***
Музыка громко бьет по ушам; настолько сильно, что Йеджи хочется в сию же минуту выйти за двери школьного актового зала и туда не возвращаться. Школьный концерт — весомое событие в жизни ее одноклассников, но не в ее, ей просто не интересна школьная жизнь. Она, признаться, даже ненавидит такие мероприятия и почти не ходит на них, предпочитая оставаться дома. В этот раз Йеджи бы тоже осталась в пределах своей спальни, рубилась бы в приставку, играла с кошкой или доставала отца с просьбой отдать ей ключи от гаража, в котором она сделала свою тайную библиотеку, но Вселенная распорядилась иначе. Черен, подруга Хван, не хотела идти на концерт одна, а там, вроде как, будет выступать парень, который Ли нравится. Йеджи вовсе не хотела быть на «сходке идиотов», но не смогла отказать подруге, потому что, ну, поддерживать социальные отношения важно. Может, это вовсе не плохая идея? Не то, чтобы Йеджи совсем ненавидела школьную атмосферу, одноклассников, даже актовый зал, нет, ей просто не нравится шум, но развеяться, по словам Черен, и правда не помешает. Так ведь? Поэтому Хван никуда не уходит, терпит громкие биты и громкую влюбленную в подругу. Йеджи никогда не была бунтаркой. Мать начала отпускать ее на дискотеки без скандалов буквально месяц назад, а водку с соком она попробовала буквально на днях — впечатления так себе. Однако сейчас, на этом школьном концерте, когда кто-то танцует так, словно он на фестивале в Калифорнии, а кто-то бесстыдно целуется напротив, Хван делает глоток напитка, сильно сморщившись. Она просто хочет быть как все, без задней мысли. Может, правда стоит переставать хикковать? Завести друзей, безумно проводить время? Быть как подростки ее возраста? Йеджи хотела, но она не хочет неприятностей, наверное, поэтому она такая. Нет, проблема не в гиперопеке родителей, вряд ли. Музыка становится чуть тише, одношкольники и одноклассники перестают танцевать, и Черен внезапно взвизгивает. На сцену, где до этого танцевали девушки из группы поддержки, а еще раньше парни творили совершенно ненормальные вещи, забывая, что они все-таки в школе, выходит группа. О, Йеджи слышала про них, эти ребята что-то типа местной элиты, в хорошем смысле этого слова. Они были популярны не только в школе, но и в их регионе в целом, а это говорит о многом: они олицетворение гребанного успеха в молодом возрасте. Кто знает, может через год о них заговорит страна? Но Йеджи раздражает реакция подруги на них, а точнее на одного парня, клавишника, который уже более чем готов играть музыку. — Черен, подбери слюни с пола. — О, ты сейчас заговоришь по-другому, когда увидишь Рюджин, — Черен пьяно икнула, но улыбнулась, проходясь взглядом по Йеджи. — Я не знаю их по именам. — У них одна девушка в группе, и даже я считаю ее горячей. Йеджи только хмыкнула, наконец-таки переводя взгляд на сцену. В это же время люди закричали так сильно, что у нее заложило в ушах. Из-за кулис выходит девушка с короткими волосами, цвет которых непонятен в свете разноцветных софитов. Она машет людям в зале, проходя за барабаны, разминает плечи и пальцы, и, о боже, Йеджи сейчас и правда будет подбирать слюни сама. Не то, чтобы Йеджи не видела красивых девушек: она каждый день встречает их школе, в ТЦ, по телевизору, но то, что она видела на сцене — это отдельный восторг. Вы вообще видели озорной взгляд этой Рюджин? А то, как выглядят ее руки? Йеджи мысленно дает себе оплеуху за такие мысли и залпом выпивает остатки водки с соком. Черен трясет ее за плечи. — Чанбин! Такой! — она вздыхает так, словно готова уже бежать на сцену и признаваться качку за клавишами в любви. — Девушка за барабанами сексуальнее. — Много-то ты понимаешь, Хван Йеджи! Но я знала, что тебе понравится. Девушка за барабанами переговаривается с вокалистом. Йеджи знает, что его зовут Чан, потому что постеры с его лицом были по всей школе. Почему-то только его изображали на плакатах группы, хотя там было четыре участника. Это странно, думает Йеджи, как минимум, там должна быть фотка Рюджин, не терять же такую красоту. Йеджи бы все отдала, чтобы иметь такое красивое лицо и талант барабанщицы. Хван бы тоже хотела быть очаровательной. Скверные мысли начали нагло лезть в голову — так происходит всегда, когда Йеджи брала в рот хоть каплю алкоголя. Но удар палочек, а потом звон тарелок барабана и начало игры на гитаре напрочь выкинули из головы мысли о недостойности себя. Люди вокруг снова начали танцевать, как сумасшедшие, Черен рядом кричала во весь голос первый куплет, и Хван неосознанно начала танцевать вместе со всеми. Рюджин была также на бэк-вокале, ее голос идеально сочетался с голосом Чана, и песня о проблемах подростков въедалась под кожу громким, чистым звуком. Они пели про токсичных родителей, незнании жизни, тревожности и о чем-то, что было близко Йеджи. Она была в восторге. Признаться, она думала, что школьная группа — это нечто тупое и стереотипное, поэтому даже не интересовалась, хотя концерты ребята давали часто. Кажется, вокруг все с узилось до слов песни, девушки за барабанами и ее голосом и теплой руки Черен, которая крепко сжимала руку Йеджи от невероятной эйфории. Да, Йеджи была под впечатлением. Она не жалеет о том, что пошла. Увидеть такое значит перемены, как минимум — в себе, как максимум — в мире. Йеджи чувствовала себя так, будто сейчас лопнет от чувства внутри: что-то смешанное с радостью, водкой и красоты открывшейся картинки. Группа сыграла пару песен и решила сделать перерыв. Поднялся гул и рев, люди просили большего, кто-то кричал «Еще! Не уходите!». Вокалист только улыбнулся. Заговорил парень с очень милым, еще детским лицом; он играл на гитаре, во время длинных проигрышей делал с ней что-то невероятное: то подбрасывал, то прыгал вместе с ней. Он был хорош. — Мы не уходим! У нас есть время, чтобы последний раз разнести эту школу в хлам. Сегодня только драйв, только мы и вы. Толпа довольно заорала. Йеджи тихонько улюлюкнула, находясь все еще под впечатлением. Клавишник подал бутылку воды барабанщице, та благодарно кивнула, сделала глоток, а потом случилось нечто. Эта девушка — просто что-то с чем-то, Йеджи поняла это сразу, и она готова расписать это во всех своих дневниках и будущих книгах. Рюджин встала на стул, за которым сидела до; это выглядело опасно — стул явно не создан для того, чтобы на нем стояли. Она легким движением руки расплескала всю воду на впереди стоявших школьников, звонко смеясь. На нее грозно посмотрел вокалист, но она только и сделала, что показала ему язык. — У нас первая и последняя возможность повеселиться без училок и директора. Они глупо отдали нам этот зал. Вы, ребята, уже пиздец пьяные. Я тоже! Давайте сделаем безумные вещи, черт возьми! Она соскочила со стула, подобрала кинутые на пол барабанные палочки, и села снова, чтобы начать играть. — Раз! Два! Толпа ринулась в пляс. Йеджи, следуя за ней, мотала головой из стороны в сторону. Скажите Йеджи полгода назад, что она будет отрываться так — она не поверит. Даже если вы сказали бы ей вчера — она бы рассмеялась. Хван думала уйти почти сразу, если бы не увидела Рюджин. Рюджин она… Вы поняли, она чертовски крута. Черен смеется над подругой, когда замечает взгляд Йеджи на сцену. — Я знала, что тебе понравится. Знала! Ой, смотри, сейчас будет прыгать. Чанбин за барабанами? Охренеть! Клавишник действительно ушел за барабаны, ведь песня не нуждалась в звуках синтезатора. Рюджин, тем временем, стояла на краю сцены, пальцами отчитывая секунды до своего падения в руки толпы. Йеджи жалела о том, что они с Черен стояли в самом конце зала. Ее сердце сжалось: а если они ее уронят? Если она ударится? Хван знала барабанщицу едва, а лично так вообще нет, но она все равно начала переживать за девушку. Черен же только любовалась Чанбином, который начал отбивать мелодию заключительной песни. Рюджин упала в руки толпы, которая, словно течением, несла ее в самую глубь. Она выглядела счастливой настолько, что делала счастливыми всех вокруг. Видно, что она наслаждалась тем, что делала, как жила. Вокалист протягивает последнюю высокую ноту и кланяется всем в ноги. Девушки и парни в потрясении от Кристофера Бана. Йеджи в восторге от Рюджин, которая успела забраться на сцену и поклониться со всей группой. Интересно, какая на ощупь ее кожа? Горячая, как говорят? — Всё! — выкрикнула барабанщица в микрофон. — Но мы не прощаемся. Сейчас экзамены и прочее дерьмо, но не сдавайтесь. Вы все всё сможете. Мы тоже сможем! Увидимся на концерте нашей группы в Нью-Йорке лет так через пять. — Да! — поддержал ее гитарист. — Будьте такими же охуенными, как мы. Всем пока! Прощание отрезвило Йеджи. Знаете, чувство, когда вы испытываете восторг, а потом тянущую пустоту внутри. Будто все силы высосали, ничего не осталось, кроме усталости. Да, Йеджи в шоке, что вела себя, как все эти безумные идиоты. Ей понравилось, но она стала чувствовать себя очень пусто. Без ничего. Но она улыбается Черен, безмолвно говоря, что у нее все-таки появилось это чувство «вау», которое дарит жизнь в таких маленьких моментах. Группа, конечно, зря напомнила об экзаменах. Йеджи не сомневается в себе, но переживает за будущее. Ей бы хотелось стать такой, чтобы иметь право претендовать на таких талантливых и красивых, как Рюджин. — Они крутые, правда? Скажи «да»! — Они реально крутые, Че. Спасибо, что позвала на концерт. Блин, я хочу узнать инстаграм барабанщицы, она потрясающая. — О, я скину тебе. Она популярна. Йеджи не сомневалась. На минуту она подумала, что хотела бы познакомиться с Рюджин — для этого есть возможности, как-никак, они учатся в параллельных классах и пересекались в коридорах, столовой. Но… Йеджи всего лишь Йеджи. Гик, много учится и имеет глупые увлечения. Она не шарит за кино и известных исполнителей. Имеет ли она право даже пытаться заговорить? Рюджин окружают крутые люди, многогранные, интересные. Такова ли Йеджи? — Хорошо, — посмотреть на фотографии специфичной барабанщицы все-таки хочется посмотреть. — Пошли, тут очень душно. — Чанбин крутой! — Обязательно, да. Люди остаются танцевать дальше, проводят последние минуты концерта в угаре. Группа давно скрылась за кулисами. Йеджи больше не удерживает мысли песнями и чудесным голосом Рюджин; они с Черен выходят из актового зала на улицу, а она снова начинает много думать. Так ли интересна ее жизнь? Или в старости она пожалеет? Может ли она тоже делать крутые вещи? Кто она и для чего? Черен лепечет что-то про своего краша (это слово бесит Йеджи, но она не знала, как назвать Чанбина иначе), а Хван просто надеется стать чуть лучше, чтобы заговорить с Шин Рюджин.***
Месяц, который разделял прошедший концерт и экзамены, предоставлял возможности Йеджи познакомиться с Рюджин. Вся проблема Хван заключались в страхе и неуверенности в себе, хотя пару раз проскальзывала такая мысль: «А чем я, в прочем, хуже остальных?». Ей казалось, что Рюджин даже пару раз смотрела на нее. «Вдруг я ее зацепила?» — думала Йеджи, но сомнения превышали решительность, экзамены становились все ближе, времени — меньше, и Хван так и не смогла просто написать. Ее голову заполнило будущее, боязнь поступления и прочие вещи, которые испытывают подростки в период окончания школы. Со времен школы Йеджи ни разу не видела Рюджин вживую. Она была занята поступлением, переездом, первым курсом в университете, и даже едва забыла о привлекательной барабанщице, восприняв ее просто как мимолетную школьную симпатию. В конце концов, все были влюблены в Шин, не только она, а это уже значит совсем другое. Йеджи не считала свою влюбленность чем-то личным, потому что такими были все. Черен со временем тоже согласилась с этим, хотя все еще шутила про то, что Рюджин и Йеджи хорошо смотрелись вместе. Йеджи отмахивалась. Не хотела думать о том, что упустила отличный шанс быть с девушкой, которая была ее идеальным типажом во всем. Судя по инстаграму (Йеджи подписалась и читала все посты), Шин была очень целеустремлена в желании стать известной, очень много работала для этого, и, что чуть-чуть удивительно, успела заключить контракт со звукозаписывающей студией. Школьная группа распалась: Чан, Чанбин и Хан (тот милый парень с гитарой) пошли своей дорогой, Рюджин — своей. Йеджи была расстроена этим известием, но рада за Шин. Она вдохновила следовать своей мечте также упорно, и поэтому Йеджи начала без устали работать. Черен училась с ней вместе, переписывалась с Чанбином (кто-то же из их дуэта должен быть смелым), но не упоминала Рюджин в последние полгода совсем. Со говорил, что даже они потеряли с ней связь, видимо, она сейчас стажируется в каком-то из агентств. Что ж, это было весьма очевидно, хотя посты в инстаграме Рюджин все еще выкладывала. Прошел уже год с лишним. Йеджи перестала искать взглядом красивых девушек, погружаясь больше в работу, чем в человеческие отношения, но иногда сознание требовало любви, ласки и прочей гадости. Хван много училась, много искала себя, много думала о себе. Ее самооценка стала выше, любить себя она стала больше, и ей нравилось чувство собственной независимости, желании жить и жить для себя. Порой она чувствовала себя королевой, порой ей хотелось провалиться сквозь землю из-за мыслей, что она делает недостаточно. Но чем взрослее она становилась, тем больше ей хотелось обожать себя. Подарить себе мир. Йеджи иногда винит маленькую себя за то, что не написала Рюджин, но не корит. Вряд ли бы у них что-то и получилось, даже дружба, уж очень разные цели. Йеджи решила, что та самая появится со временем и с нетерпением ждала этого часа. Сейчас она начала жить студенческой жизнью, работой, тусовками, друзьями. Любить себя, не жалея.***
— Да что же ты будешь делать? — ворчит Черен, пока пытается настроить новый купленный в их квартиру телевизор. Сейчас они жили так, чем-то напоминая себе сериал «Друзья». Черен и Йеджи снимали вдвоем квартиру, часто тусуясь вместе. К ним заезжал Чанбин, иногда с подарком в виде Чана и Джисона. Они все пили пиво, смотрели фильмы, играли и творили совершенно странные вещи. Йеджи не была бунтаркой, она подтвердит, но, когда Чанбин на спор предложил за раз выкурить пачку сигарет, она согласилась. В школе она бы себе такого не позволила, но сейчас она совсем другая. Она со смешком вспоминает свое отношение к школьным вечеринкам, потому что сейчас она бы с удовольствием повеселилась в школе, даже среди одноклассников. Наверное, проблема все-таки была в опекающих родителях. — Нет, ну я не понимаю! — Черен со злостью кидает в сторону пульт, отвлекая Йеджи от размышлений. — Разбирайся сама, твоя идея. — Вообще-то твоя. Не я хотела смотреть фильмы на большом экране и целоваться со своим парнем. Черен замолчала, насупившись. Йеджи тихо посмеялась, взяв пульт и парой незамысловатых нажатий настроив телевизор. Черен только удивленно хмыкнула, но, вспомнив свою обиду, ничего сказала. — И где мои «спасибо»? — В пизде. Йеджи кинула в подругу подушку, засмеявшись. Она решила посмотреть, что показывают по каналам, хотя знала, что ничего из этого они больше никогда и не включат. Телевизор просто для фильмов от Нетфликс. Черен быстро забыла о том, что она не разговаривает с Хван, и начала говорить что-то про то, что Чанбин позвал ее на свидание в честь годовщины, что он что-то замышляет и, вероятно, написал уже для нее песню. Йеджи слушала в полуха, переключая один канал за другим. Пульт едва выскальзывает из рук, когда она видит знакомое лицо. Ее будто окунули в таз с холодной водой, вызывая те самые школьные чувства, скручивавшиеся в узел где-то в солнечном сплетении. Йеджи давится воздухом, когда наблюдает, как та самая Шин Рюджин поет и танцует на каком-то из музыкальных шоу. Выступление едва заканчивается, певица встает в финальную позу и ярко улыбается в камеру, показывает «рок-козу». Голос Черен выводит из транса: — Ты меня слушаешь вообще? А, — Ли обращает взгляд на экран телевизора. — Понятно, кто-то не следит за трендами. — Чего? — Рюджин дебютировала два дня назад и уже является самой прослушиваемой соло-исполнительницей. Ее дебют очень ждали. Ты разве не в курсе? — Не думала, что она дебютирует так скоро… Йеджи словно оказалась на том концерте. Ее снова захлестнули чувства неповторимого восторга перед девушкой, которая теперь стала выглядеть чуть старше и от этого красивее. Ее темно-синее каре было ей к лицу, ее лицо само по себе было самым красивым в мире. Заметно, что Рюджин теперь намного спокойнее, чем была в школе, но это не делает ее ничем хуже. Йеджи снова в восхищении от пары мгновений. Разве такое возможно? Черен пожала плечами, продолжая разговор про себя. Но заметив, что Йеджи не вышла из мыслей, решила продолжить диалог путем упоминания Рюджин. — Вообще, Чанбин и Чан очень расстроились, потому что узнали новость о дебюте Шин не от нее лично. Они думали, она хотя бы напишет им, как старым друзьям. Хван обратила внимание на Ли. Та продолжала: — Она правда могла. Джисон тоже был не в курсе. — Может, не было времени? Все-таки, это дебют, — предположила Йеджи, пожимая плечами. Осуждать не хотелось, но в груди что-то больно закололо, что-то трепетно напоминающее о маленьком ребенке, который сидит внутри души и напоминает о глупых непроработанных травмах. Такое сосущее внутри чувство. — Я просто думаю, хорошо, что мы не знакомы. Ни я, ни, тем более, ты. Не нашего поля ягода. — С чего бы? — Не знаю, неприятное чувство. — Я понимаю, кажется. Йеджи вздохнула, понимая, что сейчас бы согласилась со своей противной «Я» — такие люди, как Рюджин совсем разного с ней поля. Даже если бы они дружили, ничего бы не вышло, потому что Йеджи стала просто студенткой журфака, а Рюджин… стала Рюджин. Нет, вообще-то Йеджи тоже крутая: возродить умерший студенческий журнал, запустить местное радио, отлично учиться — это много стоит. Она ищет стажировку, подработку по специальности, почти не спит ночами из-за дедлайнов и делает все, чтобы устроить свою жизнь. Она живет ее: в учебе, с друзьями, в чтении книг и выпивании пива по пятницам. Но ощущение странной собственной неполноценности угнетает, хотя она уже и не может чисто ментально делать больше. Она потеряла собственный темп жизни.***
Рюджин стало так много, что Йеджи уже и забыла о ней. Она набирает популярность, ее песни — в топе чартов, ее лицо — на обложках всех модных журналов, поэтому неудивительно, что Хван свыклась. Ее поглотила стажировка в одном из издательств (довольно успешная, кстати!), и теперь не было времени думать о чем-то постороннем. Рюджин — посторонняя. И даже если Черен решила пошутить и купить ей альбом новоиспеченной поп-дивы, Йеджи все равно. Все равно до поры — до времени, если честно, потому что недавно ее начальница, — женщина очень противная, но являющаяся профессионалом своего дела, — предложила ей работу повыгоднее, чем забесплатно. Непонятно, конечно, каким образом ее издательство заключило договор с крупным музыкальным агентством, но Йеджи предложили вести соц. сети одного из артистов. Ей нужен опыт SMM-менеджера, начальство учло это пожелание, и поэтому Хван была первая в списках на собеседование в JYP. Это… пугало: ответственность все-таки! Но Йеджи была рада — жизнь шла, как ей и хотелось. Плюсом, у нее будут деньги, а кто же не любит деньги? — Да к черту эти деньги, Черен! — Йеджи со стуком ударяется лбом о стол, буквально воя от безысходности. — Кто так шутит? Вселенная та я еще шутница. Йеджи успешно прошла собеседование, ей пообещали, что ее научат всему, что необходимо знать. Люди, с которыми ей предстояло работать, очень милые. В общем, ситуация складывалась более чем хорошо. До того момента, пока ей не сказали заветные шесть слов: «Вы будете вести социальные сети Рюджин». В ту же секунду Йеджи захотелось взлететь в космос и раздать люлей всем божественным силам, которые существуют. Отказаться она не могла — такой шанс один на миллион, а вот поныть и поплакать Черен дома вполне себе позволяла. — Это какая-то ирония судьбы, — выдыхает. — Стоит задуматься, — Черен пожимает плечами. — Вдруг, это судьба. Хотя я все еще в нее не верю, — И больше ничего не говорит. Йеджи не задумывается. Она никогда даже не пересечется с Рюджин, ее школьным крашем, и никогда ей не скажет, что была в нее влюблена. Или все еще влюблена — тут как посмотреть. Рюджин все еще невзначай вызывала трепет бабочек и прежнее восхищение. На ТВ чаще мелькают развлекательные шоу с ее участием, и на них она как будто бы такая, какая она есть — настоящая и ни на кого не похожая. Хван никогда не признается, что смотрит эти шоу в тайне, несмотря на то, что ее компания часто обсуждает певицу за пивом по пятницам. Она приступает к работе со следующей недели. Лицо Рюджин теперь еще чаще в ее поле зрения, оно вселяет уверенность и покой. Йеджи даже не переживает насчет работы, как бывало прежде, и просто делает, что должна. Получается отлично, ее много хвалят, обещая постоянное место работы. Хван настолько отвлекается от своих плохих мыслей, что ей становится хорошо впервые за долгое время. Кажется, если бы ее сейчас позвали на встречу с Шин, она бы согласилась без лишних беспокойств и тревог. Остыла? Кто знает, но со временем стало легче. Проще жить, когда занимаешься тем, чем нравится; когда работаешь на человека, который нравится.***
Йеджи ошибалась! Как отличившегося в этом месяце стажёра-работника, Йеджи позвали на ежемесячный корпоратив. В компании это было что-то типа бонуса, если ты хорошо выполнял работу, но такой бонус доставался только одному человеку. Это было «плюшкой», потому что на корпоратив приходили не только рядовые сотрудники и менеджеры; там были певцы, актеры, которые были в агентстве. Довольно-таки трепещущее событие, ведь не каждый день видишь знаменитостей, хоть и работаешь на них. Это также значит, что с вероятностью девяносто процентов там будет Рюджин. Когда Хван позвали на эту тусовку, она сразу же забрала свои слова-мысли назад: она явно не будет спокойна. Но Йеджи утешала себе тем, что такое бывает у каждого при встрече с популярным человеком, лицом нации. Так у всех. Все, как в школе. — Ну что ты мечешься туда-сюда, Йеджи? — Черен заходит в ее комнату из-за лишнего шума, вопросительно подымает бровь, когда видит подругу в одном нижнем белье, выбирающую, что надеть. — Очевидно, не знаю, в чем пойти на корпоратив. Бесит, — девушка откидывает брюки в клетку в сторону и плюхается на кровать. — Может, ну его? — Тебе нужно сходить, чтобы перестать мучатся. Йеджи, это просто школьная влюбленность, прошло около двух лет, а ты ведешь себя, как будто тебе все еще шестнадцать. Вы даже друг друга не знали! — Ли подходит к разбросанным вещам, внимательно рассматривая и подбирая аутфиты. Из-под завалов она вытаскивает легкое темно-коричневое платье в крапинку, увесистую кожанку, словно вышедшую из девяностых, и темные капроновые колготки. — Вот и собрали тебе аутфит. Не парься, а то как дурочка, чесслово. — Очень мило с твоей стороны, Черен. Я там умру от тревоги, но зато красивой. Черен хмыкает, закрывая за собой дверь. Честно, она думает, что Йеджи будет выглядеть невероятно, и если Шин даже не глянет в ее сторону, то она полная идиотка.***
Йеджи поправляет вечно задирающееся платье перед зеркалом. Оно неприлично открывает одну треть бедра, и от этого немного не по себе. Черен подобрала классный лук, и смотрится он отлично, но сейчас Хван думает, что стоило надеть какие-нибудь простые джинсы и рубашку. Что ж, однако, она правда выглядит… горячо, наверное, следует сказать так. Она слышит звук открывающейся двери, поворачивает голову в ее сторону и видит Чана, Джисона и Чанбина. Видимо, они пришли поболтать обо всем и ни о чем с Черен, как обычно у них бывает. — Матерь божья! — Вздыхает Джисон. Он шутливо хлопает в ладоши, забывая разуться. — Йеджи, ты куда такая хорошенькая? Та, удивленно моргая, пропускает улыбающегося Чана и показывающего ей «класс» Чанбина. Она правда «хорошенькая»? — Эм, — она возвращает взор к своему отражению в зеркале. Она миленькая, симпатичная. Сейчас ей хочется в себя влюбиться. — На корпоратив в JYP. Я типа работник месяца, меня позвали, боюсь оплашать. — Да они тебя на постоянку возьмут, как увидят в этом! Это платье так хорошо сидит на тебе, я восхищен. Йеджи, почему ты не модель? — Джисон снимает, наконец, свои кроссовки и встает рядом. Он оценивающее оглядывает ее. Была бы его воля, он бы поухаживал за ней, но ему немного (много) нравятся парни. Однако он рад, что они с Йеджи дружат, она прекрасный собеседник. — Не знаю, — Хван смеется, немного смущаясь. Она, на самом деле, удивлена, как Вселенная распорядилась так, чтобы бывшие друзья Рюджин (той самой!) дружат с ней. Что они в одной компании. Что Чан, например, который должен быть в музыкальной индустрии, сейчас программист, Джисон — ее лучший друг и дизайнер, не крутой бас-гитарист, как было, а Чанбин и вовсе парень ее подруги детства. Как работает жизнь? Как все так поворачивается? Она была знакома с Рюджин через три рукопожатия (по факту — одно), но они все еще даже не дышали в сторону друг друга. Рюджин не общается с парнями и не попадет в ее квартиру. Рюджин — звезда, единственная, кто ушел в своем другой, отличный от их мир. Было бы славно поймать эту звезду сегодня и положить в карман. — Так, Джисон-а! Я побежала, а то опаздываю критически. — Удачи, солнце! Да прибудет сегодня с тобой сила. Передавай привет Рюджин. — Обязательно позову ее пить пиво с нами.***
Что ж, JYP действительно чертовски богаты, раз сейчас Хван сидит за барной стойкой какого-то очень дорого паба, который был снят для их вечеринки. Она пила хваленный виски со льдом, что было удивительно. Йеджи, во-первых, не хотела напиваться, во-вторых, она не очень любила крепкий алкоголь. Она могла бы оправдаться: ее заставили коллеги. Никто из них не пил сидры, а вино сама девушка не переносит, поэтому оставался один вариант — виски. Виски со льдом, так по-взрослому. Йеджи слегка охмелела; она как-то пусто смотрела на кубики льда, плескавшиеся в ее шоте, дергала ногой в такт музыке и пыталась, правда пыталась, слушать менеджера одной из групп, который уже был совсем не в себе. Рюджин все не было, и Хван уже решила, что она точно не придет. Наверное, у нее были съемки, и она устала, все-таки — жизнь айдола сложна, но где-то внутри все равно плещется обида и разочарование. Черт, она зря напялила это платье! Хочется выколоть глаза парню, который смотрит на ее коленки. Вокруг танцевали и пили люди: стафф, менеджеры, даже пара соло-исполнителей и одна группа компании были здесь, но Йеджи совсем это не впечатляло. Она немного взбодрилась, когда услышала любимый трек, даже поддержала разговор с тем менеджером, но спустя время все равно потухла от скуки и начинающей давить головной боли. Оказалось, виски — не ее напиток. — Ой, Рюджин-ши, садитесь! — менеджер спрыгивает в нелепом движении, уступая место кому-то, а кому — Йеджи не поняла, не расслышала. Люди продолжали веселиться как ни в чем не бывало, поэтому Хван даже не поняла, что произошло, пока не увидела знакомый профиль. Она моргает, ей кажется, что ей мерещится. Она моргает второй раз, когда эта девушка смотрит на нее внимательно, заинтересовано, чуть склонив голову вбок в улыбке. На третий раз Йеджи осушает шот виски залпом. — О, а ты мастер! — первое, что говорит севшая рядом. Знакомый голос. Йеджи четко слышит его, несмотря на шум и гам. Твою же, это Шин Рюджин! Хван не стесняется полностью к ней повернуться, рассматривая без малейшего смущения. Спасибо, виски, ты лучший друг. Это та самая Рюджин, которая прыгала со сцены в школе, а сейчас ее лицо буквально на каждом шагу? — Привет, — Йеджи отвечает ей. Хочется смеяться, и поэтому она прыскает в ладонь. Ей обязательно будет стыдно завтра, но до завтра еще нужно дожить. — Я такая смешная? — Рюджин смотрит на нее, не переставая улыбаться одними уголками губ. Шин понимает, что девушка немного пьяна, но она все равно кажется ей очаровательной. Рюджин какое-то время наблюдала за ней, параллельно болтая со своими сонбэ. Девушка показалась ей знакомой. Присев к ней, все стало понятно, — это девочка из ее школы. Кажется, сейчас Чанбин встречался с ее подругой, она поняла это по общим фотографиям в социальных сетях парня. Она припоминает ее по встречам в школьных коридорах. Впрочем, ее глаза и улыбку невозможно забыть, она миленькая. Жалко, у них не было времени познакомиться. Жалко, что Рюджин не может залезть Йеджи в голову. — Вовсе нет, просто… Непривычно видеть тебя не через экран телефона. — О. Ну, я все еще жду восторженные всплески эмоций. Йеджи смеется. Нет, она не из тех, кто будет судорожно просить автограф или фото. Рюджин нравится ей: и как человек, и как артистка, но нет, она лучше попросит обнять или что-то такое, чем все эти несуразные унижения; так, ей казалось, разумно. — Не-а, работая на тебя, я так привыкла, что уже точно не буду верещать. — Жаль, люблю, когда красивые девушки в коротких платьях верещат, как ты сказала, с меня, — Рюджин хмыкает в бокал с вином, который ей буквально секунду назад налил бармен. Йеджи просит его сделать третью или четвертую порцию крепкого алкоголя. — Это было заметно еще со школы. В этот момент Йеджи захотелось разбить свою голову о барную стойку. Рюджин не должна была знать, что они учились вместе, вообще что-либо знать о ней, потому что в этом нет никакого смысла. Будет, конечно, забавно, если Шин узнает о Чане, Чанбине и Джисоне. Хван честно не хотела трепаться, но язык совсем развязался. — А я-то думаю, откуда я тебя помню. Точно, школа! Ты — Йеджи? Хван Йеджи? Йеджи давится виски, еще б немного, и оно оказалось бы на полу. Откуда Рюджин ее помнит, черт возьми? Они же типа… реально разных полей ягоды, и никогда не здоровались даже. Она могла бы знать ее из-за работы сейчас, но, чтобы все обернулась подобным образом — это интересный исход событий, конечно. — Да, — продолжает Рюджин, — я понимаю, что ты в шоке, что я тебя знаю и все такое, но, прошу, глупо удивляться. Ты подруга девушки моего друга. Друга, наверное, — Рюджин делает глоток вина, стирая тыльной стороной ладони капли на губах. Йеджи засмотрелась: у Рюджин пухлые губы, приятно манят. Но она слушает Шин дальше. — Чанбин встречается с Черен, кажется. Ну, я помню, что ты Хван Йеджи, потому что все говорили о тебе в моем классе. Ты отлично сдала экзамены, — Рюджин улыбается, теперь в ответ разглядывая Йеджи. Улыбается ей. — Спасибо, что круто делаешь свою работу. Мне нравится, как ты ведешь мой твиттер. Я могу купить что-нибудь для такой красавицы и умницы? — Не за что, я полагаю… — Йеджи немного в шоке. Рюджин разговаривает с ней, как со старой знакомой, с которой она общалась пару лет назад. Шин даже не подозревает, как Хван волновалась перед встречей с ней. Как волновалась все эти годы, как дурочка. — Не думаю, что стоит мне покупать что-то. Я просто делаю свою работу. — Не парься, красавица. Рюджин подзывает парня-бармена самым что ни на есть очаровательным образом. Она вся полностью состоит из очарования. Она одета просто, но вместе с тем так стильно: ее штаны-шаровары и майка так отлично сидели на ней, что хотелось снять. Йеджи старается отбросить эти мысли, ведь секс — точно не то, что нужно. Ну, почти. Рюджин просто очень привлекательна. Как оказалось, в жизни тоже. Особенно в жизни. — Я очень рада поговорить с человеком, который знает меня не как айдола. Это приятный «привет» из той жизни, — Шин ставит перед немного застывшей Йеджи яркий коктейль с лаймом на бокале. — Эй, ты в норме? Йеджи моргает, как бы приходя в себя. Она все еще не может поверить в то, что сейчас происходит. Но со временем ее сердце успокаивается. Рюджин просто милая, приятная девушка, с которой они болтают о некотором прошлом и возможном настоящем. Рюджин — не популярная айдолка, не школьный краш, а просто Рюджин. Так ее проще воспринимать. Так ты чувствуешь себя на ее уровне. Это — адекватное восприятие человека, почему-то пришедшее к Йеджи в пьяном рассудке. — Да, конечно. Спасибо, — Хван улыбается, облокачиваясь щекой на ладонь. Сейчас Рюджин хочется только слушать-слушать и бесконечно ей отвечать. — Так, — Рюджин отпивает свой коктейль, пародируя Йеджи и тоже облокачиваясь на свою руку. Смотрит так прямо, будто тоже была давно влюблена. Щурит глаза в ухмылке. — Как там парни? И они начинают болтать о Чане, Чанбине и Джисоне; о Черен; об учебе и работе; о пятничном пиве — обо всем на свете. Так, будто были давно знакомы, будто не виделись сотню лет, будто они родственные души. Йеджи рассказывает о знакомстве с ребятами, о том, как увидела Рюджин по телевизору, как провалила первый экзамен на первом курсе. Рюджин внимательный собеседник. Про себя она ничего не говорит, а просто кивает на рассказы. Она сама немного захмелела, и теперь неконтролируемо смотрит на губы напротив. Ее челка спадает ей на лицо, делая ее невозможно милой. Через пару рассказов и несколько шотов (у кого-то явно будет болеть голова) она выдает: — Я так тебя и представляла. — Что? — Йеджи спрашивает недоуменно, неосознанно при этом позволяет себе гладить коленку певицы. Пьяная тактильность — главный атрибут ее нетрезвого состояния. Йеджи клянется, что делает это не специально, тем более — Рюджин не против. — Ну, я представляла тебя милой и разговорчивой. Такое от тебя первое впечатление. Еще со школы, — Шин пожимает плечами, выпивая еще один шот. Неосознанно раздвигает ноги, позволяя Йеджи подняться выше к бедру. Что они обе, черт возьми, делают? Йеджи хочет истерически засмеяться. Она настолько не любила себя в школе (и сейчас немного), что ей было сложно представить, что объект ее симпатии тоже может быть ею заинтересован. Сейчас в это тоже сложно поверить. Но Рюджин — просто Рюджин, да? Почему она не может влюбиться в ответ? Вдруг, Рюджин не просто школьная симпатия, а Йеджи — не такая как все? — Ты представляла меня? — О, — Рюджин совсем пьяно смотрит на нее. Ее унесло быстрее, чем они думали. Все-таки, ответ в интервью о том, что она слаба к алкоголю — чистая правда. — Я представляла тебя. — Дура, — Йеджи стукает ее по плечу. — Эй! Вообще-то я… — Эй, Рюджин, Йеджи-нуна! Пойдемте фоткаться на память, — их зовет парень из новой группы JYP. Они с Йеджи, кажется, успели пообщаться. — Вот черт, — бубнит Рюджин. Ей не хотелось расставаться с Йеджи. Кто-то впервые с ней мило поговорил и уделил здоровое человеческое внимание. Хотелось большего, чем внимание. Рюджин знала, что взаимно. — Пошли, — Йеджи, едва стоявшая на ногах и чувствуя, как все плывет, пытается помочь в точности такой же Рюджин встать ровно. Радует, что ее рассудок не помутнен и она точно все будет помнить на утро. Обрадует ли это позже? Они кое-как доплетаются до всех, стараясь мило позировать в камеру. Рюджин целует Йеджи в щеку для пары фотографий, и Хван готова поклясться, что поставит эти фото в рамку. В глазах ужасно плывет, и тогда обостряются другие органы чувств: Йеджи чувствует запах Рюджин рядом, терпкий и острый; чувствует ее кожу у себя под ладонями и ее губы на своей щеке, хотя Рюджин давно отстранилась и пыталась шутить со своим менеджером. Он пытался уговорить Рюджин поехать в общежитие, но та сопротивлялась. Ей хотелось еще пить и веселиться, потому что уже завтра наступит рутина. Ей не хотелось прощаться с Йеджи, потому что «зубрила с параллели» ей очень в свое время нравилась, и она пробуждает эти чувства сейчас. Йеджи такая глупая, раз не думает о взаимности. — Ну оппа! Я останусь с Йеджи, она моя школьная подруга ей можно доверять, — Шин немного капризничает и выглядит от этого забавно. Но Хван не понимает ее слов сразу. Останется с кем? — Чего? — Рюджин, я не могу тебя оставить непонятно где! — Менеджер непреклонен. Рюджин — новичок в индустрии, у нее нет еще и доли тех прав, которые есть у видавших жизнь артистов. — Мы едем в общежитие. Сейчас. — Ну менеджер-ним, — Рюджин выглядит так, будто сейчас расплачется. Йеджи понимает, что все это — актерская игра, попытка стать Котом в сапогах из мультфильма. — Рюджин, я что говорю! — Ким-сонбеним, — Йеджи, ведомая решительностью и желанием быть с Рюджин и не упускать такой шанс, вклинивается в их разговор. — Я прослежу за Рюджин. Мой дом не так далеко отсюда, я дам вам адрес и свой номер, а также номер моей соседки. Отпустите ее ко мне, пожалуйста. Хван про себя хмыкает: все это напоминает ситуацию, когда отпрашиваешь друга у его родителей к себе на ночевку. Впрочем, это мало чем отличалось. — Шин Рюджин, если от тебя будут проблемы, я за тебя не ручаюсь — сама будешь разгребать! Идите куда глаза глядят, — Менеджер отмахивается от них. Все-таки он не имеет право ограничивать свою подопечную. Йеджи забывает дать ему обещанный адрес и телефон. — Ура! — Рюджин обнимает Йеджи. Она ведет себя, как ребенок, когда пьяна, и Йеджи это забавляет. Интересный факт о такой неприступной Шин Рюджин. Приятно, когда Шин улыбается из-за нее. — Ты серьезно собралась ко мне? — Ну почему бы и нет? — Рюджин играет бровями. Затем она смотрит по сторонам и, убедившись, что никто, даже менеджер не смотрит, подымается на носочки и кратко целует Йеджи в губы. Хван давится воздухом. Что ж, Рюджин просто пьяна — не стоит на что-то рассчитывать. Хван немного отстраняется, смотрит в пол. Поправляет подол вновь задравшегося платья. — Нет, Рюджин… — Рюджин, да, — Шин подымает ее за подбородок и уже без какого-либо стеснения целует. Крепко и напористо. Ее губы отдают алкоголем и клубничным бальзамом, сочетание еще более опьяняющее, чем могло быть. Йеджи прикусывает ее губу. Рюджин ойкает, но не останавливается. Йеджи сейчас сойдет с ума, потому что: во-первых, ее целует человек, о котором она мечтает со школьной скамьи, во-вторых, их могут заметить и тогда всему конец. Ее сердце бьется в адреналине. Она хватает младшую за руку, отводя быстрым (насколько это можно, когда в глазах темнеет и все кружится) шагом в туалет. — Зачем? — Рюджин прижимает Йеджи к одной из кабинок, пытаясь забраться под платье. — Ты пьяная. Ты видишь меня впервые со школы и думаешь, что легко разведешь меня на секс. Ты просто пьяная, Рюджин. — Я не хочу тебя разводить на секс, Йеджи-я. — А что ты сейчас делаешь? — Целую тебя, — Рюджин снова прижимается губами к ее. Теперь нежнее, не так яро, а просто по-влюбленному и мило. После чуть отходит, целуя Йеджи в нос — Ты мне нравилась со школы, я часто тебя замечала. Плюс, Чанбин часто говорил про Черен и тебя. У меня просто не было времени на отношения. Типа, другие приоритеты. — Допустим… — У Йеджи перехватывает дыхание от услышанного, а разуму тяжело переварить сказанное Рюджин. Все это время она убеждала себя в обратном. Оказалось, что ее мысли — глупость, созданная низкой самооценкой. Она даже во сне не могла и подумать о таком. Ей явно нужно больше времени на размышление. — Нужно вызвать такси. — Определенно. Спасибо тебе, Хван Йеджи. Йеджи так и не поняла, каким образом сейчас Шин Рюджин признается ей в симпатии. Каким образом они едут домой к ней. И каким, блин, образом Рюджин целует ее в шею, пытаясь все-таки подобраться под платье. Все произошло слишком быстро.***
Но ничего не было. Как только они приехали, сразу бухнулись спать. Никто не услышал их прихода, и слава богу, потому что иначе расспросов было бы не избежать, а они обе едва стояли на ногах. Йеджи чувствует прилив похмелья, голова болит и в горле сушит, так еще ей пришлось тащить Рюджин на себе до кровати. Та была в отключке. Ее черты лица смягчились, она мирно сопела, хмуря брови во сне. Совсем милая, совсем другая, не та, что на сцене; не та, что целует ее на глазах у толпы. Все же хорошо, что их никто не встретил. А об утре лучше не думать, потому что тогда точно должно что-то случиться. Йеджи не могла уснуть минут пятнадцать. Все, о чем она могла думать, это то, что зря сомневалась в себе все это время. Это так странно, знать, что она тоже нравилась Рюджин. Верится с трудом. Верится, что обстоятельства развели их, не верится, что с грустью до обеих. Сейчас Йеджи верила, что это не спроста. Если жизнь их постоянно сталкивает, значит, не зря; значит, между ними явно есть красная нить. Ну, какая-нибудь нить точно есть. Хван засыпает, когда ее сердце немного успокоилось. Немного, ведь так или иначе рядом с ней спала Шин Рюджин.***
Солнце бьет по глазам, и Йеджи тихо стонет от головной боли, просыпаясь. Она переворачивается на другой бок, чтобы поспать чуточку дольше, но светило беспощадно, а сушняк приходит буквально сразу. Черт! Она больше никогда не будет пить так много. Хван присаживается на кровати, сжимая руками свою голову. Понимает, что сейчас она в одном нижнем белье, и все боль как рукой снимает. Что вчера было? Она помнит, что вернулась с Рюджин, а дальше… А дальше они спали, так кто же ее раздел? Впрочем, это не так важно, раз факт отсутствия секса подтвержден, но хотелось бы надеяться, что только добрая душа Черен снизошла до нее. Плевать, если она спросит, что Рюджин делала в ее постели. Когда солнце скрывается облаками, а его лучи больше не проникают в комнату, боль утихает. Йеджи начинает слышать приглушенные голоса на кухне, понимает, что парни еще не ушли. Слышит незнакомый этой квартире женский возглас. Потом успокаивающие слова, кажется, Чана. До Йеджи доходит, что спустя столько времени Рюджин встретилась со старыми друзьями вот так, в такой глупой ситуации и обстановке. С другой стороны, когда бы они встретились еще? Йеджи молится, что они не поубивают друг друга — между ними много недомолвок. Интерес к идущему на кухне диалогу сильнее, чем головная боль, поэтому Йеджи просто накидывает на себя худи и выходит из комнаты. — Слушай, Чанбин, — вздыхает Рюджин, которая уже выдохлась из-за пылающих внутри себя эмоций. Плюсом, ее ведь тоже беспокоило похмелье. — Я понимаю, что поступила, как дерьмо… — Спасибо, что, блять, понимаешь! — Не перебивай меня! — Рюджин ударяет ладонью по столу, сдувая прядь со лба. Она переводит взгляд с парней на вход на кухню, замечая в проходе Хван. Сразу же краснеет, когда оглядывает стоявшую в недоразумении девушку. Какая красивая! Шин сразу успокаивает гнев. — Привет, Йеджи! Извини, что мы тут разорались… — Все в порядке… — Да с тобой не разорешься, — буркает Чанбин. Он зол, это видно по его выражению лица, которое обычно было веселым или спокойным. Йеджи никогда его таким не видела. Она обводит кухню взглядом, подмечая, что Черен тут нет. Видимо, решила не влезать и свалила на учебу. Как вовремя! — Заваливаешься в постель моей подруги, хотя пропала на два года. Как я могу не орать, Рюджин?! — Успокойся, Бин! — Чан приобнимает его за плечи, усаживая на свое место. Он виновато улыбается Йеджи. Ему явно неловко, что разборки устроили буквально в их квартире. Чужой для них квартире. — Не могу я успокоиться. Так, как она, не поступают. Йеджи никогда не видела, как ругается Чанбин. Никогда не видела, чтобы Хан сидел и делал вид, что его не существует. Никогда не видела, чтобы Крис так нервничал. Рюджин едва плачет и сильно сжимает свою ладонь. Хван понимает, что ей лучше ретироваться куда подальше и дать ребятам разобраться во всем. — Я искала Черен, но раз ее нет… Я пойду, только не убивайте друг друга. — Стой! — Ее окликивает Рюджин. Она встает изо стола, подходя ближе. Шин не хочет, чтобы Хван видела ее такой, но, кажется, если не сейчас, то у них больше не будет и шанса. Дальше будет неловко, а потом Рюджин снова может пропасть. Этого бы хотелось избежать. — Нет, ну ты посмотри! — Чанбин закипает по новой. Джисон не сдерживается и дает ему подзатыльник. — Достал орать. Подожди ты. Один ты тут ведешь себя, как придурок. Чанбин на удивление затихает и утыкается в телефон, пишет что-то Черен, вероятнее всего, жалуется ей на происходящий произвол. Тем временем Рюджин совсем неловко смотрит на Йеджи, теребя свою майку, в которой она была вчера. Кажется, она вот-вот сгорит от стыда, от смущения, от всего вместе. Йеджи умиляется ее виду. — Можешь дать свой номер телефона? Думаю, нам надо о многом поговорить. Как минимум о том, что ты мне нравишься, особо после того, что было, ну… — Шин неловко почесывает свою макушку. Крутая рок-звезда превратилась в плюшевого медведя. — Было вчера. — Ты помнишь? — Йеджи удивленно скидывает брови, доставая телефон из большого кармана худи. — Я думала, ты была в стельку… — Не настолько! — Кажется, Рюджин даже чутка обижается. Но, вбивая свой номер, забывает об обидах. Это же Йеджи, как на нее можно обижаться? Она еще в школе была очень милой с этой ее улыбкой. — Я помню, что ты хорошо целуешься. Хван мигом заливается краской. Господь, все слишком быстро! Она очень смущается, когда человек, который ей давно нравится, говорит такие вещи. Пусть они вполне себе взаимны. Оказалось, человек, который был послан ей Вселенной, был так близко, совсем перед самым носом, но вместе с этим так далеко. Как хорошо, что сейчас Рюджин — просто Рюджин. Что Йеджи не видит в ней просто симпатичную музыкантку, айдолку мирового уровня и не возносит ее в ранг божеств. После вчерашнего дня Рюджин стала простой девушкой, в которую просто влюбиться. Как в человека с красивым сердцем и целовательными губами. — А я знаю, что у меня есть твой номер. — Позвонишь? — Обязательно. Иди, тебя ждут. — Блин… Йеджи целует ее в щеку, совсем близко к уголку губ, и, разворачиваясь на пятках, ретируется в свою комнату. Головной боли будто и не было, но вместо нее появилась сонливость. Она снова слышит приглушенную ругать изо стены, но со временем она успокаивается, и слышны только приглушенные разговоры о жизни. Чанбин и Рюджин успокоились. Чан и Джисон вздыхают. Старые друзья снова в сборе. Сердце Хван в надежных руках, и ее сердце — не такое, как все.***
Рутина захватила всех с головой. Парни давно не заходили в гости, у Рюджин подготовка к камбеку, Йеджи и Черен готовятся к сессии. Все быстро, сумбурно, непонятно. Иногда тяжело. Но редкие сообщения Рюджин успокаивают, ее балладные песни делают лучше душе. В целом, они все справляются с трудностями. Йеджи больше не думает, что она чего-то недостойна. Она наконец-то достигла той точки осознания себя, как полноценной личности. Ей комфортно быть собой, ей комфортно знать, что на самом деле она у себя одна, а все остальное помогает ей оставаться собой. Она — это она, другие — это другие. Она также хороша, умна и красивая, просто по-своему. Рюджин ставит «Ч.Т.Д» в ее рассуждениях, скидывая текст песни со смыслом о принятии себя. Она всегда пишет ей милые сообщения, что-то в духе: «Я люблю тебя любой» или «Никогда не сомневайся в себе. Очень тебя люблю». Рюджин показала ей новую грань разума, но Йеджи уверена, что даже в будущем, если что-то пойдет не так, она не изменит своего полученного видения на мир. А пока… Пока она кое-как заканчивает с пиццей, вытаскивая ее из духовки и немного обжигаясь. — Ай, — она пыхтит, очень стараясь. Все-таки Рюджин придет на их пятничную тусовку первый раз. И пусть они в отношениях уже три месяца, Шин все не находила время: камбек, съемки для журналов, запись музыки. Сейчас у нее есть отпуская неделя перед возвращением на сцену, и они решили провести ее в шумной компании друзей, а после наедине друг с другом. Йеджи старалась все сделать по красоте. Она хочет радовать Рюджин так сильно, чтобы наверстать упущенное. Ребята приходят спустя час с пакетами, доверху заполненными пивом, снеками и прочей вредной всячиной. Чанбин шутит про то, что Рюджин такими темпами наберет вес и не влезет в сценичные костюмы, за что получает сильный удар в бицепс. Они смеются, и Йеджи чувствует себя счастливой, как будто она снова в школе, но в какой-то параллельной реальности. Черен целует Чанбина в лоб, пока он ей плакался и жаловался на Рюджин. Джисон со смешком называет их всех идиотами, помогая Йеджи разложить все на стол. Чан тем временем разливал пиво по бокалам. — Слушай, Йеджи, — начинает Хан едва слышно, чтобы никто не заметил. — Ты невероятная девушка. Я надеру Рюджин зад, если она обидит тебя. — Она не обидит, — Йеджи улыбается. — Я знаю. Она скорее поборется с моей тревожностью, чем будет на нее давить. — О чем шепчетесь, подружки? — Рюджин обнимает Йеджи со спины, нагло вторгаясь в интимный (личный) диалог своей девушки с Джисоном. — О том, что я пиздец тебе благодарна, — Хван разворачивается у нее в руках, целуя в губы. Она счастлива быть собой и счастлива быть со своей звездой. — Фу, ну не при мне же. Не делайте этого при таком одиноком, свободном, просящем любви мне! — Хан демонстративно бекает, оставляя их одних. Он так шутит, на самом деле, он верит в их любовь. Йеджи и Рюджин улыбаются друг другу, радуясь, что они, хоть и спустя время, пересеклись и стали чем-то большим, чем школьные краши и чем-то сильнее, чем низкая самооценка.