Прогулка по адским улицам

Говорят, прогулки полезны для бодрости духа и свежести ума. Мол, они могут даже успокаивать… Ага, срань это всё полная. Единственное, что хотя бы мало-мальски успокаивает Хаска, — это азартные игры и бухач в одиночестве. Может быть, это не самый здоровый способ борьбы с хандрой, но и ад — это не пятизвёздочный курорт с целебными источниками. Хаск не любил шататься по улицам. Да он, собственно, почти не страдал этой хернëй. Потому что хули надо. Тем более когда ты живëшь в грëбанной кровавой помойке. Вышел, купил чего пожрать на месяц и уполз обратно в свою берлогу до следующего раза, пока жратва не закончится. Чëтко, ясно и по делу. Точка. Но, нет, блять! Чьей-то неугомонной полосатой заднице пиздец как надо проветриваться! «Мы никуда с тобой не ходим! Где романтика, Хаски? Чë мы в этом ебучем отеле торчим, как в какой-то задроченной тюряге?» Ага, а на адских улицах прям благодать и торжество свободы! Лучшее место для прогулок — только велосипедных дорожек не хватает, а так всë заебись! Чертов паук… Послать бы его нахуй, да вот негоже такого придурка одного отпускать, иначе точно вляпается в дерьмо. Нет, Хаску так-то плевать — пусть хоть в лепëшку расшибëтся. Просто принцесса попросила его присматривать за Энджелом (можно подумать, он нянька какая-то, чтобы таким заниматься). Бред лютый, конечно. Но спорить с дочерью Люцифера — дело последнее. И всë бы ничего… Но этот смазливый растяпа знал о его крохотном одолжении принцессе и потому нагло пользовался. Как, например, сегодня. — Эй, Хаски, — тощая мохнатая жопа приземляется на один из барных стульев. — М? — демон отрывает потухший взгляд от протираемого стакана и показно кривит рот. — Тебе опять приспичило шляться по улицам? Поганое утро. Хаск едва раздуплился, а этот болван уже тащит его наружу. Какого дьявола? — Ну, до открытия бара остался ещë час. К тому же сегодня я выспался, а это случается со мной крайне редко, если ты понимаешь о чëм я, котик. Да и моему малышу-Наггсу нужно гулять. Так почему бы нам не подышать свежим воздухом перед началом нового денëчка? Ага. Выспавшийся засранец — это всегда не к добру. Хрен ты заставишь его заняться чем-то путным, а от какой-нибудь срани не отговоришь. Хотя, может, стоит попытаться?.. А, не, в пизду, Хаск и так полудохлый от своего хронического похмелья. Голова трещит — надо ему это усугублять ещë… — Хотя ты, должно быть, та-а-ак занят! Я бы мог прогуляться один… — с наигранной учтивостью защебетал Энджел Даст, драматично прижав ладонь к груди. — Никуда ты один не попрëшься, придурок! — Хаск с недовольным пыхтением вылез из-за барной стойки. — Опять натворишь хуйни — век за тобой не разгребëшь. — Ооо! Ты беспокоишься обо мне, Хаски! Это так мило! — Заткнись, блять! Эта солоновато-приторная ухмылка, этот звенящий колокольчиком смех, этот острый, как раскалëнное лезвие, прищур глаз, это… Это невозможно терпеть! Все те мысли, что разжигает в нëм этот засранец одним лишь своим присутствием… Он будто нарочно, шулер проклятый! Думает, он тут самый хитровыебанный. Нет уж! На Хаска не действуют такие фокусы. Он схватил паука под локоть и уже потащил к выходу, как вдруг тот упëрся и непринуждëнно заговорил: — Эй! Может, если я угощу тебя бухлом, прогулка станет немного приятнее? — Угостишь? — недоверчиво хмыкнул демон, останавливаясь. — А денег для этого найдëшь? — О, не беспокойся. Я умею мутить бабло, — потирая пальцами воображаемую купюру, Энджел вернулся к своей деланно кокетливой манере речи. — Это не проблема, детка. Хаск вдруг похолодел. Его передëрнуло от мысли, как именно паренëк будет отрабатывать эти деньги, которые готов потратить, чтобы просто провести время с безнадëжным алкашом, вроде него. Это совсем не то, что сделало бы ситуацию приятнее. Потому Хаск отказался, и они, будучи трезвыми, отправились на долбанную прогулку. А перед этим взяли с собой Толстого Наггетса, разумеется. И вот он опять идëт по мерзким, провонявшим кровью улицам. Металлический гнилой запах бьëт по чувствительному носу, глаза выедает ярко-алое небо. Впереди бредëт мелкий хрюндель, а по левую сторону от Хаска шагает паук, беззаботно треща о будничной чуши и оплетая его ладонь своими длинными гибкими пальчиками… Нет, вояке ни капли не нравится физический контакт с этим тупицей. Это ради… безопасности… По крайней мере, так Хаск точно мог быть уверен, что какие-нибудь наглые извращенцы не выхватят его подопечного и не затолкают в свой тонированный кадиллак, чтобы увести и делать с ним всякие непотребства. А желающих это сделать, увы, находилось много. Даже сейчас, когда котодемон крепко сжимал хрупкое запястье паука, из тëмных подворотен то и дело мерцали алчные глаза и нити слюны, капающей с клыков на палëную землю. Ублюдки. Мрази поганые. Мнят себя хищниками на охоте, когда на деле они убогая падаль. Ведь стоит лишь Хаску обнажить свой звериный оскал, испуская разряд мощной демонической энергии, как оравы мерзких морд вновь прячутся по мусорным бакам. Правильно. Там им самое место. Пусть только дëрнутся в сторону Энджела — и Хаск голыми лапами выпотрошит каждого из них. Он покажет этим сукиным детям, что такое настоящие адские муки… — Эй, полегче! — пронзительный возглас раздался над ухом. — Ты же сломаешь мне руку! Котодемон вынырнул из омута мыслей, остановился как вкопанный и обернулся в сторону подопечного. Тот болезненно кривился, с мольбой глядя на него в ответ… Тут-то Хаск и заметил, что в порыве внутренней злобы неосознанно сдавил запястье парня. Да так, что оно едва не хрустнуло от перелома! — Кхэм, прости… — Хаск тут же отпустил паука и хмуро осмотрел свою грубую когтистую лапу. — Я не хотел… — он перевëл виноватый взгляд на пострадавшего, едва поглаживая его по спине. — Ты в порядке? — Да, вполне, — Энджел потирал запястье, уже окрашенное ярким синяком. Досадное зрелище. Досаднее лишь то, что остальные руки демонического паука были сплошь усеяны иными ушибами, ссадинами, порезами, к которым Хаск не имел никакого отношения. Сейчас они были заметны из-за того, что Энджел не надел свои длинные перчатки, под которыми он обычно скрывал эту палитру боли. Но словно предрекая столь невесёлые мысли, паук добавил с беспечным смешком: — Я ведь привык, чтоб было пожëстче, ха! Его похотливые приколы, походу, никогда не иссякнут. Но, может, оно и к лучшему. Ведь глядя на эти наивные выходки и заострëнную, нахальную ухмылку, былой вояка ощущал, как его израненное сердце тихо млеет в грудной клетке. Как будто в такие моменты ему становилось легче, теплее… — Эй, что-то не так, котик? — вдруг обеспокоенно спросил Энджел, уставившись на спутника. — Да! — без раздумий выпалил демон, как вдруг спохватился. Чëрт, он ведь не то хотел сказать! — То есть нет, то есть… Аргх! Поздно. Раскололся. А впрочем, к чëрту! Хули тут молчать в тряпку и вилять от ответа, как какая-нибудь сопливая школьница? Хаск выложил все карты на стол: — Эти озабоченные уëбки, что таращатся на тебя так, будто ты кусок мяса… Они доконали. Энджел Даст огляделся по сторонам и почти сразу заметил в ближайшей подворотне пару извращенцев. Они мерзко скалились и показывали ему похабные жесты. Паучок дерзко ухмыльнулся, показал в ответ средний палец, вульгарно облизав его при этом, и, повеселившись реакции двух ошарашенных быдланов, возобновил свой путь. Хаску пришлось пойти следом. — А, это? — как ни в чëм ни бывало Энджел пожал плечами. — Ну, что ж, сладкий мой, привыкай. Я ведь главная порно-звезда всего ада! Единственный и неповторимый — Энджел Даст! Постоянно быть в центре внимания — это та часть моей жизни, от которой я… — …предпочëл бы избавиться, — категорично договорил за него Хаск. Натянутая пауза длилась секунды три. — От которой я получаю неимоверное удовольствие! — пропел парнишка. Наглый смазливый лжец. Кого он пытается наебать? Неужели думает, что Хаск купится на этот дешëвый пиздёж? Дудки! Он не лыком шит и, много повидав всякого дерьма на своëм веку, неплохо разбирался в людях… и в демонах, разумеется, тоже. Хаск мог бы посвятить целый час разжëвыванию того, насколько сейчас у паука фальшива и натянута улыбка; как сильно на самом деле тяготит его это «ремесло»; как острочертела вся эта свора тупых озабоченных скотов, что круглосуточно охотятся за его телом. Ведь невзирая на весь тот обманчивый лоск и шик разгульной загробной жизни, на деле Энджел Даст был глубоко несчастен. Это факт, с которым нереально спорить. Хаск много мог бы сказать на данный счëт. Мог, но не стал. Потому как незачем. Какой смысл убеждать Энджела в том, что он несëт чушь и отрицает очевидное? К чему расписывать, насколько на самом деле дерьмова его жизнь? Что Хаск этим докажет? То, что он тупой бестактный осëл, которому своя правота важнее здравомыслия? Нет уж, увольте. Таким макаром они доковыляли до отеля, не сказав друг другу ни слова более. На удивление было вполне комфортно. Но внезапно Энджел остановил Хаска прямо перед входной дверью и притянул к себе, обхватив всеми четырьмя руками: — Эй, котик! Тебе полагается награда~ Не успел Хаск возразить, как его звонко чмокнули в нос и тут же отстранились. А ему оставалось лишь подытожить всë воплем: «ОТЪЕБИСЬ!!!» — и выслушать заливистый смех паука… Блять, даже в такие моменты демон не мог ненавидеть этот грëбанный смех! — Спасибо за прогулку, Хаски! — наконец успокоившись, выдохнул Энджел и нежно добавил: — И вообще за всë… Его стройная, изящная фигура скрылась за дверью. А котодемон продолжил стоять на улице, наверное, ещë минуту. В немом ступоре он медленно провëл когтями по носу, где осталось немного губного блеска, и принюхался. Пахло ванилью и карамельными леденцами. Охуеть. Трудно поверить, что кто-то мог быть искренне благодарен Хаску за его компанию. Что кто-то хотел проводить с ним время. Разве не кажется бредовой сама эта мысль? Может, он спятил, и ему это всë чудилось? Или спятил паучара и просто творил дичь забавы ради? Кто скажет? Как бы то ни было Хаск получил приятные эмоции… Ну, по большей части. Чëрт, а может, прогулки — это не такое уж бесполезное и унылое дерьмо?