Совершенно волшебный.

      Хонджун совершенно внеземной, словно маленькая лесная фея. Шёлковые полупрозрачные широкие рубашки, венки да бутоны в цветных волосах, фенечки плетёт и носит по штук десять на левой руке, на правой всегда только короткая красная нить, птичек кормит на заднем дворе университета, остаётся там между парами, чтобы читать Гюго в потрёпанном переплете.       Сонхва смотрит на него абсолютно по тупому. Очаровательно, конечно, но какие нахрен фенечки-веночки, когда они в центре столицы в одном из лучших университетов страны? Чтобы сюда попасть нужно быть либо гением, либо богатым. А Ким Хонджун не попал ни в одну категорию. - Я вижу, куда направлен твой взгляд. И мне страшно, - Сан нависает сверху и роняет их двоих грудью на подоконник. Сонхва еле выпрямляется, удерживая младшего на себе. Тот и не собирался помогать. - Я хочу лечь, - проговаривает Пак ровно на одном дыхании. - Куда? – Сан непонимающе оглядывается. Они посреди коридора на втором этаже, где только химики бешенные бегают со своими реактивами, пассивами, массивами и тому подобным. - Под него, - Сонхва кивает вниз, где кроме их странного согруппника никого нет. Сан уже говорил, что ему страшно? Теперь это чувство – их третий друг.       Сонхва никогда не был особенным. Старался не выделяться, добросовестно выполнять обязанности по учебе и помощи в магазине матери, не шумел по вечерам, делал уборку в комнате без напоминаний. Самый обычный «хороший ребёнок».       «Не доставляй проблем, ты же видишь, как много твоя мамочка работает,» - говорил отец. Всю его жизнь вплоть до этого года. Компания отца получила гранд на городской проект, а сам родитель – значительное повышение. Свой новый статус он решил отметить семейным праздником, новой машиной и переводом сына в престижный университет, чтобы тот «стал частью общества, которое его заслуживает».       И посреди всей идеалистики, обычности и простоты появился Ким Хонджун. Парень неловко топчется у входа в аудиторию, поправляя сползающие круглые очки. Почтительно кланяется, приносит извинения, только после этого его пропускают на свое место. Сонхва больше никого не запоминает в первый день. Он в принципе больше никого знать не хочет. Сан не считается, школьный друг как никак.       Пальцы неосознанно тянутся в пенал за оранжевым карандашом, оттенок почти совпал с чужими волосами. Пока преподаватель диктует тему лекции, Сонхва вырисовывает на полях лисичек.       Спустя несколько месяцев в его тетрадях голубые драконы, радужные рыбки, серебряные барашки и один розовый козлик. Один, потому что на следующую общую лекцию Хонджун приходит уже зеленым. Сонхва розового Кима, похожего на сладкую вату, было как-то мало. Настолько, что он перекрасился в этот цвет сам. И не меняет его уже месяц как.       Если первое время Сану было смешно, потом ещё смешнее, а потом как-то боязно, то после слов Сонхва, он стоял в ужасе. - Я подойду к нему, - Пак расправляет плечи и сжимает кулаки. Уверенности в нем, как в новорожденном котенке. - Да проще под поезд прыгнуть, ты чего… - Чхве как-то нервно дергает того за рукав, поглядывая то в окно, то на друга.       Но Сонхва принял решение. Первое осознанное, самостоятельное. Правда, стоя в паре метров от предмета своего пристального внимания, ноги вдруг стали как кукурузки, благо не хрустят, ладошки как-то не вовремя потеют. Так он и идёт с огромным трудом на полусогнутых. - Мудила, - вдруг доходит до его вакуума. Пак понимает, что стоит на одном месте, вылупившись, нависает над парнем несколько минут. И молчит, - Ты не прозрачный. Свет, - Хонджун пальцем с аккуратным цветным самодельным маникюром тычет куда-то незнакомцу за спину.       Сонхва с трудом напугано отмирает и резко дергается в сторону. Ким издает громкое «айщ», когда лучи стреляют прямо в глаз. Он трет веки до слез, моргает часто, и как только получается вернуть фокус, возвращается к чтению. Всё это время его затылок прожигает любопытный взгляд, а так и не сказанные слова давят, заставляя неловко ссутулится над раскрытой книгой. - Да чего тебе? Сану нужна очередная жертва? Что ты хочешь? – Хонджун нервно оборачивается к нему. - Сану? Жертва? – Сонхва не совсем понимает о чём речь. Он впервые находится к однокурснику так близко. Тот снизу кажется совсем крошечным. В позе лотоса в своей большой просторной рубашке, на шее несколько длинных кулончиков, фенечек сегодня нет, наверное, потому что с рукавами-колокольчиками не смотрятся. Интересно, он каждый день так детально продумывает свои образы или само, как говорят, врождённое чувство вкуса? - Алло, суслик, размораживайся, говори и вали, - Хонджун говорит так прямо, ещё ничего не произошло, но он уже дал ему четкий план действий. Сонхва не может скрыть своего восхищения. Этот парень такой собранный, уверенный и, кажется, собирается ударить его. Так, стоп, что?!       Сонхва дергается и прикладывается затылком об дерево. Хонджун как-то неожиданно оказался прямо перед ним. Злой. - Сонхва, - он потирает ушибленное место, протягивая свободную руку. Идеальное время чтобы познакомиться?! Хонджун смотрит то на ладонь, то на него с каким-то недоверием и легкой брезгливостью, после чего возвращается на своё место. - Да плевать, - произносит уже тихо, но знает, что его услышали. - Поэтому к тебе никто не подходит, - через какое-то время тишины произносит Сонхва. Голос его абсолютно спокойный поток реки, и он сам не осознает, что только что сказал. Внутренний Сан диким воплем орет: «Не дергай ты, блять, девочку за косичку!», но уже поздно. Хонджун записал его красной ручкой в свой вымышленный список кончей универа.       Сонхва говорит, что это только констатация факта, но это не мешает сделать Сану вывод – его друг полный кретин. Пак пытается слиться со стеной или партой все последующие совместные пары, в перерывах раскатываясь по подоконнику и томно вздыхая, пока нечто очаровательное плетет розовую фенечку под излюбленным деревом. Хонджун держится подальше ото всех, что играет на руку Сонхва. Он наблюдает издалека, как и всё время до этого. Но что-то в нём меняется. Идеалистический образ парня на несколько месяцев младше него рушится после их короткого диалога, и сейчас Пак собирает его заново.       Хонджун редко появляется в университете в плохую погоду. Сонхва не видел на нем ни разу теплой куртки и обуви, кроме кед. Тех у него несколько пар. Все не в лучшем состоянии. В какой-то момент кто-то из одногрупниц замечает «необычный стиль» - сочетание на младшем разной по цвету обуви на высокой платформе. Сонхва замечает только то, что на улице холодает. И он ходит так несколько недель. До сих пор.       Ким часто опаздывает. Сан совершенно случайно проболтался, как видел его поздно вечером на окраине города. Добираться туда порядка двух часов, от их места учебы только с пересадкой.       Хонджун никогда не ест со всеми, не появляется в буфете. Сонхва в целом не уверен, что вообще видел того сытым и бодрым. Сейчас Ким в его глазах предстаёт не лесной феей, а бездомным котом. Удивительно, как при всем этом ему удаётся сохранять свою магию. Пак плохо понимает, как кто-то вроде Хонджуна может учиться в их заведении. Богатые родители отметаются, как и блистательные знания. «Соц помощь многодетным семьям» - как-то проговаривает слишком умное для себя предложение Сан, когда Сонхва задаёт вопрос себе под нос, не ожидая ответа.       Картинка становится цельной. К ярким краскам и литру блесток добавляются серые грузные мазки. Казалось, Сонхва должен сочувствовать этому парню, но он не чувствует ничего, кроме искреннего восхищения. Поэтому он решается снова. Если Хонджун может быть таким упорным в желании получить образование, игнорируя внешние факторы, то Пак тем более должен быть сильным, чтобы встать на один уровень с ним.       Хонджун подходит к нему. Открыто. При всех. Неожиданно. Мешает чужую ожившую уверенность с чем-то противно липким в груди. Сонхва уже вжал голову в плечи, выглядывая крайне виновато. Ким протягивает в раскрытой ладони розовую фенечку. Сонхва не в состоянии думать, воспроизводить звуки ртом и в целом функционировать. Он бегал так долго, чтобы его вот так легко поймали и даже не ради дать по лбу. Хонджун не выдерживает неловкой тишины в аудитории и взглядов, что сейчас направлены на них. Он дергает руку Пака на себя, заставив того упасть грудью на парту, почти столкнувшись с ней лицом, повязывает на запястье свой подарок и швыряет конечность обратно, будто та не крепилась к телу. Бубнит что-то про: «Я был груб», и уходит на своё место. Сонхва абсолютно очарован. Безвозвратно. - Я только прошу пообедать со мной!       Хонджун хотел загладить кармическую вину, а в итоге повязал себе на шею какого-то однокурсника. Сонхва не был плохим человеком, хоть и водился с кем-то, вроде шумного бесбашенного и прямого как рельса Чхве Сана. Уже около месяца Ким живет с ощущением чужого взгляда на своей спине. Он привозит его домой, спит с ним, работает. Несколько раз Пак неловко просовывал втихую через одногруппников тому забытые для пары распечатки, подкидывал банановое молоко в сумку (совсем незаметно, ага), даже оставлял булочки под деревом (кроме него такой херней никто ведь заниматься больше не будет). И это трогает. Его совесть. Хонджун был груб, и признаёт это. Только извиняться через рот как-то одновременно просто и сложно для него. Поэтому он выбирает свой способ. И жалеет об этом через пару дней. Ну, совсем чуть-чуть.       Дождь сегодня был совершенно не запланирован им, у погоды же свое расписание. К сожалению, та не успела вовремя передать его метеорологам, и те по радио утром объявили совершенно ясную погоду. По факту, она действительно ясная. Ясно дерьмовая. Хонджун беспомощно жался под деревом, спасая в маленьких руках книгу в дешевом тонком переплёте. Сердце щемило до слез от понимания того, что не поможет это ей, испорчена. Хонджун смотрел в небо практически в слепую. Вода топила его в себе. Он жмурится, ожидая, что это само сейчас исчезнет, и ему не придется идти мокрому, пахнущему сыростью, в аудиторию. Жалкому. В мерзко прилипшей рубашке, хлюпающих разных кедах, истинные партнёры которых уже давно порваны, и с забитым носом. Видимо, закрыть кармическую вину действительно стоило, ведь нечто отвечает на его призыв. Холодные капли чувствуются вокруг, но больше не касаются его. Хонджун неуверенно открывает глаза и встречается с круглыми и напуганными.       Сонхва в своих непростительно длинных руках раскрыл над парнем кардиган, удерживая, как навес. Розовые пряди хаотично облепили лицо. Хонджуну вдруг захотелось рисовать. Хоть он и не умеет.       Сонхва настоял, чтобы увести его в тепло. Достаточно было хотя бы до здания университета, но он выбирает ближайшее кафе. Хонджун шутит, что в таком виде мокрых псин их вообще не должны были пускать, но официант приветливо улыбается и провожает по просьбе Сонхва в раздельную от общего зала кабинку. Та открытая и имеет лишь небольшую перегородку, но этого достаточно, чтобы не привлекать внимание.       Сонхва не спрашивает, что будет Хонджун. Уверенно заказывает какой-то мясное блюдо, салат, яблочный штрудель с двойной порцией мороженного и кофе. Неловко.       Ещё хуже становится, когда Пак резко пересел к одногруппнику, закрыв широким собой от гостей. Хонджун не успел вставить слово, как на него натянули голубой пушистый свитер. Запасной, всегда с собой на всякий случай. Широкие горячие ладони скользнули под него, ловко разбираясь с пуговицами рубашки и вытягивая ту через низ. Сонхва помог влезть в рукава и вернулся обратно, по-быстрому сворачивая чужую одежду и закидывая к себе в рюкзак. Хонджун щупает себя. Оно какое-то не своё, большое, короче, чем то, к чему он привык, но мягкое и пахнет вкусно. Поэтому он не возражает. - С чего ты взял, что я буду это есть? – Ким не собирался сдаваться без боя. Поэтому сейчас сидел и неуверенно кивал на блюдо. Его целью было сплавить всё Сонхва, потому что заплатить он сможет только за зубочистку. И то, не факт. - Ты похож на человека, который плохо ест, но точно не на вегана, значит съешь всё, что вкусно и тем более то, что мясо, - Сонхва отвлекается на официанта, помогая расставить заказ по небольшому круглому столу, - Я хочу угостить тебя. Не понравится – скажи, заменим.       Хонджун сглатывает слюни и свои возражения. Сонхва делится с ним креветками из салата, десерт полностью отдаёт в его власть, иногда что-то спрашивает по учебе, Ким даже не замечает, как начинает активно участвовать в диалоге со всем изяществом набитого рта. А Сонхва, наоборот, акцентирует на это внимание про себя, залипая с непозволительно сладким взглядом. И ему нравится это. Маленькая победа не значит завоевание. Но впервые за несколько месяцев они разговаривают. Просто так.       Хонджун не совсем ловит тот момент, когда Сонхва под предлогом помочь ему с учёбой, напрашивается в гости. Ким неловко жмется, поджимая под сиденье автобуса грязные кеды. Сонхва рядом выглядит любопытным, увлеченно рассматривает окрестности, не жалуется на пересадку, а когда они спустя минут пятнадцать пешком, наконец-то, доходят до кирпичного одноэтажного домика со старым перекошенным забором, даже вздыхает как-то странно. Не в отвращении. Хонджун начинает считать его странным. Совсем немного.       Для него странно приглашать кого-то домой. Пальцы на ногах поджимаются до боли, чтобы ноги не начали трястись. Он ждёт, когда Сонхва наконец выдаст себя. Романтичный образ спадёт и всё окрасится в черный. Но тот лишь улыбается с какой-то нежностью сырного шарика. В его глазах взрываются фейерверки. Хонджун готов надрывно пищать от давления в груди. Но уже не от нервов. На входе в дом младшего практически сбивает с ног что-то в меру широкое, орущее, громкое и счастливое. Ким представляет своего брата Уяна, тот весело приветствует гостя, рассказывает про то, что их пятеро, Хонджун – самый старший, младшие еще в школе, родители работают. Его монолог длился две минуты, но ощущался как бушующий ураган. Брат решил им не мешать и, приготовив закуски с чаем, тихонько ретировался. Сонхва молча поражается, как они все ютятся в двух комнатах, не считая гостиную.       Комната Хонджуна небольшая. С трудом умещает в себе верхний ярус кровати, под ним узкий диван, столик со старым ноутбуком, несколько полок для книг, каких-то игрушек и даже фигурок, и высокий узкий деревянный шкаф. Сонхва неловко топчется посреди комнаты, оценивая мягонький ковер под ним, пока младший наводит порядок. - Мелкие освободили мне комнату, когда я поступил. Через год Уян чудом попал в колледж и перебрался ко мне, - зачем-то рассказывает он. Но Пак слушает и запоминает.       В процессе они садятся очень близко из-за узкого стола. Сонхва жмется бедрами, мягко опирается на парня рядом плечом, объясняет очень внимательно. Он чувствует, как легкие дышат, наполняются цветными лепестками. Они оба упускают момент, пока Хонджун ищет макеты, Пак осторожно касается кончиком носа его волос. Они снова отвлекаются, но купол уюта над ними остаётся нерушимым. Когда Хонджун засыпает посреди объяснения, Сонхва не сразу это замечает. Но как только взгляд падает на расслабленное лицо, прижавшееся щекой к тетради, он ловит себя на мысли, что купил бы для него оценки, университет, все булки с клубникой в мире и Виктора Гюго.       Но вместо этого Пак лишь терпеливо объясняет темы, помогает с проектом, провожает до автобуса поздно вечером, продолжает подкидывать молоко с разными вкусами в сумку и шоколад. Когда Хонджун мельком бросает, что не любит сладкое и отдаёт его младшим, Сонхва только молча кивает, но деятельность свою не прекращает. Семья Хонджуна ему нравится. Просто по факту.       О поздней подработке младшего Сонхва узнает через несколько совместных занятий. «У меня не получится сегодня позаниматься» - робкое, виноватое, но всё равно бьёт битой по хребту. Сонхва заметно сутулится, роняя на пол искорки из глаз. Ким действительно сожалеет, но объяснять причину не хочет. Обеспеченный вольный Пак не поймёт его, посмеется и осудит. Хонджун всё ещё ждёт подвох.       Но его нет. Зато есть ревностно подпирающий двери забегаловки Сонхва. Он чувствует себя гребанным сталкером и метается между стыдом и ещё большим стыдом. В своей комнатной головке он уже записал Хонджуна в мафиози, хосты, гадалки и изменщики (было бы кому и с кем). А тот всего лишь бегает по маленькому пивному заведению в голубой приталенной рубашке и длинном коричневом фартуке, улыбается мелко и искренне посетителям. Пак даже немного завидует, что не может войти. Пока его, застывшего, не ловят с поличным. Хонджун смеется только как-то снисходительно и затаскивает того внутрь. Ему становится неуютно, когда одногруппник с излишним вниманием осматривает старенький интерьер и присутствующих, не богатых, но крайне веселых и приятных людей вокруг. Потрепанное меню так неестественно выглядит в ухоженных руках, что Хонджун при первой возможности забирает его слишком дерганным движением.       В конце смены Сонхва провожает Хонджуна домой и не умолкает. Он увлечен своим рассказом. Столько впечатлений от нового непривычного места. В сердце Кима невольно расцветают сады. - Я беру свои слова обратно. Меня это больше не пугает, я просто в ахуе, - констатирует в какой-то понедельник Сан, подсаживаясь к Сонхва.       Ким Хонджун, тот самый рак-отшельник с острыми зубками, сияет. Короткие пальцы гладят ровную поверхность кристалла на длинной цепочке серьги. Камушек переливается на свету приятным розовым. Сонхва выглядит так, будто питается этим, ест за обе щеки. Сан чувствует себя единственным лишним в этой аудитории. - И давно он принимает подарки? - Со вчера, - Сонхва растекается довольной жидкостью на всю парту. Чхве плохо уже от него.       Сонхва словно поезд, что бешено несётся по рельсам. А Хонджун слишком маленький для такой скорости. Но стоит ему сделать шаг назад, чтобы немного отдышаться, как в рюкзаке оказывается вместо упаковки сока или молока - чай. Натуральный чёрный чай с какими-то классными по названию травами. Ким любопытно вчитывается в мелкие строчки, пока не оказывается пойманным. Буквально. Сонхва опускает руки на его плечи, заставив задрать голову назад. -Сегодня я тебя отведу кое-куда, - Хонджун понимает, что нужно бежать, но жалко сдаётся под мягкой улыбкой.       Сонхва забирает его после пар, кутает в свой широкий шарф, пахнущий лёгкой ванилью. Небольшая чайная стоит недалеко от центра города. Зелёное дерево вместо кирпича привлекло внимание Хонджуна сразу. Маленький весёлый колокольчик поёт над его головой, стоит им войти. Среднего роста женщина оборачивается к ним и улыбается до ужаса знакомой улыбкой. Она обнимает Сонхва через прилавок, звонко чмокая в щеку как знак приветствия. В этот день Хонджун знакомится с мамой семьи Пак. Тогда же он впервые видит хмурого старшего и понимает, что с его отцом ему лучше не встречаться.       Хонджуну требуется чуть больше времени, чтобы понять. Этот магазин и женщина в нем не просто событие одного дня. Это приоткрытая завеса в мир Пак Сонхва. Его слабость и огромная любовь. И такого, как Хонджун, пустили в него с душащей теплотой.       Хонджун оставляет робкий поцелуй на щеке, пока они сидят в дальнем углу библиотеки, снова утыкаясь в конспект. Под нос бубнит что-то про благодарность за терпение и все в этом роде, ведь он смог сдать проект, пока Сонхва не прерывает его, изящно перекинув длинную ногу и усаживаясь сверху на чужие колени. Младший в панике оглядывается по сторонам, но Пак сжимает его маленькое лицо в ладонях, заставив смотреть на себя. - Сделай так ещё раз, - И Хонджун разваливается. Прямо у него в руках на цветное конфетти.       Он правда делает. Сначала осторожно на прощание тянет того за рукав в немой просьбе наклониться, или когда они ждут закуски от Уяна, смотрят в перерывах между парами на заднем дворе какие-то видео. Губы сухие, прикосновения такие мелкие, редкие, легкие. Сонхва помнит их все.       И топит Хонджуна, когда нагло переступает границу. Ким правда начинает ненавидеть и зависеть одновременно от чужих бедер на себе. Старший всегда делает это как-то обыденно, просто. Оказывается сверху, оплетает шею руками и прижимается губами к чужим, ловя горячее дыхание. Хонджун хочет дышать и задохнуться, впиваясь короткими ногтями в кожу под рубашкой, сжимает нетерпеливо талию, но дальше не заходит. Сонхва и не просит. - Шпионы хреновы, хорош ныкаться, - Сан по-свойски хватает Хонджуна за шкирку и тащит до своей парты, усаживая его между собой и другом, - Сразу скажу, если кому-то из этих, - он кивает на аудиторию, - будет не плевать, то это моя проблема. А вам пора вдоволь насладиться своей «весной»! - «Весной»? – Хонджун, всё ещё немного потерянный, косится на Сонхва, но, ловя уверенный кивок того, начинает немного сомневаться в своём выборе. Он молчит о том, что сейчас как бы, ну, нихрена не весна. - Герои его любимого романа... Поправка, единственной книги, которую тот прочитал, так называли свою первую и единственную любовь. Период их весны длился всю жизнь… - поясняет Сонхва, пока его не перебивают внезапные наигранные рыдания Чхве. - Пока Юнсо не сбивает грузовик, а Хенмин, не выдержав разлуки с любимой, отправляется на гору и живёт всю жизнь один и пишет свою книгу о них! Я тоже найду свою «весну»! - Надеюсь, та смотрит по сторонам перед тем, как перейти дорогу, - язвит Хонджун, за что получает дозу беспощадной щекотки.       В любой другой день он сбежал бы от этого бешенного, но Сан больше не кажется ему пугающим, а защищающие руки Сонхва на собственной талии придают уверенности. Хонджун не помнит, когда в последний раз так искренне смеялся чему-то, говорил с людьми о чем-то, кроме учебы. Ему страшно, но он хочет наслаждаться своей «весной».              Парни выходят из кампуса. Хонджун на удивление Сонхва не против, когда Сан навязывает себя им, чтобы сходить за кофе. Чхве так вошёл во вкус, ведь есть ещё кто-то, кому можно присесть на уши со своими охренительными жизненными историями, что резко закрывшийся рот пугает парней. Сан как комичный персонаж их жизни встает в нескольких шагах от выхода с широко раскрытым ртом. - Это ещё что за конфетка и из чьего кармана она упала. Я то подберу, - его лицо меняется на уверенное, резко появляется осанка и та самая раздражающая Хонджуна аура – мы включили в себе псевдо-самца. - Это моя, в твой карман не влезет, - Ким щелкает парня по носу, заставив прийти в себя и направляется к машущему ему рукой Уяну. Младший радостно почти запрыгивает тому на шею. Сонхва замечает на нем новую короткую дубленку, и тот хвастается, что братик подарил. Уян замечает третьего лишнего с ними, взгляд оценивающе скользит вдоль тела. Хонджун сразу понимает, что «7 из 10, но есть шанс получить доп баллы». - Он у вас от солнечных батарей работает? - Ким-младший растягивает губы в ехидной улыбке, не теряющей своё обаяние. - Схве Чан! Тьфу, бляха, Чхве Сан! – он протягивает руку, благо Сонхва успел притянуть к себе Хонджуна из-под его пути, пока по голове не прилетело. Сан всегда такой: вижу цель – не вижу препятствий. - Купишь мне крабов, и я постараюсь запомнить.       Он купит. Хоть целый завод. Хонджун наклоняет Сонхва к себе и шепчет, что им надо сходить в храм и отнести подношения на удачу Сана. Удачу, здоровье, финансовое благополучие и стальные яйца. Больше ему ничего не поможет.       Когда они сидят в четвером в ближайшем ресторанчике, Сонхва невольно заглядывается на чужие набитые щеки, ровную линию подбородка, скользит к пальцам, что ловкими движениями переворачивают свинину на гриле, и он знает, что это специально для него, Хонджун обязательно перекинет якобы незаметно в его тарелку спаржу и украдет яйцо. Пак не знает, почувствует ли себя таким же счастливым когда-нибудь ещё. Он обычный. Был таким до розовых волос, неловкого разговора, фенечки на запястье, подаренного свитера, признания перед мамой и Ким Хонджуна. Сейчас он просто влюблен. И большего описания ему не требуется. * * * - Он действительно купил вам крабов? – Сонхва натягивает на правую руку Хонджуна свою перчатку, а левую перехватывает и греет в кармане, потирая ледяные пальцы. - Пять килограмм! Я понимаю, что у меня большая семья, но он делает это каждое воскресенье, меня уже от одного вида тошнит. - Хочешь говядину в соусе или грибы? – буднично уточняет Сонхва. Он прекрасно знает, какой Сан, если ему поддувает под крышу. А тут её снесло конкретно. - Всё вместе! – гневно констатирует Хонджун, пряча нос в воротнике, - Вчера мой тупица пошутил про то, что выйдет за Сана, когда тот подарит ему гоночный байк. Третий день не видно. - Видимо, бегает ищет корт, он вчера про него спрашивал… - Он что, собрался ему ещё и корт подарить?! – Хонджун вымучено стонет. - Ну, по идее, логично. Он же должен где-то кататься, - Сонхва буднично жмёт плечами, не отрывая задумчивый взгляд от звездного неба. - Уговори его подарить игрушечный. Как человека прошу. Уян в шутку гнет линию, правда! – Сонхва наклоняется к его лицу, получая без промедления поцелуй. - Лучше проси, как парня. Человек я так себе, а вот партнер… - Да всё, заткнись, богатая задница! – Хонджун дуется на легкий, как ветерок, смех. - Я передам ему, ладно… Но подношения в храм лучше отнести.