Моя королева

Что Саша могла поделать с собой? Каждый раз, видя Энн с этими отвратительными лягушками и жабами, внутри неё что-то перешёлкивало, искрилось и превращалось в пожар, а кулаки тут же сжимались, грозясь ударить прямо в лицо наглецу, что смел заговорить с толь прекрасной дамой, как Энни. Эта девушка будто бы снизошла с небес прямо к ней, простой смертной и озарила своей добродушностью и любовью её серую и жалкую жизнь. Саша полностью презирает себя за то, что пыталась сделать из Энн её подобие, чтобы она была такой-же жестокой, как она. Но теперь, после попадания в это отвратительное место под названием «Амфибия» до неё дошло, что это всё не нужно. Сидя в сырой темнице, из развлечений которых было только наблюдение за переодически падающими каплями с сырого потолка, Саша поняла, как сильно не хватает ей тепла лучшей подруги, её голоса, вечно улыбающегося личика и неугасаемой заботы в её глазах. В самые дождливые ночи в жабьей башне, на пороге обморока, к ней приходил ясный, как день, призрак Энни в свете фонарей на замшелой стене. Она помнит её образ в мельчайших подробностях: Необычное платье с длинными рукавами и белым верхом, где гордо восседал на пышной груди большой двойной бантик, а дальше от него проходила дорожка мелкого жабо, подчёркивая милоту её образа. После него показывался не сильно натянутый корсет с толстыми золотыми нитками и мелкими узорами на нём. Они ярко и весело поблёскивали в свету, переливаясь разными цветами радуги. Вслед за необычным поясом идёт такого же цвета, как небо, пышная юбка до колен с очередным бантиком на боку. По всей поверхности каплями дождя рассыпался синий рисунок, приводящий взор на прекрасные и нежные, как сама девушка, гортензии. Энни кружила вокруг Саши в своих белых балетках с тканевым узором, пританцовывая и показывая в прыжках голубые кружевные чулочки. По неосязаемому ветру развивались её длинные каштановые волосы с редкими лазурными локонами, а голову украшала серебряная корона, похожая на многочисленные ветки с листьями, сплетёнными друг с другом. Энни наклонялась, шептала нежности на ушко, успокаивая, говоря так нежно, словно переливающийся ручеёк: «Всё будет хорошо». И Саша верила ей, вдыхая аромат её тела, похожий на молоко. Именно тогда к ней пришла ясность ума, а в месте с ней, наконец, очень важная мысль, меняющий на корню всё, что было раньше: Энни не должна касаться вся эта грязь смертного мира. Она обязана быть для всех лесной нимфой, великим озарением этого гнусной вселенной, недосягаемой музой для всех, кроме самой Саши. Она, как лучик света, освещала всё вокруг, приводя умершие души в фантастический танец и возвращая былую страсть жизни. Но этот лучик должен вблизи светить только на неё, полностью отдавая всё то тепло и любовь, что она производит вокруг себя, словно ауру, а остатки, так уж и быть, даровать простым смертным, делая для них из Энн королевой. Саша ничего не могла поделать с собой, когда трогала её мягкие щёки и проводила по розоватым губам шершавым от изнурительных тренировок пальцем. Всё происходило как-то само собой. Целовала сначала в уголок, потом в центр, прерывисто и нежно, как могла, а затем углубляла его, проводя языком по чужому, изучая каждый бугорок на поверхности. Нетерпливо было ожидать, когда Энни, сидя на столе в этом лягушечьем подвале, прижималась всем разгорячённым и в полураздетым виде к Саше, всецело отдаваясь приятным рукам девушки, что так бесстыже блуждали по всему телу. Энн томно вздыхала, а потом мигом прикрывала мягкой ручкой свой рот, вспоминав, что их в любой момент могут услышать члены её лягушачей семьи. Саша на это лишь довольно хмыкала, легонько проводила правой рукой по личику, а левой ласкала мягкую грудь, подбираясь к выступившим смугловатым соскам, вызывая новые довольные мычания. Оторвавшись от лица, она гладила ровную спину, пересчитывая каждый позвонок, медленно, отыгрываясь за недавнюю рану на лице, Саша подбиралась к самому главному, от чего Энни не выдерживала и молила быть быстрей. На это Саша поднимала голову, заглядывая в поголубевшие глаза, умоляющие большего, и не выдерживав выполняла просьбу, проникая рукой во влажные складки промежности. Реакция на это действие не заставляла себя ждать: Энни прогибалась в спине, полностью ложась на пыльноватый стол и прикрывав глаза от удовольствия. Пальцы Саши легонько проводили вокруг клитора дорожки, дразня и оттягивая главный момент, потом мягко касались самой верхушки, а от неё начинала двигаться вверх и вниз, заставляя Энни немного двигать бёдрами, помогая себе. В атмосфере подвала тогда становилось всё горячее, в воздухе летал яркий дурман какой-то шипучки, кружа и снося голову окончательно. В порыве эмоций девушки целовались, мокро и нежно, сцепляя руки в замок, будто бы навечно, как им хотелось в этот момент. Движения пальцев становились быстрее, мычание со стороны Энни усиливалось в её же потную ладонь и, наконец, вся эта необычная встреча достигала своего апогея, а девушка на столе, не выдерживая наплыва эмоций, вскрикивала имя своей мучительницы. На этот раз было немного громче. —Я так и знал! — С пинка в потолочную дверцу влетел Сприг с наставленным рогатиком вперёд, вид у него был то ли радостным, то ли каким-то победоносным. К его удивлению, он обнаружил подругу и своего «врага» в играющей позе, в которой Саша понарошку тыкала деревянной палкой в лежащую на полу Энни, тоже с таким же «мечом». Вид у них был не очень: Раскрасневшие лица, одежда была надета очень небрежно, что обычно не свойственно им, а смотрели на него с каким-то испугом, и от этого лягушку стало как-то неловко. Но одно он понял: «Они играли без меня!» — с обидой пронеслось у него в голове, такой вывод он сделал в силу своего возраста. —Я просто победила, а Энни как всегда ноет.— Она игриво посмотрела в красное личико своей подруги, а та отвернулась от нагнетающего смущения. Саша довольно хихикнула. Приятный вкус проскальзывал на языке, и Саша наслаждалась им, будто каким-то дурманом. Она победила, ведь Энн уже не сможет без неё.