Давай сбежим

— Фридрих, можно вас на минуту? Спокойный женский голос позвал его и он сразу повернул голову на звук. — Конечно. Они отошли от общей толпы на достаточное расстояние, чтобы их не услышали. — Извините, что спрашиваю вот так в лоб, но вам нравится Курт? — кажется, девушка извинилась лишь из приличия, глаза её сияли уверенным огнём, будто она открыла великую тайну человечества и доказала своё открытие. — Ч-что? — этот вопрос явно застал в расплох немецкого солдата, он не ожидал такой прямоты, хотя это было вполне в характере Теодоры, но для Фридриха она была мягкой, милой девушкой, которая не сразу решится начать такую личную тему. — С ч-чего в-вы взяли? — парень ощутил лёгкий румянец на своём лице, из-за чего покраснел ещё больше. — Не пытайтесь скрыть это от меня, я всё видела. Всё, всё. — девушка продолжала искриться гордость и ехидно улыбаться, точно лиса, напавшая на хищника побольше и победившая его, застав врасплох. Впрочем, Фридрих чувствовал себя тем самым хищником. — Не понимаю о ч-чем вы. — отрезал паренёк, но его заикание участилось, выдавая всё волнение. Он перемялся с ноги на ногу, даже попытался поменять положение, но так и не решился. — Я видела ваши взгляды и Ваш румянец. — Тео усмехнулась и скрестила руки на груди, говоря, мол, признай, я же права. — Вы к-как всегда п-правв, Дор-ра. — на секунду он переместился в детство, будто мальчишка вновь стоял перед отцом, который застал, как он дарил девочке букет цветов и теперь отчитывал его, приговаривая какой же он жалкий и лучше бы вообще не появлялся на свет. Фридрих всегда ненавидел своего отца. Девушка победно прикрикнула и кинулась обнимать своего друга солдата, тот обнял его в ответ, немного посмеявшись. — Вам нужно быть немного смелее, уверена, что чувства взаимны. Я заметила с какой нежностью на Вас смотрит Курт, думаю, это не просто так. — с милой улыбкой говорила Дора, как будто минуту назад не устраивала допрос, как у провинившегося солдата. — В-вы уверены? Если мы ошиблись, то все будут ещё больше смеяться надо мной, а то и до драки дойдёт… вы же знаете, у меня плохие отношения со сослуживцами. — глаза в панике забегали, ему и так было очень некомфортно в обществе других солдат, он был там лишним. Парень вообще не хотел в армии, ненавидел её, но отец стоял на своём, а тут ещё и война развязалась. Фридрих знал, что не может так поступать с неповинными людьми, не может смотреть на их пытки, а тем более пытать кого-то. Он всегда хотел выступать, петь и играть на скрипке, жизнь же решила иначе. — Полностью. Не сомневайтесь в себе, а я, если что, буду всегда рядом. *** Фридрих протиснулся в палатку, где остановились его сослуживцы, чтобы отдохнуть и оттеснить жителей бельгийского посёлка от побега. В палатке находилось несколько солдат, они о чём-то переговаривались, смеялись и ели какую-то полевую еду. Глазами парнишка нашёл его. Он подошёл к нему, Курт поднялся со своего места и поднял на него свои тёмные глаза. Фридрих наклонился к его уху. — Курт, т-ты свободен? Я-я хочу с т-тобой поговорить… — голос дрожал, но на фоне заикания это было незаметно. Парень сразу выпрямился после своей фразы. Его друг повернул голову в его сторону и коротко кивнул, они направились к выходу из тесной палатки немецкой армии. Солдаты направились в сторону города, они шли в тишине, просто наслаждаясь ещё не до конца разрушенными окрестностями, а может боялись заговорить. Уже в городе их встретили везде стоящая армия Германии, они оккупировали весь город, держа бельгийцев в страхе. В каждой маленькой улочке можно было найти дозорных, которые следили за жителями столицы. Пройдя дальше в город, парни услышали музыку, они подошли к таверне, сомнений не было, там сейчас играл Джон. Фридрих определил это по такту мелодии, только Джон умеет так утонченно играть. Солдаты прошли куда-то за таверну, вглубь переулка, там стояло два домика с крыльцом и небольшими клумбами рядом. Увидев несколько цветов Курт вырвался вперёд, наклонился и сорвал несколько нежно-розовых, почти белых цветов. — Это тебе. — сказал он и протянул их Фридриху, тот смутился, немного опустил голову, чтобы скрыть румянец и принял цветы, но один из них выпал из букета. Курт потянулся вниз, вытянул руку и поднял цветочек, он посмотрел на своего друга и воткнул ему цветок в волосы, он очень хорошо сочетался с его кристально-голубыми глазами. — Тебе очень идёт. — С-спасибо. — кажется, краснеть уже некуда, но Фридрих упорно пытался побить все рекорды, пока Курт смотрел на него с нежностью, он улыбался смотря на такого Фридриха. — О чëм ты хотел поговорить? — да, точно, они ведь пришли сюда не просто так… Быть смелее. Слова Теодоры пронеслись в голове, парень глубоко вздохнул, выпрямил спину и поднял голову, смотря сослуживцу напротив. — З-знаешь, мне к-кажется, что я чувствую к тебе ч-что большее, чем д-дружба. — он переступил с ноги на ногу, не устояв неподвижно на одном месте, нервы говорили о себе. Внутри всё сжимается от ожидания, голова начинает кружиться, в горле образовывается ком, который он не может сглотнуть. — Фрид, я тоже. — от этого формы имени тепло разливается по телу, сердцебиение учащается, радость, как ток бегает по телу, вызывая мурашки. Курт не сводит глаз со своего возлюбленного, улыбается и искрится от счастья. — Я тебя люблю. — Фридрих смог сказать эти важные слова без заикания, это вызывало ещё большую радость, так счастливо он себя не чувствовал уже очень давно. Курт делает шаг и протягивает руки к нему, обнимает так крепко, словно боится, что он убежит, что потеряет его. Фридрих обнимает в ответ, но более нежно и сдержанно. — Давай сбежим? Сбежим от этих смертей, крови, войны. Сбежим туда, где будем счастливы. — с надеждой в голосе предложил Курт. — Мы н-не можем, нас будут искать п-по всему миру… — он опускает глаза делает небольшую паузу и продолжает. — А ес-сли н-найдут, то убьют. Они смотрят друг на друга, как в последний раз, по ощущениям проходит вечность, на деле же пара секунд. Курт тянется к Фридриху, наклоняется, холодной рукой берёт его подбородок, от чего у немецкого солдата пробегают мурашки вдоль позвоночника, а затем парень глазами спрашивает можно ли, Фридрих одним морганием отвечает согласием. Чужие губы накрывают его. Такие тёплые, такие нежные и такие теперь родные, поцелуй получается очень чувственным, почти прощальным. Они не знают, когда закончится война, сколько будет и жертв и останутся ли они живы, но главное, что теперь они вместе и готовы ко всему. Фридрих умирает в ходе войны в 1918 году, в 23:17.