Озорные и чумазые

Впервые она замечает, что засматривается на Джека когда им было по одиннадцать. Это всё было так мило и несерьезно, что она очень быстро отмахнулась от мысли о какой-то там влюбленности, она ведь ещё маленькая для всех этих сердечных драм. Наверное, в ней просто проснулось сестринское желание оберегать и заботиться, а Джек такой смазливый и очаровательный, что невольно залюбуешься. Разумеется, пока не откроет рот. Дядя таких, как он, называет шпана. Ясмин так и не поняла, что это значит, но слово звучит так, будто очень подходит Джеку. Вот чего у него не отнять, так это дара рассказчика. Будучи мелким хулиганом, да ещё и в незнакомом городе без знания языка он так или иначе впутывался в какие-то странные истории. Самое интересное, что ему всегда удавалось выходить сухим из воды. Как так получалось история умалчивает. Да и «байки» эти тоже зачастую не такие интересные, если их пытается пересказывать кто-то из ребят. Это всё Джек и его бразильские корни, думается Ясмин. Там куда ни глянь — везде драма. Она вручила бы ему Оскар если бы знала, что это такое. Вообще, она долгое время думала, что старше него как минимум на год-другой. Он же весь он такой ребяческий, смешливый, да ещё и коротышка. Акрам его так и называл, только добавлял коронное «ушастый», если совсем развеселится. В общем, какая уж тут влюбленность? Это вот было бы им по, допустим, семнадцать, а там и она станет краше, взрослее, и он вытянется, переоденется и всё такое. Приплывёт к ней на корабле, как Грей в поисках своей Ассоль, вот тогда уже можно будет поговорить, а так… Из лирических переживаний девочку вырывает резкий голос Джека. Он всегда приходит сам и кричит как можно громче «Принцесса! Где же ты?», чтобы ему не пришлось заходить во двор, где живет большая пугающая соседская собака. Среди кучи детей, Ясмин, конечно выделяется так, что ему не нужно и минуты тратить на её поиски, но вот это мальчишеское «пусть сама ко мне подойдёт» очень тешило его эго. Девочка в очередной раз закатывает глаза, и всё же подходит к Джеку, что улыбается до ужаса довольный. — Что, трусишка, бедного Биби испугался? — Ещё чего! Не хотелось просто как дурак стоять, а так сама подошла. Ясмин поправила платок, едва не сползший с макушки, и недовольно наблюдала за тем, как он лыбится во весь рот. В такие моменты хотелось, конечно, по шапке понадавать. Бывает же? — Зря-я ты так, хорошая собака, добрая, никогда никого не кусает. Джек, поддавшись на уловку, как обычно начинает занудничать: — Ага! Добрая! Чуть штаны с меня не сняла, ещё и руку откусила. А! — добавил он, возмущенный, как чиновник, — Ещё облаяла, будто я вор какой-то ну так! Тоже, чисто из вежливости. Девочка смеётся, прикрывая рот рукой, и говорит, что Джек дурак. — А-а-а, вот, значит, как, — нахохлившись, он вытаскивает из кармана красное душистое яблоко, ну так, якобы незаметно, — Ну, раз я такой дурак, я тогда пошёл. Поищу девочек повежливее. И на самом деле делает два проверочных шага, не оборачиваясь. Не сдержав любопытства, подсматривает краем глаза не сдвинулась ли с места Ясмин. А она стоит, скрестив руки на груди, и тяжело выдыхает через ноздри. Да уж, ловелас. Ассоль такое и не снилось. — Эй, я вот так уйду в один день, и вообще не найдешь меня! — Ага, иди-иди, сам же потом плакаться придёшь, что тебя мальчишки обижают. Или вон — Биби ботинок стащит. — Не ботинок, а кроссовок! — Кроссовок-шмоссовок, то же мне, придумал вон, модник. — Ничего я не придумал, живешь как пещерный человек, и не знаешь ничего! Ещё… — мальчик тут же осёкся, — Споришь… Ясь, я не- — Конечно, куда мне до тебя! Ты вон с континента приехал ряженый, а мне сбегать, да прятаться приходится только чтобы район соседний увидеть. Посмотреть, есть ли жизнь дальше своего дома. Спасибо, что напомнил! Всё время, пока она говорила, они неотрывно смотрели друг друг в глаза. Ясмин силилась не заплакать, не понимая, почему такая простая перепалка так сильно задела её? Её голубые глаза выглядели так ярко и чисто в свете Сеферского солнца, как с картин. Джек невольно засуетился, замялся, попытался взять её за руку, но она пресекла это движение, развернувшись в сторону. Ещё чего! Сам ляпнул, теперь руки свои тянет! Мальчик виновато шел за ней, извиняясь. — Ясь, ну я же не серьезно, я же пошутил, я же не знал, что ты обидишься. Она продолжала угрюмо шагать и молчала. Джеку казалось, так топают только бегемоты, но как оказалось… — Ну Ясь, не серьезно же, ну что ты обижаешься? Ну извини меня, пожалуйста. Я же вот к тебе пришёл. — Ясь-Ясь-Ясь-Ясь, заладил! Отстань! Иди куда шёл, а я в пещеру свою вернусь. Порисую на скалах, может, научусь чему нибудь! Акрам, стоявший у прилавка наблюдал за этими двумя страдальцами, да сплетничал с каким-то стариком. — У-у, разбушевались, смотрите-ка. Щас вдарит ему. — Вот дети, казалось бы, да! А ругаются ай-яй. — добавил мужчина, — Посреди улицы! Какое воспитание! — Это ещё что, — Акрам присвистнул, — Он как-то в догонялках её сумку стащил, всё носился, ору то было. О-ой-ей! Два дня потом на него дулась, да. А так уж по мелочи они любят эт-самое. — Мда-а. На этой улице поди и поженятся, а? — А то как же. Я ей лично на стол накрывать буду. Они переглянулись и залились смехом. Стояло жаркое лето, и все разумные люди ютились по углам, пили холодный чай. Все просто хотели переждать время палящего солнца, чтобы наконец-то заняться делами. Поэтому на этих детей мало кто обращал внимание. — Ладно! — поддается на уговоры девочка, — Это в последний раз, когда я тебя прощаю, потом обижусь, и не приду вообще! — Да понял, я понял. Извини, Ясмин, ну не хотел. Дурак! Кровь моя горячая и всё такое. — А у меня холодная, можно подумать. Сейчас договоришься. — Уфф, змея. — сдался Джек, почесав затылок, — Жених от тебя в первый же день сбежит. — Больно нужен мне этот жених. — На вот, возьми. Джек достает из-за пазухи настрадавшееся их беготнёй крупное яблоко, заботливо вытирает его о край футболки и протягивает Ясмин. От такого подарка, конечно, грех отказываться. После их то маяты. Они присаживаются на пыльную лестницу, но Джек перед этим снимает свою безрукавку, чтобы Ясмин не испачкалась. Они перекусывают в полной тишине, глядя куда-то на крышу. Сладкий сок течёт по их грязным рукам, прилипая к коже. Джек периодически поглядывает на её лицо, зная, что останется незамеченным — платок такой плотный, что Ясмин придётся повернуться, чтобы поймать его. И думает про себя, что не понимает, как из всех людей в Сефере ему повезло наткнуться именно на неё? Так бы сидел и тух в этом маленьком домишке, что снял их отец, но никогда не задерживался там больше, чем на час, потому что даже ночевал где-то на объекте. А тут и эта ворчащая маленькая бабушка, которой слово не скажи — получишь, ещё этот Акрам шумный, но в целом нормальный такой, эти бесконечные ароматные базарные ряды, пестрящие разной едой, пустыня в конце-концов! Он то её только на картинках раньше видел в интернете, а тут вот — в шаговой доступности. Ещё посиделки с чаем у Акрамовских родственников… В общем, повезло ему, не иначе. Сразу повезло, как только с ней повёлся, она как талисман — всегда ведёт, куда нужно. Джек смотрел на то, как Ясмин в безуспешных попытках пытается вытереть липкие руки и думал, что тоже нужно будет как нибудь привезти их к себе на родину. Ну, надо же как-то убедить Ясмин, что есть в ней что-то от пещерного человека? Про компьютер узнает вообще лопнет, наверное…