Наследники

Пребывание в палате в полном одиночестве снова начало давить на Ветерка. Воробей ушел на неизвестное ему время, и потому здесь снова воцарилась угнетающая тишина. Он успел возненавидеть это место каждой частью себя и не понимал, как этот чудик живущий по соседству, всё ещё мог спокойно относится к происходящему. И это выбешивало. Больше этой гребанной психушки он ненавидел только Воробья, и только его. Любое его действие, кажется, нельзя было объяснить нормальному человеку. Абсурден и подозрителен, словно всем своим видом старался вывести брюнета из себя. Терпеть его на протяжении нескольких дней равносильно самым бесчеловечным пыткам. Но понимание, что за убийство, его наверняка запрут снова одного, только уже прикованного к кровати и с намордником на лице. Тяжело. Так, витая в своих тревожных мыслях, Ветерок обходил комнату по кругу в который раз, а когда ноги окончательно устали, решил сесть на свою койку. С тех пор как его начали выпускать на прогулки, свет в его палате по вечерам так же неожиданно появился. И Ветерок был крайне недоволен тем, что пять дней до этого к нему было столь наплевательское отношение, чем сейчас. Он, конечно, считается психом, но Воробья встретили куда радушнее него. Ещё один повод ненавидеть этого придурка сильнее? Очевидно. И все же слепец ни сколько не изменился: всё такой же упрямый идиот, который все время стоит на своём, даже когда над ним висит угроза смерти. А ведь в их последнюю встречу он ведь и правда чуть не умер. И снова от рук Ветерка. Выходит, что парень уже дважды пытался убить своих «врагов», и столько же раз он потерпел провал. Доказывает ли это превосходство Львиносвета и Воробья над ним? Точно нет. Тогда его одолели не они, а минутная слабость в бою. Это может произойти с каждым, ведь так…? Дверь в палату неожиданно отворяется, заставляя Ветерка подскочить от неожиданности на месте. Более яркий свет проникает в палату, но отчасти его прикрывает знакомая низкая фигура. Она переступает порог, и проход за ней сразу же затворяется с характерным звуком, который говорит о том, что больше дверь открыть будет нельзя. Воробей стоял, не шевелясь и, казалось, еле дышал, что немного насторожило Ветерка. Благодаря тусклому свету можно было в полной мере рассмотреть парня. А выглядел он, честно говоря, не очень: Слегка взъерошенный и ссутуленный. В блеклых глазах читалась безысходность и взволнованность. И да, самая главная деталь — его бинты. Их сменили на новые, что было очень даже разумно. Хоть Ветерок и не знал, для чего они нужны были его сожителю, но любопытство иногда заставляло его откровенно пялится на слегка приоткрытые кофтой руки Воробья. Он мог только предполагать его необходимость в этом атрибуте. Но связывал он это непременно с появлением этого чудика здесь. — Ты че встал? — Грубо окликнул, не выдержав напряжение Ветерок и недовольно посмотрел на Воробья. Тот безпромедления отреагировал, выпрямившись и подняв голову в сторону брюнета. Взгляд прояснился. — Выглядишь так, как будто тебя там пытали, — невзначай добавил парень, бросая на слепого более недоверчивый взгляд. После подобного заявления Воробей недовольно цокнул и, наконец, сделал пару шагов к своей койке. — Ничего такого, — Спокойно пробормотал он. — Просто… — Он замолк, пытаясь подобрать нужное объяснение своему отсутствию, но, так ничего не придумав, ответил просто: — Неважно. — Поверь мне, все вполне очевидно. Я знаю зачем ты уходил, — Скептично проговорил Ветерок и выразительно посмотрел на бинты, в которые были обмотаны бледные руки парня, словно это помогло бы Воробью что-то понять. Но словно поняв, о чем идет речь, слепой вздрогнул и тревожно передернулся. — Поясни, — Медленно развернувшись к брюнету, проговорил слепой. Даже будучи незрячим, он словно понял этот взгляд Ветерка и сейчас недовольно смотрел на того своими мутными глазами. — Ну, то есть… Разве это не очевидно? — не скрывая усмешки, спросил Ветерок, отводя взгляд на стенку с облупливающейся белой штукатуркой. — Что ты имеешь в виду.? — Покачав головой, непонимающе спросил Воробей. Простояв так пару секунд и размышляя, он все же с шоком округляет глаза и усаживается на койку. — Погоди. Ты ведь невсерьез думаешь, что я…? — закрыв пол лица и слегка взъерошив челку рукой, начал Воробей. — Да, всерьез, — Перебил его Ветерок, не желая продолжать и без того бессмысленный разговор. Но удивлённый Воробей не унимался. — Никогда. — Тихим голосом почти прошипел слепой. Встав, он угрожающе шагнув на встречу и продолжил уже громче: — Слышишь, меня? Никогда не смей больше даже допускать подобной мысли! — На лице отражалась неистовая ярость. Еще ни разу Ветерок не видел его настолько взбешённым. Поняв, что это прозвучало слишком громко, Воробей потупил взгляд и неловко отпрянул, собираясь развернуться. — А что? разве это неправда? — Решив, что раз терять ему в этом споре нечего, требовательно переспросил Ветерок, подрываясь со своего места. Не ты ли плачешь о своей тяжелой судьбе? Или я не прав? — Не прав! Абсолютно! Единственный, кто здесь ноет о своей неудачной жизни — ты! И только ты! — Уже не заботясь о том, что его могут услышать, выкрикнул Воробей. — «о Архноты, я такой несчастный!» «Меня не любит отец, и теперь я буду винить в этом всех, КРОМЕ СЕБЯ», — стараясь передразнить, театрально страдальчески произнес он и сразу получил в ответ удар в под дых чужим коленом. Согнувшись в двое, он тяжело задышал и отступил на пару шагов назад. Почти сразу же прийдя в себя он поднял голову. Ветерок уже нависал прямо над ним. Сам того не осознавая, он нарушил самое главное правило этого места: он ударил человека. Если об этом узнают, ему придется очень плохо. Поняв это, брюнет сразу же отошёл от Воробья и от безысходности не нашел ничего лучше, чем со злости вбить свой кулак в стену. — Ты ничего не знаешь, — Добавил он, тупо смотря вперед. — Так же, как и ты! Ты не имеешь не малейшего понятия обо мне и считаешь, что можешь судить меня! — С хрипотой в голосе произнес Воробей. — О нет, конечно, я могу! Ты ведь жалкий, — на одном выдохе говорит Ветерок и снова поворачивается к Слепому — То есть. У тебя есть все, Абсолютно все! Ты благословлен даром, друзьями. По чистой случайности с самого детства был окружён заботой и пониманием! Но ты так сильно не хочешь этого осознать! Ты погряз в своей трагедии! Ты мне отвратителен! Сзади послышался тяжелый вздох. Развернувшись, Ветерок увидел, как тот медленно сполз на колени. С носа парня тонкой струйкой текла кровь. «Я ведь не бил туда…» — с удивлением подумал брюнет. — Да, думаю, ты все же прав, — намного тише проговорил слепой, склонив голову вниз и стирая кровь с губ пальцем. —Что… — Ветерок не понял. Вот это точно было неожиданно. Воробей только что признал свою неправоту? Или все же послышалось? — Это твоя правота. Она может быть неверной, но она твоя. Пусть я буду тебе отвратителен, хорошо. Это куда лучше, чем.— Слепой оборвал себя на полуслове, решая не продолжать. — Чем что? — Сведя брови к переносице, не унимался Ветерок. Все зашло слишком далеко, что бы можно было так просто закончить.— Говори, ну же! Мы с тобой тут только вдвоём. Тебя никто, кроме меня уже не осудит! — …Чем если бы меня считали простым полукровкой без имени, — Спокойно ответил слепой и поднял взгляд на брюнета, желая встретиться с глазами другого, заранее зная, что ничего не выйдет.— Я даже немного завидую тебе. Ты знаешь, ради чего ты борешься. Готов зайти так далеко ради этой цели, не боишься все потерять под конец. У тебя есть, смысл жизни? — Словно спрашивая самого себя, сказал Воробей. — Смысл жизни? Причём он тут вообще — недопонимающе склонил голову Ветерок. Да, он прав. Для него не будет ничего важнее, как принятие его отцом. Ему ничего больше и не нужно от этой жизни. Как странно. Ветерок еще никогда себя так не чувствовал. — Об этом почти никто не знает, но у меня Элиэзар…— Дрожащим то ли от страха то ли от усталости выпалил Воробей. Облокотившись спиной об койку он обнимает свои собственные колени пряча в них лицо — Времени в обрез… — Уже приглушенно звучит тот же голос. — Эта смерть, она пугает… Настолько нелепа… Я не хочу умирать так. Ветерок замер. Внутри скопились непонятные чувства. Нет, это больше ни злость, ни ярость. Все это ему было хорошо знакомо и подавно. Что-то новое? Жалость? Жалость не так горька. Это осознание. Понимание горькой реальности. Может быть попробовать понять кого-то? Ветерок не мог. Это было сложно. Прикоснуться к чужим чувствам ожидая взаимности. Он никогда не мог представить себе подобного, что окажется в такой ситуации. Но парень понял. Понял другого человека, его действия приобретают разумное основание в сознании Ветерка. Словно он наконец дочитал книгу с запутанным сюжетом и лишь на последней странице понял ее смысл, который до этого казался до неприличия абсурден. Тихо вздохнув, Ветерок все же решил истолковать свой вердикт: — Так ты не умереть боишься. Ты просто боишься прожить свой единственный раз.— Парень говорит это с каплей иронии и презрения. И все же присаживается рядом с пепельноволосым, так же стараясь держать дистанцию. — Прости меня, — снова срывается с губ Воробья. Он все так же не хочет смотреть в его сторону. — За что? — Ну как за что? У нас о чем речь то вообще? — Слегка усмехнувшись, переспросил Воробей, разводя руками. — Ну, за то, что родился, попортил тебе жизнь, и, О Архонты! Когда я умру, твоя жизнь станет хоть немного легче! — Ну, не стоит делать поспешных выводов, — Закатив глаза, спорит брюнет. Все еще остаётся твой недалекий брат. На это парень получает недовольный удар вбок и слегка улыбается. — Как же мы дошли до такого.. — тихо спрашивает самого себя Ветерок, не веря тому, что сейчас произошло. Он мог представить в своей жизни что угодно, только не «мирное» обсуждение проблем с этим чудиком. — Одна знакомая говорила мне, что это вполне нормально, — пожимая плечами, отвечает Воробей и тут же схватился за голову, взъерошив волосы. — Как я вообще мог доверить такую тайну кому-то, как тебе? О, Архонты! О чем я думал?! Что мне скажет Ежевика? — Задрав голову вверх, тот «уставился» своими выразительными глазами в потолок. — Львиносвет меня просто прибьёт! — Ну, об этом будешь думать, когда мы выберемся отсюда, — обезнадёжил его брюнет, вставая. — Если мы, конечно, не останемся здесь до конца своих дней! — Тогда, вместо ожидания спасения можем взять все в свои руки, — Поднимаясь вслед за Ветерком, проговорил пепельновласый, параллельно смахивая с себя скопившейся на одежде пылинки. — Предлагаешь.? — Ты можешь отказать мне, конечно, но для того, что бы выбраться отсюда, нам нужно будет заключить недолгое перемирие, — Неуверенно смотря на брюнета, проговорил Воробей.— Или же останемся здесь в конце концов поубивая друг друга. — Сотрудничать, значит? — Перефразировав сказанное слепым, задумался Ветерок. Довериться врагу? Не будет ли это означать, что теперь он окончательно ослабел и ни на что не способен без помощи этого чудика? Эти мысли очень сильно подкрашивали гордость Ветерка, заставляя того недовольно зажмуриться. Тяжело выдохнув, он все же сдался. — Ладно. *** — …Вот и все. Ничего сложного в этом я не вижу, — В заключение своей маленькой речи сказал Воробей и остановился напротив Ветерка. Они находились уже в знакомом обширном коридоре, где яркий свет бил в глаза намного больше, чем в их палате. — Я бы сказал, что ты вообще мало что «видишь» — подколол брюнет того и отвел взгляд. Рядом послышалось недовольное хмыканье, словно он обидел не 16-летнего парня, а маленького мальчика. После того их разговора уже успел наступить вечер следующего дня. За все прошедшее время они ни разу не затрагивали эту тему вновь, даже не разговаривали. Все что они могли делать это заниматься чем то своим. И ветерок предпочел потратить это время на размышления сказанного ими недавно. Теперь ему было даже неловко делить с Воробьем одно помещенье. Чувство, что он сидит сейчас не с тем чудиком, а как будто с другим человеком, не покидало его. Он увидел его с другой стороны, и эту сторону хотелось ненавидеть не так сильно. Но видит ли его с другой стороны сам слепец? Наверное нет. Возможно он лишь больше разочаровался в нем. Но с каких пор его должно волновать мнение Воробья о нем? Все эти мысли не давали покоя всю оставшуюся часть и ночь. А на утро им обоим уже было не до этого. Совсем скоро настанет время окончания прогулки, и можно будет производить план в действие. Осталось только дождаться этого момента. И он удачно наступил почти сразу же, как они закончили обсуждение их «плана». Стоя около одной из скамей, на которой сидел Ветерок, Воробей неожиданно выпрямляется, на что получает удивленный взгляд брюнета. — Сюда идут. Быстро, сделай свой обычный вид, — Шепотом скомандовал он и поворачивает голову в сторону двери их палаты, около которой они обычно и проводят время их прогулок. — Почему обычный? — Потому что ты так больше похож на. На среднестатистического психа. И все же этот чудик до сих пор находил в себе силы подшучивать над ним. На это брюнет недовольно вздыхает, но пытается расслабить лицо и придать себе более менее спокойный вид. Теперь-то и до него доходит быстрый стук каблуков об кафельную плитку в коридоре, и через пару мгновений виднеется высокая женская фигура. — Время прогулки прошло, — Объявляет уже знакомый голос, и к ним подходит девушка с лучезарной улыбкой. Внутри себя Ветерок уже празднуют мелкую победу — Воробей точно угадал: сегодня дежурила в коридорах она. И это просто идеально. По его теории, санитарки каждую прогулку стоят на постах по очереди, и на успешное выполнение их «операции» в первую очередь следовало надеяться на верность этого предположения. А эта девушка, как по мнению Воробья, так и по наблюдениям Ветерка, была одной из самых заботливых и приятных санитаров. Если, конечно, не единственная. Она — их цель, а если точнее — ее пластиковая пропускная карта. Не став медлить, оба парня сразу же подскочили и посмотрели на девушку с ожиданием. Воробей слегка выходит вперёд, становясь около нее. — Завтра вы снова будете вместе с нами? — Спрашивает он, улыбаясь на вид такой же искренней улыбкой, как у девушки. Стоя позади, Ветерок невольно замечает эту значительную разницу в росте Воробья и санитарки: кажется, что Воробей был ниже ее чуть ли не 15, а то и на 20 сантиметров. Становится слегка смешно, но брюнет подавляет в себе усмешку, которая вот-вот должна была слететь с губ. — К сожалению, но мне придется попрощаться с вами на целых два дня, — Грустно улыбнувшись, проговорила санитарка и, приподняв руку, слегка потрепала пепельные волосы слепого, от чего тот заметно напрягся, и Ветерок подумал, что сейчас он точно сломает ей руку. Но Воробей стоял, что означало его терпимость к этому спонтанному действию. Теперь нужно было действовать Ветерку. —Знаете, вы мне очень нравитесь, — как ни в чем не бывало, продолжил свой незатейливый диалог слепой, пока брюнет осторожно приближался к санитарке. — В отличие от той старой тетки, она слишком много огрызается, — предав голосу нотки грусти, проговорил он и поднял взгляд на девушку. — Она обижала тебя? — обеспокоенно спросила та, встрепенувшись, от чего Ветерок отпрянул испугавшись. — Нет, нет, нет, но я часто видел, как она жестоко обращалась с другими пациентами, — покачав головой, проговорил Воробей и легким движением руки попросил девушку наклониться чуть ближе, словно тот собирался рассказать какой-то очень страшный секрет. Повинуясь, санитарка, чуть согнув колени, приблизилась к лицу слепого. Вот теперь Ветерку точно нельзя медлить. Аккуратно шагнув вперед, он быстрым, но при этом быстрым движением руки захватил торчащую из белоснежного халата пластиковую пропускную карту. Отстранившись, он незаметно спрятал карту под рукава его больничной рубашки — карманов в их одежде не было. Здесь уже и санитарка, кажется, ошеломлённая сказанным Воробьем, поднялась и, прикрыв рот ладошкой, озадачено смотрела на него. — Это ужасно! — Шокировано прошептала она. — Я немедленно доложу об этом нашему главврачу!Очень хорошо, что ты мне это рассказал, иначе бы это могло продолжаться, — самоуверенно продолжила она, нахмурив брови. Положив одну руку на плечо Воробью, она решительно развернувшись, повела его в сторону их палаты. От такого неожиданного движения слепой снова вздрогнул, но так же ничего не сказал. Как странно, но за все это время это девушка ни разу не обратила внимания на Ветерка, что в принципе играло ему на руку. Подойдя к двери, санитарка свободной рукой начала шарить по карманам, а Ветерок напрягся, надеясь, что ей не хватит ума догадаться, что же произошло. Так, не найдя у себя карту, девушка удивлённо проговорила: — Где же моя…? — Сведя брови к переносице, спросила она саму себя. — Неужели уже успела посеять где-то — Озадачено покачав головой, она отошёл от Воробья и задумчиво склонила голову. Через пару мгновений она посмотрела на парней. — Подождите, пожалуйста, здесь, хорошо? Сейчас я сбегаю за другой картой и вы сразу же попадете в свою палате. — Бросив это на последок, она быстрым шагом направилась куда-то в противоположную от них сторону по коридору. Провожая ее взглядом, Ветерок перевел его на Воробья. — Получилось? — В ожидании спросил его слепой, сложив руки на груди. — А как же, — Горделиво ухмыльнувшись и приподняв руку с картой, словно это могло что-то дать понять слепому, ответил брюнет. — Ну, хоть не зря терпел, — устало выдохнув, проговорил, опускаясь на скамью рядом. — Я думал, ты сейчас ее живьем закопаешь. — Усмехнувшись, подметил Ветерок и облокотился об известковую стенку рядом. — Я тоже, — Честно признался Воробей и с некой брезгливостью начал отряхивать свое плечо там, где держала его санитарка. — Кто ее вообще на работу взял сюда? Неужели не знает, что трогать пациентов, так еще и психически неуравновешенных себе же дороже? — Недоумевающе спросил он и отстранённо посмотрел в потолок. — Ну так мы же не психи. — Так она этого не знает. — можем сказать ей? — И это будет твоя главная ошибка! Первое правило психушки — не пытайся доказать то, что ты нормальный! — Подняв указательный палец вверх, громко сказал Воробей, заставляя Ветерка нервно оглянуться по сторонам, в страхе, что их кто-то услышит. — Но я серьёзно, даже не пробуй, — Уже спокойнее проговорил слепой, снова снова приняв спокойное положение. — Ты мне никогда не говорил, что в психушках работал, — недоверчиво посмотрев на слепого проговорил Ветерок, качая головой. — Кстати, что ты такого ей рассказал? Она выглядела очень… Изумленной. — Ну, я сказал ей, что слышал, как та злая санитарка издевалась над другим пациентом. — Потупив взгляд в потолок, скомкано ответил Воробей. — Ты это придумал? — Я это придумал. — Понимаешь, что будет, если выяснится, что ты солгал? — уже недовольно взглянув на пепельновласого, спросил Ветрок. — Ничего, если мы успеем отсюда уйти — Оптимистично поговорил Воробей, отмахиваясь от слов брюнета и отворачиваясь лицом к их общей палате. И тут Ветерок задумался. Только сейчас он подумал, а хочет ли освобождения отсюда? Все же, если их побег удастся, куда он пойдёт? Его точно будут искать люди Дотторе. Если не удалось запереть здесь, то им ничего не останется, как убить его. Впрочем, к этому Ветерок был готов в первую очередь. А вот не готов он был к тому, что его мог найти отец. Отец… Ветерок не знает, чего можно ожидать от него. Возможно, он самолично захочет прикончить его и вычеркнуть из своей жизни такого позорного сына. Хотя ему вполне может помешать его мать — Сумеречница, со своим-то нравом. Невольно вспомнилось одно из воспоминаний детства: как он сидит один, в одной из своих комнат и глядит в окно. Метель бьет прямо в стекло, то и дело пугая. Но больше всего тогда пугал надрывистой крик матери. Она была зла, она была в гневе. Этот гнев полностью был направлен на его отца. Время от времени слышался и его более тихий голос. В споре явно выиграла Сумеречница. Это стало понятно по громкому хлопку двери гостиной и медленным шагом прямиком на второй этаж, к Ветерку. Мальчик напрягся и, отойдя от окна, тихо, на цыпочках направился к дверному проёму комнаты. Дверь в коридор был слегка приоткрыта, из-за чего Ветерку не повезло встретиться взглядом с ним. С его отцом. Он запомнил этот взгляд тогда, кажется, на всю жизнь. Обычно он не выражал ничего, кроме холода в сторону сына. Но тогда в нем читалось презрение в вперемешку с сожалением. Это было всего на мгновение, после которого мужчина поспешил уйти к себе, оставляя мальчика вновь на едине со своими мыслями. После этой ссоры отец ушел. Они редко встречались после, а когда Ветерок узнал о великом грехе его предков они перестали общаться и вовсе. — К тому же нам нужно продумать наш следующий шаг на пути к освобождению. — Мрачные мысли перебивает назойливый голос Воробья, который в ожидании уставился на него своими слепыми глазами. Но тут со стороны снова послышались знакомые шаги, и навстречу к ним уже шагала санитарка. — Простите, что заставила вас ждать, — виновато склонив голову, произнесла она. В ее руках отблескивала новая карта. Она прислонила ее к сенсору у двери, открывая проход в палату. Первым порог переступил Воробей, а Ветерок быстрым шагом проследовал следом. — Увидимся снова! — лучезарно улыбнувшись на прощание, помахала ручкой девушка, а через секунду она скрылась за стальной дверью. — Что будем делать дальше? — Снова задает вопрос Воробей, заставляя Ветерка встать в ступор. — Знаешь, у меня есть некоторые сомнения на этот счет…