Меня всё ещё тянет к тебе

      Её тени совершили точный удар. Это было легко, когда она была повёрнута спиной. В своём сбитом с толку состоянии она подумала, что убила её. Если бы только ей так везло. По шипам текла кровь, всё ещё красная, как у человека. Голова десятой судьи склонилась вперёд. Может быть, она была удивлена? Рассержена? Или она больше не испытывала этих эмоций? Единственный удар был невероятно точным, безжалостно раздробившим её ядро. Она убивала Судью не впервые. Честно говоря, жаль, ведь живые экземпляры были полезней. Хотя она сомневалась, что они когда-либо будут в полной мере сотрудничать, чтобы она могла проводить над ними эксперименты.       Хонкай-излучение шипело и искрило, как оборванные провода, когда она запрокидывала голову, чтобы посмотреть на неё через плечо. Естественно, это была Кляйн, она могла сказать это даже трансформируясь. Она позволила своим теням рассеяться, и тело Судьи упало ей на колено. Может быть, если Мёбиус узнала раньше, она могла бы удалить ядро хирургическим путем, и Кляйн была бы в безопасности…       Не тупи. Ты бы никогда не упустила возможность поработать с живым Судьёй. Кляйн поломалась бы после того, как она в конечном итоге возненавидела Мёбиус даже больше, чем раньше. Она отдала свою жизнь ей; она использовала эту силу до последнего дюйма своего потенциала.       Однако, её грудь безостановочно вздымалась и опускалась, даже когда её кровь начала скапливаться на полу. Может быть, может быть, она могла бы спасти её? Это невозможно, ты знаешь это.       Было слишком поздно, чтобы этот голос разума остановил её. Она уже оторвалась от земли, используя устройство передвижения, чтобы перенести тело Кляйн на операционный стол. У неё не было ресурсов для этого, но это не имело значения. Тело её помощницы было полностью пропитано хонкай-радиацией, и внутренние повреждения были очень сильными.       На надлежащую анестезию не было времени, но она справлялась с ситуациями и похуже. По нажатию кнопки на конечностях Кляйн защёлкнулись ограничители, хотя они и так не особо двигались. Часть её мозга отключилась, ей всегда приходилось это делать при проведении операций. Слишком много мыслей отвлекали, нужно было сосредоточиться.       На сканирование не было времени, но, судя по кровотечению и расположению раны, она сделала вывод, что ядро ​​работало вместо сердца Кляйн. «Четвёртая, четвёртая, верно?» — пробормотала она себе под нос, распахнув холодильник и лихорадочно перебирая пакеты с кровью, пока не нашла подходящий. Часы тикали.       Мёбиус организовала переливание с молниеносной оперативностью, не то чтобы это могло как-то помочь, когда у её пациентки едва осталось сердце, но это дало ей небольшое количество времени, необходимое для размышлений. Ей нужна была пересадка сердца… У неё бывало и похуже.       Недолго думая, Мёбиус повернула стоячее зеркало к ней лицом. Она услышала своё сердцебиение в ушах, звук собственного прерывистого дыхания. Благодаря мышечной памяти, она нашла скальпель на полке с медицинскими инструментами. Мёбиус посмотрела в свои змеиные глаза в зеркале, поднеся лезвие к груди. Задержав дыхание, она вдавила скальпель. Шок от нанесения себе такой расчетливой раны был тем, к чему она так и не смогла привыкнуть. Её взгляд дрогнул, каждый инстинкт выживания в её теле боролся против её воли. Глядя в зеркало, она напрягла свои нервы, пока работала над тем, чтобы проделать дыру в собственной плоти. В лучшем случае, у неё оставалось около сорока секунд сознания. Кровь закрыла ей обзор внутренней части груди гораздо быстрее, чем должна. Скорее всего, это была особенность её усиленного состояния. Остальное она сделала, в основном, наощупь, ломая себе рёбра, перерезая главные артерии, когда кровь и желчь начали пузыриться в её горле. Лезвие соскальзывало несколько раз, но каждый раз она отводила его от объекта своей концентрации. Её пальцы сжались вокруг органа, прежде чем вырвать его из груди. Оно было не похоже на человеческое, она это знала, но это было самое близкое, что у неё было. Мёбиус из последних сил повернулась к операционному столу, прижав сердце к груди Кляйн. Будем надеяться, что процесс воскрешения не займет много времени…       Она снова очнулась, похоже, мало что изменилось. Холодный виниловый пол встретил её восстанавливающиеся чувства, когда она поднялась. Что у неё была… Кляйн.       Мёбиус пришлось позвать своего помощника для передвижения, чтобы помочь ей подняться, чёрт возьми, она чувствовала себя ужасно слабой. Естественный побочный эффект — умереть дважды менее, чем за десять минут. Она достала брошенный скальпель и, следуя плану, разрезала грудь Кляйн, как и свою собственную. К счастью, её сердце всё ещё было там, иначе эта жертва была бы совершенно бесполезной. Мёбиус не возилась с медицинской пилой, её тени могли пропилить рёбра.       Что-то здесь было не так, она что-то забыла? Мёбиус схватила иглу и нить, разъяренная трясущимися руками, когда она зашивала артерии. Процедура была правильной, верно? Почему она так усомнилась в себе?       Оно не билось. Нет, это было нормально, ей просто нужно реанимировать. Когтистыми пальцами своего боевого костюма Мёбиус нежно прикоснулась к заменённому сердцу. Она направила свою силу с поразительной точностью.       500 вольт, никакой реакции.       800 вольт, все равно ничего.       1000, 1200… Она почувствовала, как в горле образовался ком, когда она попыталась шоковой терапией вернуть её сердце к жизни. Снова и снова и снова. От неподвижной груди Кляйн начал исходить гнилостный запах горелой плоти. Её нервы не показывали ни малейшего отклика на вольты, проходящие через тело.       Она была слишком медленной.       Мёбиус положила голову на кавернозную рану груди, не заботясь о том, что кровь пропитала её волосы. Она почти могла представить себе те поздние ночи, когда она клала голову на колени Кляйн, пока её помощница усердно работала, вдыхая комфортный запах дезинфицирующего средства и чернил для принтера. Рыдания начали сжимать её горло, когда она подняла окровавленные руки, чтобы прикрыть глаза. Вот что она получила за то, что слишком привязалась к человеку. Наверное, это была просто случайность, но это… это было похоже на знак воли самого Хонкая.       Даже после того, как она отказалась от своей человечности, ей всё ещё удавалось господствовать над ней. То знание, которое она жаждила понять больше всего на свете, уходило от неё всё дальше и дальше с каждым прорывом.       Какой бы непробиваемой ни казалась ей броня, в её конструкции обнаружился фатальный дефект. Она не могла просто отказаться от своей страсти и работать по логике, как это делала доктор МЭИ. Именно её эмоции вызвали этот момент, но… Как бы ни было больно, во много раз сильнее, чем пришлось вырвать ее собственное сердце, она никогда не пожалеет, что полюбила её.       Один из других мантисов разберётся в том, что произошло, не было смысла тратить её энергию на скрытие улик. Сон был единственным забвением, которое ей предложили, но она охотно приняла бы его, если бы оно означало короткую передышку от боли её горя.