The cold arm returns the stolen.
A new start erased.
Огонек, загашенный Липом, вновь вспыхивает, теперь уже зажжённый Липом. Удивительно, как же сильно зависима стала Мэнди от этих дурацких и слишком романтичных прикосновений; как сильно Мэнди влюбилась в неровные ямочки на румяных щеках; и как сильно Мэнди вскружила голову фальшивая доброта Липа. Лип никогда не был добр к ней. И ещё никогда в жизни Мэнди не отшивали после нескольких перепихонов в школьном туалете, в тесной грязной кабинке. Лип стал первым, кто смог устоять перед очаровательной фигурой Мэнди и кто смог отдалиться на такую дистанцию, что каждый гребанный день у Мэнди ехала крыша с этим Киньято. — Зачем ты ведёшь меня домой? — спрашивает Мэнди, когда молчание слишком сильно затягивается. Слова повисают в воздухе, напряжение и неловкость искрятся. Но Лип продолжает молчать, лишь крепче сжимая руку. Мэнди счастливо улыбается, чувствуя, как затихают тревоги и удары сумасшедшего сердца, что слышны даже Липу. Покосившийся домик с расшатанное лестницей приближается, как и приближается несущаяся по рельсам сверху электричка, стремительно разрезая острым светящимся носом ночную мглу. Мэнди окидывает взглядом пусть и не совсем любимый, но все же родной дом и замедляет шаг. Лип не торопит. Он наблюдает, как Мэнди плавно касается рукой старых перил с облупленной голубой краской, проводит дрожащими пальцами по дереву, не боясь подцепить занозу, делает первый шаг и поднимается на одну ступеньку. — Ты ведь не хочешь уезжать? — решается спросить Лип и шарится в карманах в поисках помятой пачки сигарет. Мэнди оглядывается на него и улыбается.A red light came pouring.
An early fall descended.
— А меня разве что-то здесь удерживает? — на лице девушки вновь загорается похотливая хитрость, но Лип видит красноватые глаза Мэнди и понимает, что его…подруга еле держится. Мэнди кокетливо убирает руки за спину и виляет задницей. Лип не может устоять, поэтому выкидывает только что зажженную сигарету и накидывается на Мэнди жадным, до одури сладким поцелуем. Девушка охотно отвечает, забрасывает руки на шею и вжимается в разгоряченное грязное после работы тело. Лип опускает ладони на тонкую талию и шаловливыми пальцами закрадывается под футболку. Мэнди смеется в поцелуй, разрывает поцелуй и быстро убегает в дом. Лип несётся за ней.Hey, you are alone!
You are alone!
Парень пробегает заваленную всяким хламом гостиную, быстро кивает кормящей Евгения Светлане, заворачивает в небольшой коридор, протискивается между коробками и дверью в комнату Микки и упирается в Мэнди, стоящую в одних трусиках в дверном проеме.You are alone!
Hey, you are alone!
Лип вновь накидывается на Мэнди, теперь укладывает потные ладони на щёки девушке и нетерпеливо проталкивает мокрый язык в ротик напротив. Мэнди обхватывает его кисти и, не желая разрывать поцелуй, трется бедром о заметно выступающий бугорок в штанах Лип. — Подожди, — задыхаясь проговаривает Лип и пытается высвободиться из хватки, но настойчивые чужие губы не дают ему сразу продолжить, — Мэнди, постой! Послушай меня, — Лип все же отлипает от Мэнди и заглядывает в немного удивленные глаза. Чёрные и бездонные зрачки расширены, будто Мэнди закинулась коксом двадцать минут назад, яркая радужка цвета жидкого темного золота блестит в свете настольной лампы, и Лип дуреет от красоты тела, стоящего перед ним, от красоты Мэнди Милкович.You are alone…
You are alone…
— Ты удивительная девушка, слышишь? — Мэнди приоткрывает рот и застывает, не в силах пошевелиться. Смотрит с такой отчаянной надеждой, что Липу становится капельку противно от самого себя — он ведь никогда не сможет ей дать того, чего Мэнди действительно заслуживает, — Ты красивая, — судорожный вдох спасительного кислорода, — Ты милая. Ты смешная. И ты очень умная, Мэнди. Мэнди усмехается и позволяет себе приблизиться на пару миллиметров к покусанным губами Липа.I read it in the paper…
Hey, you are alone.
— Я серьезно, — тихо договаривает Лип, не в силах больше терпеть твёрдый каменный стояк в штанах. Кажется, вот-вот лопнут яйца. И, кажется, он потек как сучка какая-то, — Ты слышишь меня? Мэнди быстро кивает головой, растрепывая и без того спутанные блондинистые волосы. Мягкие локоны падают на голые плечи, руки в браслетах, резинках и фенечках опускаются на напряженные плечи, и Мэнди твёрдо кивает самой себе. Девушка понимает, что улетев отсюда отдалив, вряд ли ты вернёшься обратно в эту крысиную помойку. Лип страстно целует, а потом прикусывает мочку небольшого ушка у Мэнди. Девушка стонет в поцелуй и проводит ладошкой по кислой и большой шеи. Когда руки Липа тянутся к трусикам, в груди Мэнди что-то щёлкает. Нестерпимая боль вновь накатывает, грудную клетку сжимают железные цепи, дышать становится трудно. Мэнди задыхается. Она разрывает поцелуй и присаживает на кровать, нервно заправляя выбившуюся прядь за ухо. — Мэнди? — непонимание в глазах Липа пугает до чёртиков, до дрожи в коленях, до жжения под кожей. Мэнди присаживается на край кровати.You are alone.
— Что это? — слабо улыбается Мэнди и смущённо смотрит Липу в глаза. — Ну, — Лип опускается на колени и хватается цепкими пальцами за края розовых кружевных трусиков, — Мы мальчик и девочка, — Мэнди поддаётся и позволяет стянуть с себя лишний элемент одежды, — Которые любят тела друг друга. От последних слов Мэнди на секунду теряется, глаза разочарованно скользят по раскрасневшемуся лицу, но любопытство и слабо треплющаяся надежда, пульсирующая сто двадцать ударов в минуту, берут вверх. И Мэнди задает вопрос, прежде чем успевает прикусить кончик языка. — Нет, я не об этом, — она указывает на себя, а потом на Липа крошечным пальчиком, — Я о нас, — Лип валит Мэнди на кровать и наползает сверху, пока девушка фальшиво хихикает, — У тебя ведь девушка есть.Other that this song,
I’ve been silent and stoic.
— Она в Маями, — нетерпеливо отмахивается Лип, — Сейчас ее здесь нет. — А потом? — шепчет Мэнди в самые губы Липа. Парень качает головой. — А потом черт его знает, — он усмехается и касается волосатой грудью хрупкой груди девушки. — Ты поедешь к ней? — продолжает спрашивать Мэнди, пытаясь услышать хоть один отрицательный в ее пользу ответ. Но, кажется, эту игру она проиграла ещё давно. — Не знаю, ещё не решил, — быстро отвечает Лип, тяжело дыша от нахлынувшего возбуждения. Легкие лопаются от кайфа, который он ловит каждый раз соприкасаясь с Мэнди. Липкий и тягучий страх внутри Мэнди не стихает. Он лишь поглощает извивающееся под парнем тело. Девушка мелко дрожит, старается держать улыбку, но та медленно стирается с ее лица, исчезает, будто Мэнди никогда и не улыбалась приветливо Липу, встречая его в одних трусах на крыльце своего дома; будто никогда не восхищалась этим парнем из Саут-Сайда, который смог выбраться в свет, поступить в Универ со стипендией; будто Лип никогда не вызывал весь тот шквал эмоций и чувств, которые приводили девушку в буйный восторг, из-за чего Мэнди могла часами лежать в кровати, обнимать подушку, пахнущую Липой, и не растягивать губы в счастливой улыбке. Лип продолжает смотреть на Мэнди, не решаясь как-то действовать дальше. Он ждёт разрешения от Мэнди, но девушка не спешит его давать. — Я люблю тебя, — тихо шепчет Мэнди, прожигая родные глаза чуть ли не лазерами. Все, что ей сейчас требуется, чтобы остаться в этой чертовой дыре — простой ответ. Всего три слова «и я тебя». Но Лип молчит. Он опускает взгляд и резко засаживает, отчего Мэнди сдавленно стонет и выгибается навстречу. Лип ускоряет темп, расставляет руки по обеим сторонами от головы Мэнди и смотрит куда угодно, но не в глаза. Возможно, он даже чувствует стыд, который быстро затуманивается диким наслаждением.Crazy, I denied you so.
Sing another song…
Мэнди отчаянно хватается за скользкие плечи Липа, продолжается выгибаться, толкаться бёдрами, а по ее румяным щекам рисуются горькие, солёные дорожки слез. Мэнди закусывает губу и крепко зажмуривается. Она принимает решение, ее ведь точно ничего уже не держит здесь. Осознание происходит слишком быстро и слишком болезненно: Лип никогда не заслуживал ее, Лип никогда не любил ее так, как любила его Мэнди и Лип никогда не пытался удержать ее рядом с собой.