Игры с огнём

— Рэт! Для тебя задание. Важное! — Ллойд старался говорить твёрдо, как полагается правой руке Тёмного человека, но глазёнки так и бегали. — Ты, кхе, удостоена чести развлечь важного гостя. Крыса выразительно хмыкнула. Полуодетого гостя держали под руки двое охранников, тот беспокойно, по-птичьи вертел головой, поглядывая из-под упавших на лицо волос, по острому подбородку бежала слюна. — Рэтти, послушай, — Ллойд взял её под локоть, косясь на гостя (или всё-таки пленника?) с натянутой улыбкой. — У меня дел по горло, — Крыса стряхнула его руку. Ллойд хоть и представитель Флэгга, Тёмного человека, но резиденция на ней — от хозчасти до развлечений, и прямо сейчас он тратит её драгоценное время. — Поручи это Джули, она трахнется и с ишаком. — Эй-эй, не завидуй её раскрепощённости! — Ллойд погрозил пальцем и снова ухватил Крысу за руку, ссутулился, заглядывая в лицо. — Джули у меня прелесть, конечно, но не годится. Ты пойми, — голос его дрогнул, — этот парень... Флэгг назвал его дорогим гостем, сказал, — Ллойд придвинулся вплотную и понизил голос, — что он ему нужен, что он поведёт армию, разожжёт Великий пожар!.. Крыса сдержала смешок. Гость, маячивший за спиной нервного Ллойда, походил на пациента психушки, Крыса бы ему и швабру не доверила. Смахивало на розыгрыш, но Ллойд хоть и вечно обдолбанный придурок, такими вещами шутить бы не стал, нет. Крыса потянула паузу, наблюдая, как в его воспалённых глазах растёт паника, а на лбу проступают холодные капли пота. Мелочь, а приятно. Страх шёл ему куда лучше напускной, комичной надменности. — Что ж, — Крыса кивнула, — раз это гость Флэгга, я о нём позабочусь, — она оскалилась, глядя Ллойду в лицо, и тот отпрянул, но тут же расправил плечи и хлопнул в ладоши: — Вот и славненько, вот и чудненько! — Мальчики, найдите свободный люкс и дайте знать, где вы. Я скоро приду. Охранники послушно кивнули и поволокли гостя по коридору. Тот что-то мычал, отчаянно пытаясь вырваться, но куда там, такому мелкому и тощему в сравнении с этими горами мускулов под обманчивыми слоями жира. — И поаккуратнее с ним! — крикнул Ллойд вслед. — Он нужен Тёмному человеку!.. — У него хоть имя есть? — Мусорный Бак. Наверняка и нормальное есть, но я не... Крыса расхохоталась, запрокинув голову. Нарочно не придумаешь — Женщина-Крыса и Мусорный Бак. — Ты бы потише, — Ллойд суетливо заоглядывался. — Всё-таки он... — Это теперь не твоя забота, — Крыса похлопала его по щеке. Ладно. Гладиаторские бои провела, часик-полтора жадный до развлечений народец Вегаса обойдётся и без неё. Тратить аж полтора часа Крыса не собиралась — хватит гостю и полчаса, а остальное время можно будет побыть в тишине. Вряд ли кто-нибудь, даже Ллойд, решится отвлекать от «важного задания». — Мадам, мы в седьмом, — на фоне слышался какой-то шум. Крыса вынула наушник уоки-токи, почесала мизинцем в уставшем ухе. В седьмом так в седьмом, даже лифт ждать не надо, достаточно на пролёт вниз спуститься. — Мм, что тут у нас? — Крыса с порога оглядела картину: один здоровяк, матерясь сквозь зубы, заламывал нечленораздельно орущему Мусорному Баку руки, второй утирал кровь из разбитого носа. — Дорогому гостю не понравился цвет ковра? — Ему всё не нравится, — прогнусавил тот, что с расквашенным носом. — Значит, так, — Крыса захлопнула дверь и прошла на середину номера, неслышно ступая по толстому пушистому ковру, — сейчас вы отведёте мистера Мусорника в ванную, аккуратно снимете с него эту сбрую — очевидно, она дорога ему, и хорошенько вымоете. От него несёт, как от дохлого опоссума, — Крыса скривилась. — За дело!!! — Может, ещё и зубы ему почистить? — буркнул первый, зажимая шею Бака локтем. — А почисти. Как там тебя?.. — Тони. — Тони. Я проверю, — Крыса широко оскалилась, и он поспешно отвёл взгляд, волоча Мусорного Бака за собой. Белая с вычурной позолотой дверь ванной неслышно закрылась за ними, но едва заглушала возню и ругательства. Что-то упало. Зашумела вода. Снова загрохотало. А что, если этот Мусорник пожалуется Флэггу? Крыса поморщилась. Нет, вряд ли. Он то ли угашенный, то ли поехавший — не похоже, что в состоянии слова в предложение составить, какие уж жалобы. И всё-таки неприятный холодок бежал по спине. Тёмному человеку известно всё. Крыса прикусила губу, отодрала зубами отшелушившуюся плёнку кожи. Если что, виноват Ллойд — ничего толком не объяснил, не дал чётких указаний. Крыса слизнула выступившую капельку крови и сняла тяжёлую карнавальную тиару. Хрустнула шеей. Ладно, проблемы нужно решать по мере поступления, и они точно будут, если оставить Мусорника без присмотра. Крыса кинула зашуршавшую перьями тиару в приземистое кресло и обошла номер. Бывший жилец его давным-давно распят на одном из фонарных столбов вдоль Стрипа, вороньё уже расклевало всё мясо, а солнце выбелило кости. Бросив вызов Тёмному человеку, он забыл, что власть тирана держится не только на страхе, но и на любви — а Флэгг дал пришедшим в Лас-Вегас всё, что они хотели. Флэгг позволил им быть собой. Крыса не помнила имени, да и лицо почти забылось; пару-тройку раз спала с ним, но, когда оглашала приговор, ничего внутри не дрогнуло — к чему сочувствовать идиоту, решившему откусить кусок, который не сможет проглотить? Власти он хотел, ха. Она порылась во всех шкафах в спальне, но ничего, ни одной завалявшейся игрушки не нашла. Разве что свечи в массивных витых канделябрах... Крыса ковырнула красную — парафин, не воск. Отлично. Но не будет ли слишком?.. В гардеробе наткнулась на пару забытых рубашек, а в самом углу сиротливо повис женский пеньюар. Крыса достала его. Симпатичненько: не слишком широкие рукава, длинные разрезы с боков на подоле, три ряда завязок вместо обычного пояска. Она расшнуровала корсет и выдохнула, потёрла красные отпечатки на боках от жёстких швов. Не торопясь, стянула сапоги-чулки, а следом виниловые мини-шорты вместе с трусами. Пару минут Крыса просидела вот так, на краю кровати, вытянув ноги и шевеля пальцами. Целый день в тесной одёжке — то ещё испытание, зато смотрелось неплохо. Ну, шуба на голое тело тоже ничего так, но на этой неделе уже было. Может, надеть завтра... А, «важное задание» же! Крыса скатала нарукавники, позвякивающие пряжками, и надела пеньюар. Прохладный чёрный шёлк приятно струился по телу. Переложила в маленькие кармашки сигареты и уоки-токи, но не стала надевать гарнитуру. За дело. — Ну что, ребятки, как дела? — Крыса облокотилась о косяк ванной. Взгляды охранников прилипли к ногам, открытым в разрезах пеньюара почти до самых подвздошных костей. Пусть смотрят, не убудет. — Мы всё сделали. И прибрали. — сказал Тони. Второй, с распухшим носом, кивнул, до побелевших костяшек сжимая душевой шланг. Мусорный Бак вжался в угол позолоченной ванны, запросто вместившей бы двоих, и опасливо глядел из-под мокрых волос. Крыса сгребла их в горсть, запрокинула ему голову и оттянула нижнюю губу. — Почистили. Как вы сказали. — Молодцы! После смены вас встретят лучшие девочки. Охранники заметно оживились. — Нам... э... подежурить тут? — Нет, — Крыса резко мотнула головой — волосы хлестнули по щекам, и набросила на Мусорного Бака большое белоснежное полотенце. — Свободны, мальчики. Мусорный Бак, немного посидев под полотенцем, накрывшем его с головой, неловко начал вытираться. Правая рука у него когда-то была сломана и срослась неправильно, отчего кисть походила на подогнутую птичью лапу. Ну и убожество. — Как звать-то тебя, а, гость-в-горле-кость? Тот склонил голову, как прислушивающаяся собака, а потом выпалил: — Мусорный Бак! — Что, и мать так звала? — фыркнула Крыса. Он замотал головой, глянул на неё искоса, криво улыбаясь, будто замышлял что-то. — Нет. Не-а. Нет-нет-нет. Дональд! Скучное имя, никакое. Пускай остаётся Мусорником. Крыса отобрала у него мокрое полотенце и крепко ухватила за локоть. Мусорник неохотно перелез через высокий бортик и пошёл за ней, с любопытством глазея по сторонам. Его щедро полили гелем для душа, но сквозь запах грейпфрута проступала вонь бензина и гари. Крыса тянула его за собой, разглядывая с не меньшим любопытством, — ещё бы, сам Флэгг возлагал на это надежды. Правую искалеченную руку сплошь покрывала сеть ожогов, на левой они тоже были, но не так плотно. С головы до ног Мусорник был в белых и розовых рубцах, но это его не портило. Если б не явная печать безумия, был бы красавчиком, ещё каким: острые скулы, твёрдая линия острого подбородка, тонкий нос, миндалевидные глаза — было в его внешности что-то эдакое, экзотическое, одновременно мужественное и андрогинное. Ещё б челюсть так не выпячивал и слюни бы не пускал. Да, при других обстоятельствах Крыса прибрала б такого парнишку себе. Надела бы ошейник и водила всюду за собой на цепи, чтоб всякие Джулии от зависти повыдирали розовые волосёнки. Но увы, этот чудный экземпляр ещё больше не в себе, чем здоровяк-чистильщик, всё время бормочущий под нос «эл, у, эн, а». Закон мирового свинства, чтоб его! Крыса села на мягкий диван, закинула ногу на ногу — пеньюар не скрывал почти ничего, но Мусорник на неё даже и не смотрел, взгляд его блуждал по безвкусной золочёной отделке и безделушкам и то и дело останавливался на тёмном электрокамине. — Ну-с, гость Тёмного человека... Мусорник тут же рухнул на колени: — Жизнь за него! — он задрал голову и смотрел в потолок с благоговейным восторгом, словно сквозь все этажи видел Флэгга в его пентхаусе. — Умру за него! — слюна ещё обильнее потекла по подбородку, глаза лихорадочно горели. — Да-да, — Крыса терпеливо вздохнула. — Как и все мы. А ты, значит, разожжёшь Великий пожар, что бы это ни значило. — Она выудила из кармашка смятую пачку, достала сигарету и щёлкнула потёртой зажигалкой. Взгляд Мусорника тут же переместился к ней. Он зачарованно смотрел, как вспыхивает на кончике сигареты рубиновый огонёк. — Любишь огонь, да? — Крыса затянулась и захихикала. — Конечно, любишь. — Солнце — факел, — доверительно сообщил Мусорник, хитро поглядывая на неё. Наверняка гадал, как бы заполучить зажигалку. Уголок его рта подрагивал. Крыса подалась вперёд и выдохнула дым ему в лицо. Мусорник не отпрянул. Крыса затянулась снова, выпустила горький дым ноздрями и прижала тлеющий кончик сигареты к груди Мусорника. Он дёрнулся, зашипел сквозь зубы, но на лице его появилась почти нормальная улыбка. Крыса оскалилась. Немного пахло горелым. Кожа вокруг вздувшегося волдыря почернела. — Хочешь? Мусорник быстро, по-ящеричьи облизал губы и кивнул. Крыса метнула взгляд наверх — одобрил бы Флэгг такое обращение? — но теперь было уже почти всё равно. Если б она делала что-то не то, разве он не вмешался бы? Внизу живота сладко тянуло и подрагивало. Крыса зажгла новую сигарету и закурила, выпустила дым приоткрытым ртом. Мусорник стоял перед ней на коленях, не сводил глаз с тлеющего огонька. Она усмехнулась и прижгла его под ключицей, где кожа тонкая и чувствительная. Мусорник издал звук, похожий на скулёж, но не отдёрнулся, наоборот, подался вперёд. Пульсация внизу живота усилилась, тепло разливалось по бёдрам и груди, приятные мурашки поползли по спине. Соски затвердели, и прохладная ткань дразняще скользила по ним. Крыса потекла. — У меня есть для тебя кое-что ещё, — голос Крысы стал ниже, глубже. Она привела Мусорника в ванную. Он втянул голову в плечи, сердито насупился. — Расслабься, — Крыса потрепала его по щеке, легонько царапнув ногтями шрамы, — с мытьём сегодня покончено. Встань на колени и жди. Понял меня? Мусорник не двинулся, косясь настороженно, прижал изувеченную руку к груди. Крыса с силой надавила ему на плечо. В спальне она прихватила толстую длинную свечу и вернулась. Мусорник снова искоса, по-звериному взглянул на неё, теперь уже с любопытством. Крыса ухмыльнулась и щёлкнула зажигалкой. Фитиль разгорелся ярко, ровно. Мусорник вытянулся в струнку, глядя на огонёк. Крыса обошла его и пихнула в спину коленом. Визгливо расхохоталась, когда Мусорник едва успел выкинуть вперёд руки, чуть не приложившись лицом об мраморный пол. — Вот так и стой. И не вертись, — Крыса поднесла свечу близко — достаточно, чтоб он почувствовал тепло. Мусорник замер, немного расслабил сведённые лопатки. Крыса наклонила свечу. Парафин плавился быстрее воска, собравшиеся тяжёлые капли тут же полетели вниз. Мусорник вздрогнул, но не стал оборачиваться, наоборот, упёрся руками в пол и наклонил шею, подставляя плечи. Крыса капнула на поясницу. — Ну как, больно? — Мгым, — на протест не похоже, и ладно. Крыса аккуратно вращала свечу, то поднимая её повыше, то опуская совсем близко. Жар полз по руке и разливался по всему телу, разгонял кровь, заставлял сердце колотиться быстрее. Пожалуй, с воском было б веселее — он остывает медленнее, может оставить настоящие ожоги. Мусорник никак не реагировал, когда Крыса капала с расстояния вытянутой руки, но крупно вздрагивал, когда горячие капли срывались с расстояния в несколько дюймов. Дыхание его становилось шумным, прерывистым, и уж Крыса-то могла различить, что совсе-е-ем не от боли. Интересно, это только на огонь такая реакция, или лезвия ему тоже понравятся?.. Может быть, когда Мусорник исполнит своё предназначение, Тёмный человек отдаст его ей? Было бы неплохо. Ну и пускай чердак у него протекает, зато не потребует никакой компенсации, а вздумает ерепениться, так пара хороших затрещин или ударов шокером ему покажут, кто тут главный. Крыса медленно провела языком по шелушащимся губам и мечтательно улыбнулась. Эта женщина пугала. Мусорник видел её мощные чёрные рога и перья, как у воронов — проводников Тёмного человека, растущие из головы. Они, правда, оказались не настоящими, свои волосы у женщины были короткими и светлыми, сухими, как трава, что может вспыхнуть от малейшей искры, но она всё равно была страшной. Мусорника пугали её жёлтые прокуренные зубы — их слишком много для человеческого рта — пугал резкий громкий голос, похожий на циркулярную пилу, но хуже всего был смех — так смеялись все Карли Йетсы этого мира. «Эй, Бак, какого чёрта ты сжёг церковь, а не школу?» И другие тоже её боялись. Пусть ему и выжгли мозги в Терре-Хотте, чутьё его подводило редко. Эта женщина не была как импульсивный Малыш (задница только-только зажила после тесного знакомства с дулом его пистолета) — не граната с выдернутой чекой, а лесной пожар. И Мусорник избегал смотреть ей в глаза — холодные и внимательные, со злыми колючими искорками, не поднимал взгляд выше колечка у неё в носу. Женщина была страшной, но она дала ему огонь. Огонь — самое прекрасное, что создал Бог. Солнце — факел Господний, Он великий поджигатель. Огонь радовал, огонь согревал, огонь причинял боль, но та была благословением. Кусачие капли парафина (уж Мусорник-то мог определить и по запаху) бежали по спине, стекали в ложбинку между ягодиц, застывали — это как поцелуи огня. Возбуждение разгоралось, как слабый язычок пламени на ветру, но грозило перерасти в пожар. Мусорник уткнулся вспотевшим лбом в холодный, покрытый странными крапинками и полосками пол, позволяя горячим каплям бежать по спине, крестцу и ягодицам. Женщина посмеивалась. Она была довольна. Довольна им. Он всё делал правильно. Непривычно. Женщины, кроме матери (хотя после электрошоковой терапии образ её стал смутным), его избегали, а Мусорник избегал их — непонятные создания. От мужчин хотя бы ясно было, чего ждать: они или насмехались, как Карли Йетс, или хотели, чтоб он поработал рукой или подставил задницу. Второй вариант был лучше — в тюрьме это значило, что ему будут перепадать лишние припрятанные после столовой куски. Плохо и страшно было только с Малышом, вот уж кто был настоящий безумец — ехал на призыв Тёмного человека и хотел занять его место. Немыслимое! С этой женщиной Мусорник ощущал то же боязливое напряжение, но понемногу оно гасло, как угли в костре. Её стоило бояться, но она давала кое-что получше подсохших сэндвичей. Не сравнить с поджогом нефтяных резервуаров, но тоже хорошо. Никому он не был нужен, кроме Тёмного человека, Он терпеливо вёл его в Сиболу, сказочную страну, и, оказавшись здесь, Мусорник получил такое, о чём и не мечтал. Крыса соскребла застывший парафин прямо ногтями, вместе с частичками кожи. Мусорник шумно дышал ртом, ноги у него подрагивали. Крыса сгребла его за волосы и потянула за собой: — Можешь не вставать. Пора уже и о себе подумать. Поплывший Мусорник не пытался высвободиться, послушно полз за ней на четвереньках, неловко вывернув голову. При каждом шаге шёлк тёрся об вставшие соски, посылая в низ живота разряды удовольствия. Крыса закусила губу. — Понравилось? — Крыса опустилась на диван, широко раздвинув ноги. Мусорник, сидящий между её коленей, кивнул, быстро облизнув губы. В глаза так и не смотрел. — Будет ещё лучше, но теперь твоя очередь. Давай, сделай мне приятное. Мусорник понятливо заулыбался. Он провёл руками по её коленям и не прикрытым тканью бёдрам (покалеченная ощущалась прохладной и цеплялась), забрался под сбившийся между ног подол. Крыса выдохнула, когда пальцы прошлись по внутренней стороне бедра и тронули промежность. Мусорник вытаращился и отдёрнул руку, с удивлением уставился на пальцы. — Что не так? — Крыса оскалилась. Осторожно-осторожно, словно она могла укусить (а ведь могла, мало бы не показалось), Мусорник раздвинул полы пеньюара и открыл рот. Крыса хохотала так, что слёзы выступили. — Хер потерял? Непривычно, да-а? Ну, поработать всё равно придётся. Мусорник, растерянно хмурясь, кончиками пальцев ощупал выбритый лобок и скользкую вульву, осмотрел испачканные смазкой пальцы. Всё ещё посмеиваясь, Крыса снова сгребла его за волосы и, откинувшись на спину, уткнула лицом между ног. — Давай, поработай языком. Ты же умеешь, правда? Чертовски приятно оказаться на другой стороне. Когда-то Крысе приходилось, стоя на коленях, давиться членом или подставлять дырки жирным и не очень козлам. Но таковы законы Города Грехов — хочешь чего-то добиться, сперва продемонстрируй свою готовность. А Крыса очень-очень хотела оказаться наверху пищевой цепочки, вот только с её лицом и голосом много не светило. Зато она ничем не гнушалась — ни сексом, ни шантажом. И очень скоро затрапезный бар сменился не последними заведениями на Стрипе — Крыса знала, что нужно публике, умела её завести, раскачать так, чтоб деньги и бухло лились рекой. Она знала, что продаётся даже лучше секса — ненависть. Публика обожала её злобные шутки на грани, а резкий, прокуренно-визгливый голос пришёлся очень кстати. Владельцы баров и казино её ценили, наперебой зазывали к себе. А если кто-то Крысе не нравился, что ж, у него возникали проблемы — обиды, даже самые мелкие, она никогда не спускала, даже в те времена, когда разносила пиво бухим дальнобойщикам или вертелась у шеста. Она выгрызла себе неплохое местечко, не на самом верху, но ещё чуть-чуть и открыла бы свой клуб — если бы не эпидемия супергриппа. Зато после «Капитана Торча» Крыса получила всё, о чём мечтала, весь MGM Grand в её распоряжении. И никто, кроме Флэгга и Ллойда, не мог ей приказывать (впрочем, последний предпочитал просить). Приказывала она. Ощущение власти заводило хлеще, чем неумелое вылизывание. Крыса закинула ногу на плечо Мусорнику, не давая ему отстраниться, и распахнула ворот халата, сжала сиськи. Запрокинув голову, оттянула твёрдые соски. Набухший клитор пульсировал, в самом низу живота щекотно расползалось удовольствие, отчего мелкие волоски на задней стороне шеи поднимались, а по рукам и спине позли мурашки. Бёдра подрагивали в ритме прикосновений влажного, чуть шершавого языка, пальцы ног поджались, и вскоре она кончила, потираясь об лицо Мусорника. Отпихнула. Он пытался отдышаться, утирая изувеченной кистью испачканный слюной и смазкой подбородок. — Мне отлизывали и получше, но ты заслужи-ил, — Крыса потянулась. — Закрой глаза и не открывай, пока не скажу. Мусорник поспешно зажмурился. Вставать не хотелось, ноги были ватными, и бёдра ещё дрожали от оргазменных спазмов, но отведённое на гостя время было на исходе. Крыса принесла из спальни канделябр с оставшейся свечой, поставила на низкий журнальный столик и зажгла. Обойдя Мусорника, опустилась на мягкий ковёр позади него, прижалась к спине всё ещё чувствительной грудью. — Открывай! Мусорник вздрогнул, и Крыса захихикала. Он уставился на свечу, не сводя взгляд, подался вперёд. Рот у него приоткрылся. Крыса зажала его шею локтем. — Ну-ну, спокойнее, — пальцами свободной руки она «прошагала» по животу, цепляя ногтями шрамы, обхватила начавший твердеть член. — Да ты в край больной, — она снова расхохоталась и сжала член у основания. Трепет язычка пламени абсолютно захватил Мусорника. Он дышал шумно и сглатывал. Крыса двигала кулаком в быстром чётком ритме, и член становился всё твёрже и твёрже. А ничего такой, не особенно длинный, но и не с мизинец, главное, крупный. Может, в следующий раз... Крыса укусила Мусорника за ухо, представляя, как оседлает его с сигаретой в зубах и будет стряхивать пепел на покрытую шрамами грудь, или, может в раскрытий распорками-удилами рот, а потом затушит у основания шеи и зажжёт новую. Она зажмурилась от удовольствия. Мусорник в её хватке начал поскуливать, уже сам нетерпеливо толкался в ладонь и кончил, коротко вскрикнув. Крыса отпихнула его и вытерла испачканную спермой руку о ковёр — ничего, уберут потом. Задула свечу — мало ли, что он выкинет. — Может, свидимся ещё, — Крыса похлопала Мусорника по щеке. — Не подведи Флэгга. Мусорник бросил на неё очередной лукавый взгляд. А потом боднул легонько в живот, потёрся щекой о голое бедро, мелькнувшее в разрезе. Крыса потрепала его по макушке, как пса. Когда она переоделась и вышла из спальни, Мусорник всё ещё сидел на ковре, гипнотизируя взглядом оплывшую свечу, и что-то бормотал. По лицу его блуждала довольная улыбка. Крыса подхватила тиару под мышку, шагнула к двери — всё, поручение выполнено. Прощаться не стала. — Живи факелом, умри факелом, — мурлыкал Мусорник себе под нос. — Да ты у нас философ, — расхохоталась Крыса, и захлопнула дверь. Когда она увидит Дональда Мервина Элберта — Мусорного Бака — в следующий раз, он принесёт в Вегас погибель.