Проникновение

Нью-йоркское небо совсем почернело от дождя. Тугие струи воды выплескивались из водосточных труб прямо под ноги прохожим. на улице не было ни одной живой души. Лишь отчаянные смельчаки рискнули бы в такую непогоду выйти наружу. Персиваль Грейвз бы тоже пожелал остаться где-нибудь внутри, например, в своем уютном кабинете в МАКУСА, но после провала Тины ему было необходимо удостовериться, что заклятие Забвения сработало так, как надо, и в голове Мэри Лу Бэрбоун не осталось никаких воспоминаний о том, что произошло накануне. На кирпичных стенах болтались размокшие и набухшие от дождя плакаты вторых салемцев, взывая к неравнодушным, требуя искоренить ведьм в Соединенных Штатах Америки. Ничего не изменилось с семнадцатого века хотя бы потому, что у движения «Второй Салем» стояла Мэри Лу Бэрбоун, которая была прямой наследницей Бартоломью Бэрбоуна. Барт Бэрбоун был печально известен в магическом сообществе не только Америки, но и всего мира. Об этом слагали ужасные легенды консервативные волшебники, которым претила сама мысль о том, чтобы иметь хоть какие-то дела с немагорожденными. В основном они селились подальше от крупных городов в общинах только для волшебников, пользуясь аппарацией, метлами и летучим порохом, чтобы добраться до работы, улочек с волшебными магазинами или друзей. Тем же, кто жил в мегаполисах, вроде Нью-Йорка, регулярно приходилось встречать немагов, но для этого было совершенно необязательно с ними общаться. В городе имелись скрытые магией улицы, в привычных для немагов зданиях прятались волшебные учреждения, вроде колдоклиники или Магического Конгресса Управления по Северной Америке, где как раз и работал Грейвз. Основной задачей МАКУСА было поддержание порядка в магическом сообществе США, Канады и Мексики… И сердобольность Тины Голдштейн едва не подставила это самое сообщество под удар, когда пробралась в церковь Вторых Салемцев, где жила Мэри Лу вместе со своими тремя детьми. Сердце Тины обливалось кровью от мыслей о том, что Мэри Лу наказывает своих детей. Но если девочкам она еще готова была дать послабление, то оставшуюся нерастраченную энергию своего гнева она вымещала на сыне — Криденсе. Еще до инцидента Грейвз несколько раз присутствовал на регулярных собраниях общества Второго Салема, чтобы представить масштаб угрозы. Следовало ли им вмешаться или же все попытки борцов с ведьмами слишком наивны и никчемны, не представляя угрозу для волшебниц и волшебников? На взгляд Грейвза, время гонений на ведьм уже давно прошло, мир вступил в совсем иную эру — эру промышленной революции. Теперь по улицам ездили не телеги, запряженные лошадьми, а автомобили. Немаги изучали науки и развивали их, придумывали новые способы облегчить свой быт, начинали активно вовлекать в свою жизнь использование электричества. Им уже не было никакого дела до магии, они больше не верили в нее, и она осталась лишь в сказках для детей, книгах и набирающем популярность кинематографе. Это положение вещей вполне устраивало всех без исключения. От волшебников требовалось лишь одно — не привлекать к себе внимания, не использовать магию в присутствии немагов. И Тина успешно нарушила это правило. Причем, по собственной воле и полностью отдавая отчет в своих действиях, а не попавшись случайно на какой-нибудь ерунде. Тину пришлось отстранить от работы, сняв с нее обязанности аврора и дать непыльную офисную работу в одном из скучных отделов, которые занимаются непонятно чем. Грейвз не первый день знал Тину и понимал, что даже это не удержит его активную протеже от дальнейших действий, но стоило хотя бы попытаться. Он был искренне уверен, что они еще легко отделались, ведь если бы что-то пошло не так, то масштабных последствий было бы не избежать. Обливиаторы и так работали почти без отдыха, регулярно изменяя кому-нибудь память. А тут сама Бэрбоун, наследница Барта Бэрбоуна. Если бы это не попало в прессу, то им было не избежать скандала и позора. Но, к счастью, все это осталось между кругом доверенных лиц, которых Грейвз отобрал сам для измерения памяти Мэри Лу по приказу госпожи-президента Серафины Пиквери. И теперь он хотел убедиться своими глазами, что опасность миновала. Грейвз специально выбрал дождливый день, который разогнал бы любой уличный митинг, и отправился на Пайк-стрит, где жили Бэрбоуны. Небольшая невзрачная церковь ютилась между двумя высокими домами из красного кирпича. В некоторых окнах горел тусклый, но уютный свет, значит, кто-то дома уж точно был. Дом немагов был частной собственностью, и без экстренной необходимости входить внутрь… Да Грейвз и не собирался беспокоить обитателей церкви! Но и с улицы он не поймет, есть ли повод для беспокойства. А выяснить это, как он полагал, можно было только одним способом — убедившись, что с Криденсом все в порядке, и мать не вымещает на нем злобу после появления Тины. Значит, ему необходимо было как-то связаться с Криденсом, возможно даже прочитать его мысли с помощью легилименции. В мысли Мэри Лу он лезть опасался на случай, если это потревожит надежность наложенного на нее заклятия Забвения. К счастью, из-за туч на улице было настолько темно, что никто не увидел бы его даже без Дезиллюминирующего заклинания, делающего тело почти прозрачным. Неплохая альтернатива легендарной мантии-невидимке младшего сына из сказки о трех братьях. Наложив на себя чары, он аппарировал на покатую крышу церкви, оказавшись рядом со стрельчатым окном второго этажа, и заглянул внутрь. В комнате было темно. У дальней стены стояла кровать, чуть ближе к окну находился небольшой письменный стол, на стене Грейвз различил книжную полку. Серафина не одобрит его действия, ведь он нарушал закон почти так же, как сделала это Тина, но Грейвз не собирался открыто применять магию в присутствии немагов. Он лишь хотел найти Криденса и убедиться, что с ним все в порядке. От Серафины он, конечно же, бы услышал, что нужно было просто дождаться очередного митинга Салемцев и послушать мысли Криденса там, но толпа воинственно настроенных немагов раздражала. За их воплями было сложно различить чьи-то тихие мысли, а подобраться к Криденсу во время митинга казалось практически невозможным — он всегда находился подле матери. Подняв нижнюю половину окна и едва не поскользнувшись на мокрой черепице, Грейвз перебрался внутрь и слез с узкого подоконника, а затем опустил створку назад. Видела бы его сейчас Серафина! Респектабельный волшебник в дорогой одежде лезет в окно, точно грабитель… В комнате и правда никого не было. Зато у дальней стены в темноте он заметил шкаф. Возможно, по его содержимому он поймет, кто здесь обитает? Прокравшись вперед так, чтобы не заскрипели старые половицы, он распахнул одну дверцу и увидел висящие на плечиках пиджаки. Это точно была комната Криденса, нет никаких сомнений. Но пусть здесь и жил молодой человек, выглядела комната довольно скромно и безлико, личных вещей практически не было. Это удручало, но Грейвз не терял надежды что-нибудь узнать. Только не таким радикальным методом, как это сделала Тина. Он и так уже ходил по краю, пробравшись в дом Бэрбоунов. Нельзя еще сильнее усугублять ситуацию. Убрав мокрые следы, оставленные ботинками, одним движением руки, Грейвз подошел к двери и приоткрыл ее, сделав небольшую щель. Комната выходила в коридор, который вел к балкону. С этого балкона должен быть открываться вид на первый этаж. Грейвз прислушался. Кажется, все члены семьи были внизу. Слышалась какая-то возня и иногда чей-то приглушенный голос. Скорее всего он принадлежал Мэри Лу. После секундного промедления, Грейвз все же вышел в коридор и приблизился к балясинам балкона. Вся семья сидела внизу. Во главе стола находилась Мэри Лу собственной персоной, а по обе стороны от нее сидели дети — старшая Частити, Модести и Криденс. На столе перед ними был скромный ужин, состоящий из супа, отварных овощей и хлеба. Расстояние между Грейвзом и Криденсом было слишком большим и не хватало зрительного контакта для легилименции, но может, ему будет достаточно только того, что он услышит? Однако, к его разочарованию, Мэри Лу не поощряла разговоров за трапезой, лишь иногда делая детям замечания, что кто-то из них сидит с недостаточно прямой спиной или ест слишком поспешно. — Не торопись, Криденс, — строго потребовала она. — Жадность есть чревоугодие. А чревоугодие грех. Разве ты хочешь после смерти страдать в адском котле за то, что был жаден? — Нет, мама, — покорно согласился Криденс. Теперь Грейвз понимал, что Тина имела в виду, когда говорила, что Мэри Лу придирается к детям по любому поводу. Ему бы кусок в горло не полез, если бы во время еды кто-то предрекал страшные кары за то, что он неправильно ест. После всего, что он узнал, ему было жаль Криденса. Но он не знал, чем мог бы помочь. Общение между волшебниками и немагами в их обществе не только не приветствовалось, но и жестоко наказывалось. Пусть прошло много лет с тех пор, как был принят закон Раппапорт, стереотипы волшебного сообщества не только успешно жили в головах магов, но и неукоснительно соблюдались. Внизу послышался шум отодвигаемых стульев, и Грейвз понял, что ужин окончен. Ему бы следовало уйти так же незаметно, как он вторгся в церковь Бэрбоунов, но он все еще тешил себя шансом прочитать мысли Криденса. Ведь под Дезиллюминирующим заклинанием он не должен увидеть его, даже если они будут стоять совсем рядом. Особенно в темной спальне. А после Грейвз найдет способ, как покинуть дом. Вряд ли кто-то будет отслеживать, аппарировал он или нет в церкви. Одно дело, когда не знаешь, где находятся обитатели дома, которые могут услышать хлопок Аппарации, но совсем другое, когда необходимо срочно покинуть территорию. Вернувшись обратно в спальню, Грейвз затаился в темноте. Войдя в комнату, Криденс снял пиджак и жилет, повесил их на спинку стула и прошел к кровати, ссутулив спину. Взгляд был направлен куда-то вниз, и это совершенно не помогало Грейвзу. Криденс должен смотреть прямо, чтобы все получилось. Но сев на кровать, он опустил плечи и свесил голову, выставив перед собой руки. Он медленно поворачивал их то тыльной стороной наверх, то внутренней. Затем коснулся кожи пальцем, провел линию, еще одну. Кажется, он не до конца осознавал, что вообще происходит, потому что лично Грейвзу это медитативное занятие порядком наскучило. Криденс же, судя по всему, витал где-то в своих мыслях. В дверь со стороны коридора стукнул кулак, что Грейвз даже невольно дернулся, а затем послышался строгий голос Мэри Лу. — Криденс, ложись спать. Завтра нужно будет рано вставать. — Хорошо, мам, — бесцветно ответил он, не отрываясь от своего занятия и даже не шелохнувшись. Можно было надеяться, что теперь они остались одни и больше мадам Бэрбоун не потревожит их. «Давай же, мальчик!» Прикрыв глаза, Грейвз пытался силой мысли внушить Криденсу, чтобы он поднял глаза, но вместо этого тот все так же понуро развязал галстук, повесил его на столбик изголовья, и принялся расстегивать рубашку. Глаза Грейвза широко распахнулись. Ну, конечно! Мать велела ему ложиться спать… Круто развернувшись, чтобы не смущать Криденса, хотя тот его и так не видел, он уставился на шкаф. Шорох одежды казался слишком оглушающим. Грейвз вновь прикрыл глаза, пытаясь отрешиться от происходящего, но так звуки в его голове звучали еще громче. «Мерлин, во что я себя втянул…» — трагично запричитал в своих мыслях Грейвз. Позади него заскрипела кровать, зашуршала ткань… Кажется, уже можно было повернуться. И действительно, Криденс уже лежал в кровати, укрывшись одеялом. Причем он не повернулся лицом к стене, а смотрел как раз в сторону комнаты. Туда, где под заклинанием скрывался Грейвз. Это был последний шанс! Если Криденс сейчас закроет глаза, пытаясь уснуть, то все будет напрасно. Бессмысленное вторжение в частную собственность. Грейвз молился всем великим волшебникам прошлого, чтобы половицы не скрипели, пока он подкрадывался к кровати. Осторожно присесть рядом с кроватью, поймать взгляд Криденса и дело сделано. Дальше уже в ход пойдет Легилименция. Приблизившись, Грейвз наклонился, пытаясь во тьме спальни под длинной челкой разобрать, закрыты ли у Криденса глаза, но увидел только закушенную нижнюю губу. Ему было больно? Поэтому он трогал ладони?.. И тут Грейвз заметил, что рука Криденса движется под одеялом. Причем движется довольно резко, ритмично… Он что же, прямо сейчас?.. Щеки Грейвза вспыхнули от смущения. Мерлин, какой кошмар… И ведь аппарировать он не мог, потому что Криденс услышит хлопок, и выйти из комнаты тоже, ведь тот решит, что его решили навестить сестры или мать… Все, что можно сделать — это отвернуться, невербально набросить на себя заклинание глухоты или заглушающее на Криденса. Но поможет ли? Он все равно будет прекрасно знать, что тот сейчас занимается самоудовлетворением… Этот пуританский мальчик не так уж прост! А мать еще пугала его чревоугодием за ужином и Адом… Наивная женщина. Дыхание Криденса становилось все более прерывистым, поверхностным, и Грейвз, который так и не отвернулся, хотя и напоминал себе об этом каждую секунду, ощутил разливающееся по телу возбуждение. Криденс отбросил назад одеяло, и шею Грейвза обдало жаром. На нем была длинная ночная сорочка, которую он задрал наверх, так что было отлично видно и худые голые ноги, и ладонь, сжимающую член. Криденс торопливо дрочил себе, почти не смещая руки и расположившись где-то по центру. Быстрая сухая дрочка без смазки. В отличие от него, Грейвз всегда ласкал себя на всю длину, нанося на кожу масло или крем и неспешно упиваясь ощущениями. Но Криденс явно не располагал возможностями, чтобы устроить себе разрядку подобным образом. Резко замерев, Криденс сжал рукой член под припухшей головкой, оттянув вниз крайнюю плоть, и сунул руку под подушку. К огромному удивлению Грейвза, он достал оттуда носок. Зачем? Для чего?.. Но ответ на вопрос он получил почти сразу, потому что Криденс стал натягивать носок на головку члена. Мерлин всемогущий, он боится, что на постельном белье останутся сперма и следы смазки. Так Мэри Лу сразу поймет, чем он занимается в спальне, оставшись в одиночестве… Криденс сопел, как сердитый нарл, пытаясь надеть носок на член… Грейвз едва сдерживал себя, чтобы не предложить помощь. После подобного благородного жеста ему придется накладывать на Криденса Обливиэйт. Даже с носком на члене Грейвзу показалось, что тот выглядит… мило, трогательно. И вообще он был довольно привлекательным молодым человеком, хоть и носил стрижку горшок и таскал одежду, которая ему была явно не по фигуре. Но сейчас, в одной сорочке… Криденс выглядел горячо. Он сучил ногами, потирался коленом о колено, сжимаясь от возбуждения, и как только зафиксировал носок, то продолжил дрочить член, сжав пальцы на резинке, чтобы тот не соскочил. Грейвз понял, что и сам не на шутку возбужден. В костюме-тройке и пальто становилось нестерпимо жарко, напрягшийся член упирался в брюки… «Мерлин, что я делаю…» — поймал себя на мысли Грейвз, сжав изнывающий без внимания член через ткань. Тело прошило сладкой дрожью, и Грейвз облегченно выдохнул, забыв, что его могут услышать. Он не собирался доводить себя до оргазма, да и Криденс был уже на грани, но немного поддержать себя в столь пикантный момент считал делом важным и нужным. В этот момент ему не хотелось заострять внимание на том, что поведение его было совершенно неприемлемым и постыдным, хоть о его визите все равно никогда не узнают. Уж пресса бы развернула из этого грандиозный скандал! Заголовки бы гласили: «Директор Грейвз тайно проник в дом борцов с ведьмами, чтобы подглядывать за мастурбирующим немагом». Грейвза аж передернуло и желание трогать член отпало само собой. После такого позора он бы никогда не отмылся. Проще уж сразу наложить на себе Аваду Кедавру, чтобы не мучиться. Погрязнув в ужасных и драматичных фантазиях, он упустил момент, как Криденс излился в носок, как его тряхнуло волной накрывшего тела оргазма. Лежа на постели, он загнанно дышал, точно убегал через подворотни от хулиганов. Осторожно сняв носок, Криденс кинул его под кровать и блаженно растянулся на кровати, разведя чуть в стороны длинные ноги. Наверняка это было единственным удовольствием, которое он мог себе позволить. Поглаживая обмякающий после оргазма член и мошонку, Криденс удовлетворенно замычал, что Грейвз сразу понял — у него поднимается в очередной раз. Мерлин, ему надо уходить! Но уйти он не мог, пока не убедится, что Криденс уснул. Значит, придется ждать… Грейвзу нестерпимо захотелось домой. И первое, что он сделает по возвращению, это скинет с себя одежду, приманит чарами масло и подрочит, чтобы нагнать Криденса в удовольствии. Пока он ждал, когда наконец накрывшийся одеялом Криденс уснет, Грейвз не чувствовал, что его затея прошла совсем уж бесцельно. По крайней мере, теперь у него появилась новая эротическая фантазия, которую он будет воскрешать в своих мыслях.