Позволь мне

— Не дергайся, Верг, — Данте сильно сдавливает его плечо, буквально впечатывая брата в подушку. Он наваливается сверху и жарко дышит на ухо. Вергилий чувствует, что близнец быстро облизывает губы: тот чуть-чуть задевает языком скулу. Несмотря на слова брата, Вергилий резко дергается, почти сбросив его с себя, но замирает на месте, стоит лишь Данте снова зашептать: — Верг, ну пожалуйста, — горячо просит он, сильнее сжимая пальцы, уже попросту до боли. Но — Данте просит. Кажется, это гораздо важнее. — Послушай, ты… ты всегда сверху, ну Верг, пожалуйста… тебе понравится… Я... — тут он возвращает к себе привычный нахальный тон и игриво кусает брата за ухо, — я буду нежен. Вергилий хмыкает и высвобождает левую руку из хватки брата. Данте подстерег его, заломил эту злосчастную руку за спину, прижал к пояснице и только после завалил на кровать. Когда хотел, он мог быть очень тихим и крайне опасным. Редко. — Ты обещал, Верг, — в голосе его братца слышится упрек. Хочется огрызнуться и врезать близнецу, а потом… Но он действительно пообещал. Слово сына Спарды стоит дорого. Брат, конечно, плевать хотел на это все, но не в этом случае. Вот же ублюдок. Впрочем, Вергилий ловит себя на том, что эта мысль была почти ласковой. Он передергивает плечами. — Ты можешь меня отпустить, — если честно, Вергилий мог бы вырваться без особого труда с самого начала. Но не стал — поэтому Данте внутренне ликует. Он убирает руки от брата, который кидает на него хмурый взгляд, но опускается на локти уже сам. Данте хрипло выдыхает. У него гулко стучит сердце, отдаваясь шумом в висках. Пальцы немного подрагивают, когда он воюет со своей ширинкой, стаскивает джинсы и откидывает их в сторону. Верг не раздевается сам — ждет, когда брат сделает это с ним. Он послушно ждет — и от этого у Данте едва не слетают все тормоза. Он бы… на самом деле, он не знает, что сделал бы. Вергилий обычно зажимает его у стены и сразу лезет в руками в штаны. Ну и в процессе само собой получается, что они трахаются. А Данте — а что Данте? Он хочет брата. Но когда тот вот так вот ждет, позволяя творить с собой все, что вздумается, в голову ничего и не приходит. Данте даже не знает, как приступить. Вергилий поворачивает голову и смотрит на него с непередаваемой гримасой на лице. И начинает раздеваться сам. И эти движения настолько обыденны, что Данте хочется его остановить — ну разве так можно? Он облизывается, когда ткань соскальзывает по телу брата, его рукам… Черт. Вергилий все портит. Данте перехватывает его руки и сам стягивает с близнеца рубашку. Вергилий насмешливо хмыкает, но позволяет разобраться со своими брюками. Он оказывается без белья и хмыкает уже Данте, сразу обхватив ладонью его член, ведет вниз-вверх. Брат мелко вздрагивает, кадык на его шее пару раз дергается. Надо же, если взять… демона за рога, то и ледяной Верг вполне себе из плоти и крови. Данте фыркает и лижет его плечо. От того, как выглядит Вергилий сейчас, перед глазами все плывет. У них идентичные тела, но Верг все равно другой. Это как секс с зеркалом, только круче. Зеркало не может так подрагивать от каждого движения. Особенно от того, как ладонь трет головку члена. Вергилий кусает губы и откидывается на плечо Данте. Тому приходит в голову шальная мысль — а что если вот так просто, поласкать… Они ведь никогда не делали так. Данте смотрит на шею близнеца и понимает, что "просто" у него не получится. Вергилий выдыхает чуть громче и требовательно вскидывает бедра, подгоняя руку брата. Сволочь. Форменная сволочь. Данте нетерпеливо двигает кулаком и дергает брюки близнеца свободной рукой. Стащить их, не прекращая дрочить, практически невозможно, хотя Вергилий до хруста прогибается в спине и старается помочь. Данте кусает его куда придется — укус приходится на предплечье, и Верг недовольно шипит, — и тянет вверх. Он ненавидит обтягивающие брюки брата именно сейчас, хотя обычно они приводят его в восторг. В принципе, как и все, что обтягивает его братца. Вергилий практически лежит на нем, но брюки снять так и не выходит. Данте злится и спихивает брата, заставляя его встать на колени. И Верг становится. Его не надо заставлять. А у Данте появляется жесткое желание засадить ему немедленно, чтобы стоять не мог потом, ходить не мог, чтобы… Он вытряхивает близнеца из злополучных брюк и вжимается членом в его бедро. Вергилий что-то хрипло шепчет, но Данте даже не слышит. Перед его лицом — спина близнеца, острые лопатки. Вергилий опускает голову. От этого простого движения Данте протяжно стонет и трется членом между ягодиц брата, не давя пока, просто трется. И это определенно срывает крышу. Но Вергилий напряжен. Данте умеет это распознавать — напряжены руки, хотя Вергу ничего не стоит выдерживать их общий с братом вес. Да и вообще, он на локти оперся. Напряжены и его ноги — хотя вот это просто вышибает воздух из легких. Тереться членом о такую ягодицу, бедро… — Ты что, боишься? — Данте гладит брата по спине, чуть притормозив. Вергилий едва ли не вскидывается — и теперь уже его приходится поймать поперек груди и придавить к простыни. Собственно, обычно в таком положении оказывается Данте, и его брат, не слишком долго мудрствуя, просто вставляет ему член в задницу. Но сегодня они поменялись местами, и Данте медлит. И тут ему в голову приходит мысль, от которой его просто бросает в жар. Он не знает, нормально ли это, ну и вообще, как делается что-то такое, но… Он целует брата в затылок. — Тихо. Ты сам еще попросишь. — С чего бы вдруг? — щерится Вергилий. Он обычно немногословен, это Данте болтает без остановки, но тут его, видно, прорывает, — Рассказывай кому-то другому, какой ты хороший любовник, потому что я знаю…. Данте целует его в поясницу и брат затыкается. Конечно, с него станется потом схватиться за катану, но… но пока он молчит и не вырывается. От этого немного кружится голова. Данте прижимается щекой к ягодице близнеца и тихонько фыркает. Брат старается вести себя как бесстрастный демонический рыцарь — трахаться с полной отдачей, но, так сказать, по делу. А сейчас он подрагивает совсем уж не рыцарственно. Данте длинно лижет неожиданно мягкую кожу. — Я не знаю, что ты там творишь, — подает голос Вергилий, — но потом неделю никакой пиццы в доме. Данте тихо смеется в бедро близнеца. Ну, все, привет тебе, домашний и немного вменяемый братишка. Хотя сейчас он не уверен, кто из них больше съехал с катушек. И что из этого получится. Он касается языком чуть выше входа в тело брата. Тот дергается и сжимается. И кажется, он сейчас начнет возмущаться…. Ну да, Вергилий терпеть не может все эти прелюдии, вроде как неподобающе. Данте несильно кусает его ягодицу и все же касается языком увереннее. Раз уж Верг хочет сразу, будет ему сразу. Данте проталкивает самый кончик внутрь. И, естественно, братец что-то начинает орать. Он что, смутился? Данте фыркает и помогает себе пальцем. Язык сложно протолкнуть внутрь, но… Вергилий такой горячий. — Данте… черт… что ты делаешь…. — голос его брата немилосердно срывается. А от этого у Данте бегут мурашки. Он лижет еще, двигает пальцем, и брат протяжно стонет. И вздрагивает. Данте заговорщески усмехается. — А теперь ты расслабился? Нравится? Вергилий пару секунд молчит, и Данте даже задерживает дыхание. — Да, — наконец признается близнец. Данте ухмыляется, отстраняется и переворачивает брата на спину. — Тогда сделаем по-моему, — шепчет он в губы Вергилию и мягко целует.