Чужие

Сувон любил подолгу смотреть, как Йона тренируется. Как она общается, ведет переговоры, заключает договора и улыбается всем этим едва знакомым людям — улыбается ярче, теплее, приятственнее, чем ему. Они были мужем и женой вот уже больше года, и Йона показывала себя как сильная и независимая, красивая до сердечного трепета женщина — и никак не показывала себя в качестве жены. Она была королевой, лучшим наследием, которое мог оставить любой король, не говоря о ее отце, но она не была женой короля. Порой Сувону казалось, что, если он уйдет, она этого не заметит. А если заметит — вздохнет с облегчением. Он… понимал. Да, он понимал: он убил ее отца, заставил резко повзрослеть, покинуть родной и привычный дом; с таким мужем, как он, не нужно было иметь врагов. Но он не мог этого принять. Йона рядом с ним казалась недосягаемой — даже когда они стояли плечом к плечу в полных облачениях, когда сидели за столом, соприкасаясь локтями, Йона была красива и так далека — мыслями явно не здесь, отстраненная и безразличная. Ей не нужен был Сувон. Не нужен был уже долгие годы. С тех пор, как она пережила смерть отца. Сувон с болью смотрел на нее, распускающую волосы, чтобы превратить во что-то более подходящее для сна, и подавил слишком громкий горестный звук, едва не вырвавшийся из его горла. — Ты бы хотела уйти? — спросил он. Он готов был встать рядом с ней на колени, просить разрешения взять ее кисть в свои руки и целовать долго, закрыть глаза и оголить беззащитную шею. И он был тем, кто лучше всех знал: ей это было не нужно. Она могла оценить это, но принять подобный жест от человека, разрушившего ее жизнь? Сувон проклинал себя иногда, хотя знал, что в день убийства короля Ила не поступил бы иначе. Однако он мог не пытаться убить принцессу, или по крайней мере не заключать с ней это уродливое подобие брака. Йона нахмурила брови, глядя на свое отражение в зеркале. Поправила волосы и обернулась, всматриваясь во внешний облик своего царственного супруга. Сувон теперь был намного старше и больше, чем тогда, когда она была в него влюблена. Его плечи широко раздались, с лица исчезла последняя мягкость, а лоб, казалось, стал еще выше. Он был красив, ее муж. Красив, но уже давно не желанен. Более чем. — О чем вы говорите? — спросила она. Уйти? Она соправительница, как она может уйти? Может быть, Сувон узнал ее несколько больше за последние годы, потому что его глаза — глаза страдальца — приняли более осознанное выражение. Йона позволила себе сесть поудобнее, всем телом разворачиваясь к супругу, сложила ладони на бедрах, сцепила большие пальцы. Подняла брови, ожидая ответа. — Ты любишь Хака, — сказал он. Йона почувствовала, как сердце особенно сильно бьет ее по ребрам. Она вздохнула. — Люблю, — сказала она. Мысли о Хаке чаще успокаивали ее, чем расстраивали. Он был с ней, в ее сердце, и она знала, что была в его — дольше, чем с ее стороны, и это особенно грело. Если не углубляться, конечно. — Ты хочешь с ним видеться? Ты можешь иногда уезжать к королеве Лили и теряться где-то на полпути, — предлагал Сувон. Йона с сомнением выгнула бровь. — Ты этого не выдержишь, мой дорогой супруг. Уже несколько месяцев ты то и дело смотришь на меня большими несчастными глазами. Нет, — покачала она головой и отвела взгляд от лица Сувона, сместив его несколько вбок, — поползут слухи. Народ будет волноваться. — Я не хочу причинять тебе еще больше страданий. — Это звучало как правда. Сувон выглядел, будто оголил перед ней душу сейчас — открытый, искренний, слабость напоказ — бери, пользуйся, сделай больно. Он был готов. Он ждал все это время. Йона расправила плечи, вздергивая подбородок. — Не будь ребёнком, — объявила она. Поднялась со стула, поправила платье, — если так хочешь помочь: помоги сделать Коуку самой процветающей и безопасной страной, и я уйду, не беспокоясь об этом. Едва ее голова коснулась подушки, она закрыла глаза. Несколько вдохов и выдохов — и вот она спит: день был немного тяжелый, и завтрашний обещает не отставать. Сувон смотрел на ее спину: узкие плечи, крылья лопаток, гладкая кожа — шрамы лишь украшали ее; Йона не выглядела такой, какой была — настолько сильной, что готова и была способна нести на своих плечах целую страну. Она была права. Сувон в последнее время несколько отстранился от дипломатической части его обязанностей короля. Как хорошо, что его жена была такой умницей и напомнила ему. Сувон сделает то, что было нужно Йоне. Он сделает Коуку такой, чтобы истинная дочь старого короля могла с чистой совестью уйти на покой. Это вопрос решенный, а о дальнейшем он позаботится.