***
Новый парень чем-то отличается. Первое, что замечает Томура, — его молодой возраст. Он на два, максимум на три года старше него самого. Это вызывает недоумение — что именно побудило Учителя нанять кого-то настолько менее опытного, чем все предыдущие сторожевые шавки? Следующее, что привлекает внимание, — шрамы. Преемник прищуривается, замечая его натянутую пурпурно-красную кожу под глазами и на щеках, переходящую на шею и исчезающую под воротником футболки. На его руках чёрные перчатки, что наверняка скрывают такую же обожжённую кожу. — Пялиться неприлично, — говорит парень, и его голос звучит как запись с исцарапанной пластинки. Он смело встречает взгляд Томуры, в отличие от других подчинённых Учителя, и это заставляет что-то шевельнуться в животе. — Тебе не следует открывать рот, пока не спросят, — бросает преемник и отворачивается к Учителю. Опираясь на трость и мило улыбаясь, он произносит: — Он что-нибудь умеет? Я могу обойтись без перестрелок ещё пару недель. Учитель не поддерживает его юмора, сжимая губы в тонкую линию. Видимо, не в настроении для шуток. Томура замолкает, ощетинившись. Снова поворачивается к парню: — Как тебя зовут? — Даби, — отвечает он, пожимая плечами. — Даби... — преемник задумчиво произносит имя, легко слетающее с языка. Ещё один в его коллекции. Ещё один, кого он забудет уже через пару месяцев.***
Даби держится позади на расстоянии пары метров, пока они направляются в комнату Томуры. Они окружены тишиной, которую нарушает лишь мерный стук трости по полу. Это успокаивает. Это то, к чему преемник привык. Но эта тишина также заставляет его кожу чесаться, потому что иногда люди вокруг него будто становятся невидимками, и его посещает обманчивое чувство безопасности. Он начинает забывать, что каждый его шаг отслеживается. И его расстраивает и разочаровывает тот факт, что ему уже двадцать лет, а Учитель всё ещё относится к нему, как к ребёнку, неспособному защитить себя. Соль в том, что ему не нужна охрана, и на самом деле Учитель тоже это понимает. Поддерживать видимость того, что Томура слишком хрупок, чтобы оставаться без чьего-либо присмотра хоть на пять минут — тактика Учителя, благодаря которой преемника недооценивают. Он хорошо осознаёт это, но это не значит, что его всё устраивает. Он толкает дверь в свою комнату чуть более озлобленно, чем обычно. — Своё шмотьё раскладывай вот здесь, — говорит Томура, указывая в угол комнаты, где обычно отдыхают его телохранители. Он не оборачивается посмотреть, чем занимается парень, и продолжает шагать к своей кровати. Усевшись на край и уложив свою больную ногу, он вздыхает с облегчением, потому что боль наконец немного утихает. Даби всё ещё стоит в дверях, осматриваясь. Комната немаленькая — преемник не соглашался на меньшее, зная, что придётся делить пространство с незнакомцем. Одна её половина принадлежит ему — компьютер, коллекция игр и кровать. Скромно, но это куда больше того, что он имел в первые десять лет проживания здесь. Другая половина пустует, от последнего жильца не осталось и следа. — Я всё представлял по-другому, — наконец подаёт голос телохранитель, тихо прикрывая за собой дверь. Томура фыркает. — Не хватает трупов? Он совсем не ожидает увидеть искорки веселья в глазах Даби, когда переводит на него взгляд. — Типа того, — бросает он и начинает распаковываться. Преемник с любопытством наблюдает за ним, вгрызаясь в нижнюю губу. Вероятно, это первый случай, когда телохранитель осмеливается не только самовольно заговаривать с ним, но и шутить. Он не знает, как к этому относиться. Поэтому решает не относиться никак. Он отводит свой взгляд.***
— Рана быстро заживает. Не вижу признаков инфицирования, — бормочет Гараки, пока его пальцы, облачённые в медицинские перчатки, ощупывают повреждение на плече Томуры. Парень морщит нос, когда чувствует дыхание мужчины на своей коже. Не держи его рука Гараки так крепко — он бы уже давно отстранился. Врач наносит на рану какую-то мазь. Жжёт, но бывало и хуже. В какой-то момент пальцы преемника начинают подрагивать, но он заставляет себя расслабиться. Даби стоит в углу медицинского кабинета и наблюдает за тем, как осматривают его подопечного. Кажется, в нём просыпается интерес, но он понимает, что сейчас лучше придержать язык. К сожалению, насколько бы жалок ни был Гараки, он всё ещё личный врач Учителя и далеко не последний человек в иерархии. Его уважают, даже если он того не заслуживает. Томура ловит себя на том, что смотрит на Даби всё время, пока руки врача блуждают по его коже, и это неплохо отвлекает. Гараки продолжает о чём-то болтать, но преемник не обращает на него никакого внимания, и Даби быстро понимает, что стал мишенью его пристального взгляда. Он вопросительно изгибает бровь, на что парень лишь слегка склоняет голову. Ночью Даби был тихим. Это было хорошей переменой. Все предыдущие телохранители имели склонность будить Томуру своим храпом. Но с Даби казалось, что в комнате никого нет. Опасно — слишком легко забыться в фантазиях. Хотя и не совсем нежелательно. Томура любит предаваться фантазиям. Они и суток друг друга не знают, и преемник не имеет никакого понятия о навыках Даби, но уже относится к нему терпимее, чем к любой из других псин. Гараки хлопает пациента по здоровому плечу, выдёргивая того из мыслей. Глаза Томуры на долю секунды распахиваются шире, и дыхание перехватывает, пока он не вспоминает, где находится. Даби вдруг делает шаг в его сторону. Это удивляет. Раньше ни один человек не реагировал на то, что врач грубо с ним обращается. Хм. — Можешь быть свободен. Приходи через пару дней, я сниму швы. Пока избегай перенапряжения. Гараки отстраняется, наконец покидая личное пространство преемника. Тот фыркает себе под нос и начинает застёгивать рубашку. Его взгляд падает на грудную клетку, всю испещрённую рубцами. Те два, что остались после операции по удалению груди, едва выделяются среди остальных. Томура задаётся вопросом, заметил ли их Даби, но быстро отметает эту мысль. — Ты знаешь, я никогда не перенапрягаюсь, старик, — ворчит он, получая в ответ неприятное хихиканье. Парень хмурится, думая, отвратительно, и спрыгивает с кушетки, но не успевает сдержать стон боли от соприкосновения больной ноги с полом. Подавляет слова проклятия, пока тянется за своей тростью, а затем покидает кабинет, даже не попрощавшись. Даби быстро нагоняет его, в этот раз решив идти на одном уровне с ним. — Что с тобой произошло? Томура закатывает глаза и шипит: — Они не говорили, что тебе стоит помалкивать? Даби усмехается, и это едва не заставляет преемника остановиться. Разумеется, он этого не делает, так как научился скрывать эмоции. — Говорили. Но у меня проблемы с тем, чтобы следовать чьим-то приказам. — Если это так, — бормочет Томура, когда они заворачивают за угол, — то ты явно выбрал не ту профессию. Телохранитель прячет руки в карманы и пожимает плечами — Ни одна другая не требует моих умений, — отвечает он, и это только распаляет интерес Томуры. Уж если и Учитель, и сам Даби так уверены в его способностях, то он просто не может быть ужасен в своём деле, верно? Однако то же можно было сказать и о прежних его охранниках. Которые теперь гниют в могилах. Может, Учитель не был достаточно хорош в суждениях. Если бы был, то понял бы, что преемник не нуждается в постоянном сопровождении. — Стреляющий попал в меня, потому что мой телохранитель попытался сбежать, когда на нас напали, — тихо говорит Томура и с горечью добавляет: — Мне не хватило времени достать свой пистолет, потому что этот идиот отшвырнул меня в своей жалкой попытке свалить оттуда. Слова о том, что такой исход позже обернулся серьёзной проблемой, он удерживает при себе. Вот почему он не доверяет людям. Вот почему он знает, что полагаться стоит только на самого себя. В любом случае, эти телохранители — всего лишь реквизит. Бесполезная пыль, не представляющая никакой ценности. Неприятность, с которой ему приходится мириться каждую минуту своей жизни. — Что ж, приятно слышать, что планка настолько низка. Даби толкает входную дверь и придерживает её для Томуры. Озадаченный взгляд преемника на мгновение задерживается на нём. — Просто делай свою работу, — говорит он и проходит мимо.***
Довольно скоро их поглощает рутина, и она влияет на состояние кожи Томуры не так плохо, как он того ожидал. Преемника отправляют выполнять незначительные поручения, как бывает всегда, если он получает ранение и Учитель решает, что ему нужно отсидеться. Даби сопровождает его везде и всюду, иногда оставаясь абсолютно молчаливым, а иногда болтая без умолку. Но даже при условии, что он не может заткнуться, он всё равно не раскрывает о себе никакой информации. Томура мысленно отмечает эту особенность. Когда они возвращаются в особняк, Даби и там скользит за ним тенью, но его присутствие не слишком угнетает. Он не путается под ногами, и с этим Томуре несложно смириться. Помимо всего прочего, телохранитель не дрожит ни рядом с Учителем, ни рядом с самим преемником, и последний наслаждается этим чуть больше, чем следовало бы. Томура всё-таки предпочитает его всем остальным, кто не осмеливался даже взглянуть ему в глаза. Он не может утверждать, что они ладят, — он и не должен ладить со сторожевыми псами, ему на них плевать, — но Даби терпим. Просто слегка обременителен. И это уже звучит как похвала по сравнению с тем, что чувствовал преемник с предыдущими телохранителями.***
Воздух влажный и душащий из-за смешавшихся тяжёлых ароматов парфюма. Люди чокаются бокалами с шампанским и обмениваются фальшивыми улыбками. Поздравляют друг друга с головокружительными успехами и не перестают кичиться собственными. Богатеи никогда не понимают, когда стоит заткнуться. Костюм неприятно облегает тело Томуры, рубашка под пиджаком прилипает к вспотевшей спине. Он сжимает свою трость, лениво поглядывая вокруг, и слышит в ушах звон. Плечо ноет — пулевое ранение всё ещё не зажило до конца. Он сидит за одним из столов, Даби — на сиденье напротив него. Учителю нравится использовать преемника в качестве козла отпущения и отправлять его на некоторые из мероприятий, куда приглашали его самого. Особенно на те, что считает незначимыми. Учитель не стал бы прямо отказываться ни от одного из приглашений, ведь такие встречи положительно влияют на его публичный образ, но зачем утруждать себя, если есть Томура? Не говоря уже о том, что это делает его отличным отцом в глазах других людей — мужчина посвящает сына в свои дела, всецело доверяет ему, стоит им лишь попасть под объективы камер. Это дешёвое представление, но, когда дело доходит до репутации Учителя — оно, кажется, отлично срабатывает. Мужчину не заботит, насколько некомфортно становится Томуре от большого количества людей и повышенного к нему внимания. Преемник — приманка, просто марионетка. Он принимает награды, выписывает чеки, произносит витиеватые речи от лица Учителя, и всё это с натянутой на губы улыбкой. И каждый раз, когда мужчина говорит ему идти, тот послушно выполняет требование, потому что таким образом становится хоть сколько-нибудь полезным Учителю. Кроме того, его отказ обернулся бы для него ужасными последствиями. Поэтому, несмотря ни на что, Томура подчиняется. — Сколько мы тут торчим? — тихо и недовольно спрашивает он, просматривая толпу внимательным взглядом. Он рад, что не выглядит охотно идущим на контакт, потому что так люди держатся от него подальше. Однако они всегда стекаются к Учителю, когда тот появляется на мероприятиях вроде этого. — Два часа, — говорит Даби. Преемник дёргает подбородком, получив ответ. — Ещё один, и мы можем уйти без всякого вреда для себя, — бормочет он. Телохранитель дёргает бровью, глядя на него: — Это какое-то правило этикета, которому мы должны следовать? Томура фыркает. — Да. Три часа — оптимальное время пребывания здесь, чтобы не выказать неуважения, — насмешливо говорит он и следом мысленно ругает себя за излишне эмоциональный тон. — Ты даже к еде не притронулся. Всё это — точно пустая трата времени. — Я не могу. Она может быть отравлена. — Ты параноик? Даби с сомнением смотрит на него и склоняет голову набок. Узел его галстука ослаблен, и кожа блестит, вероятно, из-за жары в помещении. Взгляд преемника коротко скользит по его шее, а затем возвращается обратно. — Учусь на собственных ошибках, — неспешно выговаривает он. Когда-то на одном из таких вечеров он выпил немного шампанского и оказался в реанимации. Это могло быть единичным случаем, но с тех пор Учитель больше так не рискует. — Послать тебя сюда с бóльшим количеством людей для защиты — тоже последствие ошибки? — спрашивает Даби, и его голос пронизан весельем. Несмотря ни на что, Томура ловит себя на мысли — он не против беседовать с телохранителем. С самой первой встречи стало очевидно, что тот умеет держать язык за зубами и не станет трепаться направо и налево. И Даби каждый день доказывает правдивость этого предположения, поэтому вместо того, чтобы заставлять парня замолчать, преемник чаще потакает ему. Он слегка наклоняется вперёд, и уголки его губ медленно приподнимаются. — Однажды я получил ножевое, после того как выписал чек для детской больницы. Враги Учителя не упускают ни шанса. Перекладывает трость из одной руки в другую и продолжает, глядя на собеседника сквозь чёлку, спадающую на лицо: — Гала и подобное дерьмо — те немногие места, где мы официально выступаем. В противном случае им пришлось бы проворачивать всё в особняке или офисе, где кипит работа. Здесь больше шансов на успех, тебе не кажется? Он наклоняет голову, не отрывая взгляда от Даби. Тот не отводит глаза, он ни капли не смущён и не напуган. Томуре это нравится. — Как мило со стороны босса заставлять вас приходить сюда снова, — тихо отвечает телохранитель, и в его голосе проскальзывает странная нотка. Это застаёт врасплох. Преемник быстро приходит в себя после того, как один из подчинённых Учителя неявно критикует действия мужчины, высказываясь прямо ему в лицо, но его сердце по какой-то причине всё ещё бьётся чаще обычного. Парень отклоняется на спинку стула, не переставая смотреть на Даби. Не переставая думать о его ослабленном галстуке. — В самом деле, мило, — шепчет он. Между ними на мгновение вспыхивает искра понимания.***
Проходит месяц их сосуществования без каких-либо происшествий, прежде чем они оказываются в захудалом районе, где всё же снова отлынивают от работы. Последние пару недель всё, что должен был делать Томура, — это посещать некоторые из публичных мероприятий и аукционов вместо Учителя. Обременительно и не так опасно, как хождение по минному полю нелегальной деятельности этого мужчины. Преемник не чувствовал серьёзной угрозы, сопровождая подчинённых Учителя на места их текущей работы, как если бы выполнял какое-нибудь существенное задание самостоятельно. Видите ли, ему не разрешено было вмешиваться. Однако ответственность за то, чтобы вся работа была выполнена качественно, лежала именно на нем. — Тебя часто пытаются убить? Или не совсем? — уточняет Даби, опираясь на машину. Томура перестаёт шаркать ногами и поднимает на него взгляд. Ухмыляется и склоняет голову к плечу. — Боишься? — спрашивает он с дразнящей ноткой в голосе. — Скучаю, — просто отвечает Даби. — Они там развлекаются, а я... — он замолкает, многозначительно глядя на одно из окон здания напротив них. Парень следует за взглядом Даби. Слушает отдалённые крики и умоляющие стоны, пока не раздаётся выстрел, сотрясающий воздух. Их направили на окраину города взыскать долги с каких-то сошек. Всё должно пройти быстро. Обычно так и бывает. — ...застрял тут со мной, — заканчивает за него Томура, впиваясь ногтями в ручку трости. — Ты сам взялся за эту работу, — напоминает он. Даби цокает и с сомнением глядит на него: — Не то чтобы я мог отказать боссу, м? Уголки губ преемника дёргаются, и Даби наверняка замечает эту мимолётную тень веселья на его лице. — Ты мог бы. Не уверен, что он радушно прислушался бы к тебе. Но ты мог, — его голос текучий и насмешливый. Он помнит, каково это — говорить Учителю "нет". Но разница определённо есть: его отказ привёл бы к боли, Даби же не отделался бы так легко. В любом случае, Томура не мог винить парня за это беспокойство — в последний месяц тот мало занимался делами, только нависал над его плечом. Преемник, конечно, не желал себе опасностей и передряг, как таковых, но он понимал, из какого теста сделан Даби. Он не знал о его прошлом, но что-то подсказывало, что прежде в его обязанности не входило что-то настолько... скучное. В последнее время телохранитель просто ест, спит и слоняется с Томурой то по особняку, то по точкам исполнения каких-нибудь невпечатляющих поручений. Если Даби в чём-то похож на него, то сейчас ему и впрямь не слишком весело. Он открывает рот, чтобы продлить момент и продолжить диалог, и Томуре любопытно, что тот хочет добавить, однако открывается входная дверь здания напротив. Даби сразу же стихает, и преемник расправляет плечи, натягивая на лицо бесстрастную маску, с коей он обычно выслушивает отчёт подчинённых Учителя. Тем удалось вытрясти только половину от всей суммы. Мошенник покончил с собой прежде, чем его приспешники смогли его остановить. Томура коротко кивает и садится в машину с недовольным выражением лица. Одного его взгляда хватает, чтобы Даби не проронил больше ни слова до конца поездки. Несмотря на то, что преемнику запретили входить внутрь, во всём обвинят именно его. Его колено болезненно пульсирует.***
Томура практически волочит ноги, когда они приближаются к офису Учителя. Он чувствует, как нарастает головная боль в затылке, потому что знает, что его ждёт. Он всегда огребает больше остальных, даже если ошибка не на его совести. Это буквально выжимает, однако он уже привык. Его лицо не выражает ничего, кроме скуки, но его движения становятся более жёсткими и отрывистыми. Остальные этого не замечают. Его дыхание неглубокое и тихое несмотря на то, что сердце мечется по грудной клетке. Он смотрит в лица мужчин, что на самом деле виноваты в провале. Фыркает, видя их блестящие от пота виски и опущенный взгляд. Что ж, по крайней мере, он будет не единственным, кого сегодня отчитают. Они новички или просто работники более низкого ранга. Люди, которых Учитель посылал с ним раньше, не тряслись так по любому поводу. Выходит, мужчина не считает его достойным компетентной группы. Томура ведёт их по коридорам особняка, и Даби единственный, кто осмеливается идти с ним плечом к плечу. Телохранитель кажется самым спокойным из них всех. Чему и не следует удивляться. Всё, что он должен был делать — защищать подопечного. Ему не придётся иметь дело с последствиями того, что всё обернулось вот так. Преемник сжимает челюсти и бесцеремонно толкает дверь в кабинет Учителя. Остальные просачиваются внутрь, но остаются стоять за его спиной. Спрятавшись за ним, как трýсы, которыми они и являются. Учитель недовольно наблюдает за этой сумятицей, держа у уха телефон. Он бормочет что-то на грани слышимости — со своего места Томура не может уловить, что именно, — и завершает разговор. Обходит стол и останавливается перед преемником. Тому едва не приходится закинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в лицо. Взгляды людей позади всё так же направлены в пол. Он ждёт. Учитель кажется спокойным, но это обман. Он всегда выглядит так. Не теряет самообладания — не на глазах у собственных подчинённых. Производит впечатление непоколебимого. Сохраняющего контроль. Даже когда он убивает тех, кто его оскорбил, на его лице нельзя заметить и секундного колебания. Вслед за Учителем Томура научился держать в узде свои эмоции и тщательно скрывать их от него. Остальные присутствующие не замечают гнева, кипящего под этой маской прохладного спокойствия. — Не потрудишься объяснить, что произошло? — спрашивает он, и человек, который до этого отчитывался перед преемником, делает шаг вперёд. Но Учитель не смотрит на него, едва ли обращая внимание на это движение. Его взгляд всё ещё сверлит лицо Томуры. — Меня там не было, — отвечает парень. — Вы сами сказали мне оставаться снаружи. Между бровей Учителя появляется складка. Преемник успевает только сглотнуть перед тем, как крепкие пальцы обхватывают его челюсть. Практически отрывая его от земли — с такой силой он удерживает его. Мужчина стискивает пальцы ещё крепче, и Томура перестаёт сомневаться в том, что позже на лице появятся синяки. Он не сопротивляется, но правой рукой до боли сжимает трость. — Я отдал чёткий приказ вернуть мои деньги, — спокойно выговаривает Учитель. — Если бы туда пошёл я, а не эти идиоты, такого не случилось бы, — выплёвывает Томура. Учитель издаёт короткий смешок и отбрасывает парня в сторону. Тот падает на пол, выпуская из рук трость. Он не приземлился на больную ногу, но был близок к этому. Двигает ноющей челюстью, глядя на мужчину. Весь его гнев и образ человека, имеющего хоть какую-то власть, разбиваются вдребезги, когда он жалко растягивается на полу. Ни один из присутствующих не дёргается помочь ему. Но во взгляде Даби мелькает смятение. — Ты? Ты себя видел? У тебя нет ни шанса. Ты даже передвигаться нормально не в состоянии, — Учитель качает головой. Отходит обратно и наливает себе стакан виски, сразу же отпивая половину, прежде чем с громким стуком опустить его на стол. — Я послал тебя с ними, чтобы ты проследил, что они выполнят поручение. Но ты даже с этим не смог справиться. Кожа Томуры зудит. Он скалит зубы, пока его нутро сотрясается от чувства унижения и гнева. — Я не могу контролировать их, оставаясь в стороне. Вы заранее знали, что всё провалится, — шипит он, пытаясь встать. Его больная нога застревает под ним, и он не может двинуться. Он не может подняться сам. И никто не осмеливается помочь. Учитель прав. Томура никогда не произнесёт этого вслух, но понимание грызёт его изнутри. В животе разливается горечь. Мужчина усмехается, бросая на него насмешливый взгляд. — Я не даю тебе непосредственно вмешиваться из-за того, насколько ты слаб. Посмотри на себя сейчас и скажи, что можешь выполнить простое задание. Кожа преемника просто горит от стыда. — Дайте мне шанс показать, на что я способен, — выдавливает он, пытаясь унять дрожь в конечностях. Учитель вздыхает. — А если с тобой что-нибудь случится? — задумчиво спрашивает он. Томура фыркает. — У меня есть телохранитель, разве нет? — произносит он, теперь глядя прямо на Даби. Даби, который больше не расслаблен. Даби, чьё лицо каменеет. Тот Даби, что сейчас не смотрит ему в глаза. Это и есть способ Учителя не дать людям начать уважать Томуру. Парень может считаться его преемником, его сыном, но мужчина показывает, насколько тот ничтожен, устраивая такие сцены перед своими людьми. Потому что молва быстро распространяется в их кругах. И если мужчина обращается так с Томурой, то страшно представить, что он может устроить всем остальным. Кроме того, это заставляет подчинённых быть преданными. Они думают, что преемник жалок и слаб. Если он вдруг вздумает противиться Учителю, никто не поддержит его. Такое дерьмовое отношение мужчины к нему — гарант его безопасности. Да и с кем ещё он отправит своих шавок, если не с ним? С Гараки? Врача они уважают едва ли больше Томуры. — Очень хорошо, — говорит Учитель, останавливая его нескончаемый поток мыслей. — Тебе повезло. Мне позвонили прямо перед тем, как вы пришли. Есть кое-что, что я хотел бы заполучить. Я собирался отправиться туда сам, так как переговоры с нашими друзьями из Киото могут обернуться... не очень хорошо. Но раз уж ты так жаждешь деятельности, я с удовольствием передам решение этого вопроса в твои руки, — губы мужчины растягиваются в нехорошей улыбке. — В конце концов, однажды ты встанешь на моё место. Так что я позволю тебе заняться этим. Томура сжимает губы. Он знает, что это за “друзья из Киото”. Они пытались отомстить Учителю за убийство их лидера много лет назад. Факт того, что сейчас они предложили ему сделку, не вызывает ничего, кроме подозрений. Речь наверняка идёт либо об оружии, либо о наркотиках. Должно быть, их качество довольно высоко, раз мужчина решил приехать в Киото собственной персоной — его ноги не было там уже десять лет. Очевидно, это ловушка. Они оба понимают это. Возможно, Учитель хотел преподать урок людям из Киото, заявившись туда самолично. Но всплеск эмоций преемника заставил его передумать — вместо этого, он преподаст урок самому Томуре. — Когда придёт время, я перечислю им деньги. Всё что от тебя требуется — привезти товар. Справишься? — спрашивает он, и в его глазах блестит вызов.***
Томура тяжело дышит. Боль простреливает ногу каждый раз, когда он делает шаг. Его глаза жгут слёзы, однако он не настолько жалок, чтобы распускать сопли из-за такой ерунды. Хотя, он уверен, то, что он сейчас пережил, уже вышло за рамки простого стыда. Преемник заходит в свою комнату и сразу направляется к одному из шкафов, намереваясь начать сборы в Киото. Учитель уже забронировал билеты на самолёт для него и Даби, предоставил им всю необходимую информацию и дал указания. Как только подчинённые покинули кабинет, его тон смягчился за ненадобностью демонстрировать собственное превосходство и зазвучал почти отечески. "Как великодушно", — думает Томура, беспокойно запихивая свои вещи в спортивную сумку, которую находит на одной из полок. Он чувствует, что телохранитель вьётся около него в нерешительности, но игнорирует. Он не станет обращать на него внимание. Не станет. — Ты ненавидишь его, не так ли? — всё-таки спрашивает Даби. Преемник заламывает пальцы и мечется по комнате, чувствуя дрожь. Его взгляд резко поднимается на парня, и тот отступает на пару шагов. — Я не давал тебе слова, — рявкает он. — Ты не должен ослушиваться ни Учителя, ни меня. Томура знает, что у него власти куда меньше, чем у мужчины. Знает, что ни один из подчинённых не станет тому перечить. Даже негласно. Но тот факт, что человек, который должен был защищать его, смысл наличия которого состоит в том, чтобы оберегать, просто стоял и смотрел, как он ползает по полу, вызывает тошноту. Заставляет осознать, насколько он одинок в этом кошмаре. — Ты ничем не лучше остальных. Но знаешь что? Мы едем в Киото. Куча людей захотят получить мою голову в качестве трофея только из-за того, кем я являюсь. И хотя меня могут наказать в случае проеба, ты сам окажешься в канаве, если со мной хоть что-нибудь случится. Так что желаю удачи, — насмешливо бросает он, отталкивая Даби тростью. — Поспишь сегодня в другом месте. Я не хочу тебя видеть. — Но босс... — Не волнуйся, он не пустит пулю тебе голову только за то, что ты переночуешь в пустующей комнате дальше по коридору. А вот я могу, если останешься здесь, — говорит Томура, впиваясь в парня острым взглядом. На мгновение в выражении лица Даби прослеживается внутренняя борьба. Конечно, нельзя винить его за это — по большому счёту, Учитель представляет куда большую угрозу, чем преемник, а работа Даби — всегда быть рядом с ним. Но он также обязан слушать преемника. И то, что требование Томуры противоречит требованию босса, не значит, что он может просто проигнорировать его. Телохранитель глубоко вздыхает и бормочет, нахмурившись: — Ладно, нахер всё это. Не помри тут, пока меня нет. Он собирает одежду, разбросанную по кровати, и покидает комнату. Томура всё ещё тяжело дышит, но напряжение, которое он ощущал до этого, практически исчезает. Как только его суетливость стихает и адреналин перестаёт бить в голову, всё что он чувствует — боль в ноге и челюсти. И скручивающий внутренности страх перед тем, что ждет их впереди.***
На следующее утро Томура не разговаривает с Даби, когда они встречаются перед отъездом. Он хранит молчание по пути в аэропорт, при досмотре (который проходит достаточно быстро, потому что его отец — уважаемый гражданин) и в течение всего перелёта. Телохранитель бормочет что-то про игры в молчанку, но преемник не обращает на это никакого внимания, предпочитая просмотр малобюджетного фильма ужасов. Его гордость всё ещё уязвлена после вчерашнего унижения. Не говоря уже о том, что он не сумел сохранить хладнокровия и сорвался сначала на Учителя, а потом и на Даби. Лидер не должен так поступать. Он повёл себя как ребёнок, и это вылилось в ужасную ситуацию. Ему нужно взять себя в руки, раз он собирается заключить сделку с врагами из Киото без каких-либо осложнений. Поэтому он игнорирует Даби и весь мир и смотрит второсортное кино, пытаясь продумать стратегию действий на ближайшие дни.***
Перелёт недолгий, но от аэропорта Осаки всё ещё далеко до Киото, и это не особо радует, потому что Учитель не позаботился об их дальнейшей транспортировке, бросив обоих на произвол судьбы. Томура опрометчиво решает сесть на поезд, но тут же отказывается от этой идеи, зная, что здешняя группировка ожидает его появления и может затаиться для нападения, а в переполненном вагоне слишком много слепых зон — любой способен незаметно подобраться со спины и нанести удар. Поэтому он выбирает такси и платит достаточно, чтобы их всё-таки согласились везти. Парни устраиваются на заднем сидении, максимально отодвинувшись друг от друга. Преемник пялится в окно всю поездку вплоть до того момента, как водитель оповещает о прибытии к нужному отелю. Учитель, по крайней мере, обеспечил им место проживания, поэтому здесь их задача заключается лишь в том, чтобы забрать ключ с ресепшена.***
Томура медленно моргает, видя перед собой это, и намертво впивается пальцами в трость. Даби стоит за его спиной, наверняка настолько же сбитый с толку. Преемник смотрит на единственную кровать в комнате и чувствует, что кожу начинает щипать. Он сглатывает. — Ошибка. — Может, сходим вниз и попросим другой номер? — предлагает телохранитель. Томура прикрывает глаза, зная, что это плата за его неподобающее поведение перед Учителем. Вся эта поездка — наказание за то, что он перешёл черту. Мужчина знает, насколько ценно для Томуры его личное пространство и как плохо ему становится, когда его нарушают. Это ещё одна уловка, ещё один способ показать преемнику, что он не властен над собственной жизнью. Парень расправляет плечи и качает головой: — Она достаточно большая. Мы поместимся. Это так иронично, в самом деле, что такой серьёзный представитель мафии, как его Учитель, так по-детски мстит ему. Но оно и неудивительно, учитывая, что мужчина продолжает относиться к Томуре как к ребёнку. Жаль только, тот уже слишком многое пережил, чтобы нынешняя ситуация стала для него ощутимым ударом. Он чересчур упрям и решителен, чтобы такое испытание, как дележка кровати с телохранителем, отпугнуло его. Он справится с любым дерьмом, которое подложит ему Учитель.***
Он не задумывается, насколько ужасна перспектива проведения ночи на этой кровати, пока не останавливается возле её края, сжав кулаки. Ткань его пижамы начинает раздражать кожу. Даби уже расположился на своей половине и читает путеводитель по Киото, поджав губы. Не имея ни малейшего понятия, что творится в голове Томуры. Честно говоря, ему не раз приходилось делить с другими свою комнату, но не кровать. По его коже бегут мурашки от мысли, что телохранитель случайно заденет его во сне. Томура не чувствует себя нормально, когда к нему прикасаются, потому что все его ассоциации с этим негативны. Прикосновения некомфортны. Болезненны. Прикосновения — это слишком большие руки на его маленьком теле, не способном спрятаться от ударов. Это холодные пальцы Гараки, вечно пахнущие антисептиком и исследующие одну его рану за другой. Это Учитель, сжимающий его плечи и приказывающий не двигаться, если не хочет умереть. Это то, что душит одного из телохранителей, ночью забравшегося к нему под одеяло. Это ногти, ломающиеся от того, что он расчёсывает свою шею, когда всё становится слишком громким, слишком невыносимым, слишкомслишкомслишком.***
Дилер злобно улыбается, и прядь пропитанных гелем волос спадает ему на глаза. Он подталкивает коробку к Томуре, и его взгляд сквозит ожиданием и каким-то азартом. Парень слишком поздно ловит себя на том, что хмурится с отвращением, и ухмылка мужчины становится шире. Тот будто гордится своим отталкивающим внешним видом. Окинув взглядом комнату, в которой они находятся, и убедившись, что на него не направлено оружие, преемник протягивает руку, чтобы открыть коробку. С тех пор, как он и Даби прибыли в условленное место, что-то шло не так — именно этого Томура ожидал, стоило только Учителю упомянуть Киото. Но факт того, что их встретил тот же человек, что сейчас сидит здесь один, без всякой поддержки, и наблюдает за ним своими сверкающими глазами, вызывает подозрение. Что-то повисает в воздухе, но парню не удаётся понять, что именно. Он заглядывает в коробку и сникает. Мало того, что они пытались заставить Учителя приехать в Киото ради заурядного товара — наркотиков, — так ещё и добились некоторого успеха в том, чтобы тот рискнул — не собственной жизнью, так своим наследником. Ради вот этого. Не то чтобы Томура не догадывался, чем может оказаться объект их сделки, но всё же. У них в Токио есть вещества и получше. — Попробуете? — предлагает мужчина, и в его голосе слышится что-то скользкое. Преемник закрывает коробку — чёткий ответ, который портит дилеру настроение. Его весёленькая маска даёт трещину. По реакции парень понимает, что это не простая сделка. Однако через пару мгновений отвратительная улыбка снова возвращается на лицо мужчины. Поэтому Томура посылает ему свою, позволяя собственным потрескавшимся губам провернуть тот же трюк. — Я вам верю, — отвечает преемник. Его тон — чистый сахар, полностью противоречит тому, как он вёл себя до этого. Мгновенная перемена в его настроении заставляет мужчину недоумённо дёрнуть бровью, но не отвести свой жуткий взгляд. — Я уверен, Шигараки-сама уже произвёл оплату, — добавляет Томура, готовясь покинуть это нервирующее место раз и навсегда. Он уже собирается сделать шаг назад, но мужчина цокает языком, и его улыбка испаряется. — Мы изменили условия. Вы должны заплатить в два раза больше, — говорит он, кивая самому себе. Парень усмехается. — Стоило подумать об этом заранее. Мы уходим, — отвечает он, сузив глаза, и постукивает тростью по коробке, чтобы Даби взял её. — Нет, вы не уходите, — мужчина тяжело опускает ладонь на упакованный товар. Томура не вздрагивает, но мысль о том, что это ловушка, так резко и ярко проносится в его сознании, что ощущается как жалящий удар плетью. Что ж, такой поворот событий не вызывает удивления. Этого следовало ожидать, но пока ему не удаётся найти способ, как уйти отсюда целыми и невредимыми, учитывая, что и внутри, и снаружи ждут люди с оружием, снятым с предохранителей. Им нужны деньги, но это лишь дешёвая отговорка, потому что они знают — у преемника при себе больше нет никаких средств. Уж точно не та сумма, которую они хотят получить. Так что, в лучшем случае, его будут удерживать здесь ради выкупа. В худшем — просто убьют и по частям отправят Учителю почтой. Парень думает, что второй вариант более правдоподобен. Они всё ещё настроены на месть, а нет лучшего способа отомстить противнику, чем убить его наследника. Если они не могут заполучить босса, то возьмут лучшее из того, что остаётся. Для них это Томура. Он поднимает взгляд, надеясь, что сможет договориться о более выгодных условиях, и видит, что Даби уже держит мужчину в удушающем захвате, прижав к его виску пистолет. Что ж, так тоже неплохо. — Оплата была произведена, — произносит телохранитель, чуть улыбнувшись. — Ты позволишь нам уйти отсюда с товаром, или я вышибу тебе мозги. Вот оно. Тот образ, что сейчас предстаёт перед Томурой, встряхивает всё его нутро, заставляет вздох застрять в горле. — Отзови своих людей, — тихо приказывает Даби и ослабляет захват, но только для того, чтобы сильнее вжать оружие в потную кожу. Глядя на это, преемник облизывает губы. Он не признает, что впечатлён, но солжёт, если начнёт утверждать обратное. Конечно, всем прежним телохранителям удалось спасти его бессчётное количество раз, но те включались в работу только тогда, когда отовсюду уже раздавались выстрелы. Пока не начиналась шумиха, они оставались пассивными наблюдателями. Но Даби не стал медлить. Даби взял инициативу на себя и начал действовать, не дожидаясь, пока подопечного ранят. Не дожидаясь приказа. Ни один из его телохранителей не был таким... напористым. Может, это из-за того, что ему не представлялось ни шанса сделать хоть что-нибудь ещё с того момента, как его наняли, или же он просто настолько хорош. Может, и то и другое. Мужчина запускает свою вспотевшую ладонь в карман брюк и достаёт оттуда что-то похожее на микрофон. Если бы вместо него сюда послали кого-то более опытного или менее трусливого, тот не поддался бы так легко. А этот весь взмок от страха. Долго он не протянет на такой должности. — Отступаем, — хрипло выговаривает он и отключает устройство. — Хороший мальчик, — с довольным выражением лица мурлычет Даби и почти ласково ведёт дулом по щеке мужчины. Томура впитывает и это. Он не против просто стоять здесь и наблюдать за ним. Внутри разливается какое-то новое ощущение. Телохранитель толкает дилера на пол и, нависнув над ним, трижды стреляет — в живот, в ногу и в плечо. А затем и в прослушивающее устройство. Преемник наблюдает за этим, будто введённый в транс; его тело вздрагивает от каждого выстрела, но это не приносит дискомфорта. Эта сцена пускает по позвоночнику дрожь, заставляя пульс участиться. В горле пересыхает, когда Даби, наконец, смотрит на него. — Я его не убил, — невинно говорит он и подходит ближе. Томура моргает, не понимая, почему парень движется к нему, пока тот не берёт в руки коробку с наркотиками. — Ты мог, — слабым голосом произносит он и откашливается. Даби оглядывается через плечо на задыхающегося мужчину, истекающего кровью, хмурится и отвечает: — Я уверен, что он не выживет. Давай, Босс, нам нужно поторопиться, пока остальные не поняли, что на самом деле значило его "отступаем". Томура коротко кивает и направляется к выходу. Телохранитель шагает рядом.***
Они беспрепятственно возвращаются в отель. Томура звонит Учителю, чтобы доложить о том, что задание было выполнено, едва они зашли в ту комнату, но трубку поднимает его приспешник. И это нормально, правда. Не то чтобы он надеялся, что мужчина будет сидеть над телефоном и ожидать его звонка. Было бы глупо. После этого преемник со стоном плюхается на кровать и накрывает лицо рукой, глубоко и спокойно вздыхая. Это его первое серьёзное поручение. Которое явно было испытанием, с учётом того, что Учитель отправил его врагам прямо в руки практически без поддержки. И он справился. Вопреки ожиданиям мужчины, ему удалось выполнить приказ и при этом остаться невредимым. Если говорить откровенно, его недооценили. Он не мог с уверенностью сказать, как бы всё прошло, если бы киотская группировка решила устроить настоящую засаду или отправила бы на сделку кого-то более внушительного. Они бы сделали всё это, если бы к ним отправился Учитель. Но с Томурой они не стали так заморачиваться, посчитав его слабым. И, может быть, — только может быть, — тактика Учителя оказалась не так уж плоха. Преемник по-прежнему ненавидит то, что его принимают за нечто незначительное, но он может с этим мириться, если такое отношение означает их победу. Хотя он предпочёл бы заслужить эту победу справедливым путём. А не собственной обманчиво-безобидной внешностью. Но он ещё поработает над этим. Он постарается. Томура отнимает от лица руку и приоткрывает один глаз, чтобы следить за передвижениями соседа по комнате. Он приходит к выводу, что тот может помочь ему взобраться на эту лестницу. Он не может утверждать, что начал полностью доверять Даби, но сегодня он разглядел в нём больший потенциал, чем когда-либо проявлял хоть один из его прежних телохранителей. В нём есть эта искра, которой не хватало остальным. Нечто такое, на что стоит посмотреть. И преемник хочет смотреть. Даби замечает этот взгляд, ловит его на том, что он буквально пялится. Они долго глядят друг на друга, и это тоже становится чем-то необычным. Кажется, что в Даби есть личность, в то время как раньше за Томурой следовали лишь бездушные тени. Всего за два дня ему удалось привести подопечного в ярость и ошеломить. И даже до всех этих событий в нём уже прослеживалось нечто завораживающее. Преемнику всё ещё интересно, где Учитель откопал его. И что именно он скрывает. Потому что, вне всяких сомнений, у него есть своя история. — Мы уезжаем сегодня? — Даби нарушает тишину между ними спустя несколько ощутимых минут. Томура щурится и качает головой: — Нет, я ещё должен сходить в одно место перед отъездом. Телохранитель изгибает бровь, и его лицо приобретает заинтересованное выражение. Но он не выказывает протеста и не начинает задавать вопросы, хотя Томура видит, что их у парня достаточно. Как ни странно, его это не беспокоит.***
Томура понимает, что идти в бар к Курогири не только безответственно, но и опасно, но решается на это с мыслью, что в следующий раз он сможет увидеть его очень нескоро. Зная Учителя, ему запретят приближаться к этому городу, как только мужчина удостоверится, что тот успешно выполнил поручение. И он подчинится. — Куда мы? — спрашивает Даби. Преемник чувствует удовлетворение — телохранитель наконец начинает задавать вопросы. — Встретиться со старым другом, — размыто отвечает он, посчитав, что этого достаточно. Даби усмехается, но не спорит. Возможно, он думает, что это глупая затея. — Сколько? — произносит Томура, когда они доходят до нужного здания. Тот мычит, осторожно глядя через плечо: — Думаю, пятеро. С тех пор, как мы вышли из отеля. Преемник кивает. Киотцам не потребовалось много времени, чтобы добраться до них, в конце концов, у группировки связные по всему городу. Кроме того, они так легко оставили одного из своих истекать кровью на полу. Когда они решат нанести новый удар — лишь вопрос времени. — Разберёшься с ними? Томура смотрит чётко вперёд, и его шаги тверды. Он держит трость без всякого напряжения, и его сердце не колотится в накатывающем чувстве опасности. Даби фыркает, заставляя преемника приподнять уголки губ. — Легко, — он отвечает ровно, его тон уверенный и непринуждённый. — Дай знать, когда закончишь, — бормочет парень, ускоряя шаг, и не оборачивается, чтобы увидеть, как будет действовать телохранитель. Учитель никогда бы так не поступил, но Томура не он.***
Он входит в бар, и чувство предвкушения сжимает его внутренности. Это небольшое и незаметное место, идеальное для тёмных лошадок, проворачивающих здесь свои тёмные дела. В основной части помещения несколько деревянных столов, разделенных ширмами, одна дверь, ведущая в уборную, и другая — в подсобку. Сбоку — бар и ряд высоких стульев, выстроившихся по одну сторону от него. Заведение пустует, если не считать нескольких случайных посетителей, и из динамиков тихо льётся приглушённая музыка. Это место начнёт заполняться примерно через час. Томура находит знакомое лицо за барной стойкой. Курогири протирает стакан, и сосредоточенность делает черты его лица более жёсткими. Он не поднимает взгляда до тех пор, пока Томура не подходит достаточно близко, чтобы можно было услышать удары его трости о пол. Курогири на мгновение светлеет, заставляя Томуру прикусить внутреннюю сторону щеки от нервозности. Лицо мужчины быстро приобретает прежнее выражение, но его радость всё ещё заметна, когда парень садится на стул напротив него. — Томура Шигараки, — задумчиво тянет бармен. — Что привело тебя сюда? Преемник дёргает плечом. — Работа, — отвечает он, не желая вдаваться в подробности. Курогири они и не нужны. Он никогда особо не вникал в их бизнес, да и не хотел. Задача мужчины заключалась в том, чтобы заботиться о Томуре, пока Учитель не решил, что он достаточно взрослый, и не отправил преемника в последнее место, где его хотели видеть. Курогири никогда не пачкал руки, как другие подчинённые. Он готовил, убирался и играл с мальчиком. Он делал с ним его домашнюю работу и пережидал его истерики. Вероятно, Курогири — самый близкий человек, который был у парня, с тех пор как Учитель принял его к себе. — Он отправил тебя сюда? — спрашивает бармен, и между его бровей ложится тень волнения. — Преподать мне урок. Я неплохо справился, — признаёт он, неспособный скрыть гордость в собственном голосе. Мужчина слегка склоняет голову, и на его губах виднеется мягкая улыбка. — Я в этом не сомневаюсь, — соглашается он, запуская по венам Томуры тепло. Он никогда не получил бы этой похвалы от Учителя. Она ощущается как объятия. Курогири рассказывает о своей работе и о цветах, которые он выращивает у себя на балконе. Упоминает шумных соседей, что заставляет преемника почувствовать желание избавиться от них, и бродячую кошку, которую он подкармливает уже месяц. Его жизнь кажется... обычной. Спокойной и нормальной. Не имеющей ничего общего с тем, что творится в особняке. Официально Курогири всё ещё подчинённый Учителя. Но ему не приходится закрывать глаза на пытки в соседней комнате. Ему не приходится жить в страхе. Ему не приходится обрабатывать раны Томуры и видеть его синяки. Парню интересно, счастлив ли тот, но он не спрашивает об этом. Слишком боится услышать ответ. — А как у тебя? — задаёт вопрос бармен, когда заканчивает рассказывать о себе. Он многозначительно смотрит на его трость. Курогири надеялся, что со временем его колено восстановится. Он был рядом с Томурой, когда тот мучился постоянными лихорадками, пока его кости пытались срастись и окрепнуть, но безрезультатно. Он был там и месяцами катал инвалидное кресло, пока преемник не научился ходить заново. А потом мужчину просто отослали. Томура решает не развивать эту тему, и вместо этого говорит: — У меня новый телохранитель. Они не виделись и не связывались друг с другом уже несколько лет. Курогири не знает об этой удручающей череде смертей его охранников. Когда мужчина жил в особняке, юноше редко позволяли выходить на улицу, а когда это всё-таки происходило, его сопровождала целая группа. Никого не назначали для него лично. Многое изменилось. Должно быть, Курогири тоже это понимает, поскольку не задаёт вопросов, почему появление нового телохранителя — настолько важное событие. — Он хорош? — только и спрашивает мужчина. Томура щёлкает языком. — Я думаю. Он сейчас снаружи. Убивает пару человек, решивших последовать за нами. Глаза бармена на секунду расширяются, но этим и ограничивается вся его реакция. — Не переживай, ты в безопасности, — торопится заверить парень. Он не хотел бы, чтобы Курогири подумал, что он был слишком безрассуден, чтобы подвергнуть мужчину опасности. Хотя технически он был. И всё ещё является таковым, раз продолжает рассиживаться здесь. — Ты не ответил на мой вопрос, — напоминает тот и смотрит на него потяжелевшим взглядом. Томура хранит молчание довольно долго — в бар заходят новые посетители, и Курогири приходится их обслужить. — Всё довольно сложно, — наконец отвечает он, когда мужчина снова останавливается напротив. Бармен кивает, и в выражении его лица мелькает понимание. Преемник не может говорить открыто, но они оба знают, каково это — жить под руководством Учителя. "Довольно сложно" хорошо это описывает. В кармане джинсов Томуры начинает вибрировать телефон. Он отвечает на звонок, отводя взгляд от лица Курогири. — Их оказалось семеро. Я разобрался. Сейчас ты в безопасности, но тебе лучше не сидеть долго на одном месте, потому что у них были трекеры. Парень скалится и краем глаза наблюдает за мужчиной, пытаясь запомнить каждую деталь, потому что они не увидятся ещё несколько лет. У него кончается время, и гораздо быстрее, чем он ожидал. — Хорошо, — бормочет он и кладёт трубку. Его сердце болезненно сжимается, когда он вновь смотрит на Курогири. Тот постарел с их последней встречи. Удивляет, что он не сказал, что Томура очень изменился с тех пор. Наверное, потому что они оба это понимают. — Я должен идти, — говорит он с прохладой в голосе. — Тебе стоит как-нибудь наведаться в Токио, — добавляет, прежде чем успевает подумать. Выражение лица Курогири приобретает странные черты. — Ты знаешь, что я не могу, — отвечает он тихим голосом, но для Томуры эти слова всё равно звучат оглушающе. Парень коротко кивает и уходит. В походке не остаётся ни грамма лёгкости. Даби ждёт его снаружи, оперевшись на стену заведения, и курит. Как только преемник попадает в его поле зрения, он выбрасывает окурок и подходит к нему. — Кто это? — спрашивает он с плохо скрываемым интересом. Наверное, увидел Курогири через окно. Томура вспоминает момент, когда Учитель впервые привёл Курогири в особняк. Когда его подтолкнули навстречу, потому что он боялся даже взглянуть на незнакомца. При виде этого мужчина присел на корточки и потянулся к нему, чтобы Томура перестал расчёсывать свою кожу. — Разве тебе не больно? Томура смог только кивнуть и скованно улыбнуться. — Тогда давай сделаем так, чтобы тебе больше не было больно. — ответил Курогири, всё ещё дружелюбно протягивая ладонь. Преемник взял его за руку и не отпускал ещё очень много лет. — Никто, — произносит он, откашлявшись. Чувства начинают душить. Даби больше ничего не говорит.***
Вздрогнув, Томура просыпается. Нога Даби заброшена на его голень. Как только он осознаёт это, его глаза широко распахиваются и тело парализует. Преемник перестаёт дышать и до боли впивается пальцами в одеяло. Напоминает себе, кто он и кто с ним. Убеждает себя, что он в безопасности. И только потом, наконец, получается вздохнуть. Сначала вдохи и выдохи даются тяжело, они отрывистые и неравномерные, заставляющие лёгкие гореть. Но спустя пару минут становится легче. Он вспотел, но теперь ему хотя бы не приходится бороться с самим собой за каждый глоток воздуха. Когда всё приходит в норму, Томура понимает, что чужая нога всё ещё касается его. Непрерывно. Это то, на чём он решает сфокусироваться. Вес телохранителя прижимает его к матрасу — несильно, освободиться можно в любой момент. Исходящее от Даби тепло просачивается сквозь тонкий материал пижамы, делая точку соприкосновения их конечностей единственным теплым местом на его похолодевшем теле. Это касание не приносит вреда — оно заземляет. Даёт понять, что он жив и существует. Но это его больная нога, может, потому он проснулся. Давление ещё не причиняет боли, но Томура чувствует, как его голень постепенно начинает неметь. Он не хочет расставаться с этим странным успокаивающим теплом, исходящим от Даби, но ему приходится отстраниться, чтобы не почувствовать боль позже. Он поворачивает голову и видит, что тот крепко спит. Он проецирует всё это, он уверен. Телохранитель убил сначала одного, а потом ещё семерых, и всё ради него. Вот почему это прикосновение успокаивает. Но ещё и потому, что сейчас Даби не осознаёт собственных действий. Однако все эти переживания — потребность его внутреннего ребёнка в защите. Преемник вытаскивает свою ногу из-под Даби и ложится на бок, спиной к нему. Сворачивается калачиком и закрывает глаза. Пока он засыпает, в его голени всё ещё остаётся ощущение веса и тепла чужой конечности. На задворках сознания маячит мысль, что никто годами не касался его вот так. Если бы Томура задумался об этом, в его душу закралась бы печаль. Но он не задумывается.***
Томура получает в распоряжение собственную группу людей, которые работают исключительно под его началом, самостоятельно выполняет многие поручения и наконец чувствует, что чего-то стоит. Учитель всё ещё посылает его на торжественные мероприятия, но теперь обязанности преемника этим не ограничиваются. Он не против сидеть на аукционе в художественной галерее, пока ему дозволено решать и другие вопросы мужчины. Он знает — этого всё ещё недостаточно, но считает, что это только начало. Ему дана власть, и в обозримом будущем он не собирается терять её. Теперь он будет держаться за неё изо всех сил. Это так приятно, когда тебя, наконец, начинают считать чем-то большим, даже если пока это твой минимум. Даби рядом, и это хорошо. После того, что произошло в Киото, Томура перестал от него отмахиваться, как это случилось в тот унизительный вечер, когда телохранитель не защитил его перед Учителем. Что-то в его действиях изменилось с тех пор, и это было похоже на попытку компенсировать ту пассивность. Со времён Киото Даби не отходил от него и стрелял достаточное количество раз, чтобы стало ясно, что он действительно ищет одобрения преемника. Он действовал отлично от других телохранителей. Он проявлял больше преданности именно ему, а не Учителю. Он не льстил и не играл в паиньку, как это делали остальные. Томура практически испытывает искушение признать, что он и Даби похожи, но он не зайдёт так далеко. По крайней мере, пока. В конце концов, тот всё ещё может разочаровать его. Но до тех пор Томура будет наслаждаться его компанией. Он обнаруживает, что с нетерпением ждёт его комментариев, надеется, что тот начнёт чаще пересекать его границы, и даже не ненавидит тот факт, что им приходится делить одну комнату. А ещё Даби всё так же тихо спит. Преемник не может припомнить ни одного случая, когда тот захрапел или издал любой другой звук, хотя с его появления здесь прошло уже два месяца. Его постоянное присутствие не мешает, не заставляет чувствовать дискомфорт. Кроме того, каждый раз, когда они на задании и телохранителю наконец выпадает шанс сделать что-то большее, чем просто постоять рядом и понаблюдать, Томура замечает опасный огонёк в его взгляде. Его восхищает, что Даби никогда не прочь рискнуть и испытать себя на прочность. Насколько более яркой становится его жизнь, когда тот пускает в ход свой пистолет, а потом ловит его взгляд, будто спрашивая, я хорошо справился? Парень добавляет красок в его монотонную рутину. И преемнику плевать, если их цвет — красный. Но больше всего Томура ценит тот факт, что Даби делает всё это только ради благополучия подопечного, не босса. Каждая сторожевая псина защищала его, чтобы удовлетворить Учителя. А для Даби его мнение, кажется, не имеет никакого веса. И, может быть, это просто тщательно продуманная игра, лишь фасад, но пока Томура не видит и намёка на это, всё может продолжаться.***
Поздно ночью они возвращаются из неблагополучного района, где Томура выкупал здание для бизнеса Учителя. Он не задавал вопросов, поскольку представлял, для чего оно могло использоваться — место не было подконтрольно местной полиции. Посчитав это поручение несложным, преемник взял с собой только Даби, чтобы не создавать лишних проблем. Он надеялся, что его группа почувствует благодарность за то, что их не таскают повсюду. Но это вряд ли. Они ждут такси, когда Томура чувствует это — ни с чем не сравнимое ощущение того, что ты под прицелом. За всю жизнь оно посещало преемника так много раз, что тот к нему привык. Обычно ему даже не нужно оглядываться, чтобы убедиться в этом. Но сейчас он всё же обводит территорию взглядом и приоткрывает рот, когда находит виновного. Прячемся на виду, значит? Томуре интересно, заметил ли его Даби, поэтому он переводит взгляд на телохранителя. Тот кажется пребывающим в неведении. Парень морщит нос. Не столько с недовольством, сколько с насмешкой. Даби уже достаточно зарекомендовал себя, но это не значит, что Томура передумал. Он всё ещё убеждён, что ему не нужна охрана. Точно не двадцать четыре часа в сутки. — Возьми мне газировки, пока мы ждём, — произносит преемник, кивая в сторону светящегося ларька на другой стороне улицы. Даби смотрит на него, изогнув бровь, и спрашивает: — Сейчас? — Я хочу пить, — отвечает он и прогоняет парня. Усмехается, когда Даби начинает бурчать себе под нос, всё же направляясь к магазину. Оказавшись вне его поля зрения, Томура выпрямляется и оборачивается, чтобы проверить, на месте ли затаившийся; чувствует, как по спине пробегает дрожь, когда обнаруживает, что человек всё ещё сидит там, и начинает неспеша идти в сторону переулка между двумя зданиями неподалёку. Он слышит шаги у себя за спиной, и уголки его губ опускаются. Прошло некоторое время с последнего покушения на его жизнь. После того, как его ранили в плечо, он больше не становился чьей-то целью. Только средством для её достижения. Он уклонялся от атак, направленных на Учителя. И сегодня это ощущалось как-то особенно. Вместо того, чтобы обернуться, парень решает подгадать момент, когда преследователь подойдёт достаточно близко, чтобы вонзить трость в его живот. Как только он делает это и слышит болезненный стон, то наносит ещё один удар и затем поворачивается. — Ошибка новичка, — произносит Томура, вонзая трость человеку в бок, пока тот пытается как следует ухватить пистолет. — Вместо того, чтобы просто выстрелить, ты вошёл в радиус досягаемости, — он щёлкает языком и, замахнувшись, ударяет мужчину по ногам, заставляя упасть на колени. Немногие знают, что эта трость сделана из прочного металла. — Не следовало недооценивать меня, — добавляет он, и его слова эхом отдаются в пустом переулке. Краем глаза он замечает, что Даби наблюдает за этой сценой. Томура, не колеблясь, вытаскивает пистолет и, даже не взглянув в лицо нападавшего, что сейчас ползёт по сырому асфальту, спускает курок. Брызгает кровь, и её капли попадают на лицо и руки преемника, пачкают его одежду. Пальцы не дрожат. Дыхание не сбивается. Только лёгкий звон от выстрела стоит в ушах. Он обходит тело, хотя его ботинки и так уже вымазаны в алой жидкости, и приближается к Даби. Забирает у него газировку и выходит из переулка. Кровь, засыхающая на коже, приносит дискомфорт, и Томура жалеет, что убил так небрежно. Он хмурится, когда телохранитель догоняет его. — Я должен был заметить, — мрачным голосом говорит парень. Будто извиняясь. Должно быть, он впервые чувствует, что его работа может быть на кону. Преемник почти улыбается ему. — Ничего, — пренебрежительно отвечает он и открывает банку. Отпивает только половину и выбрасывает — в конце концов, жажда была лишь предлогом. На его лице брызги крови и, вероятно, слегка маниакальное выражение. Он смотрит прямо на Даби: — Как видишь, я могу о себе позаботиться. Я не такой слабый, каким меня выставляет Учитель. Парни садятся в такси. Томура игнорирует странный взгляд водителя и даёт короткие указания. — Зачем он делает это? — с недоверием спрашивает телохранитель, не слишком удовлетворённый последними словами преемника. Он не похож на него и Учителя — не понимает, как всё устроено. Томура встряхивает одеревеневшими пальцами и кладёт их на ручку трости. Пока он отвечает, он не смотрит на Даби, и его голос лишён всякой усмешки: — Чтобы никто не чувствовал исходящей от меня угрозы. Все думают, что меня легко устранить. Чем быстрее ты поймёшь, что это не так, тем лучше для тебя.***
Они успешно выполняют ещё несколько поручений, а затем преемника снова отправляют на утомительное мероприятие, где он вместо Учителя принимает награду. За статус выдающегося гражданина. Даби издаёт смешок, когда узнаёт об этом. Томура пытается скрыть ухмылку. Судя по тому, как телохранитель смотрит на него, ему это не удаётся. Всё проходит хорошо. Удивительно хорошо. Поэтому преемник решает, что это знак провести сегодняшнюю ночь вне дома. Он себя знает. Знает, как быстро удача отворачивается от него. Лучше оторваться по полной, пока есть возможность. — Мы направляемся в один из клубов босса? — спрашивает Даби, отъезжая от тротуара. В этот раз Томура устраивается на заднем сидении и выпрямляет больную ногу. Ловит взгляд телохранителя в зеркале заднего вида. Долго не отводит свой, а потом отвечает: — Нет. Я уже ввёл нужное место в навигаторе. Даби нахмуривается и глядит на экран. Томура наблюдает за ним, задержав дыхание. Все прежние телохранители либо не испытывали ни малейшего желания появляться там, либо просто не были в курсе его похождений. Но, судя по взгляду Даби, тот знает, что это за место. — Хорошо, — легко отвечает он, больше не отводя взгляда от дорожного полотна. Он не выражает протеста. Не говорит ничего странного. По крайней мере, не теперь, когда они уже на пол пути. — Босс знает? Горькая улыбка проскальзывает на губах преемника. — Не про клуб, — размыто отвечает он. Даби коротко оглядывается на него. — Это выйдет нам боком? — уточняет он, не выглядя особо обеспокоенным. Томура слышит любопытство в его голосе. Парню становится интересно, где пролегает эта грань, за которой Даби больше не сможет лгать Учителю. — Нет, если ты умолчишь об этом, — его тон спокоен. — Но если проболтаешься — влетит только мне, — добавляет он. Это покажет, кому Даби предан сильнее. Раньше телохранители всегда сдавали Томуру. Что не было частью их работы, потому что преемника не нужно было ограждать от этого. Но они всё равно вмешивались каждый раз, заискивая перед Учителем. Вместо того, чтобы заботиться о синяках на его теле или переломанных пальцах. Такими защитниками они были. В последнее время преемник начал доверять Даби, но сложившаяся ситуация либо поможет ему понять, что на него действительно можно положиться, либо же разочарует — лучше сейчас, чем когда он окончательно поверит, что Даби не всё равно. — Босс не в восторге от того, что тебе нравятся парни? — не обременяющим тоном спрашивает телохранитель. — Скорее от того, что мне нравится кто-либо в принципе, — честно отвечает Томура. Но новость о том, что он неравнодушен к представителям своего пола, запятнала бы имя Шигараки куда значительнее, чем если бы он спал со многими женщинами одновременно. Даби уже открывает рот, чтобы спросить о чём-то ещё, но тут же закрывает, передумав. Кажется, он в замешательстве. — Просто скажи, — подстёгивает Томура, но не от нетерпения. Скорее потому, что тот наверняка скажет что-нибудь такое, что взбудоражит его чувства. Парень откашливается, будучи явно не в восторге от собственного предположения, готового сорваться с языка. Поворачивает направо, приближаясь к клубу. — Он... с тобой? — наконец выговаривает он, через зеркало глядя Томуре в глаза. Машина останавливается напротив здания, и свет его огней просачивается сквозь окна. Преемник моргает, прежде чем ему удаётся понять, что имеет в виду Даби. — Он озабочен мной, но не так. Слава богу, нет. Скорее как гиперопекающий родитель. Хотя это преуменьшение. Учитель скорее считает Томуру своей собственностью. Преемнику приходится зависеть только от него. Поэтому у него нет друзей, поэтому Курогири был выслан из особняка и поэтому мужчина разозлится, если он начнёт заботиться о ком-то. Другие люди — помеха, они могут заставить его отдалиться от Учителя, начать слушать кого-либо ещё. Они угроза для их отношений — по крайней мере, Томуре кажется, что именно так размышляет Учитель. Судя по его поведению, это может оказаться правдой. Он держит парня в абсолютной изоляции с тех пор, как взял его к себе. Тщательно следит за тем, чтобы подчинённые не уважали его, по многим причинам, но это стремление оградить его от взаимодействия с другими — точно одна из них. Помимо Курогири, единственными его приближёнными были телохранители, общество которых определённо не приносило удовольствия. За столько лет Даби — первый человек, с кем можно пошутить. Так что визиты в клуб — некий катарсис. Они позволяют ему притвориться нормальным человеком на несколько часов. Телохранители никогда не оставались в стороне и бродили за ним по всему клубу, как тени, но это издержки. Парень никогда не запоминает имена, даже не удосуживается узнавать их или номера телефонов, потому что, если Учитель узнает об интрижках преемника, те несчастные не доживут и до утра. Клуб — это иллюзия побега. — Я понял, — произносит Даби, глуша двигатель. — Ты понял? — спрашивает Томура, склоняя голову. Желая услышать что-нибудь ещё. Но тот лишь кивает и открывает дверь. Больше ничего не добавив.***
— Если я ухожу в туалет с кем-то, то максимум, докуда ты можешь проследовать за нами, — дверь. Не заходи внутрь, — предупреждает Томура, направляясь к барной стойке. Даби практически прислоняется к нему, чтобы расслышать, потому что грохочет музыка. Преемник чувствует, как его волосы касаются щеки. Выдыхает, глядя прямо перед собой. — Кто-то заходил за тобой внутрь? — недоумённо спрашивает парень. Томура фыркает. — Ты даже не представляешь, сколько любопытных псин у меня было до тебя, — отвечает он, усаживаясь на один из стульев. Даби бросает на него странный взгляд и больше ничего не говорит. Томура и не ожидает продолжения диалога. Как и того, что телохранитель сядет в нескольких метрах от него. Не нуждаясь в указаниях, он сразу освобождает его личное пространство. Преемник сжимает челюсти, ощущая себя необычно. Он долго смотрит на Даби, пока тот не закатывает глаза и не дергает головой, будто ругая его за бездействие в сторону здешних посетителей. Томура сдерживает улыбку и наконец отводит взгляд. Это забавно, ведь Даби-то продолжает смотреть на него, потому что это его работа, и преемник остро осознаёт, что глаза парня отслеживают каждое его движение. Это должно нервировать, но лишь веселит. Он заказывает напиток и ждёт. Обычно не требуется много времени для того, чтобы поймать чей-нибудь взгляд, и после этого к нему подходят. В этот раз всё случается через пару минут. Он делает глоток, когда соседний стул кто-то занимает. Томура слегка поворачивает голову, только чтобы заметить, что незнакомец смотрит на него. Ставит стакан и взглядом изучает подсевшего. Он молодой, может, одного возраста с Даби, и привлекательный. Томуре нравятся привлекательные. К тому же он держит руки при себе. Это плюс. — Я смотрю на тебя с того момента, как ты вошёл, — говорит парень немного хриплым голосом. В его глазах поблёскивает нетерпение. Преемник чувствует, как его кожа нагревается. Приятно чувствовать себя желанным. Иногда он забывает, что это возможно. — Да ну? — задавая вопрос, он ловит взгляд Даби из-за плеча парня и, сглотнув, снова возвращается к собеседнику. Его ладони начинают потеть. Он игнорирует это. Парень кивает и улыбается. У него ямочки на щеках. — Хочешь поцеловать меня? — спрашивает Томура, играя пальцами с тростью. Ещё один кивок. Иногда всё проходит не так легко, как сегодня. Иногда мужчины слишком самоуверенны или расторопны — тогда преемник не проявляет интереса, чтобы их желание разгорелось сильнее. Однако он предпочитает быть тем, кто контролирует. Он кладёт свободную ладонь на затылок незнакомца и притягивает ближе, оставляя между их лицами несколько сантиметров. — Не прикасайся ко мне, — бормочет он ему в губы. Парень смотрит на него, как загипнотизированный. Томура чувствует удовлетворение. Заглядывает ему в глаза и целует. Сладко. Вкус фруктов. Преемник углубляет поцелуй, пока губы не начинают неметь, а затем, чтобы отдышаться, направляет голову парня ниже, позволяя ему прикусить кожу на шее. Подрагивает, когда мягкие губы скользят туда, где бьётся сонная артерия. Снова смотрит на Даби. Его дрожь усиливается, когда их глаза встречаются, и потяжелевший пристальный взгляд телохранителя остаётся непоколебимым. Всепоглощающим. Сердце Томуры отчаянно колотится под рёбрами, и он чувствует себя загнанным в угол, потому что вместо того, чтобы сфокусироваться на парне, который покусывает его под челюстью, он не может оторвать взгляда от Даби. Что ещё хуже — он хочет, чтобы Даби продолжал смотреть. Когда он осознаёт это, преемника будто окатывает ледяной водой. Он встряхивается и заставляет парня поднять голову, чтобы тот посмотрел на него. — Я транс. Ты имеешь что-нибудь против этого? — спрашивает он, потому что не хочет потратить время впустую. Парень моргает и качает головой. Хорошо. — Может, уйдём в более уединённое место? Тот ошеломлённо таращится на него, а затем тихо соглашается. Они вваливаются в тесную кабинку туалета, прислоняясь друг другу вспотевшими лбами. Томура сжимает закрытые веки, отчаянно пытаясь выбросить из головы образ Даби, смотрящего на него, когда его накрывает оргазм. Это не срабатывает.***
Он не думает об этом слишком много. Он не считает, что размышления принесут пользу. Но его взгляд неосознанно задерживается на телохранителе. Это происходило всегда, но теперь в нём сквозит что-то новое. Интерес. Который Томура не может позволить себе испытывать. Рискованно скользить взором по груди Даби, когда тот переодевается на ночь. Рискованно продолжать водить его в клуб снова и снова только для того, чтобы смотреть ему в глаза, целуясь с очередным незнакомцем. Рискованно ему доверять. Но телохранитель не говорит Учителю о похождениях подопечного. Не комментирует то, что тот практически пялится на него, хотя не должен. Не покидает ощущение, что смотреть на Даби — безопасно, не запрещено. И это самое рискованное: Томуру не останавливают. Ему трудно себя контролировать. Всегда был кто-то держащий его на коротком поводке. Если Учитель узнает, то он будет наказан, и после больше не позволит себе всего этого. Но Даби позволяет. Дни перетекают в недели, и преемник не может отрицать растущую заинтересованность. Но всё дело в том, что он понимает — это неправильно. Он не должен ощущать желание видеть в своей жизни те или иные вещи, или людей, потому что, рано или поздно, они будут отняты — и ему придётся почувствовать боль, чтобы усвоить этот урок. Он может иметь столько, сколько нужно, прежде чем Учитель решит, что этого слишком много. И быть мимолётно заинтригованным кем-то не стоит той боли, которая придёт с наказанием. Томура приучен не хотеть. Поэтому он хоронит всё недосягаемо глубоко внутри себя и позволяет мыслям об этом подкрадываться к нему только по ночам. Когда он толком не может отличить реальность от вымысла. Это срабатывает, и достаточно скоро, и его увлечение становится не более, чем зудом под кожей. Чем-то, к чему можно привыкнуть.***
— Почему я не могу вести? — спрашивает Томура вкрадчивым голосом. Даби опирается на предплечья, закинув руки на руль, его острый взгляд направлен на дом, стоящий перед ними. Люди преемника прячутся по периметру. Каждый из них задерживает дыхание и ждёт, пока откроется входная дверь, чтобы похитить дочь известного политика. Томура не фанат таких операций — они заставляют его вспомнить многое из того, что он пытается похоронить в памяти. Но он не мог отказаться, не мог выставить себя трусом. — Он связался не с тем человеком. Нужно напомнить ему, где его место, — объяснил Учитель, прежде чем преемник отправился выполнять поручение. Мужчина посмотрел на него так, что он почти осмелился сказать "нет", проявить слабость. Эта миссия ничто иное, как новое испытание. — Потому что ты главный, а главные не садятся за руль, — просто отвечает Даби, пожав плечами. Его голос отвлекает Томуру от нехороших мыслей. Мыслей, которые невыносимо тяготят его. — Я хорошо вожу, — спорит парень, всё-таки позволяя своему взгляду открыто соскользнуть на Даби и задержаться на его лице. На самом деле, ему не нужно следить за зданием. Его группа с этим справится. В этот раз Томура даже рад, что ему не приходится действовать самому. Телохранитель усмехается и смотрит на него боковым зрением. — Не сомневаюсь. Но знаешь, я, типа, твой подчинённый, — отвечает он тоном что-ты-скажешь-на-это. Уголок губ Томуры ползёт вверх. — Это значит, я могу приказать тебе пустить меня за руль, — говорит он, рассматривая, как волосы спадают Даби на глаза, вьются у ушей из-за влажности воздуха в авто. Преемник чувствует, что и его собственная кожа становится влажной, но не включает кондиционер. Продолжает смотреть на телохранителя, сузив глаза. Дразня его, чтобы тот сказал что-нибудь ещё. Возразил. Даби полностью поворачивается к нему и слишком долго глядит в ответ. Это смело. Это именно то, чего ожидал преемник. Теперь его кожа горит. — Ты можешь, — наконец разрывает тишину тот. — Но это не значит, что я послушаюсь. Томура усмехается, но в этой усмешки нет ни капли яда. — Это может выйти тебе боком. Он произносит это без всякой угрозы, и взгляд Даби говорит о том, что он это понимает. Телохранитель уже знает, как выглядит преемник, когда серьёзен. — Тебе редко отказывают, не так ли? — спрашивает парень, склоняя голову. Томура испытывает восторг, но быстро проглатывает его. Беспокоит тот факт, что его так радует маленький акт неповиновения Даби, хотя в случае с кем-то другим такая выходка привела бы его в ярость. Томура не должен был заводить любимчиков, но именно это и происходит. Он наклоняется вперёд, оставляя совсем немного пространства между ними. — Я надеюсь, ты не скоро умрёшь, — произносит он, осознавая, что впервые хочет, чтобы его телохранитель подольше оставался в живых, а не пытается избавиться от него как можно быстрее. Тот не успевает ответить — момент разрушается движением снаружи. Наверное, девушка вышла из дома. Томура не заметил, увлечённый рассматриванием Даби.***
Засада длится целую вечность. Пальцы Томуры немеют от холода, и чем дольше они ждут, тем больше он начинает нервничать. Это еще один из наиболее статичных видов работы. На этот раз они должны наблюдать — им необходимо собрать информацию о группировке, которая торгует наркотиками на территории Учителя. За все эти несколько часов, что они торчат здесь, никто не вошёл в здание и не вышел из него. У Томуры кончается терпение, и за это, он знает, Учитель устроил бы выговор. Но ему всё равно. Он начинает бродить туда-сюда, игнорируя стреляющую боль в колене. Его люди тоже начинают беспокоиться. Лишь Даби, кажется, не волнует сложившаяся ситуация. Это немного успокаивает преемника, но недостаточно, чтобы остановить мерзкое чувство, разгорающееся внутри. Он боится, что их ожидание окажется безрезультатным, и это даст Учителю повод в очередной раз ткнуть Томуре в лицо тем, как он бесполезен. Как некомпетентен. Как ему стоит оставаться дома и позволять настоящим профессионалам заниматься серьёзными делами. — Прекрати это. Я даже отсюда слышу, как ты думаешь, — говорит Даби, зажигая сигарету. Взгляд Томуры устремляется на него. Тот лениво опирается на капот машины, смотрит на преемника из-под полуприкрытых век и выдыхает. Дым клубится у его лица, выглядя маняще. Горло преемника пересыхает. Он подходит ближе и почти рявкает: — Дай мне одну. Весело фыркнув, Даби достаёт из пачки сигарету и протягивает ему. — Не знал, что ты куришь, — произносит он, дразнясь. Томура обхватывает сигарету губами и озадаченно смотрит на него. — Больше ничего не остаётся, — отвечает он, пожав плечом. Парень собирается попросить зажигалку, но его лица уже касаются осторожные пальцы, прикрывающие огонь от ветра. Другой рукой телохранитель поджигает сигарету, и его дыхание доносится до кожи Томуры, мгновенно согревая своей близостью. Преемник глядит на него, как заворожённый, и едва не забывает затянуться, пока не стало слишком поздно. Даби делает шаг назад, продолжая смотреть на Томуру, и тот хочет притянуть его обратно. Это странно. Ново. Он выбрасывает это из головы, напоминая себе об опасности. Он не должен хотеть касаться людей, сближаться с ними. Он считал, что пережил это, но, видимо, нет. Он отводит глаза, ощущая горечь на языке. Телохранитель всё ещё следит за ним. Томура чувствует, как его взгляд будто оставляет на коже следы. Парень наклоняет голову, закрывая лицо отросшими волосами. Только посмотрите, он пытается остановить это. Но в том-то и дело, не так ли? Своим глазам он позволяет скользить по силуэту Даби. Но это не значит, что тому можно поступать так же. Он отворачивается от телохранителя, что даёт ему возможность увидеть своих подчинённых. Один из них глядит в его сторону с неприязнью. Нескрываемым презрением. Подобного обычно не случается. Люди Учителя не слишком ценят и уважают его, но никогда не показывают этого так открыто. Однако Томуре не кажется. Лицо мужчины искажается от отвращения. Остальные стоящие рядом с ним опускают взгляд. Преемник стряхивает пепел с сигареты и направляется к ним. Кто-то начинает внимательно наблюдать за происходящим, а кто-то делает вид, что очень занят. В этот момент парень мало обращает на них внимание. Когда он останавливается напротив этого мужчины, ему приходится поднять взгляд. Тот на пол головы выше него и в два раза шире. Но Томура заглядывает ему в глаза, нисколько не пугаясь. Выдыхает дым в лицо и спрашивает: — Какие-то проблемы? Тот молчит, и его прежнее недовольное выражение не исчезает до конца. Парню это не нравится. Он устал и замёрз, вынужденный застрять здесь на неопределённый промежуток времени. Его желание любезничать давно иссякло. Поэтому он делает то, что первым приходит в голову: тростью ударяет мужчину по коленям, заставляя того упасть на землю. Так лучше — преемник не любит, когда на него смотрят сверху вниз. Остальные переминаются с ноги на ногу, но никто не двигается с места. — Я задал вопрос, — медленно выговаривает Томура и выбрасывает недокуренную сигарету. Сдерживает кашель и продолжает смотреть на подчинённого. Ответом становится лишь оглушающая тишина. Ощущая тошноту, преемник поднимает свободную руку и неосознанно проводит ногтями по своей шее, находя успокоение в этом действии. Он продолжает расцарапывать кожу, пока не слышит чьё-то покашливание слева. Когда осознаёт происходящее, его пальцы вздрагивают и застывают над покрасневшими следами от ногтей. Он роняет руку и смотрит на мужчину, стоящего перед ним на коленях. — Что он сказал? — спрашивает преемник, доставая из кармана пистолет. Тот широко распахивает глаза и смотрит на коллег. Сглатывает и опускает взгляд в землю. — Он сказал, что здесь должен был быть Шигараки-сама. Что вы замедляете нашу работу и ничего не можете сделать. Томура снова переводит взгляд на сидящего в его ногах. Тот сгорбился, избегая смотреть в глаза. Парень заставляет его поднять голову, цепляя подбородок дулом пистолета. — Дело в том, что я даже имени твоего не знаю. Ты ничего не стоишь. Так что ты последний, кому стоит высказываться о моей полезности, — преемник замолкает и скользит пистолетом от его подбородка до груди — прямо туда, где бьётся сердце. — Видишь? Твоя жизнь у меня в руках. И я только что решил покончить с ней, — тихо говорит он с улыбкой, которая выглядела бы мягкой, если бы не эта лукавость. Мужчина не кажется испуганным. Не так, как если бы над ним возвышался Учитель. Это заставляет уголки губ Томуры опуститься. Он оглядывается через плечо проверить, смотрит ли Даби. Конечно, он смотрит. Не с обеспокоенностью, что виднеется на лицах остальных, а, скорее, с каким-то очарованием. И это заставляет его сердце затрепыхаться в грудной клетке. — Он думает, я не выстрелю, — преемник обращается ко всем, но в основном это адресовано телохранителю. Тот знает, на что он способен, поэтому раздражённо качает головой. В его глазах плещется какая-то нежность. Томура хотел бы видеть её чаще. Он всё ещё смотрит на Даби, когда нажимает на курок. В остальном операция проходит на удивление спокойно.***
Или он так думает, пока не оказывается стоящим на коленях перед Учителем, оскалившись и прижимая к груди руку с ноющими от боли пальцами. Томура пытается скрыть собственный страх и успокоить дыхание и ждёт следующего удара. Которого не следует, потому что мужчина отходит и тяжело садится в своё кресло. Преемник не осмеливается открыть рот, но качает головой, когда Даби дёргается помочь ему встать. Он разозлился в тот раз, когда телохранитель просто смотрел на его страдания, но он не глуп. Он знает, что тот мог быть наказан за попытку поддержать его. И тогда, и теперь. — Ты убил одного из своих людей во время операции, — голос Учителя довольно спокоен, если учитывать обстоятельства. Томура с трудом поднимается на ноги, не сдержав болезненного стона. Он всё ещё прижимает к себе левую руку, морщась каждый раз, когда случайно шевелит пальцами. — Он проявил неуважение ко мне, — жёстко возражает он. Учитель усмехается. — И? Ты думаешь, такое опрометчивое действие заставит других уважать тебя? Или же они решат, что ты просто ребёнок, которому позволили слишком многое? Ты не подумал, кем я стану в их глазах? — спрашивает он с разочарованием. Преемник прикусывает язык, прежде чем успевает сказать то, о чём потом пожалеет. Делает глубокий вдох. — Вы тоже убивали своих подчинённых, Учитель. По той же причине, — произносит он. Его руки начинают мелко подрагивать. — Но я не ты, верно? Они не захотят с тобой работать, если ты позволишь себе убивать вот так, ни за что ни про что. Уважение, основанное на страхе, вовсе не уважение. Они за тобой не последуют. Томура сглатывает, опустив взгляд, и кивает, даже если не до конца с этим согласен. В конце концов, разве не страх делает подчинённых такими преданными по отношению к мужчине? Он не видел ни одного, кто не трясся бы под его взглядом. И Учитель, и преемник действуют одинаково. Единственная разница заключается в том, что тот окружён этой аурой спокойствия, дарящей другим обманчивое чувство защищённости. — Я знаю, о чём ты думаешь. Они остаются рядом со мной не только из чувства страха. Я просто очень многое им дал. Я построил империю. Они не считают меня бесполезным или слабым, — он не произносит этого “но считают таковым тебя”, но Томура понимает, что именно это он и имеет в виду. Это уязвляет. — Тебе нечего им предложить, чтобы проявлять такое высокомерие и вседозволенность. Они тебе ничего не должны. Это тяжело принять. Тяжелее, чем что-либо другое. Особенно учитывая то, что до недавнего времени Учитель и не давал ему возможности проявить себя. Если бы с ним не обращались как с жалким слабаком, другие не воспринимали бы его так. Не противились бы работать под его началом. Но всё было тщательно продумано, чтобы положению мужчины ничто не угрожало. Его слова лишь доказывают это. — Мы давно не были на совместных операциях. Может, ты смог бы научиться чему-то, просто слушая и наблюдая, — предполагает он, уже отвернувшись от Томуры. — Да, Учитель. — Мне нужно работать. Сходи к Гараки, чтобы он осмотрел твою руку, — говорит это так, будто не он был тем, кто до хруста придавил его пальцы к полу туфлей. Преемник резко кивает и покидает офис, жестом позвав за собой Даби. Они не идут к Гараки. Томура ведёт телохранителя обратно в свою (их) комнату в гробовой тишине. Голова всё ещё кружится от слов мужчины и тошноты от пульсирующей боли в руке. Они заходят в комнату, и после того, как дверь закрывается, преемник позволяет себе проявить слабость. Он прислоняется к двери спиной и прикрывает глаза, тяжело дыша. Ждёт, пока успокоится бешено колотящееся сердце. Чувствует, как оседает на пол. С глухим стуком падает его трость. Он отдалённо слышит, как Даби ходит по комнате. Но не открывает глаза, чтобы посмотреть, чем тот занят, потому что устал. Как же он, блять, устал быть слишком маленьким, слишком жалким, слишком слабым. Постоянные попытки показать, что он способен на большее, просто истощают. Не принося никакого результата. Телохранитель становится перед ним на колени, почти так же, как тот мужчина, которого преемник убил несколько часов назад. Парень открывает усталые глаза и встречает взгляд Даби. Тот держит что-то в руках, и Томура с опозданием понимает, что это аптечка. Он и не знал, что она у него есть. — У тебя нет. Это моя, — говорит телохранитель, и преемник понимает, что произнёс последнюю мысль вслух. Даби внимательно вглядывается в его лицо, и тот пытается не потеряться в этих синих глазах. Затем цокает: — Дай свою руку. Томура медленно моргает, вспоминая, что случилось с его рукой, и нерешительно вкладывает её в ожидающие ладони. Пальцы Даби неожиданно мягкие. Они не ощущаются, как пальцы убийцы. Впрочем, и не выглядят таковыми. У телохранителя руки пианиста. Его пальцы длинные и прямые, в то время как у Томуры — короткие и кривоватые. Единственная схожесть — испрещенная бесчисленными шрамами кожа. Запоздалое прозрение поражает Томуру, когда чужой большой палец задевает тыльную сторону его ладони. Это их первое соприкосновение с той ночи в отеле, когда их ноги переплелись. Вздох застревает в горле. — Можешь двигать ими? — спрашивает Даби, и его голос звучит для преемника тихо и чересчур громко одновременно. Томура едва ли может сжать ладонь. Пальцы телохранителя мягко кружат по синякам, что оставил Учитель, не нажимая слишком сильно, чтобы не причинить боли. Убаюкивая его руку в своей, будто это нечто драгоценное. Всё, на что способен преемник — это безотрывно смотреть, чуть приоткрыв рот. — Кажется, переломов нет, но в любом случае пальцы лучше зафиксировать, — бормочет под нос Даби и тянется к аптечке. Достаёт бинт и начинает перевязывать руку Томуры. Медленно, вызывая мурашки по его телу каждым своим касанием. Слой за слоем его кожа всё больше отдаляется от Даби, всё слабее чувствует едва ощутимые прикосновения. Парень держит его руку иначе, чем оружие - не так уверенно и крепко, будто боясь нанести ещё больший вред. Он держит его руку так, будто если нажмёт чуть сильнее — Томура рассыплется. Закончив перевязку, телохранитель отстраняется, забирая с собой эту нежность. Томура не ощущает ничего, кроме ноющего чувства от потери контакта.***
Учитель сидит справа от Томуры, его бизнес-партнёры — напротив, а Даби стоит позади. Слишком далеко, чтобы преемник мог чувствовать себя комфортно. Он в логове львов, вынужденный слушать разговоры окружающих его мужчин. Все они сводятся к деньгам, это легко понять, но скрытый в простых словах смысл — именно то, чему преемник должен уделять особое внимание. Тщательно сформулированные предложения — аллюзии на происходящее за кадром. Когда мужчина напротив говорит: “Мы приняли груз на прошлой неделе. В этот раз партия особенно хороша”, — и Учитель кивает с довольной улыбкой на запачканных жиром губах, Томура знает — они подразумевают торговлю людьми. Когда Учитель упоминает об увеличении их продаж, он имеет в виду наркотики. И когда другой рассказывает о внезапной смерти уважаемого Накамуры-сана с усмешкой в глазах, парню не нужно гадать, кто в этом виноват. Они любят говорить туманно, используя тонко завуалированную ложь, таящую в себе слишком много правды. Это их забавляет. Как легко они маскируют по-настоящему отвратительные поступки. Голова Томуры опущена, пока он слушает всё это. Он почти не притрагивается к еде в надежде на то, что никто не станет обращать на него внимание, если он не будет двигаться. Учитель сдержал слово и притащил его сюда, чтобы “сблизиться” с преемником и показать, как ведут разговоры настоящие респектабельные профессионалы. Но парень знает, что это ещё одна возможность для мужчины показать ему, какую ничтожную роль он играет. Кто он среди хищников. Его забинтованная левая рука, всё ещё пульсирующая от боли, лежит на коленях, а правой он слабо держит палочки для еды. Он не видит, как это происходит, но его больше удивляет выпадающий из пальцев столовый прибор, чем ощутимый вес на собственной шее. Он начинает задыхаться, и его глаза широко распахиваются, прежде чем он осознаёт ситуацию. Люди хохочут. Учитель хихикает вместе с ними, впиваясь пальцами в заднюю сторону шеи Томуры, от чего там наверняка останутся синяки. Должно быть, он что-то пропустил. Его взгляд в панике мечется по лицам, но никто не даёт ответа, так что ему приходится обернуться к Даби. — Он ничего не знает, невежественный мальчишка. Даже пистолет не умеет держать правильно, — смеётся мужчина. Продолжает лгать. Снова занижает способности Томуры. Вот для чего всё это. — К тому же, ещё и нервный, — добавляет кто-то со снисходительной ухмылкой. — Зачем держать его возле себя? Ты же это не всерьёз? О том, что он встанет на твоё место. — В самом деле. Он хоть разговаривать умеет? А Учитель лишь посмеивается, и его хватка на шее становится ещё грубее, прежде чем совсем исчезает. Теперь Томура снова может сделать вдох. Но не осмеливается поднять взгляд. — Он неудачник, но это лучше, чем иметь сопляка, который будет слишком много капризничать. Да и здоровье у него слабое, вероятно, я его ещё переживу, — отвечает мужчина, снова возвращаясь к еде. Преемник слышит задумчивое мычание со всех сторон. Парализованный, он не может двинуться. За столько лет Томура должен был привыкнуть к унижениям со стороны Учителя, к его извращённым способам воспитывать в нём силу духа, но легче не становится. — Выходит, ты просто щедр к нему? — Точно, — соглашается тот, но Томура слышит это сквозь туман в голове. Он замыкается от внешнего мира и их разговоров, и пульс — единственное, что грохочет у него в ушах. Преемник сдерживает дрожь в теле, но он уверен — прикоснись к нему сейчас кто-либо, и он бы развалился на части.***
Он не приходит в себя полностью до конца дня. После нападок Учителя всегда сложно восстановиться. Тот умеет подобрать слова так, чтобы они без промаха резанули по самому больному. Вспороли нутро и вывернули наизнанку. Томура не может уснуть. Его матрас слишком жёсткий, и одеяло раздражает кожу. Он хочет выбраться из собственного тела, но вместо этого встаёт с постели. Он не знает, какой логике следует и что в итоге заставляет его застыть у кровати Даби, сжав здоровые пальцы в кулак и сомкнув губы в тонкую линию. И после этого Томура просто зависает там, как привидение. Без причины. Тупо. Он хмурится и уже собирается развернуться, но телохранитель издаёт сонное мычание. Преемник застывает, его мышцы деревенеют. — Что ты делаешь? — бормочет Даби. — Я замёрз, — роняет он и в ту же секунду мысленно казнит себя за то, что позволил этим словам сорваться с языка. Он скорее чувствует, чем видит, что телохранитель смотрит на него. Повисает долгая тишина, и Томура успевает понадеяться, что тот снова уснул и ему удастся сделать вид, что ничего не произошло, но простынь телохранителя начинает шуршать. — Иди сюда. Я постараюсь не касаться тебя, — зовёт он, приподнимая угол одеяла. Томура колеблется несколько секунд, взвешивая все за и против, но его сознание всё ещё слишком заторможено, чтобы серьёзно размышлять об этом. Он принимает решение и залезает на чужую кровать, сразу же погружаясь в тепло Даби. Издаёт тихий вздох. Думает, что это, возможно, ошибка. Вспоминает ногу телохранителя, заброшенную на него той ночью в отеле. Как успокаивающе это ощущалось. — Ты ненавидишь его, но ищешь его одобрения. Я понимаю, — тихо произносит Даби. — Но однажды ты осознаешь — не стоит тратить на это столько энергии. Томура ничего не говорит, и это, возможно, достаточно исчерпывающий ответ. Он закрывает глаза и поворачивается на бок, говоря себе, что это первый и последний раз, когда он ложится к Даби в кровать. Он не знает, сколько ещё ночей будет повторять это. Снова и снова.***
Он не может как следует двигать пальцами, и узел постоянно распускается. От этой беспомощности у него бегут мурашки по коже, пока он пытается завязать галстук. Либо лента выскальзывает, либо его пальцы сковывает спазмом. Они неуклюжие и двигаются беспорядочно, принося боль. Томура вгрызается в нижнюю губу, пока не начинает чувствовать привкус металла на языке. Его кожа нагревается и потеет всё сильнее с каждой минутой. Он игнорирует давление в груди и слёзы разочарования, что угрожают вот-вот политься из его глаз. Скрипит зубами, а узел всё развязывается и развязывается. Галстук мнётся в его дрожащих пальцах, и ему ничего больше не хочется, кроме как разорвать его. — Помощь нужна? — спрашивает Даби из другого конца комнаты. Томура вскидывает голову, когда слышит его голос. Парень не смотрит на него, когда произносит это, потому что выбирает, что надеть. Томура не видит жалости в выражении его лица, только чистое безразличие, пока тот внимательно разглядывает две чёрные рубашки. Преемник сглатывает ком в горле и выдавливает тихое “да”. Даби тут же направляется к нему, даже не удосужившись надеть хоть что-нибудь, и ожидающе смотрит на подопечного. Томура встречает его взгляд и встает, прислоняя трость к краю кровати. Он быстро понимает, что не стоило этого делать, когда его нога чуть не подгибается, но ему удаётся скрыть это. Завязать галстук — это недолго. Управится за минуту или две. Телохранитель вторгается в его личное пространство, и его запах перекрывает все остальные ощущения Томуры. Он решает задержать дыхание на время, пока Даби будет стоят рядом, но сразу отбрасывает эту мысль. Парень пахнет мятой и лосьоном после бритья. Если бы не душ, который он принял не так давно, от него, вероятно, немного пахло бы потом. — Можешь держаться за меня. Если хочешь, — негромко произносит он. Томура поднимает взгляд и понимает, что они приблизительно одного роста. Ему не приходится вытягивать шею, как это бывает, когда он смотрит на подчинённых Учителя. Преемник не уверен, почему находит это странно успокаивающим. Он размыкает потрескавшиеся губы, глядит на Даби, и снова смыкает их. Сглатывает, и в глазах телохранителя мелькает озорная искра. Парень осторожно обхватывает пальцами запястья Томуры и медленно опускает его руки себе на бока. Взгляд преемника скользит туда, где он касается его. Дыхание перехватывает, и он даже не осознаёт, что тот уже начал завязывать его галстук, потому что всё, о чём он может думать, — кожа к коже. Он практически не прикладывает усилий, чтобы действительно держаться за него, не может заставить себя, хотя ему разрешили, но и от лёгких прикосновений к области под рёбрами Даби у Томуры кружится голова. Удивительно, но он не испытывает от этого привычного отвращения. На самом деле, как раз наоборот. Его кожа не настолько тёплая, как ожидал преемник, и не гладкая. Шрамы покрывают всю грудь и живот, тянутся вниз. Ладони Томуры покоятся на нескольких из них, перемежающихся участками здоровой кожи. Ему хочется спросить, что с ним произошло, но он этого не делает. Потому что Даби не стал спрашивать про синяки на его теле. Преемник позволяет кончикам пальцев мягко прижаться к коже телохранителя, и у того немного сбивается дыхание, пока он занимается галстуком. Глаза Томуры прикованы к точкам, где они соприкасаются. Это завораживает. Настолько, что хочется провести руками по бокам Даби и исследовать его тело, докуда только сможет дотянуться. Но его ладони остаются лежать на том же месте, пока сердце колотится в грудной клетке как обезумевшее. Он даёт взгляду скользить там, где хотел бы прикоснуться. К тому моменту, когда его глаза достигают ложбинки на горле, его кожа горит от желания, которое почти невозможно вынести. Даби заканчивает с галстуком, но не отходит. Позволяет Томуре зрительно поглощать себя, оставаясь непоколебимым. Стойким. Воздух вокруг них густой и тяжёлый. Ладони преемника сильнее прижимаются к коже телохранителя. В этот раз не только подушечками пальцев. Он вздыхает, пытаясь оценить реакцию Даби. Тремор в ноге усиливается, но парень игнорирует это, выбирая наблюдение за человеком напротив. Наконец, встречается с ним взглядом, застенчиво и неуверенно. Сквозь чёлку, частично перекрывающую обзор. Лицо Даби открыто. Он смотрит прямо на Томуру. Его глаза слегка прикрыты, глядят пронзительно. Губы не смыкаются. Щёки розовеют. Почти как если бы он хотел Томуру в ответ. И вдруг преемник чувствует испуг. Будто он зашёл слишком далеко. Его пальцы вздрагивают, и он отшатывается. Сразу падает на спину, охнув, и отводит взгляд. Откашливается и бормочет: — Нам нужно поторопиться. Боковым зрением он видит, как телохранитель кивает и отходит, оставляя его сидящим на краю кровати. Томура на смотрит на него, но пальцами тянется к галстуку на своей шее. Проводит по узлу, преследуя фантомные прикосновения Даби. Он всё ещё чувствует их спустя несколько часов.***
— Как ты научился всему этому? — спрашивает Томура, пока они ждут курьера. Он неопределённо взмахивает рукой, но Даби не может понять, о чём идёт речь. Преемник фыркает и поясняет: — Убийства. Стрельба. Телохранитель пожимает плечами и опирается на стену ближайшего здания. Они слишком рано пришли на встречу, поэтому остаётся ещё достаточно времени. Он закуривает. Томура снова наблюдает, как дым огибает черты его лица. — Я был наёмником, пока босс не разыскал меня. Преемник хмурится. Это объяснило бы умения Даби, но... — Почему он тебя искал? Учитель не ищет людей. Обычно они сами приходят к нему. Никак не наоборот. Телохранитель стряхивает пепел с кончика сигареты и отвечает: — Он был моей следующей целью. Но нашёл меня прежде, чем я нашёл его, и предложил работу. Томура сужает глаза: — И ты согласился. Но почему? Сам он буквально рождён в этом обществе, но никогда не мог понять, почему кто-то добровольно идёт на такое, если только у него нет выбора или мозгов. Парень поднимает на него взгляд и несколько мгновений молчит. — Для здоровья полезнее, — отвечает он. Томура недоумённо моргает и выпускает смешок, наблюдая, как поднимаются уголки губ телохранителя. — К тому же, я был бы мёртв, если бы сказал нет. Ты и сам знаешь, как это у него работает. И преемник должен наказать его за то, как он отзывается об Учителе. Он сделал бы это, будь на его месте кто-либо другой, но сейчас он просто кивает. Томура не знает, когда и как заставил Даби почувствовать себя в безопасности, имеющим право высказываться о мужчине негативно, — но вовсе не ощущает вины за это. Он говорит то, чего его подопечный сказать не может, и это образует между ними нечто почти осязаемое. Нить понимания. Преемник не обдумывает эту мысль как следует, потому что подъезжает их торговый партнёр, но перед тем, как отвернуться, успевает пробормотать: — Мне жаль, что тогда тебе не удалось. Он не видит выражение лица Даби, но его слова заставляют телохранителя застыть, потому что тот догоняет его только парой секунд позже. — Мне тоже, — шепчет он.***
Томура достаточно доверяет Даби, чтобы задать ему вопрос, лёжа ночью под его одеялом: — Как думаешь, ты мог бы убить его? Он чувствует, как тот оборачивается. Но остаётся лежать спиной к нему. — Босса? Он кивает, а потом вспоминает, что тот его не видит, и шепчет: — Да. — А ты хочешь, чтобы я это сделал?***
Они снова приходят в клуб, и Томура позволяет очередному незнакомцу касаться его, желая, чтобы им был кто-то другой.***
Преемник просыпается задолго до восхода солнца. Намного раньше, чем планировал. Ему требуется пара секунд, чтобы понять — он очнулся, потому что Даби, должно быть, толкнул его, когда вставал с кровати. Рука Томуры скользит по простыне, где тот обычно спит. Она тёплая. Его смущает, что от этого он чувствует спокойствие. Парень цокает и, протирая глаза, садится. Оглядывает комнату, но не находит в ней телохранителя. Вероятно, ушёл курить. Решив, что больше не сможет уснуть из-за боли в колене, Томура хватается за трость и направляется в ванную. Однако на мгновение останавливается как вкопанный, потому что из-за двери доносятся какие-то звуки. Его шаги тяжелеют и тело приходит в тонус, когда он приближается к двери. Там может быть кто угодно. Даби, надевший перчатки и читающий инструкцию на коробке от краски для волос, заставляет его застыть в дверном проёме. — Чем ты занимаешься? — спрашивает он охрипшим голосом. Даби не кажется испуганным, когда поднимает взгляд. Оно и неудивительно — наверняка услышал стук трости, разносящийся по коридору. Должно быть, он ожидал появления преемника, поэтому не выглядит и потревоженным. По какой-то причине Томуре становится приятно от этой мысли. Любой другой сейчас же рванул бы оттуда, рассыпаясь в извинениях. Но телохранитель только приподнимает бровь и трясёт коробкой в ответ. — Почему ночью? Даби прикусывает губу, вдруг смутившись, и откладывает её. — Твой настоящий цвет волос — это большой секрет? — шутит преемник, заходя в ванную. Прикрывает за собой дверь. Лучше не приманивать любопытных своими голосами. — Может быть, — легко отвечает парень. — Вдруг ты не захотел бы, чтобы я делал это в свои рабочие часы. — Все твои часы — рабочие, — констатирует Томура. Хотя он и не в восторге от того, что телохранители прикованы к нему круглые сутки. Он не любитель отнимать чью-либо свободу. Даби усмехается: — Справедливо. Преемник долго смотрит на него, вдруг понимая, что он не единственный, кто застрял с другим человеком. Даби тоже застрял с ним. Может, ему это надоело. Томура не только днём таскается с ним повсюду, но и ночью вторгается в его личное пространство. И Даби всё ещё ни разу не задал вопрос на тему того, что подопечный ночует в его постели. — Ты устал от меня? — спрашивает парень, опираясь на трость. — Можешь быть честен. Я не стану вести себя, как он, — добавляет преемник, и его голос ломается на середине фразы. Телохранитель моргает, сбитый с толку. — Если бы я устал от тебя так быстро, моя работа стала бы кошмаром, — признаётся он, пожимая плечами. — Всё нормально, нам обоим нужно пространство, но я не против твоего общества. — Ты позволяешь мне спать в твоей кровати, — говорит Томура, в этот раз громче. Даби имеет наглость ухмыльнуться, не подозревая, насколько серьёзно тот к этому относится. — Мы просто пытаемся найти хоть каплю успокоения, разве нет? Ты в этом не одинок. Если бы я не захотел спать рядом с тобой, я бы сказал. Потому что я знаю, что ты бы понял это. Но... — затихает он, отводя глаза. Томура понимает, о чём говорит его молчание. Даби хочет делить с ним постель. — Разве это не странно? — интересуется преемник, переминаясь с ноги на ногу. Чувствуя, как мороз пробирает его до костей. — Это не странно, пока мы не делаем это странным, — отвечает Даби тихим голосом. Как будто пытаясь убедить самого себя. — Не поможешь с затылком? — спрашивает он, стукая пальцем по коробке из-под краски. Томура сглатывает, игнорируя тепло, разливающееся в низу живота. Игнорируя то, насколько эта сцена безобидная и непривычно домашняя. Он кивает и садится на край ванны, тихо рыча под нос, когда сгибает колени. Даби отдаёт ему коробку и перчатки и устраивается на прохладном полу между его ног. Преемник запускает пальцы в его густые волосы и видит красные корни, проглядывающие сквозь чернильно-черный. Понимает, что за этим тоже стоит какая-то история. Он перекрывает этот цвет, медленно втирая краску, пока где-то там из-за горизонта встаёт солнце. Пальцы Даби мягко оборачиваются вокруг его лодыжки.***
Даби убивает ещё одного, чтобы защитить Томуру. А затем ещё и ещё. В конце концов, преемник сбивается со счёта. Что остаётся неизменным, так это благоговение, которое он испытывает, видя, как телохранитель нажимает на курок ради него. Его пальцы зудят от желания дотронуться. Томура не позволяет, сжимая их в кулаки, но потребность кипит внутри, иссушая его горло и ускоряя пульс. Как же сильно Даби влияет на него. Он никогда такого не чувствовал. Он не понимает, почему тот такой особенный, — не видит в этом никакого смысла. Пока не начинает смотреть на это с другой стороны. Пока не осознаёт своё влечение к нему. Но, опять же, это слишком скользкая дорожка. Томура не осмеливается ступать на неё. Поэтому он лишь смотрит на телохранителя голодными глазами и впивается пальцами в ручку трости. Глубоко дышит и жаждет.***
Томура не знает, когда и как это происходит, но они начинают раскрывать друг другу секреты в стенах его (их) комнаты, когда всё погружено в темноту и единственное, что нарушает тишину — их дыхание. Может, потому что они чувствуют себя в безопасности здесь, на кровати Даби, или потому что им больше некуда податься. Но теперь Томуре легче говорить о том, почему он не может нормально ходить и откуда взялись его шрамы. Телохранитель не выказывает осуждения или жалости. Вместо этого он проявляет понимание. Он шепчет об убитых им людях — некоторые из них были молоды и ни в чём не виноваты, он приходил к ним на могилы. Шутит о том, как много времени ему потребовалось, чтобы научиться прицеливаться. И в ответ на это Томура говорит: — Вместо того, чтобы водить меня в детский сад, Учитель таскал меня в тир. Даби рассказывает про посещение частной школы, про свою ненависть к школьной форме, про прогулы и пирсинг, который ему запрещали и за который его наказали. — ...И “наказали” — это ещё мягко сказано, — добавляет он с какой-то горечью в голосе. Парень спрашивает Томуру о его школьных днях и фыркает, когда тот отвечает, что он был на домашнем обучении. — Конечно. Зачем я вообще задал этот вопрос, — он хмурится и смотрит на преемника. — Так у тебя никогда не было друзей? И тот отводит взгляд, будто не пялился на него всё это время, и выбирает исследовать глазами потолок, пока отвечает: — Половину своего детства я провёл в онлайн-чатах. Учитель всегда заботился о том, чтобы преемник был отрезан от внешнего мира. Томура не знает этому конкретных причин, может, потому что мужчина боялся — и боится до сих пор, — что может утратить над ним контроль. Что кто-то может отнять его. Но тот факт, что Даби — один из очень немногих людей его возраста, с которыми ему приходилось общаться, довольно печален. Ему просто повезло наладить контакт с этим парнем. Потому что даже если на Учителя и работали молодые люди, то шанс столкнуться с ними выпадал крайне редко. — Я мог бы отвезти тебя куда-нибудь однажды. Когда я работал наёмником, я немного повидал мир. Вне этих стен есть ещё очень много всего. И это пугает. Близкое знакомство с Даби, его задумчивый тон. Отчаянное желание Томуры следовать за ним. Надежда на большее. Несмотря ни на что, они находятся в этом маленьком пузыре, стенки которого укрепляются за эти недели разговоров на кровати Даби. Так что Томура позволяет себе слабость и отвечает: — Я бы хотел. Его голос едва громче шёпота, но, он уверен, тот всё равно услышит его.***
Посреди ночи Томура поворачивается на бок лицом к Даби. Глаза телохранителя закрыты, ресницы периодически вздрагивают во сне. Волосы размётаны по подушке, абсолютно чёрные на фоне нежно-голубого. Губы искусаны, потому что он грыз их весь день. От него слабо пахнет сигаретами и мылом. Преемник понимает, что не стоит так пялиться. Не тогда, когда Даби так уязвим. Когда тот в бессознательном состоянии. Он правда пытается отвести взгляд от кончика его носа, но в итоге замечает рассыпанные по нему веснушки. Останавливается на шрамах с рваными краями, неравномерно разбросанных по всему его лицу и телу. В последнее время они стали интересовать Томуру ещё больше. В основном потому, что Даби всегда говорит о своём прошлом слишком размыто. Упуская детали, оставляя многие моменты без объяснений. Но что-то в его поведении говорит о том, что эти шрамы — результат чего-то по-настоящему ужасного. Что они оставлены кем-то по-настоящему ужасным. По внутренностям преемника разливается отвратительное чувство. Несмотря на то, что он не знает, что это за человек, сама мысль, что именно он оставил Даби все эти ожоги, его злит. Заставляет его ощутить жажду мести. Он чувствует её и сейчас. Ловит себя на том, что смотрит на темную кожу, кипя от ярости, которая грозит вырваться наружу, если ничего не сделать. Из-за того, что он хорошо знаком с болью, он ненавидит даже думать о том, что Даби страдал. Особенно потому, что парень стал единственным человеком, кроме Курогири, который, кажется, заботится о нём. Томура в нерешительности прикусывает внутреннюю сторону щеки и всё-таки вытягивает руку. Даби хватает его за запястье прежде, чем он успевает коснуться кожи. Его глаза распахиваются, но он не выглядит сердитым. Просто поражён. — Зачем? — хрипит он сонным голосом. Томура шевелит пальцами, пока тот не отпускает его. Он легко проводит по его щеке, не отрывая взгляда, и спрашивает: — Кто это сделал? Даби моргает раз, второй. Громко сглатывает и закрывает глаза, когда преемник ласкает его лицо. Томура назвал бы это прикосновение нежным, но он не может дать этому ощущению название. Он не знает, что такое нежность. Его никогда не учили быть мягким. Он лишь может надеяться, что не причиняет Даби боли. Телохранитель делает судорожный вдох, прежде чем ответить: — Мой дерьмовый папаша. У Томуры перехватывает дыхание. Это объясняет его отношение к Учителю. Почему он говорит о нём так, как не говорит ни один из подчинённых. Почему он ценит преемника гораздо больше, чем своего настоящего босса. Почему он понимает чувства Томуры к мужчине лучше него самого. Парень приближается к Даби ещё немного, оглаживает его скулу большим пальцем и внимательно вглядывается в лицо, рассматривая его черты в лунном свете. — Скажи мне его имя, — просит он. Телохранитель открывает глаза и неестественно долго смотрит в ответ. Затем приподнимается на локте, отчего чужая рука соскальзывает с его щеки. Чуть зависнув над головой преемника, наклоняется ниже, пока его губы не касаются ушной раковины Томуры. И произносит два слова, еле шепча.***
На следующий день Томура просит о встрече с Энджи Тодороки. Убеждает Учителя в том, что им будет выгодно иметь акции одной из крупнейших корпораций Японии. У мужчины не возникает никаких подозрений.***
Офис абсолютно чистый и холодный. Безликий. Как только Томура слышит, как за ними с щелчком закрывается входная дверь, по его коже бегут мурашки. Энджи Тодороки, сидящий за столом, поднимает на него оценивающий взгляд. От него исходит та же аура, что и от Учителя. Преемник чувствует, как в нём возрастает напряжение по мере того, как он приближается к мужчине. Но натягивает на губы вальяжную улыбку. Даби остаётся позади. Его недоумение стало очевидным, когда они вышли из машины у здания Endeavor Enterprises. Томура держал свой план в секрете от телохранителя, в надежде что это станет хорошим сюрпризом. Честно говоря, тот пока понятия не имел, что преемник собирается сделать. Возможно, даже успел пожалеть, что назвал его имя. Он подозрительно тихий с того момента, как они вошли сюда. Но Томура не останавливается. Самое лучшее ещё впереди. Он не пожимает руку Энджи, когда тот встаёт и протягивает её. Садится в кресло для гостей, хотя его ещё не пригласили, и с наслаждением смотрит, как дёргается мускул на лице мужчины. Он с комфортом разваливается в кожаном кресле, лениво держа свою трость, и его взгляд бродит по комнате, пока, наконец, не останавливается на человеке перед ним. Энджи не сел обратно. Глаза преемника сужаются, и ухмылка, которая слабо изгибала его губы, становится чуть шире. Очевидное бахвальство властью. Именно то, что так часто использует Учитель. Способ посмотреть на преемника свысока, заставить его почувствовать себя маленьким и незначительным. Парень знает, что бизнесмен осведомлён о том, кто он такой. Его фамилии достаточно, чтобы кто-то вроде него понял, с кем именно он имеет дело. Но такие люди, как Энджи, всегда слишком тщеславны, слишком горды, чтобы отнестись к Томуре серьёзно. Должно быть, единственная причина, по которой он согласился на встречу, — тот факт, что предложение сделал сам великий и ужасный Шигараки-сама. Человек, которому обязана половина Токио. Но снисходительный блеск в его глазах является для Томуры исчерпывающим ответом. Бизнесмен потакает ему только потому, что прямой отказ Учителю был бы проявлением неуважения. Но это ясно — он пошлёт парня, как только тот откроет рот. Преемник понимает всё это, едва взглянув на мужчину. Он слишком долго наблюдал за такими людьми, как Энджи, чтобы сейчас не суметь его прочитать. Этот человек, вероятно, настолько высокого мнения о себе, что даже не осознает, что существует бесчисленное множество таких же, как он. Он ни разу не взглянул за его спину, сразу посчитав Даби недостойным своего внимания, что ещё сильнее выводит из себя. Но он решает не принимать это близко к сердцу. Не сейчас. — Так что же привело вас сюда? — спрашивает Энджи, притворяясь заинтересованным. Томура чуть наклоняется вперёд, желая перейти к лучшей части своего плана как можно скорее. — Я понял, что мы могли бы извлечь большую выгоду из нашего партнёрства. Шигараки-сама с этим согласился. Мужчина фыркает, лениво осматривая своё кресло, но всё ещё не садясь в него. Упрямо пытаясь излучать угрозу. Он не имеет представления о том, что преемник встречался с куда более жуткими людьми и возвращался живым. Томура не тот, кому стоит бояться. — Значит, это была ваша идея? Что вы можете предложить для моей компании? И парень едва удерживается, чтобы не рассмеяться. Тодороки либо туп, либо слишком эгоцентричен. Его улыбка растёт. — У нас есть связи. Мы можем помочь вам выйти на международный рынок и развить компанию в Японии. Никто не пойдёт против вас, — спокойно перечисляет Томура. Люди могли убить за возможность сотрудничать с Учителем. Пока он на твоей стороне, у тебя есть защита; ты фактически неприкосновенен, пока подчиняешься ему. Вся соль в том, что Энджи — не тот человек, который станет подчиняться кому-либо. И Томура это знает. Кажется, тот даже не слушает преемника. Вместо этого, он, вероятно, обдумывает, как бы поскорее от него избавиться. Ему ведь не о чем беспокоиться. — Меня заботят реальные вещи, а не туманные обещания, — отвечает мужчина, чётко следуя сценарию Томуры. Он выглядит таким довольным, будто уже одержал победу. — Большее, что я могу вам предложить, — это десять процентов. Парень мрачно усмехается себе под нос, выглядя совершенно расслабленным, несмотря на пульсацию в ноге. — Меня также заботят реальные вещи, Тодороки-сан, — скромно и тихо отвечает он и встречается взглядом с бизнесменом. — Меня заботит ваша жена, над которой вы издевались и которую упекли в лечебницу, — у мужчины отвисает челюсть. — Меня заботит то, что вы избивали своих детей, один из которых— ваш наследник, — тот впивается в обивку на спинке кресла, и костяшки его пальцев белеют. — Меня заботит ваш сын, которому вы годами наносили ожоги, пока он не погиб, — Томура слышит глубокий вздох Даби за своей спиной. — И я уверен, СМИ бы это тоже озаботило. Энджи сглатывает, и вся его бравада вмиг улетучивается. Он откашливается, пытаясь взять себя в руки, но преемник засчитывает балл в свою пользу. Он согнал с него спесь. — Как вы об этом узнали? — спрашивает он, едва не рыча. Томура склоняет голову набок, сладко улыбаясь. — Я уже говорил вам. У нас есть связи. Всё, что ему пришлось сделать для этого, — покопаться в прошлом, после того как Даби предоставил имя. Это просто — получить информацию от бывших работников компании и нынешних подчинённых Тодороки, пока у тебя есть деньги и пока твоя фамилия — Шигараки. Так же просто подкупить медперсонал лечебницы, чтобы тебе позволили ознакомиться с чье-либо медицинской картой. Это всё так просто. Энджи Тодороки — букашка, которую Томура хочет раздавить своей подошвой. — Так что насчёт тех десяти процентов? Пожалуй, мы согласились бы на девяносто, — удовлетворённым тоном произносит он и наблюдает, как на лице мужчины ошеломление сменяется гневом. — Я думаю, вам следует покинуть мой офис, — отвечает тот, вероятно, пытаясь собрать остатки своего достоинства. Его рука тянется к тревожной кнопке, но Томура ещё не закончил. Он преграждает Энджи путь к ней своей тростью, ощутимо ударяя ею по тыльной стороне его ладони. Он ставит мужчину на место, переставая казаться слабым. Больше не улыбается, когда Тодороки в смятении поднимает на него глаза. — Даби, закрой дверь, — приказывает он, не разрывая зрительного контакта. Парень делает, что велено, и Томура слышит отдалённый скрежет закрываемого замка. Энджи не стоило оставлять ключ в замочной скважине. Преемник поднимается и обходит стол, непрерывно вдавливая конец трости в сухожилия руки мужчины. Останавливается возле и достаёт карманный нож. Одним быстрым движением он сменяет трость холодным оружием, вонзая всё глубже, до тех пор, пока не чувствует, что лезвие достигло древесины под его ладонью. — Ты хочешь, чтобы я убил его, Даби? — серьёзно спрашивает он. Потому что как бы он этого ни хотел, выбор остаётся за телохранителем. И тот может бесконечно ненавидеть своего отца, но всё же не желать ему смерти. Если так и есть, он проявит уважение и отступит. Он поднимает взгляд на парня, который наблюдает за происходящим дикими глазами. В голову Томуры приходит идея, и он медленно произносит: — Или, может, ты хочешь покончить с ним? Телохранитель сжимает губы в тонкую линию, глядя на Энджи ни с чем иным, как с презрением. — Нет, убей его сам, — говорит он, засовывая руки в карманы. Преемник улыбается и кивает ему, в то время как бизнесмен вопит: — Какого чёрта?! Томура, может, и не самый сильный, но он знает, как эффектно заставить другого заткнуться. Он знает, как внушить достаточный страх, чтобы даже такой крупный мужчина, как Энджи, стал податливым в его руках. К тому же, у него есть ещё один карманный нож, который он вонзает тому в бок, прежде чем произвести удушающий захват. Томура уверен в себе, но он не дурак. Противник мог легко стряхнуть его, если бы не был ранен. Он поворачивает его голову так, чтобы тот смотрел прямо на Даби, и негромко произносит: — Передавай привет на том свете. Это за Тойю. Энджи начинает дёргаться. Преемник сжимает хватку, и тело мужчины постепенно обмякает в его руках, пока он смотрит Даби в лицо. Смотрит и не видит в нём ни капли сожаления. Наоборот. Во взгляде парня мелькает чувство освобождения. Как будто тот, наконец, избавляется от груза, который носил слишком долго. И несмотря на физическую усталость от удержания кого-то настолько сильного, несмотря на боль в руках и вспотевшую кожу, сердце Томуры бьётся тем сильнее, чем дольше он смотрит на телохранителя. Когда они собираются уходить, Даби тихо говорит: — Я думаю, он узнал меня. Под конец. — Я надеялся, что это произойдёт, — честно отвечает преемник.***
На обратном пути они останавливаются на кладбище. Томура ведёт Даби к могиле. Намеренно не молится за Котаро. Бормочет: — Это моя семья. Причина, по которой он показал это место телохранителю, проста. Тот назвал только имя — всю остальную информацию преемник искал без его ведома. И хотя его собственной семьи уже давно нет, и Тенко мёртв — он многое задолжал Даби. — Что произошло? — спрашивает тот, но наверняка догадывается сам. Если по его стеклянному взгляду вообще можно утверждать хоть что-то. — Мой ни на что не годный отец влез в долги перед Учителем, — коротко отвечает преемник, предоставляя телохранителю возможность догадаться обо всём самому. В конце концов, это несложное уравнение, а Даби не дурак. — Пойдём. Я замёрз, — произносит Томура, уже отходя от могилы. Даби не отстаёт.***
Учитель любит играть человека, способного решать проблемы взвешенно, но на самом деле он тот, кто сначала делает, а только потом задаёт вопросы. Вот почему на щеке Томуры остаётся порез от его перстня, когда тот бьёт его по лицу. — Вы даже не спросите, что произошло? Учитель горько усмехается: — Ты пообещал мне, что заключишь выгодную сделку, а потом убил потенциального партнёра по бизнесу. Сколько раз я должен повторять, что с таким отношением тебе не стать хорошим лидером? Для широкой публики Энджи Тодороки умер от сердечного приступа. Томура позаботился об этом ещё до того, как они вошли в здание. Но с учётом того, кто именно приходил к мужчине, все знали, что могло за этим последовать. — У меня были причины, — отвечает парень, лениво разглядывая свои ногти. Он считает, что всё сделал идеально. Что бы там Учитель ни думал, это не было прихотью избалованного мальчишки. Но, опять же, мужчина не задаёт вопросов. Думает, что лучше знает. — И сколькие из них касаются твоего телохранителя? — Томура вскидывает на него взгляд и встречает насмешливую ухмылку. — Ты думаешь, я глупец? Что не навёл о нём справки? Преемник сужает глаза, чувствуя кислый привкус на языке. — И вы всё равно позволили мне пойти на эту встречу. Забавно, — он склоняет голову. — Я думал, что достаточно ясно выразился насчёт того, что ты должен разделять свои чувства и работу. Вопрос Учителя о том, почему Томура озабочен Даби настолько, чтобы избавиться от значимой фигуры, остаётся неозвученным. — Вы тоже убиваете людей по личным причинам. — Мои личные причины пересекаются с причинами моих подчинённых. Я не делаю того, что не принесло бы никакой выгоды. А ты сделал. И это дорого нам обошлось. Доволен? — Учитель цокает, и всё, что может сделать парень, — это усмехнуться. Оправдания, сплошные оправдания. Но, в конце концов, они оба похожи друг на друга, разве нет? Учитель пытается строить из себя человека, который выше всего этого, но это чушь собачья. И Томура начал замечать это лишь после того, как ему предоставили свободу. После того, как появилась возможность принимать верные решения без указки мужчины. Он мог заменить его в любой момент и отлично справиться. (Он думает так в эту минуту — много обид накопилось за годы жизни с Учителем. На деле же он не может изменить свой образ мышления за одну ночь.) — Энджи Тодороки посмеялся над нами. Он не хотел налаживать с нами партнёрство — он хотел использовать нас всего за десять процентов, — мрачно говорит Томура, глядя на мужчину с вызовом. Внутренне с усмешкой моля, чтобы тот включил голову. В его взгляде мелькает любопытство, заставляющее продолжить: — Это не личная причина. К тому же его младший сын скоро возглавит компанию. А он не хочет иметь ничего общего ни с ней, ни с Энджи. Весь бизнес перейдёт в наши руки, когда он примет предложение. Томура спланировал всё это после того, как получил информацию о семье Тодороки. О том, насколько все они поломаны и неуправляемы. О том, как все они презирают Энджи — даже Шото, его преемник. Его убийство в первую очередь было местью за Даби, но также и средством достижения цели. Это не удовлетворяет Учителя. Не совсем. Но доказывает, что Томура полезен. Опытен. — Если, — поправляет его мужчина. — Когда, — заверяет его преемник с самодовольной ухмылкой. Больше говорить не о чем, поэтому он поворачивается на каблуках, на этот раз не поклонившись и не выразив уважения, чувствуя, что в этой ситуации он одержал верх. Когда он выходит из офиса, Даби приближается к нему. — Что случилось с твоим лицом? — спрашивает он, почти потянувшись, чтобы коснуться Томуры, прежде чем роняет руку. Преемник не хотел, чтобы тот одёргивал себя. — Дерьмовый отец, — пожимает он плечами и трогается с места. — Как ты себя чувствуешь? — добавляет он, когда Даби ровняется с ним. Телохранитель долго молчит, дольше, чем Томура ожидал. Почти до тех пор, пока они не добираются до их комнаты. — Странно, — наконец произносит он, заставляя преемника фыркнуть. — По-хорошему странно или в плохом смысле странно? — уточняет тот, останавливаясь перед входной дверью. Даби поднимает на него тяжёлый взгляд и пару раз топает ногой. — Дерьмо. Я не знаю. По-хорошему? Как если бы мой день рождения настал раньше? Я так долго убегал от отца, что не знаю, что теперь делать, — признаёт телохранитель, звуча немного смущённо. Томура глядит на него, изогнув бровь. — Можешь открыть дверь. Это хорошее начало.***
Через две недели Томура жмёт руку Шото Тодороки после того, как приобретает девяносто процентов акций Endeavor Enterprises. — Приятно иметь с вами дело, — говорит он, растягивая губы в острой ухмылке, прежде чем их руки разъединяются. Шото незамедлительно принял его предложение. Он согласился возглавлять компанию только формально, получая свою долю и не вмешиваясь во внутренние дела. Кажется, его вовсе не заботит, что наследие его отца переходит в руки мафии. Наоборот, его лицо светлеет, когда он подписывает документы. Он будто избавляется от раздражающей язвы. Томура рад, что смог помочь. — Взаимно, — отвечает юноша, отводя глаза. Он совсем не похож на своего брата, по крайней мере, на первый взгляд. Мягкий, сдержанный и немногословный. С осторожностью относящийся к каждому своему шагу. Томура не сомневается — это потому, что он продолжал жить в тени Энджи многие годы, в отличие от Даби, который быстро вырвался из его когтей. Смерть мужчины дала Шото возможность постепенно стать самим собой. Томура уже собирается уйти, когда слышит, что тот вдруг издаёт какой-то звук. Он останавливается и оглядывается через плечо. — Я... Спасибо за то, что вы сделали, — тихо произносит он, не поднимая взгляда. Преемник слабо улыбается. Его голос не колеблется, когда он отвечает: — Я ничего не сделал. Он замечает, как дёргается уголок губ Шото. Тот наконец смотрит ему в лицо, слегка склоняя голову набок. — Два ножевых ранения и размозжённая трахея не слишком типичны для сердечного приступа, — говорит он. В его глазах мелькает озорство. Томура приоткрывает рот, удивлённый смелостью юноши. Вот оно. Теперь он видит, что они действительно братья. Он усмехается и взмахивает рукой на прощание. — Жизнь — странная штука, правда? — он отходит на пару шагов, но вновь останавливается, чувствуя взгляд Шото на своей спине. — Не благодарите. Я сделал это не ради вас, — говорит он, и его голос гремит в маленьком офисе. Томура наконец присоединяется к Даби, который ждал его в стороне, и они уходят. — Не захотел поздороваться? Телохранитель тяжело вздыхает. — Он, наверное, не помнит меня. Он был слишком маленьким, когда этот ублюдок изолировал его ото всех. Нет смысла вмешиваться. Томура коротко кивает, понимая. Иногда лучше оставаться призраком.***
Томура опускается в воду с тихим шипением. Облокачивается на один из камней, откидывает назад голову и закрывает глаза. Делает глубокий вдох и выдох, чувствуя, как расслабляются мышцы. Вскоре к нему присоединяется Даби. Преемник не смотрит на него, пока не убеждается в том, что всё его тело ниже плеч оказывается под водой. — Почему мы здесь? — спрашивает телохранитель. Томура не ожидал, что тот окажется так близко. Преемник открывает глаза и смотрит на него. Задерживает взгляд на несколько секунд. Парень осознал, что вся эта шумиха с Endeavor Enterprises отняла у него слишком много энергии, и потому захотел посидеть на горячих источниках. Отпраздновать, если позволите. К тому же здешняя вода творит чудеса с его коленом. — Мне нужно было расслабиться. А ты обязан таскаться за мной, — легко отвечает он, дёрнув плечом. Вокруг отдыхают люди Учителя, перешёптывающиеся друг с другом. Но толпа немного редеет с приходом Томуры. Забавно. Он не может решить, обусловлено ли это их страхом перед ним, либо же презрением. Но ему всё равно, особенно сейчас, когда он и Даби принадлежат самим себе, потому что остальные либо уходят в сауну, либо валяются без дела поодаль. Теперь обстановка ощущается более интимно. Они проводят здесь много времени, лениво плавая и храня молчание. Комфортно. Томура не ощущает надобности быть настороже, строить из себя кого-то другого и натягивать маску. Он не сдерживает стона, вырывающегося из его горла, когда массирует колено, снимая напряжение. Он не пытается спрятаться. Он не позволил бы себе быть таким настоящим с кем-то другим. Мысленно он признаёт, что с Даби всё по-другому. И что так было с самого начала. Кожа уже начинает сморщиваться от влаги, но Томура пока не хочет уходить. Он сдувает прядь чёлки с лица и останавливает ленивый взгляд на телохранителе. Тот тоже выглядит довольно расслабленным. Его кожа немного порозовела и покрылась каплями от здешнего влажного воздуха. Если судить по жару, который ощущает преемник на своих щеках, должно быть, он сейчас такой же румяный. Он вздыхает и смотрит на Даби уже с интересом. Соскальзывает взглядом на его шею, изучая. Сглатывает, когда доходит до его ключиц. Он хотел бы прижаться к ним губами. Почувствовать, как выступают эти косточки и как вздрагивают мыщцы от каждого прикосновения. Он хотел бы добавить краски его коже, заставить его задыхаться. Преемник ругает себя за эти мысли и снова глядит парню в лицо. Даби тоже наблюдает за ним, склонив голову на бок. Его рот слегка приоткрыт. Томуре стоило бы почувствовать неловкость из-за того, что тот так открыто на него пялится, из-за того, что ему видны все его пятна и шрамы, из-за двух горизонтальных линий на его груди, которые телохранитель всё ещё ни разу не прокомментировал. Из-за того, что сам он — единственный, кто пришёл на источник в нижнем белье. Но что-то во взгляде Даби заставляет его ощутить желание быть поглощённым без остатка. Потому что тот смотрит на него не с жалостью или отвращением. Нет, с той эмоцией, которая заставляет Томуру осмелеть и пробормотать: — Что-то мне подсказывает, что Учитель назначил мне в телохранители именно тебя, чтобы проверить, поддамся ли я искушению. Должно быть, он знает мой тип. Даби удивлённо моргает, и уголки его губ дёргаются. — И? — интересуется он. Облизывает губы. Томура ловит это движение, ощущая сухость в горле. Затем невозмутимо встречается взглядом с телохранителем. — Не задавай глупых вопросов, — произносит он, избегая прямого ответа. Но вместо того, чтобы замолчать, отодвинуться и сделать виноватое лицо, тот ухмыляется и придвигается ещё ближе. Неизвестно, что заставило парня сделать это, но меньшего и не ожидалось. В конце концов, Томура ходил по краю на цыпочках в последнее время. Неудивительно, что Даби увлёкся. Телохранитель подплывает настолько близко, что преемник ощущает тепло, исходящее от его кожи. Это тепло достигает его торса, остающегося над поверхностью воды. Заставляет почувствовать прикосновение несмотря на то, что между ними всё ещё остаётся пространство. — Почему же? — тихо говорит Даби, забрасывая руку на камень за спиной Томуры. — Думаю, мне стоит об этом спросить. Потому что ты не стал бы убивать отца кого-либо из них, — он кивает головой на отдыхающих подчинённых Учителя. — Ты не спал бы в их кровати. Ты не позволил бы им дерьмово отзываться о боссе. Так почему ко мне такое особенное отношение? — шепчет он, находясь в опасной близости от лица Томуры. — Не спрашивай, если знаешь ответ, — это всё, что произносит преемник. Его взгляд прикован к капле воды, стекающей по шее Даби. Он хочет проследить её языком. Это наверняка ощущалось бы сладко. Когда он поднимает глаза, видит — Даби глядит на него в недоумении. Его локоть безвольно свисает с камня. — А я знаю? — наконец спрашивает он. Томура вдруг вытягивает руку, дотрагиваясь кончиками пальцев до груди телохранителя, заставляя его задержать дыхание. Кожа ощущается влажной и тёплой, почти мягкой. Его рукам хочется продолжать блуждать по его телу. Он прикусывает губу, а потом шепчет: — Ты знаешь. И отстраняется, так же неожиданно, как коснулся Даби, оставляя того озадаченным. Жаждущим большего. — Не здесь, — говорит он и вылезает из воды. От жара кружится голова. Ему нужно остыть.***
Атмосфера в машине напряжённая. Они не говорили с того момента, как вышли с источников. Томура ощущает, как колотится его сердце. Прежде он никогда не чувствовал такого. Ни с одним из посетителей из клуба, ни даже с садовником, с которым Учитель его застукал. Его кожа зудит от желания касаться. И это на него не похоже. Совсем не похоже. Его отталкивали прикосновения, он не желал их так отчаянно. Всегда держал людей на расстоянии вытянутой руки от себя. Но теперь он хочет, чтобы Даби целиком забрался к нему внутрь. Он хочет его чувствовать. Томура смотрит в окно, и его грудную клетку распирает от давления. Снаружи темно, если не считать уличных фонарей. Луна затянута облаками. Они въезжают на окраину города, расстояние до особняка всё короче. Преемник сжимает челюсти и хмурится. Он не знает, что с собой делать. Уходит в свои мысли так глубоко, что не замечает, как машина съезжает с дороги и останавливается, пока не стихает мотор. Он моргает и оглядывается, будучи уверенным, что до дома ещё минуть десять пути. Взгляд перескакивает на Даби. Тот глядит прямо перед собой, на его лице читается нерешительность. Пальцы перебирают ключи от машины. Кажется, он не понимает, что преемник смотрит на него. По крайней мере до тех пор, пока не поднимает голову и его глаза не расширяются на секунду. Он облизывает губы кончиком языка и говорит: — Ты сказал, не там. А здесь? Томура глядит на него и приоткрывает рот, его пальцы мелко стучат по коленям. Оранжевый свет фонарей — единственный источник света в машине, но преемник всё равно замечает, как на лице телохранителя мелькает желание. Он тихо откашливается и наклоняется над коробкой передач. Приближается к Даби настолько, что почти задевает его кончик носа своим. Томура наблюдает за тем, как тот смотрит на его губы. Как хочет его. Ох. Это ли не самое пьянящее чувство. Быть желанным. Быть тем, кого вожделеют. Преемник не знает, как долго Даби смотрел на него так, пока он не замечал. Пока был слишком обеспокоен собственной потребностью в прикосновениях. Его лёгкие горят, потому что он неосознанно задерживает дыхание. Шея напрягается от того, как он вытягивает ее, чтобы быть ближе к Даби. И нога, должно быть, уже онемела. Но всё это не имеет никакого значения. — Можно? — тихо спрашивает он. Даби подаётся навстречу, сокращая последние миллиметры между ними. Первые десять секунд Томура не способен двигаться. Только потом отмирает. Что-то взрывается внутри от того, как скользят их губы, как телохранитель мягко обхватывает пальцами его лицо и притягивает ещё ближе, как соприкасаются их языки и как в низу живота разливается тепло. Он чувствует себя так, будто сделал глоток воды после долгих скитаний по пустыне. И ему нужно ещё. Ещё, ещё, ещё. Томура ощущал эту жажду так долго — он не чувствует, что может удовлетворить её настолько быстро. Он хочет, чтобы Даби сжимал его, впивался пальцами в его плоть, оставлял следы. Не разрывая поцелуя, он приподнимается с кресла и забирается к Даби на колени. Издаёт нечто очень похожее на стон, когда тот обхватывает его бёдра и вжимает в свои. Такой же оголодавший, как и Томура, не собирается отпускать. И это такая неудобная поза, возможно, позже он возненавидит себя за то, что сделал со своей ногой, но прямо сейчас он думает только о том месте на шее телохранителя, к которому так сильно хотел прикоснуться на источниках. И он прикасается. Снова и снова, оставляя следы, потому что тот послушно открывает всё больше пространства для действий. Он сводит Даби с ума своими губами. Вскоре пальцы телохранителя начинают подёргивать край его рубашки, проскальзывая под ткань и дразня кожу, играя с молнией его брюк. Томура чувствует Даби каждый раз, когда тот подаётся к нему бёдрами. Дыхания не хватает, но он не может перестать целовать — поглощать — его, едва ли не оставляя на губах кровоподтёки. Преемник хватает его голову обеими ладонями, и это прикосновение нежное и грубое одновременно, когда отстраняет его от себя, просто чтобы взглянуть в его лицо. Впитать этот румянец на его щеках. Даби глядит на него с расширенными зрачками и распухшими от поцелуев губами, и Томура не хочет ничего, кроме того, чтобы тот оказался внутри. — Скажи, что хочешь меня, — задыхаясь, произносит он, прижимаясь к телохранителю. Даби смотрит на него так, будто держит в руках луну. Как никто другой не смотрел. Преемник тонет в этом взгляде. — Хочу, — отвечает он, и его дыхание вызывает на коже мурашки. В голосе звучит отчаяние. Томура снова целует его, жадно и обжигающе, и его руки тянутся к ремню Даби. В тот момент, когда его нутро принимает телохранителя, ему кажется, что он никогда не был настолько близок к раю.***
Они вместе лежат на кровати, и впервые в жизни Томура абсолютно обнажён перед другим человеком. Он впервые не чувствует страха или отторжения. Преемник позволяет рукам Даби бродить по груди, рисовать пальцами узоры на животе, позволяет ему прижиматься губами к своему плечу. Ничто из этого не причиняет боли. Томура тянется за прикосновением каждый раз, когда тот отнимает руку, пытаясь снова ощутить близость его тела. Он никак не может насытиться. — Ты хоть представляешь, что сделал бы Учитель, если бы увидел нас сейчас? — шепчет он ему в губы. Даби кусает его, дразня, прежде чем отодвинуться, достаточно далеко, чтобы Томуре пришлось пошевелиться, если он снова хочет коснуться его. Парень ухмыляется, пока его пальцы танцуют на ребрах подопечного. — Ничего хорошего, я полагаю, — бормочет он. Томура фыркает и прикрывает веки, сосредотачиваясь на руках Даби на своей коже. Он чувствует себя обновлённым. Восстановленным. Будто телохранитель лепит его нового, пока они разговаривают. Касаясь самых сокровенных мест, которые прежде были ото всех скрыты. Освещая их. Вдыхая в них жизнь. — Садовник, с которым я переспал, закопан где-то на заднем дворе, — произносит он и приоткрывает глаз, чтобы оценить реакцию Даби. Может, это испытание, попытка отпугнуть его, пока не стало слишком поздно. Тот смотрит на него, и в его глазах пляшет веселье. Он растопыривает пальцы на его животе, прикасаясь всей ладонью. Боли всё ещё нет. — Ты мог отказать мне, знаешь? В этом — действительно мог, — добавляет он, ведь Даби молчит. — Я так долго хотел этого. Зачем мне отказываться? — отвечает телохранитель, поднимая руку и укладывая её на голову Томуры. Перебирает пальцами его спутанные волосы. Не дёргая. Не оттягивая. — Я его не боюсь, — говорит он, глядя куда-то в сторону. — Это он боялся настолько, что купил меня. Он знает, на что я способен. Точно так же, как знает и то, на что способен ты. Именно поэтому он держит тебя на самом коротком поводке, который я когда-либо видел. Преемник открывает рот, закрывает его и открывает снова. — Но я — да, — шепчет он. Когда Даби возвращает на него свой взгляд и хмурится, он сглатывает и добавляет: — Я боюсь его. Обычно он не позволяет себе признать этот факт. Возможно, потому что в его голове это делает его слабым. Доказывает реальность того, что Учитель имеет над ним власть. Но это правда. Он так сильно страдал из-за мужчины, что не может не чувствовать, как эти кандалы тянут вниз, делая его кротким. Он непоколебим лишь на словах, но на самом деле, многие вещи, которые сказал ему Учитель, пронзили его насквозь, оставив незаживающие раны, напоминающие ему о его неполноценности. Даби смотрит на подопечного, сжав губы. В его глазах плещется тот же гнев, что ощущал Томура, когда шла речь об Энджи. — Я могу избавить тебя от него, — вдруг предлагает он. — Только слово скажи. Телохранитель готов пойти против Учителя ради преемника, и тот испытывает искушение дать ему волю. Чтобы увидеть, как он посеет хаос. Но что-то, с детства укоренившееся в его мозгу, преданность, которую он испытывает к Учителю, несмотря на весь этот ад, заставляет Томуру покачать головой. Внутри что-то надламывается. — Просто не оставляй меня, — тихо говорит он. О большем он не просит. Потому что не может. Он не заслуживает большего. Может, он не заслуживает и того, что имеет сейчас, но всё-таки берёт это, потянувшись к Даби за ещё одним поцелуем. Он позволяет тайне проскользнуть между их губ, и телохранитель проглатывает её, надёжно пряча.***
После приобретения одной из крупнейших компаний Японии и дальнейших успехов Томура чувствует себя неудержимым. И Даби всегда рядом с ним. Его правая рука, хранитель, сразу обнажающий зубы, стоит кому-то бросить неверный взгляд в сторону преемника. Люди Учителя больше не смотрят на него с презрением, потенциальные партнёры по бизнесу не высмеивают его, зная о том, что случилось с Энджи Тодороки, и всё это ощущается чертовски хорошо. Как будто Томура наконец расправляет крылья, демонстрируя потенциал, который прежде оставался запертым глубоко внутри. За два месяца ему удалось сделать больше, чем за последние пятнадцать лет ограничений. Он не просто потенциальный наследник Учителя, ошибочно выбранный для того, чтобы продолжить его дело. Люди начинают его уважать. Они также боятся его из-за резвости, с которой он убивает. Устав от насмешек, Томура больше не колеблясь нажимает на курок. Даже если это означает, что ему придётся столкнуться с гневом Учителя позже — оно того стоит. Он знает, что терпение мужчины на исходе, но уже не переживает насчёт этого, как прежде, потому что теперь его действия приносят больше выгоды, чем потерь. Теперь он закладывает основу своего будущего. Он наконец чувствует себя цельным, имеющим значение. У него есть успех, деньги и Даби, который прижимает его ко всевозможным поверхностям и вытряхивает из него душу своими поцелуями. Томура на высоте, чего он никогда прежде не чувствовал. Поэтому, конечно, именно сейчас всё вдруг катится к чёрту.***
— Что?! Томура почти ложится грудью на стол, не рассчитав силу и продвинув его вперёд. — Я сказал, что ты выходишь из игры, — его голос сдержанный и гулкий. Лицо преемника искажается гневом. Ему плевать на тот факт, что в офисе есть люди и что Даби видит всё это. Они только что вернулись с успешно выполненного задания. Томура убедил влиятельного политика поддержать Учителя на следующих выборах, чтобы у того появилось ещё больше возможностей взять город под свой контроль. Преемнику даже не пришлось делать ничего особенного — елейной улыбки, угрозы жизни его дочери и кругленькой суммы было достаточно. Учитель должен был похвалить его, а не сместить с должности. — Как вы смеете? — Томура чувствует, что начинает трястись. Он сжимает челюсти, проглатывая собственную ярость, и смотрит на него, как на равного, как всегда хотел. Учитель не встаёт, ему и не нужно — аура мужчины достаточно устрашающая, ему не приходится прибегать к дешёвым трюкам, чтобы доказать свою власть. — Ты хорошо справлялся, но тебе нужно сбавить обороты. Ты как взбесившееся животное, которое выпустили на свободу, — он смотрит за плечо преемника, вероятно, на своих подчинённых, и его губы дёргаются с неприязнью. — Люди говорят, я не могу удержать тебя в узде. Томура оборачивается, взглядом впиваясь в трусливых шавок, выстроившихся у стены. Он сужает глаза, и у него чешутся руки достать пистолет. Чем громче те лают, тем быстрее всё доходит до Учителя. А в его авторитете не может быть сомнений. Абсолютно. Его глаза переключаются на группу людей, с которыми он работал последние пару недель и которые, видимо, не так уж и преданы ему, раз распустили слухи. Затем он ловит взгляд Даби, который говорит ему то ли успокоиться, то ли вообще перестать сдерживаться. Томура делает резкий вдох, перед тем как снова повернуться к Учителю. — Зачем держать меня в узде, если я помогаю вашему бизнесу расти? — спрашивает он обвиняюще. — Если я позволю такому паршивцу, как ты, обрести власть, я потеряю уважение. Кроме того, чтобы развивать бизнес, ты мне и не нужен. Ты успел повеселиться. Время складывать игрушки обратно. — Я не ребёнок, — о его голос можно порезаться. Учитель усмехается: — Но и не взрослый. Ты зарабатываешь мне репутацию, которую я не хочу. Конечно, потому что Учитель хочет действовать изощрённо и невинно. Предприниматель, а не хладнокровный убийца. Тот, кто из хороших. И только. Даже если Томура в десять раз эффективнее. Благодаря ему они заключают союзы с группами за пределами Японии. Они завладели многими предприятиями, к которым Учитель даже не стремился, довольный тем, что имеет в Токио. Но Томуре мало Токио, он хочет больше. И знает, что может получить больше. — Признайте, вы просто испугались, потому что я справляюсь лучше, — говорит он и едва ли вздрагивает, когда тыльная сторона ладони Учителя сталкивается с его щекой. Это уязвляет, но не так сильно, как очевидный отказ мужчины. Краем глаза он замечает, что Даби делает шаг вперёд, но жестом останавливает его. — От этой вседозволенности тебе снесло крышу. Пора напомнить тебе, что ты принадлежишь мне, — шипит Учитель. — Вы сказали: одна ошибка — и я вылетаю. Вы нарушаете своё слово, — коротко отвечает Томура, глядя в сторону, так и не повернув голову после пощёчины. — Всё это было сплошной ошибкой. Тебя нужно контролировать. Ладони преемника сжимаются в кулаки. Его потряхивает от ярости, но он понимает, что взрываться от гнева - не лучшая стратегия. — Я уволен? — хрипит он. — Кое-что ещё. Ты плюёшь на мораль. Я думаю, пришло время сменить твоего телохранителя. В голове Томуры что-то щёлкает, и глаза застилает красный. Может быть, взорваться — не такая уж и плохая идея. — Не трогайте его, — произносит он с явным предупреждением. Учитель насмешливо улыбается. — Да, с этим ты и сам отлично справился, — отвечает мужчина таким тоном, что по коже преемника бегут мурашки. — От него избавятся, как только я разберусь с остальными проблемами, которые возникли по твоей вине. Слишком многие из наших бизнес-партнёров отказываются работать с нами из-за тебя. Из-за того, что у них кишка тонка — это то, что парень решает не произносить вслух. Они считают себя важными персонами и смеются над ним, но когда приходит время — им не хватает смелости столкнуться с ним лицом к лицу. Томура не боится устранять проблемы, даже если эти проблемы — их союзники. Если эти люди больше создают сложности, чем приносят пользу — они должны исчезнуть. Вероятно, именно через эту призму на него смотрит Учитель. Но он не хочет лишиться Даби. Может быть, мужчина прав, что предоставлять преемнику свободу было ошибкой, потому что теперь тот больше не боится идти наперекор ему. Томура покидает офис — и телохранитель за ним — и не оглядывается.***
Он разносит в щепки их комнату, разбрасывая всё вокруг, ломая и разбивая вещи, издавая гортанные звуки, которые можно принять за всхлипы. Еле ходит, отбросив куда-то в сторону свою трость, чтобы освободить обе руки, и его зрение мутится от непролитых слёз злости, которые сейчас наворачиваются на глаза. Есть вероятность, что он никогда в своей жизни не испытывал настолько сильной ярости. Он, наконец, трещит по швам, выпуская наружу все, что копилось внутри. Ослепший от гнева, Томура продолжает крушить, свозя кожу пальцев и разбивая кулаки, когда сносит деревянные полки. Вспышка обжигающей боли пронзает его руку, когда он разбивает зеркало. Он оставляет пятна крови повсюду, но ему абсолютно плевать. Даби не появляется в помещении до того момента, пока Томуру не оставляют последние силы и он не падает на колени, потому что больная нога просто отказывает. Преемника трясёт, и ему хочется закричать, но он не позволяет себе этого и впивается зубами в израненную кожу на костяшках. Его обвивают чужие руки и прижимают к себе, и он зарывается лицом в грудь Даби, прерывисто дыша. Он не знает, как действовать дальше. Его так давно не обнимали, что кости кажутся странными, неуместными, когда Даби пытается сделать это — так же неуклюже, потому что и для него самого это нечастое явление. Томура бы рассмеялся, если бы нашёл в себе порыв, но, кажется, с этим приступом гнева из него вышли и все остальные эмоции. Всё кажется далёким, приглушённым, и единственное, на чём преемник может сфокусироваться, — это руки Даби. В надежде, что они смогут собрать его по кусочкам. Как поэтичны становятся люди, когда пребывают в худшем своём состоянии. — Он хочет забрать тебя. Так же, как забирает всё остальное. — Я не уйду. — Он убьёт тебя. Тебе нужно уйти, — в этот раз Томура всё-таки смеётся. Но этот смех такой горький, что вырывается из его горла с болью. — Я могу избавиться от него, — отвечает он, и в его голосе появляется резкость. Эта опасная искра, которой Томура не может и никогда не насладится сполна. Она звучит так, будто Даби — это оружие, курок которого под пальцем преемника. Оно готово выстрелить. И может быть, это именно то, чем они и являются. В каком-то смысле. — Я сделал слишком многое, чтобы он так легко выбросил меня. — Он боится тебя, — произносит Даби, беря руку подопечного в свою. Он держит её так же мягко, как тогда, когда забинтовывал его пальцы. — Ему нужно использовать меня ради своей выгоды. Для чего я вообще здесь? — спрашивает Томура и понимает, что с него хватит. Если Учитель хочет обращаться с ним как с марионеткой или подушкой для битья, он может найти себе другого где-нибудь на улице. Ему больше не стоит мириться с постоянными унижениями со стороны мужчины, раз тот не нуждается в нём. Он устал от этих оков, раз ничто большее не ждёт его впереди. Он выпрямляется, заставляя Даби издать возглас удивления. Смотрит на него и понимает - нет, он больше ничего не потеряет и не упустит. — Давай сбежим, — шепчет он. Телохранитель моргает в изумлении. Вероятно, он больше ожидал боя, чем отступления. — Просто оставишь его? — спрашивает он. — Мы могли бы сделать с ним что-нибудь. — Да. А могли бы просто стать свободными, — отвечает Томура. Он не хочет ошиваться здесь ещё лет пятьдесят, пока Учитель не умрёт, просто жалко существуя. Он хочет жить. И он не думает, что способен убить Учителя, но не говорит этого вслух. Даби это знает, потому что предлагает убить его своими руками ради Томуры. Потому что он позволил Томуре убить Энджи, ведь не мог сделать это сам. Он понимает. — Ты мог бы показать мне, что там снаружи, — добавляет преемник уже более задумчиво, и в его груди разрастается что-то новое. Решительность. Даби смотрит на него так долго и внимательно, что ему приходится приложить немало усилий, чтобы не отвести взгляд. Телохранитель поднимает окровавленные пальцы Томуры и целует их, пачкаясь красным. Тот не ждёт слишком долго, чтобы наклониться и прислониться к его губам своими. На языке вкус крови и преданности.***
Парни уходят посреди ночи. Побег даётся легко, но это неудивительно. Они выскальзывают из дома незамеченными. Берут одну из машин незамеченными. И уезжают — незамеченными. Всё потому, что Учитель не думает, что Томуре хватит смелости покинуть его. Потому что считает, что он просто закатил детскую истерику, но всё равно останется послушным. Мужчина не рассматривает никаких других вариантов, даже после того, как угрожал Даби, хотя знал, что между ними. К несчастью для него, Томура уже не в состоянии прятать голову в песок и делать всё, что бы ни приказал Учитель. Довольно. — Куда мы отправимся? — спрашивает телохранитель, давно превысив допустимую скорость. Желая побыстрее убраться как можно дальше от особняка. Томура лениво стучит пальцем по окну и глубоко вздыхает. У него болят руки, перевязанные после того, что он устроил в комнате. Кажется, у него всегда что-то болит. — Поехали в Киото. Даби бросает на него озадаченный взгляд: — Не там ли тебя хотели убить? Уголки губ Томуры дёргаются вверх, и он поднимает глаза на телохранителя. — Именно. Учитель туда не сунется. Нет более безопасного места, чем с его врагами, — он думает о Курогири и добавляет: — Некоторые из его подчинённых есть и в Киото, но они ведут себя тихо, в основном шпионят. У нас будет время подумать над следующим шагом. Даби ловит его взгляд и коротко кивает. — Значит, Киото, — тихо произносит он.***
Они не взяли свои телефоны, будучи уверенными, что те могут отслеживаться, но уже на следующий день, Томура знает, Учитель с большой вероятностью послал за ним кого-то. У них не займёт много времени обнаружить точное местоположение преемника, но тот факт, что они находятся в Киото, даёт им фору. И он же, конечно, ставит их под угрозу. Здешняя группировка знает обо всём, что происходит в городе, поэтому, когда Томура бронирует номер в том же отеле, что и в прошлый раз, он уверен — рано или поздно станет известно, что он в городе. Кто доберётся до него быстрее — лишь вопрос времени. Но преемник надеется, что до этого момента им удастся убраться отсюда. Но сейчас он об этом не думает. Он думает о том, что впервые за много лет свободен, уже около десяти часов. Он думает о том, как утреннее солнце касается его кожи, оставляя после себя тепло. О том, как в авто он закрыл глаза и позволил себе просто быть, слушая, как по радио приглушённо передают первые новости наступившего дня. Это ощущалось хорошо. Всё ещё ощущается. — Другая комната, — замечает Даби и бросает сумку на пол. Со стоном плюхается на постель. — Но с одной кроватью, — отвечает Томура, также оставляя вещи, и садится рядом с ним. Отпускает трость и откидывается на спину. Та падает на пол с гулким звуком. Он закрывает глаза и выдыхает. Последние несколько часов были тяжёлыми, парни пережили их на адреналине. Теперь он и Даби просто выжаты, потому что не делали остановок, чтобы не быть пойманными. Конечности Томуры будто наливаются свинцом. А Даби выглядит как никогда живым. С тех пор, как сел за руль. Палец убирает чёлку со лба преемника. Тот тянется за прикосновением, и телохранитель награждает его мягкой ладонью, оглаживающей щёку. Прикосновение, которое не приносит вреда. От человека, который сам выбрал его. И которого выбрал он. Томура открывает глаза и видит, что Даби наблюдает за ним. — Не жалеешь, что ушёл? — спрашивает он тихо, хотя кроме них в комнате больше никого нет. Преемник обдумывает этот вопрос. Его жизнь с Учителем была ужасной, но у него была роскошь, о которой другие люди могли только мечтать. Уход поставил под угрозу и его, и телохранителя, и обещанное ему наследие империи мужчины осталось в прошлом. Но никакое наследие и никакие обещания не компенсируют ту боль, одиночество и бесконечные унижения, которые он пережил. Он качает головой. Даже если его поймают и снова утащат в ту ужасную жизнь, эти несколько часов свободы — лучше, чем ничего. — Нет. А ты? Даби фыркает, посмотрев на него с неверием в глазах. — Я думаю лишь о том, что всё-таки мог пустить в него пулю. — Это было бы плохой идеей, — Томура закатывает глаза. — Почему ты так непреклонно защищаешь его от смерти? Преемнику кажется, что это очевидно. Должно быть очевидно. Но он всё равно бормочет: — Королевству нужен король.***
Даби прекрасен — так думает Томура, пока наблюдает за ним с кровати. Его так и подмывает сказать это вслух — любопытно, какой будет реакция Даби, — но он молчит. Не хочет портить момент. Картину, на которую ему дозволено смотреть. Даби без верха, копается в своей сумке с вещами. Запихивает в неё рубашку, и следом брюки, оставаясь почти обнажённым. Совершенно уязвимый перед подопечным, телохранитель ловит его взгляд почти застенчиво. На Томуре только расстёгнутая кофта, что тоже не оставляет большого простора для воображения. Он осознаёт это после того, как взгляд Даби скользит по его телу, наполняясь чем-то почти первобытным. Когда тот наконец забирается на кровать и на коленях устраивается между его ног, он начинает подрагивать от предвкушения. Солнце уже садится, освещая комнату последними оранжевыми лучами. Томура чувствует тепло, когда губы Даби оставляют дорожку нежных поцелуев на его голени. Они останавливаются на больном колене, и телохранитель поднимает на него взгляд полуприкрытых глаз. Впивается пальцами в заднюю поверхность бедра Томуры, заставляя того ощутить мурашки. У преемника перехватывает дыхание, когда его пальцы начинают ползти выше. — Знаешь, люди говорили, что ты избалованный и слабый, что мне конец, раз поручили защищать тебя. Томура сглатывает. Руки телохранителя всё ещё касаются его. Его губы задевают кожу, когда он шепчет: — Ты не тот, кого я ожидал увидеть. Преемник приподнимает бровь. — Разочарован? — спрашивает он самодовольно. Даби фыркает, и его дыхание ударяется о колено Томуры. — Приятно удивлён, — отвечает он и приподнимается, укладывая руки по сторонам от головы преемника. Тот смотрит на него и закидывает здоровую ногу ему на талию. Его тон серьёзен, когда он признаёт: — Поверь мне, ты тоже оказался не тем, кого я ожидал.***
Они проводят в Киото четыре дня, готовясь к отъезду на побережье, где пересядут на корабль. Они пришли к выводу, что это более разумно, чем лететь — гораздо проще найти человека по билету на самолёт. Кроме того, так дешевле, потому что, если Томура тронет свой банковский счёт, Учитель сразу же узнает об этом. Всякий раз, когда они выходят из отеля, за ними следуют призраки. Никто не противостоит им, поэтому преемник предполагает, что те здесь только для того, чтобы убедиться, что он не создаёт никаких проблем. Вмешаться в случае, если он начнёт действовать. Выяснить, чем именно он здесь занимается. Это не подчинённые Учителя, потому что они ведут себя иначе. По некоторым причинам Томура меньше опасается киотцев. Может быть потому, что когда он столкнулся с ними, то вышел победителем. А может потому, что, поняв, что он не такой уж и слабый, люди уже не рвутся на него напасть. В непредсказуемости свои плюсы. Хотя рано или поздно, он уверен, кто-нибудь приблизится к нему, чтобы узнать, по какой причине тот находится на неофициально запретной территории. И всё же эта перспектива кажется более обнадёживающей, чем встреча с Учителем.***
Он свободен уже более десяти часов. Учитывая прошлое, он должен был знать, что не стоит слишком искушать судьбу, оставаясь где-то поблизости. Что-то давит на грудную клетку, и Томура просыпается, пульс подскакивает. Он моргает и осматривается. Всё его тело охватывает паралич. Мороз пробирается до самых костей. Он громко сглатывает, чувствуя слабую дрожь в пальцах. Сжимает их под одеялом, которым накрыт. Цепляется за него так крепко, что костяшки белеют. Он не может дышать и двигаться, способный только смотреть на Учителя. Учителя, который сидит в кресле в углу комнаты, выглядя слишком большим, слишком угрожающим. Слишком, блять, реальным. Скривившиеся губы, жёсткие черты лица и чистое разочарование, маячащее в глазах, говорят о том, что мужчина не просто зол. Он выглядит точно так же, как в тот раз, когда приказал своему подчинённому сломать Томуре ноги. Сейчас он выглядит так, будто хочет переломить ему позвоночник. Преемник сразу же поворачивает голову, в ужасе от того, что может там увидеть. Но Даби здесь нет. Простынь смята, но на следы борьбы не похоже. Томура выдыхает с облегчением. Должно быть, он вышел, пока преемник спал. До того, как вошёл Учитель. Это хорошо. Даби в безопасности. Возможно, решает последние вопросы перед отъездом. Они планировали уехать вечером. Он снова глядит на мужчину, встречая его ожидающий взгляд, а потом смотрит вниз на себя. Учитель бросает ему вещи. — Что вы здесь делаете? — спрашивает парень, ненавидя себя за то, что позволил голосу дрогнуть посреди фразы. — Возвращаю своё, — грубо выплёвывает тот. Преемник делает глубокий вдох и осматривает комнату. Его пистолет насмешливо поблескивает на тумбочке рядом с кроватью со стороны Даби, будто насмехаясь над тем, что он оставил его так далеко. Ему следовало положить оружие под свою подушку. В груди растёт давление. — Не думал, что вы придёте сюда, — говорит Томура и вздрагивает, потому что Учитель усмехается. — Ты думал, я испугаюсь? Ой, да ладно. Я мог приехать в первый же день твоего побега, но позволил тебе провести здесь немного времени. Но мы оба знаем, что теперь нужно вернуться домой, правда? — спрашивает он снисходительным тоном. Томура сжимает губы. Они должны были уйти отсюда раньше. Он просчитался. Он был слишком наивен, раз поверил, что старые распри удержат мужчину от возвращения за тем, что якобы принадлежит ему. Преемник приподнимает голову и склоняет её набок. — Вы во мне не нуждаетесь, — произносит он. — Я в тебе нуждаюсь. Просто не так, как тебе хочется. Но это нормально. Никогда не поздно понять, — отвечает Учитель, поднимаясь с кресла и поправляя галстук. Подходит к кровати. Томура стукается спиной о грядушку в попытке отодвинуться как можно дальше. — Я не стану возвращаться с вами, — говорит он, собирая остатки решительности. Но он знает, что его слова не имеют веса. И учитель доказывает это в тот момент, когда дотягивается до него и хватает его за волосы, болезненно оттягивая. Бесцеремонно стаскивая его с кровати. Прикосновение, которое причиняет боль. Это знакомо. — От тебя столько хлопот, — мрачно произносит Учитель, усиливая хватку. Дёргая ещё ожесточённее. Томура падает на пол, судорожно хватая ртом воздух. Мужчина начинает движение, больше не заботясь о том, что на преемнике только нижнее бельё. Держа за волосы, тащит его по полу, и кожа горит от ссадин, которые оставляет ковёр. Не издавая ни звука, Томура цепляется пальцами за руку в его волосах и чувствует, как кружится голова от боли в черепе. Пытается пнуть, дотянуться до чего-то, что могло бы помочь, но всё слишком далеко от него. И Учитель неумолимо идёт вперёд. Всё больше приближаясь к двери. — Отпустите меня, — шипит Томура, впиваясь ногтями в его запястье. Готовый разодрать его до самых мышц и сухожилий, если потребуется. Учитель цокает и выпускает его волосы. Но облегчение длится недолго, потому что после этого он хватает Томуру за горло. Тянет наверх, и становится невозможно сделать вдох. Преемник начинает задыхаться и беспомощно роняет руки. — Если я отпущу тебя сейчас, не уверен, что это закончится хорошо, — говорит мужчина, и его губы растягивает сальная улыбка. В этот момент открывается дверь, и Даби входит в комнату, мгновенно останавливаясь и понимая, что происходит. Томура бросает на него лишь короткий взгляд, а потом снова смотрит на Учителя. — Даже если вы увезёте меня обратно, я снова сбегу, — с трудом произносит он. Ему больно говорить, потому что чужие пальцы сжимают его гортань. — Не получится, если я совсем лишу тебя ног. Мужчина либо не подозревает о присутствии Даби, либо вовсе не воспринимает его как угрозу. Как бы то ни было, он не реагирует на телохранителя до тех пор, пока тот не прижимает дуло к его затылку. В ту же секунду всё замирает, но Томура всё ещё висит в паре сантиметров от пола, дёргаясь и пытаясь глотнуть воздуха. Изменения незначительные, но ощутимые. Учитель застывает, распахнув глаза. Никто и никогда не осмеливался направить на него оружие. — Ты слышал. Отпусти его, — голос Даби кипит от несдерживаемого гнева. Его глаза опасно сверкают, когда Томура встречает его взгляд. В нём стоит вопрос. Преемник хмурится, не в силах понять. Вероятно, нехватка кислорода замедляет его сознание. — Конечно, я его отпущу. Сначала ведь надо разобраться с тобой, да? — фыркает Учитель и позволяет Томуре упасть на пол. Удар от приземления приходится на его левую сторону, и от боли перед глазами начинают рябить чёрные пятна. Но через несколько мучительных секунд зрение проясняется. Он прикрывает ладонями собственную шею, кожа которой горит и наверняка покрыта синяками, и начинает жадно глотать воздух. Приходит в себя, но сердце всё ещё болезненно колотится под рёбрами. Он поворачивается, чтобы посмотреть, что происходит между Учителем и Даби. Те глядят друг на друга с презрением. Даби держит пистолет, Учитель готовится убивать голыми руками. Телохранитель снова вопросительно смотрит на Томуру. А тот не понимает, что это значит. — Ты просто цепной пёс. Ты не можешь перечить мне, Тодороки, — мужчина рычит. Ему явно надоела вся эта ситуация. Он ненавидит разбираться со своими питомцами самостоятельно, обычно посылая для этого других подчинённых. Вероятно, в этот раз он поступил иначе, потому что это Томура. Это личное. — Что ж, посмотрим, — с усмешкой отвечает Даби. Поднимает пистолет и прицеливается. Но не стреляет. Даже тогда, когда Учитель начинает двигаться в его сторону, поднимая кулаки, чтобы нанести удар. Преемник садится, вынужденный беспомощно наблюдать. Почему Даби не стреляет? Телохранитель морщит нос и ловит его взгляд. — Он думает, я не выстрелю, — говорит он, многозначительно глядя в глаза. Повторяя его слова, сказанные несколько месяцев назад. Именно в эту секунду до него, наконец, доходит. Он открывает рот, когда понимает, что Даби спрашивает у него разрешения, как спрашивал он сам в Endeavor Enterprises. Даби спрашивает потому, что до сих пор Томура просил его не убивать. Преемник сглатывает, морщась, когда слюна стекает по больному горлу. Телохранитель все еще смотрит на него свирепо и преданно. И, конечно, он мог бы выстрелить Учителю в ногу или куда-то ещё, где пуля не привела бы к летальному исходу. Но это не то, что Даби имеет в виду. Он просит разрешения не на это. Он хочет освободить подопечного от Учителя, как тот освободил его от Энджи. В каком-то смысле это даже романтично. Смирившись, Томура одними губами произносит: «Сделай это», прямо перед тем, как Учитель достигает Даби. Телохранитель не отрывает от него взгляда, когда стреляет. Не растрачивает своего внимания на тело, что валится на пол. Тишина заполняется булькающими звуками, исходящими от мужчины. Томура поддерживает зрительный контакт. До тех пор, пока Даби не бросается к нему. По пути он хватает трость преемника, а затем молча помогает ему встать. Оказавшись так близко, он больше не смотрит на него. Томуре приходится приподнять пальцами его подбородок, чтобы поймать его взгляд. Они долго глядят друг на друга, прежде чем он кивает Даби, надеясь, что это передает то, что он не может облечь в слова. Совсем слабая улыбка на губах Даби свидетельствует о том, что он понимает. Они ещё не научились говорить вслух о своих чувствах, — кто знает, когда это вообще случится, — но пока они могут прочитать их на лицах друг друга, это не так уж страшно. Томура вытягивает пистолет из руки Даби. Он не может сказать, чью дрожь ощущает — свою или его, может, их обоих трясёт. Держа оружие, он отворачивается и хромает к дёргающемуся телу, что заливает ковёр кровью. Даби выстрелил ему точно в горло, и это приведёт к скорой смерти, если не оказать помощь, но преемнику этого недостаточно. Не после всего, что он с ним делал. Он поднимает нетвёрдую руку, стискивая пистолет, видит вспышку страха, напоследок искажающую черты Учителя, и стреляет прямо в лицо. Красный разбрызгивается повсюду, достигая бёдер Томуры. Теперь кровь и мозги мужчины пачкают не только ковёр, но и солидную часть одной из стен. Выглядит почти гротескно. Преемник усмехается. Уборка комнаты обойдётся дорого. Он стреляет ещё раз, теперь в живот, просто потому что может. Просто потому, что сейчас он в раздражении от беспорядка. — Наконец-то ты заткнулся, — хрипло бормочет он и отбрасывает пистолет на кровать. Томура слышит, как Даби подходит к нему, и затем его кофта ложится ему на плечи, напоминая, что они только что убили Учителя и он при этом был практически обнажён. Он плотнее заворачивается в ткань, вдыхая запах телохранителя. Ненадолго закрывает глаза и позволяет себе прильнуть к его боку. — Нам нужно поторопиться, — говорит тот, обрубая этот эмоциональный момент на корню. Томура тяжело и устало вздыхает. — Сюда он пришёл один, но его люди могут быть где-то поблизости. Преемник выпрямляется и мычит с пониманием. — Нам повезло, что он был настолько уверен в себе, — шепчет он, глядя на тело под своими ногами. — Тебе придётся уйти. Он слышит рваный вздох Даби. — Что? — Мне нужно привести всё в порядок. Ты не можешь остаться, — поясняет он подрагивающим голосом. — Но мы должны быть вместе. Томура поворачивается к телохранителю и замечает на его лице боль и неверие. — Так было до его смерти. Даби моргает с недоумением, которое вызывает в преемнике какое-то приятное чувство. Но у них почти не остаётся времени. — Что изменилось с его смертью? — Всё. Я смог уйти тогда, потому что это ничему не угрожало — предполагалось, что он продолжит жить и вести свой бизнес. Но теперь он мёртв, и исчезать было бы не слишком разумно с моей стороны. Я не доверю добрую часть Токио Гараки, — последнюю фразу он говорит уже с раздражением. Учитель строил из себя благоразумного, а потом сделал кого-то вроде Гараки своим преемником на случай, если что-то случится и с ним, и с Томурой. Может быть, он верил в этот сценарий даже меньше, чем в то, что однажды Томура возглавит его дело. Ясно одно — мужчина, должно быть, недостаточно продумал это. Или парень в принципе переоценил его как стратега. — Ты должен занять его место, — мрачно бормочет Даби. И преемник не может винить его — последние пару дней казались новым стартом, но теперь он привязан к миру Учителя. В любом случае, он хороший лидер, он проявил себя за эти несколько месяцев. Ему это по силам. Да и кто знает, может, со свободой, которая пришла со смертью мужчины, он сумеет сделать этот мир своим. И Даби будет рядом. Если, конечно, захочет. — Чтобы всё наладить, я не могу позволить тебе остаться. Они захотят приписать его смерть кому-нибудь, и этим кем-нибудь станешь ты, потому что отныне они должны проявлять преданность, — даже если Томура скажет, что сам убил Учителя, кому-то всё равно придётся умереть, и все ожидают, что он избавится именно от Даби. — Я буду никудышним лидером, если позволю тебе вернуться. Люди начнут постоянно действовать мне наперекор. Поэтому мне нужно исправить кое-что, и до тех пор тебе лучше держаться в стороне. Даби обдумывает его слова, стиснув зубы. Он не слишком доволен тем, что сказал Томура. — Поэтому ты не хотел его смерти, — в конце концов говорит он, отчасти для себя, отчасти для преемника. Ловит взгляд подопечного и спрашивает: — Как долго? — Сколько потребуется. Я разберусь, — обещает Томура, утыкаясь своим лбом в его. Закрывает глаза, снова вдыхает его запах и шепчет: — Иди. Не высовывайся. Я тебя найду. Даби прислоняется к его губам в подобии поцелуя и уходит. Всё, что остаётся — брызги крови и пустующее пространство, где только что стоял телохранитель. Томура качает головой, встряхивает кистями, всё ещё покрытыми синяками, и приходит в движение. Нет времени на сантименты. Он только что свергнул монстра.***
6 месяцев спустя Успевает прозвучать четыре гудка, и тихий голос отвечает: — Алло? — Привет. Могу я услышать Тойю? — Подождите минутку, — отвечает человек, и до Томуры доносится приглушённый окрик. Он плюхается в своё кожаное кресло и крутится, ожидая. — Как вы познакомились с моим сыном? — спрашивает Рэй Тодороки, и её голос звучит дружелюбно. Тепло. Томура смотрит на свои ногти и просто отвечает: — Мы работали вместе. От неё он больше ничего не слышит, потому что телефон забирает кто-то другой. Голос Даби хриплый и сонный, когда он бормочет: — Да? Томура чувствует на своём лице улыбку, и это смущает. Он накрывает губы ладонью, пытаясь не выглядеть, как влюблённая старшеклассница. Ему это не слишком удаётся, судя по озорному взгляду Курогири. Курогири, который не колебался с ответом, когда Томура пригласил его обратно после смерти Учителя. — Нашёл, — произносит он, и в груди разливается тепло. — Хотел узнать, по-прежнему ли ты заинтересован. Он не уточняет, в чём именно. В конце концов, ему больше не требуется телохранитель. Больше нет. Даби просто нужен ему. Он слышит резкий вдох на том конце. Затем смешок. — Ты прибрался? — спрашивает парень с искрой веселья в голосе. — О да, — отвечает Томура. Первые два месяца были худшими. Люди не отнеслись легко к внезапной смене власти. От многих из них пришлось избавиться, отправив их на досрочную пенсию. Но парень упорно трудился, чтобы заслужить своё место и уважение других. Теперь он командует, и все подчиняются. Они молчат какое-то время, просто слушая дыхание друг друга. Томура облизывает губы, впервые за весь телефонный разговор ощущая тревогу. — Ты можешь сказать нет, — и именно это он и имеет в виду. Даби, возможно, начал новую жизнь за прошедшие месяцы. Он не станет принуждать его вернуться. — Я знаю, — отвечает Даби. — Но я не хочу, — добавляет он убедительно. Сердце Томуры трепещет. Он дважды ударяет по крышке телефона, пытаясь унять радость. — Хорошо. Я приеду за тобой завтра в девять утра. — Я надену свои лучшие пижамные штаны, босс. Томура фыркает и завершает звонок, не прощаясь. Ему больше не нужно прощаться.