза ствола пистолета. Я смотрю на Нину, что всё ещё стоит с поднятыми вверх руками. Глазами та указывает в сторону, я перевожу взгляд на барную стойку, рядом с которой стоит Джеспер. Святые, как же вовремя!
— …Если хочешь увидеть каэльского принца.
— Что ты сделаешь? Снова взорвёшь его? Научись новым трюкам.
— Другого каэльского принца. — Каз скалится. Привкус скорой победы чувствуется на кончике языка, шипит, потрескивает в предвкушении финала. — Любителей сладостей. Блондинчика. — Стены рушатся вокруг замка, падают, оседают в пыли и грязи флаги Грошовых Львов. — Альби. — Оборонительные стены рухнули.
— Я убью всех, кого ты любишь, Бреккер. — Я ухмыляюсь.
Каз Бреккер никого не любит.
— Хитрость в том, чтобы не любить. Ты ошибся, впустив ребёнка в своё сердце. Того, ради кого ты всем пожертвуешь. Это ослабило тебя. — Бреккер выплёвывает эти слова.
— Тогда я просто убью тебя.
— Убей – и не найдёшь сына вовремя.
— Что ты сделал?
Ничего.
— Закопал его. На шесть футов вниз.
Я была против, что бы с пацаном что-то делали. Он не виноват во всём дерьме, что сотворил его отец. Не ему расплачиваться за все его грешки. Отговорить Каза было не просто, он, вцепившись в идею полностью растоптать Пекки, был готов прибегнуть к самым грязным методам. Грязные руки берётся за любую работу, которая приведёт его к победе.
Пока кирпичи замка Пекки Роллинса медленно начинают ломаться, я перевожу взгляд на Джеспера. Мой друг сидит, вида не подаёт, но слушает внимательно, наблюдает и находится на стороже. Я киваю ему глазами, хлопнув ресницами, будто говоря, что всё хорошо. Небольшая передышка, пока я не наблюдала за событиями, чуть не стоила мне прекрасной картины.
Пекка Роллинс мечется, боится. Пытается вспомнить давно забытые события. Не выдерживает, бросается на Каза, прижимает к колоне. Мне приходится отскочить в сторону, ближе к львам. Так себе позиция в логове врага, но выбирать не приходится.
— Ты… Ты скажешь мне, где найти моего сына! — Взревел лев, загнанный в ловушку.
— Это простой обмен, Роллинс. — Я поглядываю на переглядывающихся Нину и Джеспера, последний лишь показывает, что вмешиваться не стоит. — Назови имя моего брата и твой сын выживет. — Роллинс отскакивает, будто ошпаренный, от Каза, злиться, не знает, что ему делать. На кону стоит выбор: либо сын, либо власть. Замечаю, как Нина подходит к стойке и встаёт рядом с Джеспером. Сейчас никому нет до неё дела. Я лишь убираю руки за спину, стараюсь не улыбаться. Дворец разваливается.
Каз даёт подсказки, но лев даёт ответы, которые Казу совершенно не нужны. Ему нужно имя брата. Его любимого старшего брата. Я вспомнила, как он рассказывал мне о нём. Я плакала. Слёзы текли своим потоком из глаз, что пришлось отвернуть голову. Каз не любил слёзы.
— Я не помню его имени!!! Отдай мне сына, он всё, что у меня есть. — Стены рушатся, сыплются, они уже не такие высокие и стойкие, как раньше. — Я дам тебе всё, что ты хочешь, Бреккер. — Дворец оказался не таким крепким, как я думала. Разрушился быстро, камня на камне не оставив после себя. — Умоляю тебя.
Я опускаю голову вниз, скрывая искры в глаза за волосами. Закрываю глаза, глубоко вздыхая. Даже лев может проиграть ворону.
— Умоляешь?
«Даже лев склонится, встанет на колени перед вороном, Пекка Роллинс».
— Признание в убийстве Танте Хелен и констебля Сема. И вольная Инеж Гафы. — Каз суёт Роллинсу бумаги, бросает ручку, как последней собаке. Я, не боясь быть обнаруженной, смотрю на Нину и Джеспера с ухмылкой на губах. Мне понравилась эта война. Достаточно поучительная и с не менее грандиозной победой.
«Никогда не бери того, что не принадлежит тебе».
— Подпиши оба документа... если хочешь найти сына живым.
Подписывает, мешкая, всё ещё раздумывая, не смотрит на своих людей. Отдаёт документ Бреккеру. Да, победа на вкус сладкая, даже приторная, но всё же приятная.
— Где мой сын?
— На кладбище Чёрной вуали. Возьми всех людей, что бы выкопать его вовремя.
В этот момент я смотрю на Роллинса. Каз стоит ко мне почти спиной, но взгляд Пекки я могу рассмотреть. Он оглядывает своих людей, проходится взглядом по всем львам, что работают на него.
Трек: Broken – Isak Danielson
И натыкается на меня.
Мне не понятен его мимолётный блеск в глазах, его небольшую ухмылку. Он разворачивается, чтобы уйти, но останавливается. Поворачивает голову и обращается к Казу без тени прежней нервозности и обречённости во взгляде.
— Кое-что забыл. — Проходит секунда, за которую моё сердце ускоряется, бьётся галопом. Роллинс обращается к своим подчинённым. — Вы двое. Взять её.
Его рука, будто в замедлении, указывает на меня. Я напрягаюсь. Каз не успевает сказать и слова, как двое парней стаскивают меня и ставят на колени, крепко сжимая руки и отводя их назад. Я в шоке и растерянности наблюдаю за обстановкой. Джеспер и Нина отходят от стойки, первый кладёт руку на пистолеты, а вторая готовит руки в пасе, что вырвать сердце людей, не только схвативших меня, если придётся, то и всех остальных.
Я смотрю на Каза, у него в глазах непонимание вперемешку с озадаченностью.
— Что это значит?
— То и значит, Бреккер. — Он кивает своим парням на выход позади себя, и они не спеша выходят из комнаты. Пекка в это время продолжает. — Она моя собственность, как и все мои ребята.
— Это бред, — цежу я сквозь зубы, не обращая внимание на боль в руках, — я не являюсь ни чей собственностью. Я не заключала договоров, тем более с тобой.
— Конечно нет, — тянет он, бархатно так, как кот, словно разговаривает с ребёнком. Теперь он говорит со мной, не с Казом. — Но, тебе видимо не сказали. Люди Хелен мне рассказали: спасая некую Инеж Гафа, которую Каз спас и сейчас, главе зверинца он заложил не только Клуб Воронов. — Я задерживаю дыхание.
Сердце трещит, ноет, просит разорваться, ведь знает, боли не выдержит. — А также милую маленькую Грейс Спенсер. Узнать, что это была ты было не сложно. Ещё одна неуловимая девочка, что работает на великого Каза Бреккера. — Я мотаю головой, нервно, часто, не верю. Не хочу верить. Ведь не может быть. Меня и в Зверинец. — Спасая человека, расплачиваться иногда приходиться не вещами, а людьми. Так как Зверинец принадлежит мне, теперь ты моя собственность. — Роллинс поворачивает голову к Казу и произносит. — Никогда не бери того, что не принадлежит тебе.
Нет.
Нет.
Нет…
Сердце разбивается в дребезги, потому что выдержать боль оно не в силах. Я смотрю, как Пекка Роллинс бросается прочь, перед глазами туман. Меня продали в Зверинец. А теперь я служу главе Грошовых Львов. Теперь я как собака на привези. И теперь я предана. Медленно перевожу взгляд наверх. Взгляд Каза попадается сразу, он смотрит так пронзительно и там столько эмоций. И я не вижу вину. Я не вижу раскаяния.
— Грейс… — Я прерываю его резким выпадом, выворачиваюсь ударяю голень одного из парней ногой, из-за чего тот меня отпускает и отскакивает в сторону, второй ослабляет хватку на столько, что мне хватает сил вынуть два ножа, крутануться и вспороть ему глотку. Тот, что отошёл, прямо в сердце получил выпущенный мною нож, которым я зарезала первого парня.
Я дышу. Тяжело. Запыхавшись. Метаю взгляд по полу, и до меня медленно начинает доходить другая мысль.
Каз Бреккер продал меня главе Зверинца.
Я замечаю движение к себе и вскидываю голову. Каз успел подойти ко мне достаточно близко, на расстояние вытянутой руки, поэтому я не задумываюсь и вытягиваю вперёд клинок, целясь прямо в шею. Даже кончик лезвия не касается его, но он сглатывает, осторожно поднимая руки перед собой, тянет ко мне в успокаивающем жесте, но я ближе подвожу лезвие к горлу.
— Грейс, послушай меня.
Я его перебиваю:
— Мне не нужно ни одно твоё чёртово оправдание, Каз Бреккер. Ни одно. Твоя броня тебя задушит. Твоя игра людьми должна иметь конец. — Я не даю ему вставить и слова, прерывая на каждом моменте. Цежу слова сквозь зубы, но мне охота кричать. И в тоже время не говорить ничего.
Я знала, как ломают людей.
Но не думала, что почувствую это снова спустя такое долгое время.
— Ты знал, что я свободный человек. Ты знал, что я ни на кого не работаю. Даже на тебя. Потому что чёртова свобода, которой ты лишаешь людей, мне дороже всего на свете. Но ты… ты…
— Грейс, так было нужно.
— ТЫ ПРОДАЛ МЕНЯ! — Взревела я. Пелена слёз застелила мне глаза. Я видела лишь холодные, мёртвые глаза Каза Бреккера. — Ты меня продал… — Уже шёпотом добавила я. — О каком доверии идёт речь? Как тут можно доверять? — Опустив нож, я отошла на шаг назад. — Как можно доверять тебе?.. — Спросила с отчаянием, мотая головой из стороны в сторону. Я так хотела услышать ответ, но так хотелось, что бы он просто молчал. Я медленно обошла Каза, не смотря ни на него, ни на Нину с Джеспером. Я увидела руку, тянущуюся ко мне, но среагировала быстро, чуть не ударив, отмахнулась. Злой взгляд вцепился в лицо Каза Бреккера. — Не подходи ко мне. И не трогай меня.
«Забавно. Совершенно недавно ты хотела, что бы он снова прикоснулся к тебе, даже в перчатке».
— Никогда. Видеть тебя не хочу. — Прошептала я, на вряд ли это услышали даже позади стоящие друзья, но мне было так всё равно. Главное, чтобы это услышал он.
Каз Бреккер.
Человек, починивший, но в одно мгновение поломавший меня окончательно.
Тишину нарушил звук падающего кинжала. Такого родного, но не выносимо предавшего.
***
Трек: I Found – Ola Reistad
Я влетела в свою квартиру как умалишённая. Закрыла двери на все замки, что были. Прошла в глубь комнаты, остановилась. Осмотрелась. Свет был не включен. Всё было черным, но я видела очертания кровати, тумбочки, стола. Коробки из под кинжала.
Всё такое чёрное…
Всё такое противное.
Отвратительное.
Стул полетел в стену.
Всё ужасно-раздражающее.
Карта Кеттердама безжизненно упала на деревянный пол.
Слишком знакомое.
Из одеяла и подушки полетел пух.
Слишком родное.
Стол, казавшийся раньше достаточно тяжёлым, перевёрнут.
Слишком о нём напоминающее.
Коробка, хранившая кинжал – прекрасный подарок ко дню рождения, – полетела в стену с ожидаемым треском.
Так трещало моё сердце, когда меня схватили.
И упала, раскрывшись с тяжёлым стуком.
Моё сердце разбилось звонко, так же звонко, как кинжалы падают на пол.
Я подошла к стене и осела на пол. Прислонилась к холодному кирпичу. Рядом валялась коробка, которую захотелось взять в руки. Я дотянулась до небольшого ночника, включая его. Комнату озарил яркий свет, глазам было больно. Но мне было так всё равно. Я подняла коробку, потрескавшуюся, покарябанную. Но с оставшимися целыми петлями и замками.
На полу, точно в том месте, где валялся футляр, лежала записка. Та самая записка. Зацелившая все раны, склеившая все трещины. Починившая рукой хозяина.
Я выключила ночник, погружая комнату в темноту. Положила руки на согнутые колени и склонила голову, сжимая в руках несчастный клочок бумаги. Только ощутив под ладонью мокрые глаза, я поняла, что всё это время плакала. И успокоилась в тот же миг, как прочитала заветные слова с записки.
В ту же секунду я выронила бумажку. И слёзы полились вновь. И я зарыдала.
«Я бы не отдал им тебя, не отпустил…»
Ты меня отдал
продал, Каз Бреккер.
«…Если ты спросишь причину,
то вот одна из них…»
Какие же ещё причины ты носил в себе, что спас меня от работорговцев?
«…я тебе доверяю».
А я тебе нет.
И в этом наша новая проблема.
