Сегодня избежал бессмертия

Уотсон сморгнул, когда увидел своими глазами, как Джай вошел в какую-то светящуюся воронку и исчез. А потом выругался каким-то нецензурным словом, настолько он был близок к тому, чтобы стать как Эдди и Николь. Пуленепробиваемым, сильным и быстрым настолько, что нельзя было бы заметить, с какой скоростью он перемещается. Уотсон размышляет логически, ну, конечно, Эдди же спас Джая, он его своим телом закрыл, воздух весь из легких отдал. У Уотсона просто не получается ладить с детьми, он даже с собственным сыном общается через свою жену. Уотсон еще раз осматривает страшный замок Змееголова, чтобы печально вздохнуть. Его оставили одного и ему бы по-хорошему надо бы выбираться отсюда. Кстати, жена. Ей нужно позвонить. Она вся наверняка извелась от понимания того, что муж ее находится на смертельно опасном задании где-то в Дублине. — Черт подери, Уотстон. Еще один день, когда ты не бессмертный, — кисло произносит он, состроив рожу, и возвращается к подбитому самолету, размышляя над тем, кому звонить еще помимо жены. Но был еще кое-кто, кого уже упомянули, и кто до дрожи в лице (так как лицо было единственным, что у него осталось) ненавидел мальчишку Джая. Он находился в медальоне между змеей и рыбой. Тот был то ли бессмертным, то ли смертным, но запертым среди могущественных чудовищ. Жены у него не было, детей тоже (только тот самый замок, в котором сейчас находился Уотсон), но он исходил не менее жуткими выражениями, не в силах поменять расклада, что его поймал в ловушку. Это было чересчур по личному Стола дерьмометру. Джаю же было уже не до смертных и не до бессмертных. Иное измерение приняло его как брата. И он отходил от всех своих приключений, забывая земные категории.