***
— Вам нужно найти вот этого человека. Мори складывает фотографию на стол, и Двойной Чёрный, чуть ли не сталкиваясь лбами, внимательно рассматривают человека на фотографии, выискивая что-нибудь примечательное. Это достаточно молодой мужчина с густыми волосами, покрашенными в ореховый цвет. Самая примечательная деталь на лице — крупная родинка справа под нижней губой, само лицо излучает уверенность и харизматичность. Обычно они за такими не гоняются, но не важно. Фотография рассматривается слишком скрупулезно, хотя её всё равно отдадут им, ещё и пару копий добавят. Но так профессионалы обычно не поступают. Они привыкли знать, с кем имеют дело, чтобы потом, как идиоты, всякий раз не доставать фотографию. — Позавчера вечером человек, за которым мы уже давно гоняемся, передал ему папку с документами. Так как именно документы нам и нужны, мы переключились на него. Его зовут Ёсида Дайске. Он не относится к делам Мафии или к другим группировкам, достаточно влиятельный человек в одной некрупной компании. Он не знает, что в папке, ему передали её на хранение от старого друга. Вы должны забрать у него папку. — Каким образом? — Чуя, слегка хмурясь, смотрит на босса. — Убить его? — Ни в коем случае! В последнее время его лицо крутится в новостях, потому что компания в прошлом месяце удачно приобрела парочку акций. Его убийство поднимет много шума, что нам вовсе не нужно. Так что просто заберите у него папку: украдите, купите или угрожайте ему. Но не нанесите большого вреда и не убейте. — Почему мы? — Дазай, потягиваясь, лениво зевает. Весь его вид говорит о том, что он не горит желанием заниматься этим. — Дазай-кун, — Мори хмурится, — я, конечно, понимаю твоё нежелание работать, учитывая, что работы у Исполнителей и так много, но в этот раз задание не терпит ошибок. Нам не нужно, чтобы вокруг этого дела было много шума, чтобы не начали выяснять о конкретном предмете шума и о содержании документов. Поэтому даже если вы будете угрожать ему, убедитесь, что он не будет об этом много болтать. Да и он не так прост: владеет оружием и немного боевыми искусствами. — Хорошо. Известно что-то о его жизни или расписании? — серьёзно спрашивает Чуя под протяжный вздох Дазая. — Да. Не женат. Родители умерли. По добытой информации больше родственников у него нет. Расписание скудное: дом — работа в офисе, наполненном сотрудниками и охраной. Раз в две недели по выходным посещает престижный гольф-клуб. Но есть и хорошие новости. Об этом знают немногие из его окружения, но почти каждый вечер он посещает бар «Red Sea». Довольно сомнительное заведение, потому что это неофициальный бордель, — на этих словах Дазай громко фыркает, но Мори взглядом заставляет его замолчать, — хотя по слухам начальство гарантирует, что их сотрудницы чисты. Ну, и приманивают посетителей умеренными ценами… — Вроде борделя для бедных, но тех, кто хочет почувствовать себя крутым? — Дазай тихо прыскает, а Чуя изо всех сил старается не улыбаться. — В целом, да, — Мори прекрасно игнорирует шутливый тон Дазая, продолжая. — По полученным сведениям все важные документы он всегда носит с собой, и, думаю, важная для старого друга вещь к таким тоже относится. Поэтому советую перехватить его как раз в баре. Заодно, даже если там будет небольшой переполох и пойдут странные слухи, они не будут сильными, к тому же начальство само подавит слухи, касающиеся тёмной стороны бара. — Окей, — тянет Дазай. Мори подаёт ему бумаги с образом жизни Ёсиды. — Желательно побыстрее? — Желательно побыстрее, — подтверждает Мори. — Хорошо, тогда займёмся этой же ночью. Мори кивает, и Дазай, развернувшись на небольших каблуках, идёт в двери. Чуя, напоследок поклонившись боссу, идёт за ним.***
— Как заберём у него папку? Чёрная машина останавливается на светофоре. Лужи на асфальте блестят жёлтым светом уличных фонарей, бросающих тусклый свет на тёмный салон с выключенным освещением. Чуя, лицо которого немного красноватое из-за горения светофора, тихо постукивает пальцем по рулю, пока Дазай на соседнем сидении в очередной раз перечитывает бумаги, при этом заодно смотря на фотографию. Свет тусклый, Дазай наверняка напрягает зрение, и Чуя сказал бы ему об этом, если бы привык о таком говорить. Поэтому только молчит, ожидая чужого ответа. — Лучше всего шантаж, конечно же. — Почему? — Машина двигается, как только загорается зелёный свет. Дазай какое-то время молчит, прикидывая, стоит ли ему потешаться над Чуей из-за этого глупого — ответ ведь очевиден — вопроса, но передумывает. До бара осталось ехать минут семнадцать, и им нужно успеть проработать план. — Украсть не получится, если он носит папку с собой, — терпеливо объясняет Дазай. — Попытка предложить за неё деньги также не лучше. Во-первых, он сам не беден. Во-вторых, он не похож на человека, который бы подвёл чужое доверие и продал бы дорогую другу вещь. Попытка провалится, и он обязательно расскажет другу или даже сам заинтересуется документами. Чуя молча кивает, сворачивая на менее оживлённую улицу. — Пытки тоже не подойдут. Он не похож на труса, а более жёсткие пытки нанесут ему вред, который мы должны избежать. Так что шантаж — лучший вариант. Таких людей, как он, находящихся на высоком посту в бизнес-компании, сильно интересует их карьера. А она наверняка пошатнётся, если в компании станет известно, что он пользуется услугами незаконного борделя. — И где мы его перехватим? — Когда он пойдёт в приватную комнату, — Дазай перетасовывает листы в своих руках, теперь просматривая информацию о баре. — Этот бар занимает три этажа. Подвальный этаж — сам бар, со столиками и барной стойкой. Только из бара есть лестница, ведущая на первый этаж, где располагается vip-зал и пара залов, которые можно снять. На этом заканчивается зона для обычных посетителей. Знающие люди для других услуг обращаются к особому человеку, находящемуся на первом этаже. Он предоставляет им комнату на секретном втором этаже и девушку, — Дазай передаёт Чуе план бара. — И как мы это сделаем? — Мы пойдём на второй этаж, в vip-зал. Будем ждать его прихода, и… — А если он не придёт? — перебивая Дазая, спрашивает Чуя. — Должен прийти. У него нет чёткого расписания, но сегодня пятница, а в пятницу ближе к полуночи он приходит всегда. Когда он будет брать комнату, нам надо покрутиться рядом и увидеть номер комнаты на ключе. Потом выйдем на улицу и зайдём на второй этаж по пожарной лестнице, — Дазай тыкает куда-то на плане. — Нам лучше не светиться перед служащими. — А они ничего не заподозрят, если мы попытаемся вломиться в чужой номер? И камеры? — скептически спрашивает Чуя. — Персонал обычно не ходит на второй этаж, если там есть посетители. И, представляешь, камер на втором этаже нет! Может, денег не хватило? Возможно, учитывая, что это не очень престижное место. — Ого, — из рта Чуи невольно вырывается удивлённый возглас. — А они рискуют. — Рискуют, — соглашается Дазай. — Но при этом они приманивают этим новых посетителей. Всё же многим мужчинам нравится, когда девушка кричит от удовольствия. — Кстати, — щёки Чуи немного покраснели от последней фразы, — там же будет девушка. — Или даже не одна, — с ухмылкой говорит Дазай под чужое возмущённое цыканье. — Но неважно, это ещё один элемент шантажа. — Ещё один элемент шантажа? — Да. Ты, возможно, удивишься, но этот Ёсида — постоянный клиент в этом притоне. Если с девушками что-то случиться, ему туда дорога будет заказана. Так что, думаю, если будем угрожать девушке, он согласится побыстрее. Девушке потом заплатим, чтобы не болтала об этом. Таких-то можно подкупить, они падкие на деньги. — Опять втягиваешь невиновных людей? — Чуя хмурится, бросая злой взгляд на Дазая. — Ты в курсе, что ты козёл? — А ты баран, — невозмутимо парирует Дазай. — Мы скоро приедем? — Уже почти, — напрягаясь, отвечает Чуя. И правда: машина, тормозя, проезжает ещё с десяток домов и тормозит перед одним из них. Невысокий, немного обшарпанный дом с ярко-синей неоновой вывеской «Red Sea» над лестницей, ведущей на подвальный этаж. Все окна задёрнуты шторами, поэтому атмосфера немного мрачновата. И отсутствие фонарей рядом с этим зданием совсем не улучшает картины. — Милое местечко, — шутит Дазай, скидывая пиджак на кресло. — Эй, — взгляд Чуи мажет по снятой вещи. — Может, всё же наденешь? Так меньше будут заметны твои бинты. Их повседневная рабочая одежда довольно типичная, и, даже если в бар обычно не ходят в костюмах, они не будут сильно выделяться. Тем более в vip-зале, где часто хватает каких-то офисных сотрудников, тоже носящих костюмы. Но Дазай опять решил выебнуться, отказавшись снимать свои дурацкие бинты. Благо, хотя бы с лица снял. — Не думаю, что это важно, — отмахивается Дазай, выходя из машины. — Тц, ладно, — ворчит Чуя, тоже выходя и ставя машину на сигнализацию.***
Две девушки, сидящие за столиком в углу, бросают взгляд на двух вошедших парней и тут же склоняются друг к другу, перешёптываясь. Конечно, ведь не так часто в бар входят два таких красавца! Один высокий, в простой рубашке и брюках. Но его лицо очень красиво, а такая простота в наряде лишь больше манит. На шее и руках почему-то виднеются бинты, но такая необычная деталь добавляет ему изюминку. Второй одет более вычурно: к брюкам и рубашке добавляется тёмная жилетка, подчёркивающая изгиб талии, и короткий пиджак с рукавом, не скрывающим вид на сильные руки. Волосы непривычного медного оттенка невольно влекут к себе. Аксессуары добавляют вычурности: шляпа с тонкой цепочкой, портупея и чокер на шее и узкие тканевые перчатки. Мечта, а не парни. Чуя тихо цыкает, боковым зрением замечая чужие взгляды. — Вот видишь, на нас уже смотрят из-за твоих бинтов. Клуб наполнен громкой музыкой, которая иногда больно бьёт по ушам. Сине-сиреневое освещение накрывает помещение полумраком, создавая перед взглядом мутноватое месиво из посетителей. Почти все столики заняты. Видимо, несмотря на «сомнительность», как минимум как бар это место популярно. — Нет! Они просто поражены моей красотой, — щебечет Дазай под чужое ворчание. Но прежде, чем Чуя успевает сказать что-то ещё, Дазай перехватывает одного из официантов. — Парень, — Дазай говорит тихо, но, удивительно, его слышно хорошо и чётко. Официант слабо кивает, показывая, что слушает. — Говорят, здесь есть vip-зал. Не покажешь нам, как туда пройти? Дазай наощупь находит чужую ладонь, и когда парень убирает руку, в ней хрустят пару купюр. Официант приятно улыбается им, почтительно кивая, и ведёт куда-то в сторону. Дазай и Чуя следуют за ним. Они идут в конец огромного зала со столиками и оказываются в узком коридоре. Справа — две двери с маленькими металлическими табличками, обозначающими уборную. Слева — полутёмный коридор с дверным проёмом с плотной тканью вместо двери в конце. Туда они и направляются. Парень осторожно отодвигает ткань, пропуская их вперёд. Они оказываются в небольшой тёмной комнате с широкой лестницей. Официант указывает на лестницу. — Поднимаетесь по лестнице, и на площадке справа будет вход в vip-зал. — Нам надо будет что-то сказать? — спрашивает Чуя, довольно понятно подразумевая деньги. — Нет-нет! — парень мотает головой. — Никто ничего не спросит, ведь сюда пускают лишь тех, кто проходит в vip-зал. Чуя кивает, и официант бесшумно исчезает. Ступени под ногами даже не скрипят, когда они поднимаются по ней. Как и говорил парень, справа небольшой коридор, оканчивающийся дверным проходом, откуда исходит красноватое освещение и льётся спокойная музыка. Когда они входят, на них никто даже не обращает внимание. Зал немного меньше, чем нижний, столиков тоже меньше, но сидеть за ними приятнее: вокруг столиков стоят приятные мягкие кресла, а около стен добавляются ещё и длинные диваны с парой декоративных подушек. Люди, наполняющие зал, разношёрстные. Есть и пара серьёзного вида мужчин в костюмах, что-то рьяно обсуждающих за стаканами виски. Есть и мужчина средних лет, занявший столик в углу. Его со всех сторон облепили молоденькие девушки. Вся компания до покраснения на щеках пьяная. Есть и группка девушек в кожаных брюках, бросающих похотливые взгляды на проходящих мимо официантов. Есть и нервный юноша, теребящий край галстука и постоянно поглядывающий на одиноко стоящего у стены официанта. Есть даже молодая пара, грязно целующаяся на одном из диванов. Они садятся на столик в углу, скрытом в полумраке. Им повезло, что такое место не заняли: отсюда хорошо просматривается весь зал, вход в зал, барная стойка и коридор, ведущий в туалет. Чуя отодвигает себе кресло, пока Дазай довольно плюхается на диван. К ним тут же подлетает с вежливой улыбкой официант и складывает на столик глянцевое меню. Они улыбаются ему в ответ, но когда он уходит, улыбки тут же испаряются. — Окей, мы ждём, — из-за музыки можно говорить и погромче, но Дазай не хочет рисковать. Чуя серьёзно кивает и опускает взгляд на меню: будет странно, если они ничего не закажут. Дазай делает то же самое, но уже через минуту Чуя его отвлекает: — А если он как-то сбежит, как только заметит открывающуюся дверь? — Там комнаты, как в отелях, только более обшарпанно, — лениво объясняет Дазай. — Так что сначала идёт небольшой коридор. Мы вскрываем замки тихо, а если они ещё и будут заняты… — Ладно, я понял! Дазай тихо хихикает. Чуя вроде взрослый, и Дазай прекрасно знает, что у него были девушки в этом смысле, но он всё равно прикольно смущается и злится, чтобы это скрыть. Какие у них бы ни были взаимоотношения, общаться с Чуей весело и приятно. К ним подходит очередной официант. — Вы определились? — Да, — Дазай обаятельно улыбается, хотя перед ним даже не девушка. — Стакан виски со льдом. — Бокал сангрии, пожалуйста, — Чуя говорит серьёзно, пока Дазай тихо смеётся. — Какие-нибудь закуски желаете? — они одновременно мотают головой, и официант, кивнув, уходит. — Да что?! — Чуя чувствует, как щёки невольно покрываются красными пятнами, пока Дазай сгибается от беззвучного смеха. — Решил побаловать себя коктейлями? — И что?! — Нет, ничего, просто шутку вспомнил, — Дазай ехидно ухмыляется, пока Чуя злится ещё больше из-за того, что Дазай нормально не объяснил. Он подсознательно чувствует, что Дазай смеётся над ним, но не может понять, над чем именно. А Дазай лишь продолжает ухмыляться. Он понимает, о чём думает Чуя, практически читает его мысли, но не объяснять же ему, что он вспомнил, что коктейлями балуют себя обычно девушки, и невольно провёл параллель между этим фактом и Чуей. Благо немного напряженную атмосферу перебивает официант, быстро принёсший напитки. Чуя, с тихой благодарностью взяв свой стакан, мрачно потягивает свой коктейль. Дазай, отхлебнув виски, снова усмехается. Чуя смотрит на него чуть ли не с ненавистью. — Знаешь, такая неловкая атмосфера, — в этот раз решает объяснить Дазай. — Такое чувство, будто мы на первом свидании. — Да кто захочет пойти с тобой на свидание, — бурчит Чуя, но при этом ниже опуская голову, надеясь, что неловкий румянец на щеках будет смахивать на цветное освещение. — Эй, вообще-то я довольно популярен у девушек! — играюще возмущается Дазай. Чуя не отвечает, решив полностью сконцентрироваться на напитке. На самом деле они впервые вместе в баре. Каждый из них не первый раз в баре, но обычно ходили по отдельности, с другими. А тут оказались вместе в баре всего лишь из-за задания. И хотя неожиданное сравнение почему-то смутило его, Чуя не может не признать, что оно довольно точное. — Расскажи мне что-нибудь. — Что? — Чуя смотрит недоумённо. — Зачем? — Что? — притворно удивлённо тянет Дазай. — Чуя никогда не ходил на свидания? Если Чуя не знает, то я объясню: на свидании обычно пытаются получше узнать друг друга. — Прекрати называть это свиданием! Это не свидание! — Ладно-ладно, — покорно соглашается Дазай. — Хорошо, это не свидание. Это вынужденная встреча из-за совместного задания. Доволен? Теперь расскажешь мне что-нибудь? — Зачем тебе это? Сомневаюсь, что тебе интересно, — спокойнее говорит Чуя, хотя на самом деле ему не нравится формулировка. Вынужденное… Как будто Дазаю неприятно находиться рядом с ним. Хотя скорее всего так и есть. Почему-то это огорчает. — Мне скучно! — Тянет Дазай, ложась грудью на столешницу. — Нам ещё непонятно сколько ждать этого мужика, а у меня даже ручки нет, чтобы поиграть с тобой в крестики-нолики. — Ладно, — вздыхает Чуя. — Но я даже не знаю, что тебе рассказать. — Да всё, что угодно! Например, как прошёл твой день. — Сомневаюсь, что ты будешь слушать. — Буду, если для тебя это важно, — неожиданно серьёзно отвечает Дазай, снова сев прямо. — Ну, не то чтобы важно… — от неожиданного серьёзного тона Чуя снова ощущает неловкость. — Но просто не очень-то приятно рассказывать что-то, когда тебя не слушают. — Я буду слушать, правда. Чуя смотрит с подозрением. Он знает, что Дазай — прекрасный манипулятор и он хорошо может убеждать других, но сейчас ему правда нечего противопоставить. Дазай звучит серьёзно, в его голосе нет ни капли лукавства или смеха, и Чуя, который находится около Дазая уже достаточно долго и немного выучил его привычки, хочет надеется, что он не врёт. Просто неприятно будет потом чувствовать себя обманутым. — Ладно, если ты правда будешь слушать, — сдаётся Чуя, всё ещё наблюдая за Дазаем. Но в его глазах не блестят незаметные для многих маленькие искорки, которые обычно появляются в его глазах, когда он добивается того, чего хочет, поэтому… кажется, можно что-то рассказать. - Не то чтобы сегодня был какой-то особенный день. Обычный день, ничего интересного. Хотя… был один интересный момент. Дазай, сложив подбородок на поставленные на локти руки, мажет по Чуе взглядом, чтобы невесомо показать, что слушает, но при этом стараясь не задерживаться на каких-то местах подолгу, иначе Чуя может почувствовать и отвлечься. — Вообще, у меня сегодня достаточно беготной день. Босс не щадит, так что сегодня днём я тоже искал одного человека с небольшой группой подчинённых. Стандартная ситуация: очередной новичок, слишком уверенный в себе и своих способностях, который попытался смухлевать с документацией и прибрать к рукам часть дохода Мафии. — Какой идиот, — перебивая Чую, критически замечает Дазай. — Не понимаю, на что надеются такие люди? На удачу? Или они слишком тупы и не в состоянии понять, что Мафия — довольно крупная компания, а не просто группировка, которую легко обмануть. — Согласен. Очевидно, что мы нашли его довольно быстро. Но смешна не сама эта ситуация, а один момент, когда мы его обнаружили. Он, хоть и глуп, не труслив, поэтому сразу не дался. Но всё же первым делом он глупый и поступил очень тупо: решил отстать от погони, пройдя через большой магазин с несколькими выходами, видимо, надеясь, что в магазине мы не сможем, крича, бежать за ним с оружием. Но вот только он не учёл кое-чего: магазин-то пользуется услугами Мафии. — Серьёзно? — Дазай громко фыркает. — Выходы перекрыли, мы его окружили, и знаешь, что он сделал? — Дазай слабо мотает подбородком, намекая продолжать. — Он не попытался ни убежать, ни хотя бы отстреляться. Вместо этого… он звонко так ударил ладонью по своему лицу, — Чуя активно жестикулирует, усмехаясь воспоминаниям о ситуации. — И всё это сопровождалось протяжным «блять! Я забыл!» Видимо, он всё же знал, что этот магазин пользуется услугами Мафии, — с усмешкой добавляет Чуя, пока Дазай склонился над столом в беззвучной истерике. Дазай смеётся, сильно наклоняясь к столешнице, и Чуе, смотрящему на него, тоже хочется смеяться. Это немного странно, потому что ни в момент произошедшего, ни при пересказывании этот случай несильно рассмешил его, лишь немного развеселил. Но уже в следующее мгновение он тоже сгибается от смеха. Они смеются беззвучно, только иногда проскальзывают хриплые смешки, но посетители за соседними столиками всё равно неловко поглядывают на них. — Да уж, — Дазай, успокоившись и кое-как отдышавшись, утирает невольно выступившие слезинки в уголках глаз. — Не думал, что бывают такие уникумы. — Ага. Чуя, тоже прекратив смеяться, смотрит на Дазая. И… это до необращения внимания на подвох странно. Как давно они так просто не смеялись вместе? А смеялись ли вообще? Легко смеялись над какими-то глупостями, забыв, кем они работают, где они находятся и что чувствуют друг к другу? Сейчас они похожи на простых парней, пришедших отдохнуть в бар и весело провести время, которые… неплохо дружат. Хочется, чтобы это было правдой, хотя бы частично. Но это же неправда. Они ненавидят друг друга. Ненавидят же? Да. Наверное… Дазай смотрит в ответ, и его улыбка, оставшаяся на лице после смеха, меркнет, становится поверхностной. Наверное, думает то же самое. Странное чувство от этого момента. Всё настолько так, настолько нормально, что неправильно, всё в них отторгает это. Дазай резко опускает взгляд и отпивает снова немного виски, стараясь зациклиться на своём напитке. Но им немного повезло: не надо придумывать, как замять момент общей неловкости, слишком явно и резко сменив тему. То, что происходит секунду спустя, абсолютно ломает ту непривычную атмосферу и больно швыряет в их лица чёрную реальность. Дазай без какой-то определённой причины мажет взглядом по помещению, чуть выше Чуи, и в один момент его брови немного приподнимаются. Но он хорошо контролирует себя и своё тело, поэтому его лицо снова то же. Тихие, произнесённые почти одними губами слова будто игнорируют рот и вырываются из самого горла: — Ёсида зашёл, резко не оборачивайся. Чуя, моргая, держит глаза закрытыми чуть дольше — знак, что он услышал и понял. Он делает вид, что потягивается, разминая спину, при этом слабо приоткрывая один глаз, как сонный кот, чтобы проследить за мужчиной с фотографии. Ёсида невольно упрощает им задачу: выбирает такой столик, что им обоим хорошо видно его боковым зрением. — Не напрягайся слишком сильно, — добавляет Дазай, снова взяв в руку стакан. — Думаю, он ещё возьмёт себе выпить или даже перекусить. Чуя кивает, но он всё ещё напряжён. Это немного необоснованно, потому что их задание в целом лёгкое. Но обстоятельства всегда имеют влияние. Босс пару раз подчёркивал, что это задание важно и они не должны ошибиться. Такое условие всегда невидимым грузом давит на плечи, заставляя их понуро опускаться. Ещё они довольно редко выполняют какое-то задание в общественных местах. Да, этот бар не особо популярен, а его часть вообще нелегальна, и им мало кто может помешать, но, работая в любых общественных местах, надо быть осторожным. И Дазай оказался прав: к Ёсиде почти сразу подходит один из официантов с улыбкой более тёплой, чем вежливой. Он, видимо, приветствует его по имени и даже не успевает дать меню, когда Ёсида слабо отмахивается, что-то пробормотав, и парень уже отходит обратно, оставив Дайске, развалившегося на диване, одного. — Наверное, заказал то же, что и обычно, — слабо бормочет Дазай, отпивая свой виски. Чуя немного нервно кивает, незаметно наблюдая за мужчиной. Типичный бизнесмен: хорошо сидящий по фигуре — наверняка сделан на заказ — формальный костюм из тёмно-синей плотной ткани, выглаженная рубашка и простой чёрный галстук. Чуе даже кажется, что в разноцветном свете помещения на его руке блеснули наручные часы. Слишком… — Слишком вычурно для такого места, — Дазай хмыкает, как будто читая его мысли. Хотя логично, что они подумали об одном и том же. — Особенно учитывая, зачем именно он сюда пришёл. Но сомневаюсь, что он ходит на работу в этом костюме, он же не такой дурак. Но всё равно, это — слишком. — Даже не верится, что такой человек любит нелегальных шлюх, — слишком серьёзно для подобных слов говорит Чуя. — Все мы не без грешка, — тихо фыркает Дазай. — Даже такой прекрасный человек, как я. — Ты-то — прекрасный человек? — теперь настала очередь фыркать Чуе. — Да ты ужасней всех людей в этой комнате, вместе взятых! — Ах, Чуя! — притворно оскорблённо вздыхает Дазай, прижимая ладонь к груди в районе сердца. — Какие оскорбительные слова! Ты знаешь, что делаешь мне больно? — Дазай вполне убедительно сухо всхлипывает, но Чуя достаточно хорошо его знает, чтобы бросить слабое «ну-ну». Дазай резко изменяется, теперь хитро улыбается. — Все, вместе взятые? То есть, себя ты тоже включаешь? Неужели ты думаешь, что лучше меня? — Да! — резко отвечает Чуя. Дазай мурлычет под нос что-то вроде «ты в этом уверен?», и этого достаточно, чтобы они начали порывисто спорить, слишком громкие возгласы которых иногда привлекают внимание людей за соседними столиками. Но от этого не становится тошно на душе, даже не раздражает. Скорее — хотя и невозможно — успокаивает. В такой обстановке, как эта, любая частица повседневной жизни расслабляет. И если бы у Дазая не было привычки цапаться с ним постоянно, Чуя бы даже решил, что в этот раз он начал это нарошно. Спор, так и не закончившись на чём-то определённом, плавно перетекает в новый разговор. Им, на самом деле, не особо есть о чём говорить, но они болтают о каких-то глупостях, Дазай рассказывает какие-то интересные факты о разных вещах. Но и Ёсиду, попивающего принесённый ему коктейль, они из виду не упускают. Теперь Чуя совсем не нервничает. Они справятся, в этом не стоит и сомневаться. Ёсида, поставив уже пустой бокал на стол, встаёт и снова накидывает на плечи скинутый в процессе на соседний стул пиджак. Пока он расправляет складки, Дазай и Чуя переглядываются. Для стороннего наблюдателя это обычное движение, но для них — безмолвный разговор. В такие моменты они, как никогда, умеют понимать и практически читать мысли друг друга. Не встаём сразу же. Не вскакиваем, а плавно поднимаемся. Делаем вид, что идём в уборную. Не прекращаем улыбаться и болтать. Открыто на Ёсиду не пялимся. Они, слабо улыбаясь друг другу, идут в сторону уборной. Было бы проблемой на ходу придумать тему для разговора, но Дазай спасает положение, начиная говорить о типаже девушек, который ему нравится, — вполне нормальная тема для молодых людей. Чуя тут же поддерживает его, с чем-то соглашаясь, а с чем-то — нет. Не очень громко, потому что вряд ли бы обычные парни хотели, чтобы их слушали все в помещении. Но они выглядят так естественно, что Ёсида, с которым они пересеклись, и им пришлось пропустить его, вообще не обращает на них внимания, направляясь к невзрачному официанту, стоящему у стены. Он такой же, как остальные, но если напрячь память, можно вспомнить, что к столикам он ни разу не подходил. Они останавливаются около двери в уборную, не прекращая болтать, но каждый при этом боковым зрением наблюдает за Ёсидой. Тот о чём-то разговаривает с официантом. Со стороны кажется, будто он всего лишь спросил где тут уборная или что-то типо того. Но вот в руке у парня появляется небольшой ключ, брелок с номером комнаты свисает вниз и повёрнут к ним ребром, поэтому они пока не могут увидеть цифр. Но он колеблется в руке, поворачиваясь, и скоро они смогут заметить номер. Они напрягаются, прищуриваясь, но… Ёсида берёт ключ за брелок, так и не дав ему полностью повернуться, и официант с лёгкой улыбкой ведёт его в противоположную сторону. Чуя немного обеспокоенно смотрит на Дазая и видит, как его лёгкая улыбка стекленеет, пока он, открывая дверь в уборную, придерживает её, пропуская сначала Чую, а потом заходит сам. В уборной пусто. Дазай подходит к раковине, немного ополаскивая руки, но всё же не сдерживается и ударяет кулаками по белой керамике. — Чёрт! — Чуя, обеспокоенно подошедший ближе к нему, слабо вздрагивает от неожиданности. Дазай редко ругается. Но и редко у них что-то идёт не по плану. — Ты увидел номер? — Дазай в ответ лишь резко покачивает головой. — Блин! Я увидел, лишь что первое число — один. — Я видел и второе число, — Дазай, протирая влажными руками лицо, как-то зло смотрит в зеркало над раковиной. — Но я не разобрал его! Я не увидел, восемь там или ноль. — Что будем делать? — А что нам ещё остаётся? — Дазай отрывает пару салфеток и протирает руки. — Проверим оба номера. Только придётся разделиться. Мы не знаем, сколько у нас времени. Вдруг этот Ёсида любит быстрый перепихон или просто скорострел? — Разделиться? — А что, испугался? — Дазай криво ухмыляется. — Не глупи, Чуя. Ты вполне можешь справиться и сам. — Да я не об этом, — отмахивается Чуя, игнорируя обвинение в трусости. — Во второй комнате же могут быть люди. — И где твоё искусство скрытности, которое должно быть у каждого мафиози? Забыл, что я рассказывал о небольшом коридоре в начале? Тихо идёшь по нему и осторожно проверяешь. Если это не наша цель, так же тихо уходишь. Чуя, пытаясь не реагировать на раздражённого из-за промаха Дазая, кивнул. — Ладно, — Дазай шумно выдыхает, возвращая привычное хладнокровие. — Теперь возвращаемся и действуем, как договорились. Их движения почти механические, выученные, хотя это всего лишь очередной план. Они, как по команде, возвращаются к столику, залпом допивают свои напитки и подзывают официанта. Чуя в очередной раз убеждается, что Дазай — прекрасный актёр. Хотя он немного расслабился в уборной, показав эмоции по поводу промаха, но сейчас Дазай слабо, но завлекающе улыбается официанту, оплачивая заказ с помощью карты. Будто бы и не было нахмуренных тёмных бровей и слабо горящей кожи на ребре ладони. Путь назад, на улицу, совсем не похож на то, как они зашли сюда. У обоих перед глазами мутная пелена. Дазай, машинально быстро спускаясь по лестнице, думает о чём-то: Чуя видит это по его одновременно — разве это не невозможно? — и расслабленному, и напряжённому телу. Он сам смотрит себе под ноги, чтобы не споткнуться и не навернуться вниз, тоже задумавшись. Но в каждую следующую секунду уже забывает, о чём думал до этого. Лишь оказавшись на улице, они понимают, насколько в баре было душно. Комнату наполняла безумная смесь: то ли перемешавшиеся бледные запахи парфюмов, то ли сигареты, то ли что-то, что распыляют сами работники. На улице свежо и немного холодно. Пахнет мокрым асфальтом под ногами. Чуя невольно глубоко вдыхает. По-своему приятный запах. Глаза улавливают движение сбоку: Дазай слабо мотает головой. Безмолвное «пошли». Они заходят в достаточно широкий промежуток между зданиями. Мрачно и неприятно. Ноздри свербит какой-то слабый мерзкий запах. Окна — тёмные прямоугольники, занавешенные дешёвыми шторами изнутри — лишь начиная с третьего этажа. К светлой каменной стене прилипла пожарная лестница — как раз то, что им сейчас нужно. Они останавливаются прямо напротив нее, и Дазай кивает, приказывая Чуе действовать. Тот отходит назад на столько, на сколько вообще возможно, чтобы не касаться одеждой стены другого дома. Он бежит, разгоняясь, и легко подпрыгивает вверх, ухватившись ладонями за перила нижней площадки. Мышцы на руках напрягаются, очерчивая яркие вены, когда он подтягивается. Дазай, услышав, как чужие ботинки с лёгким скрипом опустились на решётчатый пол, делает то же самое, что и Чуя. Чуя помогает ему подтянуть его тело, и они поднимаются наверх. Лестница скрипит под их ногами и в целом выглядит неустойчивой и некрепкой. Но это обман: она здесь достаточно долго и сделана на совесть, чтобы не развалиться на куски под весом двух не самых тяжёлых парней. Они останавливаются на площадке перед третьим этажом. На этаж ведёт массивная железная дверь с большим старым замкóм. Непонятно откуда в руке Дазая появляется кусочек проволоки, и он приседает перед дверью и начинает ковыряться в замкé. Чуя, стоя рядом с ним, терпеливо ждёт. Ждать долго не приходится: очень скоро в замке что-то щёлкает, и дужка отходит вверх. Дазай, отходя назад и снова пряча проволоку куда-то, пропускает Чую на своё место. Тот снимает замóк с петли, прикреплённой к стене около двери, и осторожно открывает дверь. Им повезло: она хоть и старая, но не скрипит. За ней — узкий тёмный коридор без дверей и окон. Справа стоит прислонённая к стене швабра, рядом — пластиковое ведро со свисающей с бортика тряпкой. В конце коридора полоска света — проход в основной коридор. Дазай и Чуя заходят в коридор, бесшумно закрывая за собой дверь. Со стороны всё ещё похоже, будто её лет двадцать не открывали. На этаже тихо и пусто, но они всё равно внимательно смотрят из-за угла, прежде чем перейти в основной коридор. Но никого нет, поэтому они спокойно подставляются под жёлтые тусклые лампы. Череда одинаковых дверей с позолоченными табличками с номерами. Лишь одна дверь открыта — справа, в начале коридора, наверняка ведущая на лестницу. Дазай тыкает локтём Чуе в бок, указывая на одну из дверей, на которой поблёскивает табличка с номером десять. Чуя кивает, показывая, что увидел, и ищет глазами комнату номер восемнадцать. Но её нет. Чуя тихо шикает. Слева коридор вовсе не заканчивается тупиком. Он делает резко ответвление направо. Наверняка, там есть ещё комнаты, в том числе и нужная им восемнадцатая. Дазай лишь слабо пожимает плечами «чего ты ожидал». Чуя качает головой, но он немного раздражён. Так они даже видеть друг друга не будут. Дазай машет рукой, привлекая его внимание. Он указывает сначала на себя, а потом взмахивает рукой в сторону ответвления. «Я возьму себе восемнадцатую комнату». Чуя, бесшумно выдыхая сквозь зубы, кивает. Что же ещё остаётся? Дазай кивает в ответ и передаёт другой кусок проволоки. Они на секунду смотрят друг другу в глаза, но потом Дазай разворачивается и скрывается за углом. Чуя же идёт к своей двери. Ладно. Ответвление немного короче основного коридора, комнат там меньше. Всего комнат двадцать, так что восемнадцатая почти в конце. Дазай направляется к ней. На самом деле он сейчас намного более спокоен, чем Чуя. Конечно, он был достаточно раздасован тем, что у них не вышло узнать номер комнаты, но это жизнь. Жизнь не предсказуема, и он по имеющимся данным и своим знаниям может просчитать лишь малую долю будущих событий. Многие восхищаются его планами, которые всегда реализуются, но на самом деле очень часто он становится на зыбкую почву не стопроцентных предположений. А иногда даже надеется на случай. Но сейчас ему вообще не хочется ничего делать. Вмиг на него напала какая-то сонливость и безразличие. Было бы неплохо, если бы Ёсида оказался в комнате Чуи. Тогда бы он быстренько проверил бы свою комнату и ждал бы Чую в коридоре. Было бы вообще классно, если его комната будет пустой. Тогда ему даже не придётся напрягаться и быть тихим. Но, увы, ожидания не оправдались. Подойдя к нужной двери, Дазай явно слышит крики девушки. Но всё не так уж и плохо, с этим можно смирится. Достав из кармана пару одноразовых полиэтиленовых перчаток и натянув их на руки, Дазай достаёт проволоку и начинает взламывать замок. По ушам уже неприятно бьют женские крики, но он игнорирует это. В целом, ему плевать, и он даже понимает мужчину за дверью, Ёсида это или нет. На него тоже иногда нападает настроение послушать, как девушка под ним кричит от удовольствия. Замок простой и типичный. И полминуты не проходит, как Дазай убирает проволоку обратно в карман. Он мягко нажимает на ручку, чтобы дверь не щёлкнула, и входит внутрь. Как и по плану: сначала небольшой тёмный коридор, начало которого не видно из самой комнаты. Вскрикивание девушки здесь, внутри очень громкое и какое-то странное, но его внимание сейчас сосредоточено не на этом. На стене висит большое зеркало, отражающее то, что происходит в комнате. Про эту деталь в обстановке номера ничего не было сказано, но это не важно. Ему очень повезло, ведь риск как-то облажаться и быть засеченным уменьшается вдвое. Дазай проходит чуть глубже в номер, чтобы отражение показывало кровать. И, о, ему повезло ещё больше! Массивная спина в растянутой майке крупного мужчины — то ли толстого, то ли накаченного — под двести килограмм, который даже не разделся, лишь приспустил штаны, вряд ли принадлежит Ёсиде. Короткий ёжик тёмных волос на круглой голове лишь подтверждает это. Дазай собирается так же тихо уходить, но тут невольно разбирает хриплые тихие слова девушки вперемешку со всхлипами, до этого заглушаемые криками: — Нет… Х-хватит… Пожалуйста, прекратите! Мне больно! Оу. Вот этим-то и рискуют хозяева бара, предоставляя услугу «не отвлекать посетителей». Иногда всё же встречаются такие подонки, которые пользуются этим и воплощают свои нездоровые садистские желания. Этой девушке не повезло нарваться на такого посетителя. Обычно его не трогают чужие страдания. Он живёт в таком мире, что его буквально окружают страдания. Но мольба обычной девушки, которой просто и не повезло и которая вообще не заслужила подобное невезение, что-то трогает внутри него. Но… Что он может сделать? Подраться он не может: он не слаб, но противники таких габаритов ему, с простыми руками, не по зубам. Доставать пистолет слишком напряжно. Любой выстрел произведёт слишком много хлопот, которые они должны избежать. И уж тем более убить его он не может. Так что сделать он ничего не может. «Простите, но я никак не могу вам помочь,» — глядя в отражение, мысленно извиняется Дазай и разворачивается, чтобы уйти. И… Одна из досок пола скрипит оглушительно громко. Дазай морщится, пока в комнате прекращается какое-либо движение. Да уж, это явно не тихое отступление. Почему сегодня так много непредвиденных обстоятельств? Дазай не успевает сбежать, даже коснуться ручки двери, когда мужчина шумно слезает с кровати и возникает в проходе, широкой фигурой загораживая свет из комнаты. Дазай, полностью повернувшись к нему, смотрит прямо, а мужчина смотрит в ответ. Первое, что замечаешь, — очень широкие зрачки. И вовсе не от полумрака коридора и его собственной тени. Янтарной радужки только тонкая каёмка, всё остальное — чёрный круг зрачка. Он явно под чем-то и сильно. Как вообще работники допустили, что он здесь? Дазай молниеносно тянется за пистолетом. Он не напуган, нет. Но люди под веществами абсолютно непредсказуемы, так что лучше ударить первым. Раздаётся сдавленный из-за глушителя выстрел. Девушка в комнате вскрикивает. Рука скорее от неожиданности, чем от боли, дёргается, и он непроизвольно выпускает пистолет. Рану жжёт, кровь тонкими тёмными дорожками течёт по пальцам. Дазай даже не успевает обхватить рану другой рукой, чтобы остановить кровь, как мужчина, спрятав непонятно откуда имеющийся у него пистолет в широкий карман брюк, хватает его и, поменяв их местами и развернув его спиной к себе, валит его на пол. Они падают прямо около кровати. Дазай тихо мыкает, сильно ударяясь подбородком и коленями об пол, когда сверху ещё и наваливается мужчина. Голая девушка на кровати снова вскрикивает и, крупно дрожа, прижимается к изголовью кровати. Её губы трясутся, а глаза блестят от слёз. Дазай пытается ударить мужчину руками, но тот выворачивает его правую раненую руку за спину, а левую придавливает телом. Дазай стискивает зубы от злости и пытается приподняться, но тщетно: подобное сложно провернуть, когда твой противник почти в четыре раза тяжелее тебя. — Но-но, какой резвый, — неприятно басит мужчина и свободной рукой больно хватает его за волосы. Он впечатывает лицо Дазая в дощатый пол. Из носа — возможно, уже сломанного, — тут же хлещет кровь, стекая вниз, по разбитым губам, затекая в рот и заставляя закашляться от неожиданности. Но мужчине этого мало: он ударяет головой Дазая об пол ещё несколько раз. Кровь размазывается по лицу и оставляет выразительный след на полу. Дазая мутит. Перед глазами беловатая плёнка, мыслить ясно почти не получается. — Я рад, что к нам на огонёк заглянул такой красавчик, — пошло шепчет прямо в ухо мужчина, облизывая раковину. От его действий Дазаю хочется блевать. — Трахать красивых мальчиков в задницу я тоже люблю. Он немного приподнимается, хотя легче от этого совсем не становится, и тянет за воротник рубашки. Ткань под его руками слишком легко рвётся, Дазай чувствует, как пара верхних пуговиц отрывается. Мужчина снова наклоняется, опаляя шумным дыханием загривок, и кусает бледную кожу. Кусает сильно, до крови — на коже остаётся характерный след от зубов. Рядом появляется ещё пара укусов. Чужая свободная рука при этом сжимает его талию, как будто неосознанно, но явно до синяков. Дазай дёргается, хрипя, пытаясь уйти, но ничего не выходит. Ещё один рвотный позыв: Дазай чувствует, как сзади в него упирается вставший член. Мужчина, оторвавшись от нижней части шеи, немного выпрямляется и характерно потирается о него пахом, проезжаясь по ягодицам членом. Он шумно выдыхает от этого и, ухмыльнувшись и оторвав руку от талии, резко шлёпает по левой ягодице. Шлепок увесистый, как от ремня. Дазай вздрагивает и, зло стиснув красноватые от крови зубы, опять ёрзает на полу. Ничего это не даёт кроме того, что его лицо на пару секунд вновь встречается с полом. Мужчина тянуть вообще не хочет: свободной рукой он просто стаскивает с Дазая брюки вместе с бельём вниз. Дазай возмущённо хрипит, бессмысленно ёрзая и пытаясь отползти от чужого тяжёлого тела и мерзких рук. — Успокойся, красавчик, — мурлычет мужчина. — Сейчас тебе будет хорошо. Он приспускает свои брюки с бельём и с шумным вздохом поглаживает член. Он придерживает его и, подведя его к сморщенному анусу Дазая, резко толкается внутрь, сразу до конца. Шлепок его бёдер о ягодицы Дазая очень звонкий. Дазай, приподняв голову, замирает с открытом в безмолвном крике ртом, в состоянии лишь невнятно хрипеть. Тело непроизвольно крупно дрожит. Это — кошмар. Боль в руке тут же забывается под громадной волной новой боли, накрывающей его полностью. И эта боль… не похожа на ту, что он испытывал. Эта боль не похожа на боль от ножа или пули, не похожа на боль от переломов, на боль от синяков. Это глухая боль, отдающая в каждой клеточке его тела, заставляя их взрываться. Хочется, чтобы это прекратилось. Хочется отрезать ту часть тела, являющуюся очагом боли. Его будто разрывает напополам. Его будто насаживают на фонарный столб. Ужасно. Мужчина стонет от узости и начинает двигаться, входя и выходя. Дазай, сжав зубы до боли, а кулаки — до канавок от ногтей, чувствует, как по внутренней стороне бедра стекает горячая кровь. Он не может уже ёрзать, ничего не может, даже думать. Это ужасно.***
Окей, с замками он справляется не так быстро, как Дазай. Но это всё же изначально не было его «фишкой». Раньше он попросту вышибал дверь, игнорируя любые замки. Но в итоге пришлось обучиться и этому. Работа в Мафии научила его тому, что в некоторых ситуациях жизненноважно быть тихим. Так что работать бесшумно он умеет. Но всё же не так быстро. Чуя ковыряется в замке. Замок простой — Дазай наверняка справился с ним за две секунды. Но сейчас его немного отвлекают свои мысли. Это так по-детски, но он безумно хочет, чтобы за дверью оказался тёмный пустой номер. Шанс такого исхода всего около тридцати процентов, но он всё равно надеется. Его слегка нервирует вся эта ситуация, то, что они так и не узнали номер нужной комнаты и что им пришлось разделиться, хотя перед Дазаем он старался этого не показывать. Он мафиози, в напарниках которого один из исполнителей и приближённый босса, да и сам он не самый хороший человек, но неопределённость его всегда нервировала. Замок тихо-тихо щёлкает, открывшись. Чуя бесшумно выдыхает, пряча проволоку в карман. Он должен собраться и быть более серьёзным. Мори не просто так именно им поручил это задание, и его сомнения и нерешительность не должны всё испортить. Так он может подорвать доверие босса к нему. Да и Дазай при таком раскладе никогда не даст ему забыть этот провал. В комнате довольно шумно. Кровать качественная: не скрипит, отвлекая от процесса. А процесс явно идёт. Даже в коридоре отчётливо слышны стоны девушки и какие-то не особо разборчивые слова, что-то вроде «да… вот так». Чуя не краснеет, даже самый бледный розовый не касается его скул. Собравшись, его мало чем можно смутить или отвлечь. Вместо этого он сосредоточен на большем зеркале на стене. Ого. Об этой детали интерьера Дазай ему не сообщил. То ли из вредности, то ли не посчитал важным, чтобы сообщать, то ли вообще не знал сам. Но это сейчас не так важно — он ткнёт в это Дазая позже, — потому что зеркало удобно отражает комнату. Как кстати. Он проходит вглубь номера, чтобы через зеркало посмотреть, кто в номере. И… это точно Ёсида. Он не так много видел его со спины, ведь для фотографий, нужных на задания, важно лицо, и в живую Ёсида сидел лицом к их столику. Но его немного необычную причёску и непривычный цвет волос он прекрасно запомнил. И он сомневается, что в этом заведении сейчас есть кто-то с такой же причёской. Рука вылавливает пистолет из кобуры на поясе и, уже не стараясь быть тихим и не заметным, просто заходит в комнату, на секунду прищурившись из-за света. Девушка, первой заметив неожиданного гостя, испуганно вскрикивает. Ёсида резко разворачивается и замирает: дуло пистолета направлено прямо в его лицо. Но тут же, встрепенувшись, кое-как прикрывает собой дрожащую девушку, в глазах которой блестят слёзы страха. Довольно благородно, хотя и бессмысленно, про себя замечает Чуя, но на его лице эти мысли никак не отражаются. Рука, привыкшая к пистолету, даже не дрожит. — В чём дело?! — низко рявкает мужчина, пытаясь злобой прикрыть страх. — Кто вы такой?! — О, это не важно. Важно то, Ёсида Дайске, — Чуя специально обращается к нему по имени, чтобы даже мыслей не было, что это какая-то ошибка, — что у вас есть то, что нужно нам. — «Нам»?! — Голос Ёсиды слегка подрагивает. — Кому это «нам»? — Нам, Портовой Мафии, — голубые глаза превратились в куски синего льда и сверкают на свету. Девушка, на удивление, похоже, слышавшая о Портовой мафии, кривит губы и беззвучно плачет, пряча лицо в чужое плечо. Ёсида становится на пару тонов бледнее. — Что Портовой мафии нужно от меня?! Я не переходил дорогу мафии! — Нет, вы ни в чём не виноваты, — терпеливо и как будто — если бы не вся ситуация в целом, могло бы так и показаться — спокойно поясняет Чуя, будто Ёсида по невнимательности, случайно занял его место, и это недоразумение они сейчас быстренько решат. — Но у вас есть то, что нам нужно. Папка, которую передал вам «друг» на хранение и которую вы везде носите с собой, — взгляд Ёсиды немного проясняется, когда он понимает, о чём Чуя говорит. — Добровольно отдайте мне её, если не хотите… последствий. — П-последствий?! — он далеко не робкого десятка, но сложно держать себя в руках, когда мафиози угрожает тебе напрямую. — Да. К примеру… — Чуя ненадолго замолкает, делая вид, что задумался. — Как быстро ваша жизнь будет смешана с грязью, если общественность узнает о вашей слабости — о зависимости от услуг незаконного борделя? — Ёсида почти белый. — И тогда всё, что у вас останется, — обманчивое тепло в объятьях проститутки. Но… сможете ли вы это сохранить? Если с этой девушкой что-то случится… Девушка за спиной Ёсиды впивается в его плечи и тихо всхлипывает. У мужчины дрожат губы, когда он немного невнятно бормочет: — Нет… Вам нужна лишь папка? — Да. Если вы просто отдадите мне папку и не будете рассказывать об этом, мафия вас не тронет. Если же нет… — Хорошо! Чуя одобрительно покачивает головой и достаёт второй пистолет, направляя его на них же. От этого Ёсида на секунду отшатывается назад, но, судорожно сглотнув, всё же свешивает ноги с кровати. Но тут в него цепляется девушка: — Н-нет! — она беззвучно рыдает, вцепившись в его плечи. — П-прошу, н…не остав-вляйте меня! Ёсида нервно поглядывает то на неё, то на Чую. По его виску стекает солёная капля пота. — Её благополучие зависит лишь от вас, Ёсида Дайске, — Чуя кивает в сторону девушки. — Если вы не будете артачиться или бунтовать, пистолет, наведённый на неё, не выстрелит. Ёсида, бросив на девушку ещё один взгляд, мягко отцепляет её от себя и встаёт. Та, больше не в силах сопротивляться из-за страха, лишь продолжает плакать, при том не сводя глаз с дула, направленного на неё. Другой пистолет следует вслед за Ёсидой, который направляется к стулу с одеждой и сумкой. Он идёт спиной вперёд, боясь повернуться к мафиози спиной. Но отвести взгляд всё же приходится, когда он берёт свою сумку и смотрит в её нутро, ища нужную папку. Как только она оказывается в его руках, Чуя опускает и прячет пистолет, который был направлен на девушку, и протягивает уже пустую руку за папкой. Ёсида шумно сглатывает. Ему жутко хочется просто кинуть папку, лишь бы не приближаться к этому низкому юноше, такому молодому, но такому страшному. Но не может рисковать: вдруг такие действия лишь разозлят мафиози. Поэтому он, собравшись, медленно подходит Чуе, насколько вообще возможно протягивая папку. Когда её кончик касается тонких пальцев в чёрной ткани, он делает резко движение вперёд, всучивая папку в чужие руки, и отходит назад. Чуя, не убирая пистолета, рассматривает папку. На самом деле им не рассказали, как выглядит папка и что в ней. Так что он даже заглянуть в неё не может. Но он и не стал бы. Босс ничего не сказал про то, что им можно смотреть на содержимое папки. Возможно, там хранится информация не для их глаз и ушей. И мало ли что может сделать Мори, если узнает, что он открывал её. Поэтому Чуя лишь может, чуть ли не используя гравитацию, с нажимом уточнить: — Надеюсь, Ёсида Дайске, вы не обманули меня. Ёсида, снова бледнея — хотя куда уж больше, — медленно мотает головой. Чуя, не сводя с него взгляда синих айсбергов и не опуская пистолет, отходит спиной назад, в коридор, и, резко развернувшись, хлопает дверью, уходя. В руках у него папка — то, почему они здесь. Они наконец закончили. Чуя чувствует себя немного неуютно из-за того, что довёл ни в чём не повинную девушку до слёз, но что поделать, такова работа мафиози. И тут он замечает, что в коридоре нет Дазая. Что, почему? Конечно, они не обговаривали этого, но раз уж в номере, который достался Чуе, оказался Ёсида, то он думал, что Дазай будет ждать его здесь. Решил не ждать и вернулся на улицу? К машине? Вполне возможно, если Дазай посчитал, что Чуя справится сам. Но… у Чуи какое-то нехорошее предчувствие. Спрятав папку в большую, но узкую поясную сумку, скрытую под плащом, Чуя направляется к ответвлению. Этот коридор короче, и комнату под номером восемнадцать, которую должен был проверить Дазай, он находит быстро — одна из последних дверей. Медленно подойдя к ней, Чуя с подозрением смотрит на неё. Обычная дверь, вроде не портал в небытие. Нахмурившись, Чуя чуть наклоняется и прикладывает ухо к двери. Сперва ничего не слышно — комната пуста? — но потом до уха доносятся глухие стоны. Хотя, даже не стоны, а… звуки. Что-то вроде хрипа. Слишком низкого для девушки. Девушка… с кляпом? Или эти звуки издаёт посетитель? Вполне правдоподобно, и на самом деле Чуе не хочется снова залазить в чей-то номер. Но он чувствует неладное и, нажав на ручку дверь — хм, не заперто, — заходит. Дверь тихо хлопает за спиной, закрываясь. Зрелище, представшее перед глазами… ужасно. Он как будто видит одновременно и картину полностью, и её детали. В самой комнате около кровати на коленях стоит очень крупный мужчина спиной к нему, его таз характерно двигается. И под ним… Дазай, явно Дазай, хотя он и не видит его полностью. Хрипящий Дазай, пытающийся выбраться из-под мужчины. Мужчина поворачивает голову в сторону вошедшего и уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут в его лоб с глухим выстрелом прилетает пуля. Чуя, пряча обратно выхваченный пистолет, зло смотрел, как мёртвая туша валится вперёд, но злость в его глазах тут же сменяется беспокойством. Девушка на кровати вскрикивает и, отключившись, оседает, но Чуя даже не бросает взгляд на неё, когда подбегает и вытаскивает Дазая из-под трупа. — Дазай! — нервно зовёт Чуя, вглядываясь в лицо, по которому размазана кровь. — Дазай! Дазай, ты меня слышишь?! Скажи что-нибудь! Дазай приоткрывает веки и слабо смотрит на него. Но в глазах нет осознанности, будто он до беспамятства пьян. Его дыхание хриплое из-за крови, всё ещё слабо текущей из носа. Но он жив и относительно в порядке, Чуя это понимает. Он быстро и немного неаккуратно одевает его, и если с брюками это вышло, то с рубашкой совсем не выходит: с лёгким ужасом Чуя обнаруживает, что она порвана и на шее Дазая тоже кровь. Поэтому он просто стаскивает с плеч плащ и, накинув его на Дазая, поднимает его на руки. Ему не тяжело — Дазай не самое тяжёлое, что он носил, — когда он несёт его, выходя из номера и тихо шепча «сейчас».***
В дверь его кабинета стучат, и Мори хмурится. Вообще-то он давно смирился, что его могут потревожить в любое время суток, но сейчас пошёл уже третий час ночи, и он жутко устал и хочет спать. Хотя он вряд ли сегодня ляжет. С тихим вздохом отложив документ, который читал, он позволяет войти. Вошедший тяжело дышит и в целом выглядит обеспокоенно. Мори хмурится ещё сильнее. С чем бы тот ни пришёл, это явно не самые хорошие новости. Мужчина, торопливо поклонившись, докладывает: — Босс, вернулись Дазай-сама и Накахара-сан! — Они уже закончили? Но мужчина лишь нервно мотает головой. — Я не знаю, босс, — его голос слегка подрагивает. — Просто неожиданно появился Накахара-сан с Дазай-самой на руках, и он нёс его в больничное крыло. Он на ходу лишь сказал позвать вас… Мори, незаметно для собеседника на пару секунд сжав ладони в кулаки, резко встаёт, прерывая всё, что ещё мог бы и хотел сказать вошедший. Тот, встрепенувшись, открывает Мори дверь. Путь до его кабинета в медицинском крыле не занимает много времени. И… на первый взгляд всё нормально. Лишь Дазай, сгорбившись и почему-то в плаще Чуи, сидит на одном из стульев в коридоре, а Чуя нервно ходит туда-сюда около него. Мори не успевает начать говорить, когда Чуя, заметив его и резко остановившись, низко наклоняет голову в знак приветствия и заговаривает сам: — Босс, я… А! Задание выполнено, — Чуя судорожно отдаёт ему папку. — Но… Дазай… — неожиданно Чуя замолкает. Ему стало как-то неудобно говорить Мори о… таком. Мори, механически держа папку в руке, недоумённо смотрит на него, ожидая объяснений и не понимая, почему он замолчал. Но тут неожиданно подаёт голос Дазай: — Меня изнасиловали, — хрипло буркает он, сжимая руками плащ. Чуя смотрит на него удивлённо. Когда они ехали, он поглядывал на Дазая и пытался что-нибудь спросить, но тот лишь смотрел в окно, не отвечая. С того момента, как Чуя обнаружил его под каким-то мужиком, он впервые что-то сказал. И сказал… хрипло конечно, но ни капельки не запинаясь, злясь или что-то подобное, будто бы ничего особенного не произошло. Мори ошарашенно приподнимает брови. Кажется, Чуя впервые видит его таким удивлённым. Тот переводит взгляд с Чуи на Дазая и обратно, будто ожидая, что те глупо засмеются и скажут, что это была тупая несмешная шутка. Но нет, Чуя продолжает обеспокоенно смотреть на босса, а Дазай — в пол. Мори выдыхает слишком громко, когда бормочет короткое «ясно». Он, обогнув Чую, подходит к Дазаю. — Пошли, Дазай-кун. Дазай ничего не говорит, даже не кивает головой, соглашаясь, но встаёт, тут же морщась: двигаться тупо больно. Мори, заметив это, лишь тихо вздыхает и ведёт его к своему кабинету. — Чуя-кун, — Мори поворачивается к Чуе, — можешь идти… Хотя нет! Подожди пока здесь, пожалуйста. Чуя немного напряжённо кивает и садится на один из стульев, и они скрываются в кабинете. Мори указывает Дазаю на кушетку, пока откладывает папку на стол и сбрасывает плащ с шарфом на кресло за столом. Туда же отправляется пиджак. Дазай, даже не думая снимать плащ Чуи, медленно садится на кушетку, но всё равно слабо морщится. Мори берёт стул, ставит его перед Дазаем и садится на него. Он недолго молчит, наблюдая за тем, как Дазай незаинтересованно мажет взглядом по потолку, но потом, очередной раз вздохнув, осторожно начинает: — Я не буду спрашивать, как это произошло… — Просто кое-что пошло не по плану, — Дазай, оторвавшись от созерцания потолка, теперь смотрит на Мори. Равнодушно. Мори хмурится. В этом весь Дазай: ему плевать, что произошло, даже если что-то случилось с ним самим. Но он понимает, что на самом деле сейчас он лишь кажется равнодушным. Дазай достаточно силён морально, учитывая, что его лишь немного веселят ужасы, происходящие в мафии. Но изнасилование — сильный удар по психике для любого человека. Даже для Дазая. Так что сейчас он явно не в порядке. — Ты вообще как? — Мори не надеется на честный ответ, но вдруг… — Я хочу в душ и спать, — это звучит вполне правдиво. — Устал. — Мне нужно осмотреть тебя и обработать раны, — мягко возражает Мори, за что Дазай бросает на него злой взгляд. — Это ни к чему! — Дазай почти рычит, хотя обычно он держит все эмоции — а тем более злость — под контролем. — Ничего особенного не произошло! Оно и само нормально заживёт. — Если ничего не сделать, всё будет заживать медленно и мучительно, — холодно уточняет Мори, немного злясь. — Ты хочешь этого? Хочешь месяц просто садиться на стул и при этом морщиться? — Какое вам до этого дело? — Меня волнует здоровье моих исполнителей. Дазай молчит, не зная, что на это сказать. Мори снова тихо вздыхает. Даже если Дазай хочет отрицать проблему, ему самому не стоит забывать о её существовании. — Дело во мне? — Не совсем правильный вопрос, но Мори надеется, что Дазай поймёт. Он врач, но при этом всё же мужчина. — Хорошо. Тогда я могу позвать сюда другого врача. Девушку. Но пойми, Дазай-кун, кто-то должен тебя осмотреть. — Дазай молчит. — Посиди, подумай пока. Мори встаёт, направляясь к столу. Там всегда стоит прозрачный графин с водой и чистый простой стакан. Он берёт его, наливает воды где-то до половины и относит Дазаю. Дазай всё ещё молчит, но стакан берёт и, прокашлявшись, немного отпивает. Мори ненадолго улыбается уголками губ и возвращается к столу. Пока Дазай медленно пьёт воду и — по крайней мере, Мори надеется на это — думает, он берёт в руки папку, недолго вертит её в руках и открывает. Дазай наблюдает за Мори, читающим какие-то бумаги из папки, но текст не пытается разглядеть, ему это не нужно. Мори, удовлетворительно хмыкнув, складывает бумаги обратно в папку и возвращается к Дазаю, садясь обратно на стул. — Ещё тебе нужно будет сдать анализы на ЗППП, но это не сейчас. Дазай почти давится. — Что? — вытерев мокрые губы тыльной стороной ладони, сипит он. Это вполне логично для подобной ситуации, но он как-то вообще об этом не думал. Мори, видя, как в глазах напротив на секунду мелькает тревога с примесью страха, смягчается. — Я не могу гарантировать тебе что-то, — от этих слов Дазай почти физически меркнет, поэтому он поспешно добавляет: — Но, поверь мне, это не так страшно. Лекарства есть, к тому же если мы обнаружим это вовремя. Всё будет в порядке, Дазай-кун. Дазай смотрит то на Мори, то на уже пустой стакан. Но, поправив плащ на плечах, выдыхает сквозь зубы и тихо кивает: — Ладно… И, думаю, будет нормально… если вы осмотрите меня. Мори спокойно кивает и встаёт, забрав у Дазая стакан. — Хорошо, но если ты передумаешь, можешь сказать в любой момент. Не молчи, если тебе станет некомфортно. Мори ставит стакан на место и подходит к стеклянному шкафу. Рядом он ставит небольшой столик на колёсиках и складывает на него то, что берёт из шкафа. Дазай с кушетки может видеть, как на столике оказываются небольшие бутылочки с перекисью водорода и с йодом, упаковка бинтов с ножницами, металлическая ёмкость с низкими краями, какая-то мазь в тюбике и какой-то непрозрачный пакетик. Взяв всё необходимое, Мори прикатывает столик к кушетке и садится на стул, натягивая взятые резиновые перчатки. — Приподними голову, пожалуйста. Дазай послушно поднимает подбородок и Мори внимательно осматривает его лицо. Много засохшей, размазанной по коже крови, но это не мешает ему понять, что источник — нос. Он осторожно ощупывает его пальцами, надавливая в разных местах, и, когда Дазай вздрагивает, слабо качает головой. — Похоже, не сломан, просто ушиб, — бормочет Мори скорее себе, чем Дазаю. Он берёт со столика упаковку бинтов и, распечатав её, отрезает небольшой кусочек. Сложив его несколько раз, Мори берёт бутылочку с перекисью водорода и пропитывает им марлю. Этим квадратиком он проходится по лицу Дазая, в основном просто чтобы стереть засохшую кровь. Но Дазай всё же слабо морщится на губах, поэтому Мори, окончательно всё протерев вторым квадратиком, берёт мазь, выдавливает немного на пальцы и лёгкими движениями смазывает разбитые губы. Потом снова рассматривает нос. Как он и сказал, это просто ушиб. Он берёт тот самый непрозрачный пакет и подаёт его Дазаю. — Приложи к носу где болит. Дазай, коснувшись пакета, невольно отдёргивает руку. — Холодно… — Это холодный компресс, чтобы отёка не было, — поясняет Мори и передаёт Дазаю пакет. Тот, всё-таки смирившись, берёт пакет и прикладывает к переносице, недовольно морщась от холода. А Мори пока рассматривает правую руку, лежащую на коленях. Та тоже в засохшей крови. Он слабо хмурится и неожиданно берёт её, поднимая к лицу. — Это пуля? Дазай лишь молча кивает. Но Мори руку не отпускает, продолжая рассматривать. — Что вы делаете, Мори-сан? — Решаю, стоит ли зашивать. — Не нужно. Пуля лишь немного содрала кожу. — Не тебе это решать, Дазай-кун, — возражает Мори, но руку отпускает. — Впрочем, рана и правда неглубокая. Но может остаться шрам. — Без разницы, — Дазай слабо пожимает плечами. — Тогда снимешь рубашку, пожалуйста? Дазай недолго колеблется, но вроде даже не из-за рубашки. Он сжимает плащ, но всё же скидывает его на кушетку. Тогда Мори понимает, почему он был в плаще: его рубашка порвана. Когда Дазай аккуратно, стараясь не дорвать окончательно, снимает и её, Мори в очередной раз вздыхает. Бинты на теле Дазая местами разболтались, а сбоку виднеется синяк, вырисовывающий характерный след от руки. Тут он замечает кровь на нижней стороне его шеи, но с лёгким беспокойством решает сначала заняться рукой. В руках очередной марлевый квадратик, пропитанный перекисью водорода, которым Мори стирает кровь с его руки. Но когда он касается им самой раны, Дазай инстинктивно дёргается и тихо шипит, но держится, не убирая руку и хмурясь. Мори осторожно обрабатывает рану, стараясь не сильно давить. Потом в руках появляется новый квадратик, и Мори смачивает острый уголок в йоде и обрабатывает им края раны. Дазай не дёргается, но хмурится сильнее и сжимает левой рукой пакетик компресса. Мори, кинув использованный квадратик в ёмкость, легко дует на рану. Дазай, несмотря на то, что йод жжёт, усмехается. Он же не ребёнок. Мори, заметив это, лишь с полуулыбкой качает головой и ненадолго отпускает руку, чтобы взять весь рулон бинта. Отрезав очередной квадратик и сложив его, Мори прикладывает его к ране и обматывает бинтами руку. Закончив, он отрезает лишние и, разрезав край на две полоски, завязывает, закрепляя повязку. Дазай слабо вертит рукой, рассматривая аккуратный бантик. — Развернись, пожалуйста. Дазай, отвлечась от своей руки, пожимает плечами и, скинув обувь, полностью залазит на кушетку, повернувшись к Мори спиной. Теперь Мори может видеть, почему у Дазая там кровь, и от этого ему хочется тихо зарычать. Среди засохших пятен крови можно разобрать характерные следы от зубов. Но он ничего не говорит, хотя квадратик бинта смачивает в перекиси с навязчивой мыслью «как это ужасно». Воздух неприятно холодит спину, и Дазай морщится, когда влажная марля проходится по ранкам. — Сейчас вернусь, — говорит Мори, бросая использованный бинт к остальным и вставая. Он подходит к шкафу и берёт из него другой тюбик с мазью и упаковку пластырных повязок. Вернувшись, Мори осторожно смазывает следы от укусов мазью и заклеивает пластырными повязками. — Мори-сан… а они заживут? — тихо, почти неслышно интересуется Дазай. Мори смотрит на него удивлённо. Он не ожидал, что даже возможный шрам от пули не будет его волновать, а вот это волнует. Хотя его можно понять. Мало кому хочется иметь на теле шрамы в виде следа от чьих-то зубов. — Если вовремя наносить заживляющую мазь, то да. Плечи Дазая, которые до этого, оказывается, были напряжены, расслабляются. Дазай бормочет под нос тихое «вот как…», пока Мори заклеивает последний след и просит его снова развернуться. Пальцы в холодной мази, которой смазывали губы, размазывают её по фиолетово-красному синяку на боку. Закончив, Мори забирает у Дазая холодный компресс и смазывает этой же мазью нос. Дазай витает в облаках, отмечая, что прохладная мазь после пакетика со льдом кажется тёплой, но нос хотя бы уже не болит. Из коробки выуживается пластыревая повязка меньшего размера и осторожно клеится на нос на место ушиба. Закончив, Мори с неприятным треском стягивает перчатки и кидает их на столик. Дазай слабо хмурится, наблюдая за его движениями, плохо понимая их назначение. — Что ты решил? — отложив использованные перчатки, спрашивает Мори, глядя прямо в чужое лицо. — Вы… — Я о внутренних повреждениях. Дазай замолкает. Ему казалось, что того, что он сказал Мори вначале, достаточно, но Мори почему-то интересуется ещё раз. И он, честно, не знает. И не то чтобы это смущающе — его вообще трудно смутить, — но всё же как-то… странно. Не хочется думать об этом, хочется оставить всё как есть, пускай и сидеть больно. Но он знает, что Мори не отступится. Силой не заставит, но он всё также его босс. И если выбирать между Мори и кем-то ещё… Он не хочет, чтобы это делал кто-то другой. Девушка, которую позовёт Мори, будет испытывать тошнотворную смесь из страха и жалости к нему, а при этом мысленно может насмехаться над чудовищем всея мафии, который попал в такую унизительную ситуацию. Отвратительно до желания блевать. — Нормально, если это будете вы, — решительно отвечает Дазай. Мори ещё пару секунд смотрит в его лицо, видимо, ожидая увидеть там остатки лёгкого сомнения. Но его нет, поэтому он лишь кивает и снова встаёт. Видимо, Мори всё же не рассчитывал на такой ответ, потому что он в очередной раз подходит к шкафчику и, взяв новый тюбик и другую пару перчаток, возвращается к кушетке. — Раздевайся и ложись. Дазай быстро снимает брюки, скидывая их с рубашкой к стенке, и ложится около чуиного плаща. Он выглядит равнодушным, когда смотрит на оштукатуренный потолок, но мышцы живота сильно напряжены. Он изо всех сил пытается внушить себе, что это просто медицинская процедура. Но гадское подсознание шепчет ему, что это очень унизительно. Мори на это лишь тихо вздыхает. Но всё, что он может, — это сделать свою работу побыстрее. Если начнёт как-то успокаивать Дазая, то сделает всё ещё хуже. Сначала Мори, натянув новые перчатки, в очередной раз берёт кусочек бинта, пропитанный перекисью, чтобы стереть кровь с бёдер и обработать порванное кольцо мышц. Дазай лишь слабо морщится: прохладно, и анус неприятно щипет. Потом Мори наносит немного мази на пальцы и наносит на кольцо мышц, аккуратно медленно входя кончиком, чтобы смазать повреждённые стенки. Дазай напрягает ноги, чтобы не дёргаться от неприятной прохлады. Но Мори уже убирает пальцы и стаскивает перчатки. — Всё, можешь одеваться. Пока Дазай, в который раз уже морщась, медленно садится и принимается надевать брюки с бельём, Мори выбрасывает мусор в ведро и ставит все препараты на место, откатывая столик обратно. Он берёт какую-то коробочку из шкафа, выуживает оттуда блистер и с громким хрустом достаёт небольшую круглую таблетку. Налив в стакан воды из графина и прихватив его, Мори возвращается к Дазаю, застёгивающему рубашку. — Надеюсь, это яд, — шутит Дазай, рассматривая таблетку, которую отдал ему Мори. — Очень смешно, Дазай-кун, — Мори слабо хмурится на эту реплику, хотя ему давно пора бы уже привыкнуть к своеобразному юмору Дазая. — Это всего лишь обезболивающее. Прими и немного подожди меня. Дазай, пожимая плечами, закидывает в рот таблетку и запивает её большими глотками, пока она не начала растворятся, наполняя рот неприятной горечью. Взгляд при этом не сходит с Мори. Тот, подойдя к своему столу, открывает ящик и, взяв оттуда же пакет, складывает в него очередные коробки с лекарствами. Закончив, он кладёт пакет на столешницу, отрывает один клеющийся листок, что-то быстро чиркает на нём и оставляет так на столе. Мори надевает пиджак, а плащ с шарфом просто берёт в руку. В другую руку он берёт пакет с лекарствами и направляется к двери. Дазай, вскочив с кушетки и прихватив чужой плащ, идёт за ним. Как только они выходят из кабинета, Чуя, обеспокоенный, бросается к ним и уже открывает рот, намереваясь что-то сказать, но Дазай тут же портит всю атмосферу, как-то зло кидая ему плащ. Мори немного удивлённым взглядом провожает его — в кабинете он, по его мнению, так сильно цеплялся за него, а тут отдал с таким видом, будто это — мусор, — но спокойным «подожди, Дазай-кун» останавливает его. — С тобой пойдёт Чуя-кун. Я даю вам три дня выходных, а потом посмотрим. Дазай взрывается: — Мне не нужна нянька! Тем более этот рыжий карлик! — Это не обсуждается, Дазай-кун. Это приказ. Дазай сердится. Вот как, в кабинете он вёл себя как более-менее добросовестный врач, а как только вышли — сразу переключился на босса. Но возразить не может: приказы босса не обсуждаются. Поэтому лишь резко отворачивается, но не уходит. — Я правда ему нужен? — пропустив оскорбление мимо ушей, обеспокоенно уточняет Чуя, смотря на босса. — Да. Видишь ли… изнасилование — это тяжело не только физически, но и морально. Дазай-кун, конечно, морально сильнее многих людей, но даже для него подобное не бесследно. Поэтому ему нужен кто-то рядом, просто чтобы… он не сидел в одиночестве. — Но почему я? — недоумевает Чуя. — Разве нет кого-то, кто лучше подошёл бы для этого? Разве я подхожу? — Вполне подходишь, Чуя-кун. Всё просто: Дазай-кун тебе доверяет, — это мало что объясняет Чуе, но он кивает. Дазай угрюмо наблюдает за ними, смотрит, как Мори что-то рассказывает Чуе, указывая на содержимое пакета, как Чуя спрашивает его о чём-то, неосознанно сжимая плащ. Смешно. Такое чувство, будто произошло что-то серьёзное. Будто что-то случилось. Смешно. Ему не нужна нянька в виде Слизняка. Но будто бы его кто-то спрашивает. — Смотрите, не убивайте друг друга, — всё объяснив Чуе, с лёгкой полуулыбкой бросает Мори и уходит. Дазай, даже не дожидаясь Чуи, уходит в противоположную сторону, поэтому Чуе приходится его догонять. Поравнявшись в ним, он смотрит на него и лишь вздыхает, буркая «ну, пошли».***
— К слову сказать, и в декорировании квартиры у тебя нет вкуса, как и в одежде. На это Чуя лишь вздыхает. Он ни за что не согласился пойти с Дазаем в его «помойку», так что сейчас они в его собственной квартире. На удивление, Дазай, несмотря на этот комментарий, достаточно легко согласился пойти к нему. Возможно, потому что его уставший мозг был больше не способен на сопротивление. Они оба жутко устали: уже около четырёх часов утра, и эта ночь была… мягко сказать, нервной. Но вообще-то, говоря такое, Дазай не прав. По крайней мере, так считает Чуя. В его квартире — его собственной квартире, которую, благодаря хорошей зарплате в мафии, он купил достаточно быстро, чем молча гордится — не так уж много декора. Он решил не заморачивается, потому что часто случается такое, что он не бывает дома несколько суток, а то и целыми неделями. Но постарался сделать так, чтобы в квартире было уютно: мягкая мебель с яркими пушистыми пледами, белые тумбочки и шкафы, большие окна с лёгкими шторами. Довольно уютно и существовать приятно. — Надеюсь, у тебя тут душ, а не джакузи. — Душ, — кивает Чуя. Сегодня он использует весь свой запас терпения на ближайшие двадцать лет, так что не злится в ответ на почти явные оскорбления. — Тебе… помочь? — Что? Зачем? — кажется, Дазай звучит правда недоумённо. — Ну… тебе же с повязкой будет неудобно, — Чуя указывает на его перевязанную правую ладонь. — Я могу помочь. — Я не инвалид, — резко отвечает Дазай. — К тому же, ты, похоже, забыл, что я неплохо управляю и левой рукой. Ах, точно. Он правда забыл. Вообще-то Дазай — правша, но он выучился работать левой рукой. Чуя познакомился с ним уже таким, когда тот сносно писал обеими руками, и не знал, зачем Дазай выучился. То ли из-за скуки, то ли из-за сломанной правой руки. Верно. — Ладно. Тогда подожди, я принесу тебе полотенце с одеждой. — Ты думаешь, на меня налезет одежда такого карлика, как ты? — кричит Дазай Чуе вдогонку, но тот не отвечает, скрываясь в комнате. Вообще-то у него есть одежда больше его размера: он любит дома ходить в удобстве, поэтому является тайным поклонником широких штанов и безразмерных футболок. Так что что-то для Дазая найдётся. Он взял одежду из стопки чистого, но всё равно нюхает ткань. На всякий случай. Но всё нормально: одежда лишь слабо пахнет порошком с лавандой. Остаётся надеяться лишь на то, что Дазай не будет насмехаться над ним за это. Прихватив из шкафа одно из новых больших пушистых полотенец, Чуя резко останавливается перед шкафом, где у него хранится домашняя аптечка. Если Дазай пойдёт в душ, ему наверняка понадобятся новые бинты, не будет же он наматывать старые или мыться так. Благо, они у него есть. Чуя не знает, как много Дазаю надо, но берёт пару пачек, и он со всей этой кучей выходит из комнаты и передаёт Дазаю. — Благодарю, мой верный слуга, — притворно любезничает Дазай, скрываясь в ванной. Но Чуя даже не злится на него. Видимо, произошедшее всё же повлияло на Дазая. Он неосознанно оскорбляет больше, чем обычно, и зло. То ли потому что чувствует себя плохо и по-ребячески хочет, чтобы остальные ощущали то же, то ли он просто ищет выход для своих эмоций. В целом, Чуе плевать. Если ему так легче, пускай оскорбляет. Когда Дазай выходит из душа, Чуя в гостиной расстилает на диване одеяло поверх простыни. — Штаны коротковаты, — жалуется Дазай, но потом замечает, чем Чуя занят. — О, как великодушно с твой стороны — постелить мне на диване. — Это я себе стелю, — спокойно возражает Чуя. — Ты будешь спать на кровати. -…серьёзно? — для Дазая это так неожиданно, что его удивление и вопрос искренны. — Ну да. Сомневаюсь, что тебе сейчас будет удобно спать на диване. — А, — всё ещё не веря, отвечает Дазай, но потом спохватывается: — Тогда ты должен был постелить себе на полу около кровати! Собаки должны спать рядом со своими хозяевами на коврике. Но Чуя лишь отмахивается от него, слабо взбивая подушку. — Иди спать, тебе наверняка хочется. Я сейчас в душ схожу и тоже спать лягу. Дазай, пожав плечами, бросает лёгкое «ну ладно» и скрывается в комнате. Но он всё ещё удивлён. Чуя добр к нему, несмотря на то что он сегодня более резкий с ним. Это… приятно.***
Чуя резко разпахивает глаза. Тянущий к нему руку Дазай вздрагивает и быстро убирает руку. Чуя, поняв, что это всего лишь Дазай, медленно садится на постели. В комнате полутемно, поэтому глаза — повязку он не надевал за ненадобностью — Дазая блестят в темноте. Тот сидит на корточках около дивана и молча смотрит на него. Чуя тоже молчит и смотрит, но потом переводит взгляд на электронные часы со светящимся циферблатом рядом с телевизором. Пять утра. Чёртовых пять утра. С того момента, как он провалился в сон, прошёл лишь час. — Что такое? — зевнув, спрашивает Чуя хриплым после пробуждения голосом. Дазай какое-то время молчит, рассматривая его, будто кот, но потом, словно очнувшись, расплывается в ехидной ухмылке. — О, я просто решил проверить, что у тебя с ощущением опасности и с реакцией. Всё очень даже неплохо, к слову сказать. — Понятно, — спокойно отвечает Чуя, и это заставляет Дазая расслабиться. И зря: взгляд Чуи неожиданно становится серьёзным. — А теперь скажи мне правду. Дазай замолкает, отводя глаза. Чуя, на пару секунд возведя глаза к потолку, вздыхает. — А теперь давай честно, Дазай, — Чуя слабо двигает рукой, чтобы Дазай обратил на это внимание и снова посмотрел на него. — Что бы ты сейчас ни сказал, я не буду это комментировать. Ни сейчас, ни когда либо в будущем. Скажешь ты мне, что ты всегда спал под одеялом с подогревом, и тебе сейчас холодно. Что ты всегда достаточно спишь днём, и тебе теперь скучно. Что… у тебя есть подушка-обнимашка, и без неё тебе неуютно спать, — Чуя делает какие-то неопределённые жесты руками, пытаясь придумать ещё примеры, но ничего больше в голову не лезет. — В общем, мне не важно, что ты сейчас скажешь, Дазай, я не буду над этим потешаться или что-то ещё. Просто скажи мне правду. Дазай ещё какое-то время молчит, но потом всё же отвечает, при этом делая свой голос равнодушным, будто то, что он говорит, не важно и не имеет значения: — Я просто не могу уснуть. — Окей, — осторожно соглашается Чуя. — Ты хочешь, чтобы я как-то помог тебе с этим? Мне поискать снотворное? Или… — Просто ляг рядом со мной, — совсем тихо и чётко говорит Дазай. Чуя всё же немного удивлён, когда бросает тихое «ладно» и встаёт с дивана. Они вместе возвращаются в комнату, бесшумно ступая босыми ногами по паркету. Войдя, Чуя с некоторым напряжением наблюдает за Дазаем, залезающим обратно в тёплую постель. На самом деле он не до конца понимает, что именно хочет от него Дазай своей просьбой, поэтому лишь аккуратно ложится рядом на кровать, даже не натягивая на себя одеяло. Но Дазай решает всё сам, повернувшись к нему спиной. Чуя, недолго смотря на его спину, слабо пожимает плечами и прикрывает глаза. Довольно странная просьба, учитывая, что если бы тут Чуи не было, ничего бы не изменилось. Но если от осознания того, что он рядом, Дазаю будет легче заснуть, то пускай. Чуе несложно. Чуя немного ёрзает, принимая удобное положение, чтобы опять погрузиться в глубокий сон, когда Дазай тихо окликает его: — Чуя. — М? — Ты спишь? — глупый вопрос, потому что Чуя ему уже ответил, но им обоим на это наплевать. — Ещё нет. А что? Дазай молчит, и Чуя уже думает, что он передумал что-то спрашивать или говорить, когда Дазай неожиданно резко садится на постели. Чуя делает то же самое. Они смотрят друг на друга, глаза блестят в темноте. Дазай продолжает молчать, но Чуя и не настаивает, не заставляет его отвечать и не задаёт глупых наводящих вопросов. Голос Дазая неожиданно хриплый, когда тот решается заговорить: — Скажи… — Да? —…ты возишься сейчас со мной, потому что это — приказ Мори? Они смотрят друг другу в глаза. Из-за холодного света из окна склера у Дазая мутно-голубая с резкими серыми тенями, зрачки — два шарика потемневшего янтаря с синими отблесками. — Нет. — Тогда почему? — Потому что я волнуюсь за тебя, Дазай. То, что произошло мгновением после, одновременно и неожиданно, и ожидаемо. Они медленно наклоняются к друг другу, плавно прикрывая веки. Губы сходятся в мягком, почти невесомом поцелуе. У Дазая губы сухие, со слабым металлическим привкусом крови, но это не делает такой простой поцелуй менее приятным. Они даже почти не двигают губами, не понимая, будто тыкаясь во тьме, от чего получают удовольствие. Это длится мгновение или вечность, но всё же отстраняются друг от друга. Недалеко — они могут чувствовать чужое дрожащее дыхание на своих лицах. Снова смотрят друг другу в глаза. Кажется, в камнях тёмного янтаря появилось больше бликов. Но тут Дазай сползает вниз и вбок, утыкаясь лбом в крепкое плечо. — Это было так ужасно, Чуя… — Я знаю, — успокаивающе шепчет Чуя. Он осторожно складывает руки на чужую спину, приобнимая Дазая. Неожиданно тот вцепляется в его руки и практически глухо воет. — Ужасно, ужасно, ужасно! — с придыханием шепчет Дазай, до тусклых пятен сжимая веки. — Так ужасно, противно и… больно… — Всё в порядке, Дазай. Ты уже не там. Ты здесь, рядом со мной. Дазай вмиг расслабляется. Каждая клеточка его тела перестаёт напрягаться от очередного движения чужих широких ладоней, поглаживающих его плечи.