Немного другой способ отблагодарить полковника

Принц бросился полковнику на шею. — Как могу я вас отблагодарить? — вскричал он, обнимая Джеральдина. — И как все это произошло? Несмотря на все свое мужество и готовность, не дрогнув, встретить свою судьбу, принц несказанно обрадовался «дружескому» насилию, возвращавшему ему и жизнь и надежду. — Вы отлично меня отблагодарите, — ответил полковник, — кое-что сделав для меня? — карета легко тронулась в недальнюю дорогу. — Кое-что, о чем не будете знать, пока мы не вернемся? — Конечно! — без промедлений соглашается Флоризель, широко улыбнувшись Джеральдину. Что бы он ни задумал, принц исполнит это с великой охотой и почтением: как-никак, а ему он был обязан жизнью. Они обменялись парой фраз, касавшихся клуба самоубийц и его председателя и умолкли до самого конца поездки.

***

Принц по прибытии распустил всех слуг, дав им волю оставшийся вечер делать все, что душе заблагорассудится — и при этом отшутился, чтобы ни за что не пытались отведать пирожных у какого-нибудь джентльмена с двумя слугами — а сам закрылся в спальне вместе с полковником, приказав никому пока их не беспокоить. Поудобнее устроившись в своем кресле, Флоризель приглашающе кивнул на соседнее. — Ну так, мой дорогой Джеральдин, что я могу для вас сделать? Полковник с чуждыми ему искрами в глазах оживляется, приосанившись и быстро присаживаясь напротив принца, что закидывает ногу на ногу и безмолвно ждал. Облокотившись на выставленную руку щекой, он кидает на Флоризеля быстрый взгляд, что тут же переходит ниже и, словно опасаясь, возвращается, также скользя по, вероятно, мягкой ткани, в которую облачен принц. — Ваше Высочество, — начиная издалека, тянет полковник отчего-то низким голосом, отчего принц не до конца понимает и может предугадать, что последует дальше. Неужто… — Ваше Высочество, вы сильно дороги мне и я, в какой-то мере, рад нашей дружбе!.. — продолжает он, видя одобрительный кивок. Флоризель слегка хмурит брови, в ожидании вслушиваясь в каждое слово спасителя. — И я хотел бы, чтобы… — он замолкает, скорее всего, не подобрав нужных слов, и встает с кресла, подходя к сидящему принцу почти вплотную, задевая своими коленями чужие. — Что бы вы хотели? — переспрашивает принц неуверенно, вскинув брови и внимательно уставившись в серьезные глаза полковника. Джеральдин склоняется чуть ближе, не разрывая зрительного контакта, отчего Флоризель неосознанно вжимается в спинку кресла, впившись пальцами в подлокотники. — Ваше Высочество. — повторяет полковник, обдавая горячим дыханием губы принца и, выждав еще пару секунд (тем самым дав возможность последнему оттолкнуть его), накрывает их мягким поцелуем. Руки легко ложатся на чужие ладони, что напряженно держали кресло, и, переплетая с ними пальцы, Джеральдин склоняется чуть ближе, напирая на принца и заставляя того облокотиться на спинку. Легкий поцелуй постепенно переходит границы своего понятия, и принц, что первые секунды забыл, как дышать — не каждый день «интересным занятием на ночь» оказывается такое — входит во вкус, притягивая полковника к себе вырванной из хватки рукой. Тот мерно вслушивается в чужое сбившееся дыхание и, когда рамка «легкий» напрочь стирается «страстным», чуть ли не падает на Флоризеля, не рассчитавшего силу. Он нехотя отстраняется, находя равновесие и затуманенными глазами глядя сверху вниз на принца, чьи растрепанные волосы прикрывают часть лица: чтобы от такого неудобства себя избавить, Флоризель, глубоко вдохнув, молча трясет головой в стороны. — Так вы согласны? — тихо спрашивает полковник, осторожно заглядывая в глаза, в которых постепенно начинает беспокойным морем плескаться жажда и зарождающаяся страсть. Принц пытается восстановить дыхание; голову приятно ведет от одного лишь поцелуя, но какого! Поднять взгляд кажется чем-то непосильным, но Флоризель, все же пересилив себе, приподнимает лицо и слабо кивает. — Не имею права отказаться. — говорит он, внезапно вскакивая на ноги. Впившись пальцами в широкие бравые плечи, он разворачивает Джеральдина и небрежно усаживает его в свое кресло, резво разведя колени в стороны и устроившись между ними. Ткань опасно-искушающе обтягивала плоть, отчего невольно пересыхают губы. — Ваше Высочество… — удивленно вздыхает полковник, внимательно наблюдая за каждым движением принца сверху вниз. Флоризель раздраженно шикает на него и прижимается щекой к коленке, потираясь о грубую ткань. Полковник слегка облизывает отчего-то вмиг ставшие сухими губы, выдыхая сквозь зубы, когда Флоризель своими движениями движется все выше и выше так, что его голова доходит чуть ли не-… — Ваше! — вскрикивает Джеральдин, глядя в бессовестные игривого взгляда глаза, чей обладатель лег на его ширинку, начав мерно-медленно (слишком…) водить щекой вверх-вниз, то и дело ухмыляясь: видимо, чувствуя, что полковнику такое по душе. Руки принца таким же путем перебираются выше по брюкам, останавливаясь у колен; он отодвигается, приняв довольно обычное положение, и ловкими пальцами начинает путы с ширинкой, легко открывая ту и немного приспуская брюки, за счет милого полковника, ниже. — Вы знаете… — говорит он вдруг, осторожно высвобождая член полковника из нижнего белья, вслед за чем следует облегченный вздох (видимо, одежда настолько доставляла дискомфорт). — Я не опытен в любви с мужчинами, потому что не мог и подумать о чем-то таком, но с вами, кажется, я многому смогу научиться. И, совершенно нахально улыбнувшись, Флоризель аккуратно целует поблескивающую головку, медленно ведя губами ниже, и обратно. Джеральдин прикусывает фалангу пальца и заставляет себя держаться ровно, не двигаться, иначе бы постоянно толкался навстречу. Он лишь наблюдает, как принц изучающе облизывает плоть от основания и до головки, которой ласк уделяет больше всего. — Вам нравится, мой дорогой Джеральдин? — спрашивает Флоризель, ведя рукой по члену. Полковник выдыхает хриплое «да», в подтверждение своих слов кивнув головой, и принц, восприняв это как хороший знак, полностью захватывает головку губами. Скользнув пару раз, на пробу, на половину и наблюдая за чужой реакцией, принц выбирает головку, показательно облизывая и кусая губы, отчего те становятся безумно алыми, и вновь невесомо целует ее так, что если бы полковник захотел понять, какая температура у его тела, у него бы это не получилось: его бросает то в жар, то в холод. Под услаждающие слух сдавленных вздохи, Флоризель опускается ниже, вбирая длинный член почти полностью и замирая в таком положении на пару мгновений, — и в эти же пару мгновений на волосах чувствуется чья-то крепкая рука, аккуратно лежащая у затылка. Начиная аккуратные движения, порой чередуя их ускоренной версией себя, Флоризель, слегка покачивая головой, наконец добивается того, что ладонь сверху начинает легко «вести», заставляя того и самого слегка съехать ниже на раздвинувшихся ногах. В любой другой ситуации Джеральдин бы ужаснулся, что позволяет самому себе контролировать действия принца и даже управлять им, направлять в нужную сторону. Но сейчас, наблюдая из-под опущенных век, как старательно работает ртом Флоризель, полностью подчинившись руке полковника, он не смог бы заставить себя выпустить из настойчивого плена. Пусть принц и говорил, что в подобных делах он не мастер, Джеральдину хватает и факта того, что у этого юнца он первый, что Флоризель познает его, а не кого-то другого. От этой мысли в голове распространяется чувство восторга, которое подчиняет себе руку и заставляет принца брать глубже, толкаясь по самую глотку. — Господи… — блаженно хрипит полковник, откинув голову на спинку. Мысленно ухмыляясь подобным высказываниям и желая услышать еще больше подобных, принц медленно обводит языком все набухшие венки, тут же целуя каждый сантиметр и неспециально обдавая теплым дыханием — Джеральдин почти на грани, хоть признавать такого и не хочет; запрокинув голову назад, отчего еще и закатываются глаза, он рукой перебирает чужие волосы, мягкими прядями проскальзывающие через пальцы, и, возвращая голову в привычное положение, не отрывая глаз глядит сверху вниз на ходящую туда-сюда шею и свою руку на затылке, как чувствует — тут уже специально — выставленные зубы, тут же убранные за губами, что расцеловывают член. Обводя головку языком, принц поднимает руки, кольцом приставляя их к ней же и, клюнув поцелуем куда-то в середину, тянет «кольцо» ниже, слыша нескрываемый стон сверху. — Флоризель, я… Не верю, что вы никогда… — обрывками вздыхает Джеральдин, не смея отвести взгляда от затуманенных страстью глаз. Во рту скапливается вязкая слюна от красоты представленной картины, а губы наоборот пересыхают каждые секунды две. Флоризель невинно складывает брови домиком, почти сразу же нахально улыбаясь и вылизывая кончиком языка отверстие уретры, чем, несомненно, приводит любовника в восторг, поскольку он не может сдержать в себе протяжного, хоть и тихого, стона. — Я быстро учусь. — объясняется торопливо Флоризель и вновь берет член в рот, дотягивая до половины, и начинает быстро насаживаться, чтобы наконец довести Джеральдина до желанной грани. Тот же, бесстыдно приоткрыв рот и от невозможности более держаться тяня хрипловатое: «А-а, боже», — лишь запрокидывает голову, чувствуя приближающийся финал, что наступает несколько раньше: облизнув головку, принц проводит пальцами от основания и выше, оводя все кругом, и возвращая вниз — холодноватые длинные пальцы, так прекрасно смотрящиеся на члене, заставляют полковника задержать дыхание, сопровождаемым новым быстрым толчком почти что в глотку. Флоризель прижимает чужую руку к креслу, нашарив ту у себя на плече — вторая так и остается в волосах, все чаще и чаще сжимая же своеобразной копной в хватке и слегка оттягивая, из-за чего принц и сам готов кончить. Рука крепко прижата, и ничего сделать самому — невозможно. Принц еще раз целует венки, насаживаясь неглубоко, но слишком часто и резко, слыша сверху сбившееся дыхание, и полковник, сжав руку в волосах, кончает тому в рот, не успев ничего произнести. — Ваше Высочество, я… Простите, я не успел… — бормочет севшим голосом Джеральдин, не замечая, как подозрительно-довольно облизывается Флоризель, проглатывая чужое семя. Улыбнувшись каким-то своим мыслям, он осторожно слизывает остатки с головки и окончательно пересаживается на полковника, обвив его шею руками. — Позаботьтесь и обо мне, мой дорогой Джеральдин, прошу вас. — хихикает он, ерзая бедрами, отчего полковник глухо стонет и поддается вперед, прижимая к себе принца и целуя его в губы. Флоризель почти что благодарно мурлычет, извиваясь в чужих руках от нетерпения и жажды. — Мы никому не расскажем об этом. — сбившимся дыханием шепчет вдруг Флоризель между поцелуями. — Но я бы так хотел, Джеральдин, вы бы… Вы бы знали. Вы такой прекрасный любовник, мне надо было предлагать свою благодарность вам раньше. Джеральдин глухо стонет что-то неразборчивое, подставляясь под поцелуи, что переходят на щеки и скулы, и, обхватив принца за талию и пододвинув к себе чуть удобнее так, что его ноги прекрасно входили в расстояние между ним и подлокотниками, запрокидывает шею, предоставляя еще больше места для поцелуев. Руки нервно нащупывают пуговицы белой рубашки, что так прелестно смотрится на принце, но желание скинуть ее и увидеть того без одежды все же значительно больше и сильнее. Трясущимися пальцами, под мокрые поцелуи, дошедшие почти до ушей, он раскрывает пару верхних, отодвигая воротник в разные стороны, и, прикоснувшись к открытой части кожи рукой, оглаживает и забирается чуть дальше, как бы невзначай задевая сосок. Принц слабо вздрагивает, уткнувшись носом в место за ухом, которое совсем недавно так увлеченно целовал, и прислушивается к собственным ощущениям. Полковник же, ощутив, как в ожидании замер в его руках принц, расплывается в слабой дрожащей ухмылке и мягко перекатывает сосок между пальцами, второй рукой продолжая неудобно расстегивать пуговицы. Флоризель жмется еще ближе, пряча покрасневшее лицо в сгибе шеи, и тяжело дышит в ответ на своеобразные ласки. Плавным движением Джеральдин стягивает с плеч принца рубашку, осторожно откидывая куда-то в сторону, и поднимает его лицо за подбородок, только чтобы с новой страстью прильнуть к губам. Флоризель отвечает ему все с той же отзывчивостью, но теперь вьется ужом, стараясь сделать так, чтобы руки полковника хотя бы ненароком докоснулись до обнаженной кожи, огладили и поласкали. Он нетерпеливо хнычет, когда Джеральдин устраивает руки на его бедрах, тем самым пресекая любые возможные касания, и хмурит брови, впрочем, не смея отстраниться. Покачав бедрами — и всем телом — из стороны в сторону в попытках скинуть руки с талии и переместить их куда повыше или же пониже, Флозирель сладостно отвечает по многочисленные поцелуи, в тот же миг чувствуя чужую ладонь, что медленно опускается. Затаив дыхание и чуть отстранившись, он взирает затуманенным размытым взглядом за ладонью, что, показательно растопырив мизинец и безымянный от остальных, в прямом смысле скользит по горячему телу. Нашарив ширинку брюк, Джеральдин опускает глаза, словно не веря во что-то, о чем сам подумал, и открыв ту, пробирается ладонью к члену принца под нижним бельем: тот удивленно ахает, вероятно, до сих пор не осознавав, насколько сам возбужден. Рука легко скользит по нему, растирая предъэякулят. Он разводит колени шире, предоставляя больше места для ласк, на что Джеральдин лишь улыбается, целуя куда-то в шею. Флоризель отводит голову в сторону, крепко зажмурившись, когда крепкая и грубая рука пару раз ведет вверх-вниз по члену. Оказывается, что это в самом деле настолько приятно… — О-ох, Джеральдин! — томно тянет принц, прикусывая уголок губ, когда полковник ускоряется в движениях, поцелуями опускаясь на гладкую, словно у греческих статуй, грудь. Ему нравится смотреть, как обычно смелый и уверенный в себе Флоризель сейчас плавится под его руками, мечется от волнующей страсти и пытается стать еще ближе, почувствовать еще сильнее жар чужого тела. — Быстрее, не томите!.. — Не торопитесь, дорогой Флоризель, — низко лепечет полковник между поцелуями: рука слишком хорошо подстроилась под темп дыхания, либо это произошло наоборот, но каждый вдох и каждый выдох символизировал, чуть ли не сливаясь, именно ее движения. — Кха-а… — растягивая «обиду», в диалог под стать отвечает тот, выгнувшись в спине и запрокинув руки покрепче на чужие плечи, сжав их настолько, что и опрокинуться назад было бы невозможным — он выгибает спину в пояснице, и подобно этой линии, отводя назад шею и голову, — соблазняя, чертовец, — приоткрывает губы. — Вам нравится такой вид расплаты, ведь так? Неужто вы не жаждали близости, дорогой принц, — он сильнее сжимает кольцо пальцев, медленнее и увереннее оттягивая чувствительную кожу вниз. — Или же страсть, настолько долго скрываемая в вас, столь бурна, что вы не имеете возможности о ней донести? М-м, дорогой Флоризель? «Дорогой Флоризель» воротит нос, отказываясь признавать, что от таких слов — и бархатного голоса полковника конечно — его ведет лишь сильнее. В голове туманятся все здравые мысли, а последние остатки уверенности тонут, стоит Джеральдину ускорить движения руки. Флоризель хватает воздух сквозь стиснутые зубы, наслаждаясь мимолетными поцелуями, рассыпающимися по всей груди и даже чуть ниже. Пальцы так правильно-идеально обхватывают его член, что не сойти с ума от этого просто невозможно. И что с тобой сделалось, дорогой наследник Флоризель?.. Джеральдин чувствует, как Флоризель требовательно зарывается пальцами в его короткие волосы и тянет вверх на себя, захватывая в жаркий поцелуй и толкаясь в рот юрким языком. Принц старается хоть немного компенсировать недостаток ласк, но все та же неторопливость полковника ему в этом никак не помогает. Отрывая руки и вовсе и помогая принцу привстать, он, с помощью мужчин сильных рук, стягивает его брюки, и те остаются лежать подле кресел, когда Флоризель вновь усаживается на удобное место, именуемое «колени полковника». Полковник тянет руки ниже, переводя взгляд туда же, что безмерно смущает, и, остановив одну руку у соска, невзначай проведя по нему и слегка надавив, слыша тихий сладкий вскрик сверху, касается второй рукой члена. — Вы такой нежный и отзывчивый… — лепечет полковник, смеряя стоящий колом член пальцами и ухмыляясь, чувствуя легкую дрожь от таких слов. — Сразу видно, аристократ до мозга костей, особенно в близости. Любите, когда к вам легко прикасаются, доставляя всевышнее удовольствие, сменяя его властным притягиванием за волосы. Любите чувствовать не себя властителем, а лишь подвластным сильной руки? О, дорогой принц, кажется, вас раскусили, — он нежно оводит головку большим пальцем, потянувшись к собственным карманам брюк. Флоризель бы всенепременно обиделся на подобные высказывания (называть принца нежным и отзывчивым, а также жаждущим быть «подвластным сильной руки» весьма опасно, даже для такой близкой личности, как Джеральдин), но все, что он может сейчас — нетерпеливо ерзать и толкаться, насколько это возможно, в руку полковника. Джеральдин достает небольшой флакон сладко пахнущего масла, отвинчивая крышку свободной рукой, второй же продолжая массировать набухший от продолжительных ласк член. Вылив немного себе на пальцы, он закрывает флакон и убирает его в сторону, тем временем двигая принца еще ближе к себе — чтобы грудь соприкасалась с грудью — и плавно погружает один палец внутрь. Принц широко распахивает глаза, напрягаясь и стискивая зубы, но заботливая ладонь, тихо прихлопывая и оглаживая спину Флоризеля, успокаивает, приводя того вновь в состояние безумства: к пальцу почти сразу же добавляется второй и, подождав, чтобы принц привык к новым ощущениям наполненности, полковник начинает короткие движения, порой разводя пальцы, словно ножницы, в стороны. — Ш-ш, дорогой Флоризель, сладостные пытки скоро прекратятся, вы ведь и сами знаете и ждете, я чувствую, — намекает он, всерьез чувствуя чужой член примерно подле своего, отчего и тот начинает глухо ныть. К пальцам постепенно, по фаланге, добавляется третий, и, вслушиваясь в напряженное дыхание, полковник принимается покрывать поцелуями все, до чего может дотянуться, перебирая одной рукой волосы. И, когда кончики пальцев толкаются под правильным углом, задевая простату, Флоризель не сдерживает вскрика, впившись короткими ногтями в широкие плечи полковника и запрокинув голову назад. Джеральдин, воспользовавшись ситуацией, припадает к разгоряченной шее губами, оставляя влажные следы, пальцами продолжая плавно толкаться под нужным углом, до безумства приятно, но недостаточно, чтобы кончить. Когда, по его мнению, принц оказывается совершенно готов, он с пошлым хлюпающим звуком достает пальцы и, приподняв чуть Флоризеля за бедро, а второй придерживая собственный член, полковник одним неторопливым движением насаживает на себя принца, заставляя того выгнуться навстречу и несдержанно застонать от бесконечного чувства заполненности. — Джеральдин… Боже, полков-… Мой дорогой… — шепчет бессвязно Флоризель, смаргивая выступившие слезы. — Тш-ш, прелесть, спокойнее, — по кругу шепчет полковник, едва сумев совладать с собой: узость внутри сводит с ума, заставляя забыть обо все на свете, но только не о принце. Исцеловывая его шею, Джеральдин покорно ждет «сигнала». И «сигнал» в виде неуверенного кивка подается, после чего крышу сносит полностью — начиная медленные движения, в то же время пытаясь найти нужный угол почти сразу и сумев это сделать, полковник переходит с кадыка выше, обеими руками ухватившись за бедра и скользя ими выше — до талии. — Вы такой прелестный внутри, от вас сходить с ума будет не преступлением, — словно заевшая пластинка, лепечет полковник, притягивая мужчину к себе за талию ближе-ближе-ближе. — Как вам, дорогой принц? Все еще отрицаете желание властной руки подле или желаете, что так легко попались в Клубе? Последствия все равно одинаковые для вас — без ласк вы от меня не уйдете, если вообще сможете прилично ходить ближайшие часы. — Джеральдин, мне… Так хорошо… — жалобно шепчет Флоризель, закусывая дрожащую губу и подаваясь бедрами навстречу толчкам. Он вслушивается в слова Джеральдина, и от каждого по спине проходят мурашки, а член начинает все больнее пульсировать, прося обратить внимание и на себя. — Пожалуйста… — добавляет принц, дрожащей рукой перемещая одну из ладоней полковника на свою плоть. Джеральдин умиленно улыбается, оставляя смазанный поцелуй на доверчиво подставленной щеке, но ладонь убирает — чем донельзя расстраивает Флоризеля. Если бы полковник принялся ласкать принца с двух сторон, то он бы не продержался и трех минут, а то было бы не слишком интересно. Интереснее намного наблюдать, как Флоризель мечется от жажды, позволяет грубым рукам насаживать себя и громко стонет от каждого точного движения по простате. Руками переместившись на спину полковника, принц утыкается в сгиб шеи и впивается ногтями в кожу, царапая от очередного всплеска наслаждения. Но такой исход того никак не печалит: слегка сильнее согнувшись и прильнув к торсу полковника, принц, под стать чужим быстрым движениям, начинает двигать телом — бедрами, — постепенно найдя нужную «волну»; и каждый раз сильнее прижимаясь к Джеральдину, Флоризаль что и раз касается членом ему живота, создавая хоть какое, но трение. Джеральдин замечает такую дерзость, но делать ничего с ней не собирается: слишком хорошо и ему самому, чтобы лишать такого удовольствия других. Каждый раз попадая по простате и слыша, помимо всего прочего, и уже не сдерживаемые стоны принца, он сам еле держится, скользя по тонкой грани. Язык заплетается, кажется, как и мозг; нашаривая руками спину принца и обхватывая ее поперек, он прижимает его еще ближе, хотя, казалось, куда уж. — Вы великолепны, великолепны, вы тот еще аристократ, боже, — в каком-то безумии воркует Джеральдин под глухие стоны и целует мужчину, для подтверждения, куда-то в волосы. — Вам нравится быть моим? — Да, да-да-да, Господи, Джеральдин! — повторяет, словно в безумстве, Флоризель, едва ли не плача. И от подобного — да и к тому же картины разнеженного принца на его коленях, скачущего, словно на лучшем коне Англии — Джеральдин мягко прикусывает нежную шею на плече, где отметину точно можно будет скрыть за одеждой, и ускоряется, покрепче обхватив Флоризеля. Принц громко и протяжно стонет, кажется, совсем уж и позабыв, что в доме находится не один. Но сейчас для него не существовало более ничего, кроме сильных рук полковника и его жадных глаз, пожирающих принца с головы до ног. — Идеальны. — восхищенно шепчет Джеральдин, целуя в мокрый висок. — Вы идеальны, мой принц. Движения становятся все быстрее и быстрее с каждой фрикцией, и оба разгоряченный тела жмутся ближе друг к другу, судорожно ища губами места для поцелуев. — Если кто-то спросит меня, кто из вашей страны лучший наездник — я скажу им, что вы, и не буду лга-ать, — внезапно шепчет Джеральдин низким голосом, прислонившись к чужому уху и руками обвив того за шею. Принц тем временем все не оставляет попыток докоснуться до себя, но его руки оказываются на бравых плечах посредством длинных пальцев, быстро расцепленных выше. — Нет, дорогой мой, вы прекрасно знаете, что можете и без этого, ведь так? Вы прек-красный принц! И я так восхищен тем, что вы мой. Флоризель отворачивается в сторону, смаргивая выступившие от жара слезы в уголках глаз, и крепче стискивает пальцы в отместку, вырывая из Джеральдина сдавленное шипение. Движения становятся резче и хаотичнее, но, даже несмотря на это, принц продолжает изящно выгибать спину и подставляться под касания. Чувствуя, что осталось совсем немного, Джеральдин решает более не мучать ни себя, ни своего принца, поэтому, ускорившись до предела. Флоризель блаженно вскрикивает и кончает, запачкав живот полковника, а тот, толкнувшись как можно глубже, кончает следом. Они долго пытаются отдышаться, мимолетом обмениваясь ленивыми поцелуями и мягкими-благодарными поглаживаниями. Джеральдин, о чем-то призадумавшись, улыбается своим мыслям, а Флоризель, приобняв полковника, продолжает сидеть на его коленях, уткнувшись носом в шею.