Neko FullHouse

на завтрак принесла мне гейша

две ветки сакуры во льду

засунь ты эту икебану

в кувшин

© Олег Олег

* * *

— Во времена глубокой юности я полагал, любовь и дружба — сложная материя. Которая требует самоотдачи, сложных решений, преодолений, даже приключений. Ради неё нужно сражаться, не жалея собственной жизни. Но вот мне двадцать девять. Я в поисках страстного сексуального самца, — сказал Такекура, рассматривая тёмные пятна машин на парковке. — Какая чудовищная проза жизни. Кид на секунду замер, но потом снова принялся раскачивать виски в стакане и любоваться тягучей янтарной волной сквозь грани. Оба приняли на грудь серьёзный объем и разговор вели степенный, без напряжения и надрыва. — Да, — согласился Кид. — Тут проблема попроще. Себе? — Ещё один стендап-комик без варгана, — огрызнулся Такекура. — Я старшего инженера протежировал, но что-то он совсем не боец. Вот мы раньше думали, он в принципе с людьми не трахается. А теперь вот… можно… Кого-нибудь приличного поискать. Вместо вот этой вот охуенно огромной занозы в моей метафизической жопе. Младшего близнеца Конго два года после выпуска из старшей лиги никто не видел, а в начале июня тот вернулся на арену сразу в статусе личной жизни Демона. Её наличие, как и жизнь на Марсе, скептиками опровергалось. Но она не только существовала, а ещё и активно эволюционировала. Близкий круг распался на две части: беззлобный Толстый гостеприимно принял, а находящийся в постоянном рабочем стрессе Такекура искрил уже месяц. Ждать от Демона человеческого камин-аута не приходилось. В течение месяца он съехался с Конго, отжав половину дома Такекуры. Никаких внятных объяснений самому Такекуре не обломилось, хотя причины были ясны абсолютно всем, кроме хозяина. Работа не позволяла тому оставаться в команде и регулярно тренироваться, сбрасывая пар, зато гиперответственность и тревожность за пару лет загнали на порог депрессии. Ситуацию усугубляла наследственная склонность к сердечным болезням, так что даже в аптечке Кида на всякий случай появились специальные капли и таблетки. Демон уже несколько месяцев планировал стартовать лечебные мероприятия, включая пиццу с антидепрессантами, но перед самым их началом оказался в патовой ситуации. Пытаясь найти компромисс между ответственностью и физиологией, вынужденно легализовал объект страсти. Теоретически стресс у Такекуры должен был только усилиться, но на волне возмущения он гарцевал как старый конь с корнем имбиря в заднице в базарный день. Пожаловаться друзьям детства он по очевидным причинам не мог, поэтому обратился в поисках сочувствия и руки помощи к товарищам по работе и футбольной команде Такекура Констракшн. — А он согласен кого-нибудь приличного рассмотреть? — Эти упыри глумятся и предлагают помочь в поисках. Просто два криповых близнеца, одинаковых с лица. Не хочу знать, что они в спальне делают, но должны ж они рано или поздно расклеиться? Я не слепой, у Хирумы на лице во-о-от такими буквами написано «всё сложно». У Тецумы в кармане завибрировал мобильник. Он прочёл надпись на дисплее и принял вызов. — Мой мохнатый купидон у вас? — спросил Демон. — Да. — В дрова? — Практически. — Ковбой тоже? — Конечно. — Как в такси погрузишь, позвони. — Доведут мужика до инфаркта, — заметил Кид, проводив бизнес-партнёра. — Тецу, что думаешь? — Сведений пока недостаточно. — А насчет Хирумы? Ты вроде… принципиальных отличий не видел. Тецума пожал плечами, обходя кабинет в поисках полезных бумажек между мусором и пустыми бутылками. — Так, может, подумаешь? — спросил Кид. — Резидент, конечно, не ах, но очень выгодный вариант. И Конго в нём что-то рассмотрел кроме денег. Ладно трахаться, в темноте не видно. Но жить с Такекурой я б не стал. Интересно, во имя чего такая жертва. — Хирума-сан и так в нас вкладывается, — заметил Тецума. — Это да, — согласился Кид. — У тебя есть активный роман? — Я не думаю, что я мог бы составить конкуренцию. — Не смей даже, — оборвал его Кид. — Ты достойный человек, прекрасный специалист и отличный управленец. Тебе давно пора занять равнозначное место в обществе и жизни, я давно об этом говорю. Ты гробишь со мной свою карьеру. — Я партнёр, мне достаточно. — Давай не будем, — попросил Кид, массируя виски. — Я с твоих аргументов в ярость впадаю, и у меня гастрит обостряется. Ко второй язве я не готов. Между прочим, мы и ставки делали, от кого у Демона будут демонята… Я на Они ставил и почти угадал. — А кто принимал? — Демон и принимал. — Кто выиграл? — Ставка превратилась в компенсацию за моральный ущерб. Предложение настолько глубоко потрясло Тецуму, что он вернулся к нему после перемещения Кида домой. Лифт гудел, спуская его в квартиру на седьмом этаже, а в голове гудели мысли. Какая сложная, неловкая ситуация. Он принципиально избегал соприкосновения с миром взаимовыгодного сексуального сотрудничества, тем более с такой позиции. Однако отпустить ситуацию не решался. Фактически, перед ним поставлена задача вступить с Демоном в длительные сексуальные отношения, сместив соперника. Мотивация: это будет полезно для бизнеса Кида, его отца и дяди. Хотя конфликт с отцом Кид и разрешил, но становиться частью семейного бизнеса отказался. Сейчас движением денег, приведением дел в порядок и подбором управляющих занимается Демон, раздавая приказы и Киду, и Тецуме, и прочим помощникам. Действует, в первую очередь, в своих интересах. Например, у Тецумы есть сомнения в юристе, но ни задать вопрос, ни проверить он в данный момент не имеет права. Даст ли секс право на проход через линию? Вероятнее всего, да. Имеет ли право ресивер манипулировать квотербеком? Возможно. Продуктивно ли такое решение? Скорее нет. Здесь необходим ещё один специалист, принимающий решения. Получается, манёвр с Демоном имеет смысл только в случае, если Кид хочет сам влиять на игру. Но он обратился к Демону, чтобы этого не делать. Сложная, лишённая смысла манипуляция. Этот вопрос он задаст Киду, возможно, у Тецумы недостаточно данных для анализа. Впрочем, нерешённый вопрос не отменяет задачу. Следующий пункт: инструменты. В этой области полный ноль, разве что прикормить. По утрам Демон, как и Кид, голодный и язвительный. Два одинаково пустых холодильника, аналогичная потребность в горячем кофе. По любому адресу Тецума едет со сдобной булочкой и шоколадкой, Киду на прошлый день рождения презентовал капсульную кофемашину и снял с себя хотя бы эту ношу. Правда, капсулы тоже приходится закупать. Если подобного внимания достаточно для возникновения сексуального интереса, то гораздо проще спать с Кидом и не инициировать сложную сомнительную схему с Демоном. С ним Тецума никогда даже на сорок ярдов не приближался к линии нападения: ни следа искры, той самой понятной всем улыбки «может быть» или тени интереса. Здесь тоже придётся заняться наблюдением. Тецума повесил костюм в шкаф, проверил наличие свежей рубашки и расстелил футон. Что бы сказал отец? Скорее всего, то же, что и накануне его ухода из дома. «Дай нам знать, если будет нечего есть или вляпаетесь в сомнительную компанию». Вся мужская часть семейства Мушанокоджи истоптала дорожку с подростковыми побегами. Если не убьются, то закаляются. С каждым годом игра усложняется. И, как всегда, требует полного доверия квотербеку. Тецуме долгие годы везло: принятые Кидом решения приносили выгоду. Сейчас на его счёте достаточно денег, чтобы сменить старую отцовскую тойоту. И даже больше. Выгода есть, но может ли он оценить степень заботы Кида о нём? Какие критерии Тецума использует для подтверждения? И что бы он сделал, задумай Кид разменять его по текущему курсу и пользовать до предела прочности? Могло бы это расстроить его? Ему и Киду требовался новый шаг в развитии. Возможно, это он.

* * *

Решив не изменять показавшей положительные результаты привычке, Тецума купил коробку пирожных и к восьми утра прибыл на оккупированный объект. Признаки вторжения считывались невооружённым глазом. Например, сияющий раритетный конговский датсун, потеснивший пыльную такекуровскую теану. Демон встретил его на пороге свежий, в новой красной толстовке и в полотенце на плечах. В доме пахло чистящим средством с лимоном и свежезаваренным кофе, у входа стоял набор новых тапочек на все случаи жизни и отполированная обувница. На обувнице, в прозрачном боксе, выстроились средства для ухода за любым видом обуви — от белой замши до чёрной кожи. Диван в гостиной из синего стал бежевым, в правом углу скопились подушки, плед, ноутбук и пустая чашка. Тецума определился с местом рабочего гнездования и опустился на противоположный край. Демон впервые отказался от плюшек, предложил чаю и торопливо досушивал волосы перед ноутом. Заскрипела лестница, и со второго этажа явился Такекура в коричневом костюме в светлую полоску. Верхние пуговицы белой рубашки призывно расстёгнуты, демонстрируя крайнюю степень маскулинности через волосатость. Демон вскинул брови, но тут же натянул маску невозмутимости и вздохнул. — Что ни утро, то концерт. Из гостевой вышел Конго, на ходу натягивая джинсовую куртку, и замер. Брови, как за секунду до того у Демона, повторили маршрут, на лице появилась усмешка. — Куда такой нарядный? Стелить ламинат и прятаться в нём? — Мне идёт коричневый, — твёрдо сказал Такекура. — Цвет дерева любому бревну идёт. — Не надо грязи, на выпускном я был королем бала. — Да быть не может, — ответил Конго, складывая брови домиком, и повернулся к Демону. — Ты пришёл без жабо и цилиндра? — Я был в костюме из ковра. — А, помню. Знатный шедевр, — вздохнул Конго, забирая со стола рюкзак. — То есть вы вот в этом красивые, а эго, значит, у меня. И чего, тебе кто-нибудь отсосал? — Не, ну между прочим, — оживился Такекура. — Я всё-таки кикер, мы из штатов с ничьей приехали. И я очень красивый в этом костюме. Смирись. — Твой мохнатый извращенец ко мне подкатывает? — Не к тебе, — Демон откинулся на спинку. — Рыжая Жаба в городе. Все знают: если к тебе надо подкатить, ты сам скажешь чё надеть. Объявление в газете давали. — Ты очень давно не спрашивал. — Конго, пожалуйста, — попросил Демон. — А можно, я… Демон запустил в него подушкой. Конго принял пас, передал Тецуме и, совершенно довольный, свалил. Они походили на влюбленную парочку детсадовцев. Им вполне бы подошло гулять, держась за руки, есть онигири на скамейке под клёнами, делить пакетик сока на двоих и спасать воробья на прогулке после полдника. Роль принца досталась Конго, он сражался с кем бог пошлёт, сохраняя героический вид. Демон, хотя и созерцал подвиг на расстоянии, в реальности являлся и провокатором, и выгодоприобретателем. Принц ждал награды, избранница стеснялась, но от долга не отказывалась. Тецума примерил роль принца на себя и с сожалением отложил. Театральность была нормой для Конго, как и для всякого хорошего квотербека. Острота реакции позволяла добавить немного драмы любому жесту, поставить акцент и увеличить резкость. Тецума почти два года размышлял, зачем Кид так ярко подчёркивает длинные пассы. Их старт болельщики замечали с последнего ряда трибун, а противники считывали за секунду. Но в конце концов Тецума пришёл к выводу: единственное предназначение техники — быть замеченным, оставить впечатление крайней наглости и несгибаемости. Кид воплощал образ ганфайтера, отчаянного бандита Дикого Запада, Демон придерживался одноимённого мистического, где-то в Канагаве на троне нефтяной империи сидел египетский фараон, а Марко играл с итальянцами в крёстного отца. Теперь ещё у Такекуры поселился принц, самолюбивый, претенциозный, капризный и самую капельку благородный. Квотербек не бывает положительным персонажем, интеллект всегда добавляет «но». Впрочем, Конго, кажется, универсал, то есть еще более сложный игрок. — И ты, ради бога, уёбывай, — попросил Демон у Такекуры. — Если опять не даст, в верхнем шкафчике справа от плиты стоит джин. — У меня дома есть джин, — отозвался Такекура, обуваясь. — Вот это, конечно, нихуя себе новости. Надо было сказать до того, как моя кладовка превратилась в комнату для ста пятнадцати тыщ пар кроссовок. Послышался хлопок входной двери, потом — дверцы машины, и наконец — удаляющийся звук мотора. — И стало негде держать запасы пыльного говна, — закончил Демон, ни к кому особенно не обращаясь. Красоты Демону не перепало, его можно было назвать эффектным, ярким, необычным, но к настоящей принцессе отношения не имеющим. С другой стороны, принцы постоянно находят себе то суккубов, то беспробудно спящих, то замороженных, им с обычными бабами скучно. Для них мистическая сущность в виде чёрной кляксы и есть необыкновенно прекрасное создание. Впрочем, Тецума отметил жутковатую притягательность зеленоватых глаз. Демон не красив, но сексуален. Интересное сочетание и встречается только у тех, кто смотрит на себя без фильтров и цветных стёклышек. Для Демона Тецума слишком прост. Его набор ролей в сказке — «дворецкий», «садовник», «старший конюх». Кому потребуется дворецкий, если уже есть влюблённый принц? Принц, правда, влюблён в первую очередь в себя, но второе место тоже прочно занято. Если попытаться предложить возню в винном погребе или на футоне в сторожке, можно испортить уже сложившиеся отношения. А они крайне важны для семьи Мушанокоджи. Тецума окончательно составил заключение для устного отчёта Киду. Интересно, а может ли Демон превратить дворецкого или конюха в принца? Впрочем, Тецуме сойдёт и граф. Согласно преданиям, необходимо влезть в одно ухо, а вылезти из другого. Для таких как он это максимум рекомендованных взаимодействий с отверстиями всесильного магического существа. Мог ли Кид спровадить его за перевоплощением? Демон подозрительно покосился на Тецуму, будто услышав странные корыстные мысли, но ничего не сказал и ушёл одеваться. Тецума бесшумно поднялся на ноги и позволил себе вопиюще возмутительный жест. Он открыл распашные двери кладовки, с интересом осматривая содержимое. В стене из прозрачных боксов имелось не менее пятидесяти ячеек. На каждой надпись с указанием фирмы, года, цвета и дополнительного комментария типа «тигровый задник» или «+очки №8, 15, 43/База 1». В последнем ряду действительно нашлась коробка с надписью: «Очки: базовые 1» и «Часы: базовые 1». На верхней полке стоял ароматический диффузор с надписью «кожа и сандал». Тецума закрыл кладовку, вернулся в кресло и удовлетворённо улыбнулся про себя. Не такая уж огромная кладовка, а самое необходимое вместила. Ряды прозрачных коробок и квадратной баночки из серого стекла в течение дня всплывали перед мысленным взором, принося непонятное чувство удовлетворения. Перед поздним ужином Тецума зашёл в соцсети, первый раз за полтора года перерыва. В избранном скопилась длинная лента уведомлений, он отметил их прочитанными и включил самое свежее видео, собираясь дополнить день маленькой капелькой красоты.

* * *

— Проводил? — спросил Кид, с вожделением рассматривая палатку с попкорном. Продавец заметил знак управляющего, зачерпнул маленький стакан и передал Тецуме. Кид запустил руку в стакан, закинул в рот пару хлопьев и спросил: — Чего-нибудь надумал? — Да. — Давай начнём с выводов, — решил Кид. — Какие есть? — Гораздо менее трудозатратно для меня и бизнеса трахать тебя или не трогать обоих. Хирума продолжит работу, тебе не придётся в неё погружаться, мне не придётся разрываться между парком и управлением семейным имуществом. — Свежее решение, — признал Кид после паузы. — А ещё? — Ты сдал меня Хируме, чтобы он меня переработал. — А я, значит, не могу? — Он демон, ты — нет. — Обидно, — сказал Кид, погрузившись в размышления. — Давай так, трахать пока никого не будем. А наблюдение и работу продолжай. — Совсем никого? — уточнил Тецума. — Совсем никого из меня и Хирумы, — поправился Кид. — У меня беда. Очень датсун хочу, богато смотрится. Диски бирюзовые поставить — и вообще конфета. Но ведь этот показушник не продаст. Или продаст? — Продаст. — Уверен? — Хируме не нравится. — В смысле «не нравится»? — возмутился Кид, забирая попкорн. — На раритете жопу возить не нравится? — Ему моя машина нравится. Она незаметная. — К твоей это сокровище даже случайно не подойдёт. Разве что после глобальной катастрофы от зомби спрячется. Но вообще… Чёрт его разберёт, позвоню-ка я дядькиному конюху, спрошу, сколько предлагать. Тецума пожал плечами и постарался отбыть как можно быстрее, пока Кид не передумал. Программа перевоспитания Тецумы в самостоятельную единицу включала пытку обсуждением выводов и приведших к ним логических схем. Пытка походила на западную психотерапию, но менее травмирующей от этого не становилась. Завершив обход, Тецума проверил внешнюю парковку. В прошлый приезд Конго зашёл злой, хотя обычно к вечеру вид имел просто недовольный и с удовольствием затихал в дальнем угловом кресле с чашкой кофе и книжкой. Испытав неясную тревожность, Тецума отпустил секретаршу и кофе сделал сам, добавив капельку карамельного сиропа. Кто-то же пьёт кофе с карамельным сиропом у них дома, раз бутылка стоит? Демон кофе предпочитал вообще без всего и горячий. А Такекура всегда возмущался вознёй с чашками и блюдцами, вроде как «чё там варить, залил и размешал». По наблюдению Тецумы, капризные и холёные существа вроде Конго Агона крайне чувствительны к комфорту. Им важны нюансы, они умеют их видеть и даже чуять. Тем более они замечают дискомфорт своих визави и сознательно выбирают, уменьшить его или увеличить. Кофе из Колумбии или из Чили, древесные ноты в парфюме, особенности вязи на браслете для часов, цвет шоколадный или мокко — всё это имеет значение. Принц попробовал кофе, раскрыл оставленный для него журнал, вытянул ноги и послал Тецуму проведать соседей из вьетнамского кафе, обсудить войну с охраной парка за парковочные места снаружи у забора и их неучётную сдачу в аренду. В следующий приезд Тецума забронировал для него место сто сорок три у аллеи, встретил и выдал пропуск под номерной знак. Собственно, тогда он и услышал огорчённое «придётся поискать что-то немного менее заметное». Эта фраза родила в нём столько вопросов: стоит ли Демон нарушения собственного комфорта, какова будет компенсация, как её получить. Будет ли Конго жалеть о машине, если они разойдутся? Что делать, если компенсации не будет никакой? Считается ли компенсацией секс, если да, то с чьей стороны секс будет более ценен? Тецума хотел бы спросить, как устанавливаются подобные договоренности, как формируется прайс. Но от Конго ответов не получить, хотя, пожалуй, он единственный из известных Тецуме дорогих компаньонов может перевести отношения в цифры. Тецума поймал на себе удивлённый взгляд. Конго словно прочитал его мысли, но нашёл их почему-то не оскорбительными, а забавными. — Ты прям как Маугли, которого воспитали фрики, — сообщил он, пряча руки в карманы. — Их представляешь нормальными, сам прикидываешься умственно отсталым. Главное, все верят. Даже твой приятель хавает, хотя смотрит это кино уже лет двадцать. Интересный эффект. Вопросы в Тецуме принялись размножаться делением, но собрать их в формулировку теперь казалось ещё сложнее. Подходить с недособранной мыслью к Киду он зарёкся лет семь назад, замучавшись объяснять, что именно он имеет ввиду на самом деле и почему его это беспокоит. — Мысль рожаешь? — с интересом спросил Конго. — Да. — А поиск подшивки Креативной экономики за прошлый год тебя сильно отвлечёт? — Наоборот. — С облегчением оборвав затянувшуюся паузу, Тецума отправился в архив.

* * *

Сгустились сумерки, и в мутноватом отражении стало видно, как Конго собирает перед зеркалом высокий хвост из чёрно-красных африканских косичек. Он затянул резинку прядью, хитро закрепил изнутри и расправил косички, полностью спрятав под ними резинку. Потом так же обстоятельно подвернул рукава джинсовки, протёр солнечные очки и церемонным жестом предложил Демону пройти на выход. Демон поднял указательный палец, прося не то минуту, не то секунду, договаривая. Тецума обернулся, фиксируя завершённую композицию, и засмотрелся на часы. На Конго круглые металлические часы с оранжевым циферблатом были явно дорогие, но были они вчера. Сегодня их сменил менее массивный стальной браслет, почти невзрачный, но отчего-то притягивающий взгляд. Тецума совершенно не разбирался в украшениях, как и в часах, но пару раз ему приходилось выбирать подарки. Он искал нужное в интернете, прикидывал нужное количество денег, а потом покупал. Дарил как придётся, чаще всего в фирменном пакете, с открыткой или шариками. Он попытался представить подарок в паре. Вот Демон, как и он когда-то, появляется на пороге офиса с коробочкой. Без открытки, но с шарами. Образ стал издевательским и шары Тецума тоже отмёл. Впрочем, Демон появлялся только на их с Кидом пороге, а Конго прибывал позже и начинал шпынять всех вокруг, стараясь намекнуть потолще, как страшно ему хочется домой. Возможно, курьер. С другой стороны, Демон в такие заморочки не полезет. Он просто купит подарок и отдаст, маленькую симпатичную компенсацию за продажу маленькой симпатичной машины. Которую вполне можно было оставить, если найти ей место хранения и замену. Тецума с огорчением подумал, что часов, пусть и дорогих, для подобной жертвы маловато. Но на другую компенсацию у Демона практически не оставалось времени. Предпоследняя девушка Кида утверждала: ей так же интересно ходить на вечеринки в новом платье и браслетах, как ему возиться со своим парком. Подобный тип мышления от Тецумы был далёк, но он уважал любое увлечение. Конго тоже, наверное, надо куда-то ходить в новых часах, ездить погреться на горячие источники и поесть в красивых ресторанах. А Демона на выходных ждёт скучный деловой приём в костюмах и галстуках, даже без шампанского, клубники и шоколада. На праздничный выход на пароходе Конго активно соблазнял Такекура, кажется, всё больше влюбляясь в навыки финансового планирования и «чудовищной силы доёбчивость» до каждой сомнительной буквы в договоре. Конго вполуха слушал, рассматривая своё отражение. Потом надел солнечные очки как ободок, поправил выбившуюся косичку и уперся окончательно: — Я один не пойду. — Бля, вот здрасьте, — опешил Такекура. — Это вдруг с чего? — Ты там набухаешься после встречи, снимешь кого-нибудь и отчалишь в каюту до утра. Мне чё делать, рассвет встречать? Может, тебе ещё чё примерещится с пьяных глаз. — Вам на вашу встречу обязательно ехать? — обернулся Такекура к Демону. — Старый упырь приезжает в субботу вечером и в другое время его не поймать. — Мы никуда не ездим, — оскорблённо и звонко заметил Конго. Демон уставился на него со смешанным чувством ужаса и потрясения. Подобное требование, вероятно, оказалось большой редкостью, и с ответом он так и не нашёлся. — А я, между прочим, тоже хочу, — продолжил он тоном недооблагодетельствованной кидовской девушки. — Мне нужно внимание. — Я съезжу сам, — прервал повисшее молчание Тецума. Он сомневался, что его примут одного, без Демона. Впрочем, господин Мушанокоджи уполномочил обоих, доверенность оформил также на двоих и последний год партнёрам представлял Тецуму как близкого друга своего племянника. Выстроив схему действия, Тецума успокоился и уже совершенно уверенно кивнул Демону. — Я подумаю, — осторожно ответил Демон. — Ты точно хочешь? — Да. — Ладно, я подумаю. — Я съезжу, — твёрдо повторил Тецума и укоризненно посмотрел на него. — Человек съездит, — в тон ему повторил Конго. — Хули тут думать? — Надо собрать вопросы, всё оформить. И по аренде есть момент… — Я соберу, там не сложно. Господин Мушанокоджи-старший уже несколько раз просил у Тецумы изменить формат встреч. Ему тяжело давался любимый Демоном обзор на экране телевизора или ноутбука, а тем более спешка — быстро уставали глаза. Тецума сам приготовит распечатанный и прошнурованный журнал с цветными картинками, отсидит всё положенное время и, возможно, задержится на ужин, послушать старые байки. Демону он об этом может и не говорить, раз уж едет сам. Отчитается по факту, если встреча пройдет успешно. А у Конго будет время подобрать кроссовки к часам и довести до ума Демона целиком. Демон покосился на Конго. Тот усмехнулся и повторил: — Ему не сложно. — Ну езжай. Только хотя бы картинки пришли. — На хуй картинки, — отмахнулся Конго. — Сам — значит, сам. Все решили, давай на выход, нас сериал ждёт. Хочу посмотреть, их ебаный гуру сам догадается не лезть с психологическими выкладками или великий воин успеет его предупредить? — Голубя отправит, — сказал Кид, определив адресата по описанию. — А гуру прикажет воина пристрелить. — Долбоёб, — пожал плечами Конго. — Что с него взять.

* * *

В шкафу почти три года пылился фисташковый костюм-тройка в тонкую белую клетку. Под него подошли коричневые замшевые туфли-мокасины и кремовая рубашка. С градиентным блондом весь комплект смотрелся бомбой, хотя на деловом форуме был совершенно неуместен. Кисараги ещё раз поправил галстук, в котором чувствовал себя неуютно, и вернулся к своей принцессе в изумрудном платье. Эту бестолочь надо было как-то поддержать, а заодно и подготовиться к встрече с её отцом. Образ клоуна пока ни разу не подводил. Он внимательно отыграл роль бестолкового блогера: сделал банальные комплименты с использованием слов «улет», «отпад» и «фантастика», затребовал у пробегавшего мимо инженера шампанского, попросил разрешения снять влог и несколько даже перегнул с театральностью. Избалованная отцовской защитой Ани нашла его выходки смешными и отправила подождать, пока они обсудят дела. Оставив их, Кисараги на пару минут задержался в закутке за колонной, привалился к ней и оттянул ворот рубашки. Без команды и — особенно — Гао большая группа людей его пугала. Он снова оказывался один против толпы, заметный и совершенно беззащитный. Справившись с минутной слабостью, отправился на поиски Марко. Задача оказалась несложной, на официальной части мероприятия ряженых дураков в броских костюмах было всего два, оба из Токио. Марко не смог оставить дома ни серый костюм с блестящей нитью, ни лакированные ботинки с черепами, ни шейный платок. Стоящая рядом Мария в строгом чёрном платье с белым воротником смотрелась ещё более неуместно, отделившись от Марко, но так и не войдя в резонанс с местными. — Временной провал, — заметил Марко. — В пяти часах езды отсюда будущее уже наступило, а никто не замечает. Как ты тут живешь? — Неплохо, — улыбнулся Кисараги. — Пробок меньше. — Есть что-нибудь интересное? — Всё, что было, ты уже знаешь. Мария тронула его локоть, обратив внимание на секретаря, и отошла. Судя по равнодушной, несколько высокомерной и усталой физиономии, Марко опять не светило аудиенции. Он поморщился: — Третий раз сюда таскаемся, вылет пришлось отложить. А он встречу жмёт. — Умерь аппетит, — сухо ответила ему Мария. — Занимайся европейским направлением. — Я маме обещал, — улыбнулся он. — И потом, где же получит повышение твой муж? — Марко, люди как-то живут без тебя. — Зачем жить без меня, если можно жить со мной? — обезоруживающе улыбнулся он. Она раздраженно отмахнулась, сложила на груди руки, нервно сцепила пальцы. Кисараги считал все признаки взволнованной и возбуждённой женщины, держащейся из последних сил. Напряжение между ними снова скапливалось, подходя к критической отметке. Скорее всего, Марко отложил свою поездку в Италию ради возможности испытать на прочность и честность Марии, и психику её второго мужа. Первый выбыл на этом же этапе: безудержный секс в командировке, признание по возвращению, развод с отступными. Потом парочка ещё полгода потрахалась и вспомнила, что существовать вместе они не могут по ряду моральных аспектов. Впрочем, эти мучительные испытания Марией уже пройдены, а ждут её новые и более захватывающие. Гао говорил, второй муж очень сложный человек, карьерист и обожает Марко. А Мария, как и все влюблённые бабы, недальновидная. Равнодушно пробежав взглядом по всем сопровождающим в скучных чёрных костюмах, Марко вернулся к беседе с подошедшими знакомыми. Пробиться к фигурам в центре не представлялось возможным, и он расслабился в ожидании нового удобного момента. Но Кисагари уже знал, что Марко момент упустил. Два основных представителя дворянских семей в городе сошли прямиком из страниц сказки про соломинку и фасолину. Худой и высокий, с несколько непрочной из-за больного колена походкой, как раз прощался с маленьким и толстым. Он тяжело опирался на локоть крепкого мужика в таком же ужасном костюме, как у всех окружавших их охранников. Однако Фасолина пожала руку не только Соломинке, но и мужику в унылом костюме. Парочка неспешно направилась к лифту. Кисараги узнал и коротко стриженный затылок, и походку. Кисараги проверил сохранность маникюра и несколько огорчился его невзрачности. Простой френч, пусть даже с мягким розовым оттенком, уж конечно никто не разглядит. Цвета он подбирал под текущего визави, мальчики любили однотонные яркие цвета, девочки — нейтральные с милыми фишечками. Имелись и отклонения: у людей, в кого ни ткни, совершенно непредсказуемые сексуальные фантазии. Впрочем, Котик непривередливый и смотреть любит просто так, целиком. Да и кому нужны ногти, если есть бёдра. У лифта Котик оглянулся, обволакивая всю тонкую фигуру в фисташковом костюме взглядом. Кисараги поправил непослушную прядь волос и улыбнулся. Цельнометаллический Котик не смутился и взгляда не отвёл, насмотрелся и, уловив завершение погрузки старшего Мушанокоджи, шагнул в лифт. Кисараги придётся наводить справки, но уже сейчас интуиция твёрдо сказала «с этим направлением у Марко всё». Последнее развлечение на вечер — посмотреть, выучила Мария новые трюки или опять кутается в белое пальто, отказавшись от спасительных хитростей. Скорее всего — нет, у Марко на её принципиальность и стоит.

* * *

— Господи, по-моему, я вижу звёздочку. Это невероятно мило. Это безумно мило, я сражён. Это звёздочка? — Это звёздочка. — Позволите? Кисараги протянул левую руку ведущему подкаста, демонстрируя свежий маникюр. На безымянном пальце в мягком перламутровом глиттере тонула жёлтая пятиконечная звезда. Толковый оператор должен бы взять крупный план или отснять отдельно, но канал спортивный и Кисараги на память съемочной группы не рассчитывал. Поэтому он сразу зацепился кончиками пальцев за ведущего и чуть приподнял запястье. На фоне огромной грабли его кисть должна неплохо смотреться, но яркий холодный свет может добавить резкие тени и смазать весь эффект. Вечная проблема пацанских каналов, вываливающих в сеть красную опухшую негримированную рожу. Зато аудитория от них всегда профильная, платежеспособная. Приходится заботиться об эффектах самостоятельно, подгоняя макияжем цвет и линии лица под чёртов холодный контраст. — Я не могу не остановиться на второй части контента вашего канала. Почти к каждому обзору дрифта или матча вы выпускаете мейкап туториал и забираете у нас львиную долю зрителей. Поверьте, я вас не виню, дорогие подписчики. Если бы я мог выбирать, я бы тоже смотрел канал Хироми-сан вместо своего. — Вы их получаете, — заметил Кисараги. — Девушки приходят в амфут. В этом году только в нашем округе несколько школ открыли набор женских команд. Кто-то должен встречать их на старте. — Как вы к этому пришли? Откуда у вас такие познания? — У меня три старших сестры. — Вот как! Насколько старших? — У девушек восемнадцати лет не может быть младшего брата моего возраста, так что точную цифру назвать не могу. В принципе, сестер разбомбит и со сказанного. Кисараги не мог отказать себе в возможности уколоть трёх тридцатилетних всадниц апокалипсиса. Чума с Войной замужем, но неудовлетворительно и неокончательно, а Голод всё ещё в поисках вороного коня. Ему осталось лет пять, максимум десять, пока собственная внешность не начнёт потихоньку увядать. Пора бы самому расчехляться с женитьбой и регулировать ею своё безнадёжное финансовое положение. Кисараги отчаянно не хотелось связывать свою судьбу с имеющимся набором благодетелей, а свежих лиц в близких кругах давненько не наблюдалось. Оставался ассортимент блогеров и спортсменов, но доход первых слишком зависел от желания аудитории, а вторые годились скорее для удовлетворения плотских желаний, но никак не финансовых. К тому же, всё плотское приелось и ощущалось неизбежным, как безглютеновая диета. Десерт выпадал редко и обходился неизменно дорого. Съёмка закончилась раньше, чем наштукатуренное лицо стало нестерпимо стягивать от грима. Кисараги облегчённо вздохнул, устроился в уголке, обложившись зеркальцем, ватными дисками, влажными салфетками и смывкой. На нём естественным образом залип оператор, а следом за ним и большая часть приглашённых гостей и персонала. Дома на него так же залипали бывшие, что парни, что девушки. Им чудилось нечто необыкновенно сексуальное в простом нанесении увлажняющего крема по массажным линиям. — Может быть, кофе? — предложил директор канала, присаживаясь на соседнее кресло. — Нет, благодарю, — Кисараги покачал головой. — Моей коже и так серьёзно досталось. — Такси? — За мной уже приехали, — сообщил он, бросая взгляд на вспыхнувший экран смартфона. Восемь пропущенных звонков и четыре сообщения. Ани упорно приезжала раньше назначенного времени и так же упорно бомбардировала его звонками. При знакомстве его восхитила её степенность и строгость, но при ближайшем рассмотрении они оказались заторможенностью и высокомерием. А жадность, с которой она вцепилась в симпатичного любовника, сдула все оставшиеся прекрасные качества месяца за три. Кисараги никак не мог решить, остаться ли с ней до завершения сделки. Марко просил продержаться хотя бы полгода, а по-хорошему — присмотреться к ней повнимательнее. Какой бы скандальной девчонка ни была, министерские дети не остаются без корма. Впрочем, поиски нового коня не вызывали у Кисараги энтузиазма. Пересаживая его на новое тёплое местечко, Марко говорил: новые идиоты всегда интереснее старых. Однако новые идиоты сменяли старых, а оказывались всё так же безнадёжно скучны. Собирая сумку, Кисараги набрал Большому Брату. — Спасибо за набор. Малявка говорит, он идеальный. Кисараги расцвёл. Его многие просили помочь с подарками для девушек, но реально такая услуга предоставлялась единицам. Тем более было приятно получить благодарности от скупого на подробности Гао. — Всегда рад. Я с двумя просьбами. Можно? — Давай. — У вашего Ковбоя вроде была принципиальная позиция не работать с семьёй, но мне кажется, в позиции появились нюансы. Можешь узнать? — Появились. — Марко... — Хирума, — перебил его Гао. — С июня плотно взялся по его просьбе. — Понятно, — погрустнел Кисараги. — Теперь всё понятно... Тогда вторая. Собери мне, пожалуйста, тренировочную посылку для местного молодняка, на какие-нибудь выходные. Я тебе контакты менеджера пришлю. — Много? — Человек пять, опытных уже. — Это точно важно? Тебе есть куда перескочить? — Не знаю. Всё сложно. Чтобы выбрать, придётся разбираться в сортах сам знаешь чего. — Если прижмёт, возвращайся, пристроим куда-нибудь. — Спасибо. Но всё же надеюсь, не придется. — Я могу помочь? — Собери человечков, мне правда важно. — ... Кто именно должен приехать? — Марко говорит, Такекура тебя портит, — заметил Кисараги. — Своей бараньей прямотой. Просто собери. Возможно, мне повезёт. — Раз уж вспомнили. Близнецов из Шинрюджи помнишь? — Универсального помню, квотербека смутно. — Этот, да. У Такекуры за финансы взялся на полставки, творит чудеса. — Точно этот? Он в художники ушёл, блог года три уже ведёт. Блог прямо отличный. Начнёт лицом подсвечивать, ещё лучше будет. Его девочки страшно любят. — И Хирума. — Ох ничего себе, серьёзно? А он? — Съехались. — Ох вот это ничего себе. Больше шокирующих новостей нет? — Будут — наберу. А у тебя? — Мы на пороге второго грехопадения. — Долго до него? — Максимум неделя. — Ну тогда созвонимся.

* * *

О работе Ани рассказывала скучно и шумно. Кисараги, давно привыкший к дикпикам в личке и хамству в комментариях, слушал с удивлением. Например, старший юрист не пропустил её к кофе-машине утром, а когда извинялся, то не скрывал высокомерной насмешки и держал оскорбительный тон. Его документы Ани футболила до последнего, докапываясь до запятых и ширины абзаца. Впрочем, претензии к недостаточному уважению Ани предъявляла ко всем, даже к нему. Ей казалось, мир мстит за место под солнцем, полученное от отца. На этом моменте она неизменно краснела и, задыхаясь, подхватывалась на ноги. Кисараги волновался вместе с ней, особенно остро — если она вела машину. Должность действительно считалась неплохой для их города, Марко даже что-то объяснял про возможность влиять на согласование стоимости земли и зданий. В Кисараги финансовые знания не лезли. Начнешь запихивать — вывалится то полезное, что он затолкал в себя по йоге. Йога не бог весть какое секретное знание, но несколько его поклонников пообещали собрать донаты на авторский курс и серьёзно продвинулись. Гибкому от природы Кисараги пришлось таскаться к инструктору, записывать асаны в конспект, проверять программу перед зеркалом, а потом корячиться каждый вечер по два часа, приобретая относительно приличную форму. Чудовищно, мучительно, отчаянно скучно. Он всмотрелся в черноту ночи, с надеждой отыскивая падающую звёздочку. Кисараги поймал руку Ани за секунду до очередной вспышки. Мягко погладил пальчики и попросил: — Ани, не стоит, ты всегда была выше этого. — Я устала терпеть. Мне давно предлагают сменить работу и уйти в коммерцию. Там ценят дипломированных финансистов. Тем более с таким дипломом и с такой стажировкой. Марко тяжело и натужно тащил договор сквозь бюрократические джунгли. Главная задача этой дуры, говорил он, никуда не двигать жопу с нагретого папкой места. Она сможет сидеть там до пенсии, оставаясь обеспеченной. Конечно, отец захочет спихнуть её состоятельному жениху, но, если найдет в Кисараги союзника, может передумать. Кисараги всеми силами уклонялся от более тесного знакомства, уверенный, что не собирается в женихи.   — А как же отец? — Все только и говорят об отце, а я? Вокруг одни лицемеры. Всем хочется его денег. Тебе тоже, — зло сказала она. — Но ты ничего не получишь. Кисараги выпустил её руку и отвернулся к окну. Эта женщина непробиваема, уж сколько раз она расшибала лоб на этих разговорах и до сих пор не может заткнуться. Или проявить хоть каплю уважения, если не к любовнику, то хотя бы к себе. Ани нравится громко заявлять, что встречается с жиголо, а потом также громко ползать перед ним на коленях. Не пропадать же даром пяти годам театрального кружка. — Ты сама лицемерка, — сухо ответил он. — Ты говорила, он может рассчитывал на тебя, ты его единственный надежный помощник. — Ты не понимаешь, — вскрикнула она дрожащим голосом. — Ты не понимаешь! Все смотрят на меня. Все ждут, когда я упаду, когда сдамся. Когда позволю обращаться со мной как с самозванкой! Она резко затормозила в крайнем правом ряду на шоссе и разрыдалась. Кисараги, внутренне холодея, включил аварийку. Он выдернул из коробки три бумажных платка и протянул Ани, неотрывно глядя в боковое зеркало. Вряд ли его спасёт вовремя замеченный автомобиль, но если уж умирать, то хотя бы с уведомлением. Ани прорывало уже не в первый раз, на шоссе, хайвэях, аттракционах, вообще в любых местах, где можно убиться или максимально привлечь к себе внимание. Мимо пролетел синий ниссан, перестраиваясь в среднюю и снова возвращаясь на крайнюю правую полосу. Он остановился в кармане через сто метров от них. Из машины вышел мужчина в спецовке и направился к их мерседесу. Кисараги потянулся к приборной панели и опустил стекло. — Простите за беспокойство, у нас всё в порядке. У девушки закружилась голова, а я сегодня без документов. — Могу взять вас на буксир. — Малыш, давай всё же я сяду за руль? — предложил Кисараги, стараясь сохранить дружелюбный вид. — Господи, прости, прости, прости, — задыхаясь и приходя в себя, зашептала Ани. — Нет, нам не нужен буксир, я могу ехать сама. Я доеду сама. Это моя машина, я могу на ней ехать сама. — Спасибо за вашу помощь, — Кисараги тепло улыбнулся мужчине, стараясь сгладить её раздражённый тон. — Мы сейчас поедем. Обойдите нас, и мы тронемся. — Прости, — жалобно повторила Ани, трогаясь с места. — Медленно, — приказал Кисараги, глядя на спидометр. — Прости. Прости, малыш, прости. Ты самый светлый человечек, которого я знаю. Ты просто… Ты всегда спокойный, ты всегда нежный, я не знаю, как ты терпишь такую злобную тварь как я. Кисараги подумал, что с его комплекцией и тремя злобными домашними жабами довольно сложно психовать. Выйди из себя пару раз, так сожрут с потрохами. И не дай боже пролить хотя бы одну слезинку, не важно, от боли или обиды. Его школьным преследователям стоило бы поучиться настоящему буллингу. — Ты не злая, — решил он отнестись с благодарностью к быстрому окончанию истерики. — Ты устала. — Ужасно устала, — прошептала она. — И хочу этот вечер провести с тобой. Малыш, у меня грядёт серия командировок. В этот раз я не смогу взять тебя с собой. Неужели боги его всё-таки услышали? Ани будет делать ему мозги, но всё же по телефону и на расстоянии. А в воскресенье у местной команды тренировочный матч, приедут ребята из Токио. Шанс, конечно, мизерный, но вот бы его Цельнометаллический Котик приехал. Кисараги вымотался и надеялся устроить себе отпуск, а с ним спокойно, очень уютно. Котик упёрся и почти пару лет на радарах не появлялся. Кисараги боялся, что сломал этот странный киборгизированный механизм. Но живьём Тецу показался ему по-прежнему влюблённым и страждущим, надо попробовать снова его покачать. Может, и дуться перестанет. Кисараги обожгло далеко запрятанным нереализованным желанием. Он стиснул пальцы Ани и бросил на неё страстный взгляд. Ничего, даже так ничего. На надежде и предвкушении можно недельку-другую продержаться, а дальше будет видно.   «3 новых сообщения от Большого Брата». Кисараги развернул чат и пробежался по вариантам состава. Большой брат: Какой? Малёк: Второй Малёк: Идеальный набор (ﾉ´ з `)ノ Большой брат: Ок. Жду шокирующих новостей

* * *

Хироми-сан: Котик, ты скучаешь по мне? Котик: Нет Хироми-сан: Обманщик (˘³˘) Хироми-сан: Я всё вижу Котик: Всё сложно Хироми-сан: Это что-то новенькое Хироми-сан: Устал? Котик: Очень Хироми-сан: В постели? Котик: На парковке Хироми-сан: Кого ждёшь? Котик: Хируму Хироми-сан: Мне ревновать? (◣_◢) Котик: Он наш инвестор Хироми-сан: это когда берут или дают? Хироми-сан: я всё ещё безнадежно тупенький в финансах Хироми-сан: а ты всё ещё на меня сердишься? Котик: это не так Котик: я никогда на тебя не сердился Котик: никто бы не смог Хироми-сан: а я соскучился, моя упрямая барашка Хироми-сан: я люблю когда ты смотришь Хироми-сан: так жарко Хироми-сан: так сладко Хироми-сан: Котик, ты ведь скучаешь по мне? Котик: да   Убрав телефон, Тецума внимательно осмотрел ярко-оранжевую инфинити, паркующуюся на закрепленном за Конго месте, и по-новому осознал выражение «немного менее заметная». Подобрать машине более точную характеристику было просто невозможно. Видимо, нечто подобное он произвёл и с причёской. Короткий ежик сам по себе выглядел не так экстравагантно, зато не скрывал татуировку, переползающую с плеча на шею, и подчеркивал хищный кошачий разрез глаз. Стайка старшеклассниц замедлила ход, нырнула в ближайшие кусты и медленно двинулась в обратную сторону с телефонами наперевес. Мало ли, вдруг рождается новая знаменитость. Демон с интересом проследил за перемещениями, пошуршал остатками картошки в большом картонном пакете и метко вытряхнул их в ближайшие по траектории движения кусты. Картошка девушек не испугала, зато со срывом маскировки справилась стая голубей, ломанувшихся следом. Парочка обозревала представление, склонив головы набок. Тецума мысленно согласился с замечанием Такекуры о двух криповых близнецах. — Ревнуешь? — жизнерадостно спросил Кид. Демон ограничился беззаботной усмешкой, зато Конго прожёг в нём взглядом новую язву. За их спинами Такекура, выбравшийся из своей теаны, активно долбил указательным пальцем в висок и корчил страшные рожи. Жест без схем и расшифровок был понятен. Кид поправился: — Шучу. Попкорн хочешь? — А вата есть? Кид ткнул пальцем в маленькую аллею: — Нас ждут, берите что надо — и закроются. — Вообще на эту тему не шути, — бросил на ходу Такекура. — Он мстительный как стая брошенных баб. С тебя за предупреждение попкорн. Оценив огромную пользу от полезного и интересного чтения для Конго, Кид попросил доставить в офис несколько основных вариантов концепт-проекта парка и его основных частей. На выходки своего сокровища Демон никак не реагировал, оставив товарищей решать проблему налаживания отношений самостоятельно. За пару месяцев все смирились с мыслью, что самоустраняться катастрофа не собирается. И пока в целом к диалогу снисходит, придётся так или иначе интегрировать его в общество. Тецуму выбрали как наименьший раздражитель в конкурентной борьбе. Отчего-то его эго не требовало вступать в конфликт с Конго за внимание женщин, экономический статус или весомость высказанной позиции. Тецума разложил перед ним коробы с документацией, дал вводную характеристику и завис уже на третьем вопросе. К полновесному докладу требовалось подготовиться, особенно если Конго, как Кид, начнет гонять его по диагонали и допрашивать об источнике каждого вывода. Тецума часто крутился незамеченным среди персонала, но пересказать Киду все слухи и сплетни было выше человеческих сил, так что он намеренно многое замалчивал. — Я предпочитаю пропустить ту часть вечера, где я клещами тяну из тебя информацию, — раздражённо сказал Конго. У него на коленях лежал журнал обложкой вверх в ожидании своей очереди. — Или рассказывай, или иди на хуй. — Это незаконченная мысль. — Щас можно идею, реферат пришлёшь на почту. Тецума сдался и выдавал сведения как есть. При каждой паузе Конго смотрел волком, подгоняя наводящими вопросами. Сначала проскальзывали лишние слова, потом фразы, а потом и целые куски событий. В каждом из них таился потенциал на бесконечную вечернюю пытку, но Конго ограничивался кивком и никак не комментировал предоставленную информацию. А потом вопросы внезапно иссякли. — Всё? — неуверенно уточнил Тецума. — Всё, — сказал Конго, переворачивая журнал. — Если что вспомню, кину смс-ку. Тецума встал, но замялся в ожидании. Конго опустил журнал и уточнил: — «Спасибо» не хватило, надо добавить поклон и аплодисменты? — Замечаний не будет? Бросив взгляд в сторону Кида, Демона и Такекуры, склонившихся над картой города, Конго кивнул. — Ну да… Я объясню. Моя страшно сердобольная Детка нянчит всех убогих и обездоленных. Судя по состоянию финотчетности, убогие в массе живут значительно лучше меня. Но вам с какого-то хуя кажется, что это совсем не важно, а важны ваши томления и метания. Хотя гораздо более логично предположить, что все люди разные. И вы, например, пиздец какие мнительные твари и ссыте высунуть жопу за край зоны комфорта. Это классический парадокс: нянька у вас есть, но на каждый стресс требуется сеанс психотерапии. У входа очередь стоит с рассказом, как именно и почему их надо пожалеть. Это всё не ко мне, это к Детке. Мне, мягко говоря, безразлично. Я считаю, вы охуели. Тецума с удивлением заметил, насколько Конго напоминает ему Кисараги. Красивый хищник, только крупный, сильный и более хитрый. Он может себе позволить в любой момент показать зубы, отбрить, заставить считаться с собой. А маленький зверёк, вроде хорька, ласков, нежен, любит комфорт и защищается только в случае опасности. Правда, в процессе игры может больно укусить. — Кофе? — А почему ему кофе, а мне нет? — со стоном разгибая спину, спросил Такекура. Тецума посмотрел на Конго. Тот устроился в кресле, нашёл нужную страницу в журнале и успокаивающе заметил: — Так и быть, человеческий детеныш, я подарю тебе крупицу мудрости. Когда логики и доводов недостаточно, надо зачморить всех, кто думает иначе. — Футурама? — спросил Кид. — Южный парк, — отозвался Демон. — Вы не хотите хотя бы часть работ на субподряд перекинуть? — Сэр, вы выкручиваете мне яйца. Им же придётся платить.

* * *

Первый раз они встретились в бутике, у полок с тёмно-синими рубашками. Продавцов в магазин отобрали как фарфоровых куколок для подарков на день девочек: маленькие, с тонкими нежными ручками, прозрачной кожей и идеальными, волосок к волоску, причёсками. Его лицо, глаза и кожа сияли, но рот сжимался в сердитую тонкую нитку. Кисараги молча пробил и упаковал рубашки, кусая нижнюю губу перламутровыми зубками. Тецума вышел на улицу, посмотрел в тёмное небо с серыми контурами туч и оглянулся. За стеклянной дверью было видно, как молодой человек бросил на стойку тяжёлую кассовую книгу, калькулятор и устало уронил на неё голову. Тецума бросил пакеты в машину, купил стаканчик кофе со взбитыми сливками и вернулся. Кофе он отдал тонкому воздушному созданию, а к себе подвинул лист с расчётами. Вдвоём они пересчитали кассу, остаток в сейфе и все чеки за день. Тецума зашёл за стойку, закрыл кассу и принялся шарить в зазорах между аппаратом и стойкой. Он пошевелил всю аппаратуру и наконец услышал шелест упавшей бумажки. Расписка заняла своё место в кассовой книге, расчёты сошлись. Тецума сложил калькулятор и ручки на специальную полочку и встретился взглядом с Кисараги. Он сидел на высоком стуле, поджав ноги, и тянул кофе через трубочку. На стойке лежал телефон с треснутым экраном. Моргнув сброшенным входящим вызовом, он сообщил «Абонент Всадница апокалипсиса №2 звонил Вам 6 раз». Сказать Тецуме было нечего, так что он просто закрыл за собой стеклянную дверь бутика и уехал. Почти неделю его терзало ощущение недосказанности. В вечер вторника он не смог отказать себе хотя бы проехать мимо. На парковке, всегда намертво забитой машинами, пустовало самое козырное место. Старшеклассница в кофейном ларьке сообщила, что готова к финальному на сегодня кофе. Кисараги вышел из магазинчика, бросив кому-то вслед «Пока» и задумчиво окинул взглядом застывшего со стаканчиком в руках Тецуму. — Я подержу, а ты опусти вон ту штуку, — приказал он, забирая кофе. Тецума опустил тяжёлую штору на витрину, отряхнул руки и собрался родить экспромт. Заходы без подготовки ему никогда не удавались, но Кисараги их ждать не стал. Он взял Тецуму за рукав и повёл в ресторан, на ходу рассказывая про свару с обувным бутиком, дрифт текущего сезона в Штатах и какую-то Минаку, уволенную за одалживание денег из кассы. Он спрашивал, какой смысл одалживать, если вернуть деньги нет никакой возможности. Потом старался посчитать, насколько реально собрать нужную сумму из зарплаты, запутался в трёх неизвестных и признался: взяв один раз, и сам не смог бы разобраться. — Знаешь, чего я не понимаю, — неожиданно оборвав себя на слове, сказал Кисараги. — Ну ладно я мелкий, господи, но почему тупой-то? Он зло сморщил нос и уставился на дно чашки. Как потом понял Тецума, такая откровенность для Кисараги была несвойственна. Дело, очевидно, в нём самом. Тецума не казался состоятельным для финансирования, красивым для выгула и хоть сколько-нибудь значимым. Временный попутчик. — Ты очень красивый, — добавил Тецума. Кисараги накрыл его сухую шероховатую руку двумя ладонями и сжал. — Мне так ужасно неинтересно. Я устаю, когда открываю тетрадь. И нас здесь таких — вся улица. Ну, не все, конечно, но половина точно. Первая линия тупости первого сорта. Перестану красить волосы и делать ногти — отправят в какую-нибудь Зару. Котик, а зачем ты здесь? И на что рассчитываешь? Быстрая смена темы Тецуму не смутила. — Мне захотелось быть здесь. — Везёт тебе, — задумчиво ответил Кисараги. — Мне захотелось все выходные есть рамен и играть в видеоигры. Но я буду проверять, все ли костюмы в синий ромб лежат на складе. Отвези меня домой.

* * *

Тецума оставил ему свой телефон, хотя не представлял, о чём можно писать. Кисараги писал сам, пообвыкнув немного к деревянной чурке с ушами и найдя её относительно полезной. Чурка, хоть и деревянная, на провокации не велась и разговаривать о бывших-нынешних не соглашалась, зато приезжала вечером, кормила, сменила экран на телефоне и привезла тоненькую золотую цепочку с бабочками. С цацки, забытой на столике, старшая сестра посинела и попыталась отжать. Не слишком падкий до украшений Кисараги выдержал осаду и теперь мстительно таскал её чуть ни каждый день. Три старшие сестры, шпынявшие его всю сознательную жизнь, как раз перевалили за четверть века и каждый незамужний год встречали с печатью трагедии на лице. Кисараги без зазрения совести пользовался любой возможностью уколоть их. Странно, но именно подарки Тецу задевали больше всего. Самой страшной бомбой разорвалась коробочка с муссовыми пирожными с малиной в его день рождения. В прошлом году приставку от бывшей заигнорили, хотя бант можно было разглядеть даже с телебашни. За пироженки Кисараги чуть не остался лысым, но вовремя почуял странный запах от флакона с бальзамом для волос. Дорогого бальзама было жаль, но мстительное удовлетворение окрыляло. Тогда он в первый раз подумал: за такое не грех и дать. Человек за месяц доставил ему столько радости, сколько многие не успевали и за год. Кисараги отложил мысль о благодарностях на следующую неделю. На эту его обещали отвезти в горы. Он почти весь день кусал ноготь на большом пальце, поминутно проверяя, не отгрыз ли чего лишнего. Ехать в горы не хотелось, из плюсов — только возможность уехать от сестёр. А из минусов — всё остальное. Ему казалось, нынешний визави маловато уделяет ему времени, финансов… и вообще, кажется, едет развлекаться сам, а не развлекать свою пепельную розу. С другой стороны, барахло он уже собрал, вернётся — три усатые всадницы апокалипсиса сожрут. Одиннадцать вечера неумолимо приближались, он неожиданно быстро свёл кассу, разложил по местам товар и распрощался с заехавшим на проверку администратором. Когда дверь открылась, он обречённо пнул сумку и выдохнул, увидев Тецу. — Свободный вечер? — улыбнулся Кисараги. — Выходные, — ответил Тецума. — Завтра работы на пару часов — и всё. — А где мой кофе? — Я купил приставку, — сказал Тецума. — И рамен. Кисараги посмотрел на часы, вытащил сумку из-под стойки и сообщил: — У тебя есть девять минут, чтобы увезти меня. В 22:55 моё согласие превратится в тыкву. Тецума подхватил его сумку на плечо, а самого Кисараги перекинул через другое, закрыл дверь на кодовый замок и опустил жалюзи. Забросил задыхающегося от смеха Кисараги на переднее сиденье уже тогда старенькой “короллы”, а сумку назад. Когда отъезжали, время перещёлкнуло на 22:53. Они зашли в мелкий угловой магазинчик, и уже там, перебирая пакеты с чипсами и шоколадом, Кисараги равнодушно сбросил звонок и выключил телефон. Опоздание меньше пятнадцати минут простительно только преподавателям, а забывшим на день рождения прислать веник засчитывается как комплексный косяк. Шёлковая пижама с шортиками уходит к другому игроку. Другой игрок, правда, не спешил его трогать. В небольшой по-спартански обставленной квартирке Кисараги побросал на пол рубашку и брюки, собрал волосы в небрежный хвостик, вытащил свою пижаму и бесцеремонно обшарил стенные шкафы. Полотенце нашлось во втором по счёту. Тецума посторонился, пропуская его в ванную. Он почти весь вечер молчал, варил кофе, грел поздний ужин, в игрушки рубился довольно неплохо, хотя приставка и правда оказалась новой. На голые ноги и бёдра залипал постоянно, но не сально, а по-человечески. Кисараги от такой предупредительности растерял почти всю раздражительность. Его вымораживала логическая связка «приехал — надо давать». Тецума повисшее в воздухе «надо» учуял и, хотя надежды чётко оформились в стояк, вытянул из шкафа второй футон. От возбуждения у Кисараги скрутило всё внутри, пришлось покрепче стиснуть колени, чтобы выдохнуть. Он отбросил джойстик, взял Тецуму за майку и потянул за собой. Тот вдруг перестал быть деревянным, положил руки на бёдра и удобно уложил рядом. Шортики стянул осторожно, медленно, оглаживая ладонями ноги до самых ступней. Желание разгоралось и растекалось по телу тяжёлой плотной волной. Кисараги отзывался на каждое движение, не мешая себя готовить, но в конце всё же забрался на колени сам. Его редко накрывало так ярко, обычно он просто дразнил партнёров до последнего и прикуривал от ощущения власти. В этот раз Кисараги не чувствовал напряжения, только нарастающее желание и его выход. Он повис на шее, уронил голову на плечо и постанывал, но хотелось только больше и больше. Тецу подхватил его на руки, заставляя сцепить ноги за спиной и отдать ведущую роль. Так всё получилось и Кисараги облегчённо выдохнул, стиснув короткие жесткие волосы на загривке. — Классно получилось, — заметил он, поглаживая плечо коготками. Настолько классно, что Кисараги собирался сохранить ощущение накатившей и накрывшей волны страсти на будущее. Он чувствовал крепкое, мускулистое, жилистое тело всем своим и нарастающий интерес: какие ещё открытия подарят эти выходные.

* * *

— Котик, я уезжаю, — сообщил Кисараги, наблюдая, как он ищет пакет молока в холодильнике. — Куда? — В Окаяму, шестьсот километров отсюда. Марко познакомил меня с председателем правления местного банка. — Он тобой пользуется. — Это плохо? — Да. — Ты тоже мной пользуешься, — пожал плечами Кисараги. — Почему претензии только к Марко? — Это не так, — возразил Тецума, но отчего-то похолодел и потерялся. — А как называется то, что между нами происходит? Тецума стиснул зубы, стараясь собраться. Мозг работал на полную, но оригинального ответа не выдавал. Хотелось бы сказать, что они встречаются, но это ложь. Каждый раз, когда они валялись в кровати по утрам, Тецума пытался подобрать правильные слова. И точно так же не находил. — Мы трахаемся уже полгода, — глядя ему прямо в душу, продолжал Кисараги. — Ты ничего не предлагаешь. Потому что тебе нечего предложить. Ты знаешь, что у меня не один и молчишь. Потому что тебе нечего сказать. Котик, ты сейчас зачем рот открыл? — Не знаю. — Ну, я знаю. Ты хотел меня постыдить. Чтобы всё осталось как есть: я костюмчики пузатикам продаю, ты меня пару раз в месяц трахаешь. Не пойми неправильно, трахаться и мне нравится. Но я работаю продавцом, езжу на метро, живу с сёстрами, хотя имею возможность этого не делать и значить немного больше. А чем ты готов пожертвовать ради меня? Ничем. Слова ударили и оглушили. Тецума ничего не мог предложить, потому что не владел собой в полной мере. Он принадлежал Киду, семье Мушанокоджи, парку, кассирам, смотрителям, уборщикам, охранникам, команде «Такекура Констракшн», родителям и арендодателям. От него ничего не оставалось, кроме нескольких вечеров в месяц. На тот момент он не представлял из себя ничего и не готов был представлять. Головы Кида и Демона работали как отлаженный механизм. Он никогда бы не дотянулся до них, даже не пытался вставать. Пожалуй, Тецума боялся. Кид и Демон не скупились на приказы и, казалось, не умели ошибаться. А сам он действительно не мог решиться шагнуть за край зоны комфорта. Первую пару лет доход от парка шел небольшой, прибыли и вовсе не было. На такое дорогое чудо как Кисараги Тецуме не хватало. Но тот прав, предложить стоило хотя бы то, что есть, какой бы незначительной ни казалась его жизнь. Она больше, чем ничего, и предложение Тецума задолжал. — Тецу, я тебя не виню. И ничего не прошу, — Кисараги осторожно погладил его руку. — Ты мне нравишься. Ты не даешь пустых обещаний и видишь всё как есть. Только не смей меня учить. Я понимаю, моё существование имеет небольшое количество смыслов. Но я предпочитаю, чтобы это были финансовые игры, а не продажа рубашек. Это, наверное, про нравственность. У меня её нет. Он плохо помнил остаток дня. Кисараги сочувствовал потрясению и старался поддержать. На его сообщения после отъезда Тецума отвечать не мог. Обиды в нём не было, только разочарование в себе, растерянность и стыд. Он слишком часто повторял «мне ничего не надо», пришла пора отвечать за свои слова.

* * *

Хироми-сан: Ходят дикие слухи про вашего Демона Хироми-сан: Типа кто-то кого-то трахает, то ли он Конго, то ли наоборот, то ли меняются каждые три подхода Хироми-сан: Детали неизвестны, но факт установлен Хироми-сан: Ты мне ничего не скажешь, да? Котик: Сегодня над радужным мостом облака похожи на панду Хироми-сан: Золушка хоть немного соответствует Принцу? Или все такая же чухня? Котик: *печатает* Котик: *печатает* Котик: *печатает* Хироми-сан: Котик, ты мысль рожаешь? Котик: Да Хироми-сан: Не мучайся, я уже понял Хироми-сан: Ты не можешь мне сказать, что они трахаются, но они трахаются и Демон не настолько безнадежно ужасен на его фоне Котик: Хирума-сан отлично выглядит Хироми-сан: Ты его трахаешь? Котик: Нет Хироми-сан: Трахал? Котик: Нет Хироми-сан: Собираешься? Котик: Нет Хироми-сан: Собирался? Котик: Даже в мыслях не имел Хироми-сан: Пошляк (⌒▽⌒) Хироми-сан: Я красивее? Котик: Конечно Хироми-сан: Чем? Котик: Чем Хирума-сан Хироми-сан: Котик, не наглей <(￣ ︹ ￣)> Котик: Чем все Хироми-сан: Показывай свои облака   Широко распахнутые глаза и максимально расслабленный рот. Словно тонкий сгусток чернил в безразмерной клетчатой рубашке выплеснулся из дома и полетел поглощать пространство. Если нацепит тонкие позолоченные очки, то превратится в стеснительного бесполого подростка. Тецума щёлкнул кнопкой, разблокировав багажник, но остался сидеть. Демон в бешенстве, хотя старается не палиться, наилучшая схема поведения — не отсвечивать. Демон бросил внутрь сумку с вещами, сгрёб подготовленные папки с переднего пассажирского и сел. Тецума заблокировал двери в салоне, трогаясь с места. На самом козырном парковочном месте переливался бликами и перламутром знакомый оранжевый «инфинити». Сквозь полупрозрачное лобовое стекло виднелся кофейного цвета салон. Тецуме что бежевый, что кофейный — всё едино. Но Такекура в приватной обстановке, держась за сердце одной рукой, а за стакан вискаря другой, расставил акценты именно в такой последовательности: кофейный салон и деревянные вставки в панели это, видите ли, дно современного дизайна. Потому что «какое только говно кофе ни называют» и «люди уже давно в курсе что такое автомобиль, не обязательно проводить аналогии с телегой». На какие только жертвы не идут принцы ради любви. — Спасибо, — сказал Демон, добравшись до зарегистрированного договора на покупку квартиры. — Номер правильный? — Это та, что с чёрной кухней? — Да. — Значит, правильный. — Почему чёрная? — Я пройду этот квест до конца, — вырвался у Демона крик души. — У нас была белая, серая и синяя, и я, сука, вечность слушаю, как их цвет оскорбляет набор оранжевых сковородок из чешуи с жопы последнего породистого дракона. И типа это не кто-то дохуя выёбывается, а просто кухня должна быть чёрная. Я готов квартиру поставить, что этот чёрный окажется недостаточно чёрным для просто чёрного. Останови на выезде, мне нужен бургер. — Это дорого? — смущённо спросил Тецума, глядя на дорогу. — Что именно? — оторвался от молочного коктейля Демон. — Конго. — А, — Демон вытянул ноги. — Он всегда на самоокупаемости. Твой приятель мне обходится дороже и только год как начал прибыль приносить. С такой стороны Тецума на Кида не смотрел. Демон не отказывался их спонсировать, в проблемы вникал, стратегией интересовался. Он задавал Киду сложные вопросы, от которых тот мучительно морщился, но разбирал и отвечал. Перед вторым траншем им пришлось ответить «возможно, мы никак не решим проблему с пожарной безопасностью и это завалит весь проект». Демон кивнул, перешёл к следующему пункту, а на следующий день сделал перевод. — Наш проект тебе не интересен? — В разумных пределах. Деньги делают деньги. Со мной в вашем проекте больше ничего не происходит. Тецума удивился и на следующие двадцать минут погрузился в размышления. Рассматривать степень вовлечённости как мотивацию ему приходилось, но так ясно, как Демон, эту идею ему никто не передавал. Он снова вернулся к утреннему сравнению с потусторонним существом. В мрачной магии таилась своя притягательность, а Тецу всё же был не старшим конюхом. По правде говоря, он был таким же, как Кид, и при нападении на поезд скакал вторым. Немного менее умным Маугли. — Тебе интересен секс со мной? Положив на колени журнал, Демон задумался на пару секунд. — Нет. — Ты задумался из вежливости? — Нет, — усмехнулся Демон. — Почему я не прошёл? — Ты не испытываешь острой потребности быть со мной. — Разве это важно? — Сам скажи. Кид спрашивает, куда исчезают твои женщины. Ты при мне третий год пытаешься объяснить ему, что нет смысла терпеть сложности, если выбор стоит между конкретным человеком и подушкой с дыркой. — Как это инициировать? — Оставь иллюзию, что сможешь управлять процессом. Это кот, который приходит к тебе на балкон каждый день, рано или поздно всё равно начинаешь его кормить. Он считает балкон своим, тебя своим, твой дом своим, и в принципе в рот ебёт противоположное мнение.

* * *

В душевой клубился влажный горячий пар, просачиваясь в раздевалку сквозь приоткрытую дверь душевой. Запах разгоряченных тел и трёх десятков видов гелей для душа сплетался в тяжелый дурманящий туман. Тецума переложил мазь от ушибов, тейп и два крепких, посеревших от постоянного использования, эластичных бинта в сумку на самый верх и вышел из раздевалки. На зрительской трибуне, укрытой широким козырьком, он сбросил куртку и принялся степенно обрабатывать правое запястье. Под выглянувшим солнцем сиденья нагрелись, но уже чувствовалась прохладная свежесть начала осени. Посиневшие от неудачно перехваченного паса средний и указательный на левой руке Тецума перехватил тейпом, стягивая их друг с другом. Хорошо, Кид предупредил подрядчика, что партнёр в Нагою прибыл для обмена опытом и совместных тренировок, а не только для приёмки работ. Впрочем, являться в таком виде на деловую встречу всё равно казалось Тецуме неприличным. — Мне не понравился ваш новый способ перехвата мяча. — Я его ещё не отработал, — машинально ответил Тецума, не оборачиваясь. Привычка не метаться, если уж напряжённое событие произошло, закрепила за ним славу туповатого робота. Отец Тецумы всю жизнь говорил ему: «Не пожар, не мельтеши». У отца были огромные сильные руки, крупное тело и спокойное сосредоточенное лицо. Что бы ему ни говорили, какую бы новость ни сообщали, он обдумывал её в течение нескольких секунд и только потом откладывал работу и поднимался с места. Если обстоятельства действительно требовали действия. Основания шеи коснулись лёгкие нежные руки, потёрли коротко стриженый затылок большими пальцами и растёрли всё ещё разгорячённую покрасневшую кожу. Какая приятная, неловкая, даже неуместная встреча. Впрочем, Тецума на неё надеялся. Он застегнул сумку и встал. — Ты мне не рад, — сердито сказал Кисараги, упирая ему палец в солнечное сплетение. — Немедленно прекрати. Его идеально-золотистая макушка кончалась на уровне плеча, а тонкие запястья потонули в расстегнутых рукавах джинсовки. Тецума взял пуговицу левого рукава, стараясь не пускать в дело два больных пальца на левой руке, и продел в прорезь. Кисараги подставил вторую руку. — Поужинаем? Вечером управляющих должны были встретить по-королевски, накормить и свозить на развлекательную секс-программу в сауну. Вся их проектная тусовка пыталась вытрясти из Кида, какой набор особей предполагается трахать, но ответить тот так и не смог. Тецума в плане угощения считался некапризным, а Демон, и без того небольшой любитель разврата, приехал сытым. Тецума, хотя и считался не капризным, но аппетитные бёдра окинул взглядом с тоской и сожалением. — Нет. Где-то в сумке звякнул телефон. Тецума поставил её обратно на скамейку и попытался выбрать менее больную руку. Кисараги полез в карман, лениво отмахнувшись: — Руки не главное, не переживай. Хирума-сан: Береги грабли и еби лёжа. В 7.45 внизу. Тецума окинул стадион взглядом и увидел только чёрную кляксу за сеткой, удаляющуюся знакомой размашистой походкой. — Приятно иметь дело с умными людьми, — сказал Кисараги. — В машину. — Закат, — сказал Тецума, махнув рукой куда-то за плечо. Брать сумку он не торопился. Кисараги завертел головой, потом ткнул пальцем в средний ряд. — Только чтоб козырька не было видно, только закат. И вот эту хреновину на штанах. Сможешь? Ещё бы он не смог, он же досмотрел канал до туториала «Как фотографировать любимую девушку» полугодичной давности. Тецума отщёлкал около двух десятков фотографий, отдал на оценку и после замечаний отщёлкал ещё десяток. В конце удачной фотосессии штаны потеряли свою первоначальную ценность, и Кисараги уже без особого пиетета соскочил с перил. Они спустились на стоянку к старенькой и потускневшей «королле», уложили в багажник сумку. Тецума сел за руль, Кисараги уже шарил в бардачке, отыскивая крепёж для телефона с проложенным маршрутом. — Вот это что? — Это кабель для телефона, — ответил Тецума. — Он же даже не тайпсишный, — возмутился Кисараги. — А если я свою зарядку забуду? Ходил бы с кнопочным. А новое чего-нибудь купил? Тецума вместо ответа подёргал куртку за отворот. Куртка точно попадала в категорию новой и даже приличной, бутик, её продававший, принадлежал к уровню элитных. Как раз по соседству с тем, где они познакомились. Понятно, конечно, что Кисараги знал о существовании Тецумы в рамках лиги и раньше, но знал чисто номинально. Вон тот мужик в команде противника неплохо прыгает, а ловит вообще хорошо. На этом краткая характеристика кончалась, как и место, отмеренное Тецуме в жизни Кисараги. — Поцелуй меня, Котик, не будь букой, — сказал Кисараги, накрывая его руку своей. Тецуму обожгло словно кипятком. Оглушённый жаром, он наклонился к розовым, сладко пахнущим карамелью, губам. От Кисараги всегда пахло едва заметно, как от коробочек с пудрой и россыпью кисточек, неизменно брошенных вперемешку с журналами, блокнотами, спутанными в клубок зарядными устройствами неизвестно от чего. Настоящая фейская пыльца. — Не-не-не, ты не то завёл, — проворковал Кисараги, прижав палец к его губам. — Тебе же сказали, лежа. Тецума вытащил руки из-под розовой футболки, пристегнулся и завёл машину. Соблюдать все рекомендации Демона в этой поездке — его основная обязанность, хоть это конкретное — не совсем то, что имел в виду Кид.

* * *

Тецу открыл ворота и въехал на территорию небольшого частного дома. У него была странная, немного вычурная архитектура в стиле модерн, с дорогой отделкой и привкусом традиционных мотивов. Кисараги обошёл первый этаж, совсем пустой, даже холодный. Поднялся вместе с Тецу на второй, заглянул во все три комнаты, обнюхал все флакончики в ванной и только с третьего раза заметил в дальней комнате сумку с вещами на кровати. Видимо, эту за собой оставил Демон. А та, что с бинтами и мазями на прикроватном столике, Котика. Кисараги стало нестерпимо любопытно сунуть нос в сумку Демона. Что там может быть? Наверняка что-нибудь интересное... Напильник и тостер? Старый сапог и поплавок? Набор петард и отмычек? Кукла вуду с дредами и пронзенным сердцем? А может быть, что-нибудь совершенно неинтересное, и главный секрет Демона в том, что он самый обычный скучный человек. Котику он помог снять футболку, рассмотрел все синяки и принялся раздеваться сам. Тецу внезапно поднялся на ноги. — Хируме надо код сбросить, иначе не войдёт. Кисараги хмыкнул, завернулся в махровый халат, найденный в ванной, и устроился на кровати. Он никуда не спешил, в голове было пусто, а в доме — тихо. Время пропало, за окном качалась тонкая ветка молодого клёна, небо целиком затянуло серым. Он закрыл глаза и пригрелся, вслушиваясь в шаги на лестнице. Тецу вернулся, опустил шторы и сел на кровать. Погладил вытянутую ногу под коленкой, прочертил линию до щиколотки. На его лице читался усердный мыслительный процесс, не оставляющий резерва на эрекцию. — Котик, ты чего завис? — Я думал, — ответил он. — Много надумал? — Ты был прав, — Тецу поглаживал ступню и растирал поджатые пальчики. — Мне было нечего предложить. Внезапно Кисараги стало до слёз обидно. Он привык сопротивляться, держаться принятых решений и идти по жизни, стараясь никому не попадаться под ноги. Набитых синяков, шишек и жизненного опыта хватало для маневра, но каких же это стоило сил. И где были раньше эти слова? Он так переживал. — Но ты мне не звонил, — заметил Кисараги, сел и упёр обе ступни ему в грудь. — Я был виноват. Если бы все осталось по-прежнему, я бы тебя оскорбил. Кисараги со стоном запустил пальцы в волосы и сцепил на затылке. Его страшно хитрожопый Котик умел ждать и делать комплименты, хотя крайне натурально косил под старый пень. Только присядешь, так уже и вставать не хочется. Он надул губы, изучая спокойное лицо. Тецу поглаживал его ступни, грудь под ними взволнованно вздымалась, а загибающиеся края тейпа едва заметно щекотали кожу. — Ладно, выкрутился, — заключил он. — То есть никаких покушений на мою честь больше не будет? Тецу хмыкнул, взял его ноги за щиколотки и скрестил у себя за спиной.

* * *

— Хоть бы костюм поберёг, — вздохнул Кисараги, устраиваясь на лавке уличной кафешки рядом с Тецу. — Первый раз в приличном вижу. Или ты теперь на туфли копишь? — Я только что сто баксов проиграл, — заметил Демон, вылавливая из супа последнюю креветку. — Придётся в старых ходить. — На что ставил? — На девочку. Кисараги капризно надул губы, собираясь в пику как следует повздыхать над картонкой меню. Но Демон замахал на него рукой, позвал кассира и официанта в одном лице и заказал стеклянную лапшу с жареными креветками и шейк с манго. Потом отдал картонку с меню Тецу. — Булка тебе не достанется. Но если заказать сразу, будет гундеть. — Это вьетнамский общепит, — напомнил Кисараги снисходительно. — Да-да, — усмехнулся Демон. — У меня такое же сокровище дома сидит. После обеда могу отпустить в ресторан, но с вас причитается. — Что именно? — Костюм и фото, — он кивнул на Тецу. — Специалист у тебя есть. Если нам с господином Мушанокоджи всё понравится, получите новое задание. — Я надеюсь, ты Ковбоя имел ввиду? — уточнил Кисараги. Перед ним поставили большую тарелку и шейк в пластиковом стакане с трубочкой. Креветки запахли так, будто он вчера не ужинал. Огорчала только плетёная тарелка и деревянный затёртый стол, но на солнце было тепло, ярко и даже немного празднично. — Пока да. — Как ты столько жрёшь? — с завистью спросил Кисараги, пожертвовав ради половины булки с острой мясной начинкой остатками лапши. — Вы с Куритой должны быть одного размера. — У него работа не такая нервная, — задумчиво ответил Демон. — Пойдём, Булочка, ты нам тоже пригодишься. Намёк на округлость бедер Кисараги огорчил, но всё же, вероятно, имелось ввиду нечто иное. Рассмотреть его задницу Демон ещё не успел. Хорошо ему, одни глаза да кости. Вот чего, видимо, искал Конго. Кисараги с интересом почитывал чужие посты со ссылками на блог. Складывалась интересная система: сначала новая барышня выкладывала сторизы с красавчиком, потом начинался период жопоуменьшающей диеты и походов в спортзал, но к появляющимся скулам обязательно пытались приложить увеличенные губы или грудь. Концовка зависела от умения девушки вести себя достойно. Демон идеально вписывался в материал блога, воплощая собирательный образ. Хвала богам, человек наконец нашёл своё счастье. Никаких сюрпризов ближайшие двадцать лет. Демон относится к типу пожизненных подростков: ни облысеть, ни сморщиться, ни разожраться. В крайнем случае — докинуть ещё десять кило, и лицо снова разгладится. Тут сам Кисараги в зоне риска, жрать ему категорически не стоит. — Ты б лапки помыл, — сказал ему Демон в лифте. — И к нам в переговорку. Послушно ополоснув руки, он вошёл в основной опенспейс и осмотрелся. В несколько обшарпанной комнате было удивительно тихо. Пара человек оторвалась от компьютеров, но быстро вернулась к работе. Заметив пару стеклянных переговорных в конце зала, Кисараги выбрал правую: из-под неплотно задёрнутых жалюзи пробивался свет. — Добрый день, — сказал он в пространство, не то Демону, не то Тецу, не то неизвестному мужику в изумительно дорогом костюме. Демон одобрительно кивнул и дал не совсем понятный знак. Наверное, стоило расспросить, какую задачу необходимо выполнить. Но вопросы тянули за собой более сложные, например, помнит ли Хирума о существовании Марко. Может ли данный разговор позволить его незримое присутствие? Не из-за этого ли у Тецу такие мыслительные муки на лице? Эта бестолковая цельнометаллическая махина не доложила Демону ценных сведений и заметалась? Кисараги на всякий случай срочно избавил всю компанию от своего общества. — Чай или кофе? — спросил он, нежно касаясь воздуха над рукой. Неизвестный мужик рассмотрел его перламутровый маникюр, манжету фисташкового джемпера и коленку в фривольных зелёно-желтых клетчатых брюках. Его лицо Кисараги не понравилось. Грубый, жёсткий, демонстративно-доминантный, стопроцентный натурал. Такие к нему относятся уничижительно или насмешливо, но пока он под покровительством Демона и Тецу, скорее забавные, чем пугающие. — Кофе, чёрный, — снизошёл тот. В пустом холле Кисараги осмотрелся, у стойки секретаря нашёл ключ с ярлычком «кухня» и методом тыка с первого раза определил дверь. Самая обшарпанная и затёртая, она распахнулась сама и упёрлась ручкой в уютную вмятинку на стене. Кисараги не боялся, что он мог вообще не найти кухни или провести в поисках больше часа. Демон выглядел удовлетворённым, когда он выходил. Несколько белых чашек он оттёр салфетками и нашёл их приемлемыми. Кофе-машина сожрала капсулу и загудела, пошла тёмная струйка жидкости с запахом карамели. Эту, похоже, Демону: он любит яркие вкусы и запахи. Кисараги обнюхал ещё несколько капсул и выбрал максимально нейтральную — неизвестному мужику. А Тецу — чай, он как деревенский мужик, жрёт рис с рыбой, запивает зелёным чаем, все гайдзинские нововведения его мало трогают. К чашкам нашёлся и поднос, и немного сливок в холодильнике. Кисараги собрал композицию из найденного, добавил салфетки и вернулся. Демон протянул ему стопку бумаг, попросил сделать сканы и сбросить на мыло с последней страницы. Украдкой покосившись на Тецу, Кисараги забрал бумажки и вернулся в пустой офис. Какой потрясающий мужик, право слово. Забить хер и не метаться занимает ровно три минуты, а потом он просто исходит из результата. Его невозможно сдвинуть с места, пока не сложится ситуация в голове. А что там в его голове происходит, известно духам, да разве что Хируме. Последнему — ровно в необходимом для извлечения выгоды объёме. На идеально чистом, вероятно, не занятом, офисном столе Кисараги отыскал крокодильчик и защёлкал степлерными скобами. Он старался не слишком вчитываться в проекты договоров, но всё равно заметил адреса и должности. То самое здание, заставившее Марко развязать сложную многоступенчатую операцию захвата. Вставив листы в сканер, Кисараги вбил электронный адрес и запустил процесс, наблюдая, как огромное устройство проглатывает листы. Демон хоть что-то делает случайно? Нужно ли сказать об этом Марко? О своей случайной перманентной потрахушке Кисараги никому не рассказывал. Да и кому был нужен этот бессловесный валенок? Марко ко всему коллективу Сейбу относился с нескрываемым презрением, немного выделяя Кида. Но Тецу? Марко сомневался, что он срать-то ходит без команды сюзерена. Про Демона Марко отзывался ещё язвительнее, а за сплетню про Золушку и Принца продал бы душу. В конце концов, он решил не делать ничего. Марко интересна только Ани, про неё можно и нужно рассказывать. А куда Кисараги выгуливает свои новые штаны, интересно только Гао, заразившемуся от капитана «Такекура Констракшн» беззаветной любовью к суровым мужским сплетням. — Что скажет моя Булочка? — ласково спросил Демон. — Ничего, — пожал плечами Кисараги. — Но вообще странный офис, лица у всех как из сводки криминальной хроники, толстовки от «хелли хенсон» до «баленсьяги», снизу брюки эти ужасные, как у Котика. И пиджаки на спинках висят. Это так сейчас офисники ходят? — Не, это нас проверяют, — вздохнул Демон. — Уважаемые люди чего-то заволновались. — Как они вообще с вами связались, — пожал плечами Кисараги. — Тут чем старше и богаче, тем консервативнее. И вы, как два Стива Джобса, в рубище и на телеге. — Ты свои дивиденды уже пристроил на какой-нибудь депозит? — спросил Демон. — Надо к костюму что-нибудь ещё купить. — Лексус, — сказал Тецу и положил Кисараги руку на пояс. — Пойдём.

* * *

Тецу вполне освоился за рулем через полчаса. До этого он сосредоточенно подгонял под себя сиденье, зеркала, видеорегистратор, камеры заднего вида, уделяя процессу больше внимания, чем пятилетка своему песочному замку. Сломать весь этот порядок Кисараги хотелось нестерпимо и немедленно, проверить, так ли сдержан его цельнометаллический Котик. — А можно мне? Тецу, как всегда, промолчал. Кисараги рассматривал дома вдоль дороги, терпеливо дожидаясь ответа. Если Тецу против, Кисараги попробует его немного пошатать и узнать причину. Но только лишь немного, Котик — не только котик, но и на редкость упертый баран. Если, не дай боже, просечёт попытку завиноватить — обидится. Обижается Тецу редко, довольно сильно, а извинения принимать не любит. Правда, он вполне готов простить, если ему позвонить и попросить приехать умеренно виноватым тоном, без перечисления грехов, наездов, рыданий и причитаний. Но это, конечно, смотря как накосячить. Тецу съехал на широкую полупустую парковку возле парка и вышел из машины, не заглушая двигатель. Вероятно, это означало «да». Кисараги пересел и попытался вспомнить, что и в каком зеркале должно быть видно. В голове брякало что-то про бордюр и он потянулся к зеркалу заднего вида. Перехватив его руку, Тецу опустил её на кнопку регулировки высоты сиденья и вдумчиво, будто начитывая технический гайд, давал рекомендации по подгонке места под себя. Сначала Кисараги хотелось его стукнуть, но отстранённое выражение лица отчего-то успокаивало. Подогнав сиденье, он занялся зеркалами и тронулся только после полной настройки. Обычно молчаливый, Тецу и тут сообщал, какие иконки должны зажечься и что для этого необходимо выполнить. Он не приказывал, не дразнил, не издевался, а давал четкие понятные инструкции, изредка корректируя результат. А потом он заткнулся. Это тоже удивительная особенность: Тецу сказал всё, что хотел, и в нём закончились реплики. Разговор логически завершался без всяких банальных «продолжай» или «ну теперь давай сам». Кисараги проехался по набережной, свернул и три раза объехал квартал в поисках парковки. Признаться, первый раз он проехал и не успел среагировать, второй — чтобы дождаться реакции, а третий — потому что если долго тянуть, можно упустить удобное место. Тецу внимательно следил за дорогой, сверяясь со знаками, но молчал. То ли чувствовал, что у Кисараги всё под контролем, то ли ждал конкретной просьбы. Такое удивительное умение волновало, Кисараги притянул его за галстук, поцеловал в уголок губ и довольно улыбнулся, когда поцелуй перехватили. «Отличный мужик», сказал о нём Гао на последней ежегодной встрече в «Хакусю». Гао редко давал характеристики, тем более если не спрашивали. На его памяти, Гао непрошенных характеристик дал от силы штуки три. О Такекуре, с которым «можно работать», о Тецу и о Хабашире, который «только косит под ёбнутого». И если первые две оказались для Кисараги открытием, то последняя ушла в разряд декларации сомнительных. Но и он сам, и Гао не отличались уж слишком выдающимся интеллектом. Отличался Марко, но он хороших людей не жаловал. С честными и хорошими, как он утверждал, очень интересно трахаться, но бизнес строить скучно. То ли дело, например, Хирума: вот он скотина, даже хитрожопая, его и кинуть интересно, и развести. Три года назад, вдруг понял Кисараги, почти дословно вспоминая разговор. Ровно три года назад он только перебрался к первому любовнику из списка Марко, в классные апартаменты на десятом этаже. Первая покраска у люксового парикмахера, первая приличная камера, первые опыты с бонусами для блога. А ведь до сих пор не дошли руки снять варианты мейка в цветах команд из топ-10. Впрочем, и сейчас не дойдут, йога на носу. Три года назад Кисараги понял, что из команды вышел Гао. Марко говорил, первая команда оставляет неизгладимый след, но сам кроме первой нигде и не был. — У Такекуры так дела неплохо идут, что до сих пор на команду хватает? — спросил Кисараги, почувствовав неясное напряжение в разговоре. — У Хирумы дела неплохо идут, — со значением ответил Гао. Марко хмыкнул и отвлёкся на очередного старого знакомого. Кисараги по привычке старался не отклеиваться от Гао, хотя преследовать его перестали ещё в старших классах. Но привычка проверять на большой тусовке содержимое тарелки, не пить ничего из стаканов и поменьше посещать общественные туалеты застряла в нём навсегда. Он отходил на пару шагов, когда к Гао подходили, не лез в личное пространство, оставаясь где-то на виду, как в школьные годы. Гао шагнул за ним следом, придержал за локоть и попросил ещё раз уточнить детали последнего ролика, про финал суперкубка. Кисараги взял тарелку с орехами и выложил собравшимся линию обороны из последнего тайма. — Малёк, — сказал Гао, пропуская Кисараги к подъехавшему такси. Дождался внимательного взгляда и продолжил: — Не лезь в разборки с Хирумой. — Их ведь сейчас нет, — смущённо пожал он плечами. — Будут, — уверенно ответил Гао. — Ты больше не веришь в Марко? — Он серьёзно ошибается. Значит, точно наебнётся. — В Хируме? — В людях. Демон не хороший и не плохой, он демон. — Я, наверное, понял тебя, — неуверенно кивнул Кисараги. Гао усмехнулся и закрыл за ним дверцу машины. Четыре. Всё же четыре раза. Считать Кисараги не умел никогда. Но ему тоже казалось, Тецу — отличный мужик.

* * *

Кисараги опустился на металлическое ограждение, дожидаясь, пока Тецу расставит пакеты в багажнике. Интересно, свой костюм Демон мерил с такой же печатью обречённости на лице? Что вообще у них общего и о чём они разговаривают, когда рот не занят? Такого времени в отношениях ужасно много, иногда совершенно непонятно, куда его девать. Кто-то начинает пить, заниматься благотворительностью, фанатично следить за фигурой или рожать. Что угодно, лишь бы не разговаривать. Чем занимаются эти двое, когда закрывают дверь в свое гнездо? Демоны живут в гнёздах? Нет, скорее всего, Демон живет в логове, пещере или берлоге. Даже не живет, а залегает там на время. Конго Агон в замкнутое пространство со своим необъятным эго не пролезет, так как же они живут? — Котик, почему у него получается нашу Золушку в костюмы запихивать, а у меня с тобой никак? — Это опыт. — Трёхмесячный? — усомнился он. — Они на третьем курсе съехались, — сдался Тецу. — В июне третий тайм после перерыва начался. — Не может быть. Никто не знал. — Такекура не знал, — поправил Тецу. — Поесть? — Я не хочу, — отозвался Кисараги, вытягивая ноги. — Я хочу домой. — Отвезти? — Отвези, — попросил он. — А где мой дом? Тецу обогнул его и пропал в недрах торговых рядов. Вернулся со стаканчиком малинового мороженого, взял за локоть и повёл к реке. Несмотря на ветреный и довольно хмурый день, он нашёл единственную скамейку в пятне света, усадил Кисараги, сел сам и принялся отряхивать неизвестно где запылившуюся штанину. — Мне так хотелось встретиться. Предвкушение, ожидание, всё такое большое и безграничное, как полная луна, — заметил Кисараги, привалившись к его плечу. — А теперь я думаю о том, что всё закончится. И впереди больше ничего. Хотя сегодня среда, и я вот здесь. А воскресенье совсем далеко, где-то там. А что потом? Тецу, почему ничего нет впереди? — А что нужно? — Не знаю. Нет, наверное, знаю. Я хочу, чтобы было просто. Вот была же задача победить и получить рождественский кубок? Это просто, — Кисараги сел, ощущая прилив настроения и сил. — А договоры, тендеры, сделки, я в этом не понимаю ни-че-го. Но даже если так, то кого мы пытаемся побеждать? Куда мы хотим дойти? Где мы сейчас? — И кто такие мы, — дополнил Тецу список вопросов. — Ты мне не помогаешь, — вздохнул Кисараги, откидываясь обратно. Рука Тецу опустилась Кисараги на пояс, прижала к плотному литому торсу и стала едва заметно укачивать. Что за чудовище родил симбиоз нескольких сильных личностей? Кисараги пытался рассмотреть, кто прятался за цельнометаллической оболочкой, но Тецу её не вскрывал. Если быть совсем точным, что за чудовище он сам? Гао часто бывал неоправданно жесток, Марко не стеснялся подлости и возвёл её в ранг стратегии, Тенгу, по правде говоря, трус, а Мария — обыкновенная дура в маске железной девы. Ну и он, беспринципная маленькая потаскушка. Тецу именно это пытался сказать ему ещё три года назад, но Кисараги, как и Мария, не богат на анализ перспектив. Тецу и сейчас что-то говорит, но до Кисараги, видимо, дойдёт ещё года через три. Чёртов джентльмен. Вздохнув, он сунул палец в бок подтаявшего мороженного и посадил каплю Тецу на кончик носа. Впрочем, в этот раз к Тецу прилагался Демон. Про огромный опыт работы с идиотами наслышаны все, включая идиотов. Идиоты очень любят Демона за умение любой тонкий намёк утолстить, а то и вовсе сдуть весь флёр тайны и вывалить расклад без блёсток. Его можно спросить, но ответит ли? В чём ему выгода от такой помощи? Что полезного Кисараги сможет ему продать?

* * *

Обычно так рано он не поднимался, но Тецу унесло куда-то около шести утра. Тецу так или иначе придерживался режима. Ложился не позже двенадцати, вставал не позже шести, несколько раз в неделю бегал. Режим Кисараги нравился, хотя вставать по утрам давалось ему тяжело. С планами и интересами живут те, у кого всё под контролем и их не терзают пространные экзистенциальные вопросы. Продремав с переменным успехом ещё час, Кисараги выбрался из кровати. Правда, Тецу стал больше занят. Раньше с завтраком возился сам, а теперь просто что-нибудь приносил. Кисараги три дня держался, но вчера вечером попросил прихватить вьетнамских булочек на завтрак. Пожалуй, Тецу он практически не стеснялся, но в доме периодически появлялся Демон. Где его носило целыми днями, оставалось загадкой, Тецу всю текущую работу тащил в одном лице и вечером делал доклад. Точнее, доклад он сделал в первый вечер, потом сообщил планы на ближайшие дни и обращался только за советом. Тецу вернулся около восьми, когда Кисараги высушил волосы и заканчивал с укладкой. Котик деликатно погладил спину под розовой пижамной футболкой и попросил: — Накорми его завтраком, с ним сегодня что-то не так. — Ген, как это в твоей голове помещается? — спросил Демон, рассматривая в окно слегка пожелтевший клён. — Ты три месяца... Нет, мы не расходимся. Естественно, он страдает, вы ж два вечера вместе провели. Я не могу ему позвонить, ты не даешь закончить этот идиотский разговор... Колись, старикашка, ты где накосячить успел? Куда блять тебе вдруг пора? ... Упырь. — Не помешаю? Демон отрицательно покачал головой, отложил телефон и снова уставился на клён за окном. Он и правда выглядел непривычно заторможенным. С такими Кисараги почти не встречался. Обычно все его любовники предпочитали думать демонстративно, показывая, от каких задач планетарного масштаба он отвлекает. Но фраза «у меня такое же сокровище дома сидит» зацепила и имела двойное дно. Демон, похоже, был не против пообщаться в процессе, скорее даже просто послушать легкую болтовню. Но пересказывать ему сплетни слишком глупо, а текущие события в футболе потребуют внимания. Что же тогда? Проверив содержимое пакетов, Кисараги повскрывал коробки с баньбао и уличными шашлычками, выложив еду на тарелки. Увидев перед собой чашку чая и человека, Демон вывалился из задумчивости. — А где Котик? — Наверху, что-то читает. — Почему «Котик»? — Он очень ласковый, — промурлыкал Кисараги. — А почему «Булочка»? — Потому что тебе нравится быть маленькой сладкой булочкой, — Демон сделал глоток чая и привалился обратно к стене. Тецу сдал его домашнее прозвище под пытками. Удивительное дело, для кого-то и упырь — Детка. Ещё более удивительно, что домашнего прозвища не было у Конго. В сторизах подружки его кем только не называли: и тигриком, и очаровашкой, и плохишом, и красавчиком. Обычная классическая тошниловка, вот «Детка» — действительно оригинально. Впрочем, у крокодилов в паре тоже сразу две зубастые твари, вряд ли это отпугивает самца. И интересы одинаковые: лежат себе, булькают, ждут антилопу. — Говорят, блог — это ужасно глупо, — наудачу попробовал Кисараги. — Но там я и правда сладкая булочка, и это всем нравится. — Реклама и мерч уже есть? — Давно, да. Платные курсы, стримы, участие в общих проектах, — загибал пальцы он. — Без блога никак нельзя, — сказал Демон. — Точно? — улыбнулся он. — Все требуют бросить и посвятить время домашним делам. Своя версия у Кисараги по поводу блога уже была. Помимо приятного денежного бонуса, блог позволял оставаться популярным, узнаваемым и иметь возможность отвлекаться в сложные моменты. А в обычные служил камнем преткновения и активным направлением борьбы. — Это те же, кто «просто признайся, если ты меня разлюбил"? — Чаще всего да. — Харя треснет, — озвучил Демон его мысль в более жёсткой форме. — Тем более занятый человек не занимается мозгоеблей. — Почему тебя не смущает, что я работаю с Марко? — вкрадчиво спросил он. — В чём твой расчёт? Что я расчувствуюсь и вас не сдам? — Ебал я в рот этот выкидыш провинциального дизайнера, — вежливо заметил Демон. — Но есть у меня тёплое место и хороший соискатель. Для их воссоединения не хватало только энтузиазма. И вдруг оказывается, ради маленького домашнего динозаврика он готов напрячь булки и заработать на рыбу, загон и насест. — … Так значит, я не сладкая булочка? — нежно сжимая его запястье, уточнил Кисараги. — Котикам булочки не интересны. Руки у Демона оказались ледяными, ладони чуть влажными и дрожали. Кисараги уже без церемоний дотронулся до его щеки и качнул головой в сторону спальни: — Иди в кровать, я что-нибудь жаропонижающее закажу.

* * *

Монтаж последнего ролика Кисараги дожал к началу десятого и отправил на загрузку. От собственного голоса в наушниках гудела голова, но он собирался заняться новым роликом сразу после ужина. Котик написал, что Демон свалился с температурой, а значит, сам он освободится не раньше трёх часов утра. Им оставалась полная суббота и, хотя такие эксперименты со сном Кисараги не любил, всё равно ответил «приезжай». Он снял наушники и услышал громкий женский смех. На первом этаже в прихожей пытались стянуть туфли и сапоги три нетрезвые девчонки. Пьяные женские посиделки до сих пор вызывали в нём тошноту и неприятные флешбеки. Сёстры были старше на пять, семь и восемь лет, все единокровные, но почему-то именно Кисараги получил обаяние и красоту. От его улыбки расцветали прохожие на улице, а в саду воспитатели звали «солнечным мальчиком». Отец водил его на все рабочие мероприятия, потому что Кисараги вызывал умиление у руководителя и отлично получался на фотках для презентаций. Когда сёстры переросли в подростков, их парни считали удачной шуткой пообещать бросить их и встречаться с малявкой. Мальчик или нет, а всё равно самый красивый в семье. Единственному мальчику выделили отдельную комнату, что, естественно, не добавило сестринской любви. Совершенно ничего нельзя было сделать, когда они зажимали его в кольцо и требовали поработать моделью для новой косметики или стрижки. Только без волос Кисараги оставался раза три, синяки можно было не считать. Мама, конечно, их гоняла, но за четырьмя детьми невозможно уследить. В качестве противостояния ему оставалось только одно: пользоваться своей красотой, спекулировать на сплетнях и сталкивать их между собой. В пятнадцать Кисараги вполне мог оттолкнуть их, но старшая за единственный раз закатила громкий скандал. Слава богу, тогда в его жизни появился Гао и команда «Хакусю»: целая толпа огромных, в большинстве своём вполне симпатичных парней, их друзей и братьев. Сёстры нашли дружбу с ним выгодной, а частые поездки свели общение к минимальному. И всё же он вытащил из детства целый мешок особенностей, с которыми жил до сих пор. Кисараги не любил агрессивных людей. Ему нравился Гао, но ровно до тех пор, пока они выступали на одной стороне. С ним всегда было несколько неспокойно. Гораздо больше ему нравился Тецума с нулевым потенциалом на агрессию. Конечно, он не слишком крупный мужик, но Кисараги и такого хватало. — Я могу, — громко прошептала Ани ему в шею и стиснула бёдра, — всё что угодно попросить. — Перестань, — поморщился он, отпихивая её руки. — Не-е-е, — она навалилась на него всем телом и стала сдирать домашний вязаный кардиган. — Мамочка платит, мамочка рассчитывает на крутой секс, мы потрахаемся, а они посмотрят... Или помогут. У тебя были сразу три девушки? На Ани была тесная юбка-карандаш, мешавшая ей двигаться, и изумрудная блузка с распущенным бантом на шее. Две подружки, которых он даже толком не рассмотрел, расхохотались, подхватили его под локти и затащили на диван. Ани выдернула шпильки из пучка, распуская волосы, и поддернула юбку на пояс, обнажив кружевные чёрные стринги и чулки с подвязками. Девушка с хитро заплетёнными волосами полезла ему под футболку и впилась в бок длиннющими красными когтями. Марко прав, подумал Кисараги отстранённо. Будущее наступило, а тут всё ещё делают гелевое наращивание. Если он сейчас ударит хотя бы одну из пьяных куриц, утром поднимется вой. Хотя в глазах у Кисараги темнело от желания упереться ногой в диван и пробить в челюсть. Если бы его держали мужчины, они никогда бы не допустили такой свободы движения. Впрочем, девушка справа выворачивала ему руку довольно техничным болевым приёмом, а второй тщетно искала энтузиазм в его домашних штанах. Он быстро перекатился на неё, ткнувшись носом в шею и выдернул руку из захвата. Потом стряхнул с левой руки вторую, пихнул нетвёрдо стоящую на ногах Ани в общую кучу, подобрал телефон и вылетел за дверь. Из одежды на нем осталась серая футболка со следами помады, домашние штаны с йогом-авокадо и парадные замшевые мокасины. Он сам не понял, как оказался в парке и очнулся где-то на лавочке. Левая рука горела огнем: из красных следов от ногтей кое-где сочилась кровь. Ещё страшно ныло бедро, там, скорее всего, наливался синяк. Какой же он дурак, ведь с самого начала ясно видел обалдевшую от безнаказанности богатую девочку. Зачем он застрял с ней так надолго? Кисараги тяжело дышал и не мог понять, трясёт его от злости или от холода. Гао предупреждал, что рано или поздно резьбу сорвёт и это надо контролировать. Но Гао не видел себя со стороны. Большой Брат из «Хакусю» и Большой Брат из «Такекура Констракшн» — совершенно разные парни.   «У вас 7 новых изображений от Рыбки» «Вам звонит Большой Брат» — Привет. — ... Что с голосом? — Как думаешь, капитан команды на тебя влияет? — Не хотелось бы. Что с голосом? — Моя бывшая громит мою технику. — А ты? — Сижу в парке, смотрю на звёзды. — Падают? — Нет. — Моя женщина назвала меня сплетником. Я назвал это сбором информации. Получается, я за последние полчаса спалился, бездарно соврал и рассчитывал на дружеское сочувствие. Думаешь, оно? — Его лучший друг трахался с красавчиком с третьего курса. С третьего! Семь лет никто не знал. С июня он расстроен, и о причинах в курсе каждая собака. — Ты откуда знаешь? — Ты точно за сочувствием звонишь? — нервно захрюкал в ладонь Кисараги. — Такекура срочно ищет секретаря. Подумай до понедельника. — Прими тёмные глубины своей личности и давай историю целиком. — Сочувствия в тебе как в Марко. Такекура с нефтянщиками договор по старой дружбе замутил, с лемуром из «Тайосфинксов». Сказал по своей дебильной манере «чё там вычитывать», забрал его из стопки на ревью своего бесценного финансиста и сам им на ресепшн закинул. Не знаю деталей, вроде подшиты были не только приложения, но и красные трусы с открыткой «они мокнут от тебя каждый день». — А его инфаркт не хватит до понедельника? — Не уверен. Но ты всё равно подумай.

* * *

— Я освободился, — сказал Тецума. Кисараги посмотрел на часы: начало одиннадцатого. Он сидел на скамейке с совершенно пустой головой, в адреналиновой эйфории. Админу своего канала сообщил о полной потере технических средств и полчаса утешал его по телефону. Потом написал нескольким знакомым с просьбой по возможности одолжить технику на конец следующей недели. — Я тоже. — Откуда тебя забрать? — С набережной, у моста. Порыв ветра продрал до дрожи, но Кисараги от внутреннего напряжения обдавало жаром с головы до ног. Он бросил задумчивый взгляд в тёмную глубину воды. У самого моста мрак разгоняли фиолетовые и зелёные огоньки, а дальше начинался тёмный провал. Тецу хороший парень, найдёт его в такой дурацкой ситуации и будет вынужден что-то сделать. К предложениям он был не готов. Они всегда были несколько уродливыми. Кисараги, хотя и просил честных отношений, ценил их эстетичную упаковку. К отсутствию предложений Кисараги был не готов ещё больше. Впрочем, у него есть какие-то цацки. Марко советовал снять ячейку в банке и освобождать шкатулочки под новые подарки. Кисараги, правда, больше любил технику, но дарили в основном золото и мёртвых крокодилов. С чего они вообще взяли, что ему нравятся крокодилы? Крокодилы нравились Марко. На крайний случай, можно позвонить и ему. Когда вопрос касался абстрактного, не монетизированного внимания, расчёты производились гораздо быстрее: Марко совершенно точно был ему должен. Гораздо больше, чем просто снять уголок, кинуть монетку и проведать через неделю. Их отношения давно переросли в партнерство, а специализация Кисараги требовала определённого уровня галантности. Тецу об этом знал. Он спустился на набережную, набросил на плечи пиджак и подставил руку. Затёкшая нога подвернулась, Кисараги со стоном повис на нём. — У меня звёздочка упала, — серьёзно сообщил Тецу, подхватывая на руки и перекидывая через плечо. — Желание загадал? — Ага. Тецу ссадил его на водительское сиденье, стёр влажными салфетками пятна помады и устроился на пассажирском. Как ни странно, пара минут рассматривания приборной панели вернули в чувство, паника и истерика отпустили. Кисараги пристегнулся и следующий час бессознательно объезжал спальные районы и мерцающий фонарями и фонтанами центр. Иногда он перехватывал взгляд Тецу, иногда кивал в сторону симпатичного домика. На подъезде к их временному жилищу исчезло ощущение руки, сжимавшей горло. Тецу собрался было выйти, открыть въезд, но ворота поднялись сами. У входа их встретил Демон, больше всего походящий на статую озябшей сгорбившейся гаргульи. Кисараги поёжился и на всякий случай придвинулся к Котику. — Первый раз лёг спать как все нормальные люди, — заметил Демон и ещё раз отжал кнопку подъема ворот. На парковку въехала оранжевая инфинити и филигранно развернулась на крохотном пятачке между тойотой и лексусом, сразу встав к дому багажником. Синхронно хлопнули двери, и из машины выбрались почти налысо бритый Конго и безудержно обрастающий Такекура. — А псина где? — спохватился Конго. — Он на меня рычит, вынимай сам, — растирая затёкшую ногу, прошипел Такекура. Из-за машины прихрамывая показалась коротколапая беспородная собака, с массивной головой и коротким лохматым, неистово трепыхающимся хвостом. На полдороги она, так же не переставая радоваться и не отрывая взгляда от Демона, влезла на бордюр задними лапами, будто подгадывая максимально возможную высоту, и задрала ногу. Под светом фонаря сразу стала заметна седина в короткой рыжеватой шерсти и синусоида на вазоне. — А Толстый с семьёй в машину не влез? — спросил Демон. — Он с псиной сидеть отказался, — Конго ткнул пальцем в Такекуру. — Хочу, говорит, тихие выходные, куплю торт и сделаю сеппуку. А сам за каким-то хером впёрся в машину с мешком запасных трусов. Я не знаю, может, рассылку готовит. — У меня стокгольмский синдром, — огрызнулся Такекура. — И собаке нужен уход, зря что ль выхаживали. — Тойоту отгонишь, — решил Демон. Конго подсадил собаку на высокую ступеньку, обошёл кухню с гостиной, бросил коврик у дивана, поставил на кухне позвякивающую миску, налил воды. Потом обернулся к Тецуме и ткнул пальцем в Такекуру. — Будут выть — из дома не выпускай. Тецума кивнул, распахивая перед Такекурой дверь в гостевую комнату первого этажа. Кисараги нерешительно остановился, собираясь не то спрятаться, не то быстро проскользнуть в спальню. Под коленку ткнулся мокрый нос. Он испуганно ойкнул и тут же привлёк к себе внимание. — Это мой проект? — спросил Конго, разглядывая размазанную по воротнику помаду, и сразу получил тычок локтем от Демона. — Ну вполне. Булочка моя, ты чего голенький? Из дома выгнали? Кисараги собрался кивнуть, но вместо этого оглушительно чихнул. Конго снял сумку с плеча, покопался в ней и выдал ему домашние штаны и красную толстовку с Микки Маусом, явно не своего размера. — Можешь не возвращать. — А можно, собачка со мной поспит? — почесывая жёсткую шерсть за ушами, спросил Кисараги. — Я бы не советовал, — хором ответили владельцы. — Церберос, место. Псина последний раз довольно хрюкнула, перевернулась и медленно побрела в гостиную, понурив уши и хвост. У дивана театрально обернулась, глядя на обоих печальными круглыми глазами. Демон взял Конго под руку и погладил сгиб локтя. — Ладно, пошли, — обреченно вздохнул Конго. — Может, с лестницы ёбнешься и я тебя наконец похороню. Псина бодро зацокала когтями обратно, Демон поднял её на руки, бросил всем «спокойной ночи» и потянул великодушного принца за собой. — Котик, я хочу собачку, — признался Кисараги. — Делать нам больше нехуя, — открывая Демону дверь, буркнул Конго. — Все котам яйца отрезают, а мы отращиваем.

* * *

Начало июля, Токио.   — Я думаю, гораздо удобнее будет закинуть в управленцы Тецуму. И дядя согласен. — Да, неплохо. — Но я исчерпал все идеи, — признался Кид. — Знаешь, я как друг... — Не-не-не, — вскинул руки Демон. — У тебя на психолога деньги есть. Иди-ка ты нахуй. — Слушай, ну я знаю двух таких людей, которым достаточно, — упёрся Кид. — Вам нормально жить в скворечнике, жрать в комбини, ходить в китайских скетчурзах и ездить на метро. Но ты ж зарабатываешь. А он нет. Я предлагаю играть в футбол — он играет, я предлагаю спускать людей с горки — он спускает. Если я построю уютный маленький морг, он купит брезентовый фартук и пойдёт на курсы плетения венков. Ну должно же чего-то быть? Баб он строит, они и на скворечник согласные. Но ему не нравится, они всё время хотят поговорить о его чувствах или их отношениях. — Мне тоже не нравится, что со мной все хотят поговорить о чувствах, — заметил Демон. — А откуда наш префект? — Я видел, ну вариант, конечно. Но шантажировать человека происхождением — это скотство. — Он префект, — покачал головой Демон. — Значит, отбился. Но это болевая точка, наверняка. Значит, туда можно нажать. Попроси посмотреть, как отбился и сколько просадил. — Это дело, — согласился Кид. — Слушай, ну хоть попробуй, я заплачу... — Сколько? — с интересом спросил Конго, оторвавшись от разбора ящика с пробными полукилограммовыми пакетами зернового кофе от нового поставщика. — Ну, допустим... Ты назовешь свою цену, — предложил Кид. — Позвоню в банк, узнаю курс дружбы к йене на сегодня, — усмехнулся Конго, перегнулся и нажал кнопку на селекторе. — Нараи-тян… — Допустим, — поправился Кид, отжимая другую кнопку. — В феврале я буду набирать команду по разработке концепт-дизайна парка в стиле киберпанк. И одно место придержу. — Одно из скольки? — Одно из пяти. И, возможно, мне будет нужен специалист, ведущий проект со стороны компании. Если я лишусь своего незаменимого партнёра, разумеется. — Ненавижу благотворительность, — вздохнул Конго и бросил пару пакетов кофе в свой рюкзак. — Будем считать за аванс, если я сегодня попаду домой до полуночи. Кид насмешливо вскинулся, но Демон вскинул руку в знакомом жесте. На секретном языке команды амфута школы Сейбу он означал «немедленно останови атаку и уходи в защиту». — Да мы уже закончили, — сказал Кид, краем глаза отметил знак «добивай» и продолжил. — Если понравится, я ещё закажу. — А мы поговорим о чувствах? — спросил Конго, открывая Демону дверь. — У меня они тоже есть. — Очень хочется пожрать, — признался Демон, приложив руку к сердцу. — Ты чувствуешь так же? — Ты меня понимаешь, как никто, — согласился Конго. — Там у техвыезда твой любимый вьетнамский бомжатник, с тараканами в кляре и литровыми тарелками. Я бы даже позвал твоего приятеля, но меня терзает тяжёлый мучительный страх. — Я тоже боюсь, что он согласится. — Пидарасы, — пробормотал Кид в закрывшиеся двери лифта. Из лифта мстительно заржали.