***
Свет луны падает на пол номера отеля сквозь не до конца задернутые шторы, слабо освещает кофейный столик с газетой, небольшой ковер и ползет по кровати. Чембер лежит в ночной тени. По обнаженной грудной клетке струится лунный свет, задевая татуировки и мелкие шрамы. Кожа в свете луны кажется фарфоровой. Телефон, лежащий рядом с мужчиной, вибрирует, уведомляя хозяина о сообщении. Изящные руки цепляют устройство со светлой простыни.Бримстоун Работа окончена. По прибытии в штаб соберемся и выпьем. Вы заслужили. 23:25
Попойка с командиром, боевой машиной, парнем, который, дай Боже, раз за свою жизнь пробовал алкоголь и Йору, ненавидящим такие собрания для поднятия командного духа. Звучит как мероприятие на котором у Винсента совсем нет желания появляться, хоть и представляется эта ситуация довольно смешной, заставляя его легко улыбнуться. Мужчина отбрасывает телефон обратно на простыню. Голова занята совсем не тем... В мыслях нет ничего кроме Киритани. Его идеальных резких движений на поле боя. Еле слышимого рычания, когда тот зол, хмуро сведенных бровей, подтянутого тела, редких выражений на японском, которые так сексуально звучат из красивых губ. Tu es la plus belle personne que j'ai jamais rencontrée. Sans compter moi.* Так у Чембера проходили вечера уже не одну неделю, а может и месяц, он не помнит когда Рё стал его главным интересом в протоколе VALORANT. В парне было что-то необычное, помимо приятной внешности. Какая-то загадка, которую хотелось разгадывать, постепенно узнавая все больше и больше мелких деталей. Хотелось снять с Рё излюбленную маску жестокости, за которой явно скрывалось что-то интересное. Мужчина, прикрыв глаза, медленно оглаживал свое тело теряясь в фантазиях о японце. Представлял, как он накрывает губы парня своими, проникает языком в его рот и мокро целует, придерживая того за талию. Рука легко задевала чувствительные соски, очерчивала пресс и нежную кожу на животе, спускаясь, гладила золотые полосы татуировок. В узких брюках становится тесно. Проводя рукой сквозь ткань по эрегированному члену, Винсент легко выгибается, упираясь лопатками в матрас. Стон, больше похожий на скулеж, вырывается из приоткрытых аккуратных губ, дыхание сбивается. — Oh mon Dieu,* — хриплый шепот хорошо слышен в тишине ночной комнаты. Он срывается с губ, которые брюнет кусает, не в силах сдерживать желание. Брюки расстегиваются, дрожащими от возбуждения, руками, белье приспускается и изящная ладонь ложится на разгоряченный член, медленно гладя от основания до головки, задевая уздечку, дразня самого себя, не давая насладиться приятной истомой. Вскоре сладкие, тягучие стоны заполняют комнату, мужчина водит рукой размашистее и быстрее. Шея Рё, взгляд Рё, ладони Рё. Голова откидывается назад, глаза сильно жмурятся, свободная рука сминает простыню. Француз цедит чужое имя сквозь сжатые зубы: ЙоруЙоруЙоруЙору Вспышка удовольствия прошибает тело словно током. Йору... Вязкая субстанция изливается на живот. Перед глазами пелена, тело расслабляется и рука обессиленно падает на кровать, сложно восстановить сбившееся дыхание. Вскоре ладонь подцепляет салфетку и брезгливо стирает с живота следы удовольствия, от которого через секунду ни остается даже тени, потому что Винсент заходится в очередном приступе кашля. Что-то раздирает гортань, не дает вдохнуть, болит и стоит комом в горле. Рука машинально прикрывает рот. От кашля уже начинает кружиться голова, когда тот успокаивается, становится не таким невыносимым и Чембер отнимает руку ото рта, мимолетно глядя на нее. Но что-то не так. Взгляд цепляется за темные пятна на длинных пальцах. Кровь. Фаброн узнает ее даже в слабом свете луны. Алые капли крови на руке, прикрывшей рот. Какого черта? Снова кашель, мужчина чувствует что-то на языке. Аккуратно сплевывает инородный предмет в салфетку и быстро тянется включить прикроватный торшер. Предметом оказываются лепестки причудливой формы, такие же ярко-красные как и кровь на ладони. Салфетка летит в урну, когда Винсент обеспокоенно идет к зеркалу в небольшой ванной. Щелчок выключателя. Взъерошенные волосы и, еще не успевший сойти, легкий румянец на щеках. Оголенная грудь быстро вздымается и опадает. На идеальных чертах лица отражается страх. Чембер осторожно открывает рот, все еще не отрывая глаз от зеркала и видит жуткую картину. Хуже гор изуродованных трупов на поле боя, хуже окровавленных тел товарищей. Из горла тянутся десятки длинных, тонких, словно нити, тычинок, через мгновение показываются те самые лепестки, которые мужчина видел на салфетке. В гортани распускается жуткий, багровый цветок. Брюнет ошарашенно наблюдает за отвратительным зрелищем, на задворках сознания маячит мысль о том, чтобы вырвать из себя это нечто. Пробирает на рвоту. Все ощущается как странный, несвязный кошмар, шутки уставшего разума. Мужчина стоит склонившись, сжимает горло и отплевывается от цветов смешавшихся с кровью, что каплями падает на белое дно раковины и дает резкий контраст. На темных глазах проступают слезы от кашля и рвоты, легкие не могут принять достаточно воздуха, чтобы отдышаться. Это точно не по-настоящему. Но острая боль, сопровождающая этот ужас, отрезвляет и дает понять, что все взаправду.***
Горло вместе с желудком прочищены настолько, насколько это было возможно, Чембер умывается холодной водой. Что это за чертовщина? Паника растет в геометрической прогрессии с каждой секундой. Он видел много жутких сцен за время своей работы в протоколе, но цветок, прорастающий из глубины гортани, запомнится надолго. Пальцы, быстро схватив телефон, потянулись за хоть какой-то каплей информации в поисковик.Ханахаки. Цветочная тошнота.
Глаза бегло изучают статьи, ужасающие фото трупов, насквозь покрытых проросшими растениями самых разных оттенков и видов. Любая информация сейчас будет полезной, Винсент впервые видит и слышит об этом, его пробирает на нервный смешок от абсурдности обстоятельств странного заболевания.Редкая болезнь, поражающая влюблённого человека, заключающаяся в откашливании цветов, растущих и цветущих в его теле.
Неужели его увлечение Рё могло довести до такого? Чембер сам не верил в то, что может быть так безрассудно влюблен в кого-то, кроме отражения в зеркале. Это всего лишь желание, не более. Хотелось владеть красивым телом напарника, любоваться его острыми чертами лица, взъерошивать жесткие волосы, слушая недовольство из-за испорченной прически. Хотелось целовать губы, шею, плечи, проводить кончиком языка по грудной клетке, осторожно спускаясь к животу и ниже... Но хотелось ли делить что-то кроме постели? Быть рядом, когда тому тяжело? Помогать советом, поддерживать? Быть, в первую очередь, опорой и близким другом, а затем уже страстным любовником? Чембер не хотел думать об этом, обычно отгоняя размышления подальше, откладывая в долгий ящик. Он не планировал, чтобы Рё знал, все же гордость и положение в общем коллективе были важнее сладости признания и слепой надежды на положительный ответ. Они даже не дружили, скорее свысока смотрели друг на друга не опускаясь до того, чтобы просто побеседовать. Без колкостей, без надменности, а искренне.О какой взаимности чувств могла идти речь? Но теперь, мерзкие растения, похоже, не оставляли выбора.Излечить недуг возможно ответными чувствами объекта вожделения, иначе жизнь человека угаснет.
Угаснет? Какая жалкая смерть для бойца. Лучше быть растерзанным вражескими снарядами, чем превратиться в клумбу из-за желания быть с Йору. Винсента такой расклад не устраивал, да и тот все еще не верил, что это взаправду: болезнь, из-за которой внутри распускаются цветы. Звучит как дешевая завязка для работы начинающего писателя-фантаста. Отойдя от шока, Фаброн до глубокой ночи искал в сети что-то связанное с болезнью. Из интересного, он узнал, что у каждого больного свой цветок, обустроившийся в его легких, от чего это зависит мужчина так и не понял, но нашел информацию о растении, которое так и норовило прорости из его глотки.Ликорис. Паучья лилия. «Хиганбана» с японского.
С японского, ну конечно. Мужчина хмыкнул. Как тошнотворно-романтично блевать цветами, так тесно связанными со страной восходящего солнца. Родиной Йору. Цветок оказался ядовитым. Прием яда растения мог вызывать затрудненное дыхание и рвоту, даже привести к летальному исходу. Мелкие грызуны погибали от одной луковицы цветка. — Как мило, — с каждой новой открытой статьей становилось все тревожнее за свою жизнь. В Японии цветов даже боялись, слагали о них мрачные легенды. Они ассоциировались у местных со смертью и несчастьем, часто их можно было увидеть на кладбищах. У растения было еще одно название: цветок, обжигающий горло. Как символично, это как раз то, что Винсент искал, ведь в его случае эффект умножался на сто. Гортань снова жутко зудела. Насколько сильно Фаброн вляпался подхватив этот странный недуг? Статья за статьей, в которые мужчина жадно вчитывался, начали смешиваться и плыть перед уставшими глазами. Силы, со временем, стали покидать изнеможенное тело. Задания выматывали. Очень хотелось спать, хотелось проснуться и понять, что весь этот вечер был страшным сном и в его жизни ничего не изменилось. Миссии, хороший алкоголь, отдых, мечты о Йору. Все как обычно. Заставив себя отложить телефон, мужчина, прокашлявшись, перевернулся набок и прикрыл уставшие глаза. Пусть завтра будет лучше, чем сейчас. Но у «завтра» были другие планы. Первое, что встретило Чембера после беспокойной ночи, как только тот продрал глаза - жгучая боль и сильный кашель. Все же не сон, увы. День прошел в тумане, как будто он наблюдал за мучениями со стороны, а не был непосредственным участником. Несколько суток до возвращения в штаб превратились в кромешный ад. Бессонные ночи в приступах. Засорившиеся бутонами и цветами трубы, белые наволочки в кровавых разводах, которые Чембер судорожно пытался отстирать. К концу пребывания в отеле под глазами пролегли синяки, усталость, казалось, достигла апогея. Руки начали трястись с каждым днем все сильнее и это беспокоило снайпера больше всего остального. Сможет ли он держать оружие? Прибытие в штаб квартиру планировалось на 8:30 утра. Во время полета Винсент молча сидел поодаль ото всех, заставляя Брима непонимающе поглядывать на него всю дорогу. — Я настолько хорошо выгляжу, что вы не можете оторвать глаз, monsieur*? — натянутая хищная улыбка. Он старался держать лицо, ощущая как бутоны распускались в легких. Контролировать дыхание весь полет, чтобы снова не начать кашлять кровью. — Я не знаю как все еще терплю тебя, Чембер, — Бримстоун закатил глаза и больше не отвлекался на француза. — Хэй, командир! Что с датой и временем тусовки по случаю выполненного задания? — Гекко чуть ли не вскакивал с места от предвкушения, — Вы обещали! — Соберемся сегодня вечером в баре, — бросил капитан без энтузиазма, удивляясь тому, как у мальчишки все еще есть силы думать об этом после тяжелой миссии. — Забились! Вот кто тебя за язык тянул? Винсент поморщился от мыслей о предстоящих посиделках. Он точно не придет. Взгляд чуть прикрытых глаз заскользил по салону в поисках японца. Йору мирно посапывал в кресле у иллюминатора. Его редко можно было видеть таким расслабленным и домашним, парень явно вымотался. Лицо отражало спокойствие, вместо привычного раздражения. Наблюдая за Йору, Чемберу становилось чуть легче дышать. Войдя в личную комнату Винсент сразу же согнулся пополам от очередного приступа. Снова кашель ставший намного сильнее за пару дней в отеле, благо в комнатах была прекрасная звукоизоляция. Мужчина со злостью вытирает рукой губы, оставляя на щеке кровавый след. После долгого перелета сил совсем не осталось, Винсент падает на кровать. Стоило бы проспаться, а на следующий день попросить помощи у Сэйдж. Интересно, целительница сталкивалась с этим заболеванием? И стоит ли ей знать? Но растения молили быть ближе к Йору, тянули и манили, окутывая легкие стеблями. Винсент читал, что такое возможно.Чем дальше влюбленный от избранника, тем больнее сковывает легкие флора, распространяющаяся в них.
Несколько долгих минут колебаний, взвешиваний все за и против привели к мыслям о вечернем собрании. Хуже уже не будет. С такой мыслью Винсент надевал белую рубашку и любимый галстук, спустя несколько часов, которые он потратил на сон. Возможно присутствие Рё действительно облегчит нестерпимую боль? Как во время полета. Тогда, он сможет надеяться на нормальную жизнь, сохраняя все в секрете от агента? Всего лишь нужно будет тайком просить Брима отправлять их на совместные миссии, как бы странно это не выглядело... Винсент придумает как все обыграть. Солжет командиру о том, что вдвоем они намного эффективнее, чем в паре с кем-либо еще, мужчине не привыкать обводить командира вокруг пальца.***
Место, в котором собрались агенты, выглядело не так плохо, как предполагал Чембер. Приятный полумрак разбавляли свисающие с потолка лампы с теплым светом. Левее от массивной барной стойки находился коридор, ведущий к небольшим зонам с диванчиками и столами. На стенах висели плакаты и книжные полки заполненные журналами и виниловыми пластинками для антуража. До обстановки Чемберу совсем не было дела, он просто спокойно вздохнул от того, что бар не похож на подворотню. Агентам не стоило светиться в крупных популярных заведениях, это могло подвергнуть риску и мирных жителей и их самих, так что, приходилось искать забытые Богом места для редкого отдыха или же довольствоваться штабом. Винсенту это не нравилось, он привык к роскоши. — Кто же почтил нас своим присутствием? — Стальной скрежет голоса послышался из-за дальнего столика, когда Чембер прошел вглубь коридора. Боевая машина сидела на диванчике чуть развалившись. — Решил, что без меня здесь будет совсем тухло, — Винсент присел напротив, — Больше никого нет? — Гекко здесь. В ту же секунду со стороны бара показался парень со стопкой меню в руках. — Ого, Чембер, привет! Кай/О говорил ты не придешь. — Планы поменялись. Это был далеко не первый раз, когда агенты собирались так после сложной миссии. Что-то вроде небольшой традиции протокола - отметить то, что все живы. Винсент таких встреч избегал. От коллег, с которыми приходилось проводить и без того бо́льшую часть дня, мужчину уже подташнивало, у него своих дел достаточно. Чего он не видел на этих встречах? Перебравших с выпивкой агентов, преисполнившихся в чувстве товарищества? Дорогой алкоголь Фаброна не удивлял, скорее был обычной вечерней рутиной, дабы расслабить напряженные мышцы перед сном. Но сегодня все не так из-за зуда и жжениях в горле, из-за цветов, скобливших по стенкам легких в ожидании Йору. Перед тем как прийти, Чембер подготовился: долго отплевывался от мерзких бутонов и решил, что будет пить только красное сухое, так кровь на губах останется незаметной. — Я, на самом деле, редко пью... — Матео непонимающе разглядывал меню с напитками. Разноцветные коктейли с причудливыми названиями ставили в тупик, - Что лучше взять? — Абсент, — хищная улыбка озарила лицо Фаброна, — Этот вечер должен запомниться надолго. — Боюсь, тогда вечер забудется. — подхватил Кай/О. — Эй, хватит издеваться! Закажу этот синий коктейль, он на Кляксу похож. Напряжение Чембера постепенно тонуло в бокале красного вина и легкой обстановке. Было смешно наблюдать за тем, как алкоголь дает в голову непьющему Гекко, он нелепо путался в словах и долго моргал. Кай/О рассказывал Чемберу что-то о деталях прошедшего задания, которые стрелок упустил, занимаясь своей частью миссии. Оказалось, они с Гекко устранили трех противников в тот день. Вино, на удивление, постепенно снимало боль сковывающую легкие. Поняв это, Чембер наполнил уже 3й бокал. Хотелось забыться и отвлечься, вобрать полную грудь воздуха, не ощущая острой боли. Он мог позволить себе расслабиться за непринужденной беседой, но кашель, прорывающийся посреди фраз, отрезвлял и напоминал зачем он здесь. Где Йору? — Гекко, твой сосед сегодня будет? — Винсент знал что они живут вместе. Он был рядом, когда Бримстоун объявил мальцу о том, что комнаты для него пока нет и придется ютиться с Рё. Завидовал ли Чембер? Только мыслям о том, что живя он с Йору цветы бы не так сильно раздирали глотку. — Вроде он собирался куда-то когда я уходил. Я спросил у него, но он ответил что-то типа «не твое дело», — бросил Гекко, выбирая следующий коктейль. Чембер хмыкнул. Ну конечно, вполне в стиле Киритани. Кай/О, отлучившийся ответить на звонок несколькими минутами ранее, вернулся за стол. — Бримстоун не придет. Срочные дела в штабе. — Отстой, я бы хотел выпить с командиром. — Матео печально вздохнул. Сзади, через пелену алкогольного тумана, раздавались шаги, приближающиеся к столу. Чембер их не уловил. Чья-то рука легла на спинку дивана. — Я присяду? Мужчина поднял взгляд золотистых глаз на Рё, ждущего, пока тот подвинется. Призрачные цветы резко дали о себе знать распускаясь внутри. Воздуха стало не хватать, голова закружилась настолько, что у Винсента на секунду потемнело в глазах. Ситуацию спас Гекко, подскочивший с места чтобы поприветствовать агента. — Йору! Ты пришел! — поддатый Матео потянулся обнять соседа по комнате и чуть было не растянулся на полу, запнувшись о свою ногу. — くそっ*! Вы его напоили? — процедил Киритани, пытаясь усадить того на диван. — Это называется дегустация, мой друг, — Чембер коротко откашлялся, стараясь дышать как можно плавнее, чтобы не спровоцировать очередной приступ. Все агенты в сборе, Йору садится рядом с Чембером и заказывает пиво, попутно пытаясь отобрать у вошедшего во вкус Гекко папку с перечнем алкогольных напитков. Они говорят о ерунде, в которую Винсент перестает вслушиваться. Он только потягивает вино из бокала и поглядывает на Рё. Тот хрипло смеется над чьей то шуткой, от чего по телу Фаброна бегут мурашки. Парень без куртки, черная кофта обтягивает подтянутое тело, шею украшает цепь, руки в ссадинах легко держат бутылку, из которой Киритани, изредка, делает большие глотки. Хотелось побыть с ним наедине. Сидеть рядом, поглаживая того по бедру и на ухо шептать что-то грязное о том, как они проведут ночь. Видеть, как алеют его щеки от фантазий француза. Из мыслей выводит очередной накатывающий приступ кашля, вынуждающий Чембера, извинившись, отойти в туалет. В кабинке играет ненавязчивая музыка, пока Винсент сплевывает алое месиво из лепестков и бутонов в унитаз, ненавидя адские цветы. Йору ведь уже рядом, почему он все еще захлебывается в кашле из-за проклятых растений? Его легко мутит, кажется, он немного перебрал. Это ловушка всех спиртных напитков - становится понятно что тебе хватит, только когда ты встаешь на ноги и пытаешься сделать несколько шагов. Перед глазами нечетко мерцают силуэты, которые породил алкоголь в крови: длинные тычинки огромного цветка, будто тянутся к лицу, оглаживают его, а холодный разум захватывают эмоции. Он теряет контроль. Винсент облокачивается руками на раковину и тяжело дышит, пока с губ срываются редкие капли крови. Какая-то его часть понимает, что стоит вернуться в штаб, но у другой из легких, со жгучей болью, рвутся десятки цветов, напоминая о Йору. Об этом вечно раздраженном и недовольном засранце, чей рот хотелось заткнуть поцелуем уже ни один десяток раз. Какого хера его присутствие не облегчает симптомы? Зачем Чембер вообще сюда приперся? Здравый смысл все сильнее удалялся от выпившего Фаброна. Отражение в зеркале над раковиной начало медленно вращаться по часовой стрелке, что заставило мужчину усмехнуться. Легкость, которую давало спиртное, манила остаться, безрассудство подталкивало подойти к Рё и схватив за ворот водолазки утянуть во влажный, несдержанный поцелуй, не волнуясь о том, что подумает парень ощутив на губах стальной привкус крови. Чембер тряхнул головой, в которую тут же отдало болью. Не обманывай себя, ты еще не настолько пьян, держи лицо. Выдохнув и обдав лицо ледяной водой напоследок, Фаброн покидает уборную и плетется обратно к агентам. Присаживаясь на диванчик и слушая, как Киритани оживленно спорит о чем-то с Кай/О, Чембер опустошает свой пятый по счету бокал. Пей. Не думай о цветах. Не думай о Йору. Рука тянется к бутылке, пока горло, в очередной раз зудит, заставляя прокашляться. — Тебе нужен ремонт? — от внимательного бота не ускользнул кашель, сопровождавший Винсента весь вечер. Экран не отражал эмоций Кай/О, так что узнать о чем он подумал не представлялось возможным. Винсента это раздражало. — Простыл пока выжидал последнего выжившего в тот день. — Чембер горделиво улыбается, чуть сощурив глаза и задерживает дыхание, чтобы сдержать приступ кашля. Ответ всех устраивает. — Это был отличный выстрел. Агенты изрядно поддатые, за исключением Кай/О, всегда остававшимся единственным трезвым на любых посиделках. Обливать спиртным металлический корпус - плохая идея. Матео совсем поплохело. Зрение не фокусировалось, взгляд был пустым, еще секунда и парня точно вырвет. — Мне... Нужно подышать воздухом, я думаю... — Гекко говорит медленно, тягуче и несвязно. Встает, направляясь к коридору на покачивающихся ногах. Йору дергается с места, чтобы подхватить под руки и проводить соседа по комнате на выход, уберегая от падения по пути. Attends, ne pars pas.* Чембер смазанным резким движением уже почти коснулся плеча агента, чтобы удержать того на месте, когда вмешался Кай/О. — Я позабочусь о нем, — Машина встала и пристроившись рядом с запинающимся мальцом, приобняла за плечи для надежности. Француз одергивает себя и прячет руку. Благо несдержанный порыв остался не замечен в суматохе, спасибо Гекко. Они остались вдвоем. Йору, вскоре, похлопал себя по карманам, в поисках полупустой упаковки сигарет. Он курит? Винсент не знал. Выуживая из пачки ядовитую палочку, Киритани обхватывает ее губами, поднося к кончику зажигалку. Первая глубокая затяжка обволакивает теплом и кружит голову. — Надеюсь, здесь можно курить, — Йору усмехается сам себе, вдыхая дым. Чембер с интересом наблюдает за этой картиной, сидя рядом с японцем, прикрывшим глаза от удовольствия. Алкоголь приукрашивал и без того завораживающее зрелище. Красивые пальцы, между которых лежала тлеющая сигарета, желанные губы медленно выпускающие дым, чуть отдающие румянцем скулы. Рё расслаблен и в глазах Винсента это безумно красиво. Момент впечатывается в память, возможно, это единственное, что Чембер запомнит с сегодняшней встречи. Самообладание машет французу белым платочком на прощание, когда его колено неловко, почти случайно, касается бедра Йору под столом, заставляя того вопрошающе взглянуть мужчине в лицо. Взгляд серых глаз наконец встречается с карими, отдающими охрой. — Не кури, Рё, — Чембер подается ближе и двумя пальцами медленно отнимает сигарету ото рта Йору. Обхватывает ее губами, сохраняя зрительный контакт и делает аккуратную затяжку. Жжется. Он чувствует, как тяжело становится дышать, то ли из-за цветов, то ли из-за горького дыма. — Je suis malade d’amour pour toi*, — в бреду шепчет мужчина, все еще держа губами сигарету не отрывая взгляд от парня. Реакцию Киритани сложно разглядеть сквозь размытые цветные пятна, вместо очертаний лица. Он слишком много выпил. Где-то на задворках сознания начинает мерцать красным, словно хиганбана, словно кровь в раковине. Остановись, ты оступился. Но ядовитые цветы распирают легкие не давая вдыхать полной грудью. Нервируют, раздражают и француз делает максимум для того, чтобы всё это прекратилось. Сигарета, скуренная наполовину, не глядя тушится о стол. — Иди за мной, — парень поднимается с места, поправляя прическу. Его голос, казалось, единственное, что француз мог различить из какофонии смазанных звуков, которые опьянение выкрутило на сто. — Куда, mon cœur*? — Нужно поболтать наедине. И Чембер плетется за ним, доверившись. Красивая статная походка сменилась на неуклюжее перебирание ногами в попытках найти под ними землю. Он действительно очень сильно перебрал. Фаброн смотрит в затылок парня, уверенно идущего на выход из здания. Горло жжет. Что-то заставляет пунцовые цветы рваться наружу все безжалостнее, но он старается игнорировать то, как десятки длинных, тонких тычинок будто скребут по стенкам гортани, оставляя на ней кровавые полосы, алкоголь чуть приглушает жуткую боль, так что все почти в порядке.***
Кай/О Я отведу Гекко в штаб. Ему нужно отдохнуть 23:47
Рё не реагирует на звук уведомления, доносящийся из кармана джинс, а просто шагает направо по улице, выйдя из стеклянных дверей бара. Винсент все так же покорно за ним следует. Они заходят за угол какого-то здания, тут грязно. А вот и подворотня которой боялся брезгливый Чембер. Рё, да ты романтик, знаешь какие места показать, чтобы произвести впечатление. Мужчина хмыкает и улыбается своим мыслям. Киритани останавливается напротив кирпичной стены, в голову пьяного Винсента не приходит идеи лучше, чем встать перед ним, прислонившись спиной к холодному бетону. Он бы предложил японцу подышать воздухом в другом месте, но тут бы просто удержаться на ногах, когда в тебе столько спиртного и перед тобой стоит он. Такой восхитительный и желанный, словно запретный плод. Сердце бешено бьется. — О чем ты хотел поболтать, Рё? — Голова склоняется набок, выдавая любопытство, но ответа Чембер не получает. Жгучая боль расползается по щеке, моментально отдавая в висок, а звук звонкого хлопка бьет по ушам."Было ожидаемо" отдаленно звучит в голове голос разума.
Мужчина не успевает понять, что происходит, когда за пощечиной следует удар коленом в живот, что заставляет сложиться пополам от выбитого, из зудящих легких, воздуха. Француз съезжает по стенке заходясь в жутком кашле. — Думаешь я совсем тупой? — парень говорит тихо, с неожиданным спокойствием. Винсент пытается отдышаться и подняться на ноги, за что получает пинок, окончательно роняющий того на асфальт. Оправа очков отлетает куда-то в сторону с треском. — Думаешь я не вижу? Как ты харкаешься цветами, как вертишься вокруг меня, словно школьница? Взгляд чуть фокусируется. Рё стоит над ним и смотрит холодными серыми глазами. Наблюдает за реакцией, что не заставляет себя долго ждать. Откуда он знает? Вопрос читается в мутном взгляде Фаброна. — Я видел, Чембер. Ты очень неосторожен, когда пьян. Дерьмо. Стрелок предпринимает еще одну попытку подняться, но Йору с силой вдавливает того в пол, ставя ногу на грудную клетку, он точно знает куда надавить, чтобы мужчина не смог спокойно дышать. Боль, которую причинял Йору, казалось, была усладой для сада из адских цветов. Они нещадно толкались к трахее вытисняя друг друга, распускались все пышнее, переплетая стебли и лепестки, принося жуткие мучения. Чембер мысленно проклинал этот день. Этот дерьмовый бар с дерьмовым вином, дерьмовое желание обладать дерьмовым Йору. Сдавать назад уже поздно, стоило подумать головой лишний раз, лишний раз провести бессонную ночь отплевываясь от крови и дать болезни забрать свое. Но дело сделано и он получает от Йору ответ на свои чувства, жаль, что не положительный, как в сказках с хорошим концом. Стопа ослабляет давление на грудную клетку, позволяя глотнуть воздуха, от нее на любимой рубашке остается грязный след. Дышать становится чуточку легче, но боль с каждым вдохом пронизывает Чембера до кончиков пальцев. Это все. Он дал французу понять, чтобы тот держался подальше. Но мужчина тут же чувствует как подошва вжимает лицо в землю, больно ударяя затылком об асфальт. Нос массивных ботинок упирается в подбородок, наклоняет голову в разные стороны, пачкает в грязи волосы и золотые полоски на висках. Киритани наслаждается превосходством, тем, что наконец смог сломать этого надменного ублюдка. — Какой же ты жалкий, Винсент. Лицо, повернутое вбок, оказывается в луже, глаза жмурятся, от боли и холода грязной воды. — Так жадно хочешь моего внимания? — Скалясь, он сильнее придавливает мужчину к мокрой земле. Дышать сложно и опять настигает навязчивый кашель. Винсент отхаркивает цветок и сплевывает его в лужу рядом, кровь на долю секунды окрашивает воду, постепенно расползаясь по луже алыми нитями. Он устал сопротивляться, мышцы, против воли, обмякают. Рё склоняется над лицом лежащего на земле француза и убирая ногу, хватает мужчину за подбородок. Пальцы пачкаются в песке и грязи, разворачивая лицо к себе и сжимают челюсть, вынуждая открыть рот. Чембер предпринимает последнюю попытку сопротивляться, но сдается под напором все сильнее сдавливающих челюсть пальцев. Потемневшие глаза Йору, сощурившись, блестят удовольствием, которое ему не удается скрыть. Безграничная власть над самовлюбленным ублюдком Чембером, везде вставляющим свое едкое словцо, когда его не просят. Над превосходным стрелком, занозой в заднице командира и всех, кому он успел насолить за время, проведенное в протоколе. Эта покорность в обмягшем теле опьяняла Рё сильнее самого крепкого спиртного. Через мгновение, Чембер, с отвращением, морщится. Во рту, который Йору все еще не давал закрыть, впившись стальными пальцами, слабо начинает отдавать перечной мятой. Вкус любимой жвачки Рё. Винсент помнит. Он часто брал себе такую же. Фаброн понимает что происходит. Парень сплюнул ее ему в рот. — Подарочек. Ты доволен? Тебе же нравится это, да, сука? — В холодных глазах, наблюдающих свысока, блестит искра. Презрение, отвращение, больше младший не чувствует ничего. Хватка ослабляется. Винсент не выплевывает резинку, мало ли Киритани заставит того пить из лужи. Лучше не провоцировать пышущего ненавистью японца. Он просто лежит на холодной земле, скользя мутным обессиленным взглядом по темному закоулку и тяжело дышит из-за адских цветов рвущихся наружу. Лишь бы не захлебнуться в собственной крови. Голова медленно поворачивается так, чтобы взгляд мог зацепиться за силуэт японца. Рё красивый даже сейчас. Эта мысль заставляет Чембера чуть ли не скулить от беспомощности перед своими чувствами, возносящими напарника до уровня божества даже в момент, когда тот втаптывал его в грязь. Personne n’est parfait, jusqu’à ce qu’on tombe amoureux de cette personne.* Йору прав, он безумно жалкий. — Я уважаю того искусного снайпера, что не моргнув отнимает жизни, а тебя я терпеть не могу. Ты мне противен, Чембер, держись от меня подальше. — Тихо шипит Киритани. Подошва ботинок с силой в последний раз ударяет тело. Винсент, подобравший колени к груди, пытается отплеваться от крови, слушая звуки удаляющихся шагов. Тело ломит, а голова кружится. Он знал, что так кончится, но не смог устоять. Стоила ли этого, проклятая сигарета? Он не знает. Как и того, что теперь станет с цветами внутри. Ответ на немой вопрос рождается из кровоточащей раны на скуле, оставленной, когда Рё проскоблил лицом Чембера об асфальт. Тонкий, слабый стебелек тянется из плоти давая жизнь страшному, кровавому цветку.***
Он пришел к ней утром, на следующий день после попойки, за последней надеждой на нормальную жизнь. Помятый и вымотанный. Душ, чистая одежда и любимый дорогой парфюм не могли скрыть печальные следы вчерашнего вечера. — Мой дар тут бессилен, — целительница невесомо провела по скуле рукой, под которой затягивалась рана, — мне жаль, Винсент. Ноющая боль в ребрах тоже отступила, синяки стирались. Он коротко кивнул в ответ, не поднимая глаза на Сэйдж, сидящую перед ним. Она явно поняла с каким недугом так рано пришел к ней помятый Чембер. Видела кровь у губ и остаток тонкого стебля, отвалившийся от затянувшейся раны. Но тактично промолчала, не вмешиваясь. — Я доложу командиру о том, что ты недееспособен. Слова прозвучали колко, впившись обидой куда-то в грудную клетку. Это часть ее работы - докладывать обо всем Бримстоуну. Винсент не злился. Он всего лишь поднялся, поправил галстук, на автомате поблагодарив целительницу за помощь и покинул комнату. Слова лекаря прозвучали для него как приговор. Других вариантов у Фаброна не осталось. Часы растянулись в дни, а дни в недели. Тело стало зудеть в местах, откуда стебли все чаще проклевывались к свету, показываясь из-под кожи. Чембер срезал их маникюрными ножницами, обрабатывая ранки спиртом. Бесчисленные дни на полигоне в попытках забыть о болезни не приносили плодов. Руки не могли долго держать тяжелую винтовку, а пули летели мимо. Цветы забирали все жизненные силы. Агент, ожидаемо, был отстранен от миссий. Дыхание стало частым, места в легких оставалось мало. Хиганбана, прорастающая в горле, больше не была шокирующим зрелищем, изредка показываясь Фаброну в зеркале. Цветы старались покинуть изнеможенное тело. В какой-то момент стало очень тяжело есть и спать. В дверь личной комнаты изредка стучалась Сабина, интересуясь все ли в порядке, с плохо скрываемым волнением в голосе. Тогда агенту приходилось снова натягивать улыбку, открывать дверь и коротко убеждать женщину в том, что все под контролем. — Решил взять небольшой отпуск. Развеяться в своих четырех стенах. Вайпер не верила ни единому слову, слушая боль в голосе, сочившуюся сквозь иронию. Женщину было невозможно провести, тем более, болезнь Чембера была настолько прозрачна, что в протоколе уже во всю ползли разные слухи о состоянии стрелка. С Йору они не пересеклись ни разу с того дня. Оно к лучшему. Туманные воспоминания о том вечере, издевательствах, тупой ноющей боли в ребрах сменились на нарастающий ужас от прогрессирующей болезни. Она утягивала Фаброна с свои объятия, обволакивала изнутри и стелилась темной пеленой перед истощенном взглядом, не позволяя окунуться с головой в горе отказа. Обращая на себя все внимание. Серое утро началось в 15:17 с привычного осмотра тела в поисках новых ростков. Несколько последних дней были особенно тяжелыми, Чембер почти не вылезал из кровати. Рельеф мышц постепенно пропадал, лицо приобретало сероватый оттенок. На левой части грудной клетки кожу разрывали несколько тоненьких стебельков, что ночью оставили на простыне новые кровавые подтеки. Чембер поднимается на подрагивающие ноги, стараясь игнорировать то, что перед глазами темнеет, но сохранить равновесие не получается. Француз падает подле кровати, скорее пытается сесть, прислонившись к ней спиной. Не выходит. Дыхание сильно учащается, уже не говоря о кашле, что сопровождал мужчину каждый день, все чаще и чаще. Голова идет кругом. Темнота сменяется рваными кадрами. Последнее, что помнит Чембер - цветок лежащий на полу перед приоткрытыми глазами. Странный, не такой как обычно. Аккуратный, изящный, белый ликорис измазанный в смеси крови со слюной. Глядя на него Винсенту становится спокойнее. Умиротворение расползается по телу укутывая нежной пеленой сна...