***
Воздух был пропитан сыростью и прохладой. По улицам, от края до края, тянулись лужи, а с порыжевшей листвы стекали дождевые капли. Купол неба, раскинувшийся над городом, казался настолько же бледным, насколько была бы бледна смерть, ставшая вдруг человеком. Наталью даже немного позабавило то, что дождь прекратился именно тогда, когда она вышла из подъезда, держа в руках зонт. Женщина шла по тротуару, кутаясь в бежевое пальто и нервно сжимая и разжимая пальцы, находящиеся в карманах. Взгляд её голубых глаз скользнул вверх по трёхэтажному зданию, останавливаясь на вывеске, гласящей о том, что тут находится учебное заведение. Наташе не требовалось подтверждение того, что именно здесь учится её дочь, просто, по какой-то неизвестной ей причине, у неё имелась привычка глядеть на эту вывеску прежде чем который раз преодолевать преграду в виде забора из железных прутьев и оказываться на территории школы. Без труда найдя нужный кабинет, женщина тяжело вздохнула и, повернув дверную ручку, зашла внутрь. В помещении пахло свежим кофе, у окна стоял стол, за которым сидела молоденькая рыжая девушка, сосредоточенно смотрящая в экран компьютера и набирающая что-то на клавиатуре. Она быстро отреагировала на скрип двери и взглянула на входящую. —Елена Юрьевна у себя? — спросила Наталья, взглянув на ещё одну дверь, находящуюся слева от основного входа. —У себя. — утвердительно кивнула работница и немедля вернула взгляд к монитору. Каблуки чёрных сапог издали несколько стуков о пол, а после раздался ещё один дверной скрип, который лишь приблизил Наташу к тому, что заставляло её чувствовать себя столь неуютно. —Наталья Алексеевна? Здра-а-аствуйте! — протянула женщина, восседающая за широким столом, обставленным различной школьной отребутикой. —Здравствуйте. — кратко ответила Наталья, стараясь не пересекаться взглядами с директором школы, прошла к стоящему у стены дивану и, усевшись, приготовилась выслушивать что-то, явно касающееся поведения её дочери. Да впрочем, чего скрывать? Наташа знала, по какой причине она находится здесь. Потому и нервничала, и взгляд в пол стыдливо опускала. Стыдно. Действительно стыдно. —Ну что ж... — начала наконец Елена Юрьевна. — Я пологаю, что Вы понимаете, о чём нам предстоит поговорить. —Догадываюсь. — очередной раз вздохнув, проборматала Наташа в ответ. —Вот и прекрасно. В таком случае, я так понимаю, Вы знаете причину моего негодования. — произнесла директриса и поправила очки, чуть съехавшие с переносицы. — Я была готова закрыть глаза на низкую успеваемость, прогулы и местами некорректное поведение, но когда дело касается физического здоровья учеников... Елена Юрьевна оборвала предложение, развела руками и с сожалением покачала головой. —Я обязательно поговорю с Алисой об этом. Знаете, она у меня девочка не агрессивная, не знаю даже что на неё нашло... — сгорая от стыда отвечала женщина. —Верю. Только как Вы тогда объясните, что на дворе октябрь месяц только, а она уже раз пять в драку влезла? Наташа не знала, что ответить, а потому лишь молча выслушивала. Оставалось только бороться с неимоверно сильным желанием очередной раз спрятать глаза, дабы принимать замечание с гордо поднятой головой. —Хорошо, что хоть обошлось всё. А если бы мальчик инвалидом остался? Я надеюсь, Вы понимаете кем растёт ваша дочь? —Понимаю... Если нужна какая-то компенсация, я всё выплачу. Елена Юрьевна махнула рукой, мол «не нужно». —Родители мальчика никаких претензий не предъявляли. Видать не до этого им. — с презрением прокомментировала свой же жест директриса и в мыслях очередной раз именовала родителей избитого мальчишки алкашами, которые жизнью ребёнка интересоваться, кажется, и не собирались. — Вы лучше своим ребёнком займитесь. Такое поведение, особенно для девочки, неприемлемо! —Я постараюсь сделать всё, что в моих силах. Понимаете, я с ней пыталась поговорить об этом. Но она просто даже со мной на контакт не идёт и... —И это уже ваши проблемы, но никак не мои. — перебила Наталью Елена Юрьевна, говоря при этом довольно спокойно и не повышая тон. — Кстати, именно об этом я и хотела поговорить. —Я слушаю. —Я бы посоветовала Вам перевестись в другую школу и учиться по месту жительства. В глазах Наташи блеснуло негодование. —Елена Юрьевна, мне правда очень неудобно просить, но... —Но «Я попробую поговорить с Алисой, рассчитываю на её благоразумие». — вновь прервала родительницу Елена. — Я слышала это в конце прошлого учебного, успела и за эту четверть наслушаться. И всё же, попрошу перевести вашего ребёнка в школу поближе. И вам удобнее, и мне спокойнее за остальных детей и за мою нервную систему. Она у меня, знаете ли, не железная. Невзирая на то, с каким спокойствием были произнесены эти слова, во взгляде педагога читалась та настойчивость, которая явно давала понять, что упрашивать уже бесполезно. Да и ко всему прочему, не хотелось больше унижаться и из раза в раз сгорать от стыда.***
Гробовую тишину нарушало тиканье настенных часов. В комнате стояла прохлада, исходящая от приоткрытой форточки. Саму комнатку можно было описать так: не слишком грязная, просто кое-где беспорядочно валяются вещи; не королевские покои, но всё же и не пристанище бомжа. Обои кое-где потёртые, кое-где отклеены, ремонт не помешал бы, но никто не жаловался. На подоконнике, где тоже местами была отколота краска, сидела коротко подстриженная девочка-подросток. «Девочка красивая, как ангел. Черты лица тонкие, очаровательная улыбка, волосы каштановые, на солнце поблёскивающие золотом, а самое завораживающее — большие голубые глаза». В руках её тлела сигарета, а дым тянулся вверх, к той самой приоткрытой форточке. Задумчивый взгляд бродил по промокшим крышам, а в голове была сплошная каша. Думалось Алисе, что сигарету она докурить не успеет. Мама вернётся — придётся выбросить табачное изделие в окно. Но потом, позже. Сейчас девочка была наедине с тикающими часами и белоснежным конём, изображённым на календаре за 2014-ый год. В прихожей раздался звук открывшейся двери и Алиса невольно вздрогнула, затушила сигарету о подоконник и бросила её в форточку, немедля закрыв. Вопреки ожиданиям школьницы, матушка не стала отчитывать её с порога. Сначала стоял шум в прихожей — было слышно, как шуршат куртки, поверх которых наспех повесили пальтишко. На время конечно, всё таки его место в шкафу. В этой квартире такие правила: место пальто — на вешалке, в шифоньере, а место женщины — на кухне. Алису такой расклад никогда не устраивал. Стоит сказать, отец пошёл ей навстречу: не хочешь кухню — твоё место будет в ежёвой рукавице. Однако не на этом сейчас стоит заострять внимание. Прошло минуты три, прежде чем раздалось шарканье домашних тапочек. —Алис! — донёсся мамин голос из злополучной кухни. —Ау? — отреагировала девчушка, спрыгивая с подоконника. —Подойди-ка сюда! Алиса закатила глаза, предвкушая всё то, что ей предстоит выслушать. Искренне не хотелось в очередной раз слышать то, что она и без лекций прекрасно понимала. Всё же, следовало идти и выслушивать приговор. Вяло дойдя до кухни, где Наталья уже грела приготовленный вчера борщ, девочка уселась за стол и скрестила руки на груди. —Ну что, радость моя, — с явным разочарованием в голосе начала родительница. — Всё, доигалась! —В смысле? —В смысле из школы тебя выпнули. — уточнила женщина и тяжело вздохнула. —Как это? Алиса в недоумении приподняла брови и вытаращила глаза. —«Так» это. — раздражённо отрезала Наталья. — Допрыгалась. Теперь в пятнадцатой школе учиться будешь. В комнате на несколько секунд воцарилась тишина, сопровождаемая зрительным контактом матери и дочери. —Ладно. — вдруг беззаботно произнесла Алиса. Хотя, честно сказать, беззаботность эта была наигранной, и звучала с некоторой издёвкой, мол «Ну и ничего страшного, бывает». —И ты так спокойно на это реагируешь?! — возмущённо спросила Наталья. —А как мне реагировать? И так было ясно, что меня оттуда попрут. —Ну, знаешь ли, дочь, тебя не за «просто так» выгнали. Алиса цокнула и нервно закатила глаза, откидываясь на спинку стула. —Ой, мам, не начинай... — недовольно протянула девочка, вставая из-за стола. —А это не я начала, Алис. Сядь, послушай меня! —Послушала, приняла и все выводы сделала. Алиса покинула кухню, а вскоре, проигнорировав причитания матушки, стремительно вылетела из квартиры, на ходу накидывая на себя серую ветровку. Теперь очередь Наташи смотреть в окно, слушая тиканье часов. «И так каждый раз.» — думалось сейчас ей. —Даже борщ есть не стала... — вздохнула Наталья, выключая газовую конфорку под чугунным казаном. И ничего удивительного, честно говоря. Алиса сама не услышена — значит слушать не станет. Вчерашний вечер, скандал и снова всё по кругу. Мама снова упорно убеждала её, что о разводе с отцом и речи не может быть, а она не верила, не верит, да и вряд ли поверит однажды.***
Около многоэтажного дома располагался старенький цветочный магазин, у входа к которому стояла настолько же старенькая лавочка. Буквально в метре от лавки находилась урна, вокруг которой валялось больше мусора и окурков, чем прибывало внутри. Ну а на самой скамеечке, вальяжно развалившись и закинув ногу на ногу, сидела Диана Янголенко — девятиклассница, которая не выглядела на свои пятнадцать. Внешне она была довольно привлекательна: крашенные в блонд волосы, голубые глаза. Кого-то, разве что, могла смутить форма её нижней челюсти, но всё же стоит сказать, что изюминка эта её ничуть не портила. Кожа была покрыта татуировками: шея, плечи и руки пестрили рисунками. Мальчикам Диана нравилась, правда отношений длительных с ними не выходило. Может в том была вина её шального нрава, а может не в нём дело. Кто его знает... По всякому складывалось. Если переводить на сказочный: Диана искренне верила, что среди множества жаб есть заколдованный принц, и всё пыталась его отыскать, думая что-то вроде «Ну этот то должен быть нормальным!». —Бу! — внезапно раздалось за спиной Дианки, отчего та вздрогнула и вскочила со скамейки громко выругиваясь. —Куня блять! Сука! — ругалась Янголенко, глядя на смеющуюся Алису, стоящую позади скамьи. —И тебе доброго дня, ёпта. — продолжая посмеиваться с бурной реакции подруги, произнесла Куняшова. Девочки "по-мужски" пожали руки и направились в сторону не очень качественно заасфальтированной трассы. Слово за слово, «Как дела?», «Как дома?». Алиса уходила от расспросов. Краткое и ясное «Всё заебись, у тебя как?» звучало в ответ. Хотя, конечно, не всё так гладко, как хотелось бы. Алиска сегодня Диану порадовала: сообщила, что теперь они в одной школе учиться будут. Янголенко, воодушевившись, пообещала познакомить подругу с коллективом, объяснить кто с кем да как. Наверное даже хорошо, что произошла эта драка. Вон как удачно всё сложилось! Тем временем девочки всё ближе к квартире очередного Дианкиного знакомого. Подъезд пошарпанный, стены расписаны нецензурщиной, лампочка мигала из последних сил, кое-как светила. Дверь распахнулась и вот Алиса снова в Стране чудес. Кто-то пил, Алиса, к слову, была среди них. Другие, уже конкретно поддавшие, танцевали и пели. Были и третьи, кому алкоголя было мало. Алису, признаться, пока пугала перспектива попробовать что-то из запрещённого. Что-то останавливало всякий раз. Того же нельзя было сказать о Дианке. Её уже ничего не останавливало. Напротив — крайне неприятные ощущения заставляли продолжать делать то, что рано или поздно приведёт к передозу. Но Диана обещала себе соскочить, поэтому бояться, наверное, нечего. Настенные часы давали понять, что на дворе пять утра. Наталья снова не смогла уснуть. Она сидела на кухне, пыталась дозвониться до дочери, но в ответ всякий раз звучали лишь сухие гудки. Было страшно, но Наташа знала, что Алиса рано или поздно вернётся. Лезли ли в голову дурные мысли? Конечно. Болело ли материнское сердце? Безусловно. Однако следовало сохранять спокойствие и ждать. И вот, наконец-то, дверь противно скрипнула и в прихожую ввалилось пьяное нечто. Одно из двух: либо Олег изволил вернуться от собутыльника, либо Алиса сейчас прокрадётся мимо кухни, думая, что останется незамеченной. И ведь попыталась прокрасться, только от взгляда матери ускользнуть не удалось. —Явилась. — строго констатировала родительница, вставая из-за стола. Алиса лишь молча остановилась у входа в кухню, пошатываясь и прикусив щёку изнутри. —И не стыдно тебе? Сбежала чёрт знает куда, трубку не берёшь! Ну что это такое? —Телефон в рюкзаке был, я не слышала. — вяло произнесла девочка и, не дослушав нотации, прошмыгнула в свою комнату.***
Если бы понедельник был живым существом, то Куняшова бы точно не упустила возможности ему хорошенько вмазать. Поистине идиотский день. Даже несмотря на то, что дела сегодняшние обстояли очень даже неплохо: всю прошлую неделю то и дело покрапывали дожди, зато сегодня было сухо, да и теплее, лишь утренняя прохлада заставляла кожу покрываться мелкими мурашками. И это лишь приятный бонус, ведь истинная радость заключалась в том, что Алису определили в Дианкин класс. Вот это да! Вот так совпадение! Хотя, конечно, в этом было мало удивительного. Девятый «В» всегда отличался поведением не самым лучшим, иной раз создавалось ощущение, что туда сбросили всё возможное быдло, дабы не испортить два других идеальных класса. Этот коллективчик имел за собой шлейф скандалов и репутация его была запятнана настолько, что ему можно было смело присвоить легендарное звание «самого худшего класса». Алису это не особо волновало, более того, по её мнению она была переведена туда вполне заслуженно. Жаль конечно, что её первое появление в новой школе не будет похоже на эпизод из подросткового фильма. Куняшова неслась по парку, проклиная всех и всё. Влетев на территорию школы, она на секунду приостановилась и окинула здание мимолётным взглядом, прежде чем продолжить бежать, теперь уже в сторону входа в само строение. Школу можно было описать так: обычное, среднестатистическое учебное заведение. Грязно-жёлтый, блёклый, побитый временем фасад, скудная трава на грядке со своеобразными проплешинами и побитая кое-где брусчатка. Дверь в кабинет с грохотом открылась и Алиса, едва не шлёпнувшись на пол, остановилась, глядя на перепуганную преподавательницу. —Извините, опоздала, это первый раз, такого больше не повторится! — протараторила школьница и устремила взор на последние парты, с которых уже летели воодушевлённые приветствия. Учительница русского языка и литературы — Мария Владимировна — чуть поумерив удивление от столь неожиданного вторжения и вспомнив, что в класс должен был перевестись новый учащийся, всё таки разрешила Алисе выбрать одно из свободных мест, каких было не так много. Рюкзак Куняшовой грохнулся на пустой стул за третьей партой первого ряда, но Диана, которую такой расклад совсем не устраивал, быстро и оперативно отправила своего сонного соседа по парте на другое место и свистнула Алиске, мол «Давай сюда, ко мне ближе». Та с охотой пересела, бросив прощальный взгляд в сторону девочки, с которой могла бы делить парту. —Вот теперь всё заебись, а то ты чуть ли с местной крысой не села. — с пренебрежением в голосе произнесла Диана, хлопая приятельницу по плечу. —С крысой? — переспросила Куняшова. —С Лизкой Андрющенко. Стукачка она. У нас таких не уважают. Лиза, краем уха слышавшая этот разговор, усмехнулась и тихо-тихо пробормотала под нос что-то вроде «Ну конечно». Описать её можно так: внешность андрогинная, крашенные чёрные волосы, виски выбриты, от плеча до запястья колючей проволокой вилась татуировка, закручиваясь вокруг руки. «Интересные нынче крысы пошли» — мелькнуло в голове Алисы, прежде чем кто-то отвлёк её, протянув руку. —Лера. — официально представилась девочка, сидящая перед Алисой, за предпоследней партой. — Диан, это та, про которую ты говорила? Янголенко кивнула, а Лера наконец дождалась рукопожатия с Куняшовой. —Ну чё, Алис, добро пожаловать! — усмехнулась Валерия. — Я считаю, это отметить надо. Притащи её к Кирюхе в пятницу вечерком. — обратилась она к Диане. —Бля, а мы разве у неё на этой неделе собираемся? — спросила та. —Крис сказала, что да. —Девочки, задние парты, потише! — вдруг прозвучал тонкий голосок преподовательницы, и ученицы на несколько секунд смолкли. *** —Напомни-ка... Кто там будет у этой твоей Медведевой? — спросила Алиса, шагая рядом с подругой по тратуару. —Слушать надо внимательнее, блять. — проворчала Диана. — Смотри, короче. Помнишь блондинку в чёрной кепке? Которая на третьем ряду сидела. Это Захарова Кристинка, Шумахер. Она — верхушка. Так что к ней с уважением надо. И кстати, к девушке её не лезь. —Да я, вроде, и не собиралась. Кто хоть девушка её? —Мишель. Ну, эта... — задумалась Янголенко. —А, со смазливым ебалом? —Да! Именно! Лерка впереди нас с тобой сидела, её хоть помнишь? —Помню-помню! Дальше давай! —В татухах от пяток до ушей — Виолетта, Вилка. С ебанцой немного, но клёвая. —Вилка? А чё не ложка? — смеясь поинтересовалась Алиса, на что Диана лишь цокнула. —Ой, блять, юмористка. Очень оригинально! —Да ладно тебе! Кто там ещё в этой вашей компашке, тарелок случайно нет? —Нет, успокойся. Но, если понадобится, найдём тебе тарелку. —Так что, это всё? — удивлённо выгнула бровь Куняшова. — Крис, Мишель, ложка и Лера? Больше никого из наших? —Они пока не «наши», они пока «мои», бля. Ты ещё обряд посвящения не прошла. —Чего-о-о? — возмущённо протянула Алиса. —Того-о-о, — передразнила подругу Диана. — Посоревнуешься с Захаровой, кто кого перепьёт, вот тогда и станешь «своей». —О, ебать, так победа у меня в кармане! — гордо и весело отреагировала Куняшова. —Ой бля, ты Шуму не знаешь. Тебе её не перепить. Участие — вот это обряд посвящения. Хуй с ней, с победой. Все и так знают, что Захарова выиграет. —Спасибо, что веришь в меня. — цокнула Алиса. —Просто, как факт, Крис бухарик куда более опытный, чем ты. —Ну, посмотрим. — произнесла Алиса и едва не споткнулась о валяющийся на дороге камень. —Под ноги смотри, — усмехнулась Янголенко. — Посмотрит она... Куда ты посмотришь? Говорю же тебе, блять, Кристинку ты не перепьёшь! —Перепью! —Не перепьёшь! —А вот и перепью! —Да говорю же тебе, сука, не перепьёшь! —Что за поколение пошло... — звучно выразила недовольство проходящая мимо старушка. — Одни проститутки, да алкаши! Стоило ей скрыться из виду, Алиса рассмеялась, хлопая подругу по плечу. —Ну, из нас двоих я больше на алкаша похожа, а вот ты... —Это ты на что, блять, намекаешь? — наигранно возмутилась Диана, слегка толкая подругу в бок и смеясь.***
В квартире стоял шум, пахло табаком и чем-то приторно сладким. Обстановка располагала к приятному времяпрепровождению, у Киры всегда так. Она сама, честно говоря, не успела понять, в какой момент её жилище стало пристанищем пьяных подростков. В свои двадцать три года она от себя подобного не ожидала, однако, в целом, и не была против. Общества сверстников хватало и на работе, а развлечение школьников было для Медведевой чем-то вроде благотворительности, и по большей части являлось услугой младшей троюродной сестре — Захаровой Кристине. С ранних лет как-то так сложились их взаимоотношения: Крис шкодит — Кира её прикрывает, а иногда и организовывает ей приключения на пятую точку. Так однажды Кристина сказала: «Нам с бабами где-то собраться надо, можно у тебя на хате?», а Кира неохотно согласилась, позже даже не заметив, как эти школьницы стали постоянными гостями в её квартире. И если говорить откровенно, то верхушкой можно было скорее счесть Медведеву, нежели Захарову. Киру уважали все, включая Кристину. Саму же Кристину больше боялись, оттого и уважение к её персоне присутствовало. Из новеньких, недавно приобретённых колонок громко играла музыка, в просторном зале царило веселье. Вилка, задорно пританцовывая, тащила с кухни бутылочку тёмного нефильтрованного, когда в дверь постучали. —Вил, открой, там Ди должна была подойти! — донёсся голос Киры с кухни. Виолетта послушалась и шустро юркнула в прихожую, на ходу открывая дверь. Диана, эмоционально поприветствовав Вилку и обняв её, последовала в зал. Алиса зашла следом, тихо, словно мышь. Ей это было не свойственно, обычно она была куда более заметной. Сейчас же она недоверчиво проходилась взглядом по бледной мебели, идеально выбеленным стенам и предметам интерьера. Входная дверь располагалась напротив двери в спальню, а в самой спальне, прямо напротив входа, стояло огромное зеркало в белой раме. Алисе тут отчего-то было холодно, даже мурашки по коже прошлись. Тем не менее, было в этом и что-то завораживающее. Ей думалось, что квартира у Медведевой симпатичная, выглядела она в разы лучше, чем те подранные однушки, в которых Куняшова обычно проводила досуг. Да и сама Кира отличалась от хозяек тех квартир. Кира Алисе чем-то мужика напоминала: голос прокуренный, телосложение крепкое и грубоватые черты лица. Хотя главную роль играли повадки: походка присущая парням, манера речи и ещё что-то по мелочи. Наступил тот ответственный момент, когда Медведева начала расставлять на столе рюмки. Алиса, уже выпившая достаточно, вдруг вспомнила, что по дороге сюда хвасталась Диане, что перепьёт Захарову. Настало время доказать это, только сама Алиса уже не была столь уверена в своих силах. —А ты не пиздела, Крис реально дохуя пьёт. — вяленько, но весело произнесла Куняшова. —Видишь, а ты выёбывалась. «Перепью-перепью», на деле с одной рюмки улетела, блять. — с усмешкой ответила ей Диана. —Вообще-то я три рюмахи выпила, и вот, смотри, как огурчик! —По тебе видно. — смеясь прокомментировала Настя. Алиса её поначалу даже не заметила, да и Диана о ней сказать забыла. Всё, что было известно Куняшовой о Насте Афанасьевой — то, что она в свите Захаровой состоит и всюду за ней таскается. Странная у них дружба была. Больше походила на взаимоотношения вассала и господина. По-крайней мере именно так казалось Алисе, а ей по синеве много чего могло казаться. Кира на кухне, тем временем, разливала по стопкам алкоголь. Диана, подойдя к ней, медленно положила руку на её плечо и окинула взглядом столик, на котором в ряд стояли рюмки наполненные водкой. —Где там твоя подруга? — спросила вдруг Кира, взглянув на Янголенко. —Бухает где-то. — отмахнулась Диана, быстро бросив секундный взор на диван, стоящий в углу комнаты, где Алиса находилась до этого. Сейчас Куняшовой на месте не было, лишь около дивана валялась опустошённая жестяная банка из-под пива. —А надо чтоб не «где-то», пусть сюда пиздует. — произнесла Медведева, наполняя последнюю рюмку. —Сейчас поищу, позову. —Стой! — остановила Диану Кира, на что та лишь вопросительно посмотрела. — Подай тарелку с колбасой, закусить то надо будет потом. Янголенко выполнила её просьбу, на что получила благодарственный поцелуй в лоб. Для неё, честно признаться, это было неожиданно, но, в какой-то мере, приятно. К тому же Кира почти всегда была довольно отстранена и холодна, а сегодня, похоже, находилась в добром расположении духа.***
—Итак, — воодушевлённо начала Медведева, поглядывая то на Крис, то на Алису, которые стояли напротив друг друга, по обе стороны стола. — Перед каждой из вас стоит по двенадцать стопок, на счёт три вы начинаете пить. По две рюмки не берём, не жульничаем. Кто первый допьёт — тому и достаётся победа. —Готовься соснуть, малая. — с ухмылкой произнесла Крис, глядя Куняшовой в глаза. —Разбежалась. — усмехнулась Алиса в ответ. —Ставлю сотку на Крис! — заорала вдруг Вилка, протягивая Кире деньги. —У нас без ставок, ебанашка. — ответила Кира, на что девочки одна за другой повытаскивали деньги, кто сколько мог, и отдали их Медведевой, повторяя, что ставку делают на победу Захаровой. Боевой дух выпившей Куняшовой медленно и верно сходил на нет, учитывая, что даже Диана была среди тех, кто поддержал Крис. Похоже всё действительно так плохо. Как ни крути, а Алисе бы хотелось выделиться. Ей подумалось «Ну хоть что-то», когда Кира, то ли из жалости, то ли на что-то рассчитывая, всё же сделала ставку на победу соперницы Захаровой. —Один, — слетело с уст Медведевой. — Два... Три! Время пошло. Кристина, стремительно схватив стопку, опрокинула содержимое в себя, из раза в раз повторяя это действие. Алиса пыталась не отставать, но даже глотать толком не успевала, пока водка обжигала ротовую полость. Может, не будь Куняшова такой везучей, подавилась бы «мёртвой водой» и стала бы настолько же мёртвой. —Всё! Крис выиграла! — выкрикнула Мишель, когда последняя рюмка Захаровой была опустошена. Алиса, проглотив поражение вместе с остатками алкоголя, разочарованно выдохнула. Девочки, дождавшись окончания представления и поделив между собой выигранное, поспешили покинуть кухню, оставляя Куняшову и Захарову наедине с чётким осознанием: «И всё таки Диана была права». Крис самодовольно посмотрела на противницу, после лишь пожав ей руку. —Своя теперь, ебать. — с особой гордостью сказала Захарова, и свободной рукой хлопнула Алису по плечу. — Будут проблемы — обращайся. Куняшова пьяно пролепетала что-то вроде «обязательно» и рванула к дивану. Становилось хуже. Приятное опьянение медленно, но верно переходило в накрывающую тошноту. —Блять, где Ди? — спросила Алиса, присаживаясь на пол, около дивана. —Хуй знает, с девками наверное пошла. — ответила ей Кристина, прежде чем сама ушла в зал. Алиса, очередной раз тяжело выдохнув, закрыла лицо руками и прижалась затылком к подлокотнику дивана. Ладони медленно скользнули вниз, по щекам, а после благополучно расположились на полу. Тяжёлый, затуманенный взгляд Куняшовой вдруг устремился в сторону окна. Небо на фоне мерцания огней города казалось чёрным, словно крыло ворона. Огромного такого, мрачного ворона. Алисе, правда, не до этого было. Сейчас её волновало немногое: как бы вдохнуть чуть больше прохладного воздуха. То ли тошно, то ли душно... Суть одна: плохо, а сил нет. Холодная квартира вдруг превратилась для неё в парилку, в которой от жара можно было бы уже и сознание потерять.***
За стенкой всё ещё был слышен жуткий шум. Кальянный рэп смешивался с пьяными возгласами и звоном посуды. Всё это будто бы настойчиво стучало в запертую спальню Медведевой, на что Кира абсолютно никак не реагировала. Она была занята чем-то гораздо более важным и интересным. Чем-то, что заставляло огомный мир сужаться до пределов крохотной комнаты, которая в свою очередь превращалась в маленькое зимнее королевство, где вместо пушистых сугробов красовались белые дорожки. У Дианы обворожительные светлые глаза. Их великолепие проглядывалось даже сквозь полумрак. Кира подмечала, что с расширенными зрачками взгляд девчушки становился куда более выразительным. Медведева не совсем понимала, в какой момент у неё появилась заинтересованность в Ди. Кира вообще редко проявляла к девушкам долгосрочный интерес, и уж точно не думала, что её может зацепить школьница. Янголенко лишь внешне приглянулась ей, не более. Со временем это самое «пригянулась» зашло чуть дальше, чем планировалось. Сейчас Диана сидела на коленях у Киры, обвив ногами её бёдра, пока руки обвивали плечи Медведевой, поглаживая и переходя то к шее, то к щеке, то возвращаясь на крепкое женское плечо. Кира же в это время оставляла на шее Дианы обжигающие поцелуи, обдавая кожу горячим дыханием, и гладила её талию, периодически поднимаясь чуть выше и запуская пальцы под короткий красный топ. Губы девушек слились в долгом и вязком поцелуе. Для Дианы это было, мягко говоря, необычно. Сказать, что она до этого не целовалась с девушками — очень сильно соврать. Однако до чего-то большего эти шалости никогда не доходили, а Медведевой нравилось чувствовать себя первооткрывателем, особенно в таком деликатном деле. Янголенко вдруг оборвала поцелуй, отстранившись и взглянув Кире в глаза. Во тьме они выглядели как два потухших уголька, радужку было сложно разглядеть. Может оттого, что её уже перекрыл зрачок, а может дело в том, что из освещения в помещении был лишь тусклый лунный свет. Чёрт знает, что таит в себе мрак её глаз. Одно мгновение, и Диана уже находилась не на Кире, а под ней. Шумно и разгорячённо вздыхая, Янголенко прильнула ладонью к щеке партнёрши, пока та стягивала с неё юбку, которая вскоре была неосторожно смята и брошена на пол. Та же участь постигла и остальную одежду. Слишком быстро, слишком настойчиво... Впрочем, ситуация была не совсем подходящей для нежностей. По мнению Киры уж точно. Тем не менее на прикосновения она жадной не была. Диане казалось, что всё её тело пестрит следами грубых ладоней: Кира была везде и всюду, куда ни глянь. Она в этом деле опытная. Она точно знает, что нужно делать для того, чтобы девушка под тобой не отвлекалась от процесса. Хотя, Янголенко и не отвлеклась бы, слишком сосредоточена была на новых ощущениях. Раздался громкий стон. Пальцы Киры быстро двигались внутри Дианы, пока та тяжело дышала, выгибаясь и сжимая татуированными руками белоснежную простынь. —Блять... Аккуратнее! — сквозь частые вздохи наконец произнесла Диана, чувствуя лёгкую боль. Кира в ответ лишь молча продолжила дело. Может не услышала, может значения не придала, а может... Да всякое быть может. Медведева в своё время и не такое выкидывала.***
Алиса уже раз сто прокляла себя за то, что вновь оказалась в этом состоянии. За то, что снова испытывала тошноту, слабость и дикую беспомощность. Неприятно было осознавать, что вряд ли у кого-то найдётся минутка на посиделки в туалете с блюющей Куняшовой. Неприятно, но привычно, да и, в целом, ожидаемо. Алиса в таких случаях всегда старалась выйти на свежий воздух, из раза в раз наивно полагая, что так станет легче. Вот и в этот раз она, подобрав с пола оставленную серую ветровку, нацепила её и постаралась как можно скорее покинуть квартиру. Предстояло спуститься с четвёртого этажа на первый, но, увы, путь Алиса закончила, спустившись на третий и звучно шлёпнувшись на бетон. Содержимое желудка так рвалось на волю, что его не очень то и волновало, куда там Куняшова собиралась спуститься. В глазах мутнело, даже слёзы проступили, а рвота не прекращалась. Может и потеряла бы Алиса сознание, вот так, около зловонной лужи, если бы хозяйка квартиры на третьем этаже не изволила выйти на лестничную площадку. —Молодой человек, Вам помочь? — взволнованно протараторила девочка-подросток, подбегая к Алисе, а после пытаясь помочь ей встать на ноги. Куняшова подняла затуманенный взгляд на девчушку и перекинула руку через её плечо, дабы не упасть. —Ой... Ты что-ли? — удивлённо спросила Лиза. Алиса, честно признаться, не могла предположить, что та, кого Ди именовала крысой, живёт прямо под Медведевой, которой все были готовы ноги целовать. Правду говорят, что мир тесен. Только Куняшова Лизу даже не узнала. Хотя, ничего странного в этом не было. Алиса её бы и трезвой с трудом узнала. Лиза, брезгая, но желая помочь, всё ж таки затащила новоиспечённую одноклассницу в квартиру, пока та беспомощно болталась у неё на плечах. Чувствуя очередной рвотный позыв, Алиса кое-как зажала испачканный рот рукой. —Блять! Твою налево! — выругалась Лиза, волоча Куняшову в уборную. Казалось, оставались считанные секунды, прежде чем ковёр в санузле пришёл бы в негодность, но Андрющенко быстро исправила ситуацию, придерживая шатающееся из стороны в сторону тело Алисы, пока та выблёвывала всё выпитое и съеденное за этот вечер. —Ты как? — вдруг выдала Лиза, когда Алиса, едва не падая с колен на пол, отстранилась от унитаза, вытирая рукой дрожащие губы. Та ничего не ответила, лишь кивнула, тяжело дыша и прикрывая глаза. Андрющенко осторожно подняла Алису, кое-как стягивая с неё испачканную серую ветровку. Умывая Куняшову, Лиза старалась не думать о том, в какой ситуации она сейчас находилась. Сама по себе она была сердобольна и неравнодушна к чужим проблемам. Да и тётушка всегда поощряла её творить добро. Правда Лизе было не совсем ясно, зачем она сейчас всё это делает, если Алиса, вероятнее всего предпочтёт перемыть ей кости вместе со своей новой компашкой, нежели испытать чувство благодарности. Дело, быть может, в том, что Алиса пока не успела сделать ничего плохого Лизе, а может и в том, что будь на месте Куняшовой любая другая девочка, Андрющенко бы поступила ровно так же, как поступала сейчас. Ровно так же она бы умыла, сняла испачканную одежду, невзирая на нелепые попытки сопротивления, застирала грязные пятна и уложила бы ослабшее нечто на старом, но чистеньком диване в зале уютной двушки. И вот, Алиса уже сопит на диване, а Лиза сидит на кухне и читает книжку, тихо-тихо, вполголоса, но вслух. Приятно было сидеть за столом, погружаться в события расписанные на пожелтевших страницах, наблюдать за героями и понемногу забывать себя. Забывать, что в документах ты числишься как «Андрющенко Елизавета Андреевна», что осиротела в возрасте восьми лет и что живёшь ты с опекуном — тётей Галей, которая имела привычку уезжать в пятницу после работы на дачу, проводить там всю субботу и в воскресенье возвращаться. Повезло, сегодня как раз пятница. Обычно этот день заканчивался гробовой тишиной. Иной раз Лизе удавалось застать родственницу за сборами. Радовало, что в такие дни она могла попрощаться с ней перед отъездом. Сегодня было не так, увы. После школы, сбросив с плеч рюкзак и разуваясь, Лиза крикнула «Галь, я дома!», а в ответ получила лишь убивающее молчание и звук смещающейся секундной стрелки на часах. Выходные обещали быть тихими и проведёнными в полном одиночестве, в обнимку с книгой о поисках капитана Гранта или произведением из школьной программы. Обещание было нарушено, то ли к сожалению, то ли к счастью. Судьба подбросила Лизе сюрприз под дверь, а той не оставалось кажется ничего, кроме как выйти из квартиры, услышав звук падения на лестничной клетке. Андрющенко, к слову, на занятиях вскользь наблюдала за Алисой, присматривалась к ней, как к новому члену коллектива, частью которого Лиза не была. Всё ж таки, она подмечала: Куняшова красивая, и в некотором роде притягательна в том, что тётя Лизы предпочитала называть «придурошностью». Не в дурном свете конечно, скорее наоборот, сопоставляя эту самую «придурошность» с чем-то вроде умения оптимистично подходить к жизни. На часах уже переваливало за три часа ночи, а музыка с потолка продолжала грохотать. Лиза медленно поднялась со стула, захлопнув книгу и оставив её на краю кухонного стола. Не спеша, она направилась в спальню, проходя через гостиную, где на диване, свернувшись калачиком, спала Алиса. Лиза бросила на неё мимолётный взгляд, устало улыбнулась и скрылась за дверью, ведущей в спальню.