Было пятнадцатое июня, когда ты впервые пришел в мою кофейню. Я прекрасно помню тот день. Тогда было на удивление тепло и облачно, без намека на ветер, и ты пришел в восьмом часу. Посетителей было мало, заметить тебя было просто. Я даже забыл, как дышать и банально моргать. Ты словно вышел из шедевра старого, черно-белого кинематографа, только румянец на щеках выдавал в тебе живого человека. Я был готов умереть и стать твоим ангелом-хранителем, лишь бы всегда быть рядом и наслаждаться этим отсутствием ярких цветов. Ты нечто внеземное, казалось, душа и сердце ждали всю жизнь только твоего появления. Для меня до сих пор остается загадкой, почему от тебя так вкусно и ненавязчиво пахло сладкой мятой. Представляешь, сейчас это мой любимый аромат, хотя раньше относился к нему скептически… Наверно, я влюблен? Влюблен в твою скромную улыбку, в твои глаза, светлые, но такие глубокие… В твою милую привычку перебирать тонкими пальцами прядь, когда нервничаешь или смущаешься. В твой принцип заказывать тот или иной вид кофе к определенному настроению... В твой редкий смех, когда мне удавалось тебя рассмешить, и в хмурый взгляд, когда я невзначай дарил комплименты красивым клиенткам. Да, я это не один раз замечал за тобой, не надо так сильно смущаться. Ты такой милый, когда злишься, поэтому мне нравилось так тебя дразнить. Прости, но я правда чертовски в тебя влюблен.
***
Самый разгар прохладного дня, и только-только схлынула волна посетителей, пришедших на обеденный перерыв в небольшую кофейню на вершине холма. Осталась лишь парочка студенток, залипнувших на видео в планшете в дальнем углу. Солнечные лучи нещадно пробивались через панорамные окна, падая на темные деревянные столы и стулья, на широкий прилавок, напоминающий барную стойку, на две небольшие витрины, полные свежими булочками с различной начинкой, на парня, со скуки протирающего мебель. В субботу обычно людей немного, так что его двоих родственников, работающих здесь на полставки, он отправил на заслуженный выходной, а сам, как хозяин заведения и бариста, остался отрабатывать смену. Мягкая тряпка будто летала по поверхностям в крепких мужских руках, собирая мелкие крошки и кофейные капли, оставляя поблескивающий, еле заметный влажный след за собой. Глухо скрипнул по дымчато-коричневому ламинату отставленный стул и через несколько секунд блестел так же, как и стол рядом. Минута – и подоконник-столешница посверкивал вместе с ними. Уборка расслабляла, приводила мысли в порядок, а холодная тряпка успокаивала гудящие от жара бумажных стаканчиков пальцы. Что может быть лучше? Только любимый клиент. Тонко прозвенели колокольчики на входной двери, и бариста мигом поднял вихрастую голову на звук. И радостно улыбнулся. - Добро пожаловать, Аллен. Давно не заходил… с прошлого месяца вроде как… Уголки губ почти сразу опустились, а брови хмуро надломились. Парень лет двадцати двух обессиленно скинул сумку с ноутбуком на маленький стол в тени. Стиль несколько поменялся с их последней встречи: классический костюм-тройка сменился на черную, плотно облегающую водолазку, на светло-серый кардиган до колен, а туфли – на легкие берцы с толстой рельефной подошвой. Сохранились облегающие брюки с кожаным ремнем и простенькой серебристой бляшкой, свободный маленький хвост из седых волос и солнцезащитные очки с черно-серыми линзами. Только вот парень всегда приходил ближе к закрытию, когда наступали сумерки, с мягкой улыбкой, еле заметной, и без лишнего цвета в одежде и на лице. А сейчас он выглядел понурым, совсем безжизненным, с сильно покрасневшими глазами, словно он рыдал сутки напролет, с искусанными губами, которые только чудом не были покрыты тонкими, но болезненными корочками. - Тебе сделать матчу латте? Выглядишь совсем плохо, - бариста зашел за прилавок, закидывая тряпку подальше. - Что случилось? Аллен разбито усмехнулся и опустил изнуренный взгляд. - Мокко, пожалуйста. Ничего такого, Тики, как-нибудь справлюсь. У тебя и так забот по горло, не хочу еще и своими проблемами тебя грузить. - Так не пойдет, - негодующе высказался бариста и подошел к засидевшимся студенткам. Со всей своей обаятельностью он выпроводил их из кофейни и, повесив табличку о перерыве, вернулся за стойку готовить заказ. – Давай собирайся с мыслями, а после всё мне расскажешь, почему грустишь, понял меня? Парень неуверенно кивнул и включил ноутбук, где мигом высветились последние вкладки с текстами на разных языках. Но не успел он погрузиться в работу, как перед ним поставили стаканчик с мокко и теплый круассан на плоской белоснежной тарелке. Тики прикрыл крышку ноутбука и сел напротив со своим стаканчиком капучино. - Даже не думай отмазаться от разговора работой. Я знаю, что тебе ее только к октябрю закончить надо. Выкладывай. Аллен замялся, обхватив холодными и тонкими пальцами горячий бумажный стакан с незатейливой зарисовкой степи: Тики часто со скуки перед сменой раскрашивал тонким маркером стаканчики, превращая их в маленькие произведения искусства. Простенькие скетчи пейзажей, портретов, кофейных натюрмортов никогда не повторялись и имели особый шарм, из-за чего многие посетители их сохраняли на память, а не выкидывали. Хмыкнув себе под нос от собственных мыслей, парень поднял взгляд на собеседника напротив. Он старше на четыре года, но это ничуть не отталкивало. Выразительный, всегда чуть прищуренный взгляд с маленькой родинкой под левым глазом привлекали внимание первее всего. Также бросались в глаза волнистые, темные в черноту волосы, зачастую убранные в рыхлый пучок полупрозрачной заколкой, острые черты лица и атлетическое телосложение. Можно приметить и черно-серебристый пирсинг на бровях, и несколько колец в ушных хрящах. Аллен мог поклясться, что однажды видел маленький блестящий шарик на чужом языке, который в тот момент бросил бедного паренька в такой жар, что тот больше ни о чем весь вечер и всю ночь думать не мог. Белая рубашка всегда расстегнута на три пуговицы, а рукава, закатанные до локтей, открывают вид на загорелые крепкие предплечья, переплетенные выступающими венами, вызывающими горящий взгляд у многих посетительниц. Аллен помнил и такие случаи, что те подходили и умоляли сфотографировать эти до умопомрачения привлекательные руки или даже потрогать. - Ты так и продолжишь молчать? Я не хочу вытягивать из тебя ответ насильно. – протянул недовольно Тики, приперев щеку кулаком. - Прости, задумался, - осекся седовласый и отпил кофе, чуть поморщившись от горечи. Он снял очки и убрал их в футляр. – Всё началось пару дней назад. Как ты помнишь, я делил аренду квартиры с Лави… - Припоминаю. Он твой возлюбленный и бывший одногруппник, так? Ты пару раз с ним заходил. - Да… Хозяйка квартиры почила, и ее сын взял дело на себя. Он запредельно повысил оплату, так еще и стал взимать штраф чуть ли не за каждую потертость и трещинку, появившиеся за время нашего проживания… Наших финансов просто не хватило бы, только вот… - Аллен уныло хмыкнул и опустил голову. Глаза слезились и краснели от яркого солнечного света, потихоньку добирающегося до их столика. На предложение Тики вновь надеть очки парень помотал головой. – Новое жилье по приемлемой цене оказалось лишь на самых задворках города, а что-то дороже мы не можем позволить. У нас зарплата не такая уж большая, и еще не разобрались со всеми долгами по платным курсам для Лави и по моим новым очкам… На фоне всего этого сегодня утром разразился скандал, чудом до серьезной драки не дошло… Так что сейчас я без крыши над головой и без парня. Тики прикусил губу. Он понимал, в такой ситуации улыбаться – бесчеловечно, но внутри всё ликовало. Аллен свободен спустя столько времени, и теперь ничего ему не мешает. Но как только последние фразы дошли до брюнета, в груди похолодело. Он с беспокойством накрыл чужие ладони на стаканчике своими и чуть сжал. - «До серьезной драки»? Ты точно в порядке? Цел? Почувствовав чужое волнение, Аллен невольно улыбнулся, а щеки чуть порозовели. - Он проехался кулаком мне по плечу, только синяк небольшой остался. Но всё нормально, я ему в ответ в живот прописал, как наставник учил, а после ушел из дома, прихватив только ноутбук. Наверняка Лави до сих пор ушиб потирает. - Да уж, с тобой связываться себе дороже, - облегченно усмехнулся Тики и убрал руки, сразу отпивая свой кофе, - я помогу тебе всем, чем только смогу, не стесняйся просить. - Будет тебе! – замахал руками Аллен, чуть не расплескав остатки напитка. - Деньги не проблема. - Не надо, Тики… Тот нахмурился и, стукнув ладонями о стол, резко встал. Бариста похлопал себя по груди, но не найдя нужного, проверил задние карманы брюк и выудил зажигалку с пачкой сигарет. - Тогда поступим так. Тебе все равно никуда не надо сегодня, так что сиди здесь до закрытия, пей и ешь, что хочешь. Я ни копейки с тебя не возьму, - решительно высказался Тики и пошел на выход. - Но… - Хватит, - рыкнул брюнет, но сразу мягко улыбнулся, - в третий раз отказываться от помощи – грубейшее оскорбление. Тебе стоит научиться принимать помощь, Аллен. Если не знаешь, чем оплатить, то присмотри за кофейней, пока я на перекуре буду. Отказы больше не принимаются! И надень наконец очки, солнце еще не скоро скроется, – и тихо хлопнул дверью, выйдя на улицу. Через панорамные окна парень проследил за Тики, ушедшего в переулок покурить, и грузно вздохнул. Без спешки Аллен доел остывший круассан и, отставив пустую тарелку со стаканом на другой конец стола, неохотно надел черные очки. В кармане приглушенно мигнул экран телефона, и чирикнуло оповещение о новом сообщении. Седовласый без интереса решил проверить, но, только увидев имя отправителя, в порыве заблокировал его номер и кинул телефон обратно в карман брюк. Может, скоро он и пожалеет о том, что отправил Лави в черный список, ведь все вещи до сих пор лежат в их общей квартире, но сейчас это было просто необходимо для собственного спокойствия. Когда Тики вернулся с перекура с новой, но уже открытой упаковкой ментоловых жвачек, Аллен уже полностью был погружен в ноутбук, работая над переводом японских стихов на английский. Хмыкнув на сосредоточенное выражение лица любимого посетителя, бариста забрал пустую посуду и ушел за прилавок. Вернулся поток клиентов, и Тики не сидел без дела. За виртуозным рисованием на густой пенке, за беседами, прерываемыми тихим гудением кофемашины, за уборкой столиков время незаметно бежало. Оно не оставляло и пяти минут на любование черно-белым пареньком за дальним столиком, но разрешало периодически делать флет уайт, который тот частенько заказывал во время работы, и подогревать булочки. Ближе к закрытию прохожие больше не заглядывали, отчего Тики с облегчением выдохнул и потянулся до приятного хруста во всем затекшем теле. Он размял шею, глянул на дальний столик и по-доброму однобоко улыбнулся. Чужой ноутбук давно отключился, как и его хозяин. Аллен тихонько спал, уткнувшись лбом в сложенные на столе руки, очки же, не убранные в футляр, лежали рядом и тускло посверкивали черными линзами. Тики неспешно закрыл смену, повесил снятый фартук на спинку стула, незаметно устроившегося в закутке прилавка, и подошел к уснувшему пареньку. - Устал, Малыш? Всё же у тебя тяжелые дни были, - с улыбкой прошептал он. Убрав очки и ноутбук в сумку, которую повесил себе на локоть, брюнет осторожно, стараясь случайно не разбудить, взял на руки худое, но, на удивление, тяжелое тельце и понес на второй этаж. Тики почти не дышал, а сердце билось, как сумасшедшее. Даже через несколько слоев чужой одежды чувствовалось тепло, такое трепетное и желанное, что парень прижал ношу к своей груди, с счастливой улыбкой уткнувшись носом в седые волосы, немного жесткие и сухие из-за отсутствия нормального ухода, но сладко пахнущие мятой. Ноги сами несли по лестнице наверх в просторную квартиру-студию. По памяти Тики добрался до раздвинутого и застеленного дивана и медленно, со всей возможной аккуратностью сначала усадил парня на край, чтобы снять кардиган, а после уложил, уже более расслабленно снимая чужую обувь. Как только второй ботинок тихо стукнул о ламинат, Аллен забавно сморщил нос и обнял сдвинутое до этого в сторону одеяло, зарывшись лицом в мягкую и прохладную подушку, пропахшей, как и ее владелец, горько-сладким ароматом кофе с нотками ванили. Хмыкнув, Тики поставил сумку с ноутбуком и очками на пуфик, а остальные вещи убрал в шкаф в импровизированной прихожей. Он включил настольную лампу, тускло осветив квартиру, и хотел уже тоже идти спать в кресло, но чирикнувшее оповещение чужого телефона остановило его. Без задней мысли парень вынул из чужого кармана гаджет и посмотрел последние сообщения сразу из нескольких соцсетей. - А ты никак не угомонишься… Помявшись, Тики глянул на ангелка, калачиком свернувшегося на постели. То, что он хочет сделать, тот точно не оценит, а скорее всего даже отругает и больше не придет к нему, но… - Малыш, это всё ради твоего блага… - парень подошел и приложил палец спящего к кнопке на телефоне, тем самым разблокировав его. – Я скоро вернусь. Не давая экрану погаснуть, Тики накинул кожаную куртку на плечи, прихватил черную маску и ушел, параллельно набирая номер Лави.***
Я тоже помню день нашей первой встречи. Как я мог такое забыть? В ту приятную погоду Лави вытащил меня проветриться, ведь оба почти неделю из дома не вылезали из-за работы, и совершенно случайно наткнулись на твою кофейню. Первое, что меня тогда привлекло, была приглушенность света в помещении. Я не мог нарадоваться: в кои-то веки мои чувствительные глаза могли немного отдохнуть. А второе… Ты. Я точно умер и вознесся на небеса. Или попал в ад, это совершенно не важно. Ведь там был ты. Хоть смейся, хоть у виска пальцем крути, но ты был похож на одно из языческих божеств, про которых в университете я читал сутками напролет… Мне показалось, что тогда я впервые увидел цвета, хотя даже понятия не имею, что это такое. Помнится, в голове на секунду появилась идея схватить тебя за руку и молить о любви несмотря на то, что Лави стоял рядом… Я безвозвратно пал жертвой твоих накаченных, до безумия красивых рук, твоего пронзительного взгляда с хитрым прищуром, однобокой полуулыбки и почти незаметного аромата вишневых сигарет, чудно сочетающегося с терпкостью кофе. Ты безумен, полон тайн, но твои попытки запасть в мое сердце через заботу, рисунки на стаканчиках и пенке отнюдь не были незаметны. Чем дольше мы общались, тем чаще кричала душа: «Это твой человек, не упусти его!» Однако дома меня ждал Лави, с которым я был вместе с первого курса. Даже считать не хочу, сколько лет прошло, но знаешь… Когда я задумался, я осознал одну вещь: Ты только за год успел сделать для меня больше, чем он за прошедшие года. Он парень неплохой, но ему явно нужен не я. Не настолько дефектный, не настолько требовательный по здоровью, не настолько ущербный… Молчи, я знаю, что ты хочешь сказать, но позволь закончить. С тобой я ни разу не почувствовал себя обузой, каким-то лишним элементом, недостойным всей той проявленной заботы. Может, именно поэтому я так сильно влюбился в тебя?
Когда Аллен проснулся, он спросонья крепче обнял подушку, на которой лежал сам, и только потом присел на постели, потирая всё еще закрытые глаза. Но знакомый голос чуть поодаль заставил их резко распахнуться. - С добрым утром, хотя лучше сказать: «Добрый день». Хорошо спалось? – Тики сидел в кресле-мешке, поджав одну ногу под себя, а в руках держа планшет далеко не дешевой модели. Но как только он увидел, как парень болезненно сощурился, прикрыв глаза ладонью, сразу побежал зашторивать окна, погружая помещение в мягкий полумрак, и присел рядом. – Ты как? Тебе что-нибудь подать? В горле встал ком, плотно перекрывший дыхание, а глаза сильнее заслезились и уже не от света. Как давно из-за него кто-то подрывался с места, беспокоясь о его состоянии и самочувствии? Наверно, с момента ухода из жизни его приемного отца такого не было. Наставник и Лави на его дискомфорт редко обращали внимание, и Аллену приходилось заботиться о себе самостоятельно, прятать глаза за черными линзами очков, держать всю квартиру в темноте, выходить на улицу, только когда солнца нет, просить подругу Линали с художественного факультета подобрать ему новую одежду в черно-белых тонах, чтобы случайно не надеть несочетаемые цвета и не выглядеть клоуном в чужих глазах, придумывать красивые обороты для изображения оттенков в переводах, совершенно не понимая что же такое «цвет». Что такое синий и бирюзовый, чем отличается цвет этих золотых сережек с непонятным сиреневым аметистом его подруги от ее бледно-желтых пуговиц на пальто. Справочники говорят, что цвет – понятие физическое, пусть и несколько субъективное, но для Аллена – это вопрос философский, наравне с верой в существование единорогов или макаронного монстра. Разве кто-то сможет помочь ему понять, а не просто принять как факт? Аллен верит: Тики сможет. Рано или поздно он поймет, и эта надежда вместе с нынешней заботой до щипания в глазах грела душу и заставляла сердце трепетно биться. - Нет, все хорошо, - помотал головой парень, растрепав седые волосы, и смущенно, но счастливо улыбнулся, - спасибо. - Брось, - будешь еще меня за каждую мелочь благодарить, - фыркнул с расслабленной усмешкой Тики, поднявшись с колен. Аллен хмыкнул и осмотрелся, протерев глаза. Просторно. Перед ним стоял отставленный журнальный столик и лежали кресла-мешки, на одном из которых до этого сидел бариста, на межкомнатной перегородке закреплен немаленький телевизор известного бренда; справа – зашторенные окна и дверь, ведущая на лоджию, слева – прикроватная небольшая тумба, еще одно окно, закрытое плотной тканью, а дальше стоит угловой стол с ровными стопками чертежей и скетчей. Над столом висят полки, заставленные книгами по дизайну, композициям, материалам, искусству, хотя некоторые из них не имели на корешках названия, словно маленькие неприметные тайнички. Широкий шкаф-купе, несмотря на размеры, совсем не притягивал внимание, а за небольшой перегородкой виднелся проем для лестницы. - Кстати, а где мы? Я не помню, что бы приходил сюда… - Мы на втором этаже, - немедля ответил Тики, зарывшись в свои распущенные волосы, чуть прикрывающие лопатки, - я здесь живу. Ты вчера заработался и уснул прямо за столом, а мне не захотелось тебя будить и прогонять, так что… как бы… Повисла неловкая тишина, оба смотрели куда угодно, лишь бы не друг на друга. Вроде простая забота, но в контексте их неоднозначных отношений звучит очень смущающе. Паузу резко оборвала тягучая мелодия виолончели, и Тики сразу достал смартфон, отвечая на звонок. - Слушаю, - брюнет сначала удивленно вскинул брови, а после на его лице проявилась непонятная, незнакомая Аллену эмоция, что-то среднее между отвращением и удовольствием. – Снова ты сразу к делу переходишь, Шерил… Да, помоги с чисткой, пожалуйста, я могу это доверить только тебе. У тебя все-таки больше связей, чем у меня, да и затыкать просто прекрасно умеешь… Да, спасибо. Скоро увидимся. Парень сбросил вызов с еле заметной усмешкой и только потом осознал, что не один. Он глянул на Аллена, скрывая внутри сильное волнение. Если он сказал что-то такое о ночных разборках, то его беловолосый ангел точно сбежит и не вернется. Тики этого не выдержит. - Брат звонил, решали вопрос по мусору, - решил пойти на опережение бариста, мило улыбаясь. И улыбка подействовала. Аллен был в замешательстве, но расслабился, его плечи опустились, а складка между бровями разгладилась. - Давай поедим и сходим в парк? У меня выходной. Сейчас как раз потихоньку облака набегают, твоим глазам будет полегче, - отвлекая от прошлый темы, предложил Тики и собрал волосы резинкой, лежавшей на тумбочке. - Ой, а сколько времени уже? - Начало четвертого часа. Неплохо ты прикорнул, спящая красавица. Будешь теплые бутерброды к кофе? - … Да. Если не трудно, сделай мне капучино, - поднялся с постели Аллен, смущенно почесывая щеку, но пришлось остановиться, пока легкое головокружение от упавшего давления не прекратилось. Тики зашел за межкомнатную перегородку и выглянул с хитрой заговорщической ухмылкой. - А может карамельный латте? У тебя, как я вижу не просто хорошее настроение, а вполне радостное. Аллен хотел возмутиться, хотя щеки предательски горели, но эта ухмылка полностью обезоруживала, не оставляя и шанса возразить. Брюнет довольно сщурил глаза и скрылся из виду. - Твои вещи из квартиры я забрал, всё в прихожей. Так что можешь спокойно сходить в душ, пока я готовлю. Парень завис, а после недоуменно нахмурился. Рот открылся в немом вопросе, но, не подобрав подходящих слов, так и закрыл его, лишь приложившись лбом о собственную ладонь. В голове только одна мысль: «Что произошло за это время?» Не дождавшись от Тики хоть каких-то объяснений, Аллен отыскал в одной из сумок свежую одежду и полотенце и скрылся за дверью, возле которой сумки и стояли. Светлый совмещенный санузел без лишних элементов. Положив и новые и поношенные вещи на стиралку, парень зашел в душевую кабинку. Этот день определенно стал лучше от балдежного тропического душа. Аллен даже пожалел, что ни разу таким не доводилось пользоваться. Теплая, почти горячая вода мягко ударялась о кожу, обтекала, создавая незатейливый расслабляющий массаж, от которого седовласый просто млел, практически засыпая. Однако пришлось заставить себя собраться, силой воли взбодрить тело и, воспользовавшись найденным шампунем и гелем для душа, наконец умыться. Из-за открывшейся дверцы кабинки проник прохладный воздух, вызвавший пробирающий озноб от стоп до кончиков ушей. Наскоро вытеревшись и одевшись, Аллен накинул полотенце на сырую голову и вышел из ванной комнаты. Тики только закончил с бутербродами и латте и стал готовить кофе уже для себя. Гость невольно сглотнул от притягательного запаха и тут же вскочил на высокий стул у барной стойки, на которой стоял его недозавтрак-недообед. - Приятного аппетита, Малыш, - хмыкнул Тики, садясь рядом с заполненной кружкой. - Приятного, но не называй меня так, - пробубнил в ответ Аллен и принялся есть. Трапеза проходила в приятной тишине, легкой и ненавязчивой. Вкусная еда, уютная обстановка, добрый и привлекательный мужчина рядом, что может быть лучше? Столько эмоций и чувств грозились выйти наружу, щипля уголки глаз, щекоча в переносице, но парень стойко держался. Он не настолько слаб, он уже не маленький мальчик и даже не студент. Он справится с этим порывом, а пока ничто не мешает ему в своей голове рисовать сердечки вокруг красивого собеседника. Улица встретила парней слабым ветерком и полностью затянутым небом, но Аллен все равно подвинул очки плотнее. Тепло, и людей на улицах не так много, но чем ближе они подходили к прибрежному парку на стрелке, тем больше мелькало народу и громче звучала живая веселая музыка. Вдоль главной пешеходной дороги сезонные палатки ломились от сувениров и сладостей, бегали дети, увлеченные догонялками, подростки толпились у лавочек, фонтанов, болтая или снимая истории для соцсетей. На площадках волонтеры устраивали конкурсы и игры, завлекая прохожих, запускали раз за разом временно установленные аттракционы. Парни лениво шли плечом к плечу, осматривая прилавки, веселые лица, украшенные гирляндами деревья, которые совсем скоро замигают разными цветами. - Как думаешь, мы встретим здесь Лави? Он никогда не пропускает фестивали и праздники, даже если они местные, как этот… - пусть и с улыбкой, но уныло спросил Аллен, переминая пальцы в кулаке. - Я уверен, что его здесь не будет, - ответил брюнет, как что-то очевидное. Но на чужой сомнительный взгляд вздохнул и взял парня за руку, переплетая до этого сжатые пальцы. – Когда я приезжал за твоими вещами, мы душевно поболтали, и рыжик сказал, что у него появились срочные дела и прийти никак не сможет. Жаль, конечно, весь город празднует, а он от помощи отказался. - Вот как… - Аллен нахмурился и замолчал, с подозрением поглядывая на довольного Тики, засматривающегося на палатку с алкогольным мороженым. Он точно что-то то ли привирает, то ли недоговаривает. Но разве можно предъявлять претензии своему благодетелю, когда тот буквально спасает его серые будни не один месяц? – Мог со мной посоветоваться, я и сам бы вещи собрал… - Мне показалось, что ты не захочешь после всего там появляться в ближайшее время. И не поспоришь. Они все-таки купили мороженое, дополнив его двумя стаканами травяного чая, а после еще и сахарной ватой. Разговоры ни о чем в неспешной прогулке сильно коротали время до сумерек и включившейся лампочек. Набережная озарилась огнями фонарей, отражающихся светлыми пятнами на темной речной воде, а фонтаны переливались в мягкой подсветке и игрались мощностью струй под знаменитые треки из расстановленных колонок. Кто-то проходил мимо, кто-то завороженно сидел на лавочках и наслаждался причудливыми танцами воды, а некоторые в душевном порыве отдавались музыке и на небольшой площади вокруг фонтанов танцевали вместе с друзьями и близкими. Вот перед ними под достаточно бойкую мелодию с южными нотками вспоминали веселую молодость пожилые супруги, позабыв о старческих болях в суставах. Чудь дальше отжигали девчонки, тормоша своих друзей-парней присоединиться. В отдалении от основной толпы кривовато и угловато, но с душой махали руками и ногами малолетние мальчишки под присмотром матери и бабушки. Нельзя не заметить и парочек, отдающихся музыке и празднику, не отвлекаясь от пылкой любви друг к другу. От одного из жарких поцелуев молодоженов рядом Аллен по уши покраснел и отвернулся, невольно прижавшись к Тики. Тот забавно хмыкнул и, на секунду задумавшись, схватил партнера за руку и повел в отплясывающую толпу. - Давай станцуем! - Но я не умею! – взволнованно прокричал через громкую музыку седовласый. - Я тоже! – рассмеялся Тики с широкой улыбкой и стал помогать парню подстроиться под нужный темп. - Почувствуй музыку и пусть душа танцует за тебя! Пляски захлестнули с головой да настолько, что переводчик и бариста завели еще нескольких человек в развлекающийся народ и параллельно разбили сердца девушкам познакомиться поближе. Аллен, смеясь и задыхаясь, завалился на пустую лавку и убрал просыревшие от пота волосы назад. Щеки раскраснелись, а очки чуть сползли, хотя еще пару минут назад грозили слететь с лица при очередном резком повороте. Тики рухнул рядом, испуская запыхавшийся стон усталости, но тоже улыбался. Ни один не мог точно сказать, сколько песен прошло с начала их безумства. Пять или семь, а может и все десять без минуты отдыха, но это было просто шикарно. И не важно, что у обоих слетели резинки с волос, в кедах носки содрались гармошками в районе пальцев, а по вискам, шее и спине стекал пот, даже не сразу впитываясь тканью футболок. - Может, домой пойдем? Не люблю сырую одежду, так еще и холодает, - наконец отдышавшись, предложил Тики и вытащил пару резинок из поясной сумки. - Было бы неплохо, - вяло, но счастливо хмыкнул Аллен, забирая волосы в маленький хвостик предложенной резинкой. Этот день определенно лучший.***
- Выходит, мы друг в друга влюблены? - Получается, что так. Коньяк в блестящих в пузатых бокалах с виноградом и яблоками на закуску пился на ура. Особенно в небольших плетеных креслах на просторной застекленной лоджии с видом на ботанический сад, расположившийся на склоне холма и в низине, на темную извитую реку вдалеке, на сверкающую огнями машин и дорожных фонарей полосу шоссе и на чистое черное небо с, как сказал Тики, малиново-фиолетовыми разводами на горизонте, куда зашло солнце. На кухне лежали пустые контейнеры из-под роллов, баночки с соевым соусом и использованные бамбуковые палочки. Одиноко с краю стояла полупустая бутылка колы. Коньяк почти полностью выпит, и парочка уже полчаса слушает монологи друг друга о их первой встрече, о забавных и памятных моментах за прошедший год, как двадцать пятое декабря, когда они случайно узнали, что их день рождения в один день, и обменялись номерами телефонов, как четырнадцатое февраля, когда Тики весь прилавок завалили валентинками, а сам он отдал свою вместе с карамельным латте одному смутившемуся черно-белому пареньку, несмотря на нахмурившегося рыжего, сидящего вместе с ним, как двадцатое марта, когда посетителей не было и Аллен для заскучавшего баристы зачитывал стихи собственного перевода. Таких моментов было много, и этот день возвышается над всеми остальными. Именно в этот день они впервые встретились год назад и вот, год спустя, поговорили по душам, признались в теплых чувствах и допили греющий горло и желудок коньяк. Тики поднялся с кресла и погасил сигарету, дотлевшую до самого фильтра, о край хрустальной пепельницы. Одно из окон настежь открыто, и сизый табачный дым с вишневым ароматом не застаивался в помещении, утягиваясь на улицу. Аллен встал следом и, чуть пошатнувшись на уставших ногах, пристроился сбоку, плечом к плечу, чтобы чувствовать тепло тела рядом. Он неловко и смущенно положил свою бледную ладонь поверх чужой загорелой. Уголки губ незаметно приподнялись, и Тики переплел пальцы, нежно поглаживая большим пальцем молочную кожу. - Ты же останешься у меня? Я не настаиваю, но всё же… - Останусь. Ты только скажи, если тебе будет некомфортно. Все-таки ты впервые будешь жить не один. - Хорошо, - Тики по-кошачьи притягательно прищурил глаза и поднял их переплетенные ладони, коснувшись сухими, но мягкими губами прохладной белой кожи, не прекращая зрительного контакта. Стало душно, хотя по лоджии витал сквозняк. Они не отрывали взгляд друг от друга, находясь в считанных сантиметрах друг от друга. Может, это просто крепкий алкоголь перекрыл кислород, а не бешено бьющееся сердце. Тусклый свет люстры из комнаты смягчал чужие черты, создавая загадочный, темный, но отнюдь не пугающий шарм парню напротив. Он точно бог, а может и вовсе змей-искуситель, только уже все равно. Губы невесомо соприкоснулись, и брюнет подался ближе, закрывая глаза и увлекая в тягучий, любовный, совсем невинный поцелуй. Аллен смущенно, но не без опыта влился в этот неторопливый танец и немой диалог, делясь всеми чувствами, что не мог высказать словами, и Тики принимал. Принимал всё без остатка, сжимая крепче чужую ладонь и прижимая к своей разгоряченной груди. Это всё происходит на самом деле, это не очередной сон или галлюцинация. Но у обоих закружилась голова и резало под веками, из-за чего долгожданное единение оборвалось. Тики придержал покачнувшегося Аллена, обнимая за плечи. Они жмурились так, словно закапали чистый формалин на склеры. - Малыш, ты как?.. - Вроде легче, - неуверенно ответил седовласый, отлипая от чужой груди. Он встряхнул головой и открыл глаза, переставшие так сильно болеть. Парень сразу в смятении свел брови, начиная оглядываться и смотря то одним глазом, то другим. - Тики… Что это? - Ты о чем? – тот стоял с закрытыми глазами, но всё же их приоткрыл. - Я не знаю, как это объяснить. У моего левого глаза зрение изменилось, и у всего вокруг появилось нечто странное. У него самого тот же глаз стал видеть гораздо хуже, от чего Тики задумчиво нахмурился и поднял чужое лицо к себе, рассматривая. Радужка по окантовке частично окрасилась в золотисто-карий. Брюнет закрыл сначала один глаз, осмотрелся, а потом и с другим сделал так же. Аллен в замешательстве наблюдал появление странной, но радостной ухмылки. Тики отпустил парня и погладил по голове. - Похоже, мы оказались родственными душами… - Ты о чем? - Это цвет, Аллен. Тебе частично перешло мое зрение. Внутри что-то ухнуло, и сердце замерло на секунду и забилось с удвоенной скоростью. Эти все странные изменения в обликах предметов, во внешности Тики – цвет? Правда? Аллен сорвался с места и вбежал в комнату, в спешке включая свет на всем этаже. Плевать, что правый глаз всё так же слепнет и слезится от яркости, но руки дрожат, поднимая предмет за предметом. Всё такое знакомое и нет, такое необычное и чересчур прекрасное, что и словами не передать. Парень бегал по залу, мечась то на кухню, то в ванную комнату, всматриваясь в каждую мелочь, как маленький ребенок в детском магазине. - Эй, Аллен, с минуты на минуту фейерверк начнется, может сюда вернешься? – с тихим смешком оповестил Тики, глянув на часы на экране телефона. Прогремел первый приглушенный грохот, и парень тут же влетел на лоджию, прильнув к стеклу. Бариста учтиво открыл окно, чтобы отраженные отблески света не мешали большому дитя наслаждаться яркими цветастыми взрывами вдали. Тики легко похлопал по чужому плечу, привлекая внимание. - Будешь кофе? Аллен резво повернулся к нему, широко улыбаясь. Щеки покраснели, слезы текли ручьем и глаза оживленно сверкали, не скрывая всего того восторга и счастья, что так неожиданно свалились на седую голову. Парень утер лицо кулаком, лишь больше растерев по коже соленую влагу и засмеялся. - Апельсиновый раф, пожалуйста. У тебя ведь найдется сироп и цедра? Тики хмыкнул под нос, на секунду прикрыв глаза, и поцеловал чужой висок. Брюнет незаметно ушел с лоджии, спускаясь на первый этаж к кофемашине. Неспешно выполнялся заказ под тихое гудение аппарата, пока самый счастливый человек на свете наблюдал за пышным фейерверком. Запахло свежей апельсиновой цедрой.Насыщенный год пролетел так, будто его и не было, но это неплохо. У нас много времени впереди. Будут и радостные, и печальные события, будут и ссоры, и приятное примирение. Рано или поздно мы разложим друг перед другом все карты, не упуская ни одной темной тайны в глубине души, и примешь ли ты меня тогда?.. Но это всё потом, потом, а сейчас просто оставайся собой, а я поддержу тебя, мой милый паренек, вышедший из шедевра старого, черно-белого кинематографа.