***
Оказывается, у Приора Инквизиции тоже есть тренировки. Лу узнаёт об этом, когда Кей указывает ей на спортзал, занимающий целый этаж, а сам уходит за булочками в пекарню неподалеку от здания Инквизиции. Лу впервые видит Иво Мартена не в форменном кителе, и зрелище её завораживает. Он оттачивает какую-то технику боя с личным тренером, красиво, чётко размахивает чёрной палкой и быстро перемещается по полу босиком. Невзрачная футболка, взмокшая на спине, обтягивает перекатывающиеся под ней мышцы, а растрепавшийся хвост и лёгкий румянец на вечно бледных щеках делают Иво влажной мечтой всех женщин, имеющих хоть какой-то вкус. Лу неотрывно наблюдает за продуманными движениями, слушает громкое дыхание и редкие выкрики на выдохе, сопровождающиеся стуком палок. Лу такими единоборствами не занималась: в детстве отец научил её правильно давать в глаз тем, кто выше и сильнее, а дальше она усовершенствовала это умение до удовлетворительных навыков бокса, полагая, что вряд ли когда-нибудь ей придётся драться, как в каких-нибудь красивых китайских фильмах, сохранившихся после шторма. Чёрная палка Иво тем временем упирается в горло тренеру, его же оружие самым кончиком стучит Приору по рёбрам — и они оба отступают, вежливым поклоном благодаря друг друга за спарринг. — Разве Вы не должны всегда быть в церковной форме? — С некоторой иронией спрашивает Лу, разглядывая подошедшего к ней Иво. Тот самозабвенно обтирается влажным полотенцем и распускает волосы, чтобы, видимо, проветрить кожу. — Что это за палка? — Боккэн. «Японских фильмах», — мысленно поправляет себя Лу. — И нет, я тренируюсь и сплю не в форме удобства ради. Форма не даёт свободно двигаться. Впрочем, Вы правы — иногда я тренируюсь в ней, чтобы иметь навык боя в сковывающей одежде. — Лу кажется, будто Иво подошёл ближе, чем требовалось от вежливой дистанции при разговоре двух коллег, но отстраняться она не спешит. Иво бегло разглядывает её, собирая волосы в хвост, спрашивает абсолютно буднично: — Выспались? — Вполне. — Отлично. Сегодня нам предстоит поездка в окрестности Ле Лож. Лу не спрашивает зачем. Только кивает и молча следует за Иво, вновь сопровождая его до апартаментов. — Надеюсь, месье Стоун успеет принести Вам булочки. Встретимся внизу через пятнадцать минут. Едут в комфортной тишине. Лу дожёвывает пышку, посыпанную сахарной пудрой, периодически поглядывая то на Кея, то на Иво. Тянется сменить композицию — Кей перехватывает её ладонь, почувствовав намерение, и переключает музыку до тех пор, пока Лу не кивает, удовлетворённая выбором. Иво выходит возле невысокого, но добротно построенного здания и исчезает вместе с Кеем внутри. Лу ждёт их на улице, по обыкновению внимательно глядя на входящих и выходящих — благо, их почти нет. — Мы можем быстро заскочить в одно место? — Лу не обращается к кому-то конкретному, но все трое знают, что такие вопросы решает только Иво. — Это займёт минут пять, не больше. — Хорошо, мадемуазель Рид. Лу диктует адрес, который Кей уже знает, и тянется в карман, вытаскивая пачку наличных денег. Отсчитывает несколько сотен, прячет половину обратно — затем, подумав, достаёт вновь и добавляет еще пару купюр. Иво, не скрывая своей заинтересованности, наблюдает за ней, но Лу не отвечает на его взгляд, не желая сейчас начинать диалог и объясняться. — Я быстро, — повторяет она, вылезая из машины, и скрывается в неприметном одноэтажном доме. Мама сразу выходит посмотреть, кто пришёл, и тепло, мягко улыбается Лу. Они немного неловко обнимаются, ладонь мамы скользит по волосам Лу, задевает лопатки, и та отступает. — Останешься на ужин? Я только-только приготовила. Лу знает, что ей наверняка предлагают синтетику, посыпанную огромным количеством специй, и мотает головой. — Я тут по работе, заскочила отдать вот. Она протягивает матери отсчитанные купюры, мысленно думая, достаточно ли отдаёт — сама Лу в любом случае с голода не подохнет. — Спасибо, милая, я… — И откуда у тебя они? — Спрашивает вдруг появившийся из ниоткуда Тайлер. Лу смиряет его уничижительным взглядом, не собираясь отвечать, и отступает к двери, но отчим продолжает: — Банк ограбила? Или наконец-то начала зарабатывать телом? На лице у Тайлера растягивается мерзкая ухмылка. Мама шикает на него, качает головой, но это не производит никакого эффекта на двухметрового амбала. — Я в Корпусе работаю. — Одно и то же. Много же церковники за секс с молодухой отдать готовы… — Тайлер! — Рот закрой, утырок, — злобно выдыхает Лу. — Пил бы поменьше, глядишь, смог бы воплотить свои влажные фантазии о продаже тела. Своего. Тайлер звереет мгновенно. Он явно пьян, Лу чувствует это по вони из его рта, когда он принимается орать на неё, опасно подойдя ближе. Мама только бессильно повисает на его локте, что-то тупо лебезя, и Лу становится настолько противно, что она тоже кричит. Выскакивает из дома под сопровождение нелестных комментариев и отвечает Тайлеру так же грубо и зло: — Да ударь меня уже, блядь! Ты же этого хочешь, а? Как бьёшь мою мать. — Лу раздраженно размахивает руками, словно пытаясь отмахнуться от назойливой мухи. — Бла-бла-бла, болтаешь всё это дерьмо, не делая ровно нихуя! За спиной слышится щелчок открывающихся дверей автомобиля. Лу несёт. — Клянусь блядским богом, я по горло сыта твоим нытьём! Только и умеешь, что жалеть себя и плакаться бутылке дрянного пива, пока не заблюешь полкухни, а потом идти и пиздить женщину, которая не может ответить тебе! Ты неудачник, Тайлер, ёбанное ничтожество, слышишь?! Ты… Лу оглушает тяжелая, болезненная пощёчина. Её голова отлетает в сторону вместе с корпусом, болтаясь на шее, как у тряпичной куклы. В правом ухе раздаётся резкий звон, во рту мгновенно ощущается металлический привкус крови. Лу прикладывает ладонь к горящей коже на щеке и ошалело смотрит на Тайлера и неподвижную мать за его спиной. Ей хватает мгновения — бесконечно долгого — чтобы сжать пальцы в кулак и ударить в ответ, четко под челюсть, как учил папа. Тайлер падает на побитую временем дорожку, пьяно мыча от боли — Лу притягивает его к себе за воротник, не щадя ноющие от веса взрослого мужика мышцы, и разбивает ему нос, ударяя лбом в переносицу. Когда Лу пинает его увесистым ботинком в рёбра, её подхватывают под руку с обеих сторон и оттаскивают от Тайлера. — Лу, Лу! — Сука! Лучше бы вместо моего отца сдох ты! — Лу выплёвывает кровь чётко Тайлеру на застиранную рубашку и, встав на ноги, сбрасывает с себя чужие руки. — Дерьмо. Она знает эту улицу лучше, чем кто бы то ни было — идёт, куда глаза глядят. Поворот, несколько углов покосившихся домов, подъём на крышу старого гаража, узкая дорожка, ведущая на новую улицу… Лу не знает, сколько она идёт, ругая Тайлера так, что тот ещё неделю будет задыхаться от икоты, пока не начинается дождь. Тяжёлые грозовые облака низвергаются крупными холодными каплями Лу на голову. По её щекам текут горячие. Лу садится на бордюр, не замечая никого вокруг, и даёт волю боли и обиде, скопившимся под сердцем. Как же всё осточертело. Сколько ещё таких ударов судьбы она выдержит, прежде чем окончательно развалится на части? — Лу! Голос разбивает стену из дождя и слёз Лу. Она поднимает голову, находя взглядом Кея, не пытаясь как-то скрыть боль — он эмпатик и наверняка почувствовал её ещё до того, как подошёл. Рядом с ним появляется Иво в одной чёрной рубашке. В глазах у него сожаление и разочарование. Лу не хочет вновь думать, что в ней. — Мадемуазель Рид, прошу, пойдёмте в машину, иначе Вы заболеете. — Идём, Лу. Они аккуратно поднимают её — всё так же взявшись под локоть — и Лу только сейчас ощущает, как её тело бьёт крупная дрожь. В машине тепло и сухо, выбранный Лу плейлист закончился и начался заново. — Снимите кофту. Лу безропотно подчиняется, отдавая насквозь мокрую кофту Иво. Тот выжимает её и бросает на пустующее переднее сидение, а затем накидывает Лу на плечи свой китель. Лу вновь окутывает древесный запах его парфюма. Никто не заводит с ней разговор, не отчитывает, но Лу знает, что доставила им обоим неудобства. Впрочем, извиняться она тоже пока не готова. — Мне жаль, — только и выдаёт она в тишину, едва шевеля губами. Жаль, что подвела. Жаль, что такая никудышная работница, не сумевшая сдержать собственные чувства перед начальством. Жаль, что разочаровала. Лу сглатывает вновь подкативший к горлу ком и вместо того, чтобы пристегнуться, кренится набок, падая головой Иво на колени. Он мог бы накричать на неё, высказать всё, что думает о её непрофессионализме, но Иво только выдыхает вслух и укладывает ладонь на её волосы, бережно поглаживая. Кей делает вид, что ничего не замечает, сосредоточенно уставившись на дорогу. Лу шмыгает носом, обессиленно зажмуривается и обмякает в руках Иво. Из динамика слышится приглушённое:Ты укрой меня, успокой меня
Нежным шепотом пелена
Всё закончится, дым закончится
Спи спокойно
Не плачь, моя душа
Лу засыпает.***
На очередном приёме довольно шумно. Лу следует за Иво по пятам, пока Кей идёт чуть поодаль, окидывая взглядом обстановку. Кто-то танцует, кто-то курит дорогие сигареты из длинных мундштуков — обстановка непринуждённая, напоминающая приём у советницы Сарду, разница лишь в том, что под одежду никто ни к кому не лезет. Пока. Иво останавливается неподалеку от барной стойки, когда низкорослая женщина заводит с ним диалог. Лу не подслушивает, абстрагируясь от дел, её не касающихся. Кей расслабленно поводит плечами: судя по всему, пока всё чисто и спокойно. Подошедшая Даниэль что-то коротко шепчет Мартену, и тот кивает. Одна музыкальная композиция сменяется другой — всё более-менее танцевальное, подвижное, но этот трек Лу знает. Сама слушает. Под звуки не то лиры, не то чего-то другого струнного из начала композиции Лу смотрит на Даниэль и вдруг протягивает ей ладонь, приветливо улыбаясь: разбитая отчимом губа саднит, окропляя кожу каплей крови, и Лу быстро слизывает её с уголка рта. — Потанцуем? — Серьёзно? — Абсолютно. — Лу коротко глядит на Иво, заинтересовавшегося их диалогом. — Кей прикроет. Пока тихо. — Да ладно тебе, Лу, час назад ты сетовала на то, что в этом платье только стоять можно. — Вот и проверим, — Лу ухмыляется. — Струсила? Даниэль удивленно вздёргивает брови и молча уходит на танцпол, не приняв руки. Лу, заговорщически улыбаясь, спешит за ней. Они становятся друг напротив друга, слушают ритм песни и начинают плавно покачивать бёдрами. Лу смотрит на фигуру Даниэль — как довольно откровенное платье разлетается, демонстрируя в вырезах ровную, красивую кожу ног и бёдер — и думает, что влюбилась бы в эту женщину, если б могла. Проблема в том, что Лу не уверена, что любовь — чувство, которое она умеет испытывать. Серьги в ушах Даниэль красиво отражают свет вычурных люстр. Она вскидывает руку и мягко опускает до бедра, делая вид, что скользит ладонью по телу, на деле даже не касаясь ткани платья. Лу знает, что через несколько секунд музыка должна взорваться: она расставляет руки, ведёт бедром вправо, влево, неспешно сгибает ноги в коленях и окончательно оседает, красивым рывком поднимаясь обратно, успев эротично прогнуться и качнуть задницей. Танец приобретает более дерзкий характер, Лу знает, что на них смотрят — она повторяет движение Даниэль, поднимая руку над головой, водя ладонью в воздухе, и медленно ведет ею вниз по телу, касаясь себя в отличие от Даниэль. Скользнув пальцами по ложбинке между грудями, ладонь Лу падает на живот и стекает к обнажённому вырезом бедру. Лу тянет его выше, едва ли не до тазовой косточки, отпуская сразу, стоит секунде смениться новой. Лу несколько раз отгоняет от себя дурацкую мысль найти взгляд Иво своим, но в итоге после смены положения на танцполе это становится возможным, и Лу поднимает голову, уводя взгляд Даниэль за спину. Иво неотрывно наблюдает за Лу, и стоит их взглядам пересечься, как его грудь разрывает заметный, густой вдох. Лу игриво улыбается и продолжает качать бёдрами, переступая по танцполу вместе с Даниэль. Когда музыка притихает, а голос певицы становится похож на сладкую мантру, Лу прикладывает два пальца ко лбу, касается груди, а затем мягко стукает по правому и левому плечам. Крестится в шутку, завершая запретный манёвр ладонями у лица, сложенными в молитве. — Лу! — Даниэль запыханно улыбается, смотря на Лу с наигранным осуждением, и голос Лу рассыпается в звонком смехе — она понятия не имеет, какое воздействие этот звук оказывает на Мартена; если точнее — на мурашки, побежавшие по его спине и рукам. Лу берёт Даниэль за руку и закручивает в конечном для танца движении, мягко приобнимая её за плечи в знак благодарности за компанию. Кей смотрит на Лу с немым восхищением, Иво — нечитаемо-безразлично. Его пальцы неопределенно стучат по пластику барной столешницы, когда Лу с Даниэль оказываются рядом. Даниэль заказывает два стакана воды, Лу чуть ли не вгрызается в свой — в горле пересохло так, что охота закашляться. — Вы выглядели великолепно, дамы, — вдруг комментирует Иво, и уголок его губ ползёт вверх. — Прекрасный танец. Лу улыбается ему, и он подаёт из кармана платок — Лу промакивает вновь закровившую губу и благодарно кивает, скрывая усталость на изнанке век. Закатывать глаза рядом с Приором недопустимо, иначе, видит бог, Гектор ей подзатыльник даст такой, что закатываться они более не смогут. К Иво вновь подходит низкорослая женщина, так же расхваливая танец «молодых, статных дам». Лу думает отойти в сторонку и замазать тональником треснувшую губу и синяк на скуле — наверняка от пота и периодических прикосновений Лу к лицу тот тоже стал заметнее — но кто-то вдруг залезает ей в разрезы платья и сжимает в ладонях ягодицы. Лу рефлекторно подаётся вперёд, уходя от нежеланного прикосновения, и замахивается на еблана кулаком, так и не ударяя. За её спиной оказывается высокий, мерзко улыбающийся мужик — Лу не видела его раньше, но, судя по модной одежде, какой-нибудь чрезмерно уверенный в себе советник. Рука со сжатыми в кулак пальцами плетью падает по шву. Лу открывает рот, чтобы сказать пару ласковых этому хмырю, но Иво оказывается быстрее. — Месье Ла Дафф, Вам вдруг стали не нужны руки? — М-м? — Я прикажу их отрезать. Не переживайте, Совету не придётся напрягаться — Инквизиция возьмёт все расходы на себя. В глазах Мартена Лу видит злой, рассекающий плоть огонёк. Если бы Приор Инквизиции сказал таким тоном что-то ей, она бы, честно, пересралась. Советник же только усмехается и всплёскивает руками. — Неужели и это Вам по силам, месье Мартен? — Не сомневайтесь. Советник отмахивается, даже не потрудившись отойти от Лу хотя бы на пару шагов. — Получается, слухи не врут, а? Она работает не только Вашей телохранительницей. — Советник тянется, чтобы взять Лу за подбородок, и она резко откланяется от загребущих рук, едва ли не клацая зубами возле его пальцев. — Какая хорошенькая. Отличный выбор. — Мадемуазель Рид на службе, — цедит Иво, — и я бы очень не хотел, чтобы она чувствовала себя небезопасно из-за мужчины, не умеющего держать свой выпрыгивающий член в штанах. Советник, кажется, не ожидая услышать таких грубых, откровенных слов от Иво Мартена, вытягивает неприятное лицо в гримасе удивления. Лу уверена — неискреннего. Он пришёл сюда ровно за тем, что услышал. Она не удивится, если этот хер окажется журналистом на полставки — слишком уж явны повадки человека, создающего грязные сенсации. Лу ощущает себя неловко: за неё кто-то прилюдно вступился, и это кажется чем-то смущающе-неправильным. Лу хочется поскорее уйти из софитов всеобщего внимания, хочется, чтобы Иво перестал подставляться ради её ничего не значащей в его огромном мире чести. Впрочем, всё, что она может сейчас — стоять и ждать, пока этот хуесос отойдёт от них, наконец. И он уходит. Следом за ним уплывает Даниэль. Лу облокачивается на стойку, устремляет взгляд в пол и хмурится. Мерзко это всё. Быть женщиной — мерзко и небезопасно. — Мне жаль, что это происходит. Лу дёргает головой, смотрит Иво в глаза и отмахивается. — Всё ок, Вы не можете это контролировать. — Подумав, она добавляет тише: — Спасибо, что вступились. Я думала выбить ему парочку зубов. Иво едва слышно усмехается. — Меньшее, что я могу сделать в такой ситуации. И, прошу, обойдёмся без насилия. — Вы угрожали отрезать ему руки! — Это другое. Лу возмущенно вздыхает. Иво позволяет себе ухмыльнуться. Через несколько молчаливых мгновений он вновь говорит. — До Вас часто домогаются? — Частенько. Сасная девчонка в Термитнике — так мне говорят. За последний месяц раза два. — Лу задумывается. — Три. Между бровями Иво пролегает неуловимая складка. Чёрные глаза вновь поблескивают острием наточенного ножа. Он гладит костяшку, едва слышно вздыхает перед новой репликой. — Прошу прощения, если вопрос покажется Вам бестактным или недопустимым. — Ещё пауза. — Вас когда-нибудь… — Насиловали? — Заканчивает Лу, перебивая, и измученно улыбается. Миг её молчания стоит Мартену тысячи потерянных нервных клеток. — Не-а. Срывали одежду, толкали, пытались помочиться… Иво заметно морщится. Лу кривит губы в болезненной ухмылке. — Вам было страшно? — Всегда. К злому огоньку в чёрных глазах добавляется отблеск сожаления. — Но я воспринимаю это как внеочередную тренировку пси. Знаете, что самое весёлое в этих домогательствах? — Мартен качает головой, и Лу жестом просит его нагнуться поближе; сама привстаёт на носочки, касаясь губами его уха, и отчётливо шепчет: — Притянуть канализационный люк и пиздануть им пьяному хмырю по башке. Лу отстраняется, мазнув щекой по гладкой скуле Иво, и довольно улыбается. Иво, лишь на секунду сбитый с толку близостью, её улыбку поддерживает, уже понимающе кивая. Лу обводит внимательным взглядом зал, замечает странноватого парнишку — дёрганный какой-то, плечи напряжены. Лу находит взгляд Кея своим, кивает на парнишку — Кей смотрит в его сторону, будто сканирует, а после вновь глядит на Лу и соглашается одними глазами. Лу внезапно понимает, что у них от силы осталась пара спокойных секунд, и, не поворачивая головы, кидает Иво: — Прячьтесь. Мартен понимает без дальнейших инструкций: перепрыгивает через барную стойку, и вслед ему летят пули, разбивая над головой бутылки со спиртным. Лу кидает в парнишку стул, отрывает кусок подоконника, прикрывая отходящего к ним Кея, показывает на снайпера, затаившегося на балконе, и Кей стреляет ему в высунувшуюся макушку, а Лу тянет винтовку на себя, скидывая оружие на пол. Кто-то выходит сбоку, пули свистят совсем рядом с лицом — Лу бросается вслед за перемещающимся Иво, закрывает его спину столом, по неосторожности разбивая хрупкие ножки об декоративные колонны. Из глаз, как всегда не вовремя, начинают течь кровавые слёзы, но сейчас это не главное. Лу собирает со столов ножи — они одной стройной, покачивающейся в воздухе армией направляются лезвиями на террористов — и резко выбрасывает руку вперёд, заставляя оружие полететь в тела стрелявших. Очередной приём, пошедший наперекосяк. Лу могла бы сказать, что привыкла, но к такому привыкнуть невозможно. — Эй, сучка! Лу почему-то оборачивается, хотя сучкой себя не считает — через несколько столов от неё стоит советник, недавно лапнувший её за жопу. Он вскидывает пистолет и целится Лу в грудь, а затем стреляет. Лу оглушает выстрелом, секунда, и накатывает боль. Она хватается за простреленную ногу, вскрикивая от шока и боли, видя, что советник падает ничком с серебряным подносом в животе. Иво опускает руку после броска и подскакивает к Лу, утягивая её за стол. Чёткими, выверенными движениями он отрывает крупный лоскут от её платья и бинтует измазанное в крови бедро, пока вокруг продолжают свистеть пули. Разбивающаяся посуда со звоном разлетается, кто-то испуганно кричит, из-за угла слышны звуки захлёбывающегося кровью человека. Лу надеется, что это один из стрелявших, а не кто-то из гостей. Стоит узелку затянуться на её ноге, Лу вновь высовывается из-за укрытия и поднимает целый поднос, стряхивая с него еду, чтобы запустить в щуплого мужика, целившегося в Кея. Шаги сковывает ужасная острая боль в бедре, но Лу не может позволить себе оставить Кея одного без прикрытия. В глазах на пару долгих секунд темнеет, в руках предательской дрожью разливается слабость. Лу успевает схватиться за угол стола, трясёт головой, сбрасывая наваждение, и возвращается к поддержке Кея с тыла. По ноге течет горячая кровь, делая каждый шаг липким. Иво вдруг мягко обхватывает её икроножную мышцу, вырывает из шлёвок своих брюк ремень и крепко перетягивает её бедро чуть выше раны. Лу смотрит на него, стоящего перед ней на коленях, взволнованно глядящего в глаза, всего секунду, но эта картина, кажется, навсегда отпечатывается в её памяти. Приор на коленях перед ней, псионичкой из Термитника — надо же. Перестрелка заканчивается, когда пуля из пистолета Кея достигает последнего стрелявшего вместе со стулом, отправленным Лу в полёт с чёткой конечной целью. Тишина, разливающаяся следом, кажется насмешкой судьбы. Лу смотрит на Кея с немым вопросом. «Закончилось?» Кей вымученно кивает. «Закончилось». Лу выдыхает и падает в обморок.***
Тело кажется ватным. Лу долго не двигается, хотя приходит в себя и незаметно подслушивает всё, что происходит вокруг. Незаметно — это, она, конечно, погорячилась: стоит ей начать слушать, как Кей — а Лу уверена по запаху парфюма и голосу, что это он — подбегает к ней и выдыхает тихое: — Очнулась. — В общем, это кровевосстанавливающее, это чтобы побыстрее затянулось. Течь больше не должно, пулю хилер вытащил, всё остальное — дело времени и скорости регенерации её тела. Входное отверстие было большим, но кость не задело, это хорошо. Часть раны я вытянул, но пару деньков похрамывать будет. — Незнакомый Лу мужчина с теплым взглядом смотрит на неё из-за плеча Иво и кивает. — В ближайшие дней пять перенапрягаться Вам категорически запрещено, мадемуазель. Кея зовет Гектор. Иво, оставшись единственным присутствующим в комнате, садится рядом с Лу на край диванчика и, вздохнув, мягко кладёт ладонь на её щиколотку, спрятанную под одеялом. Лу не против. Она оглядывается, не узнавая место. — Где мы? — Комната для приватных разговоров. — А как… — Я донёс Вас. — На руках? Иво усмехается. — По-другому не умею. Лу смотрит на уставшее лицо Иво, обрамлённое тенями, и, кажется, любуется. Он замечает её взгляд, сжимает щиколотку ощутимее и мягко поглаживает — всего одно движение. Лу хочется ещё — или у неё плывут мозги. — Хочу домой. — Я бы попросил Вас остаться под моим присмотром хотя бы на эту ночь. — Лу поднимает бровь, и Мартен поясняет. — Рана может открыться от нагрузок. Лу весело хмыкает. — Ага, если только в Вашей кровати. — Хорошо. — А? Лу аж приподнимается на локтях, о чём сразу жалеет: голову простреливает острой болью, картинка в глазах поддёргивается дымкой. Лу охуевше смотрит на уходящего куда-то Мартена, озираясь в поисках кнопки «отменить последнее действие». «Твой длинный язык тебя погубит, Лу», — думает она, откидываясь обратно на подушки, когда дверь за Иво захлопывается. Допрос Лу Иво переносит на следующий день, несмотря на недовольство Марка Жонсьера — как же так, псионичка уже проснулась и её жизни ничего не угрожает, может и поотвечать на скучные вопросы. Кей позволяет Лу опереться на него, помогая спуститься до машины — Иво заканчивает с формальностями и присоединяется к ним вместе с Даниэль. Лу видит, что её платье перепачкано в крови, но Даниэль, заметив взгляд Лу, отрицательно качает головой. Кей уезжает домой, убедившись, что все в порядке, Даниэль тоже оставляет своё рабочее место, выкидывая платье в мусорку. Лу слушает тишину и едва слышное копошение в кухонном блоке — Иво проходит мимо неё с подносом и возвращается спустя пять минут, молча поднимая её на руки. Лу всё ещё не возражает. Покои Мартена огромны и минималистичны. Он сажает Лу в компьютерное кресло на колесиках и показывает на стопку вещей. — Имел дерзость взять это из Ваших вещей. Если Вам нужна будет помощь — не молчите. Лу благодарно кивает, толкаясь здоровой ногой и отъезжая к, предположительно, ванной. Пару шагов делает сама, прикрывая дверь. Платье удивительно легко соскальзывает с плеч. Горячая вода смывает пот и кровь с кожи Лу. Она находит какой-то приятно пахнущий гель для душа и натирается им, предварительно подняв простреленную ногу так, чтобы пена не попала на повязку. Судя по её виду, менять всё равно придётся, чем Лу и хочет заняться, выйдя из душа и успев надеть футболку с бельём. Но потом вдруг улыбается. — Месье Мартен, поможете? Иво появляется в дверях почти сразу, оглядывая Лу — бегло, не позволяя себе рассматривать. Лу почти разочарованно поджимает губы. — Мне понравился Ваш вид на коленях передо мной. Повторите? Брови Иво медленно, по мере роста удивления, ползут вверх. Или это возмущение? Лу бы сказала, что он в лёгком ахуе. — Как дерзко говорить мне подобное. Его губы растягиваются в восхищённой улыбке — как обычно, едва заметной. Он подходит к Лу, забирает у неё из рук бинты и марлю, опускается на колени и мягко касается голой ноги Лу. Откуда-то берёт ножнички, разрезает старую повязку и накладывает новую, предельно аккуратно заматывая каждый слой. Лу чувствует невесомые прикосновения его пальцев на щиколотке, икроножной мышце, колене и внутренней стороне бедра — к паху скатывается горячая, покалывающая волна возбуждения, и Лу вздрагивает от мурашек на руках и спине. Иво затягивает новый узелок, отрезает лишнее и наклоняется, чтобы мягко, чувственно поцеловать Лу коленку. Она перестаёт дышать на это долгое мгновение — никто раньше не обращался с ней так нежно и ласково: не хотели или она не позволяла остаться рядом дольше положенного единичным перепихоном. Мартен поднимает на неё взгляд, щурится, тянет уголок губ в улыбке. — Налюбовались? Лу сглатывает. Рука сама тянется к его чёрным, как глаза, волосам — Лу проводит по смоляной макушке ладонью, касается шнурка на затылке и испуганно отдёргивает руку. Иво на мгновение прикрывает веки, наслаждаясь касанием, и довольно хмыкает, заметив реакцию Лу. — С чем ещё помочь? — А Вы мужчина на все руки? Иво, поднявшись с колен, пожимает плечами. — У меня их всего две, мадемуазель, но я много что могу, верно. Лу чешет нос, скрывая проступившее смущение. — С остальным справлюсь. Иво кивает и уходит, оставляя Лу наедине с ворохом мыслей. Ужинают заранее принесённой Иво едой. Лу облизывает испачканный в соусе палец и глядит на Иво — в голубых глазах проступают игривые смешинки. Иво переоделся в домашнее — Лу успела подколоть его насчёт всевидящего ока Единого — и грозность, которую придавала ему чёрная строгая одежда, исчезла. Хотя он даже дома предпочитает носить рубашки и тёмные тона. Стиль чистых Лу понять даже не пытается. Она украдкой заглядывается на голую кожу в расстёгнутом вороте рубашки, скользит глазами по крепким рукам, усеянным тёмными волосками, до самого подворота рукава, цепляется за оголённые ступни и косточку на щиколотках, так же покрытых редкими волосками — впору по-девичьи вздыхать, как в сопливых драмах, но Лу не из этих, Лу крепкий орешек, она возьмёт и… — Вас настолько смущает мой внешний вид? Лу вздрагивает, резко уводя взгляд от Иво, и прокашливается, засовывая в рот крупную тарталетку. Жуёт, придерживая губы ладонью, чтоб не разъехались от количества пищи. Долго жуёт. Потом качает головой, зная, что если посмотрит на Иво, найдёт на его лице лукавую ухмылку. — Непривычно, но не более. — Я могу надеть форму обратно, чтобы не тревожить Ваш покой. — Нет-нет, — Лу машет руками, едва не сбивая стакан с молоком. Настоящим, не синтетикой. — Всё ок. В смысле нормально. Иво подгибает под себя ногу, обхватывая щиколотку ладонью, и хмыкает. — Вам не нужно менять привычные формулировки в разговоре со мной. — У Вас уши завянут. — Полагаете, что за свою жизнь я не слышал достаточно нецензурной брани? Лу запивает крошки тарталетки во рту молоком и качает головой. — Не в этом дело. Просто, ну, есть же этикет, правила поведения на работе, общения между начальником и подчинённой — я стараюсь придерживаться. Иначе все послушают и скажут, мол, чё за шваль Иво Мартен взял к себе в охрану? — Это похвально. — Иво откидывается на спинку стула — ворот его расстёгнутой на пару пуговиц рубашки обнажает тонкую ключицу. — Волнуетесь, что о Вас подумают другие? — Не, мне похрен. Волнуюсь, что скажут о Вас. — Оберегаете мою репутацию, значит? Что ж, в этом мы с Вами похожи. — М? — Ганса Гюлера помните? Лу хмурится. — Да. — Забудьте. — Вы ему руки отрезали? Иво, успевший отвернуться за тарталеткой, грозно поворачивается. На губах — едва сдерживаемая улыбка. «Посмеялся бы, не будь так скован нормами светского приличия», — думает Лу. — Мадемуазель. Нет. Лу выжидающе смотрит на Иво. Тот устало поясняет. — Просто поговорил. К концу диалога, точнее, моего скромного монолога он был настолько бледен, уф, бледнее, чем я, можете себе представить? — Слабо. — Вот именно. Иногда полезно возвращать людей на путь истинный. Власть развращает. Лу толкается пальцами об пол, чуть-чуть подъезжая к Иво на стуле — естественно делая вид, что ей просто очень понадобились пирожные с заварным кремом, стоящие под его рукой. — И Вас она развратила? — В какой-то мере, конечно, я ведь не святой. Однако я периодически напоминаю себе, зачем я здесь. Лу случайно мажет кремом, нанизанным поверх булочки, по предплечью Иво, и он, не сделав ни единого замечания, подносит руку ко рту и слизывает крем, вытирая слюну с кожи салфеткой. Лу старается дышать спокойно и незаметно. Старается дышать. — Зачем же? — Чтобы люди могли жить дальше. Дело ведь не в вере, не совсем в ней. Наша главная цель — сохранить человеческий род на земле. Инструменты вторичны. Иво показывает Лу доштормовой ужастик и каждый раз улыбается её громким комментариям, поясняя какие-то детали из прошлого, о которых Лу не имеет ни малейшего понятия. Нога не болит, обколотая анестетиками, и это Лу, несомненно, радует. Ближе к полуночи Иво предлагает лечь спать — Лу видела, как он украдкой зевал, утомлённый сегодняшним днём. Лу садится на край огромной кровати, пахнущей кондиционером для белья, и видит, как Иво забирает одну подушку и покрывало. — Куда Вы? — На диван. Не хочу Вас смущать, мадемуазель. — И не будете. Я стану ужасным гостем, если сгоню хозяина с его же кровати. — Лу вдруг становится очень тоскливо от мысли, что в этих роскошных хоромах она будет спать одна. — Я не храплю и не пинаюсь. Одеяло не забираю. — Здесь два. — Тем более. Иво колеблется несколько секунд. Затем возвращает подушку с одеялом на место, садится с другой стороны кровати и тихо произносит: — Вы ведь помните мои слова? Я ни к чему Вас не принуждаю. Мне претила мысль оставить Вас, пострадавшую в очередной попытке защитить меня, одну. За это не нужно как-то… отплачивать. — Я знаю. — Лу кивает, чтоб наверняка. — Хорошо. — Иво приглушает свет, оставляя одинокую лампу на кухне гореть, зашторивает окна и ложится на свою половину. — К слову, во сне я могу неосознанно попытаться обнять Вас. Не пугайтесь. Вы можете разбудить меня и указать на это. Обычно я сплю с подушкой… — Вы спите в обнимку с подушкой? — Лу пробивает на смачный хехек. Мартен впервые на её памяти закатывает глаза. — Что, не то, чего Вы ждали от Великого и Ужасного Приора Инквизиции? — Типа того. Думала, Вы спите на голом матрасе в позе священника. — В позе священника?.. — Ну типа руки в молитве на груди, вытянувшись по струнке… Иво улавливает в её тоне смешинку и лишь качает головой. — Чем выше сан — тем подобострастнее лицо… Лу хихикает, залезая под одеяло до самой макушки. — И тихое о-ммм… — Это уже медитация, а не молитва. — Хм. Шепот «Единого нашего»? — Или «Верую…». — Мы богохульствуем? Иво прищуривается. — Если только чуть-чуть. Это не наказуемо. — А если сильно? — Тогда Вам, мадемуазель Рид, отрубят руки. — Ужас. Как же тогда покрышки менять на мотике? — Ртом. — Ртом натягивать? — Обычно рот натягивают… Лу вздёргивает брови, но Мартен остаётся непроницаемым. — Без рук трудно, согласен. Впрочем, Вы бы и ногами справились, я уверен. — Он улыбается Лу совсем едва-едва, но за время работы с Приором она научилась различать его микроэмоции. — Доброй ночи, мадемуазель Рид. Иво обнимает себя руками, подбивая большую кучу одеяла под локти, и закрывает глаза. Лу видит, что лицо его, покрытое темнотой ночи, всё еще не расслабленно сном. Она вытаскивает здоровую ногу из-под одеяла, медленно ведёт ей по кровати и без спросу засовывает под одеяло Иво, нащупывая его ступню своей. Иво мгновенно открывает глаза и смотрит на Лу, впрочем, ничего не спрашивая. Лу уже думает убрать ногу и стыдливо отвернуться, надеясь, что Мартен на утро забудет этот позорный подкат, но он вдруг приподнимает ступню и ведет теплыми пальцами Лу по щиколотке, забирая её ногу в плен из двух горячих ступней. — Всегда так мёрзнете? — Ага, — в тон тишине шепчет Лу, — кровь плохо циркулирует по конечностям. Иво кивает. Лу возится с подушкой, делая вид, что взбивает её, а сама мягко подбирается к Иво — он, естественно, замечает каждое её движение — и смело, безрассудно нависает над ним. Заглядывает в чёрные глаза — если б не огонёк тусклого света из кухни, Лу бы не нашла их в темноте — и нерешительно застывает. — Можете оттолкнуть меня. — Хотите, чтобы оттолкнул? — Нет. — Тогда зачем просите? — Колеблюсь. — Вижу. Иво выпутывает руки из одеяла, складывает рядом с собой, чтобы Лу их видела. Даёт ей выбор. Как по-джентльменски. Лу склоняется к его лицу, выдыхает в губы и жмурится. — Вы не… — Не обязана, я знаю. Дело не в этом. Обычно я смелее. — Обычно Вам не предстоит продолжать общение с партнёром на одну ночь, — ловко парирует Иво, и Лу понимает по всколыхнувшимся чувствам, что он попал в точку. — Сомнения — верный признак того, что необходимо подумать, прежде чем… — Заткнитесь. Лу целует его с отчаянием, резковато, напористо, сминая губы своими сомнениями и гложущей сердце нерешительностью. Столько раз Лу его разочаровывала — имеет ли она право так нагло требовать от него близости? Имеет ли право находиться рядом, не то что не дотягивая до статуса — будучи нечистой. Лу может поцеловать любого мужчину, но будут ли её губы достойной ему наградой за всю заботу и участие? Лу не уверена. Иво, впрочем, кажется, такими сомнениями не страдает. Его горячая ладонь жжётся даже через футболку, оглаживает стройный бок, касается лопатки и мягко, приятно массирует затылок, позволяя Лу найти в себе смелость углубить поцелуй. Язык у Мартена влажный, такой же горячий, слегка шершавый по бокам, и Лу лижет его с удовольствием, дерзко прикусывая самый кончик. Иво это раззадоривает — он присоединяет к незамысловатым ласкам вторую руку, по-прежнему не касаясь оголённой кожи на талии. Лу это не устраивает. Она перемещает его ладонь себе под футболку, кладёт на подтянутый живот и накрывает сверху, пока опираться на оставшуюся руку не становится слишком тяжело. В тишине и тихом жужжании техники раздаётся звонкое причмокивание: Лу припадает губами к шее Иво, прикусывает, посасывает втянутый в рот участок и, наконец, слышит его тихий, рваный вздох. Пуговица выпадает из петельки — Лу прикусывает ключицу, так заинтересовавшую её за ужином, слышит шипение сверху, и кусает вновь, зализывая следы своей смелой страсти. Колено Иво ненавязчиво вклинивается между её ног, и Лу мягко, мучительно медленно потирается о него, вновь нависая над Иво. Лу не видно, налились ли его щёки румянцем, покраснели ли губы, — слишком темно — но она признаётся себе, что вид раскрасневшегося Иво Мартена заставил бы её судорожно втянуть носом воздух и свести ноги. Его ладонь скользит вверх, касается ложбинки между грудями, и Лу изящно выгибается, стараясь поймать как можно больше из прикосновения. Она припадает к его губам, целует так, что причмокивания звучат чаще и громче, залезает руками Иво под рубашку и ёрзает на нём, заставляя шуршать постелью и его. Дыхание Иво становится тяжелее, отчетливее, огоньки в его глазах пляшут подобно людям, двигающимся в ритуальном танце. Лу позволяет этой опасной черноте затянуть её с головой, горячим рукам — беспрепятственно скользить по телу, ловя ласку и бережность в каждом движении. Лу выцеловывает его шею, мажа языком по искусанной ключице, но Иво обхватывает её подбородок пальцами и притягивает к себе, настойчиво, твёрдо толкаясь языком в рот. Лу оглаживает его живот ладонью, с некоторым удовольствием прощупывая заметные мышцы пресса, и скользит ниже, решая проверить, что ещё там у него твёрдое. Боль прошибает неудачно поставленное в качестве опоры бедро — Лу несдержанно стонет Иво в рот, и он моментально распознаёт в сладком звуке нотки страданий. — Бедро? Лу хмурится, теряя ощущение его губ на своих. Плевать она хотела на это дебильное бедро, когда под ней раскинулся сам Приор Инквизиции, так отзывчиво и нежно ласкающий её. — Всё ок, я просто… — Лу. Она слышит своё имя, не помня, чтобы Иво когда-нибудь звал её так до этого. Строго. Почти обидно. Лу оседает на кровать и стаскивает одеяло, смотря на чёрное мокрое пятно поверх серой в темноте повязки. — Потечёт чуть-чуть и перестанет. Хрен с ней. Иво мрачно поднимается с кровати и включает напольную лампу. Лу отчетливо видит его возбуждение — о Единый, спасибо, что хоть дома не обязал церковников носить форму — и покрасневшие от укусов губы, но на лице у Иво застывает серьёзная сосредоточенность. Он уходит в ванную и возвращается с новыми бинтами и влажной тряпкой. Лу замечает, что она испачкала кровью его штанину и простыню. Как иронично. И течёт даже не из… — Болит? — Немного. Это так важно сейчас? — Я не хочу подвергать Вас опасности… Тебя… Лу. — М? — Приподними ногу. Поставь ступню мне на бедро. Лу показательно громко вздыхает, но Иво даже не поднимает головы. Перебинтовывает её бедро, стирая с кожи потёкшую кровь, и прикатывает стул, ласково прося пересесть. Лу с видом побитого котёнка наблюдает, как он меняет постельное бельё, затем с несдержанным вздохом рассматривает его голую задницу, пока он переодевает штаны — Лу бы эту задницу так покусала, чтобы ему потом сидеть щекотно было. Ох она бы посмотрела на лицо Баррети, когда тот понял бы, почему Приор в засосах и ёрзает на стуле. Иво подходит к ней, разбавляя фантазии своей высокой и реальной фигурой. — Хочешь, донесу тебя? — Сама дойду. Лу встаёт с кресла и подходит к кровати, плюхаясь на край. Иво следует за ней со снисходительным видом. — Что, трахаться не будем? — Не будем. Пока твоя рана не заживёт. — Пиздец. Иво поддевает пальцами её подбородок, сам наклоняется и мягко, почти невесомо целует. Лу плывёт — но только на секунду, иначе кто будет держать обиженный хлебальник? — Уверяю тебя, заниматься сексом без крови в постели и боли гораздо приятнее. — У меня скоро месячные. Иво пожимает плечами. — Если ты не решишь завтра утром забыть всё это, как страшный сон, могу предложить тебе неделю после следующей. Лу поджимает губы — обиженно-раздражённая физиономия сменяется усталым видом. — Наклонись. Иво послушно склоняется к ней. Лу убирает пряди его волос с шеи и рассматривает два небольших, но сочных засоса под углом красивой челюсти. Ворот кителя до сюда не достанет. Как интересно. — У меня есть, чем замазать. — Крэп. — Не хочу подвергать тебя опасности и лишним слухам. Иво выключает лампу, откатывает стул обратно к столу и ложится на прежнее место, поворачиваясь к Лу. Лицо его выглядит расслабленным, но она знает, что он её сканирует — был бы эмпатиком, ещё и зачитал бы, как отменный рэп. Лу сощуривается и разглядывает его в ответ, вслепую находя его ладонь своей прохладной. — Иво. — М-м? — Спасибо. — За что? — За нежность. И заботу. Со мной никто так не возился. Иво касается её щеки кончиками пальцев, мягко гладит скулу и мажет большим пальцем по губам, не задевая разбитый участок. — Меньшее, что я могу и чего желаю. — Что же ещё ты желаешь? Иво загадочно улыбается, подбивает одеяло под локти и ложится к ней ближе, собираясь греть столько, сколько она захочет. — Доброй ночи, мадемуазель Рид. — Нечестно! — Возвращаю должок недосказанности. Лу цокает так громко, что впору Баретти услышать об этом неподобающем поведении рядом с Приором и примчаться с другого конца города закрывать ему уши. Иво лишь усмехается в ответ. Лу тянется к нему, обнимает лицо ладонью и целует в лоб — целомудренно, возвращая нежность. О сексе они поговорят позже. Лу наведёт порчу на своё бедро, если к завтрашнему утру оно не исцелится магическим образом. (Будет ли нормально прийти к Йонасу и слёзно попросить его вылечить эту дырку под предлогом, что на кону — секс с самим Приором? Пошлёт. Лу бы себя послала.)