Межвидовые переговоры

Воскресным утром Саймон первым делом думает о том, как бы не умереть, и на удивление, виной этому не поселившаяся в его голове говорящая опухоль — ее детектив все еще надеялся списать на шизофрению, но кажется, на втором году совместной жизни с представителем иной цивилизации сделать это было бы немного проблематично. В таких условиях детектив — бывший детектив, раз уж на то пошло, проводит большую часть времени в повседневных делах, порой прерываясь на бессмысленное лежание где-то в недрах дивана между завалившимся туда одиноким носком и парой подушек — выходной у него или где? И все это под аккомпанемент господи когда же он устанет и замолчит самого существа из чужих миров — судя по бодрому троящемуся голосу, Бран неплохо обжился за все это время. Неплохо, для него самого, и неприятно бысто, для Саймона — хоста этот неземной чертила жалеть не планировал, вновь желая углубиться в изучение чего-то достаточно, на его взгляд, земного. Чего именно на этот раз, Сай знать не хотел. С другой стороны, если привыкнуть — а не привыкнуть было бы сложно — это было даже весело. Никогда не знаешь, чем Бран займет себя на этот раз, в очередной момент перехватывая себе контроль над сознанием мужчины и отправляя того в недолгое — хотя тут уж, тоже, как пойдет — коматозное путешествие. Когда Саймон проснется, на кухне, в гараже или гостиной — а может, во всех трех помещениях одновременно его будет ждать не слишком приятный приматы вроде тебя просто не разбираются в стоящих исследованиях, примитивный тупица сюрприз вроде портативного бластера, стреляющего раскаленными зеленоватыми лучами или самогонного аппарата на ядерной тяге. Саймон заебался сопротивляться — его и без каких-либо условностей прекрасно заземлял в реальность чай с ромашкой. (И еще, если уж быть до конца честным, парой трав. Без них с Браном впору было свихнуться окончательно, если с детективом этого не произошло раньше) Он просто смирился с тем, как подернутая пленкой его нервозности реальность время от времени расплывалась, будто плавящийся в духовке пластик. — Как-то ты притих, человек, — время дернулось в очередной раз и соскочило с паузы. Смит на всякий случай убедился в том, что не бредит — нет, он не в ванной, заполненной льдом, а над сыто шкварчащей сковородкой, пытается приготовить себе что-то из еды, пока его своеобразный сосед подозрительно притих. — Да и ты не сказать, что ведешь себя как обычно. Признавайся, удумал открыть черную дыру в ванной? — мужчина устало хмыкнул. Существо на такое обычно неиронично обижалось — голову тут же сжало, будто в тисках. — Значит, сегодня без сюрпризов? Ты растерял форму, старик. — Саймон по привычке обернулся через плечо. Чувство паранойи и того, как неопределенная фигура маячит за спиной, будто намертво приклеилось к нему с момента их встречи. — Ты слишком часто язвишь для обреченного примата. — уязвленно зашипело где-то под черепной коробкой. Симбиот все никак не мог привыкнуть, что его оппонент не планировал проявлять уважение к представителю более продвинутой расы. Что поделаешь, Саймон вырос в одном доме с девчонкой на четыре года младше него — обмен колкостями был у него в крови. — Мне кажется, я вполне имею на это право с тех пор как ты проживаешь на моей территории и не платишь аренду. — Смит огрызнулся, боясь с желанием ударить эту язву кулаком в лицо. Собственно, так бы он давно и поступил, но вот незадача — лицо у них с детективом было одно на двоих. — Ты просто не понимаешь, — Бран раскатисто фыркнул, сменив тон на презрительно-вкрадчивый. — как тебе повезло. В этом вся проблема тебе подобных — кусать руку, которая тебя кормит. Ты мог бы быть повежливее с теми, кто оберегает твое жалкое существование. — Пока что, кормлю нас я, как вид… — от такого нахальства Бран таки заскрежетал зубами — не своими, и вдруг сорвался с места. Будто забыл, что вместе с ним с места сорвется и сам детектив, хотя учитывая то, с какой скоростью заполнялась его шкала терпения рядом со смертным, это был своеобразный метод приструнить носителя. Как бы не так, подумал Саймон раздраженно, однако сказать ничего не успел. Окно кухни с хлопком распахнулось, а ноги мужчины, совершенно отказываясь его слушаться, сами понесли его к оному, грозясь очутить бедолагу за пределами квартиры на шестом этаже. — Эй-эй!.. Ты не всерьез, верно? — упавшим тоном пробормотал Саймон, с ужасом понимая, что симбиот-таки решил от него избавиться. — Да стой ты! — Ты, кажется, совсем забыл, как хорошо мы сотрудничаем, пока ты не начинаешь огрызаться, — Бран, кажется, искренне веселился, наслаждаясь нарастающей паникой хоста. — Да ты гонишь! Не вздумай, иначе, клянусь, я!.. — Иноземец, кажется, и не думал слушать Смита. Тот же, в свою очередь, поступил, как настоящий мужчина в неожиданной ситуации — и хорошенько вобрав воздух в напряженные легкие, заверещал, как первоклассница. Где-то между пятым этажом и своим обреченным «ГОСПОДИИСУСЕ!» Саймон ощутил, как напряглась каждая мышца в его теле. Чувство ужаса усугубилось еще и тем, что воздух из легких выбило неожиданным рывком, что легко перекинул его ставшее безвольным, как деревянная кукла, тело, к балкону, стоявшему напротив, цепляя его туловище мгновенно сжавшимися на стальных прутьях пальцами. — КЛЯНУСЬ, Я УБЬЮ ТЕБЯ, — тщетно пытаясь то ли отцепиться от решетки, то ли прекратить все свои страдания разом, вопил мужчина, то и дело срываясь на визг. — Видишь, на что мы способны, когда работаем вместе? Ты явно недооцениваешь возможности нашего слаженно сотрудничающего организма! — ворковал пришелец, чуть ли не смеясь в открытую. Смит как никогда жалел, что не может сейчас дотянуться до наглой рожи рукой. Да и хочет ли? Сейчас мужчине лишь хотелось вновь ощутить под ногами твердую почву. В лучшем случае, теплый пол кухни. Следом за балконом, безвольно дергающиеся руки выцепили несколько выступов на стене — с ловкостью бывалого альпиниста Бран перемещал обоих с этажа на этаж, а после, добравшись до верха, помчал по крыше, чтобы сигануть оттуда в ту же секунду, отправляя бедолагу-детектива в непродолжительный полет. — Вот увидишь, я разовью возможности нашего тела до его максимума. Мы станем самыми продвинутыми особями среди твоего вида! — А я похож на сраного человека-паука? — Кажется, Саймон не разделял коммунистических наклонностей партнера. Сорвав голос в воплях, тот притих на какое-то время, послушно перескакивая, будто обезьяна, с выступа на выступ, ловко лавируя меж каменных джунглей. Бран легко ориентировался в них, словно родился среди холодных металлических свай и лесов человеческого города. — Будь оптимистичнее! Я лишь хочу, чтобы ты приучил себя к успешному партнерству. Мы ведь надолго вместе, забыл? — в троящемся голосе создания не осталось грозных ноток. Скорее наоборот, тот приобрел едва ли не мальчишеский задор. Это напоминание заставило детектива, немного-немало, взвыть от такой несправедливости. С другой стороны, неконтролируемая паника тоже постепенно отступала. Смит наконец осмелился поднять глаза во время очередного прыжка, цепляясь взглядом за вид заката, опускавшего рдеющий алым солнечный диск за вышки небоскребов. От такого вида тоже захватывало дыхание — но на этот счет детектив тоже решил промолчать. — Чудный пейзаж, не так ли? Не стоило так бояться. — провозгласил Бран, вмешивась в ход его мыслей. — Кстати, кто такой человек-паук? Какой-то новый подвид людей? К тому времени голос мужчины выровнялся ровно настолько, чтобы послать иноземца куда подальше. Саймон мог смириться с тем, что в голове у него поселилась кляксообразная язва со своим вечно непрошеным мнением и вагоном необъяснимых сверхспособностей. Мог понять, когда создание начинало проявлять свои эмоции и всячески издевалось над его воспаленным мозгом, а заодно над всеми общепринятыми земными нормами. Но когда он, помятый и побитый от периодических ударов то о крыши, то о сырые кирпичные стены — как оказалось, водил Бран свое временное вместилище довольно небрежно — со смутным подозрением на переломы в области ребер, добрался до дома и увидел ужасающую картину в виде тлеющих угольков в сковороде, забытой ими во время утренней потасовки с утра, терпению Смита пришел конец. Ну, как, пришел — детектив не собирался прекращать терпильствовать, ибо отвратительный взбаламошный характер симбиота, как ни крути, не отменял его полезных свойств. Саймону неожиданно пришла в голову мысль о том, чтобы просто перестать отвечать на все летящие в его сторону выпады. Как будто у него был выбор! По правде говоря, выписывая всяческие чудеса акробатики среди городских построек, Саймон отбил себе не только печень, но и желание заниматься хоть чем-то. Оглядев разгромленную кухню — копоть от сгоревшего обеда к ебеням собачьим изгадила потолок так, что обзавидовался бы любой художник-абстракционист, а о восстановлении сковороды не могло быть и речи. Смит без сожалений выбросил ее, сиротливо остывшую и почерневшую, в мусорное ведро, после чего кое-как доволочил себя до ванной, где смыл с тела слой уличной грязи и обволакивающего его плёнку смога задымленного городка. Бран, к его удивлению, молчал. То ли слышал холодную ярость носителя, красноречиво приберегавшего для симбиота набор самых красочных ругательств в закромах сознания, то ли просто остался доволен своей выходкой настолько, что не хотел портить впечатление от откровенно жалкого вида мужчины — Саймон был готов поспорить, что Бран постарался специально, неожиданно захватив контроль над его телом и нарочно цепляя его конечностями каждый торчащий уступ зданий на пути. Чувство обреченности постепенно затмевала адская усталость во всем теле. Может, в ближайшее время Смиту и придется терпеть дикие выходки своего соседа, но с другой стороны, был ли способ по-другому избегать встреч с нежелательными лицами, то и дело появлявшимися на пороге очередной съемной квартиры по его душу? — Ты снова притих. Наше небольшое путешествие тебя так сильно впечатлило? — проурчал знакомый раздваивающийся, будто язык змеи, голос, шедший прямиком из глубин лобной доли ноющих от навязчивой боли мозгов. Смит не ответил, поняв, что обрадовался слишком рано. — Утром ты был разговорчивее. Что такое, признал свое поражение? Черта с два, этот тип так просто не отступит. Будет елозить воображаемой пилой по его несчастному черепу до тех пор, пока детектив не взмолится о пощаде. Придумать хоть какой-то наименее унизительный план отступления не представлялось возможным. Оставалось только надеяться, что Бран не станет долго мучить их обоих — привычно отключит его, Саймона, от возможности управлять физическим телом и пойдет покорять человеческую цивилизацию. — Ты ведь знаешь, у меня есть доступ ко всем твоим мыслям, человек! Молчать не выйдет! — досадливо произнесло существо, видимо, с неудовольствием заметив, как детектив решил игнорировать все его высказывания. Уткнувшись лицом в подушку, Смит зажмурился, принимаясь мысленно перебирать в голове формулы из раздела электромагнитных колебаний. Его так просто не возьмешь. Может, утреннюю полемику этот поганец выиграл, но ему ни за что не удасться спровоцировать мужчину еще раз. — Погоди… — голос Брана снизошел до шепота и тут же взорвался громогласным ревом. — ТЫ МЕНЯ ИГНОРИРУЕШЬ? Смит стиснул зубы. От этого жеста в желудке уныло заурчало. Он с сожалением вспомнил, как выбрасывал обошедшиеся в половину его нынешнего бюджета сгоревшие полуфабрикаты в помойку. — Как ты смеешь?! — уже спокойнее начал инопришелец, заскрежетав зубами. У него вообще были зубы? Пожалуй, его дурной характер добьет его быстрее, чем это сделают ребята из какой-нибудь МОГ фонда. Честно говоря, Саймон уже не был уверен — минус это или серьезное преимущество. Бран ощущался, как Лейла, помноженная на десять. Нет, тысячу. Таких всклочных личностей не было во всей солнечной системе, если не во вселенной. Порой это спасало мужчину от одиночества, справедливости ради, стоило признать. Стало быть, в одиночестве Смит бы поехал крышей даже быстрее, чем в компании невыносимо-громкого симбиота. — Прекрати делать вид, что я не слышу, о чем ты думаешь. Саймон медленно повернулся лицом к потолку, издав полурык-полустон. О, боже. — Я выбираю наиболее рациональные для нас решения. И сегодня, я лишь продемонстрировал тебе совместные возможности нашего симбиоза. — Существо вдруг будто смягчилось, сконфуженно пробормотав, — тебе стоит быть благодарным за это. Это что, виноватый вид? Саймон надеялся, что ем просто показалось в темноте. Во всяком случае, выкини пришелец нечто настолько непривычное, и носитель бы всерьез забеспокоился. Сказать как есть — на первом месте в рейтинге желаний Саймона преобладали желание поесть чего-то горячего и бездумно полистать рейтинги порнхаба. Черт с ним, рецепторы восприятия его желаний притупились настолько, что ему хотелось просто сколотить себе бутерброд из закаменевшего в холодильнике осколка сыра и хлеба. И подрочить на ту мутную фотографию кураторши с корейской фамилией, случайно попавшей в кадр во время одной из вылазок. Ее обтянутые тонкой тканью водолазки сиськи даже частично попали в кадр. Да, Саймон, сиськи. Именно. Думай о сиськах. Не о том, что странное чужеродное существо может в любую секунду привести твою жизнь к ее логическому концу. — Омерзительно. Приземленно. Как раз в духе обезьяны вроде тебя. — услышав, проворковал Бран, после чего вкрадчиво заметил. — Ты хочешь есть. — Не хочу. Смит вновь сделал вид, что собирается заснуть. Зарывшись в одеяло и ощущая его благодатную прохладу всем телом, он вновь закрыл глаза. — не пытайся меня обмануть. Мы хотим есть. Нам нужно пойти достать еды. Восполнить расход. Ты же подохнешь от недоедания такими темпами. — И чьими стараниями, позволь спросить? — Смит приоткрыл окровенелые от недосыпа глаза, прикидывая, сколько у него будет в запасе секунд, прежде чем его тело вновь безвольно полетит из окна или хлопнется о потолок, чтобы хотя бы обругать иноземца. На возмездие или какую-то возможность повлиять на поганое поведение Брана он не рассчитывал. Разозлившись на самого себя, за то что вновь повелся на провокации, мужчина отмахнулся. — Пошел к черту. В ответ перед его лицом возник, будто собравшись из тончайших нитей окружавшей тусклый прямоугольник лунного света на полу спальни, мутный черный силуэт, по очертаниям напоминающий мужскую фигуру. Ну надо же, Смиту вдруг захотелось истерично расхохотаться. Что это сегодня с симбиотом, раз тот решил снизойти до разговора с глазу на глаз? Насчет глаз детектив, конечно, не был особенно уверен, едва ли слабое мерцание двух круглых белых дисков на уровне лица существа можно было бы назвать глазами. Старые пружины тонкого матраса кисло заскулили, чуть прогнувшись под весом темной материи, из которой состояла фигура. — Ты что, обиделся? — неожиданно скорее констатировал, чем спросил, Бран. Детектив изо всех сил постарался сжать челюсти — но неведомым для него образом — кажется, даже пришелец не был в этом замешан — те упрямо разжались, выпуская наружу тугой поток грязных ругательств. Ненадолго Саймон смолк, чтобы перевести дыхание и ненароком взглянуть на хранящего благоговейное молчание Брана. Из высочайшего существа в текущем измерении тот вдруг опустился до уровня допотопных устаревших браузеров — иначе объяснить такую долгую обработку настолько очевидной информации Смит не мог. Детектив, почуяв свободу — хотя бы временную, продолжил. — Обиделся ли я? О, нет, с чего это ты взял? Я? Обиделся? — с каждой секундой сиплый голос детектива повышался на целую октаву, если не больше. — …О, поверь, я счастлив, что мне, бабуину, посчастливилось встретить на пути тебя, всемогущего космического выблядка, благодаря которому я сегодня вспомнил, сколько костей в моем теле, — казалось, мужчина вот-вот преодолеет порог доступных диапазону человеческих связок нот. — Я, ёб тебя, рад, как никогда! Бран продолжал сидеть в скромной позе, мирно сложив подобие рук на таком же подобии колен. Саймон тяжело дышал, почувствовав, как из него будто разом выпустили весь кислород. Оба будто ждали, что предпримет другой — Саймон впился напряженным сощуренным взглядом в светящиеся диски напротив. Бран… понять, чего ждет он, было весьма проблематично. — Тебе полегчало? — торжественно изрек он. — Обосраться. — вернув самообладание в считанные секунды, Смит рухнул обратно, вернувшись в лежачее положение. — Можешь выбросить меня из окна еще раз. — Не думаю, что ты нуждаешься в еще одной наглядной демонстрации. Одной хватило. — я нуждаюсь во сне, черный ты засранец. — Смит обреченно выдохнул куда-то в подушку. На плечо легла по-отечески заботливая, нежная и до ужаса когтистая рука. — Это расизм. — обиженно проурчал Бран. Его голос вернулся к притворному бархатистому тону. — Я понял. Ты нуждаешься в восполнении энергозатрат. — Я нуждаюсь, — детектив чувствовал, как соки медленно покидают его мозг. Его голова сейчас была живым воплощением выжатого лимона. — Во сне. — Я должен взять на себя ответственность вернуть тебя в приемлемое состояние. — Бран старательно изобразил короткий мыслительный процесс. — нужна та штука, которую вы именуете шо-ко-ладом. — Бран, пожалуйста… — Ты хочешь шо-колад. — создание сощурило свои глаза до узких светящихся щелочек, те заговорщицки мигнули в полутьме. — Мы хотим. — Ты хочешь. — беспомощно скрипнув зубами, Смит вновь невнятно выругался. — я не пойду сейчас в магазин на ночь глядя. В ответ вдруг раздалось непривычное ничего. Бран редко давал человеку возможность оставить последнее слово за собой. Открыв глаза вновь, детектив тревожно оглядел спальню. Силуэт не просто исчез из его поля зрения — он пропал совсем, даже фоновый шум чужих мыслей, накладывающийся на его собственные, исчез. Смит попытался обрадоваться этому обстоятельству, но что-то внутри подсказывало, что это не к добру. Хотя, с каких пор он мелочился? Все, связанное с Браном так или иначе, было не к добру. Однако запоздалое удивление быстро накрылось тяжелой усталостью, которая в возникшей абсолютной ощущалась сладостной колыбельной. Детектив заснул так быстро, что даже не успел подумать о том, куда мог выйти симбиот. Сон продлился недолго — однако когда мужчине удалось разлепить сухие веки, вокруг царила непроглядная темень — кажется, уличный фонарь погас. Саймон нервно сглотнул, пытаясь выцепить глазами какие-то силуэты окружавших его вещей, чуть приподнявшись на локтях. Голова вдруг уткнулась в чужое самодовольное лицо — в нос ударил незнакомый сладкий запах, но куда важнее было то, что постепенно привыкающий к темноте взор вычертил в наступившей темноте поразительно четкие очертания тела — теперь иноземец был больше, чем бесплотным силуэтом. Бран отчетливо нависал над мужчиной, уперевшись в скрипучий матрас по бокам от чужих плеч. И мерзко похихикивал, сверкая белыми глазами. Саймон сдержал ругань, надеясь, что симбиот не заметил, как крупно вздрогнуло тело от неожиданности. Существо будто возникло из ниоткуда, и хотя к этому стоило привыкнуть, свою физическую форму Бран принимал так редко, что смириться с его внезапной материализацией каждый раз было просто невозможно. — Блядь, Бран… — детектив и сам не заметил, как из него вырвался полный облегчения вздох. Тот, кажется и не заметил, какой кульбит только что выписало сердце вечного параноика. — Не знал, что ты будешь так рад меня видеть. — будто не замечая и так абсолютно нарушенных личных границ мужчины, симбиот вдруг подался ближе, сокращая расстояние между их лицами. — Где ты шлялся? — Саймон заметил, что злится на напарника не так сильно, как прежде. По правде говоря, это не сильно радовало — он надеялся, что сможет высказать свое отношение к симбиоту в полной мере утром. — Угадай. — Иноземец сыто облизнулся, демонстрируя тонкий светящийся серп пасти с длинным, будто светящимся в негативном фильтре камеры, языком. На щеку детектива вдруг упала жирная темная капля. Спонтанная мысль о том, что инопришелец мог совершить нечто жуткое в его отсутствие мелькнула на краешке сознания. — Какого… — дотронувшись до густой жидкости, Саймон опасливо растер ее между пальцами. Мужчина нервно сглотнул, сердце отчего-то вновь екнуло. — Бран, что ты натворил на этот раз? — Говорю же. — утробное урчание сменило привычный троящийся голос. Довольный вид создания не сулил ни черта хорошего. — Угадай. — Ты кого-то завалил? — это неуклюжее предположение вылетело само собой, хотя Смит мог бы поклясться — Бран бы не стал так рисковать. В комнате было чертовски жарко — это Саймон заметил только сейчас. Со всей дневной канителью в виде нелепой игры в салки с самим собой он забыл хоть как-то проветрить помещение и настроить старый вентилятор так, чтобы температура снизилась до более комфортной. — Люди… нет, ты бываешь забавным. — хохотнув, иноземец почти улегся на партнера, облизнувшись еще раз. Это совсем не помогло против того, чтобы убрать все эти потеки темной жидкости, стекающей с подбородка создания. Сейчас эта дрянь сочилась на одеяло, пропитывая ткань. Он решил дать подсказку — неожиданно расстояние между пришельцем и человеком схлопнулось до считанных миллиметров, пока бесплотный рот симбиота вдруг скользнул в чужой, заполнив влажную полость скользким длинным языком. У детектива перехватило дыхание — то ли от наглости существа, то ли от удивления, но в следующую секунду на языке вдруг очутился приторный, густой вкус шоколада. Темного, с мягким кисловатым оттенком алкоголя — Смит отчего-то вспомнил про конфеты с добавлением ликера. Это неуклюжее прикосновение их ртов сложно было назвать поцелуем. Терпко-запретный привкус оттенялся горячей влагой чужой зубастой пасти и негромким перестуком их соприкоснувшихся зубов. Бран совершенно не умел целоваться, но старался так, будто от этого зависело все его существование. Этого детектив понять не мог. Странные маленькие ритуалы людей совсем ему не давались, но Бран с каким-то животным рвением их старательно копировал в отношении своего хоста. Смит все никак не мог понять — была ли эта такая изощренная пытка или же некоторое подобие заботы. Когда создание отстранилось, не меняя своего хитрого прищура, Сай медленно выдохнул, почувствовав, как сердцебиение отчего-то ускорилось, устраивая тахикардийный фейерверк где-то за ребрами. — я не настолько самонадеян, чтобы нападать на кого-то посреди улицы. — придирчиво оглядев раскрасневшегося от жары и поцелуя детектива, произнесло существо. — Хотя, признаться, белок бы сейчас как никогда кстати. В ответ на сконфуженное молчание мужчины Бран вновь самодовольно улыбнулся — теперь Смит точно был готов поспорить, что тот сейчас выглядит как никогда напыщенным. Сбитый с толку и измазанный в шоколадно-конфетной жиже, детектив же выглядел далеко не таким заносчивым. На этот раз Бран даже не пытался скрыть, как сильно его это веселило. — Какая же ты страхолюдина. — Бран оскалился, устраиваясь поудобнее на жестких бедрах мужчины. Пользуясь временным замешательством человека, создание сблизилось с ним так, что распаленное дыхание ощущалось на бесплотных щеках. — О, — пожалуй, неуверенное о было единственным, чем детектив сейчас мог описать собственные смешанные ощущения. — Знаешь, я ждал скорее простых извинений. На секунду Бран отдернул когтистые ладони от податливо лежащего под ним тела. — А тебе хватило бы простых извинений? Определенно, нет. Хитрец знал, что не хватало никогда — и так заканчивалась каждая вторая их перепалка. (Каждая первая заканчивалась тем, что детектива благополучно выбрасывало из окна.) Глухо рыкнув, Смит стиснул податливые чернильные бока пальцами, так сильно, что любая смазливая ночная бабочка на месте инопришельца бы завизжала от боли, требуя разжать руки. Бран же вновь молчал с хитрым и выжидающим видом — будто исчерпал весь свой запас сомнительных идей на такой случай. Как ни странно, в постели с носителем Бран вдруг (пускай и временно) завязывал с бесконечными спорами и попытками превзойти — уступая и позволяя человеку ненадолго перехватить контроль. Может быть, весь этот цирк в течение дня был своего рода подготовкой — чтобы извести человека еще сильнее, чтобы усилить отдачу. Саймон этого не понимал и честно говоря, устал стараться понять — но условия игры принял, понимая, что выбора у него по прежнему нет. Быть может, для инопришельца это было частью адаптации. Прощупыванием почвы для того, чтобы позже пуститься сразу на глубину. От таких скачков у Смита перехватывало дыхание и портилась зубная эмаль из-за частого раздраженного скрежета зубами. Но он принял условия игры. И все чаще думал над тем, что делает это далеко не из-за тотального отсутствия выбора. Бран не давал своему глупому двуногому примату свихнуться окончательно, удерживая его над опасной кромкой наточенного лезвия двадцать четыре часа и семь дней в неделю. Вместо этого — тащил в дом давно забытый качественный шоколад, ублюдские выходки и украденные у подростков с парковки привычки вроде неумелых поцелуев и беспорядочных прикосновений. — Я тебя вообще не понимаю. Коротко выплевывает Саймон. Даже это у него выходит похожим на ругательство. «И до сих не могу поверить, что променял своего бога на тебя» — но этого мужчина предпочитает не говорить вслух. — Я бы сказал «аналогично», но мы оба знаем, что это не так. — длинный сегментированный язык проходится по разгоряченной от испарины шее Смита, собирая солоноватый привкус. В их предыдущие разы Бран говорил, что у его физической формы нет уязвимостей вроде специально предназначенного для этого… отверстия, но кажется, правду он говорил нечасто. То ли потому, что сам еще не был уверен на сто процентов в своем новом обличии, то ли потому что уже давно понял — детектив предпочитает проверять все на практике. Бесцеремонно скользнувшая вниз рука заставляет создание блаженно ахнуть — светящаяся глотка на миг распахивается, краткий выдох шумно проезжается по коже мужчины. Саймон скрывает свое злорадство, не говоря на этот счет совершенно ничего, но кожей чувствует то, как Брану непривычно. Непривычна до сих пор эта чувствительность, незнакомый шум от звуков собственного голоса в моменты близости, звучавшего, будто чужой, от своего до неприличия очеловеченного вида. От огрубевших мозолистых пальцев, резко контрастировавших с бархатистой текстуре временного тела симбиота. Бран стиснул колья острых фосфорисцирующих зубов напряженно — кажется, напряженным он казался впервые за вечер — следом зарычал глухо, утробно, пытаясь приноровиться к рваному темпу беспорядочных касаний и толчков спереди и под ним, затем — к отчетливой твердости, втиснувшейся меж чернильных бедер. — Мееерзость, человечишка. Чем ты отличаешься от псины? — на подобии лица вдруг мелькнуло (Саймон очень надеялся, что ему не показалось) подобие тревоги. — Ты знаешь, что дальше зайти не выйдет. — Хочешь проверить? — Саймону начинала надоедать эта партия, больше похожая на попытки дразнить его как можно дольше. — Не тупи, сапиенс. Моя физическая форма для этого не предназначена. Несовместимость. — несмотря на дурацкую позу и разводы от подсыхающего на подобии кожи шоколада Брану удавалось звучать убедительно. — Я тебе не самка твоего вида, улавливаешь? Едва ли Смита сейчас — распаленного, злого еще с самого утра — было способна остановить какое-то маленькое недоразумение в виде различия в анатомии. Раньше они справлялись — если их предыдущие попытки, больше похожие на неуклюжую дрочку с элементами инопланетного вуайеризма можно было назвать словом «справлялись», значит, и сейчас вполне сумеют преодолеть эту… заминку в горизонтальном диалоге между цивилизациями. — Тебе нужно запретить составлять каламбуры, детектив. — со страдальческим видом хмыкнул Бран в ответ. — в следующий раз назовешь это «межвидовые переговоры»? Надо было вырвать тебе язык в нашу первую встречу. Саймон в ответ нервно хихикнул — нужно было кончать, тьфу ты, заканчивать с тем, чтобы лгать самому себе. Такой Бран его дико заводил — уязвимый, очеловеченный, ощутимый кожей и языком. Не бесплотная галлюцинация. Хотя тот, кажется, был далеко не в восторге от такой новости. — Я все еще выше тебя, не забывайся. — угрожающе шипит создание, впиваясь когтями в покрытые белесыми шрамами плечи. А под одеждой шрамов у Саймона предостаточно — заросшие розовеющей рубцовой плотью старые пулевые ранения, светлые метки от ссадин и продольные, исчерченные нитями швов разрезы, напоминающие созвездия. Брану нравится созерцать, но его уже тошнит от этой почти жизненно необходимой потребности прикасаться к россыпи шрамов на почти принадлежащем ему теле. Кто бы знал, что у симбиоза есть настолько неприятный побочный эффект в виде влечения к своему хосту. — Захлопнись. — Брану не нравится, что теперь и человек вдруг звучит восторженно — пришелец переводит взгляд чуть ниже. — Ого. Это его Ого звучит более чем сомнительно. Иноземец пугается, что Саймон вдруг отыщет уязвимое место для них обоих — например, способ разделить их. Хотя ему не было выгоды в том, чтобы поступать подобным образом, но эта мысль невольно настораживала. Как и всякие неожиданные ого. Стоило признать, от Саймона тоже порой стоило ждать внезапностей. Противный человечишка время от времени творил безрассудные, не имеющие никакого смысла и обоснования вещи. Его противный непредсказуемый человечишка сейчас, к примеру, склонился над хуманизированным сгустком темной материи, опустив ладонь непозволительно близко к выступающим напряженным мышцам небольшой впадины, напоминавшей собой едва заметные складки кожного покрова. Зараза, стоило сразу понять, что значило это ого. — И что это, по твоему, значит? — Бран вновь скалится — на этот раз почти озлобленно. — Ты разве не сказал, что у тебя нет… репродуктивных органов? — Я говорил, что они не предназначены для размножения, одноклеточный идиот. — пришелец театрально закатил бы глаза, будь у него составляющие человеческого глаза. Но сейчас он не мог оторвать взгляда от пьяно блуждающих по его телу потных шершавых ладоней, исчерченных шрамами и едва заметно проступающей под кожей сетью вен. Не мог даже попытаться остановить наглеца сейчас, пока была такая возможность и пока проклятый хомо сапиенс не почуял в полной мере опасную свободу действий. — Знай меру, Саймон. — Смита натурально ведёт от происходящего, и даже будь у него желание, он бы не смог остановиться. Ни произнесенное в угрожающей манере собственное имя, ни резко изменившаяся структура когтей на существа на его шее — теперь казавшаяся твердым хитином не могли этого сделать, скорее производили прямо противоположный эффект, разжигая желание — грязное, порочное, но сейчас детективу было вообще не до морали. Только до Брана и его безупречно черноты, смыкавшейся у заветной погрешности в виде плотно сомкнутых складок на уровне паха, и если Смит не ошибался, то определенные действия… — А… — Из уст Брана вдруг вырывается незнакомое шипящее ругательство — о значении слов на родном для иноземца языке мужчина может лишь догадываться, исходя из приглушенного звериного рычания, отчетливо проскользнувшего в тоне иноземца — когда пальцы чуть разводят черноту кожных складок, жестко проникая во влажную мерцающую среду, по текстуре напоминавшую женское лоно. — Аккуратнее, чтоб тебя, — Бран захлебывается незнакомыми ощущениями, хлынувшими на уязвимый сейчас разум плотным тугим потоком. Он захлебывается еще и невыносимо горячими, отвратительно бесстыдными жестами мужчины, податливо прогибаясь под жилистым телом. Будь у него слюна, захлебнулся бы еще и ею, исходясь собственным непростительным желанием. Но сейчас, будучи распластанным, размазанным по постели поджарым массивом мужского тела, Бран почти чувствует, как остатки гордости утекают из него примерно оттуда же, куда человек сейчас настойчиво пихал свои отростки (и надо признать, весьма успешно), и самое ужасное заключалось в том, что это было совершенно взаимно. Кажется, все предыдущие капризы пришельца Саймон терпел исключительно ради этого момента. — Убери, — Бран не замечает, как непроизвольно переключается на незнакомый мужчине по-змеиному шипящий язык, — Свои пальцы. Там… Саймону остается только беспомощно ругнуться в ответ на невнятное шипение и глухие, мягкие, еще более откровенные звуки, чем раньше, исходящие от напарника. — Бран… бля, бля, Бран, какого черта? Пришельцу на этот раз требуется около десяти секунд, чтобы относительно прийти в себя — переживаемые ощущения от пугающе неопознанных, едва ли знакомых ему прикосновений путают его, погружают в умелую ловушку из сладостно-томительной неги с мутными нотами секундной боли, проскальзывающей там, где его человек елозил слишком неумело. Поэтому он медлит, подбирая слова — сейчас, наверное, был первый раз, когда иноземец задумался над тем, стоило ли сейчас говорить хоть что-то — видя, как далеко мужчина зашел в своем исследовании. Сейчас пальцы детектива, все еще погруженные на две фаланги в обжигающе-пульсирующее нутро существа, отчетливо нащупали в нем не менее горячее взбухающее естество, крайне, крайне смутно напоминавшее человеческий орган. Бран силится определиться с тем, стоит ли прервать происходящее хотя бы сейчас, пока не поздно, но голову в данный момент — надо полагать, им обоим — заполняет будто сплошной вакуум, мешая любому намеку на мыслительный процесс. Он вновь лишается возможности действовать полноценно, но на этот раз ментальное сопротивление не причем, иноземец буквально не может оказать хоть какое-то сопротивление, оказываясь в таком же уязвимом состоянии, как и его носитель каких-то несколько часов назад. Будто он в мгновение ока лишился возможности свернуть чужую шею одним движением или выжечь разум под корень по щелчку бесплотных пальцев. То, что делал с ним этот человек прямо сейчас, совершенно нахально проявляя инициативу и нагло лапая каждый сантиметр новообретенного тела, лишало иноземца опоры, делая совершенно жалким, уступчивым, готовым на все ради нескольких дополнительных мгновений прижатых друг к другу тел. — Значит, птеригоподий? как у подводных хищников? — Что ты такое несешь? — Бран утомленно подается навстречу умелым пальцам. Работать руками Саймону определенно удавалось лучше, чем языком. — Вот надо тебе испортить момент, человек… — Орган чем-то напоминает акулий. Он такой же чувствительный, как и людские? Прости, еще ни разу не имел дела с твоим видом. — Очень интересно, умник. — Брана подстегивает язвительность в голосе Смита, но у него совершенно не остается ни сил, ни желания парировать — от удовольствия, прострелившего тело создание выламывает и выгибает, и Бран даже не успевает понять, что именно успел сделать детектив. — Не смей останавливаться, человек. Мужчина же, в свою очередь, получив столь неожиданную отдачу в ответ на простые фрикции, даже не думает прекращать, для удобства обхватывая оба полупрозрачных конца в тугое кольцо пальцев, во второй раз плотно проходясь от основания к скользким концам, растирая чуть мерцающую в темноте смазку меж пальцев. Упругий орган, утолщающийся раздваивающийся с основания больше напоминает пару щупалец, отвердевших от возбуждения и напряжения со стороны пришельца. Одеяло соскальзывает со скрипучего матраса прямиком на пол, но никто и не думает уделить этому хоть какое-то внимание. — Ты будто сожрать меня хочешь, детектив. — иноземец ощерился, возобновляя тяжелую хватку на костлявом плече. Несмотря на наружние попытки казаться безразличным, полуоткрытые в сладкой истоме светящиеся глаза непрерывно следуют за движениями напряженных узловатых пальцев, будто следя за тем, чтобы человек и не подумал остановиться. Саймон и не пытается — это Бран подмечает по тому, как подергивается уже человеческий орган (в какой это момент Смит умудрился стащить с себя пижамные штаны?) в ответ на до одури соблазнительное подобие стона. Брану с трудом верится, что от вида тонкой ниточки прозрачной смазки, тянувшейся от крупной оголенной головки до резинки белья, его всерьез кроет. Надо будет придумать всему этому оправдание посерьезнее, чем поиск общего языка между человеком и пришельцем из иного измерения. Саймон же полагает что он, должно быть, совсем поехал крышей. Иначе почему он, полчаса назад готовый убить напарника на месте сейчас откровенно дрочил ему, стиснув зубы и рвано, возбужденно дыша? Сомнительное исследование чужеродной анатомии почему-то заходит слишком далеко, но теперь мужчину охватывает азарт — а получится ли? Бран, кажется, нутром чует эту спонтанную перемену в настроении партнера и опасливо оглядывает Смита снизу-вверх, подозрительно щурясь. — Что это ты задумал теперь? Саймон медлит с ответом, оглядывая мельком заляпанную слабо светящейся слизью ладонь, прежде чем толкнуться ближе, заставляя собственный член соприкоснуться с размякшим раздвоенным щупом. На ощупь тот уже заметно мягче — видимо, первичное напряжение от того бешеного возбуждения спало и теперь полупрозрачные щупальца мягко подрагивали от соприкосновения с человеческим естеством — напротив, окончательно затвердевшим и сочащимся липкой смазкой в каком-то неистовом предвкушении. Неестественный блеск в глазах мужчины выдает его с головой и Бран досадливо скользит расфокусированным взглядом по лихорадочно зардевшемуся лицу детектива — кажется, сегодня симбиоту не удасться перехватить поводья в свои руки. Явным плюсом было то, что желание спорить отпало у них обоих — напротив, сейчас симбиот старался смягчить свои все еще жесткие с непривычки жесты, от греха подальше убрав когтистые пальцы с чужой шеи. Положение, которое они приняли, было не совсем удобным для последующих фрикций, но кажется, в голове человека созрел свой, отличный от представлений иноземца план по возможному продолжению. — Можно? — неожиданно спрашивает Саймон в наступившей тишине, в которой по комнате стелилось лишь его шумное сиплое дыхание. Бран же теперь даже не пытался имитировать процесс дыхания, и оттого его присутствие в комнате казалось еще более эфемерным. Почти невесомым. Можно — что? Иноземец казался заинтересованным, однако явно не ожидал того, что человек таки решительно продолжит, довольно быстро очутив находящийся в полной готовности орган в открывшейся меж щупалец подкожной щели, прижав головку к резко контрастирующей с розовой кожей черной материи, готовясь погрузить внутрь. — Не медли, — симбиот осклабился, перехватывая чужие бедра, уступчиво подаваясь навстречу первомц чужому толчку. — я не нуждаюсь в подготовке. — поясняет иноземец, но Саймон слышит, как надламывается его голос — всего на секунду. Он старается взять ровный, неторопливый темп, но едва сдерживается — справедливости ради, все же, внутри Брана было несколько приятнее, чем в человеческой женщине. Стало быть, пришелец это понял и без лишних слов, судя по тому, как широкий серп его улыбки угрожающе сверкнул. Призывно. Вызывающе. Мужчина едва ли себя сдерживал и до этого, но, совершив несколько первых фрикций — не потому, что боялся причинить Брану боль, скорее затем, чтобы дать тому привыкнуть, в определенный момент сорвался на рваный темп, сосредоточенно сгребая волосы (Смит не был уверен, но по текстуре серебристая волокнистая масса напоминала именно их) существа в горсть и грубо оттягивая назад. Симбиот не сопротивлялся, но из горла вырвался непроизвольный скулеж, больше напоминавший натужный скрип, неожиданный, кажется, для самого иноземца. Бережные касания, бесконечная подготовка и неумелые попытки зайти дальше сменились отрывистыми, грубыми рывками, каждый из которых, кажется, задевал какие-то особые сенсоры в бесплотном организме. Сотрясал все тело в диких конвульсиях и обжигающих импульсах, заставляя непроглядно-темную массу прогибаться навстречу горячему, торопливому трению плоти о плоть. Человечишка будто дорвался до желаемого и теперь утолял свои животные позывы, сорвавшись с цепи. И хотя симбиот мог, при желании, по какой-то причине он не молчал, позволяя голодному вою вырываться из разгоряченной пасти, пока его глупый человек окончательно падал в глубины развратного омута вслед за ним, погружаясь сходу в бездну невообразимого экстаза. Острые хитиновые когти отчетливо впились в жилистую спину, прочерчивая жирные темнеющие линии от лопаток к середине, размазывая выступившие густые капли по разгоряченной коже, но детектив этого даже не заметил, чуть меняя позицию. Вжав тело симбиота в матрас, он навис над ним, перехватывая одной рукой влажную от его же жадных поцелуев шею, второй же — снова обволакивая сочащиеся мерцающей слизью щупы. Ориентируясь на исходящие со стороны создания рваные, полные желания вздохи, мужчина ведет подрагивающими от волнения пальцами по всей длине нечеловеческого органа, пачкая ладонь в слабо светящейся жидкости, которой становилось все больше с каждой секундой. И хотя сигналы собственного организма свидетельствовали о скорой разрядке, Саймон не мог удержаться от того, чтобы оттянуть кульминационный миг, наблюдая за, пожалуй, настолько красивым зрелищем, насколько оно и было волнующим, вызывавшим в его теле самые низменные звериные порывы. Напарник, кажется, совсем не отдавал себе отчета, отчаянно содрогаясь навстречу человеческому органу, желая выскрести для себя еще больше крупиц внезапно нахлынувшего оргазма. Волна опустошающей истомы обрушилась на общий для них двоих разум, и без того перегружая исступленный мозг безумными, распаляющими образами, и мужчина с сожалением успел понять, что совершенно не заметил, когда бесконечно тянувшиеся, будто загустевший гель, секунды, вдруг подошли к своему концу, с завидной мощью вышибая из его тела всю энергию, заставляя весь размах вбивать в изогнувшееся от наслаждения тело напротив. Вместе с ослепившим его восторгом на человека обрывается и все, что испытывает в данное мгновение иноземец, от чего мужчина на секунду глохнет, не в силах сразу прийти в себя. В нем смешались удивление, удовольствие, страх - скорее от непонимания того, чем или кем все это было вызвано. А еще любопытство и отвращение. Будто они сейчас разделили не постель, а причудливое блюдо. Впрочем, отчасти так оно было? Будто нейтронный взрыв заполнил расплавившиеся мозги ярко-розовой стекловатой, оставляя в просветах лишь блаженный вакуум. Сплошной непроглядный войд без намека на мышление. - Ваааау… - едва свернувшимся рулетом языком вновь удается ворочать, мямлит Саймон, чуть приподнимаясь с обмякшего тела напротив. Он вновь подмечает - подобие репродуктивного органа у симбиота располагается чуть выше, чем у человеческих женщин. Интересно. Он сам не замечает, как произносит это вслух. За это ему прилетает отчетливо-болезненный удар когтистой конечностью. Хищный блеск потускневших глаз не предвещает ничего хорошего. - И это ты все время требуешь от меня замолчать? Ханжа паршивый. - Бран угрожающе шипит, обиженно забиваясь к стене. Цепкая влага между их телами расходится тонкими паутинами жидкого секрета, и Смит подумывает стереть эту дрянь поскорее, пока она не разъела его кожу или что-то в этом роде. Хотя вряд ли, если этого с ним не произошло до сих пор, учитывая, с каким рвением он забирался внутрь симбионта чуть ли не всем запястьем - от этого короткого напоминания детектив мгновенно краснеет, будто школьник, отказываясь от этой затеи на ближайшие несколько минут. К тому же, едва ли Бран бы сейчас позволил притронуться к себе - кажется, он не был доволен так легко раскрывшейся человеку своей уязвимой точкой. И в целом тем, как легко Саймону это далось. Мужчина коротко усмехается очередной актерской игре пришельца и так подается навстречу, ненавязчиво укладывая руку на бархатистое бедро создания. Плоть Брана больше не кажется ему такой плотной, как пару минут назад - тот вдруг вновь будто бы начал расползаться в пространстве, расходиться на невесомые частицы темной материи, словно норовя выскользнуть из не слишком крепкого подобия объятий. И что более странно, ругаться с ним Бран тоже не был намерен. Пока что. Саймон ловит себя на мысли, что тоже надеется, что это продлится не более, чем пока что. - И все же, - когда иноземец слегка оттаял, позволив себе наконец отлипнуть от противоположного края постели, Смит слегка задумался. - Ты где умудрился найти настолько качественный шоколад? - Что за глупый вопрос? - симбионт лениво облизнулся, обводя сегментированным языком частокол острых зубов. - В округе нет другого магазина, кроме того, что рядом с заправкой. И ты знаешь, я бы не смог уйти далеко без носителя. - Темный шоколад с ликером на заправке? - Тебя это вправду так сильно беспокоит? - Бран придирчиво оглядывает детектива, цепляя чужой подбородок когтистым пальцем. - Заглянул в личные запасы одного из работников. Что? Не думаю, что он много потерял. - Ужасно. - Саймон, тем не менее, не может сдержать ухмылки. - А еще есть? - Полкоробки. - голос симбиота заметно смягчается. - Оставишь на завтра или хочешь попробовать прямо сейчас?