blessed

Цзян Чэн был уверен, что никогда не привыкнет к этому чувству. Ему наверное, стоило научиться принимать то, что он больше не один, что его любят и делают, с каким бы гадким настроением он не вернулся домой. Он не был намеренно вредным. Его раздражали весь день и вечер — прямо с самого утра. Цзян Чэн был недоволен людьми и немного собой, он снова задумался о том, что ему вообще не хотелось выходить из дома и куда-то идти, но у него были обязанности. Ужасное слово. Цзян Чэн и его ненавидел. Поэтому он решил, что заслужил немного расслабиться. Этому его тоже научили и к этому он потихоньку привыкал. Он заслужил что-то по-настоящему хорошее, что-то теплое и приятное, что-то только для себя. Он обрадовался, когда дверь в квартиру оказалась не заперта. Цзян Чэн быстро скинул обувь и сразу же отправился искать его, своего мужа. Тот стоял у плиты и задумчиво всматривался в сковороду. — Привет, — выдохнул Цзян Чэн, как будто не они списывались каждый день по нескольку раз, чтобы обосрать абсолютно всех на свете, практически каждого, кто их раздражал. Возможно, это была плохая терапия, но Цзян Чэн таким способом выживал день и смеялся чаще, чем раньше. Не Минцзюэ не ответил ему. Он просто улыбнулся и потянул руку к Цзян Чэну, и тот покорно нырнул в его объятия. — Я тебя так люблю, знаешь? Читаешь мои мысли, — пробубнил Цзян Чэн, пряча лицо в его плече. Он почувствовал, как Минцзюэ целует его волосы и прижимает его крепче. — Тебе нужно это — я знаю! Цзян Чэну часто это было нужно. Объятия. Он всегда не любил прикосновения других и считал, что никогда не полюбит. Но Не Минцзюэ был таким уютным, огромным и теплым, что Цзян Чэн очень скоро стал тактильным с ним. Он так скучал по его рукам, что приходил домой и кричал с порога, уведомляя о своем прибытии, а потом бежал к нему. Цзян Чэн жаждал его объятий и легких поцелуев. Не Минцзюэ часто говорил ему, что он заслуживает всего лучшего в мире. Цзян Чэн долго не верил ему, но легко подсел на подбадривающие обнимашки. Никто не обещал ему легкой жизни и работы, но так он хотя бы чувствовал желание жить дальше. Не Минцзюэ обнимал его, обхватывая своими руками и прижимая к широкой груди, и Цзян Чэн закрывал глаза, на мгновение позволяя себе расслабиться, опереться на его сильное тело. — Ты в порядке? — спросил Не Минцзюэ. Цзян Чэн неопределенно промычал — он сам не был уверен. Он чувствовал себя странно, немного взвинчено, но при этом слегка подавленно. Не Минцзюэ погладил его спину, потер между лопатками, и Цзян Чэну стало лучше. — Сейчас я схожу в душ, переоденусь, мы включим тот тупой сериал, ляжем в постель и будем обниматься минимум час, и только тогда я отвечу на твой вопрос. — О как… — протянул Не Минцзюэ. Он звучал весело. — Если ты не занят, конечно. Если ты не против. — Я сегодня рано закончил и успел сходить в зал до твоего прихода. Но нам придется заказать доставку, потому что я не уверен в сегодняшнем ужине… — Мы слишком много работаем! К черту готовку! — Ты ли это мне говоришь? — Я хочу обниматься и больше ничего не делать. — Но я уже тебя обнимаю, — заметил Минцзюэ. Цзян Чэн замычал. — Мне мало! Не Минцзюэ расцеловал его щеки, и лишь после этого слегка ослабил хватку, чтобы заглянуть Цзян Чэну в лицо. Цзян Чэн был уверен, что сейчас Не Минцзюэ видит его хмурый взгляд и упрямо поджатые губы, и раньше Цзян Чэн обязательно смутился бы и начал мысленно ругать себя за свой дурной характер. Сейчас Цзян Чэн фыркнул, отворачиваясь под легкий смех Не Минцзюэ. Он вжался щекой в чужую грудь и закрыл глаза, стараясь больше ни о чем не думать. — Ты хочешь только объятий? — спросил Не Минцзюэ. И дураку было бы ясно, о чем именно этот вопрос. — У меня нет сил… — ответил Цзян Чэн. Не Минцзюэ промычал. — Да? — Но твои руки заряжают меня энергией. Не обещаю, что не передумаю в какой-то момент. Он прекрасно знал себя и знал Не Минцзюэ. Цзян Чэн сходит в душ, вернется оттуда свежий и слегка румяный, а Не Минцзюэ посмотрит на него этим своим горячим взглядом, и всем понятно, чем это могло закончиться. Либо же он заведется позже, когда будет лежать на Не Минцзюэ, пока тот держит свою широкую крепкую ладонь прямо у него на заднице. Цзян Чэн был вымотан, но он слишком сильно любил своего мужа, чтобы отказаться от ленивого петтинга. Руки Не Минцзюэ были волшебными — буквально волшебными. Цзян Чэн не хотел думать о том, насколько чудесен его рот, но он уже это сделал, когда Не Минцзюэ наматывал его волосы на пальцы, иногда целуя его виски и лоб. Да, он определенно мог захотеть чего-то больше простых объятий. Это было бы прекрасным завершением ужасного дня — уснуть после того, как Не Минцзюэ высосет из него душу. Но Цзян Чэн мечтал не шевелиться пару часов, а потом уснуть и не шевелиться еще всю ночь. Таков был его замысел. И, конечно, в его фантазиях был Не Минцзюэ, которого можно было использовать в качестве подушки. Не Минцзюэ ни разу не возражал — он вообще сам был виноват, показав Цзян Чэну, что так можно.