Три раза, когда Шурф пытался не любить, и один раз, когда у него ничего не получилось

Он смотрит на блондинистое недоразумение в мантии Смерти. Моргает. Моргает еще раз. Ничего не меняется. Мать твою четырежды через лисий хвост. Макс размахивает руками, занимая почти все свободное пространство в плотно набитом «Обжоре Бунбе». Таращит глаза, говорит страшным голосом, пересказывая их приключения в камере №5-Хох-Ау. Душа компании, в общем. Юный, едкий, опасный. Прекрасный, одним словом. «Сэр Шурф, отведи взгляд, а то даже Луукфи что-то да заподозрит», — посылает Зов сэр Кофа. Шурф переводит взгляд на Мастера Слышащего, поднимает левую бровь. «У тебя взгляд, ну, не такой, конечно, как у девяностолетней юной ведьмочки, что к Сотофе прибегают плакаться под стены Иафаха, но довольно близко. Влип ты, сэр Шурф». «Почему влип?» — не отрицает, глупо что-то отрицать. «А ты приглядись», — он приглядывается. Взгляд Макса вроде бы блуждающий по всей компании, но он то и дело оборачивается к Меламори, мол «а вот это как тебе? это тебе интересно? я тебе интересен?» Потому что у Макса на лбу крупным каллиграфическим почерком написано «Люби меня, пожалуйста» — Шурф просто думал, что эту надпись видно только ему. «Это ненадолго», — фыркает Лонли-Локли, если на Безмолвной Речи можно фыркать. «Что именно — твоя влюбленность или его?», — ехидствует Кофа. «Моя, естественно. Он просто слишком необычный. А я женат», — хватается за Хельну, как за соломинку, хотя между ними уже давно только нежная дружба, поэтические вечера и забота. Кофа пожимает плечами. «Как знаешь, сэр Шурф». *** — Вы ведь говорили, что я стану идеальным существом, — Шурф стоит посреди кабинета сэра Почтеннейшего Начальника с весьма суровым видом. Солнце лениво выкатывается из-за горизонта, мягко освящая мозаичные мостовые Ехо. Только Шурфу Лонли-Локли до этой красоты нет никакого дела. — А еще вы говорили, что на первые три сотни лет моя жизнь — ваша. И что вы за ней проследите. — Я и слежу, сэр Шурф. И не вижу никаких поводов для такого панического разговора, — Джуффин устало падает в кресло. Кажется, впервые за время их знакомства он действительно устал, а не просто притворяется, чтобы отстали. Два часа назад сэр Джуффин Халли под радостный вой Тайных Сыщиков объявился в своем кабинете в Доме у Моста. Час пятьдесят семь минут назад Малое Тайное Сыскное Войско прекратило празднование по поводу возвращения своего шефа, осознав, что вместо него лишилось сэра Макса. Меламори тихо заплакала, Кофа долго качал головой, словно говоря «Эх, мальчик, в какую вурдалачью задницу ты опять влип». Мелифаро застыл на месте со сползающей с лица улыбкой. Нумминорих старался не присоединиться к Меламори. Сэр Шурф сломал стену. Случайно, конечно, но пришлось чинить. Когда все разошлись, Шурф вышел из своего кабинета, где полтора часа упражнялся в дыхательной гимнастике, убедившись, что на этот раз она не работает. И вот они здесь. — Это не мое нормально состояние, — настаивает Лонли-Локли. — Я не смогу работать. — Все ты сможешь, не драматизируй, — отмахивается Джуффин. — Неужели такое впервые? А дюжину лет до этого ты как жил? — Раньше я знал, что он вернется. Шурф хочет броситься наставнику в ноги и умолять лишить его разрывающего на кусочки чувства. Но говорит спокойно: — Сделайте что-нибудь, иначе мне придется подать в отставку. — Сэр Шурф, я еще раз повторяю — со своей любовью к Максу тебе придется справляться самому. Не потому, что я такой злодей, а потому, что нельзя разорвать такое сильное чувство, не навредив тебе и ему, — бровь Шурфа подлетает. — Да, ему тоже. А им я не готов рисковать. Шурф злится — выращивал себе Вершителя на убой и теперь делает вид, что все это время был заботливой мамочкой. Джуффин то ли читает мысли, то ли просто хорошо его знает. — Мои дела с Максом касаются только нас. Но помни, что я никогда не хотел причинять ему боль. Что я единственный человек, который… Шурф разворачивается и выходит из кабинета, не дослушав — таким импульсивным он последний раз был в конце Эпохи Орденов. Он справится с этим сам — найдет Макса, и они вместе придумают, как ему выбраться из Тихого Города. Макс вернется в Ехо и все снова будет хорошо. Он снова сможет просто быть рядом — на большее и не рассчитывает. *** Мантия Великого Магистра развевается на теплом ночном ветру. Шурф медлит, но делает последний шаг и оказывается в беседке в орденском саду. Сотофа тут же появляется откуда-то из темноты с другой стороны. — Что, совсем тяжело, мальчик? — она бережно берет его под локоть, пододвигает стул и сама садится напротив. Добродушно улыбается своей улыбкой заботливой бабушки, которую с недавних пор практикует не только на Максе, но и на Великом Магистре. Шурф медлит. Сотофа не торопит, наливает им по кружке камры и мурчит под нос какую-то простенькую мелодию. — Леди Сотофа, я знаю, что вы каким-то образом помогаете своим послушницам забыть о терзающих их эмоциональных переживаниях, и я хотел поинтересоваться… — почти несмело (это он-то! Великий Магистр единственного уцелевшего Ордена!) начинает Шурф. — Нет, мой хороший, — качает головой Сотофа. — Я помогаю юным дурочкам не забивать голову вещами и людьми, которые не имеют для них значения. Помогаю сосредоточиться на главном. В твоем случае такой фокус не пройдет. Где-то внутри он немного смущается — неужели его… проблема столь очевидна для всех окружающих его мало-мальски опытных колдунов? — Джуффин разболтал еще тогда, — отвечает Сотофа на незаданный вопрос. — Наверное, я бы увидела, если бы захотела залезть тебе в душу, но я уважаю тебя и твое право на секреты. А этот старый лис боялся, что после его отказа ты побежишь ко мне. Шурф молчит, переваривая. Злиться на сэра Халли не остается никаких сил. — Почему в моем случае ваш способ не подойдет? — выдыхает он в плотный ночной воздух. — Потому что твоя любовь к Максу и есть главное, — она снова улыбается, немного виновато и бесконечно добро. Шурф смотрит на нее обреченно. — Ты пока не можешь это принять. Он пока об этом даже не думает. Но это так. — Но я мучаюсь. Разве любовь это мучение? — слова вырываются изо рта сами. Взгляд становится мутным, он трет глаза. — Нужно чуть-чуть потерпеть, Шурф. Тяжело любить того, кто настолько младше тебя. Дай ему немного подрасти, мой дорогой. Еще немного. Больше они не произносят ни слова, просто молча пьют камру. Шурф дышит на счет тридцать шесть. *** — Ты прошел по Мосту Времени ради меня? — чиффа ластится к ногам, но у Шурфа пока нет никакой возможности оторвать взгляд от невероятного мужчины напротив. Макс светится в лучах розового закатного солнца, его лоохи сбилось в сторону, а тюрбана как обычно нет на голове. Он безбашенно улыбается — и Шурф вдруг снова видит в нем то бессмертное и всемогущее существо, каким он был в Шамхуме. — Нет, конечно, — фыркает Макс. — Только ради себя, я же жуткий нарцисс. Просто понял тут на досуге, что не могу без тебя жить, дружище. Делает шаг навстречу, встает на носочки и тянется к его лицу. Шурф медлит секунду — пытается запомнить движение теплых обветренных по-мальчишески храбрых губ на своих. А потом отвечает, словно выдыхая впервые за несколько дюжин лет — жадно, свободно, бесконечно. Поцелуй длится и длится. Потом, конечно, Макс отрывается от него, задыхаясь. Все-таки с дыхательной гимнастикой полный провал. Вершитель вновь приникает к нему, целует веки, нос, скулы — всюду, куда дотягивается. Что-то шепчет в кожу, Шурф не может разобрать. — Что ты говоришь? — Прости, — выдыхает Макс, отрываясь от чужого бесконечно красивого лица. — Прости, что пришлось столько ждать. И спасибо, что дождался. Я ведь говорил — я идиот. Шурф улыбается и крепче сжимает мужчину в объятиях. Подумаешь, пришлось прождать пару дюжин лет, чтобы в конце получить вечность.