Экспедиция

[1] В пустыне жарко, сухо и шумно. Для Тигнари завывания ветра, шелест песка под босыми ногами и хрусткое покачивание веток сливается в один непрекращающийся звон в ушах. Голова болит от жары, губы трескаются, а нежная кожа между пальцев на ногах начинает краснеть. Ему все время хочется пить и совсем не хочется есть. Сайно же, напротив, чувствует себя в своей тарелке. Его не волнует ни балаган пустынников за спиной, ни раскаленные маленькие песчинки, оседающие в волосах. Он ступает по песку мягко и уверенно. Смуглая кожа давно привыкла к ультрафиолету, а кожа на пятках загрубела. Контраст между ним и Тигнари настолько очевиден, что это становится своего рода локальной шуткой среди тех, кто отправился вместе с ними в экспедицию. Это не первый раз, когда Тигнари оказывается в пустыне. Но первый, когда он проводит здесь больше недели. И помимо жары, постоянно мокрой от пота одежды, секущейся шерсти на хвосте и дискомфорта в ушах, Тигнари понимает: самое ужасное время в пустыне – это ночь. Потому что после многих часов пути по горячим пескам и барханам, наступает промозглый холод. Такой, что даже распушенный хвост не спасает. И Тигнари честно признается, что сейчас, сидя у костра и поджимая под себя дрожащие пальцы, он искренне ненавидит пустыню. Сайно сидит рядом, задумчиво всматриваясь в горизонт. Солнце почти село, похлебка в его походной миске остыла. Он сидит так несколько десятков минут, изредка ворочая ложкой, но не поднося ее ко рту. На нем все та же одежда, но плечи укрыты теплым шерстяным пледом. Его край периодически падает вниз, обнажая открытые ключицы. Тигнари находит что-то успокаивающее в том, как раздраженно Сайно поправляет ткань. – Доел? Тигнари выныривает из собственных мыслей, обнаруживая, что у костра остались лишь они с Сайно, да пара ученых, увлеченных тихим разговором. Солнце село, и на пустыню навалилась непроглядная чернота. Сайно внимательно вглядывается в глаза Тигнари, и хоть костер довольно хорошо освещает его, он все-таки надеется, что не выглядит для Сайно настолько несчастным, насколько он себя чувствует. – Нет, но я не особо голоден, – Тигнари слабо улыбается и откладывает тарелку с недоеденной похлебкой в сторону. Сайно смотрит на него недовольно и даже с укоризной. – Ты мало ешь, – он переводит взгляд на тарелку и обратно на друга. – Завтра нам нужно будет пройти еще больше, иначе не успеем добраться до руин в срок. Тебе не хватит сил. Тигнари сдерживает смех, когда видит, насколько серьезное выражение лица у Сайно. Он давно привык к его своеобразной заботе, но в ситуации, когда они проводили столько времени вместе без перерывов, он оказался впервые. И Сайно иногда казался ему настоящим маньяком, следящим за количеством сна, цветом белков его глаз и калорийностью еды. – Не волнуйся, как-нибудь справлюсь. Сайно хмурится сильнее, и Тигнари смеется уже открыто. Справа доносится фырканье, и Тигнари хватает Сайно за запястье. – Ладно, не дуйся. Просто все еще привыкаю к климату. Тигнари не врет, когда говорит об этом Сайно. Его проблемы с пустынной едой, погодой и фауной известны каждому здесь. Но от этого не становится легче, и Тигнари знает, что Сайно не без причины беспокоится. С тем количеством еды, которое Тигнари был в состоянии в себя запихнуть, он должен был потерять уже несколько килограмм. – Нужно было оставить тебя в Авидье, – Сайно все еще бурчит, но руку не отдергивает, только аккуратно отцепляет от себя чужие пальцы и смотрит в сторону. – Я поставлю палатку. Постарайся съесть хотя бы половину из того, что осталось в миске. Тигнари вздыхает и кивает. Не сказать, что стряпня пустынников ему не нравилась, но после настолько изнуряющих походов по жаре все, что ему хотелось – упасть в прохладные простыни собственной постели и забыться до следующего утра. Не менее жаркого и не менее ненавистного. Сайно быстро справляется с небольшим шатром, пока Тигнари лениво ковыряется в еде. Раскладывает спальники, затем отправляется в другой конец лагеря и приносит большую баклажку с водой. Тигнари ценит его молчаливую заботу и думает, что у Сайно действительно генеральская выдержка, раз он столько времени проводит с Тигнари рядом и не пытается его придушить. Тигнари проводит еще некоторое время у костра, пытаясь согреть задубевшие конечности, прежде, чем идет к палатке, останавливаясь, чтобы выпить прохладной воды. Затем забирается внутрь шатра, нашаривая в темноте сумку. Выпивает пару витаминных настоек и обессилено падает, забираясь в холодный спальник. Он замерз настолько, что зубы не прекращают стучать и через десять, и через пятнадцать минут, и Тигнари раздраженно вертится, понимая, что уснуть нужно в ближайшее время, или завтра он будет валиться с ног. Со стороны Сайно слышится шуршание, затем треск, после чего Тигнари чувствует легкое прикосновение к плечу. Он поворачивает голову, в темноте пытаясь разглядеть чужое лицо, но видит только блеск красных радужек. – Что? Смысла в вопросе нет, Тигнари это и так знает – Сайно устал и хочет уснуть, а Тигнари не может прекратить вертеться. – Залезай ко мне. Тигнари кажется, что он ослышался, но взгляд Сайно выглядит осмысленным и четким, и он все еще смотрит на него, поэтому Тигнари неуклюже выпутывается из собственного спальника и на ощупь ползет по песку, пока не касается теплой ткани. Спальник Сайно больше, и он невероятно теплый, Тигнари пробирает судорога, когда холодные ступни касаются теплых лодыжек Сайно. Все это выглядит неловким и смущающим, Тигнари надеется, что в темноте не видно его раскрасневшихся щек, но Сайно, кажется, чувствует себя вполне уверенно. Его тело кажется Тигнари раскаленным, очень горячим, и он жмется ближе, ощущая, как горячие ладони обхватывают его сзади, окутывая теплом. И тут он понимает: Сайно в нижнем белье. Его одежда осталась за пределами спальника, и Тигнари покрывается мурашками от этой мысли. – Все в порядке? Тигнари кивает, зарываясь носом в теплую ткань. Но потом тихо говорит: – Мне это кажется… немного неудобным. Сайно смеется, его дыхание опаляет ушную раковину Тигнари, и тот смущается еще больше. – Брось, – Сайно устраивается удобнее, раскрывая ладонь, как будто пытаясь захватить больше кожи для согревания. – Мы же знаем друг друга сто лет. Тигнари снова кивает, немного расслабляясь. Это так. Сайно знаком ему лучше, чем кто-либо еще. Он умен, спокоен и последователен, и Тигнари мог бы доверить ему свою жизнь. Поэтому он окончательно успокаивается, прижимая ледяные ноги к чужим голеням. Тепло волнами накатывает, его глаза закрываются, и он сквозь дрему шепчет: – Спокойной ночи. Он не слышит ответа и проваливается в тяжелый, крепкий сон до самого утра. [2] Экспедиция продвигается медленно, будто испытывая нервы Тигнари на прочность. Они исследуют руины за руинами, день за днем изучают старые, обрушившиеся стены древних храмов. Тигнари старается выжимать из каждого дня весь максимум, отыскивая среди бесконечных песков редкие растения. Осторожно выкапывает их, делает зарисовки и описания. Его сумка под завязку набита семенами и свитками, блокнот становится толще с каждым днем. И Тигнари испытывает противоречивое чувство радости вперемешку с неистовым желанием убраться из гребаной пустыни подальше. Туда, где деревья покрыты сочной зеленой листвой, и отовсюду слышны крики птиц и журчание воды. Он скучает по влажности, запахам и такой знакомой и родной живности. Сайно большую часть времени проводит в руинах, снимая опасные печати и выискивая древние книги. Яки нагружены трухлявыми томами, бережно вытащенными из песка, а небольшие группы ученых часами зарисовывают надписи и настенные рисунки себе в альбомы. Тигнари не может сказать, сколько времени прошло с того момента, как они отправились в путь. Три или четыре недели они бродят по богом забытым местам, и Тигнари с грустью думает, что даже не хочет смотреть на карту, боясь увидеть, что они не прошли и половины. Его сердце сжимается от тревожных мыслей о дозорных, оставленных в лесу, и о Коллеи, корпящей, наверное, над учебниками, которые он ей поручил прочитать. Иногда он получает от нее короткие весточки, нацарапанные на пергаменте кривым почерком, с ошибками и множеством зачеркиваний, но видеть, как его подопечная учится и делает все более заметные успехи, для Тигнари оказывается удивительно приятным. На пятую неделю они делают перерыв. Сайно обозначает место их привала на ближайшие четыре дня на карте у топографа и неспешным шагом обходит караван, вклиниваясь в середину к Тигнари. – Через пару часов будем на месте, – произносит он как и обычно, с вдумчиво-равнодушным лицом. – Сможем помыться и отдохнуть. Тигнари сдерживает вздох облегчения и порыв сжать в крепких объятиях друга. Его терпение на исходе, и мысль о том, что он сможет выспаться, заставляет хвост беспокойно забиться о заднюю часть колен. – Великий и ужасный генерал тоже устает? Тигнари не может удержаться от этой колкости, но Сайно и ухом не ведет, лишь легко улыбается и отвечает: – Нет, просто генералу надоело слушать скулеж некоторых из его подчиненных, – Сайно бросает смеющийся взгляд на Тигнари и шагает вперед, руководя неровным строем людей. Тигнари давит в груди радость и воодушевление и пытается сосредоточиться на том, что в следующие четыре дня у него будет достаточно времени, чтобы тщательно задокументировать все находки. Он смотрит вслед Сайно, твердо шагающего вперед, размахивающего руками перед пустынниками, указывая правильное направление, похлопывающего яков по твердым, скользким бокам. Генерал Махаматра действительно выглядит уверенным и вселяющим спокойствие. Тигнари смотрит на светлые волосы, на поджарые бока и руки, загорелую кожу. Сайно красив. И хоть в Академии он вселяет ужас в студентов одним своим видом, для Тигнари Сайно никогда не был объектом устрашения. Его глупые шутки и каламбуры, позорные проигрыши в карты и долгие разговоры в ночи под зеленой кроной раскидистого дерева – вот, что видит Тигнари, глядя на Сайно. И в животе закручивается незнакомое, давящее чувство, когда взгляд перебирается по гладкой, ровной спине вниз, к ягодицам. Тигнари нравится в Сайно все, от кончиков сеченых волос до пальцев на ногах. И пока что Тигнари не знает, как расценивать реакции собственного тела, возникающие при взгляде на генерала. Сайно замечает внимательный застывший взгляд друга, поворачивается лицом. Тигнари поспешно улыбается, как бы давая понять: все в порядке. Сайно кивает и продолжает идти вперед. Они добираются до привала после полудня, раскидывая лагерь вдоль длинной скалы, нависающей над землей и создающей такую приятную телу тень. Тигнари обессилено приваливается к каменной прохладной стене, пальцами ног зарываясь в песок. Одежда понемногу отлипает от тела, становится не такой невыносимой. Тигнари лениво водит взглядом по снующим туда-сюда людям, отстраненно думая, что Сайно нигде не видно. Они обедают шумной компанией, расположившись в тени, разговоры не умолкают ни на секунду – все возбуждены от предстоящего отдыха, и ученые наперебой принимаются обсуждать последние находки. – Потрясающая письменность… – Можно будет сопоставить и дописать статью… – Наставник будет очень удивлен… Под мерный гул голосов глаза Тигнари закрываются, веки кажутся тяжелыми и неподъемными, голова склоняется вниз, и он засыпает, ошарашенный долгожданным отдыхом и прохладой. Из сна его выдергивает мягкое прикосновение к предплечью. Разлепить глаза кажется непосильной задачей, но Тигнари приоткрывает один глаз и натыкается на Сайно, сидящего перед ним на корточках. Людей вокруг нет, и лицо Сайно выглядит странно веселым. – Пойдем, я тебе покажу кое-что. Тигнари опирается на протянутую руку и встает, с хрустом потягиваясь. Поводит ушами и по-лисьи фырчит, вызывая у Сайно добрую усмешку. Они обходят лагерь, заворачивают за скалу и идут вперед. Тигнари не знает, который час, но может предположить, что около четырех-пяти часов дня. Вечер в пустыне наступает рано, и солнце уже не печет так, как днем или утром, лишь тепло припекает макушку. Ноги Тигнари все еще немного слабые, и его голова работает медленно, он в некоторой прострации следует за Сайно, пока тот не останавливается у ничем не примечательной скалы. Сам Тигнари никогда бы не обратил на нее внимания. Они делают несколько шагов к скале, и Сайно резко заворачивает вправо. Взгляду открывается небольшое углубление, и Тигнари слышит свежее журчание воды и чувствует влагу. – Оазис? Сайно неопределенно мотает головой. – Не совсем. Это небольшой источник, место для лагеря я выбрал из-за него. Они проходят вглубь скалы, внутри которой расположился небольшой природный бассейн. Тигнари с облегчением втягивает в легкие воздух, напитанный влагой, и тянет руки к воде. Первое прикосновение обжигает, и Тигнари зачерпывает ладонями воду, умываясь. Он тихо стонет. – Архонты, как давно я об этом мечтал. Сайно выдает смешок, затем подходит ближе, становясь у края бассейна. – Считай это моим подарком тебе. За все перенесенные страдания. Тигнари улыбается в ответ и начинает стягивать одежду. От большинства предметов он избавился в первую неделю экспедиции, и теперь на нем уже не столько слоев ткани. Оставшись голым по пояс, он неловко бросает взгляд на Сайно, комфортно расположившегося рядом и стягивающего с себя штаны. Увидев источник, он не подумал о том, как именно они будут мыться. Тигнари внутренне воет, а затем медленно расстегивает множество застежек на поясе. Взгляд мечется по камням, выпирающим из стен, избегая уже полностью раздевшегося Сайно, собравшегося залезть в воду. Тигнари пытается успокоиться. Они ведь друзья. И знают друг друга вдоль и поперек. С каких пор оголиться перед другом стало таким неловким? И тем не менее, Тигнари смущенно отворачивается, снимая с себя трусы, а затем быстро ныряет в холодную воду. Шерсть на хвосте быстро набирает влагу, тяжелеет, в уши хлещет вода, и Тигнари выныривает, отплевываясь и наклоняя голову в разные стороны. Сайно тем временем расположился у края бассейна, положив локти на каменный пол. Тигнари старается не пялиться слишком откровенно, но то и дело украдкой смотрит, как капли стекают вниз по груди, огибая темные соски. Вниз он совсем не смотрит, чувствуя, как румянец ползет по шее и выше. Тигнари устраивается рядом с Сайно, стараясь, чтобы их плечи не прикасались. В пещере тихо и гулко, тело Тигнари расслабляется, и он с невнятным звуком потягивается. Затем спрашивает: – Как продвигается исследование? Сайно сначала хмурится, затем складка между бровей исчезает, и он отвечает: – Вполне нормально, – Тигнари усмехается от неожиданно сухих и серьезных слов, как будто Сайно выступает с докладом перед матрами. – Думаю, мы сможем закончить даже раньше срока, если никто из младших снова не попадет в передрягу. Тигнари передергивает от этих слов. Помощники ученых, зелёные студенты, лезущие во все дыры со своим любопытством, были его ночным кошмаром. Сайно продолжает: – Но все живы, и это уже неплохо, – Сайно ерошит мокрые волосы на затылке. – Ты давно не говорил мне о Коллеи. Как она поживает? При имени своей подопечной Тигнари оживляется. – Она в порядке, если ты о ее здоровье, – Сайно кивает. – Я стараюсь не нагружать ее сверх меры, но с учетом того, сколько она пропустила… – Думаю, она сможет нагнать сверстников в ближайшее время. Уверенность в голосе Сайно успокаивает Тигнари, удерживает его от беспокойных мыслей о будущем. Коллеи – удивительная девочка, но воспитание и обучение подростков никогда не было профилем Тигнари. И сомнения в правильности своих действий преследовали Тигнари с того самого дня, когда на пороге появилась его подопечная. Тигнари сдерживает порыв вылить эмоции наружу, вывернуться наизнанку и показать, насколько сильно его тревожит судьба Коллеи. Сайно продолжает смотреть на него с теплотой и мягкостью, и это позволяет Тигнари ослабить удавку на собственной шее. – Да, – с облегчением произносит он. – Она справится. Сайно кивает и уводит разговор в сторону Академии. Тигнари слушает вполуха, сосредоточенно вглядываясь в собственное тело под водой. Он не замечает, как пытаясь устроиться удобнее, его плечо соприкасается с плечом Сайно. Кожа покрывается мурашками, и Тигнари пытается незаметно отодвинуться, поскальзывается на каменном выступе и выгибается в неестественной позе, стараясь удержаться на ногах. Сайно ловит его под локоть, помогая встать на место, но спину резко тянет, и Тигнари охает. – Черт, похоже, потянул… Тигнари бурчит себе под нос проклятья и принимается растирать пальцами больную мышцу, выгибая руки под неудобным углом. – Давай помогу, – Сайно тянется к нему, и Тигнари еле сдерживается, чтобы не отпрыгнуть. – Наверное, потянул мышцу, такое бывает, я разогрею, чтобы прошло быстрее. Тигнари сдается горячим ладоням, скользящим по его спине, и гонит из головы мысли, что они стоят вдвоем в воде, доходящей им до пояса, и Сайно может рассмотреть его задницу, если опустит взгляд. Пальцы Сайно сжимают и гладят, находят правильное положение, вдавливаются в мягкую кожу. Тигнари чувствует, как лицо горит, когда Сайно опускается ниже, прижимая большой палец к ямочке на пояснице для упора. – Так не больно? Тигнари мотает головой и пытается сжаться еще сильнее, получая легкий шлепок по лопатке. – Не зажимайся, мне нужен доступ. Сайно продолжает растирать кожу, изредка спрашивая, не больно ли ему, и Тигнари молит всех Архонтов, чтобы эта сладкая пытка закончилась. Его спина, лицо и грудь покрываются красными пятнами, и если для спины причина есть, то оправдать себя в остальном Тигнари не может. Наконец, Сайно отстраняется, и Тигнари смущенно поводит плечами: – Спасибо. – Не за что. Уже смеркается, пора возвращаться в лагерь. Они наспех моются и обтираются тонкими полотенцами, принесенными Сайно. Тигнари натягивает на себя одежду, чувствуя, как ткань неприятно прилипает к влажной коже, и ежится. – Замерз? Сайно подхватывает сумку и выжидающе смотрит на Тигнари. Тот пожимает плечами и направляется к выходу. Они доходят до лагеря в уютном молчании, Тигнари съедает предложенные ягоды по пути. В палатке Сайно скидывает с себя одежду и забирается в спальник, оставляя место для Тигнари. Тигнари вздыхает и, запивая водой согревающую настойку, пролезает к другу. Они спят так вот уже три недели подряд, и это все еще не перестало быть неловким. Тигнари поворачивается к Сайно спиной, чувствуя привычные прикосновения к бокам и груди. Хвостом оплетает собственные ноги и тихо проговаривает: – На самом деле, мне очень нравится эта экспедиция. Спасибо, что позвал. – Спасибо, что согласился, – доносится до него из-за спины в том же тоне. Ночь отмеряет час за часом, и Тигнари в полусне рассеянно думает, что был бы готов остаться в этой пустыне еще на пару месяцев, лишь бы вот так засыпать с Сайно. Но он подумает об этом позже. [3] Общение с Сайно неожиданно становится слишком неловким. Экспедиция подходит к завершению, и Сайно говорит, что через пару недель они будут дома. Тигнари каждый вечер мажет лицо кремом с маслами, его нос покрыт еле заметными веснушками, а некоторые пряди слегка выгорели на солнце. Тигнари начинает замечать Сайно слишком часто. Вот он ворочается в спальнике с утра, трет глаза, тянется, потом вылезает из палатки на свежий утренний воздух, и с первыми лучами рассвета ставит котелок на костер. Тигнари думает, что Сайно живет, как робот: спит с открытыми глазами, может уснуть в любой позе и в любом месте, постоянно дает указания и советы, а также приносит с утра кружу с ароматным кофе для Тигнари. Тигнари прячет глаза и старается идти в конце каравана, чтобы генералу было не с руки делать крюк. Его мысли занимает генерал-генерал-генерал, и раздражение поднимается в груди от того, что вот уже несколько дней он не вытаскивал из-за пазухи любимый потрепанный блокнот. Сайно несколько раз спрашивает, все ли в порядке, но затем возвращается к обязанностям. Под его руководством они проходят оставшиеся километры пустыни, исследуют последние руины и берут курс на Караван Рибат. Там они проведут три ночи, прежде, чем отправиться в Академию с докладами и добытыми реликвиями. Тигнари практически изнывает от желания оказаться в настоящей постели и принять душ. Не то, чтобы его сильно не устраивали оазисы и редкие источники, но точно не хватало возможности помыться в одиночестве. Это означало, что совсем скоро Сайно вернется на пост, а Тигнари в Авидью. Он соскучился по Коллеи и дозорным, по размеренной, привычной жизни, но мысль о том, чтобы отпустить Сайно от себя, отзывается в желудке неожиданной болью. Больше никаких совместных ночевок и кофе с утра, молчаливых вечеров у костра только вдвоем. Тигнари разрывается на кусочки от непонимания и грусти, досады и злости. Каждый мускул в его теле, привыкший к близости Сайно, протестует. Но Тигнари сжимает зубы и идет, сглатывая в горле комок, когда они подходят к постоялому двору. Размещение проходит в шуме и суматохе, комнат не хватает, но генералу, как и всегда, выделяют отдельный номер. Тигнари чувствует себя немного неловко, когда они с Сайно отпирают дверь своей комнаты, где они будут жить вдвоем, в то время, как товарищи по экспедиции забиваются в свои номера по пять человек. Сайно же, напротив, как будто не замечая шумихи вокруг, спокойно прохаживается по небольшому помещению, складывает свои сумки в угол у двери и направляется в ванную. Тигнари долго сидит на кровати, слушая шум воды, пока Сайно, распаренный и покрасневший, не выходит из душа. – Я закончил, можешь идти. Тигнари перебрасывается с ним дежурными фразами и принимает душ, с удовольствием оттирая кожу душистым мылом и прочесывая гребнем спутанную шерсть хвоста. Привести себя в порядок после двух месяцев в пустыне – дело не из простых, когда касается такой вещи, как хвост и уши. Он тщательно расчесывается, выбирая застрявшие соринки и веточки, вымывает весь песок, затем наносит питательные масла. Привычный запах окутывает его с ног до головы, и он чувствует невероятное облегчение. Спустя час или около того, он застает Сайно на кровати, лежащего на животе. Его руки сложены под головой, спина мерно двигается в такт дыханию. Спит. Тигнари аккуратно присаживается на край кровати, стараясь не потревожить чужой сон, и смотрит на обнаженные ноги и плечи. Он помнит, насколько крепкие у Сайно руки и торс, помнит на ощупь его пальцы и грубые ладони. Взгляд скользит по распластавшемуся телу ниже, к ягодицам, скрытыми тонкими штанами до щиколоток. Сайно выглядит спокойным и умиротворенным. Тигнари вздыхает и отворачивается. Перед ужином ему нужно сменить теплый махровый халат на что-то более подходящее, но мысль о сотне маленьких застежек его раздражает сразу. Поэтому он не спеша надевает белье, легкие штаны и рубашку. Никаких водолазок и подстежек сегодня. Сайно просыпается сам, приподнимается на постели и смотрит на передвигающегося по комнате Тигнари. Глаза сонные и полузакрытые. – Выспался? – в голосе у Тигнари сквозит что-то, слишком похожее на нежность. Сайно зевает, разминает затекшие плечи. На его щеке красный отпечаток от собственной руки, и Тигнари хочет себя ущипнуть за мысли о прикосновении к нему. – Ужин в восемь? Нужно одеться, – Сайно спрыгивает с кровати, по пути подхватывая со стула доспехи. – Думаешь пойти в рубашке? Там довольно прохладно. Тигнари отнекивается, отворачиваясь и копаясь в своей сумке. Его кожа все еще немного покрасневшая от солнца, и нужно нанести крем, пока она не потрескалась. Сайно оказывается рядом в два шага, отчего Тигнари немного пугается и вопросительно на него смотрит. – От тебя пахнет маслом. Он тянет носом воздух, щуря глаза. Тигнари не знает, что на это ответить, поэтому слабо улыбается: – В пустыне от масла только вред, весь песок на шерсти остается. Сайно бормочет что-то неразборчивое, на секунду прижимаясь спиной к спине Тигнари. Тигнари тушуется, моментально покрываясь мурашками и становясь комком оголенных нервов. – Знаешь, пустыня совсем не для тебя, – задумчиво выдает Сайно, ловя вопросительный взгляд друга. Тигнари не совсем понимает, к чему это заключение, но согласно кивает. – Хочешь поскорее вернуться в лес? – Да, ужасно соскучился по Коллеи, – Тигнари продолжает рыться в сумке, перебирая баночки. – Судя по письмам, она неплохо поднаторела в правописании. Сайно улыбается, мягко, так, как позволяет увидеть только Тигнари. От этой улыбки все внутри сжимается. Сайно что-то долго обдумывает, затем садится на край кровати и впивается внимательным, пробирающим до костей взглядом в глаза Тигнари. – Мне нравится, когда ты рядом, – хвост Тигнари дергается от неожиданного откровения. Тигнари опускает глаза в пол. – Это ощущается правильно. Сайно не прекращает смотреть на него, и это сильно ослабляет хватку самоконтроля у Тигнари. Его красные радужки в таком освещении кажутся бордовыми, почти темно-карими, и он все еще не одет. Тигнари, немного подождав, произносит: – Мне тоже, Сайно. Спасибо еще раз, что пригласил меня принять участие. Слова выходят сухими и немного неискренними, по крайней мере, так кажется Тигнари. Но в выражении лица генерала ничего не меняется, и это воодушевляет. Может быть, этот разговор не имеет под собой никакого двойного дна. И Тигнари через два с половиной дня вернется в дозор, а Сайно – в кресло генерала махаматры. Грудь давит от этих мыслей, но Тигнари держится. – Я долго думал об этом, – начинает Сайно, вставая с кровати и делая пару шагов в сторону Тигнари. – Поправь меня, если я не прав, но ты избегаешь меня последние несколько недель. Что-то не так? Все не так, хочется заорать Тигнари. Все, везде. Он и Сайно – друзья с Академии. Не разлей вода. Годы переписок и встреч, годы изучения друг друга. И чувства, скручивающие Тигнари внутренности заживо, кажущиеся такими правильными и неправильными одновременно. Если он скажет, как есть – это все разрушит. Тигнари так сильно в этом уверен, что сжимает до боли кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Он не скажет. Цена слишком велика. – Нет, все в порядке, Сайно, – слова застревают в глотке. – Просто устал. Все-таки я не привык к таким нагрузкам. Тигнари давит улыбку изо всех сил, надеясь, что та не выглядит, как оскал. Сайно щурит глаза, и Тигнари знает, что он пытается его прочесть, как читает всех нарушителей. Он же чертов генерал. Его работа – разоблачать лжецов. Но Тигнари смело надеется, что здесь уникальная способность Сайно даст сбой, и он не увидит того, что кроется в глубине глаз Тигнари. То, что он так тщательно запихивал внутрь день ото дня. – Хорошо, – произносит Сайно, и Тигнари сдерживает вздох. А потом Сайно делает шаг вперед. И еще. Так, что между ними остается каких-то несколько сантиметров расстояния, и Тигнари может чувствовать дыхание Сайно на своем лице. – Тогда почему ты так напряжен сейчас? Тигнари разваливается на части. От Сайно пахнет мылом и песком, так знакомо и приятно, что Тигнари вытягивает руку вперед, чтобы отодвинуться, но его запястье ловит чужая ладонь и прижимает к обнаженной горячей коже груди. Сайно смотрит так, что трясутся поджилки. – Сайно, я… Тигнари не знает, что сказать. Как оправдаться. Ему бы сейчас взять и сигануть в окно, но рука на его запястье держит крепко. Взгляд радужек прожигает насквозь, и Тигнари неожиданно для себя расслабляется и встречается с ним. Сайно терпеливо ждет, не убирая рук. Из легких вырывается вымученный выдох, и Тигнари устало смотрит в лицо друга: – Неужели мне нужно произносить это вслух, генерал? Сайно медленно качает головой и тянет Тигнари на себя, пока тонкая ткань рубашки не встречается с оголенной кожей, пока дыхание не смешивается. Их носы почти соприкасаются, и Сайно спрашивает разрешения, не словами, но Тигнари понимает. Он касается сухих губ своими губами, задерживает дыхание. Затем на пробу приоткрывает рот, встречаясь тут же с чужим языком. Первое влажное движение сбивает Тигнари с ног, и он хватается за плечи Сайно, удерживая себя от падения. Его хвост мечется из стороны в сторону, легкие горят. Сайно отвечает на поцелуй неспешно, но не менее страстно, вылизывает чужой язык и касается неба, прикусывает губу, вырывая такой нужный стон. Тигнари пугается сам себя, отстраняется на секунду и видит в глазах напротив всполохи огня. Хватка Сайно сильная и твердая, его руки не дрожат. – Скажи, чего ты хочешь. Выдохом, в самое ухо. У Тигнари нет сил и слов, чтобы ответить, и он жмется ближе, ближе, ощущает биение сердца в груди. Ведет руками по голым плечам, бицепсам, предплечьям. Запоминая и узнавая заново. Он так давно этого хотел. Сайно отодвигается, выхватывая глазами сумасшедший взгляд напротив, смотрит, выискивая хоть толику сознания и разума. – Тебя. Всего. Движения. Сайно перехватывает руки, разворачивает и опускает спиной на кровать, на прохладные, белые простыни, а Тигнари не верит своим глазам. Это же Сайно. Генерал Махаматра. Его друг, его самый близкий человек. Сайно под осоловевшим взглядом проходится ладонями по груди, выдергивая пуговицы рубашки у воротника из петелек. Сдергивает через голову одежду, оставляя Тигнари хватать ртом воздух. Взгляд останавливается на сжавшихся сосках, и Сайно наклоняется, чтобы прикусить один из них. Тигнари выгибается, зарывается пальцами в светлые волосы, хрипит на выдохе что-то неразборчивое, когда наглый любопытный рот движется ниже, туда, где все огнем горит. Сайно цепляет пояс, оттягивает, резинка с хлопком опускается на место, а Тигнари вздрагивает. Смотрит вниз, на склонившегося Сайно, и стонет. Если он сейчас снимет с него штаны. Если он увидит. Еслиеслиесли. У Тигнари голова идет кругом от перенасыщения кислородом, и он дергает Сайно за плечи, подтаскивает к себе, вжимается в его рот, влажно вылизывая. Рука ползет по чужому торсу, отглаживает расслабленный мягкий живот. Кончики пальцев проникают ниже, чувствуют жесткие волоски. Дыхание Сайно становится резким, и на мгновенье Тигнари останавливается, выдыхая, затем просовывая руку под белье. В ладонь упирается влажная головка, и Сайно тихо хрипит ему в ключицу, а Тигнари ведет рукой, обхватывает член целиком, делая на пробу пару движений. В нос бьет тяжелый запах возбуждения, и Тигнари притирается собственным пахом к бедру Сайно, почти сходя с ума от нереальности происходящего. Запаха слишком много, ощущения сдавливают желудок, и Тигнари поспешно вытаскивает руку, вовремя замечая, что выпустил когти. Сайно перехватывает его ладонь и трется о тыльную сторону щекой, смотрит в глаза: – Ты меня не поранишь. Снова языки и руки, в голове кровь шумит так, что никто из них не может сказать, насколько громко они дышат. Сайно наплевать на то, кто их может услышать, ему нужно ближе к Тигнари, вжиться в него, его кожу, стать одним целым. На секунду мысли пугают его, но Тигнари снова ластится под его руки, вьется ужом на простынях, он третсятретсятрется, и у Сайно сыпятся из глаз искры, когда острые когти впиваются в спину, когда он чувствует своим членом крепкий член напротив. Его руки находят мягкий, пушистый хвост, сжимают его, немного оттягивают назад, и Тигнари запрокидывает голову до хруста в шее. Сайно может поклясться, что слышал скулеж. Улыбка на лице расцветает и почти превращается в хитрый оскал, когда пальцы скользят к основанию хвоста, когда другая рука стягивает с Тигнари штаны, и вид скользкой набухшей головки, зажатой резинкой трусов, выносит Сайно мозг. Тигнари загнанно дышит и просит: – Сними с себя тоже. Его язык заплетается, а ресницы дрожат. Сайно позволяет себе немного полюбоваться, затем отстраняется и стаскивает с себя остатки одежды. Тигнари перед ним настолько открыт, что от количества голой кожи во рту пересыхает. Сколько раз он представлял себе, как это будет. Сколько ночей он провел вот так: с мыслями о Тигнари. И сейчас Сайно прижимается всем телом к Тигнари, их головки соприкасаются, и Сайно задушено стонет, прикусывая острое плечо. В ладонь ложится член, и Сайно размазывает каплю смазки, влажно вылизывая шею. Добирается до кадыка, затем в ямку между ключицами. Тело отказывается слушаться, когда Сайно рывком отстраняется, падая на колени. Член Тигнари прямо перед его лицом, блестящий, влажный. Сайно зажимает между губ головку, проезжаясь языком по уздечке. Берет глубже, смачивая кожу слюной, скользит ниже, и Тигнари толкается навстречу. – Архонты, Сайно, что ты… Сайно не дослушивает. Втягивает щеки и движется, ощущая, как заходятся дрожью бедра, как задыхается под ним Тигнари. Острая волна удовольствия проходится вниз по его телу, и он стонет, вибрируя горлом, обхватывает собственный член рукой, сжимаясь глоткой. Тигнари подбрасывает на постели, он стонет на одной ноте, когда головка проскальзывает дальше, в сосущий жар, и Сайно судорожно толкается в свой кулак, чувствуя, как твердеет во рту чужой член, как он остановится тяжелым, пульсирующим. Тугая струя спермы выстреливает глубоко в горло, пальцы Тигнари до боли сжимают волосы, неосознанно насаживая Сайно глубже. Сайно видит, как сильно дрожит низ живота Тигнари. Он выпускает член изо рта, сдерживая кашель, облизывает мокрые губы, сглатывая, и смотрит. Тигнари лежит, глаза закрыты, бедра мелко подрагивают. Сайно подтягивается вверх, нависая над Тигнари, легко приглаживает растрепавшуюся челку. Оставляет поцелуй на щеке, потом на виске, а затем заканчивает на губах. Тигнари протестующе стонет, когда Сайно пытается отстраниться. Открывает потяжелевшие веки, мутным взглядом проходится по лицу напротив. – Торопишься? Голос Тигнари хриплый и низкий. Сайно чувствует горячую волну, лизнувшую хребет, и шепчет: – Хотел дать тебе немного пространства. Тигнари смеется, и его взгляд становится слишком нежным. Сайно кажется, что он не заслуживает этой ласки, этой любви и заботы, которую он видит в зеленых глазах. Но цепкие руки хватают его за спину, переворачивая, и теперь Тигнари возвышается над ним, сидя чуть пониже паха. Ладони движутся по груди, нащупывают ребра, щекотно пробегаются по ним. Взгляд Тигнари опускается ниже, к налитому кровью члену, поджатым яйцам. Его рот наполняется слюной, он представляет себе эту тяжесть на языке, незнакомую заполненность. Сайно дышит глубоко, сжимает тонкие запястья руками и говорит: – Не сегодня. И это ответ на все мысли Тигнари. Он понимает – сегодня у них нет времени, а поспешность может привести к последствиям. Поэтому он мягко целует Сайно в губы, сжимает его член в ладони, с оттяжкой проходясь по длине. Стонет, когда руки ложатся на бедра, когда Сайно стискивает их, большие пальцы очерчивают тазовые кости. Тигнари двигает рукой, прикусывает линию челюсти. Глаза Сайно прикрыты, и его вздохи отдаются теплом внизу живота. Для Тигнари это тоже первый раз, но Сайно так хорошо ему знаком, и Тигнари ловит чужое горячее дыхание, понимает, что все делает правильно. Его пальцы сжимают яйца, оттягивают нежную кожу, Сайно хрипит, кусает губу и двигает бедрами, толкается в кулак Тигнари. Запах возбуждения усиливается, Тигнари может почувствовать, как все внутри Сайно скручивается в петлю и разлетается на куски, когда сперма толчками выходит, оседая горячими каплями на животе и ладони. Они загнанно дышат, Тигнари понимает, что его бедра трясутся от усталости, и он на ватных ногах встает с кровати, направляясь в ванную. Вид распластанного Сайно отдается в голове невысказанными словами. Ты такой красивый. Я люблю тебя. Но Тигнари улыбается и молчит, возвращается с мокрым полотенцем, аккуратно вытирает белые следы со смуглого живота, обтирая заодно и свои руки. Ложится рядом, поводит внимательно ушами, принюхивается – от Сайно пахнет чистым удовольствием. Его веки все еще опущены, а тело расслаблено. Тигнари придвигается ближе, аккуратно кладет ладонь на грудь Сайно, и у него щемит где-то внутри, когда собственную руку накрывает чужая рука. – Думаешь слишком громко. Голос Сайно слегка хриплый и тихий, в нем отчетливо слышится ухмылка. Тигнари ластится, трется головой о висок Сайно и отвечает: – Думаю, что на ужин сегодня не пойдем. Сайно перекатывается на бок, лицом к Тигнари. Всматривается в глаза. В груди сворачивается что-то теплое и нужное, когда он видит, как страж доверчиво прикрывает глаза, как целует губами костяшки пальцев. За стенами постоялого двора шумит исследовательская группа, делясь историями и вспоминая прошедшие два месяца. Тигнари слушает тихое дыхание Сайно, пока сон не затягивает окончательно. [4] – Поэтому при оказании первой помощи важно… – Тигнари хмурится. Его подопечные сегодня невероятно рассеяны. – Важно всегда оценивать текущее состояние пострадавшего, иначе можно не только не помочь, но и навредить. Тигнари проходится уставшим взглядом по ученикам и произносит: – Ладно, на сегодня все. Младшие дозорные, жду вас в девять здесь. Остальные свободны до завтрашнего патруля. Тигнари вздыхает и складывает записи. Не то, чтобы отвлекающиеся ученики такая уж редкость, но сегодня они то и дело выпадали из процесса. Будущие стражи леса разбрелись кто куда, оставив Тигнари в одиночестве сидеть под огромным дубом, под которым они обычно проводили занятия. Нужно проверить Коллеи, приготовить обед и продолжить заготовку настоек. Тигнари мысленно пожалел о том, что решил сделать ревизию всех своих лекарств, потому что длилась она уже больше месяца, а работы меньше не становилось. Тигнари встает, разминает ноги и руки. Приглаживает уши, вытаскивая из волос листик. Подхватывает записи и идет знакомым маршрутом к дому. В желудке урчит, и Тигнари жалеет, что не взял с собой хотя бы яблоки. Чуткий слух улавливает движение, и Тигнари не успевает призвать лук, как оказывается нос к носу с генералом. Сайно выглядит по-привычному спокойно и собранно. Тигнари ему даже немного завидует, у него самого вся одежда измазана в липкой пыльце и травинках. Вспоминается, как рано утром он пролил настойку лаванды себе на штаны и забыл переодеться. – Новый парфюм? Тигнари не сдерживает улыбки, в то время, как Сайно кладет руки на его плечи, притягивает к себе, замирая в нескольких сантиметрах от лица: – Пахнешь так, как будто искупался в лаванде. – Почти угадал. Они вместе идут по тропинке к дому, ладонь Сайно теплая, он сжимает в своих руках руку Тигнари. Они не говорят, пока не достигают порога, и дверь за ними не закрывается. Тигнари приваливается к косяку плечом, сбрасывая ботинки. – Не ждал тебя здесь раньше следующей недели. Сайно кивает. – Выдался выходной. Убедил матр в том, что мне нужен помощник. Тигнари смеется. Вот уж кто бы мог подумать, что сам генерал махаматра решится взять себе кого-то в ассистенты. – И кто же этот несчастный? Сайно не обижается, лишь легко толкает Тигнари в грудь, вжимая его в стену. Ведет рукой по щеке, гладит большим пальцем ровный нос. – Какой-то выпускник Спантамада. Я не слишком разбирался, – целует Тигнари в уголок губ. – Матры посчитали, что если генералу полагается иметь заместителей, то и большую часть работы он может брать на дом. На последних словах сердце Тигнари заходится неровным стуком. Он давит волнение в груди, но все равно несильно сжимает обнаженные плечи пальцами. – Так значит, генерал будет проводить больше времени здесь? Сайно подается вперед и захватывает чужие губы в поцелуй. Касается руками мягких ушей, проходясь пальцем у основания. Тигнари коротко урчит. – Думаю, что генералу даже понадобится свой собственный письменный стол. Тигнари не сдерживает одобрительного возгласа, сжимает в объятиях Сайно. Затем обхватывает родное лицо ладонями и шепчет: – Хорошо, – губы касаются места под ухом. – В таком случае, пообедаешь со мной? Сайно улыбается и кивает. Ему тепло и уютно в таких знакомых руках, он втягивает носом запах Тигнари, сильно перебитый концентрированной лавандой, и произносит, морща нос: – Но сначала прими душ. Тигнари смеется и толкает его в плечо.