Разделяя мысли

       Гарри шёл медленно, слишком отчётливо воспринимая ещё не собранные тела, землю, выжженную проклятиями, рыдания и стоны вокруг себя. Также слишком хорошо осознавая притихших — тех, кто всё ещё жив, но молчит. От шока. Внутри он ощущал овладевающее им оцепенение, ограждающее от чувств. Он не хотел ничего чувствовать. Большой зал был слишком полон: как смерти, так и жизни, тишины и шума, горя и радости. Так что он сбежал.        Когда он уходил, у него не было на уме какой-то конкретной цели, он просто хотел быть подальше, но потом, когда шаги привели его к озеру, а затем всё ближе и ближе к лесу, он остановился. Лес — действительно ли он хотел пойти туда снова? Он действительно хотел пойти на поляну?.. Нет. Нет, он не хотел.        Но в то же время Гарри не хотел возвращаться в замок. Он не хотел стоять рядом с телами Ремуса, Тонкс, Фреда, Колина… и ничего не чувствовать внутри. Он не хотел видеть, как мадам Помфри суетится вокруг выживших, или чтобы ему пожимали руку и похлопывали по спине. Он не хотел…        Там, прямо перед ним, стояла Гремучая Ива.        И он знал, куда идти.

***

       Как он и ожидал, в туннеле было тихо. Там не было ни единой живой души, но на другом конце кто-то был. Кто-то мёртвый. Кто-то, кто после смерти заслуживал некоторого уважения от Гарри. Он тоже выиграл войну. Без него… Гарри содрогнулся — как бы всё прошло без Снейпа? Или, что ещё хуже, если бы Снейп активно работал против Ордена и на Волдеморта, а не притворялся, что делает это? Он мог быть настоящим мерзавцем, но, учитывая всё, что он сделал… Да, он заслужил, чтобы его вернули в Большой зал и тоже положили среди с честью павших. Как… как других. Гарри вытер лицо грязным, порванным рукавом и убрал с лица древесные корни, пробираясь через потайную дверь в саму Хижину.        Пахло смертью, разложением и гнилым деревом, от зловония у Гарри перехватило горло и не отпускало. Он кашлял и давился всю дорогу до комнаты, где эта проклятая змея убила Снейпа. Там. Он отодвинул старую занавеску и приготовился к зрелищу, но первым его поразил запах крови, ползущий вверх по носу, вниз по горлу, заставивший практически задохнуться. Сначала это, и только потом вид открытых глаз Снейпа.        — Профессор! — крикнул он, бросаясь на землю рядом со Снейпом. Его колени сильно ударились о липкие половицы, и удар отозвался в его зубах, заставив их громко щёлкнуть в гнетущей тишине.        Снейп, конечно же, не ответил; только его глаза смотрели вверх, стеклянные и пустые.        «Мёртв, — понял Гарри. — Он мёртв. Он просто умер с открытыми глазами. Потому что он смотрел на меня, делясь со мной воспоминаниями.»        За исключением… могут ли у мертвецов оставаться воспоминания? Потому что одно, плавно струящееся, нежное и почти прозрачное, срывалось с его приоткрытых губ, поднимаясь всё выше и выше, как кобра, слушающая флейтиста, ищущая что-то, кого-то. Гарри поднёс кончик своей палочки к этому отголоску, и тот немедленно шевельнулся, обвиваясь вокруг древка и прокладывая себе путь к кончикам пальцев Гарри. Он зачарованно наблюдал, удивляясь, почему нить воспоминания такая длинная. Один конец почти касался Гарри, а другой всё ещё был внутри Снейпа. В данный момент она была более жива, чем Снейп.        Но затем аппарировала Нарцисса Малфой, заставив Гарри в шоке отпрянуть назад и чуть не разорвать нить. Веки Снейпа затрепетали, и у Гарри перехватило дыхание — но нет, всё ещё мёртв. Должно быть, это воздух, всколыхнувшийся при аппарации.        — Мистер Поттер, — сказала она.        — Да… — он моргнул, глядя на неё, потом на воспоминание. Оно почти превратилось в ничто, просто слабый проблеск прошлого, истончающийся, умирающий между Снейпом и Гарри. — Почему вы здесь?        — Чтобы забрать тело Северуса. Я в долгу перед ним, как и перед вами, за то, что вы оба сделали для моей семьи. Моего сына, — она опустилась на колени и взяла Снейпа за руку. — Они… твои друзья. Они осквернят его останки способами, вероятно, худшими, чем сделали бы это сами последователи Тёмного Лорда. Я не желаю… Поттер, он жив! Почему ты сразу не сказал?        Она немедленно отпустила его руку и произнесла несколько диагностических заклинаний, которые Гарри узнал по Больничному крылу, прежде чем поднять глаза и впиться взглядом в Гарри.        — Отойди!        — Но… я видел… кровь… он не может… — разве нет? Разве он не видел, как двигались его веки всего мгновение назад? Это могло ничего не значить. Это могло быть просто принятие желаемого за действительное после всего страха, всех убийств, но… могли ли они на самом деле вырвать Снейпа из плена смерти?        — У него есть пульс! И… — она посмотрела на приоткрытые губы Снейпа, затем на зияющую рану на шее Снейпа, из которой настолько медленно сочилась кровь, что Гарри не осознавал этого до сего момента. — И мертвецы не истекают кровью. Отойди, я перенесу его в убежище, — бледно-голубой свет окутал Снейпа, он дёрнулся и закашлялся, прежде чем снова замереть.        — Подождите, что? Где?..        Но она уже пропала, забрав Снейпа с собой. Гарри остался в липких от крови профессора брюках и с неполной нитью памяти, свисающей с его палочки, сочащейся белёсым туманом с конца, который оборвался, когда Нарцисса Малфой утащила Снейпа. Она сворачивалась сама по себе, пока не достигла пальцев Гарри и не растаяла в воздухе… или, возможно, в самом Гарри.        — Что это значит?        Но Хижина не ответила.

***

       — Где ты был, приятель? — Рон схватил Гарри за плечи, прежде чем обхватить его длинными руками, икнув в его грязную рубашку. — Я думал, ты… Я подумал, что ты мог…        Взгляд Гарри упал на Фреда, слишком бледного и слишком неподвижного.        — Я в порядке… Мне просто нужно было…        Он почувствовал, как Рон кивнул ему, посмотрел в сторону и увидел покрытое пятнами лицо миссис Уизли, её заблестевшие глаза.        — Рон, — прошептала Гермиона. — Рон, с ним всё нормально. Ему просто нужно… ты правда в порядке, Гарри?        — Да, — он моргнул — Гермиона немного расплывалась. Потом она стала ещё более размытой. — Я не знаю? — он не мог нормально дышать, и стало хуже, когда она подошла ближе, а её волосы защекотали ему нос. Это именно из-за волос, ни из-за чего другого, ему было так трудно дышать. Верно? Нет. Нет, это не так. — Гермиона?        Она издала тихий звук и ещё крепче сжала Рона и Гарри.        — Я… не думаю, что я в порядке.

***

       Месяцы спустя Гарри с трудом вспомнил бы, что произошло в первые дни после битвы.        Он мог смутно припомнить множество разговоров, планов, слёз. Были похороны, речи и рукопожатия, а потом были крепкие объятия, постоянная стена рыжеволосых, защищающих его от прессы, и еда. Еда не очень прельщала, но миссис Уизли с покрасневшими глазами продолжала ставить её перед ним, и он не мог сказать «нет», поэтому старался изо всех сил и проглатывал столько, сколько мог.        Он знал, что были группы, назначенные для восстановления Хогвартса, что целители разговаривали со всеми, кто хотел поговорить, что Гермиона хотела поехать в Австралию к своим родителям, но не хотела покидать Уизли, оставлять Рона. Он знал, что ему следует подумать о том, что он будет делать в сентябре, о предложении присоединиться к аврорам. Он беспокоился о своём крестнике, о Джордже. Он испытал облегчение от того, что Джинни была слишком убита горем, чтобы попытаться сразу же возобновить их отношения, хотя и чувствовал себя виноватым из-за этого.        Но в основном он спал.        Он никогда не представлял, что может так устать, и всё же это было так, почти всё его время занимал сон. Он смутно задавался вопросом, нормально ли это, но всё же он умер, так что решил, что это отняло бы много сил у любого, верно? И никому даже в голову не пришло, что это странно, все оставили его в покое. У него не было ни снов, ни даже кошмаров, он ожидал, что они будут, но… нет. Он просто спал, ел, чтобы заставить миссис Уизли немного улыбнуться, сказал профессору Макгонагалл, что да, конечно, он рассматривает свои перспективы на будущее, сказал мадам Помфри, что да, конечно, он скажет ей, если что-то будет не так. Они обе были слишком заняты, чтобы долго уговаривать, и он был счастлив, что в основном предоставлен сам себе.        Когда наступил сентябрь, он вернулся в Хогвартс. Гермиона возвращалась, Рон следовал её примеру, и Гарри решил, что ему тоже следует вернуться. Почему бы и нет? Он не был готов к встрече с другими стажёрами-аврорами в качестве Мальчика-Который-Выжил-И-К-Тому-Же-Получил-Особое-Отношение, а директриса пообещала, что у всех возвращающихся студентов будут отдельные общежития или отдельные комнаты, если потребуется, и больше свободы действий в отношении правил. Для них не будет комендантского часа, и все ветераны, включая большинство семикурсников, смогут пропускать занятия по мере необходимости.        Гарри чувствовал, что ему это не понадобится. Он чувствовал себя прекрасно, может быть, немного отстранённо, но в основном нормально. Тем не менее, так повезло далеко не всем.        В конце концов, он всё-таки попросил отдельную комнату, потому что, хотя ему и не снились кошмары, он больше не чувствовал себя комфортно в общежитии. Звуки, которые раньше успокаивали — тихий храп Рона, скрип пера по пергаменту, шелест переворачиваемых страниц — теперь были ужасающими, потому что они могли прекратиться. Стоило им прекратиться в любой момент, и он не смог бы этого вынести. Мысль о новых смертях, мысль о том, что это невозможно остановить… Нет, ему было бы лучше одному.        Гарри надеялся, что директриса не подумает, что он просит особого отношения, но она сказала, что каждый из немногих вернувшихся восьмикурсников тоже попросил отдельную комнату, включая Драко Малфоя. Гарри поморщился — он не думал, что хорёк осмелится снова показаться в Хогвартсе.        Когда их пути впервые пересеклись, они некоторое время смотрели друг на друга: Рон с вызовом смотрел через плечо Гарри, Драко сердито смотрел в ответ, прежде чем просто… поникнуть.        — Я больше не хочу драться, — сказал он.       — Может быть, я хочу.        — Рон… — Гермиона повернулась к Драко. — Это не так просто. Ты не можешь просто стереть всё, что сделал.        — Нет. Нет, не могу. Я был неправ. Мои родители были неправы, и мы… — его глаза расфокусировались, губы сжались. — Я и не хочу стирать это, я хочу… — он поморщился, как будто слова не шли с языка. Гарри заметил тонкий серебристый шрам, пересекающий одну щёку. «Это сделал я», — подумал он.        — Они ищут добровольцев, чтобы помочь с вольерами Хагрида, — сказал Гарри.        Драко кивнул.        — Я могу сделать это, — ответил он, прежде чем поспешить прочь.        С тех пор они были холодно вежливы друг с другом, и в то время как Рон и Гермиона избегали его, насколько это было возможно, Гарри просто игнорировал. Какое-то время это работало.

***

       Отдельная комната оказалась одновременно и проклятием, и благословением: благословением, потому что никто не понял, когда всё пошло наперекосяк. Проклятием, потому что никто не понял, когда всё пошло наперекосяк.        Когда октябрь подходил к концу, Гарри почувствовал, что у него всё в порядке: он стабильно получал приличные оценки, достаточно приличные, чтобы поступить в Аврорат на тех же условиях, что и другие стажёры. Ещё у него было несколько предложений присоединиться к командам по квиддичу после школы, хотя Гарри не играл за Гриффиндор в этом году. Тем не менее, слухи о его полётах достигли некоторых ушей, и он всё ещё тренировался с командой, но не хотел, чтобы его имя и слава затмили Никки, многообещающего ловца с третьего курса. И ещё он не хотел быть капитаном, а Гарри был почти уверен, что они попросят его им стать. Теперь команду возглавляла Джинни, и это было хорошо. Она была превосходна в этом, у него бы так не получилось. Она заслуживала того, чтобы блистать своими собственными достоинствами, и, когда Гарри сказал ей это, она почему-то восприняла его слова как сигнал, что он её бросает. Гарри не пытался её поправить; он думал, что это могло быть правдой, если бы между ними что-то было, но ничего не было с тех пор, как… ну, до всего произошедшего. Очевидно, она считала иначе, что стало для него неожиданностью. Тем не менее, они согласились расстаться, даже если Гарри считал, что они уже разошлись, и на этом всё закончилось.        Всё было хорошо.        Кроме… что ж, за исключением тех странных, навязчивых снов — на самом деле, снов наяву — которые ему продолжали являться. Как только он начинал погружаться в старую книгу о противоядиях или магических свойствах растений с Мадагаскара, за его веками разыгрывались странные видения. Сначала он не придавал этому особого значения: Биннс бубнил о войне троллей, мётлы летали повсюду над полем для квиддича. Школьный учитель, одетый в одежду, которую Гарри видел только по телевизору, потому что она выглядела так, словно вышла из моды ещё до его рождения. Тихо кипящий котёл, насмешливый, симпатичный мужчина со светло-русыми волосами и холодными серыми глазами, угрюмая женщина с густыми чёрными бровями.        И однажды появилась молодая девушка, которая не могла быть старше первокурсницы; у неё была ярко-рыжая коса, и её глаза… Гарри уронил перо, разбрызгав чернила повсюду. Эта девушка была его мамой.

***

       С мая Гарри делал всё возможное, чтобы не думать об этих воспоминаниях и о не-смерти Снейпа. Он сказал всем, что не нашёл труп Снейпа, но там были следы магического пожара, и он принёс немного пепла от прогнившего приставного столика, который нашёл в хижине, и сам сжёг. Все остальные предположили, что Пожиратели Смерти нашли тело Снейпа и подожгли его за его предательство, и он никому не сказал об обратном, даже Рону и Гермионе. Если бы Снейп выжил, ему не нужно было бы, чтобы Министерство, репортёры или разъярённая толпа преследовали его. Гарри был у него в долгу. Он очистил его имя, получил его посмертный орден Мерлина и отдал флакон воспоминаний Кричеру, сказав спрятать его.        Много раз у него возникало искушение попытаться найти их снова или просто попросить Кричера вернуть их, но он помнил Зеркало Еиналеж. Он страстно желал снова увидеть свою мать, молодую и беззаботную, но те немногие воспоминания о ней, которые подарил ему Снейп, были окружены болезненными воспоминаниями, и он не хотел погружаться в омут памяти и проигрывать те несколько минут снова и снова, тщательно избегая тёмных моментов, чтобы он мог потеряться в прошлом, которого никогда не знал, в прошлом, которое на самом деле принадлежало не ему.        Так что он спрятал всё это подальше в голове, и по мере того, как проходили месяцы, он думал об этом всё меньше и меньше. Всё произошедшее во время и после битвы он прикрыл самыми обыденными вещами — эссе по трансфигурации, которое должно быть сдано на следующей неделе, первые неуверенные шаги Тедди, воскресное жаркое у Уизли. И всё это работало нормально, пока не появилась рыжеволосая девушка.        Это не было воспоминанием, которое он видел в мае. Вообще-то он никогда не видел этого раньше. Она бежала вдоль грязной на вид реки, хихикая, её коса развевалась позади неё. Гарри бежал за ней, размахивая веточкой, как волшебной палочкой, и выкрикивая выдуманные заклинания, такие как Бласто-Три и Аква-Вирлум. Потом он обо что–то споткнулся, едва удержавшись руками от падения и выталкивая Гарри из самого себя… нет. Не из себя.

***

       Там, встав на колени и уставившись на свои изодранные ладони, стоит юный Северус Снейп во всей красе: с грязными волосами, одетый в потёртую, плохо сидящую одежду и кусающий губу. Гарри понимает, что он пытается не плакать, но когда Лили оборачивается и смотрит на его руки, нежно поворачивая их то в одну сторону, то в другую, он действительно плачет — единственная крупная слеза, которую он поспешно вытирает, прежде чем отряхнуться от падения и встать.

       — Это не больно, — бормочет он.

       — Нет, но ты должен намазать их чем-нибудь, чтобы не заразиться и у тебя не отвалились руки.

       — Они не собираются отваливаться!

       Она выглядит озорной, когда улыбается ему, тянет вперёд за запястье.

       — Пойдём, у нас дома есть эта жгучая штука.

       — У меня есть алкоголь.

       — Тебе не следует дезинфицировать рану тем, что пьёшь, Сев.

       — Ну, я уверен, что он выпил бы и твою тоже.

       — Но его там нет, — она ведёт его к дороге, и Гарри следует за ними, зачарованный.

— Может и нет, но Туни будет.

       — Она будет делать что-нибудь имеющее смысл, например, надевать обложки на

свои школьные учебники.

       Их голоса затихают, и Гарри идёт быстрее, быстрее, пока не переходит на бег, но они всё так же удаляются от него, всё больше и больше, пока он, моргая, не смотрит на книжные полки библиотеки.

***

       Именно тогда он вспомнил оборванную нить памяти, которую каким-то образом впитал в себя в Хижине, все другие странные видения, которые у него были, и начал сопоставлять факты.

~~~~~~ * * * ~~~~~~

       Лили тянет его вперёд, и его руки болят, но он очень старается притвориться, что это не так. Когда он смотрит на свои ладони сверху вниз, то видит, что они сильно поцарапаны, и что маленькие кусочки гравия и грязи въелись в кожу. Его мама с помощью магии убрала бы всё это и сделала бы их как новенькими по мановению своей волшебной палочки, если бы он пошёл домой. Его отец, вероятно, сейчас в пабе, и то, чего он не видит, не может его злить. Но Северус не хочет идти домой: мама всегда грустная, а его комната маленькая и тёмная, и окно разбито.

Так что он следует за Лили, и когда они добираются, её мама моет ему руки маггловским способом, чем-то, от чего его ладони саднят и краснеют, а затем спрашивает, не хочет ли он перекусить. Она всегда спрашивает, не хочет ли он перекусить.

       — Нет, — отвечает он, как всегда. Ему не нужна благотворительность. — Спасибо.

       — А как насчёт тебя, Лили?

       Он может это видеть: он подмечает, как её глаза задерживаются на нём. Она знает, что он не ест три раза в день, даже если он никогда ей об этом не говорил. И не удивляется, когда она отвечает:

       — Осталось немного бабушкиных булочек?

       Он старается есть медленно, не торопясь, эти булочки — с джемом и сливками, как это делают Лили, Петуния и их мама, но он так голоден, а это так вкусно. Туни насмехается над ним, когда он слишком сильно наклоняется над тарелкой, и он усмехается в ответ. Как только у него появится палочка, она будет бояться его, он уверен в этом.

       Миссис Эванс даёт ему небольшой пакет с ещё одной булочкой и конфетами — яйцами «Кэдбери», батончиком «Марс». Ему повезло, что его отца нет дома, когда он добирается до Спиннерс-Энд, а мама не обращает на него особого внимания, нарезая увядшие овощи, которые ей удалось купить в бакалейной лавке по дешёвке. На ужин у них будет водянистый суп, но голодным он сегодня не останется. Может быть, ему удастся тайком отнести булочку маме, если отец рано забудется в пьяном угаре.

***

       Северус проснулся, судорожно хватаясь за горло и пытаясь дышать.        Он задыхался и хрипел несколько мгновений, прежде чем отдышаться, перекатившись на бок на слишком большой кровати со слишком мягкими простынями. Солнце только начинало выглядывать из-за холмов, и его первые лучи пробивались сквозь тонкие занавески, заставляя блестеть серебряные нити покрывала. Было рано, слишком рано вставать, но что ещё ему оставалось делать?        «Теперь ты можешь отдохнуть, — сказала Нарцисса, — у тебя есть всё время в мире, чтобы восстановиться. Никто не знает, что ты жив, кроме нас и мальчишки Поттера.»        Это было не очень обнадёживающе, но упомянутый мальчишка хранил молчание о продолжающейся жизнеспособности Северуса, так что, возможно, он приобрёл некоторую осмотрительность. Если только он не думал, что Северус зашёл слишком далеко, чтобы выжить, и в конце концов умереть.        Что ж, это не имело значения. В эти дни ничего особенного не происходило. Как только он оправился достаточно, чтобы встать с постели, то сосредоточился на восстановлении своих сил, начав с более продолжительных прогулок по территории Мэнора. Нарцисса обычно гуляла с ним, а когда не могла, посылала присматривать пожилого эльфа. Северус бы возмутился, если бы ему несколько раз не понадобилась помощь, когда он переоценил, как далеко сможет зайти. Нет, это была ложь — он всё ещё возмущался этому, даже если не должен был. В конце концов, он был тем ещё мерзавцем.        Тем не менее, он был жив, свободен хотя бы потому, что большинство считало его мёртвым, и у него всё ещё была его палочка. Он мог пойти куда угодно, сделать что угодно. И он бы так и сделал, если бы только у него не было этих… этих приступов, за неимением лучшего слова.

***

       — Драко пробудет дома неделю.        — Мхм, — Северус продолжил равномерные помешивания против часовой стрелки и сосредоточился на медленно меняющемся цвете зелья.        — Он будет рад видеть, что ты поправился.        — Мхм, — от сиреневого к голубому, к — медленно, очень медленно, как и должно быть — зелёному. В конечном счёте, это должен быть зелёный цвета смертельного проклятия, не то чтобы книги по зельеварению описывали это именно так; в конце концов, большинство зельеваров не практиковали Тёмные искусства. Хотя Северус практиковал… какое-то время. Уже нет. Тёмная метка всегда будет на его руке, как и у Драко, и его отца. Кстати, о нём…        — А ещё мне кажется, что он положил глаз на молодую леди.        — Не слишком ли он молод?        — Ну, ты знаешь, что я довольно рано предложил своё сердце Нарциссе, а она мне — своё.        Его сердце, да? Больше похоже на его амбиции. Не то чтобы они не подходили друг другу, но Северус был хорошо осведомлён о политике, скрывающейся за очень тонкой маской признанной привязанности. Не только семьи Слизерина следовали старым традициям, и в этом, как и во многих других вещах, они были ничем не лучше магглов, которых так презирали. Северус вспомнил уроки истории в своей Коуквортской школе и книги, которые он читал позже, во время долгих летних каникул вдали от Хогвартса.        — Чистокровная, я полагаю?        — Он не сказал, но он знает свой долг, — Люциус прочистил горло. — Не то чтоб это стало бы проблемой, но традиции, сам понимаешь.        Северус скривил губы.        — Конечно, — теперь бледно-зелёный, и мужчина замедлил помешивание. — Магглорождённая или, не дай Мерлин, жена-маггл была бы пятном на генеалогическом древе Малфоев. Даже полукровка…        — Северус.        — Что?        — Северус, ты знаешь, я всегда был о тебе высокого мнения.        — Правда?        Вот и всё, идеальный зелёный цвет Авада Кедавры. Он погасил пламя под котлом и осторожно вытащил палочку для перемешивания, по ходу её вытирая, чтобы ни одна капля не упала с неё и не потревожила зелье.        — Ты не несёшь ответственности за выбор своей матери, и…        — Мы уже говорили об этом раньше, давай не будем повторять всё снова.        Люциус посмотрел на свои ухоженные ногти, затем одарил Северуса самым серьёзным выражением лица. Как будто Северус не знал слишком хорошо, что было на уме у Люциуса в этот момент. Он фыркнул и начал чистить свои инструменты.        — Даже Уизли всё ещё сохраняют чистоту своей линии!        — Большинство из них — да, — он поставил склянки в ряд возле котла и приготовился сцеживать зелье.        — Я пытаюсь. Понимаю, что в некоторых вещах зашёл слишком далеко, но я не могу делать вид… — он вздохнул. — Я бы не стал запрещать Драко жениться на магглорождённой, хотя бы по политическим причинам: это помогло бы фамилии в нынешней обстановке. И я думаю, Нарцисса тоже не стала бы этого осуждать.        — Она помирилась со своей сестрой, не так ли?        — Андромеда, да. Юный Тедди, — он поморщился при упоминании имени, — уже проявляет признаки сильных способностей метаморфомага.        — В ребёнке кровь магглов и оборотней, и всё же он будет могущественным. Возможно, тебе следует уговорить Драко жениться на маггле или, возможно, на вейле.        — Давай не будем слишком увлекаться, — Люциус наблюдал, как он разливает зелье по пузырькам, хотя, конечно, он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь. — А как насчёт тебя, Северус?        — Меня?        — Что насчёт продолжения твоего прекрасного наследия Принца?        — Я не ношу этой фамилии, и нет никакого наследия, достойного упоминания, о чём ты прекрасно осведомлён. Малоизвестный род, от которого не осталось ничего, кроме имени.        — Да брось. Принцы были прекрасными волшебниками и ведьмами на протяжении веков. Нет необходимости сбрасывать со счетов…        — Этот разговор я тоже не собираюсь с тобой вести, — он отнёс котел к раковине и начал мыть вручную. Магия могла нарушить его свойства, а Северус был очень щепетильным в обращении со своими инструментами.        — Но ты… Северус!

***

       Его мама завязывает ему волосы и машет над ними своей палочкой, чтобы они не выбились из пучка.

       — Ну вот, я думаю, ты готов.

       Он ёрзает: обувь слишком тесная, и у него болят ноги. Однако он не говорит ей — ботинки уже заколдованы на грани жизни и смерти, и он думает, что они могут распасться, если она наложит на них ещё хоть одно заклинание.

       — Мам, почему мы должны идти?

       — Северус… — она вздыхает и присаживается перед ним на корточки. — Они твои бабушка и дедушка, я уверена, что они будут очень рады познакомиться с тобой.

       — Мы никогда раньше туда не ходили.

       — Но мы пойдём сегодня. Помни: ты должен вести себя наилучшим образом.

       «Быть вежливым, спокойным и, прежде всего, не упоминать своего отца», — да, он помнит.

       — Что, если я им не понравлюсь?

       — Ты им понравишься, ты уже сильный молодой волшебник.

       Северус смотрит на свои руки. У него ещё нет волшебной палочки — он слишком молод, но однажды… однажды у него будет волшебная палочка. Это странно — носить официальную одежду волшебника, быть вымытым как никогда ранее. У него даже под ногтями нет грязи, а волосы чистые и расчёсанные. Он чувствует себя немного неуютно, как будто сам не свой. Но он собирается встретиться со своими бабушкой и дедушкой, а они тоже волшебники. Они собираются угостить его сладостями, и они будут добры, верно? Так выглядят бабушки и дедушки по словам других детей в школе.

       Он полон надежд, даже если ему кажется немного странным, что он никогда не видел их раньше. Но он берёт маму за руку и закрывает глаза, когда она аппарирует их прочь, и он доверяет ей.

~~~~~~ * * * ~~~~~~

       — Гарри! Гарри, проснись!        — А? — он слегка взмахнул руками и чуть не упал с дивана в общей комнате восьмого курса, едва не дав Гермионе пощёчину. — О, извини, я был не совсем тут.        — Ты заснул над своей книгой, приятель. Не то чтобы я мог винить тебя.        — Точно, ага.        Гермиона закатила глаза, глядя на Рона, но по большей части выглядела обеспокоенной.        — Ты в порядке, Гарри?        — Почему бы мне не быть в порядке?        — Ну, это происходит не в первый раз. Может быть, ты плохо спишь?..        Она что–то выуживала. Гарри нахмурился — ах, точно. Она думала, что ему снятся кошмары, и пыталась заставить его рассказать об этом. Но кошмары не были проблемой, проблема заключалась в тех видениях, которые у него были, которые были… что ж, это были чьи-то чужие воспоминания. Кого-то, кто, по общему мнению, должен быть мёртв. Неделей ранее он подкараулил Малфоя в библиотеке, и тот подтвердил, что Снейп жив и находится в Мэноре. Он ещё не полностью восстановился, но поправляется и не горит желанием сообщать кому-либо о своём выживании.        — Он думает, что авроры бросят его в Азкабан или его убьют на месте, ну знаешь. Кто-то с другой стороны.        — Этого не произойдёт. Он герой!        — Он нажил много врагов с обеих сторон, но не так уж много друзей.        — Я не уверен, что пребывание с твоими родителями помогает.        Драко поднял брови, хотя и не протестовал.        — Не похоже, что ему есть куда идти. Его дом — свалка, если, конечно, он всё ещё стоит.        Ну что ж. В любом случае, что мог бы ответить Гарри?        Итак, Снейп был жив, его воспоминания всё больше и больше проявлялись во время бодрствования Гарри, и это начинало становиться проблемой. Это происходило в случайные моменты, внезапно его затягивало в середину воспоминания, и потом всё так же резко обрывалось, как нить, поднимающаяся по его палочке в Хижине, когда Нарцисса аппарировала вместе с ним.        — Я прекрасно сплю, — сказал он Гермионе.        Она не выглядела убеждённой.        — Тогда, может быть, слишком мало?        — Да ладно, он не читает затхлые старые книги всю ночь напролёт, как некоторые люди, которых я знаю, — сказал Рон.        — Я не читаю затхлые старые книги всю ночь напролёт!        — Определённо читаешь.        — Откуда ты знаешь, чем Гермиона занимается всю ночь?        Рон стал таким же красным, как джемпер Гарри, но на данный момент это отвело разговор от Гарри, поскольку они притворялись, что не спят в одной постели большую часть ночей, в то время как существовала угроза, что тот может рассказать миссис Уизли.

***

       Гарри проснулся, задыхаясь и тяжело дыша. Чрезвычайно тяжело.        Он вцепился в свои одеяла и пытался изо всех… пытался, насколько мог, сосредоточиться на своём дыхании, на том, чтобы успокоиться, на всём, кроме того, что происходило там, и что ему снилось. Что он только что видел.        Конечно, он потерпел полное поражение.        Всё, что он увидел, выжглось на внутренней стороне век, неотвратимо играя перед его мысленным взором, было просто… бледные конечности, четыре ноги, четыре руки, две тёмноволосые головы. Он не мог видеть, кем был другой человек, но Снейп был с мужчиной. Снейп занимался сексом с другим парнем. Снейпу нравились парни, по–настоящему нравились, и был по крайней мере один парень, который был действительно увлечён (неправильное слово, не то слово — Гарри прикусил губу) Снейпом. Чёрт. Эти звуки… Гарри повернулся на бок и хотел бы не видеть, не слышать всего этого, но приглушённые стоны, вздохи, безошибочно узнаваемый голос Снейпа и бормотание другого парня… звук сминаемых простыней под ними, прикосновения плоти к плоти, вспышки кожи в полумраке…        Чёрт. Он не смог бы снова заснуть, если бы ничего с этим не сделал.        Гарри просунул руку под пижаму и прикусил ладонь, когда кончал, надеясь, что не вспомнит этот сон-воспоминание, но зная, что никогда не забудет.

***

       — Поттер.        Гарри обернулся и увидел Малфоя, прислонившегося к кафельной стене, наблюдающего за тем, как он выходит из душа, и открыто разглядывающего его.        — Малфой!        — Что?        — Просто… не надо! — Гарри схватил своё полотенце и завернулся в него. — Это невежливо.        — Ты смущаешься.        — Конечно, я смущаюсь!        — Я не видел ничего, чего стоило бы стыдиться, — ухмыльнулся мерзавец, намеренно опуская взгляд на… что ж… Что-то, что сейчас было скрыто полотенцем.        — Чего ты хочешь?        — Нетерпеливый, да? Прекрасно, — он оттолкнулся от стены и протянул Гарри рубашку, вежливо отводя взгляд, на этот раз. — Мне нужно попросить тебя посетить Мэнор.        — Ни за что. Я не собираюсь туда возвращаться.        — Для Снейпа.        Гарри выхватил свою рубашку из руки Малфоя и неловко надел её, надеясь, что полотенце, ненадёжно держащееся на бёдрах, не подведёт его.        — Что с ним?        — Он, эм, болен. Вроде того.        — Болен? — Гарри натянул боксёры под полотенцем, не обращая внимания на поднятые брови Драко, когда тот подпрыгивал и извивался. — Я думал, ему становится лучше?        — Да, он в основном оправился от укуса змеи, но…        — Но что?        — Ну, он не скажет, но это как-то связано с тобой.        — Откуда тогда ты знаешь, если он не говорит?        — Все знают, что он поделился с тобой некоторыми своими воспоминаниями, верно? Ты позаботился о том, чтобы это стало достоянием общественности.        — Не делай такое лицо, я должен был это сделать, чтобы очистить его имя.        Малфой фыркнул.        — Возможно. Как бы то ни было, у него продолжаются эти приступы, и мои родители беспокоятся. Сначала казалось, что он просто устал или погрузился в свои мысли, но становится всё хуже. Отец говорит… — он прочистил горло. — Со слов Снейпа, когда у него был один из этих приступов… он узнал там воспоминание.        — О пожирательских делах?        — Угу.        — Вот как.        Драко кивнул, стиснув зубы.        — Но каким образом я к этому причастен? Не считая всей этой, ну, ты знаешь, истории с Волдемортом.        — Не произноси его… точно, — он вздохнул, сжал и разжал руки. — Не имеет значения, он мёртв. Я знаю, что он мёртв, — Малфой выглядел встревоженным, как будто одного произнесения этого имени вслух было достаточно, чтобы вернуть все его страхи.        Гарри не очень понравилось, что это вызвало у него сочувствие, но так и было.        — Он не вернётся, — сказал он.        — Я знаю, — ответил Драко, раздражённый на себя или на Гарри, трудно было сказать. — В любом случае, что бы ни происходило со Снейпом, это как-то связано с тобой, потому что ты разделяешь некоторые из его воспоминаний, и потому что у тебя та же проблема.        — Не понимаю, о чём ты говоришь, — Гарри затянул шнурки так сильно, что не чувствовал пальцев на ногах, но пока не обращал на это внимания. — Я в порядке.        — Я видел тебя на днях в библиотеке. Ты десять минут неподвижно смотрел на чистый пергамент, а потом ты…        — Ладно, хорошо, я вижу их, — он готов был заплакать, потому что это было воспоминание о юном Северусе Снейпе и его матери, которые вместе играли и смеялись, складывая кубики в невероятные фигуры, способные держаться вместе только благодаря магии. Воспоминания оборвались, когда ворвалась Петуния и всё перевернула вверх дном, но Гарри был так благодарен за то, что снова увидел маму. — Была середина ночи, что ты делал в библиотеке?        — Я не мог уснуть.        — Ага, действительно.        — Так… ты придёшь? Мама хочет вызвать целителя, но Снейп отказывается. Он не хочет, чтобы кто-либо знал, что он жив, но, может быть, если бы вы встретились…        — И что мне нужно будет сделать? Я ведь не целитель.        — Ты мог бы вернуть ему воспоминания. Мама думает, это могло бы помочь.        — Я совершенно точно не вернусь в Мэнор.        — Тогда на Гриммо-Плейс.        Гарри моргнул.        — Там пусто.        — Я знаю. И он твой, — Малфой усмехнулся. — Им должен был по праву владеть урождённый Блэк, но твой собачий крёстный решил иначе.        — Эй! — прежде чем он успел осознанно сформулировать заклинание в уме, палочка Гарри уже была в руке и направлена на Малфоя. — Не говори так о нём! Это было его дело, и в любом случае не похоже, что ты нуждаешься в ещё больших деньгах!        Руки Драко дернулись вверх, когда он нервно посмотрел на палочку Гарри.        — Не похоже, что ты сам нуждаешься в ещё больших деньгах, но нет. Я имел в виду мою тётю Андромеду и моего двоюродного брата.        — Тед? Он мой крестник.        — Я знаю. Мама помогает им, но у них не так уж много денег. Тётя была лишена наследства Блэков.        — Да, — Гарри снова вложил палочку в ножны, качая головой. — Нет, ты прав, этот дом должен принадлежать им. Мне он не нужен, и я должен вернуть его им, но у меня не было времени подумать обо всём этом. Но я это сделаю, клянусь.        Малфой пожал плечами, не сводя глаз с рук Гарри на случай, если тот снова вытащит палочку.        — Ты был занят.        — Точно.        — Точно, — он отступил назад, поднял глаза. — Так что ты скажешь? О встрече на Гриммо-Плейс, — добавил он, увидев растерянное выражение лица Гарри.        — Эм, я не знаю. Только он?        — Он не придёт сам, но мама должна суметь убедить его.        — Ты и она — прекрасно. Только не твой отец.        Драко вздохнул, глядя в окно.        — Нет, его не будет. Но ты также не можешь привести Грейнджер или Уизли. Не думаю, что это помогло бы.        — Гермиона правда умная!        — Но не Уизел? Ой, да ладно, опусти палочку — ты же знаешь, я должен был это сказать!        — Ты идиот, — Гарри скрестил руки на груди, многозначительно постукивая пальцем по палочке, спрятанной в рукаве. — Но нет, я буду там один. В любом случае, я им не рассказал. Они не знают, что он всё ещё жив.        — Ты этого не сделал?        — За кого ты меня принимаешь?        — За того, кто близок со своими друзьями.        Ага, как же. Гарри посмотрел на потёртые носки своих ботинок.        — Ну, я просто подумал, он заслуживает того, чтобы его оставили в покое, так что никому не говорил.        Малфой кивнул, закусив губу.        — Спасибо.        — Я сделал это не для тебя.        — Я так и думал, — он повернулся и пошёл прочь, но остановился у двери, чтобы оглянуться через плечо. — Я напишу маме и дам тебе знать, когда они прибудут.        — Малфой…        — Хм?        — Думаешь, это хорошая идея?        Он пожал плечами.        — Не попробуешь — не узнаешь, — сказал он, прежде чем неторопливо удалиться.        Это действительно было не очень обнадёживающе.

***

       Потребовалось некоторое время, чтобы убедить Рона и Гермиону, что да, он хотел провести выходные на Гриммо-Плейс, но нет, не хотел, чтобы они шли с ним. Гарри попытался намекнуть, что хочет избавить Кричера от дополнительной работы, что только вызвало ещё бо́льшие сомнения у Гермионы, и что ему нужно немного побыть одному, чтобы подумать, что заставило Рона по какой-то причине показать ему большой палец и пожелать удачи на маггловских свиданиях. Он даже предложил дать несколько советов, но Гарри отказался.        В целом, это оказалось проще, чем он опасался, хотя Гарри подозревал, это было скорее потому, что его друзья планировали провести выходные, так скажем, практикуясь в советах, о которых упоминал Рон. Когда занятия закончились в пятницу днём, он собрал кое–какие вещи — несколько учебников, немного одежды — и запрыгнул на свою метлу, чтобы вылететь за пределы Хогвартса и аппарировать в Лондон.        Добравшись туда, он застал Кричера занятым на кухне. С тех пор как тот получил письмо Гарри о том, что прибудут гости — к тому же имеющие отношение к Блэкам, — эльф с головой ушёл в уборку и готовку, и Гарри подумал, что дом никогда не выглядел так хорошо. Ну, здесь всё ещё не было приятно и гостеприимно, зато стало гораздо менее пыльно, и солнечный свет лился через свежевымытые окна. Гарри устроился в библиотеке, разложил домашнее задание на большом столе и пожевал немного сэндвичей, которые принёс ему Кричер.        А затем шум у входной двери заставил его выбежать из библиотеки.

~~~~~~ * * * ~~~~~~

       — Ты сказала, что мы едем в родовой особняк, — выдавил Северус сквозь стиснутые зубы.        — Это и есть родовой особняк, Северус, — Нарцисса одарила его натянутой улыбкой и крепче сжала его руку, следуя за Драко внутрь.        Он никогда не думал, что ему придётся вернуться в этот треклятый дом, даже если казалось, что портрет Вальбурги Блэк замолчал навсегда. Стена, на которой он раньше висел, была выжжена, несомненно Блэком.        — Зачем?        Послышался топот ног по старому ковру и голос, который он предпочëл бы не узнавать:        — Эм, здравствуйте.        — Нарцисса.        — Ты знаешь, почему мы здесь, — сказала она.        Он только сверкнул в её сторону глазами.        — Мистер Поттер, — сказала она. — Спасибо, что пригласили нас.        — Вы сами себя пригласили, но… — он пожал плечами, — всё хорошо. Кричер приготовил много еды, так что, если вы голодны…        Северус нахмурился, он не был голоден. Он не хотел здесь находиться. Больше всего он не хотел находиться рядом с Поттером — ему хватило этого мальчишки за семь лет. Уже почти восемь.        — Я был бы не против поесть, — сказал Драко.        — И я думаю, Северусу следует показать его комнату на случай, если ему понадобится отдохнуть.        — Северус, — процедил он сквозь зубы, — прямо здесь и может говорить за себя сам.        — Ты можешь, но не сделаешь этого.        — Я вполне способен…        — Ты весь день был на ногах, занимаясь зельеварением. И ты знаешь, что всё ещё восстанавливаешься.        — Мне нужен доход, чтобы отплатить за ваше гостеприимство.        — Они спорят об этом уже несколько месяцев, — громко прошептал Драко Поттеру, — просто не обращай на них внимания.        — Ладно. Просто я не думал, что вы пробудете здесь достаточно долго, чтобы вам понадобились комнаты, поэтому не думаю, что они готовы.        — Конечно, я приготовил три комнаты, хозяин Гарри, мне сказала это сделать госпожа Блэк, — маленькое морщинистое существо посмотрело прямо на Северуса и добавило, — ваша комната там же, где и обычно.        — Хорошо.        — Это зелёная спальня, с которой вы знакомы.        — Да, я понял это в первый раз.        — Я ничего не менял, хоть хозяин Регулус и был чистокровным, а вы — нет.        — Как утешительно.        — Она такая же, как и двадцать лет назад.        — Да, спасибо, Кричер, — он надеялся, что благодарность злорадному маленькому чудовищу заставит его остановиться, даже если это оставит осадок на языке. — Тогда я пойду, раз вы все считаете меня инвалидом, которому нужно полежать, как чахоточной девице.        Он недовольно начал подниматься по лестнице, но недооценил подъём. Это заставило его ухватиться за перила, в то время как Поттер вцепился в его свободную руку.        — Осторожнее, сэр.        — Отпустите меня.        — Хорошо, — Поттер разжал пальцы и сделал шаг назад, подняв руки. С ужасом ощущая на себе взгляды Нарциссы и Драко, Северус направился в старую комнату Регулуса, которую он избегал с тех пор, как Регулус умер. Даже когда приходил по делам Ордена, даже когда жаждал немного уединения после вызова от Тёмного Лорда и перед отчётом для Дамблдора и его приспешников.        Но Поттер последовал за ним, ястребом наблюдая, будто не доверял, что его мерзавец учитель, скверный старый Пожиратель Смерти, избежавший Азкабана, будет вести себя хорошо.        — Я не собираюсь убивать вас, Поттер.        — Как будто вы могли бы, — заметив, что Северус слегка нетвёрдо развернулся и поднял палочку, он добавил, — ладно, хорошо, вы бы могли, если бы захотели. Просто я не думаю, что вы хотите этого.        — Вы можете ошибаться.        — Хорошо, вы самый подлый, самый плохой и пугающий парень в округе. Лучше?        Северус вгляделся в лицо мальчишки. Его слова звучали насмешливо, но лицо… он улыбался. И эта улыбка совсем не походила на ухмылку, которой постоянно щеголял его отец, улыбка, выражающая скорее добродушное поддразнивание. Но ведь Поттер ненавидел его. Разве нет? Ему стоило бы, особенно если он вынужден приветствовать Северуса в своём доме.        — Во что вы играете? — конечно, у него было искушение применить легилименцию, но даже Северус, у которого был довольно большой опыт в принятии неверных решений и с его слабым контролем над вспышками темперамента, знал, что лучше не прислушиваться к этому тихому голосу.        — Ни во что. Просто после того, как я увидел так много ваших воспоминаний, трудно не видеть в вас человека.        — Значит, вы многого не видели, — он не помнил, какие именно воспоминания отдал в Хижине, но разве так много? Такого не могло быть.        — Я часто видел свою маму. К слову, я хотел поблагодарить вас за это. Кроме вас, мне никто никогда особо о ней не рассказывал.        — Я тоже ничего не рассказывал.        Поттер пожал плечами и последовал за ним в комнату Регулуса.        — Мы просто по-разному называем это. Так почему же Кричер… Ох. Ох.        — Что такое? — Северус снова достал палочку, хмуро вглядываясь в каждый тёмный угол.        — Я уже видел эту комнату.        Он закатил глаза и убрал палочку.        — Это же ваш дом.        — Нет, то есть да, но я видел… я видел вас… эм. Здесь? — Поттер покраснел.        — Что вы… а, — желудок Северуса провалился куда-то вниз, и он ухватился за столбик кровати. Он почувствовал, как покачнулся. — Я… бывал здесь раньше.        — С… братом Сириуса?        Он закрыл глаза.        — Значит, Нарцисса была права в своей теории. Вы… — он боролся с этим, но как бы сильно он ни сдерживался, его магия вспыхнула, и зеркало над каминной полкой треснуло. — Чёрт, — он нащупал палочку, но вспышка гнева истощила его, и он тяжело сел на кровать, наблюдая за своими трясущимися руками, лежащими на коленях, и палочкой, которая откатилась от него. Да, он выжил, но его разум был сломлен, и из всех существующих людей в его личную жизнь вторгся Гарри Поттер — у него не осталось секретов. У него не было ни перспектив, ни дохода, ни дома, и у него даже не было полноценного здоровья. Он зависел от милосердия и секретности. Секретности, которая опиралась на милосердие Мальчика-Который-Выжил, на добрую волю мальчишки, которому только недавно исполнилось восемнадцать лет, который видел всё худшее в нём, который знал все его недостатки, его позор и…        — Профессор? Профессор, вы меня слышите?        Он откинулся на кровать, истерически смеясь и делая большие вдохи, закрыв лицо руками.        — Профессор? — Поттер убрал его руки и пристально вглядывался в него сверху вниз. Он упёрся одним коленом в кровать, и под его весом матрас прогнулся настолько, что Северус почувствовал, как его тело слегка сдвигается к нему. — Профессор, вы…? Северус фыркнул.        — Я что? Всё ли со мной в порядке? В своём ли я уме? Профессор ли я вообще? — он оттолкнул Поттера и отодвинулся подальше на кровати, сел, скрестив ноги, созерцая, как Поттер наблюдает за ним. — Ничего из этого, — он прислонил голову к стене и закрыл глаза, прекрасно сознавая, что обнажает перед мальчиком своё горло. Он мог представить это перед своим мысленным взором: как его волосы спадают назад, как выползают из-под водолазки, словно отравленные щупальца, пытающиеся задушить его, отвратительные шрамы, которые оставили ему укус и яд Нагайны. Они ползли вверх от его плеча к линии подбородка, а один достиг середины щеки — тёмно-красная, слишком гладкая виноградная лоза на его бледном, словно мрамор, осквернённом лице. Он определённо не попал бы в «Ведьмополитен», скорее бы стал причиной для ночного кошмара.        — Ох, — сказал Поттер. — Ну, вы могли бы им быть. Слизнорт не хочет оставаться. Он приоткрыл один глаз.        — Да, Совет был бы в восторге от того, что Пожиратель Смерти и убийца Дамблдора будет учить их детей.        — Нашими учителями были Квиррелл, несколько настоящих Пожирателей Смерти и чёртова Амбридж! И призрак.        — И Локхарт.        — Он был не очень умён.        — Нет, но, по крайней мере, он был симпатичным, — Поттер несколько мгновений молчал, и Северус открыл оба глаза, чтобы посмотреть на мальчишку. У которого приоткрылся рот. — Что?        — Вы считали его симпатичным?        — Я считал его идиотом.        — Симпатичным идиотом.        — К чему вы клоните, Поттер?        — Я просто не думал, что вы, хм, заметили это.        — Что люди замечают в Грейнджер?        — Эм, что она действительно умная.        — Видите, Поттер? Вы сразу же подумали о её интеллекте. Человек замечает в других то, чего не хватает ему самому.        Парень моргал, глядя на него, пока слова, наконец, не соединились со своим значением в его затуманенном мозгу.        — Эй! Это не то, на что я в первую очередь обратил внимание.        Северус фыркнул.        — Правда! И вы не…        — Помолчите, Поттер, — Северус действительно был не в настроении.        — Хотя ей нравился Локхарт. Она считала, что он хорошо выглядит и всё такое. Ну, по крайней мере, поначалу. Так вам поэтому нравилась моя мама? Потому что вы считали её симпатичной?        Боже, это было ещё хуже.        — Разве вам не нужно заниматься своими гостями?        — Ага, и вы один из них.        — Не по моей воле.        — Ну, и не по моей воле ваши воспоминания захватили мой мозг!        — Неужели вы думаете, что я хочу, чтобы в мою личную жизнь вторгались снова и снова?        — Мне пришлось посмотреть все ваши пожирательские дела! И… и то, чем вы занимались здесь!        — Вы говорите так, будто последнее было хуже первого, — Северус приподнял бровь, наслаждаясь выражением замешательства на лице мальчишки. — Я бы не подумал, что кто-то в вашем возрасте может быть таким ханжой.        — Я не ханжа!        — Это потому, что там было двое мужчин?        — Нет! — Поттер, выдохшись, опустил глаза. — Нет, вовсе нет. Я не… Это нормально.        — Ах, — Северус посмотрел на него, заметил лёгкий румянец на его щеках, смущение, отразившееся на лице, и испытал редкий момент великодушия; он сменил тему.        — Я приношу извинения за пожирательские дела, как вы выразились.        — Ничего страшного, вы же не насылали это специально.        — Тем не менее.        — Ничего страшного, — повторил он.        Поттер почесал кончик носа, не отрывая глаз от выцветшего зелёного покрывала, и Северус воспользовался возможностью рассмотреть его повнимательнее. Он немного поправился, что было неудивительно сейчас, когда ему не приходится бежать, сохраняя жизнь, полуголодным и замёрзшим. Сейчас он выглядел более здоровым. Его челюсть потеряла ту небольшую округлость, которая ещё оставалась у него два года назад, и ему очень, очень нужны были новые очки, чтобы они подходили к его уже не такому детскому лицу. Но, к сожалению, он всё ещё был слишком разговорчив.        — Держу пари, вам снятся кошмары, да? Мне тоже. Я знаю, что мог бы попросить немного Сна без сновидений, но я не хочу… не знаю. Они были у меня в течение многих лет, то появлялись, то исчезали. Я могу справиться.        — Разве вы не хотите избавиться от кошмаров?        — Хочу, но… Но если бы я это сделал, то те, кто мне снятся, снова умерли бы.        — Это так не работает, Поттер.        — Я не могу… не могу этого сделать. Я не могу позволить Тому убить его снова.        — Его? Он убил многих, кого вы… ах, да. Ваш четвёртый год.        Поттер кивнул.        — Дигг…        — Не надо! Не произносите его имени.        Северус моргнул.        — Почему?        — Вы знаете почему.        — Я действительно не знаю, Поттер.        — Это была моя вина. Если бы я не…        — Если бы вы не — что? Вам было пятнадцать, и Диггори был едва ли старше. Ни в чём из того, что случилось, не было вашей вины.        — Я же просил вас не называть его имени! Он заслуживал лучшего, чем…        — Чем что? Чем быть первой жертвой Тёмного Лорда? Чем умереть несправедливой смертью, чем…        Поттер вскинул голову, его глаза заблестели.        — Я убил его! Если бы меня там не было… Это была моя вина.        — Нет, — Северус задумался, стоит ли протянуть руку и прикоснуться к нему, или лучше держать дистанцию. Поттер выглядел так, словно приливная волна боли только что разбилась о стены, воздвигнутые между тем, что его преследовало, и фасадом, который он показывал остальному миру. Но эти стены очень сильно размылись, стоило им остаться наедине, и хотя Поттер видел его гораздо лучше, чем он видел Поттера, Северус знал. Он знал более чем достаточно. — Диггори был молод, умён, добр, и его ожидало блестящее будущее впереди. Он также был красивым и спортивным, и в целом на него можно было равняться, как, я уверен, и на вас. И он умер из-за Тёмного Лорда. Он умер, потому что Тёмный Лорд приказал его убить, и вам пришлось стать этому свидетелем.        — Он умер, потому что я был там!        — Он умер, потому что был способным молодым волшебником, который оказался не в том месте не в то время. И вам предстоит жить с этим воспоминанием, среди всех других, с которыми вам приходится жить. Не думайте, что я не знаю, каково это — жить с чьей-то смертью на своей совести, но помните, что в вашем случае ваша вина неуместна.        Гарри долго молчал, несколько раз вытирая щёки.        — Как и ваша, — наконец сказал он.        — Прошу прощения?        — Как и ваша. Дамблдор заставил вас дать обещание.        Снейп рассмеялся жутким, горьким смехом.        — О, Поттер. Вы верите, что он единственный, кто умер от моей руки, моей палочки, моих зелий? Даже моих слов?        — Мою маму вы тоже не убивали.        — Разве нет?        — Нет, вы этого не делали. Вы пытались спасти её.        — И я чертовски плохо с этим справился.        Поттер покачал головой.        — Вы сдержали своё слово. Я жив благодаря вам, а Волдеморт мёртв благодаря вам. Это не так уж плохо.        — Не будьте таким любезным, Поттер. Не думаю, что я смогу это пережить.        Это, по крайней мере, заставило мальчишку улыбнуться, и Северусу показалось, что он почувствовал, как гнетущая мрачность этого разговора, этой комнаты, самого этого дома немного рассеивается.        — Вы неубиваемый.        — Сказал Мальчик-Который-Выжил-Дважды.        — Фу, пожалуйста, не надо, — Поттер оглядел комнату, затем снова посмотрел на Северуса. — Послушайте, если вы не хотите оставаться в этой комнате, я могу попросить Кричера поселить вас в другой.        Северус пожал плечами. Он вообще не хотел находиться в этом доме, какой бы ни была комната. По крайней мере, это навеяло некоторые не совсем неприятные, хотя и горько-сладкие воспоминания.        — Я понимаю, что, поскольку вы с Регулусом…        — Остановитесь, — у них и так было более чем достаточно разговоров по душам, и Северусу сначала нужно было прийти в себя.        — Но…        — Остановитесь сейчас же, или я нашлю на вас Обливиэйт, и я не могу гарантировать, что моё заклинание не оставит вас в том же состоянии, что и Локхарта.        — Он был таким симпатичным? — неожиданно спросил Поттер. — Я имею в виду Регулуса. Я видел только его фотографию, а в ваших воспоминаниях было слишком темно.        Северус прикусил губу и попытался вспомнить, что душить Поттера было бы глупо после всех лет, которые он потратил, пытаясь сохранить ему жизнь.        — Да.        — Вы любили его?        Он сжал руки в кулаки. Они были так молоды. Глупые молодые Пожиратели Смерти, которые приняли Метку, чтобы угодить не тем людям. Они оба отвернулись от Тёмного Лорда, хотя Северус никогда не знал о масштабах предательства Регулуса, а Регулус, конечно, никогда не знал о его. У них обоих были сомнения, они делились ими приглушённым шёпотом в темноте, но они никогда не говорили друг другу, насколько глубоки были эти сомнения. Но Регулус… у него были длинные, ловкие пальцы, острый ум, и он был искусен в чарах, он всегда был вежлив, очарователен, с лукавой улыбкой, которая…        Отдалённый глухой удар смутно отразился в сознании Северуса, а затем чьё-то присутствие — яркое, энергичное, но в то же время настороженное. Он вспомнил мягкие волосы Регулуса и его безупречную кожу, как он смотрел на Северуса снизу вверх и нетерпеливо прикасался к нему, открыто улыбался ему — и в то же время он чувствовал, как любопытство Поттера просачивается сквозь двери его плохо скрываемых мыслей. Поттер, вероятно, даже не осознавал, насколько он силён, насколько его неудержимое желание знать, видеть больше сделало бы его пугающим легилиментом, лишь пожелай он этого добиться.        От контраста между его воспоминаниями десятилетней давности и очень живым молодым человеком в его сознании перехватывало дыхание — нет, мальчишкой; ему было почти столько же лет, сколько Регулусу, когда тот умер. Делало ли это его мальчишкой или мужчиной?

***

       Северус стонет, отталкивает живую сущность, которой не пристало копаться в сознании Северуса. Он давит, он задыхается, он хватается за верёвку и вытаскивает себя из своих собственных воспоминаний только для того, чтобы быть брошенным в ещё один клубящийся вихрь из них. Но они не его — они чужие, но не совсем незнакомые и… о, нет. Он тщетно закрывает глаза от звуков и образов, которые подбрасывает ему разум Поттера, беспорядочной череды сцен, которые обрушиваются на него, как разъярённые океанские волны, пытающиеся утопить его, снова и снова разбивая о грубые скалы, окружающие Азкабан.

       Он отпускает мысленную нить и позволяет себе уплыть прочь.

***

       Он проснулся от приглушённых голосов, окружавших его, от мягкого, обеспокоенного бормотания, из-за которого Северус попытался сесть ещё до того, как ему удалось открыть глаза.        — Ах, наконец-то ты вернулся к нам, — Нарцисса схватила его за плечи и толкнула назад, а Северус моргнул и потёр глаза, пока они должным образом не сфокусировались на её лице.        — Что?..        — Вы разговаривали с юным мистером Поттером, и у вас произошёл ещё один, эм, инцидент, — она сидела на кровати, её поза была такой же прямой и совершенной, как всегда. — Я имею в виду, у вас обоих. Он пришёл в себя раньше, чем ты, но всё ещё сильно потрясён. Как ты себя чувствуешь?        — Как будто я здесь пленник, — он сверкнул глазами в её сторону, убрал её руки и сел на край кровати. Кто-то снял с него обувь, и его носки, выцветшие и местами почти прозрачные, были выставлены на всеобщее обозрение. — Я ухожу.        — Ты не можешь, эту ситуацию нужно решить.        Решить? До этого никогда не было столь сильных эпизодов, и была единственная, крайне очевидная причина.        — Когда он рядом, становится ещё хуже, следовательно, я ухожу.        — Ты не можешь.        — Так я всё-таки пленник?        — Конечно, нет. Не надо…        Дверь спальни со скрипом отворилась, Северус поднял глаза… и замер.        — Привет, Северус.        Он сглотнул, снова почувствовав себя одиннадцатилетним. Её строгое лицо, тугой пучок, тонкие губы…        — Ты ничего не собираешься сказать?        Он открыл рот, потом закрыл его. Это было бессмысленно, не раздавалось ни звука.        — После всех этих лет совместной работы, после того, как ты заставил меня поверить в худшее о тебе, после того, как позволил мне поверить, что ты мёртв… Как ты мог!        Каким–то образом Нарцисса незаметно исчезла, и Минерва Макгонагалл теперь была прямо рядом с ним, обнимая его, встряхивая, ругая и прижимая к себе — самый доверенный заместитель Дамблдора, глава Гриффиндора на протяжении десятилетий, видный член Ордена, а ныне директриса одной из старейших и престижнейших школ магии…        Её эмоции захлестывали его, он не знал, как реагировать.        — Ты плачешь? — он видел, что да, но почему?.. — Я убил его. Я действительно это сделал.        Это только подтолкнуло её к новым слезам и ещё большему их вытиранию, но по-прежнему без проклятий, что только усилило его замешательство.        — Директриса? — спросил он.        — Ох, Северус, — наконец она отстранилась от него, и он вздрогнул. — Ты знаешь моё имя, ты называешь меня им уже много лет.        Это не было ответом на его вопрос. Почему она была здесь? Кто позвал её и с какой целью?        — Да, — ответил он. По крайней мере, это был безопасный ответ.        — Нарцисса Малфой позвала меня. После того, как ты и юный Гарри почти два дня были без сознания, она отправила своего сына обратно в Хогвартс. Я взяла с собой Поппи и друзей Гарри.        Он поморщился, его спокойствие исчезло.        — О, не делай такое лицо, Поппи осмотрела тебя, но мистер Уизли и мисс Грейнджер даже не знают, что ты здесь. Ну, пока нет. Я почему-то подозреваю, что они скоро узнают о том, что ты выжил, каковы бы ни были твои чувства по этому поводу.        — Я… два дня?        — Сегодня вечер воскресенья. О, я так зла на вас обоих — как вы с Гарри могли никому не рассказать о том, что случилось?        — Как он?        — У него дела идут лучше, чем у тебя, он проснулся сегодня утром. Но ты… ох, Северус, я так рада, что ты жив, — она сжала его руку в своих, и это было… в тот момент это было уже слишком. Он боролся с этим изо всех сил, но не мог остановить то, как у него сдавило грудь, горло сжалось, зрение затуманилось, как он задыхался и кусал себя за щеку. Его рука сжала руку директрисы, и он свернулся калачиком, подавшись вперёд и вниз, и… и она привлекла его в свои объятия.        Никто и никогда раньше не обнимал его так.

~~~~~~ * * * ~~~~~~

       Гарри наблюдал за профессором Макгонагалл и мадам Помфри, когда они присоединились к нему, Рону, Гермионе, Драко и миссис Малфой на кухне. Он пытался прочесть по их лицам, но не мог решить, означают ли их замкнутые выражения что-то хорошее или плохое.        — Как он себя чувствует? — спросил Малфой.        — Ты о ком? — Рон скрестил руки на груди и хмуро посмотрел на Драко, но Гермиона сжала плечо Рона, и он откинулся назад, расслабив позу, хотя и не утратив хмурого выражения.               — Ты должен пообещать пока держать это в секрете. Я знаю, что могу на тебя рассчитывать, просто это, ну, опасно, — Гарри опустил взгляд на потёртый стол.               — Опасно для кого?               Когда он не ответил, Гермиона повторила ещё мягче:               — Для кого, Гарри? Для тебя или того другого таинственного человека?               — Эм, вроде того. И для тебя тоже.               — Мне казалось, такого рода вещи остались позади!               — Это связано, — все взгляды обратились к Малфою, который пожал плечами. — Это правда.               — Тёмный Лорд не вернётся, — добавила его мать. — Но рябь от его смерти…               — Не нужно так драматизировать, — Макгонагалл обвела взглядом всех за столом. — Гарри, я думаю, тебе стоит рассказать свою историю.               — Да, точно. Эм… — пристальное внимание Рона и Гермионы заставило его дрогнуть, но он взглянул на Макгонагалл и вспомнил, что должен быть храбрым. — Итак, вы знаете, что Снейп — профессор Снейп — передал мне некоторые из своих воспоминаний, верно? — они кивнули. — Так вот, я вернулся в Хижину после битвы, я пытался прочистить голову, побыть немного наедине с собой, чтобы, ну, знаете, разобраться во всём, и… — он сделал паузу, посмотрел на Рона. — Прости, я знаю, что мне следовало остаться с тобой.        — Не-а, Гарри, дружище, нет… Никто так не думает.        — Ладно, — Гарри так думал, но держал это при себе. — Итак, я шёл, и в итоге оказался перед Гремучей ивой, и подумал, ну, я подумал, что мне следует отнести тело Снейпа обратно в Большой зал.        — Ты сказал, что там не было никакого тела, — Гермиона прищурила глаза. — Но оно было? И он не был мёртв?        Гарри кивнул.        — Он был… ну, сначала я подумал, что он мёртв, кровь… — он покачал головой, ничто и никогда не смогло бы стереть вид и запах крови, покрывавшей всё вокруг, почти душившей его. — Но из него вытекло ещё одно воспоминание.        Нарцисса моргнула, глядя на него — её единственное позволение проявиться удивлению.        — Я и не заметила. Я пришла, чтобы забрать тело Северуса, прежде чем одна или обе стороны решат осквернить его. Я не ожидала увидеть там мистера Поттера.        Он слегка улыбнулся.        — Да, я тоже вас не ожидал увидеть.        — И, держу пари, никто из нас не ожидал, что Северус вздохнёт. Во всяком случае, когда я поняла, что он жив, я аппарировала с ним в безопасное место, а потом перенесла его в Мэнор. В ином случае я не думала, что он был бы в безопасности.        Помфри фыркнула.        — Я бы вылечила его точно так же, как лечила всех раненых, которых видела.        — Ты — может быть. Но я полагаю, что обе стороны хотели, чтобы он заплатил в такой трудный момент, и я не хотела рисковать его безопасностью.        — Но когда вы забрали его, вы оборвали нить воспоминаний между нами. Она зацепилась за мою палочку, и когда вы аппарировали, она порвалась.        — Можно ли разрезать нити воспоминаний? — кто бы сомневался, что Гермиона сфокусируется именно на этом.        — Ну, я не знаю, возможно ли, но кусочек, который был на моей палочке, просто просочился в меня, и всё.        — Жутко, — пробормотал Рон. — Подожди. Так вот почему у тебя были эти странные моменты затуманивания сознания?        — Может быть? Сначала я не обратил на это внимания, но потом начал понимать, что вижу… это было не просто моё воображение, это было большое количество воспоминаний, но они были не моими. И они никогда не были полными.        — У Северуса происходит то же. В течение нескольких недель после битвы он был в основном без сознания и поначалу не хотел разговаривать.        — Он думал, что мы похитили его, чтобы убить, — сказал Драко.        — Жестоко.        — Мы этого не делали, Уизли. Догоняй.        Рон показал ему средний палец, и Макгонагалл нахмурилась.        — Мальчики, — сказала она.        — Извините, — пробормотали они.        — Нарцисса?        — Спасибо. Ему становилось всё хуже, он ещё не полностью выздоровел, и хотя мы потакаем ему и позволяем притворяться, что он отрабатывает своё содержание, он далёк от выздоровления. Северус и так был слишком истощён и до Нагайны, а яд и потеря крови стали лишь последней каплей.        — Довольно большой каплей, — сказала Макгонагалл.        — Действительно. Но эти… видения, сны, воспоминания, называйте их как хотите — сильно ударили по нему. Иногда он падает в обморок, и ему требуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Люциусу пришлось закрыть для него лабораторию, иначе с ним снова произошёл бы инцидент, на самом деле припадок, во время приготовления особо деликатного зелья.        — Снова?        — Один раз это случилось, но Люциус был с ним, и катастрофа была предотвращена. Он проводит большую часть своего времени в библиотеке Мэнора и помогает Люциусу с одним из его проектов… Нет, — решительно добавила она, — это не имеет ничего общего с тем, что вы думаете.        — Они разрабатывают защиту, — сказал Драко. — Обычную защиту. Ты можешь прекратить разыгрывать из себя разъярённого пещерного человека, Уизли.        Макгонагалл откашлялась, и Гарри спрятал улыбку за ладонью.        — Я попросил Поттера встретиться с нами — моей матерью, профессором Снейпом и мной — потому что профессору становилось всё хуже.        — И я согласился, потому что, откровенно говоря, у меня было всё больше и больше таких, гм, моментов.        — Не приступы? Гарри, насколько всё плохо?        — Для меня это в основном сны, когда я сплю или когда мне, эм, скучно. Видения, но не такие, как с Волдемортом, понимаете? Я даже иногда вижу свою маму, — и другие вещи, более неприятные вещи, но он не хотел упоминать о них в присутствии друзей. Он и так уже слишком завладел их вниманием.        — Но почему ты ничего не сказал нам?        — Не хотел вас беспокоить. Сначала это не казалось таким уж важным, и вы, эм, вы знаете…        — Миловались?        — Не помогаешь, Малфой, — хотя наблюдать за румянцем Рона было немного забавно.        Гермиону, однако, было не так-то легко отвлечь.        — Но что тогда произошло в пятницу? Нам только сказали, что ты был без сознания.        — Я немного поговорил со Снейпом, и я думаю, что наша физическая близость что-то спровоцировала.        — У тебя было другое полувоспоминание?        — Вроде того, но это было гораздо интенсивнее, и я почувствовал, как он выталкивает меня из своего сознания, а потом случайно оказался в моём, и думаю, мы разделили множество и моих воспоминаний тоже. На самом деле я мало что помню, всего несколько образов, но в основном они были из моей жизни, а не из его. Я имею в виду, я видел гораздо больше из его жизни, чем когда-либо хотел увидеть, но я также никогда не хотел, чтобы он видел так много из моей.        — Точная оценка, Поттер, — они все как один обернулись, чтобы увидеть объект их разговора, Северуса Снейпа во плоти, стоящего в дверном проёме самостоятельно, хотя и немного неуверенно.        — Профессор!        — Я больше ни для кого не профессор, Грейнджер. И я также не какой-то там образец, который можно обсуждать за спиной. Если ключ в дистанции, то я установлю её, а затем буду придерживаться.        — Северус, ты не можешь просто…        — По крайней мере, подожди, пока не окрепнешь!        — Нет, я понимаю, — чистый голос Нарциссы прорвался сквозь замешательство. — У меня есть маленький дом… — она встала из-за стола, чтобы взять Снейпа за локоть и увести его, предположительно, чтобы обсудить тот дом, о котором она только что упомянула.        — Ты же знаешь, он бы не позволил нам помочь, — сказала Помфри, хватая Макгонагалл за руку, чтобы удержать её на месте.        — Я подумала… после того, что было раньше, я подумала, что, возможно, он согласится.        — Ты его знаешь.        Макгонагалл со вздохом кивнула.        — Ему понадобится время.        — А что насчёт Гарри, кстати? Разве ты не можешь вернуть нужные воспоминания в нужное место?        — Я сомневаюсь в этом, мисс Грейнджер. Расщепление произошло таким странным образом, что я не думаю, что это когда-либо изучалось или даже представлялось возможным раньше. Если миссис Малфой знает, где он, и мистеру Поттеру нужно будет снова его увидеть, мы легко сможем с ним связаться. Но, учитывая то, что произошло в пятницу, возможно, это и к лучшему, по крайней мере сейчас.        — Но… — Гарри подумал о своей маме, обо всех вопросах, которые он хотел задать, о длинных бледных конечностях в темноте. — А что, если я захочу с ним поговорить?

***

       Но никто не думал, что ему следует с ним разговаривать, особенно после того, что случилось во время их единственной встречи. Нарцисса Малфой увезла Снейпа в неизвестное место, а Гарри вернулся в Хогвартс со слишком большим количеством вопросов в голове и без единого полезного ответа.        Он думал, что то, что они были так близки друг к другу, почти касались друг друга, разделили большее количество своих мыслей, чем когда-либо добровольно делали раньше, что-то изменило. Он был вполне уверен, что некоторые из его собственных воспоминаний просочились в сознание Снейпа. Чувствовалось, что они были в головах друг у друга, а ещё, что Снейп исчезал, угасал, его голос становился всё слабее, пока Гарри не поймал что-то — руку кого-то тонущего. Руку с тонкими бледными пальцами, местами покрытую шрамами. Он знал, чья это была рука, но потом всё снова растаяло, пока он не проснулся от обеспокоенного хмурого взгляда Гермионы.        Вернувшись в Хогвартс, он попытался сосредоточиться на учёбе и на своих друзьях, пытаясь оставить всё произошедшее позади. Получалось не очень хорошо. Гермиона явно воздерживалась от того, чтобы каждый день спрашивать о его голове, его снах, его видениях, но вопросы были не у неё одной. Время от времени Рон пристально разглядывал его, и Макгонагалл раз в неделю приглашала на чай, всегда подразумевая вопрос, но никогда не спрашивая напрямую.        И Гарри… что ж. Гарри хотел бы не видеть столь многого.        Он оказался в общежитии Слизерина двадцать, двадцать пять лет назад. Он увидел гораздо более молодого, гораздо более похожего на человека Тома Риддла, очаровывающего своих последователей. Он увидел, как неловкий Регулус и ещё более неловкий Снейп флиртуют. Он снова увидел свою маму, увидел неожиданную сторону Люциуса Малфоя, когда тот ворковал с малышом Драко, увидел, как Снейп пьёт с Макгонагалл и разговаривает о квиддиче.        Но были и другие вещи, и некоторые из них были новы для Гарри. Или, возможно, ему удалось лучше понять происходящее, то особое взаимопонимание, которое было у них со Снейпом и которое Гарри теперь полностью осознал. Он был свидетелем пары-другой встреч Пожирателей Смерти, захвата и убийства маггла, ухода Снейпа из Хогвартса и возвращения к Волдеморту после смерти Седрика. Он видел, как Снейп столкнулся с недовольством Тома, как он, стиснув зубы, пресмыкался у его ног и получил Круцио за опоздание, но всё равно поклялся в верности. Как он вернулся к Дамблдору, но сначала зашёл в ванную — убедиться, что смыл всю кровь с одежды и с лица, прежде чем поплестись вверх по винтовой лестнице. Он прикусил язык во время Круцио, и несколько чересчур нетерпеливых Пожирателей Смерти пнули его, думая доставить удовольствие Риддлу — этого не произошло, и они тоже были наказаны за это, но звук хруста рёбер Снейпа… этот звук преследовал Гарри несколько дней.        Хотя всё было не так уж плохо, и Гарри нравилось просто быть студентом, иметь возможность изучать магию без постоянной угрозы Волдеморта, неумолимо нависающей над его головой. Он тренировался с командой по квиддичу, навещал Тедди по выходным, устраивал вечеринки с другими восьмикурсниками и семикурсниками в Выручай-комнате, которую они с трудом восстановили в прежнем виде. Учителя, вероятно, знали, что они пронесли контрабандой немного выпивки, но благодаря антипохмельному зелью Драко и учебным планам Гермионы у всех у них были ясные глаза, и они были готовы прийти на урок, независимо от того, был тест неожиданным или нет.        Однако, несмотря на то, что у него была отдельная комната, несмотря на то, что он знал, что многие его однокурсники объединяются в пары, он обнаружил, что на самом деле ему этого не хочется. Ни от кого из них у него по-настоящему не потели ладони и не перехватывало дыхание. Да, Забини был и правда очень красив. Конечно, Джинни была умной и очень, очень хорошо управлялась с метлой, но… нет. Чего-то не хватало. Большую часть времени он думал о Принце-Полукровке, о том, как он заставлял Гарри смеяться, помогал ему совершенствоваться в Зельеварении, о том, какой он был любопытный и бесстрашный. Конечно, там была и Сектумсемпра, но, что ж, Гарри принимал и его тёмную сторону тоже. И он хотел… он хотел кого–то такого, кого-то саркастичного и забавного, кого-то, кто научил бы его вещам, которым никто другой не научил бы, кого-то, кто тоже знал, каково это — чувствовать себя одиноким в этом мире.        Конечно, Принцем-Полукровкой был Снейп, и это, безусловно, проясняло ситуацию. Снейп был… ну, он был Снейпом. Он больше не был просто злым, сальноволосым профессором из подземелий, не после того, как Гарри так хорошо его увидел, не после их разговора в старой спальне Регулуса, но… да.        Как бы то ни было, всё это было запутанно, и Гарри решил, что чтение журналов Рона по квиддичу было бы гораздо лучшим использованием его времени, чем размышления о том, обречён ли он навсегда остаться одиноким. Но эти журналы были заполнены фотографиями действительно симпатичных спортсменов, иногда без рубашек или немного вспотевших, а Гарри… Гарри не было даже девятнадцати, и у него была отдельная комната, так что было легко позволить своему телу взять верх, легко позволить своей руке скользить вниз, вниз, под одеяло, под пижаму… Легко, так легко отложить журнал, закрыть глаза и думать об этих сильных бёдрах, упругом прессе, представлять, как они двигаются вместе, представлять тонкие губы на его губах, думать о длинных тёмных волосах, касающихся его лица, о сильных, покрытых пятнами пальцах, сжимающих его. Было так легко фантазировать о том, как тёмные, тёмные глаза впиваются в него и закрываются в последнее мгновение, потерявшись в собственном удовольствии.        Он позволил своему дыханию замедлиться, задаваясь вопросом, откуда взялось это чувство стыда, и открыл глаза, чтобы уставиться на красную ткань над своей кроватью. Он потянулся, чтобы потереть лицо, и обнаружил, что его щёки были влажными, как будто… он плакал? Что…        И тогда он услышал это, почувствовал это, почувствовал гнев, ярость и стыд, резонирующие во всём его существе:        — Прочь из моей головы, Поттер!        Реакция была настолько сильной, что он несколько часов не мог встать с постели, но как только смог, схватил перо и первый попавшийся пергамент, а потом бросился в совятню.

~~~~~~ * * * ~~~~~~

      В маленьком коттедже Нарциссы на берегу моря Северус мог часами сидеть и слушать шум волн. Он отказался от приставленного к нему домового эльфа, но она каждый день присылала того, с кем Северус неохотно подружился в Мэноре, проведать его. Карли приносил еду, свежую одежду, делал уборку по мере необходимости, и несколько раз Северусу даже удавалось убедить эльфа прогуляться с ним по пляжу.       Карли был стар, даже для домовика, и многое повидал за эти годы; Северуса развлекали отдельные истории, которые, он был уверен, большинство Малфоев предпочли бы держать в секрете: то скандальная интрижка, то ребёнок-сквиб… ничего из этого Люциус охотно не рассказал бы, пусть это и не было чем-то необычным для всех чистокровных семей.       Но когда Карли уходил, Северус возвращался к зельеварению, чтению и писательству. Ему было интересно, прочтёт ли кто-нибудь когда-нибудь то, что он написал. Это начиналось как способ привести в порядок свои мысли по пробуждении, но теперь превращалось в нечто совершенно иное. «Мемуары» — казалось слишком громким словом, но… как Том Риддл обрёл власть? Что в нём было такого соблазнительного? Чем на самом деле занимались Пожиратели Смерти? Как к ним присоединялись? Что они чувствовали, когда он вернулся? Что должен был делать Северус, чтобы стать эффективным шпионом?       Ему не нравилось слишком зацикливаться на всём этом, однако подобное по-прежнему было лучшей альтернативой тому, что происходило, когда он наконец засыпал — образы его собственного прошлого, которое он и так уже разворошил в часы бодрствования, сменялись теперь в его снах жизнью Поттера: взрослая Петуния, запирающая его под лестницей, кузен, гоняющийся за ним по улице… Наблюдать, как умирает Диггори, наблюдать, как падает Блэк сквозь арку… Мальчишка слишком многое видел в слишком юном возрасте, и, несмотря на пророчество, несмотря на планы Дамблдора или, возможно, благодаря им, вопреки всему, он выжил.       Северус был этому рад. Он был молод и он был сыном Лили; как жестоко было бы, если бы её смерть, её собственная жертва дала её ребёнку достаточно времени, чтобы умереть снова, но недостаточно — чтобы пожить для себя?       Он просто не хотел иметь ничего общего с Поттером вновь, но, конечно, желания Северуса никогда не имели большого значения, так что ему пришлось разбираться с воспоминаниями, снами, вторгающимися всякий раз, когда он позволял своему разуму хоть на мгновение отдохнуть. Единственным выходом было держать его в напряжении, а «Сон без сновидений» на ночь помогал сдерживать видения… до одной конкретной ночи.       Он спал, его тело было тяжёлым, придавленным таким большим количеством одеял, насколько было возможно, их вес привязывал его к миру, к настоящему, к собственному телу. А потом его резко выдернуло из дремоты, все нервы словно загорелись, образы игроков в квиддич, медленно складывающиеся в одно конкретное тело, гораздо менее атлетичное, атаковали его сознание, когда он почувствовал, что реагирует на происходящее — нет, нет, он будет держать свои руки подальше, он не был похотливым, переполненным гормонами подростком, дрочащим на журнал, он бы не позволил… он бы не вожделел следом за… это был Поттер; Поттер был возбуждён, возбуждение Поттера накрывало его, накрывало их обоих, и Северус впился ногтями в ладони и застонал, когда собственное тело предало его, следуя по пути Поттера к завершению, даже когда он сопротивлялся этому всем своим разумом, но все его навыки окклюменции оказались тщетны, после того как они с Поттером разделили столь многие части себя, вольно или невольно, и как только Поттер кончил, то же сделал и Северус, оба, взмывающие в удовольствии Поттера и тонущие в океане стыда за то, что Северус не смог остановить это, что он только что стал худшего вида извращенцем и был неспособен остановить ничего из этого.       — Прочь из моей головы, Поттер!

***

       На следующее утро Северус подумывал о том, чтобы набрать полные карманы камней и отправиться в океан, как один маггловский писатель. Или, возможно, он мог бы сварить подходящее зелье, которое не оставляло бы никаких следов или представило всё так, будто у него в мозгу разорвалась аневризма. В конце концов, кому это могло показаться странным? Даже у волшебников были аневризмы, это не выглядело бы ненормально. И его смерть, безусловно, облегчила бы жизнь Нарциссы — она получила бы обратно свой коттедж.        Но Карли появился как раз в тот момент, когда он подбирал ингредиенты, и планы относительно скорой смерти пришлось отложить — Северус не хотел расстраивать старого эльфа. За исключением того, что упомянутый старый эльф заглянул не только со свежей едой и выглаженной одеждой, он также держал в руках письмо.        — Это для вас, — сказал домовик, протягивая его. Северус редко получал здесь почту. Время от времени писала Минерва, а Поппи спрашивала о его успехах и угрожала навестить, но не более того. Всё доставлялось в Мэнор, поскольку коттедж Нарциссы был зачарован таким образом, чтобы оставаться скрытым.        Но как только Северус увидел надпись на конверте, он понял, что сообщение не от директрисы или целительницы. Он узнал почерк, и его внутренности, казалось, перевернулись вверх тормашками, ему стало дурно. Если бы он выпил или съел что-то существеннее чая, тошнота взяла бы верх.        — Спасибо, — прохрипел он и сел, чтобы открыть и прочесть. Он был в долгу перед мальчишкой, перед сыном Лили, в чью личную жизнь вторгся.        Мужчина прочитал письмо, а потом долго сидел, не до конца понимая, что думать, что сказать, что сделать.        Поттер прислал письмо с извинениями. В нём говорилось, что он не предполагал, что его действия дойдут до Северуса, однако должен был предвидеть это, и теперь планирует почитать об окклюменции и будет практиковать очищение разума, как должен был делать ещё много лет назад, что он не намеревался проникать в разум Северуса. Что не хотел вызвать стыд, или огорчение, или боль, и знал, что произнесение этих слов расстроит Северуса, но хотел предельно ясно дать понять, что это он, Гарри, несёт ответственность и виноват в легкомыслии, а не Северус. Что ему жаль, действительно жаль, и просит сообщить, что он может сделать, чтобы это больше не повторилось.        Если бы Северус не был полностью уверен, что Поттер никогда не заговорит ни о чём подобном с Грейнджер, он бы подумал, что мальчишка не способен написать такое письмо самостоятельно, но, несмотря на то, что он так много, слишком много знал о Поттере, он ошибался. Очевидно, парень всё ещё мог его удивить.        В конверте был ещё один пергамент. Северус вытряхнул его и поднял брови: Поттер спрашивал, могут ли они иногда писать друг другу, если Северус захочет.        «Я предположил, что, может быть, если мы поговорим обо всём этом, потому что нам этого хочется, нам будет легче справиться, когда это произойдёт, а мы этого не хотим, не так ли? Потому что мы уже этим поделились. Как думаете, в этом есть смысл?»        Поттер никогда не был хорош в прозе, но, по крайней мере, это было разборчиво, а смысл достаточно ясен.        Северусу, с другой стороны, было совершенно не ясно, как действовать дальше.        Ему потребовался целый день, чтобы определиться с ответом, но, наконец, когда Карли пришёл на следующее утро, он смог вручить эльфу собственное послание, краткое: «Ошибки иногда случаются. Не повторяйте их. Книги, которые вы ищете, находятся в Запретной секции, четвёртая полка сверху, справа от вас, когда входите. СС.»        Он не мог решить, хочет ли, чтобы Поттер писал ему, сможет ли вынести необходимость делиться ещё большим, чем они уже вынуждены были поделиться, но также не мог отрицать, что идея Поттера имела своего рода смысл.        Если мальчишка напишет ещё раз, тогда он ответит. Если он этого не сделает… что ж, в таком случае Северусу не пришлось бы беспокоиться о том, как действовать дальше.

***

       Конечно, Поттер написал в ответ.        Сначала простую благодарность за то, что мужчина помог ему найти нужные книги, затем спрашивал о той или иной главе, затем о Зельях, о Защите. Он спрашивал, как дела у Северуса, рассказывал ему о матче по квиддичу, который выиграл Слизерин, рассказывал о ремонте в замке. Он даже называл его сэром, после того как на попытки обращаться к нему «профессор» Северус попросил не делать этого, как будто прошлого раза на Гриммо-Плейс было недостаточно. Он больше не был профессором и не имел никакого желания когда-либо снова им становиться. Ему просто нужно было выяснить, кем он мог бы стать после стольких лет, после того, как столь быстро превратился из ученика в учителя. У него было не так много времени, чтобы обдумать другие варианты, и он всё равно не ожидал, что выживет на войне. Возможно, размышлял мужчина, он мог бы написать свои собственные учебники — в конце концов, у него были и знания, и опыт работы в классе. Или, возможно, он мог бы расширить небольшой бизнес на стороне, который вёл благодаря Нарциссе, нашедшей для него способ продавать изготовленные на заказ снадобья под вымышленным именем. Не очень законно, но, по крайней мере, он мог хоть как-то отплатить ей, хотя она настаивала, что он ей ничего не должен.        Однако, Северус считал, что должен.        Он даже был в долгу перед Поттером, как бы ему ни было больно это признавать, мальчишка избавил их всех от Волдеморта, отомстил за свою мать так, как Северус никогда не смог бы, и нашёл его, почти, но не совсем мёртвого, в Хижине. Он доверился ему, когда имел полное право не делать этого, фактически он был вправе проигнорировать воспоминания, которым Северус позволил просочиться наружу в отчаянной попытке отдать Поттеру необходимую ему информацию.        Возможно, в следующем письме ему следует смириться и рассказать обо всём этом Поттеру. Короткие ответы о зельях и магии разума — одно, но это… это было бы более личным, а он действительно не хотел переходить на личности с Поттером. Хотя, подумал он, наблюдая, как прилив медленно лижет берег, они уже разделили сеанс мастурбации Поттера, и на самом деле ничего более личного не могло случиться по определению, не так ли? Северусу всё ещё было трудно поверить, что юноша извинился, тем не менее он это сделал.        Как только вода достигла мысков его обуви, он развернулся обратно к дому и начал составлять собственное письмо.

***

       Поттер ответил своей обычной прозой — простой, но наполненной удивительной страстью. Война была бы проиграна без Северуса, сказал он, и Северус заслужил признание. Спросил, когда тот расскажет общественности, что выжил и расскажет ли вообще, сказал, что они с Минервой позаботились о том, чтобы Северус не предстал перед судом и вместо этого была признана проделанная им работа.        А потом… а потом он спросил, можно ли ему навестить мужчину. По всей видимости, на днях он разговаривал с Драко, и то, что тот описал бы как продуманное политическое маневрирование со своей стороны, из уст Поттера прозвучало так, словно он был воплощённой добродетелью, протягивающей руку бывшему заклятому врагу (хотя Поттер, конечно, не стал бы использовать эти слова). И Драко сказал ему, что дом не был необнаружимым, на нём не было чар Фиделиуса, и что туда можно было попасть, при условии согласия его матери и самого Северуса. Конечно, Нарцисса уже одобрила это, так как могла видеть преимущества предоставления Поттеру того, чего он хотел. Всё, что оставалось на пути — это собственное согласие Северуса.        Он неделями не соглашался, подчёркивая, что Поттеру следует сосредоточиться на учёбе, наслаждаться своим последним годом в Хогвартсе —теперь, когда нависшая угроза со стороны Тёмного Лорда исчезла навсегда, — и просто делать то, что сделал бы любой обычный восемнадцатилетний парень. Разумеется, до тех пор, пока это не означало повторения произошедшего в тот раз, и если подобного не случилось в течение нескольких месяцев, это могло означать только то, что Поттер овладел магией разума в достаточной степени, чтобы блокировать, по крайней мере, свою дневную (и ночную) активность. Они всё ещё иногда разделяли сновидения друг друга, когда оба спали, но это происходило всё реже и реже, из-за чего Северус испытывал огромное облегчение — и, вероятно, Поттер тоже.        Но всё это рухнуло примерно за неделю до ТРИТОНов Поттера.        Северус отправился в поход вдоль отвесных скал в двух часах от дома. Естественно, он мог бы аппарировать, но чувствовал, что физическая активность пойдёт ему на пользу, поэтому взбирался на них маггловским способом, при помощи одной лишь палки и приличных ботинок. Он не ожидал, не мог предвидеть, что когда осматривал редкое растение и оценивал его на предмет использования в одном-двух зельях, весь утёс обрушится под его ногами, а он сам рухнет вниз, на камни. Только Северус подумал наложить амортизирующие чары, как что-то ударило его по голове, и он потерял сознание.

~~~~~~ * * * ~~~~~~

       Гарри чёркал заметки в тетради по Защите в библиотеке, когда его голова раскололась надвое — или, по крайней мере, ему так показалось. Он свернулся над столом и застонал, смутно слыша знакомые голоса, зовущие его по имени.        — Что случилось?        — Ты в порядке, приятель?        — Конечно, нет, взгляни на него!        — Он вернулся? Он вернулся?        — Гарри, это твой шрам?        А потом боль резко прекратилась. Он моргнул, подмечая взволнованные лица вокруг, включая бледное, утончённое лицо, выглядывающее из-за книжных полок и смотрящее ещё более обеспокоенно, чем Гермиона. Он покачал головой Драко, прежде чем повернуться к своим однокурсникам.        — Нет, это не он, это другое. И всё закончилось.        — Тогда в чём дело? Тебе следует пойти в Больничное крыло, это ненормально.        — Это… — Гарри взглянул на своих друзей, потом на остальных, сидящих за столом. — Знаете, думаю, я просто прогуляюсь, проветрю голову, ладно? Подышу немного свежим воздухом.        Дин закатил глаза.        — Послушай, пока ты не умираешь и это снова не Сам-Знаешь-Кто, у тебя могут быть свои секреты.        — Это не секрет, я просто…        — Вот, — сказала Луна, протягивая кусочек пергамента. — Если у тебя снова заболит голова, приложи его ко лбу, и он скажет тебе причину. Он показал мне на прошлой неделе, что у меня под кроватью спрятался мозгошмыг!        — А, спасибо, Луна, — Гарри взял пергамент, засунул свои записи обратно в сумку и покинул библиотеку, ободряюще улыбнувшись Рону и Гермионе.        Как только он вышел, то побежал в свою комнату и бросил школьную сумку в угол, прежде чем схватить метлу. Он знал лишь одно — что-то случилось, и он должен добраться туда прямо сейчас. Он почти ничего не понял, только то, что со Снейпом произошёл какой-то несчастный случай, вспышка сильной боли, а потом ничего. И именно это ничего ужасало.        Гарри распахнул окно и вылетел наружу, устремившись к воротам, где он мог — где он мог… дерьмо. Он понятия не имел, куда должен был аппарировать. Как он собирался добраться до Снейпа? Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться, найти ту нить, которая связывала их вместе, но она была неразличима. Единственный раз, когда ему действительно понадобилось её отыскать, оказался напрасным. Это было всё равно что кричать в бескрайний океан.        Стоп.        Снейп упоминал океан и скалы, сказал что-то о виде, открывающемся на остров, о руинах древней волшебной деревни… Но, несмотря на все свои усилия, Гарри не смог получить ничего конкретнее того, что это было где-то в Корнуолле. Он почти, почти ощущал Снейпа, но этого было недостаточно. Парень застонал от разочарования и, открыв глаза, увидел Малфоя, приближающегося к нему со стороны замка. Хорёк приподнял брови, и на его губах появилась лёгкая усмешка, но Гарри стёр её с его аристократического лица, когда схватил Малфоя за рубашку и встряхнул.        — Где он?        — Отпусти меня, Поттер! Что…        — Где?        Малфой отодвинул его и скрестил руки на груди.        — Ты не в себе, Поттер. Где что?        — Где кто! Где Снейп?        — Ты знаешь, где…        — Где находится этот дом? Что-то случилось, я должен туда попасть!        — «Что-то»? Что-то связанное с твоим недавним приступом?        — Вот ведь… — Гарри умудрился не заколдовать Малфоя прямо здесь и сейчас, но он был на грани срыва. — У меня нет на это времени!        — Я могу взять тебя в коттедж.        — Нет!        Малфой выглядел взбешённым, как будто ему не нравилось, когда ему отказывали.        — Или так, или никак.        — Я должен быть там сейчас же!        — Почему ты отказываешься от моей помощи?        — Я не… ты не можешь… у нас нет на это времени! — Гарри тяжело вздохнул, прежде чем кивнуть. — Хорошо. Но если он ранен…        — Если он ранен, то что? Должен ли я пообещать, что не украду его из твоих любящих объятий или что-то в этом роде? — Малфой протянул Гарри руку, чтобы тот мог ухватиться за неё и они смогли аппарировать вместе.        — Вовсе нет, — попытался сказать Гарри, но слова были поглощены их появлением на широком пляже, окружённом высокими скалами с обеих сторон.        Они осмотрели окрестности, но ничего заметного не бросилось в глаза.        — Я его не чувствую, — пробормотал Гарри.        — Так у вас всё ещё есть эта связь?        — Сейчас мы обычно можем держаться на расстоянии от мыслей друг друга, но раньше в библиотеке я почувствовал его. Я почувствовал, что произошло что-то плохое, а потом ничего.        — Звучит не очень хорошо. Я пойду проверю дом, — сказал Малфой, указывая на тропинку, вьющуюся прочь от пляжа, — а ты можешь сесть на метлу и осмотреть окрестности.        Гарри кивнул — в этом был смысл. Он добрался до скал, затем взлетел немного выше и начал искать… тело? Нет, не тело. Снейп не был мёртв, он бы знал. Он был уверен, что узнает, и не мог представить себе иного. Некоторое время он летал туда и обратно, проверяя также подножия утёсов, пока не достиг места, где часть тропинки обрушилась; это случилось недавно. На развороченной земле и камнях не было ни свежей травы, ни мха, ни лишайника. Но внизу, прямо на пути поднимающегося прилива, виднелась большая груда обломков. Если Снейп находился где-то там, внизу, и всё ещё был жив, то вскоре бы утонул.        Гарри направил метлу вниз и помчался к большим валунам, замедляющим продвижение волн. Он двигался так быстро, как только мог, но вполне мог опоздать, и, казалось, что-то пожирает его изнутри.        Но наконец он почувствовал его: магия Снейпа пульсировала откуда-то из-под всех этих валунов, гальки и грязи. Гарри приземлился там, где ощущение было сильнее всего, и сделал несколько осторожных шагов в сторону места, где камни… хм. Он на пробу толкнул один из них, затем посильнее, и камень слегка качнулся.        — Что?..        После недолгих проб и ошибок, в течение которых вода подбиралась всё ближе и ближе к его кроссовкам, Гарри понял, что лучшим решением было сходу зачаровывать камни. Таким образом, они всплывали и мягко приземлялись в отдалении, вместо того, чтобы обрушиться вниз, как это обычно происходило, когда он убирал их дальше, чем на фут от места, где, как он был почти уверен, находился Снейп.        И наконец он добрался до чёрной ткани. Ещё более обезумевший, подгоняемый нарастающим приливом и осознанием того, что он почти добрался до Снейпа, Гарри расчистил большую часть оставшихся обломков и попытался произнести диагностическое заклинание, но находился в слишком сильном отчаянии, и результаты мелькали слишком быстро, чтобы он мог что-либо различить. Гарри мог видеть немного крови на камнях под Снейпом, но мужчина парил над ними, будто наложил заклинание лёгкости на себя и окружавшую его породу. Или, может быть, смягчающие чары? Но всё равно, по крайней мере одному камню удалось попасть ему в голову, возможно, прямо перед тем, как было произнесено заклинание. Половина его волос была липкой от крови и пристала к одной стороне лица. Его одежда была порвана, и Гарри увидел сквозь прорехи содранную кожу. Но он вспомнил о кусочке пергамента Луны и, за неимением лучшей идеи, опустил его на лоб Снейпа. Сразу же начали появляться слова. Артефакт показал сотрясение мозга, два сломанных ребра, множество синяков и вывихнутую лодыжку, вероятно, из-за обрушения скалы… Но в целом Снейп был… не совсем в порядке, он был изрядно потрёпан, но не собирался умирать.        С ним всё будет в порядке.

***

       Гарри полетел обратно в дом, со Снейпом на наспех сотворённых носилках рядом с собой, предварительно отправив Патронуса предупредить Малфоя о своём возвращении. Он двигался медленно, чтобы убедиться, что не слишком сильно толкает носилки, но и слишком долго задерживаться тоже не хотел — что, если Снейпу станет хуже? Что, если…        Но он уже добрался до дома и увидел ожидающего его Малфоя.        — Твой олень сказал, что с ним всё в порядке, но, по-моему, на нём чересчур много крови, Поттер. Мне следовало позвать маму.        Они вдвоём внесли носилки внутрь и уложили Снейпа на кровать. Малфой заводил над ним палочкой, издавая мычащие звуки, которые ни о чём не сказали Гарри.        — Что ты делаешь?        — У него здесь должно быть столько же зелий, сколько Помфри хранит в своих шкафчиках, я пытаюсь понять, какие из них ему нужны.        — Полагаю, что-нибудь для его головы?        Малфой усмехнулся.        — «Что-нибудь для головы», действительно. И что-нибудь от потери крови, от отёка мозга, от порванной связки на лодыжке, и, конечно, антисептическая мазь от синяков для всех рваных ран.        — Я не знал, что ты разбираешься в целительстве.        — Я разбираюсь в зельях, а это значит, что я знаю, когда их использовать, а также как их варить. Ты действительно идиот, Поттер.        Гарри нахмурился, но позволил Малфою делать то, что тот хотел. Не похоже, чтобы он причинил вред Снейпу, или, по крайней мере, Гарри так не думал. И Гарри тоже кое-что знал.        — Он учил тебя, когда ты был ребёнком.        Как и ожидалось, напоминание Малфою о том, что Гарри знал о нём больше, чем предполагалось, было хорошим ходом, чтобы разозлить его.        — И что, если так?        — Ничего.        — Хорошо, — он начал откупоривать флаконы и отмерять дозы, перемещая их затем колдовством прямо в желудок Снейпа.        — Что мне нужно делать?        — Всё, что захочешь, Поттер, — прежде чем Гарри успел возразить, Малфой отправил баночку с мазью в его сторону, и Гарри был благодарен своим рефлексам ловца за то, что она не попала ему в лицо.        — Спасибо, чего уж там, — пробормотал он, но послушно закатал рукава и пошёл мыть руки. Он принёс таз с тёплой водой и тряпку и посмотрел на Снейпа сверху вниз. — Эм.        — Да, Поттер, тебе придётся снять с него одежду.        — Всю? — боже, неужели это прозвучало правда так похоже на писк?        Малфой ухмыльнулся, этот маленький пронырливый засранец.        — Я думал, ты стал лучше в… интимных вещах за последние несколько месяцев.        — Помолчи. Это не так, — Гарри проигнорировал ухмылку Малфоя и направил палочку на лёгкое пальто Снейпа, чтобы начать с верхней одежды. — Разве он не должен проснуться? Я имею в виду, если он до сих пор без сознания, это плохо, верно?        — Я дал ему успокоительное зелье, оно должно продержать его в бессознательном состоянии по крайней мере несколько часов.        — А это безопасно? Разве мы не должны проверить, помнит ли он, эм, кто президент?        Малфой уставился на него.        — Что?        С кровати донёсся вздох, и они оба посмотрели вниз.        — Я думаю, твоё успокоительное — отстой, — сказал Гарри.        — Оно не моё, оно его.        Ещё один вздох, затем ворчание.        — Болваны, — эхом отозвалось в голове Гарри, и он подавил усмешку.        — Он просыпается.        — Что… — выдавил Снейп хриплым шёпотом.        — Утёс обрушился под вами, мы нашли вас и вернули сюда.        Всё ещё не открывая глаз, он похлопал по кровати под собой.        — Сюда. Вы… как? — его слова были немного невнятными, как будто он получил хороший удар по… ну, на самом деле, так оно и было. Гарри поморщился от своей легкомысленности, прежде чем ответить.        — Эм, я почувствовал это. Когда это случилось.        Снейп вздохнул.        — Конечно.        — Это тоже было очень страшно. Внезапная боль, а потом ничего. Другие подумали, что Волдеморт вернулся.        — Поттер! — Малфой зашипел как раз в тот момент, когда Снейп поморщился.        — Что? Он мёртв, я буду называть его, как хочу.        — Лучше уйти.        — Подождите, что? Нет!        Снейп попытался сесть, но его руки слишком дрожали, и ему пришлось принять помощь Гарри, чтобы опереться о спинку кровати.        — ТРИТОНы.        — Они будут на следующей неделе, с нами всё будет в порядке.        — И я предупредил маму, она позаботится о том, чтобы Макгонагалл не отправила поисковую группу за Поттером, чтобы убедиться, что я его не убил.        — Как будто ты мог.        — Эй!..        Длинные пальцы сомкнулись на запястье Гарри, и он замолчал, опуская взгляд на Снейпа. Чёрные радужки мужчины были едва различимы, глаза казались узкими прорезями.        — Послушайте, сэр, вам не следует сейчас оставаться одному, но…        — Он не один, Карли здесь, — отозвался новый голос.        Гарри никогда раньше не видел этого эльфа, он выглядел древним.        — Тебя послала мама, да?        Эльф кивнул.        — Вам не обязательно оставаться.        — Но я хочу!        Малфой моргнул.        — Здесь есть свободные комнаты, не нужно кричать, Поттер.        — Я не кричал!        — Кричал, — эхом отозвался голос в голове Гарри. — Пожалуйста, воздержись.        Глаза Снейпа были плотно закрыты, и он выглядел так, словно ему было больно. Гарри вспомнил, что громкие звуки, должно быть, ощущаются не очень хорошо в данный момент.        — Да, простите. Но я бы хотел остаться, если вы не возражаете. Мне не нравится, когда люди… вы знаете.        — Я не собираюсь умирать.        Малфой ухмыльнулся.        — Значит, это снова твой комплекс спасателя?        — О, может быть.        — Всё в порядке, Драко.        — Ты уверен?        Пальцы Снейпа дрогнули, и его волшебная палочка, чудесным образом уцелевшая, скользнула из рукава в руку.        — Не беспомощен.        — Я тоже мог бы остаться.        — Ваша мама сказала… — подал голос Карли.        — Да, да, я знаю, что она всегда говорит. Я уйду, но, пожалуйста, отправляй мне вести дважды в день.        Эльф кивнул, и Гарри постарался не показать своего удивления взаимодействием между домашним эльфом и наследником Малфоев. Он ожидал, что Хорёк будет груб и неприветлив, но тот обращался если не тепло, то, по крайней мере, вежливо.        Бросив последний взгляд на Гарри и пробормотав ещё несколько слов на ухо Снейпу, Драко, наконец, аппарировал, и теперь они были только вдвоём и с домашним эльфом, который немедленно покинул их, пробормотав что-то о подготовке комнаты для Гарри.        — Так что, эм, я остаюсь.        Снейп приподнял бровь.        — Ах, точно. Так мне можно?        — Немного поздновато спрашивать.        — Вы говорите в моей голове, потому что так легче?        — Так тише. Не легче. У меня раскалывается голова.        — Могу я попробовать?        — Да.        — Здравствуйте! — это заставило Гарри поморщиться. — Слишком, эм, громко?        Снейп осторожно кивнул.        — Хорошо, тогда я поработаю над этим. Эм, так… — его взгляд упал на таз с водой, и он вспомнил, что собирался делать. — Я как раз собирался смыть с вас кровь и нанести мазь от ссадин.        — Мне не нужна помощь.        — Вы серьёзно ударились головой, а Карли занят. Кстати, запахло едой.        — Не голоден.        — Вы же знаете, что я знаю, как вы относитесь к еде, верно?        — Отстань, Поттер.        — Хорошо, рад знать, что с вами всё в порядке, — Гарри сел на кровать и снова нагрел воду до более комфортной температуры, прежде чем начать вытирать лицо Снейпа. Кровь была почти сухой и довольно липкой и перепачкала ему волосы.        — Для этого есть заклинания.        — Но иногда приятно, когда кто-то помогает, вы так не считаете?        Снейп нахмурился, но позволил Гарри вытереть висок и лоб, ограничившись угрюмым выражением лица. Однако через некоторое время Гарри вынужден был спросить.        — Почему зелье не подействовало? Я имею в виду успокоительное, которое дал вам Драко.        — Ему следовало бы подумать дважды.        Гарри ухмыльнулся.        — Что ж, не могу не согласиться, слишком уж ему хотелось поиграться в доктора.        — Поттер…        — А, так вы просто давали парню насладиться процессом, да? — за это его наградили колючим взглядом, и он поднял обе руки, из-за чего вода капала с мокрой ткани на кровать. Это, конечно, не улучшило настроения Снейпа. — Я не имел в виду этот процесс, ясно? В любом случае, я перестал, эм, трогать себя с того единственного раза, так что…        — Перестал? — Снейп убрал руку Гарри, когда она снова коснулась его лица. — Поттер, тебе восемнадцать, это вредно для здоровья.        — Послушайте, не у всех есть возможность целоваться с симпатичными парнями в восемнадцать, ладно? — Гарри никогда не забывал это воспоминание о том, как Снейп и брат Сириуса, Регулус, кажется, довольно хорошо проводили время в доме Гриммо. С тех пор это фигурировало в нескольких его снах и фантазиях, хотя ему удавалось воздерживаться от действий в те моменты, с тех пор как он спроецировал свой сеанс рукоблудия на Снейпа.        Который в данный момент смотрел на него со смесью ужаса и недоверия.        — Даже если бы я не страдал от сотрясения мозга, думаю, что всё равно потерял бы дар речи, Поттер.        — Эм. Хорошо? — он попытался изобразить нахальную улыбку, но, вероятно, получилась лишь дрожащая.        — Не особенно, нет. Но ты не ошибаешься — Регулус был красив.        Снейп не из тех, кого можно было бы назвать красивым, но в нём было… что-то. Притягательность, выразительность, мощь. Даже сейчас, когда он приходил в себя после падения со скалы и невнятно произносил слова, его тёмных глаз было достаточно, чтобы заставить Гарри вздрогнуть. Не от страха или ярости, как в школьные годы, нет, а скорее так… так… приятно. У него были сильные подозрения, что если его сеанс мастурбации дошёл до Снейпа, то это было потому, что он думал о Снейпе — на самом деле даже больше, чем полагал. И это было настолько сильно, что пробило все ментальные стены, которые, как он тогда считал, у него были.        — Знаете, я немного скучаю по этому.        — Скучаете по чему?        Гарри сделал неприличный жест, и, судя по тому, как вспыхнули его щёки, он, вероятно, покраснел как помидор. «Очень по-взрослому, — подумал он. — Очень зрело.»        Снейп вздохнул.        — То, что ты видел… Поттер, ты молод, знаменит, герой. Ты не совсем глуп, и ты… — удивительно, но он отвёл взгляд, как будто ему было неловко. Снейп и смущён! — Ты хорош собой и атлетически сложен. Было бы нетрудно найти случайных партнёров.        — Я не хочу на одну ночь. Я знаю, что люди смотрят на меня как на завидного холостяка, — он фыркнул. — Но на самом деле я совсем не соответствую. Я имею в виду, да, у меня есть друзья, но я не… Это всё слишком. Этого слишком много.        — Тогда попробуй заглянуть в маггловский мир. Они бы понятия не имели о том, через что ты прошёл, но и не относились бы к тебе как к Мальчику-герою.        — Эй, я уже не мальчик!        Губы Снейпа дрогнули, и он откинулся на спинку кровати.        — Я знаю, что вы тоже не были им тогда. Я видел…        — Остановись, — его рука отмахнулась от мыслей Гарри, и он указал на пузырьки, которые Малфой оставил на прикроватном столике. Один вплыл в его раскрытую ладонь. — Я справлюсь, и Карли здесь. Это не первое моё сотрясение мозга, и именно потому, что я раньше использовал многие из этих зелий и злоупотреблял ими, мои личные потребности в дозировке выше, чем предполагал Драко. Возвращайся в Хогвартс, готовься к своим ТРИТОНам и не думай обо мне. Я — прошлое, Поттер, а не будущее.        — Я хочу остаться. Я готов, и…        — Иди, Поттер.        Гарри посмотрел вниз на осунувшееся лицо Снейпа, на его сжатые губы. Ему всё ещё было больно, и хотя он достаточно хорошо управлял их разговором по связи, которая росла и созревала на протяжении нескольких месяцев, сейчас, вероятно, было не лучшее время задавать все вопросы, которые он уже давно хотел задать лично. Поэтому он кивнул, уронил тряпку в таз и тихо вышел из комнаты.

~~~~~~ * * * ~~~~~~

       Наконец мальчишка ушёл.        Северус направил палочку на занавески, чтобы задёрнуть их, поморщившись от резкой боли в голове при использовании магии, и начал методично принимать все необходимые ему для ускорения выздоровления зелья. Драко принёс нужные лекарства и, вероятно, дал ему обычную, рекомендованную дозировку, но Северусу требовалась бо́льшая; ему нужно было больше, чем человеку его веса и роста (возможно, высокому, но довольно худому), которого не избивали с детства, как щенка; ему нужно было больше, чем человеку, который не поддерживал сомнительную компанию, в которой состоял с давних пор; больше — как человеку, которому никогда не удавалось избежать неприятностей и ранений.        Медленно раздеваясь и забираясь под одеяло, он задавался вопросом, что имел в виду Поттер ранее. «Я знаю, что вы тоже не были им тогда, — сказал он, — я видел…» Что он увидел? Был ли это просто намёк на видение его и Регулуса или же нечто другое? Северус не мог быть уверен в том, чему Поттер был свидетелем в его жизни, а чему нет. Практически всему из возможного, но не было способа сказать наверняка, и это выводило Северуса из себя. Так не должно быть. Ничто из этого не было под его контролем или даже под контролем Поттера, и, вопреки всем ожиданиям, мальчик… не мальчик, как настаивал Поттер, вёл себя довольно прилично во всём.        Да, Поттер был прав: на самом деле он больше не был мальчиком. Он слишком многое видел и сделал, перед ним было поставлено слишком много задач, и он вышел победителем, у него вся жизнь впереди, но слишком большой груз прошлого давил на него. Неудивительно, что он не нашёл ничего лучше своей руки. По крайней мере, она не предаст его и не побежит к прессе или не истолкует неправильно его мрачные настроения.        Северус лёг и закрыл глаза, надеясь заснуть и забыть обо всём на некоторое время, включая пульсирующую головную боль, от которой зелья ещё не избавили, но он всё ещё мог слышать, как Поттер тихо разговаривает с Карли, слышать тихий хлопок эльфа, входящего, чтобы убедиться, что Северус всё ещё жив, и оставить тарелку супа в комнате, слышать шум волн за окном — внешних краёв океана, вечно огромного и безжалостного, которому нет дела до недолговечных людей, их маленьких жизней и ещё меньших забот.        Наконец он погрузился в сон без сновидений.

***

       Утренний свет был слабым, но его было достаточно, чтобы разглядеть очертания письменного стола под окном и спинку стула, подогнанного под него. Северус вздохнул и потёр лицо, довольный тем, что худшее из вчерашних происшествий осталось позади. Голова была тяжёлой, но ему удалось сесть, потянуться, а затем встать без каких-либо проблем. Он не пойдёт гулять и не будет работать над нестабильными зельями несколько дней, но с ним всё будет в порядке.        Он посмотрел на тарелку супа, которую Карли оставил накануне вечером. Под действием чар стазиса и согревающих чар она простояла всю ночь. Северус не был голоден, но, вероятно, ему следовало бы что-нибудь съесть, поэтому он сел за стол и принялся за бульон. Он задавался вопросом, вернулся ли Поттер в конце концов в Хогвартс или остался. Мальчишку — молодого человека — было трудно прочесть, и в то же время он был прозрачен. Северусу стало интересно, думает ли Поттер о нём то же самое. Он не мог решить, была ли эта мысль обнадёживающей или пугающей.        Закончив, он наложил Очищающее на себя и свою одежду, радуясь тому, что может творить простую магию без ощущения, что его голова раскалывается надвое, и вышел из дома на пляж. Мало что в мире могло сравниться с берегом ранним утром, с этой длинной пустой полосой песка, на которой нет ничего и никого, кроме птиц, ракушек и постоянных, всегда изменчивых волн. Он шёл босиком, как в детстве ходил возле реки в Коукворте, но здешний пляж был гораздо более нетронутым, чем илистые берега реки, несущей грязь со сталелитейного завода, канализации и свалок выше по течению.        Морской бриз был пронизывающим и отбрасывал волосы назад, к лицу, но Северус не обращал внимания. Он знал, куда идёт, он слышал, как шуршит песок, когда волны ударяются о него снова и снова. Когда мужчина добрался до большого валуна, одинокой реликвии, оставленной там давно ушедшими ледниками или, возможно, доисторическим наводнением, он обошёл его и направился к впадине, вымытой в нём морем. Погружённое в воду место было защищено от ветра, но оставалось обращённым к океану, окутанным шумом волн, эхом ударяющихся о скалу, которая всё ещё была не съедена, не раскрошена, не разрушена медленной, но неудержимой силой воды.        Иногда, когда приливы были высокими, валун погружался под воду, но бо́льшую часть времени волны просто плескались у ног, напоминая тому, кто там сидел, что утонуть — значило отдаться на милость разгневанного или просто безразличного морского бога. Напоминая Северусу, что ничто, никто не может избежать смерти, однако он может выбрать отдаться ей, просто закрыв глаза и позволив себе погрузиться, навсегда, а телу — биться о неумолимую скалу снова и снова, пока рыбы не съедят плоть, а моллюски — кости.        Но сегодня он не собирался предаваться ни одной из своих причудливых фантазий: кто-то нашёл его место.

***

       — Что ты здесь делаешь, Поттер?        — Я смотрю на море.        Северус продолжал стоять, глядя вниз на растрёпанные волосы, которые ветер развевал ещё больше. Хотя, возможно, Северус был не из тех, кто любит поговорить утром.        — Я думал, ты, возможно, вернулся в Хогвартс.        — Я же сказал, что останусь, разве нет? — Поттер отодвинулся в сторону и похлопал по всё ещё сухому песку рядом с собой. — Давайте, здесь достаточно места для нас двоих.        Какой толк бороться? В конце концов, Северус устал от борьбы. Он сел.        — Вы выглядите лучше.        — Да, — он откашлялся. — Я бы проявил небрежность, если бы не поблагодарил тебя и Драко за вчерашнее.        — Ну, я считаю это чем-то особенным, понимаете? Мы — одно целое, ты со мной. Ты достаточно часто спасал мне жизнь.        — Ты и я.        — А?        — Ты и я, а не «ты со мной».        Поттер рассмеялся и даже легонько постучал его по плечу.        — Умник, — сказал он беззлобно. — Как ты научился так говорить?        Северус притворился, что не понял вопроса.        — Как говорить?        — Так безукоризненно.        — Книги.        — Ха, зачем я вообще спросил? — Поттер поднял камешек, гладкий от волн, и вертел его в руках, формулируя мысль. — Знаешь, когда у меня был твой старый учебник по Зельеварению, я думал: «Вау, этот Принц такой умный, такой забавный». Полагаю, на самом деле я был немного влюблён в него.        — Я не могу представить, что ваш покорный слуга так удачно оказался рядом.        — Ага, но, в конце концов, это было частью чего-то большего. Конец того года был… чем-то особенным. На самом деле, даже слишком.        — Вполне.        — И следующий год тоже.        — Я надеюсь, что этот будет менее насыщен событиями.        — Ну, ничего смертельного не случилось, так что всё в порядке. Но… — он бросил камешек и повернулся к Северусу. — Всё ещё есть откровения, которых я не ожидал.        — Это ещё и потому, что тебе восемнадцать. И потому, что раньше у тебя не было времени на эти откровения. Это время самопознания, Поттер, никто не рождается, зная себя в совершенстве. Это процесс проб и ошибок на протяжении всей жизни, но первые несколько десятилетий могут быть жестокими.        — Наши были такими. Жестокими, я имею в виду.        Северус вздохнул и подтянул колени к груди. Он знал, что это была несколько детская поза, но Поттер видел, как он убивал, плакал, (почти) умер и кое-что похуже. Так чего же стоит защитная, детская поза перед лицом всего остального?        — Так и есть. Но через неделю ты будешь свободен делать всё, что тебе заблагорассудится. Я полагаю, ты начнёшь с того, что не станешь возвращаться к своей тёте.        — Ну, я думал о том, чтобы вернуться просто… не знаю, сказать ей, что я думаю о том, что она сделала, но это ничего бы не изменило, не так ли?        — Нет. Она никогда не смогла бы простить тебя, точно так же, как ты никогда не простишь её.        Поттер открыл рот.        — Простить меня? Что я такого ей сделал, что она должна простить?        — Не ты, а то, что ты представляешь. Она дважды теряла свою сестру: когда магия забрала у неё Лили, а затем, когда та умерла. Ты родился волшебником, ты родился в мире своей матери. У тебя было всё, о чём Петуния когда–либо мечтала: любовь и внимание её сестры и её волшебство. Ты был особенным, похожим на Лили, но непохожим на неё саму. То, что ты был с ней, означало, что ей пришлось жить с тем, что она потеряла, и с тем, чего у неё никогда не было, и она построила всю свою жизнь вокруг этого.        — Чёрт возьми, не заставляй меня жалеть её, я не думаю, что смогу это вынести.        — Она не заслуживает твоего сострадания. Понимать не значит принимать, а тем более прощать.        — Думаю, теперь я тебя довольно хорошо понимаю. И я…        — Поттер.        — Ты ведь знаешь, что меня зовут Гарри, верно? В любом случае, я понимаю, и я принимаю, и прощаю.        — Ты идиот.        — Гарри Тупица Поттер, это я, — он подмигнул Северусу, дерзко, как всегда. — И ты не можешь заставить меня взять свои слова обратно, я действительно так считаю. Я слишком долго был в твоей голове, чтобы это было иначе.        — Ты забываешь, что я был в своей голове ещё дольше.        — И ты не прощаешь себя?        — Я никогда по-настоящему не задумывался об этом. С какой целью? Я не думал, что выживу, в этом не было никакого смысла.        — И ты называешь меня идиотом? Прошёл целый год, и знаешь что? В конце концов, ты не умер. У тебя было достаточно времени, чтобы поразмышлять о разном.        Северус зашипел.        — «Поразмышлять о разном»?        — Ну, ты не можешь расхаживать ночью по коридорам, весь такой драматичный, с развевающейся мантией и всем прочим, как ты делал в Хогвартсе, но все эти проникновенные созерцания моря считаются, если ты спросишь моё мнение.        — Я не спрашивал. И кто рассказал тебе об… этом?        — Карли. Я думаю, он волнуется.        — Это не так.        — Так и есть. Нарцисса тоже.        — Сомнительно.        — Ты ей нравишься. Вообще-то, она пришла вчера поздно вечером, но сказала, что мы должны оставить тебя отоспаться. А ещё рассказала мне несколько интересных историй.        — Я не хочу этого знать.        — Ну, я хотел. Не собирался это говорить, но она мне нравится. Или, скорее, она нравится мне больше, чем Драко или Люциус.        — Они все жертвы своего воспитания, Поттер. Кому-то удалось выпутаться из самого худшего, кому-то нет.        — Как Сириусу и Регулусу?        Северус закрыл глаза и откинул голову на камень.        — Разными путями, полагаю.        — И как тебе.        — Пожалуйста, не сравнивай меня со своим крёстным.        — Я не думаю, что он позволил бы тебе переночевать у него дома, как это сделали Малфои, когда твой отец выгнал тебя.        — Учитывая, что его собственные родители были на грани того, чтобы сделать с ним то же самое, я сомневаюсь в этом.        — Ты знаешь, что я имею в виду, — тело Поттера ощущалось длинной тёплой линией у его бока, и Северус вздрогнул.        О чём они говорили? Ах, да. Воспоминания о его подростковом «я» были всё ещё более яркими, чем ему хотелось бы, спустя столько времени.        — Я был идиотом. Я знал, что есть риск, что он меня увидит.        — Ты всего лишь поцеловался с парнем!        — Поттер, это было более двадцати лет назад, а Коукворт в семидесятые годы не был похож на Сохо или Кастро.        — На что?        — Сходи в библиотеку, Поттер. Маггловскую.        — Ты больше не мой преподаватель.        — Слава Мерлину, — театрально прошептал Северус. Это заставило Поттера хихикнуть, что, в свою очередь, заставило что-то дрогнуть в груди Северуса. Он видел, чувствовал, как это надвигается, и знал, что бессилен остановить то, что происходит. Эта дрожь была предвестником чего-то гораздо худшего, и он надеялся, что Поттер никогда об этом не узнает.        — Думаю, твой отец был самоутверждающейся гомофобной сволочью.        — В отличие от него, ты самоутверждался в прямо противоположном, как минимум в наших совместных воспоминаниях.        Голова Гарри дёрнулась так быстро, что Северус испугался, как бы тот сам не свернул себе шею.        — Святые мозгошмыги, мы что, сейчас шутим по этому поводу?        Северус позволил себе улыбнуться, немного обнажив зубы.        — Никому не говори.        — Я не думаю, что они мне поверят.        — Кто бы сомневался.        Гарри рассмеялся, прежде чем встать и отряхнуть рукой задницу от песка.        — Хочешь вернуться? — спросил он, протягивая другую, чтобы помочь подняться Северусу. — Я думаю, Карли готовит завтрак.        — По крайней мере, ты постоянно голоден, как и положено настоящему восемнадцатилетнему парню.        — Эй!

***

       Поттер вернулся в Хогвартс на следующий день, когда совершенно удостоверился в том, что Северус не упадёт замертво в его отсутствие. Он писал каждый день, и Северус, вопреки здравому смыслу, каждый день отвечал, и пространно. Нарцисса пришла проведать его и подняла брови, увидев внезапно увеличившуюся стопку корреспонденции на столе, но мужчина отказался вдаваться в подробности, и она не спрашивала.        Она рассказала ему то, что он знал и так — что никто из экзаменаторов не осмелился попросить Поттера или любого из гриффиндорцев продемонстрировать что-либо из практических навыков ЗОТИ, что девчонка Уизли вызвала Драко на дуэль просто для того, чтобы показать, что она умеет сражаться. Что все студенты разделились на пары, независимо от принадлежности к факультету, и своим способом организовали практические занятия.        Нарцисса, казалось, считала, что это может быть признаком зарождающихся отношений между её сыном и Джиневрой, как она называла её теперь, когда союз с Уизли приобрёл здравый политический смысл. Была ли это та девушка, о которой упоминал Люциус неделей ранее? На самом деле Северуса это не очень заботило. О чём он хотел узнать, так это о Гарри, даже если у него были его письма, даже если Минерва сама прислала ему результаты СОВ и ТРИТОНов его бывших учеников. Он хотел знать то, чего Гарри не сказал бы, но что увидели бы все остальные: его гибкие движения на метле, за которыми Северус, помнится, наблюдал из окна, когда Гарри летел над океаном, свидетельство его здоровья и атлетизма. Он хотел услышать о том, как приоткрываются его губы, когда он удивляется, прочитать о том, как слегка прищуриваются его глаза, когда он улыбается. Когда он счастлив.        О, в этом и была суть проблемы. Сейчас Поттер был молодым человеком, полным жизни и надежд, хотя в прошлом ему выпало больше трудностей, чем большинству в его возрасте. И немалое их количество тоже было по вине Северуса; как он мог… как он посмел желать, чтобы они встретились снова? Эгоистично, это было эгоистично с его стороны.        Но он всегда был эгоистом, не так ли? Он всегда хотел большего, чем имел, чем мог иметь.        Это никогда не заканчивалось хорошо.        В последнем письме Поттера говорилось, что тот скоро приедет, но Северус решил действовать на опережение. Он достаточно долго злоупотреблял гостеприимством Нарциссы, и ему давно пора было встретиться лицом к лицу с реальным миром, а не довольствоваться маленьким пузырём безопасности Малфой-Мэнора или уединённым коттеджем на берегу океана. В конце концов, у него был собственный дом, определённо не такой роскошный, как Малфой-Мэнор, но соответствующий его нуждам, и теперь Северус был достаточно здоров, чтобы жить самостоятельно. Уже какое-то время, если быть честным с самим собой.        Поэтому он собрал свои немногочисленные сохранённые пожитки, оставил для Карли флакон с зельем от отёков суставов и благодарственной запиской и аппарировал прочь.

***

       Спиннерс-Энд не изменился за год. Там было всё так же темно, тяжело от воспоминаний, знакомо. По крайней мере, там было знакомо.        Он добавил несколько слоёв заклинаний к защитному барьеру, проверил газовый баллон на кухне и заодно наложил несколько очищающих и освежающих чар. Вздохнул, глядя на свои пустые шкафы, и, достав дебетовую карточку и спрятанные маггловские деньги, переоделся и заскочил в «Теско», гадая, что Малфои подумали бы про ослепительно-яркий свет, броские коробки, бесконечные ряды полуфабрикатов.        Они были бы растеряны и, вероятно, скрывали бы это за отвращением и презрением. Но Северус вырос здесь, ребёнок-волшебник в мире магглов, и как бы ему ни был неприятен этот мир, он всё равно умел в нём жить. Он не отставал от маггловской жизни и по мере необходимости осваивал новые навыки, достаточные для того, чтобы, возможно, сойти за несколько эксцентричного одиночку, но не более того. В конце концов, его соседи уже считали его странным.        И, как и во многих вещах в обоих мирах, помогли деньги. Нарцисса и Минерва сговорились, чтобы убедиться, что он по–прежнему сможет получить доступ к своим средствам, даже если его выживание будет держаться в секрете, но было и то, о чём они не знали — то, что он мало-помалу пополнял счёт в маггловском банке на протяжении многих лет. Не так уж и значительно, но обнадёживающе достаточно, чтобы начать всё сначала. Ему просто нужно было решить, чем заниматься.        Фасоль, тосты, чеддер, чай, крекеры, яйца, кое-какие недорогие овощи, молоко… Он нырнул за большой грузовик, припаркованный за заправочной станцией, и разложил свои покупки так, чтобы они поместились в старую авоську его матери, прежде чем отправиться обратно в Спиннерс-Энд.        Возможно, он мог бы уехать из страны и начать всё заново вдали от Волшебной Британии, забыть о Хогвартсе, Пожирателях Смерти, директорах и Поттерах. Возможно, он мог бы оставить всё это позади.        Но когда он поставил сумку на кухонный стол, то увидел хогвартскую сову, ожидающую его на подоконнике, и понял, что он так не поступит.

***

       Северус занимался зельеварением всё утро, по-прежнему используя схему Нарциссы для продажи своих зелий, а днём выходил на прогулку, иногда аппарируя в лес, на вересковую пустошь или болото. Ему всегда нравилось самостоятельно добывать ингредиенты. По вечерам он читал, иногда писал, набрасывал проекты будущих экспериментов или отвечал на письма Минервы.        Он перестал отвечать на письма Гарри. Поттера.        Северус не мог сказать, было ли это ради того, чтобы воспрепятствовать собственному увлечению или любопытству Поттера, но он… Ему не хотелось в этом признаваться, но он боялся. Поттер слишком многое видел, слишком много знал, и всего прошедшего года было попросту слишком много — после нескольких лет, которых тоже было слишком много. И Северус позволил этому продолжаться слишком долго. Он поощрял их переписку, он слишком свободно разговаривал с ним. Он старался не думать о том времени, когда его вышвырнуло из сна прямиком на сеанс самоудовлетворения Поттера, о намёках Поттера на то, что он… что он… Нет, нет, смысл был не в том, чтобы думать об этом, всё было как раз наоборот. Он не собирался думать о Поттере, о снах Поттера, о фантазиях Поттера. Даже если Северус был слишком хорошо осведомлён о них.        Он также не должен был думать о кошмарах Поттера: возвращении Тёмного Лорда, разумеется, смерти Блэка, Диггори. Он был влюблён в того мальчишку из Хаффлпаффа, даже если сам ещё тогда был слишком молод, чтобы осознать это. То, что перечисленное было даже не самым худшим из того, через что ему пришлось пройти, и что, несмотря на всё это, он выбрался с более открытым сердцем, чем у Северуса, и гораздо более чистой душой, было свидетельством силы Поттера.        Северус потёр лицо и пошёл во двор размером с почтовую марку позади дома. Он надеялся, что немного тяжёлого ручного труда за садоводством в маггловском стиле прогонит эти мысли из его головы. Может быть, на сей раз даже сработает.

***

       Учитывая обычную удачу Северуса и настойчивость судьбы в игнорировании его потребностей, однажды вечером Поттер сам постучал в его дверь. Северус притворился, что не услышал, и продолжил трудиться над грядкой с лекарственными растениями, которую подготавливал, но Поттер не был идиотом. Был, но не всегда.        — Здравствуй, — сказал он.        Северус хмыкнул, глядя на мульчу.        — Ты поставил там восхитительную защиту.        — Очевидно, недостаточно восхитительную.        — Эм, не принимай это близко к сердцу; даже Гринготтс не смог меня не пустить.        Северус оторвал взгляд от садовой лопатки и сверкнул глазами на Поттера. Или попытался, потому что, к своему ужасу, ему захотелось улыбнуться, и борьба с этим выражением лица, прежде чем оно успело исчезнуть, отняла у него большую часть внимания.        — Почему ты здесь?        — Ну, ты перестал отвечать на мои письма.        — Да.        — Почему?        — Я не обязан оправдываться перед тобой.        Поттер фыркнул и сел рядом с цветником без цветов.        — Что ты делаешь?        — Ты уже забыл всё, чему тебя учили на Гербологии?        — Ой, да ладно, я просто болтаю, не ругайся.        — Подвинься, — Северус взял ручные грабли и, не поднимая глаз, постучал ими по лодыжке Поттера.        — Ты злишься; почему ты злишься? Что я такого сделал?        — Это скорее о том, чего ты не сделал, Поттер, а именно: не понял чёртов намёк.        — Какой? Что ты перестал отвечать? — наконец Поттер подвинулся, но только для того, чтобы усесться, скрестив ноги, прямо там, где Северус собирался засыпать участок мульчей. — Я подумал, что-то случилось, и когда ты так и не ответил, я решил заскочить.        — Ничего не случилось, — он начал мульчировать почву вокруг Поттера.        — О, ради Мерлина! — Поттер вырвал грабли из рук Северуса и взял его за плечи, хорошенько встряхнув, отчего у Северуса стукнули зубы.        — Убрал от меня руки сейчас же.        — Нет, я так не думаю.        Северус зарычал и встал, ослабив хватку Поттера, но не избавившись от неё окончательно. Поттер последовал за движением Северуса и, стоя на клумбе, фактически посмотрел на того сверху.        — Поттер…        — Снейп. Итак, мы выяснили, что знаем, кто есть кто, хорошее начало. Послушай, я на самом деле пришёл вернуть тебе твои воспоминания, ну, знаешь, те, оригинальные, которые ты мне давал. Я говорил об этом в письмах. Но ты так и не ответил, поэтому я решил, что мне лучше навестить тебя. Потому что, — добавил он, его руки скользнули по потрёпанной старой рубашке Северуса и притянули ближе, — я мог понять, что ты здесь, и мог понять, что ты не был болен. Чего я не мог понять, так это почему ты притворялся, что мы не друзья.        — Ты недавно ударялся головой?        — А ты? Из-за чего ты вдруг стал таким раздражительным? — Поттер погладил его по голове, распустив тщательно завязанный хвост Северуса, и убрал несколько прядей, которые тут же упали ему на лицо. — Не так давно ты в самом деле ранил голову.        — Поттер.        — Гарри. Я знаю, ты иногда называешь меня Гарри.        — Нет.        — Да. Про себя.        — Я так не делаю.        Поттер закатил глаза.        — Я здесь самый взрослый? — он криво ухмыльнулся, один из клыков выглядывал из-за полных розовых губ. — Мне кажется, да.        Северус сглотнул.        — Отвали, — прохрипел он.        — Не-а, — он отпустил Северуса и сделал шаг назад, глядя вниз на пространство между ними. — Не откажешься от помощи?        — Ты ищешь работу? У меня нет вакансий.        — Не ищу, — его взгляд прошёлся по телу Северуса, задержавшись на животе слишком долго для того, чтобы быть невинным. — Но рассмотрю предложения, — добавил он, как только добрался взглядом до лица Северуса.        — Ты считаешь себя умным, не так ли?        — А ты считаешь, что производишь впечатление замкнутого и отчуждённого человека, и всё же.        Северус подавил свой порыв возразить что-нибудь, что угодно, чтобы не оставить последнее слово за Поттером, но передумал. Он поставил ногу на клумбу и рывком вытащил из грунта воткнутую за ненадобностью лопату, схватил грабли и мешок с мульчей и отнёс всё это обратно в сарай. На вид тот был едва ли достаточно велик для метлы и лопаты, но несколько заклинаний расширили его изнутри настолько, чтобы вместить всё необходимое для собственного выращивания ингредиентов.        Он сосредоточился на чём угодно, кроме Поттера, на тяжести этих зелёных глаз у себя между лопатками, на призраке этих тёплых рук на его руках, на его голове. У Северуса всегда были длинные волосы, но мало кто прикасался к ним: его мать расчёсывала их, Лили заплетала, Регулус хватал их и держал, так же, как его самого. Он содрогнулся при воспоминании об этом, о том, как прикосновения Гарри — Поттера — вновь пробудили в нём эту жажду.        Слабость, конечно.        Он распахнул дверь сарая и снова не преуспел в том, чтобы сосредоточиться на чём-то, кроме Гарри… пока волосы на его теле не встали дыбом и он не создал грубый, полный силы и лишённый изящества беспалочковый щит — как раз вовремя. Сарай взорвался вокруг него, и его первой мыслью было:        — Гарри?        Он зарычал на себя, на нападение, на отсутствие ответа и вытащил палочку из рукава, наложив на себя Дезиллюминационные чары, когда шагнул из обломков своего сарая, превратившегося в кусочки размером со спичку и несколько всё ещё зачарованных досок, на которых раньше хранились его драгоценные саженцы и инструменты.        Гарри до сих пор стоял на клумбе, но клумба выглядела выжженной, будто по ней только что пронёсся небольшой торнадо. Сам Гарри был невредим, а выражение его лица было ожесточённым и разъярённым.        — Что это было?        — Долохов! — крикнул Северус, одновременно отвечая Гарри и бросая вызов этому безмозглому садистскому лизоблюду.        — Выйдите и покажитесь, вы, трусы!        — Это был не Долохов. Держу пари, Макнейр, — подумал Северус, глядя на Гарри. — Их может быть больше.        — Я не боюсь, — Гарри подошёл и встал рядом с Северусом, их магия смешалась и закружилась вокруг них.        — Поттер? Здесь и Поттер тоже?        — Это хорошо, двух зайцев одним выстрелом, и всё.        — Ты… ты ведь понимаешь, что мы тебя слышим, да? — в голосе Гарри сквозило весёлое недоумение, и Северус не смог сдержать лёгкой улыбки. Когда эта дерзость была направлена не на него, он должен был признать — по крайней мере, в глубине души, — что ему это нравилось.        — Я тебя не боюсь! — крикнул Макнейр. — Ни одного из вас!        — И у тебя дерьмовая защита, Снейп!        Это было не так, но сарай всегда был слабым местом: под Коуквортом проходили старые линии угольных шахт, сейчас затопленные, но до сих пор достаточно лёгко прослеживаемые, если приложить немного магии и если знать, что делаешь. Для посвящённого заклинателя, который знал о них, послать магическую гранату через подземный лабиринт было детской забавой, и одна из линий заканчивалась точно под сараем. Северус укрепил его, но не настолько, насколько мог бы, потому что это послужило бы явным сигналом о том, что прямо здесь находится подозрительно хорошо охраняемое жильё.        По крайней мере, под самим домом не было шахт, и защита не пропустила бы Макнейра или Долохова, кроме как в случае смерти Северуса.        — Как они узнали о шахтах?        Северус проигнорировал Гарри и сжал пальцы свободной руки в кулак, позволяя своей магии сконцентрироваться в нём.        — Убирайтесь, пока я не убил вас обоих.        — Или мы могли бы отправить их в Азкабан?        Им ответили мерзким смехом.        — Как будто он может нас удержать! Ты наивен, Поттер.        — Мы поступим, как Малфой — заявим, что мы дезертировали!        — Или инсценируем нашу собственную смерть, точно так же, как это сделал ты, Снейп.        — За исключением того, что у нас это получится лучше.        — И не станем подлизываться к Мальчику-Который-Выжил!        — Они наглухо отбитые.        — Они всегда такими были, — Северус обдумал свои варианты. Он мог бы принять бой, но стоит ему пройти через защиту, он ослабит её; всего на секунду, достаточную, чтобы заклинание было нацелено на Гарри. Он мог бы… — Чёрт!        Гарри просто прошёл сквозь защиту.

~~~~~~ * * * ~~~~~~

       Защита Северуса скользнула по его коже, как прохладная вода; точно так же, как и когда он вошёл, она приняла его и была к нему благосклонна. Гарри закрыл глаза и позволил инстинкту вести себя, ощущая злобное, маслянистое присутствие магии Пожирателей Смерти, давая ей указать их местоположение. Магия всегда говорила с ним, и по прошествии стольких лет он научился слушать.        Гарри направил свою палочку на землю прямо под одним из нападавших и сказал:        — Редукто.        Земля взорвалась, и… Макнейр, как показалось Гарри, взлетел в воздух, но ещё до того, как приземлился, он открыл ответный огонь, и внезапно Гарри оказался лицом к лицу с двумя тёмными волшебниками, жаждущими его смерти. Возможно, он всё–таки не продумал свой план до конца. Похоже, Сев… Снейп убьёт его, даже если он умрёт. Гарри был почти уверен, что мужчина найдёт способ. Он был исключительно хорош в проявлении своего недовольства, Снейп таков.        Гарри наложил на себя заклятие, чтобы скрыть свою магию, проигнорировал клокочущее ощущение, исходящее от Снейпа, и всерьёз боролся за свою жизнь. Не прошло и десяти секунд, как он понял, что их было больше двух.        Громкие мысли о глупых, безмозглых гриффиндорцах вызвали у него улыбку, но Гарри не ответил; они предназначались не ему, а скорее Северусу, ворчащему самому себе, когда он — ауч!        Один из нападавших удачно ударил в цель, и Гарри зашипел. Ну, скорее задел, чем ударил, но рана всё ещё горела, и пришлась на руку с палочкой. Северус определённо убьёт его. Вот только где он? Уклониться, защититься, Петрификус Тоталус, пригнуться. — Северус? — пригнуться, ауч, бежать, чары Помех, но Гарри не мог прицелиться так хорошо, как хотелось бы. Он знал, где они все находились, но как только ему показалось, что он точно выцелил одного, тот исчез, словно использовал Конфундус.        Позади него резко оборвался крик, и Гарри услышал потасовку слева от себя.        А затем снова эта свежая, успокаивающая, знакомая магия, так близко, что он почти мог коснуться Северуса. Он повернул голову, чтобы последовать за ним, и ярко-зелёное проклятие просвистело мимо носа Гарри, промахнувшись всего на дюйм.        — Искушаешь сейчас судьбу, чтобы узнать, сможешь ли выжить трижды? — Северус был абсолютно взбешён, его мысленный голос был язвительным и резким; Гарри снова сосредоточился на бое. Наконец, враг открылся; он обезоружил Рабастана Лестрейнджа и развернулся, чтобы направить свою палочку на… на… он опустил руку.        — Северус, — сказал он.        — О чём ты думал? О, подожди, ты не думал… ты просто!..        Гарри не дал ему закончить — обнял Северуса за плечи и вдохнул его, радость переполняла грудь.        — Ты в порядке!        — Ты идиот, — ответил Северус, но его голос был низким, интимным, слова были произнесены шёпотом в изгиб шеи Гарри. Сердце Поттера учащённо забилось, пока он не осознал, как напряжённо держится Северус, как его руки жёстко прижаты к бокам.        — Что такое? Ты ранен? — Гарри отпустил его и оглядел. Взгляд остановился на утопленных в крови руках — в буквальном смысле покрытых ею так, что кожи под алым цветом было не разглядеть. — Что случилось? — он сделал движение, как будто хотел взять их в свои, но Северус отстранился.        — Ничего.        — Ничего? Ты это называешь «ничего»? Ты ранен!        — Не я.        — Не ты? — теперь, когда он знал, что искать, Гарри увидел влажный блеск крови на тёмной одежде Северуса. Тот был весь, абсолютно весь в крови, не только руки, казалось, он в ней искупался. — Ты выглядишь как на бойне.        Северус отрывисто рассмеялся.        — Ты недалёк от истины, — он взмахнул рукой, и в ней появился длинный нож. — Пожирателям Смерти даже не придёт в голову запачкать руки. Немагические атаки их уязвимое место. И так вышло, что у меня есть кое-какие навыки владения острыми ножами.        — Ты… забил их ножом?        — Среди прочего.        Гарри моргнул.        — Я дерусь грязно. Я сражаюсь, чтобы победить. Это, — сказал он, окидывая взглядом пустырь, который, похоже, теперь служил неофициальной свалкой для соседей, простиравшейся от последних домов на Спиннерс–Энд до реки внизу, — это не игровая дуэль Локхарта. Это вопрос жизни и смерти, и я не… я — не ты, Гарри. Я не храбрый солдат, встречающийся лицом к лицу со своими противниками. Я перережу им глотки прежде, чем они узнают, что я здесь, если это потребуется, — Северус согнул пальцы свободной руки, и Гарри увидел, как за ними собираются искорки магии. — Не то чтобы я когда-либо перерезал кому-то горло до сегодняшнего дня, но Долохов целился в тебя. Я не забочусь о честной игре, если на карту поставлено слишком многое.        — Ах. Так ты сделал это ради меня?        — Тебе следует вызвать авроров, пусть они разберутся со всем этим. Скажи им, что они напали на тебя. Скажи им, что они дрались друг с другом.        — На самом деле они напали на тебя. И ты не сказал, откуда они узнали о шахтах.        — Петтигрю, должно быть, обнаружил, когда жил здесь. Это не имеет значения, я ухожу.        — Уходишь? Не смей!        — Если они узнали, что я выжил, другие тоже могут. И я… Я не верю, что ты будешь держаться от меня подальше.        — Что за чушь, — Гарри схватил Северуса за руку, полностью покрытую кровью, и повёл его обратно в дом. На ходу он отправил Патронус, но не отпускал, пока они не оказались внутри и он не закрыл за ними дверь. Рука Северуса в его руке была ледяной и липкой. Кровь засыхала на его коже, на одежде. На лице и волосах тоже были брызги.        Они сидели на старом диване молча, их пальцы всё ещё были переплетены, пока низкий голос не заговорил из-за входной двери.        — Могу я войти?        Северус вздохнул, и защита дрогнула, впуская Кингсли Шеклболта внутрь.        — Джентльмены.        — Привет.        — Министр.        Кингсли проанализировал всё: запах крови, опалённый рукав Гарри, их руки, лежащие вместе на подушке.        — Значит, ты всё-таки не умер, — в его голосе не было особого удивления.        — Я солгал.        — Как выяснилось, да. На самом деле я не могу винить тебя. Сразу после битвы ты был в большей безопасности мёртвым, чем живым.        — И что теперь? — спросил Гарри. — Что насчёт сейчас?        — Это зависит от тебя. Что произошло снаружи? Я собираюсь отправить бригаду криминалистов, но сначала я должен спросить: он вернулся?        — Нет, — Северус повёл плечами и высвободил свою руку из руки Гарри. Он обнажил предплечье, чтобы показать им, что Метка была настолько блёклой, что её почти не было видно. — Некоторые из моих бывших коллег узнали, что я не совсем мёртв, и решили отомстить. Они не ожидали увидеть Поттера.        — Ну, я тоже не ожидал увидеть Гарри, не здесь. Я так понимаю, вы, эм, друзья?        — Всё сложно, — сказал Гарри.        Северус закрыл лицо руками.        — Не заставляй это звучать хуже, чем есть на самом деле.        — Ладно. Всё просто.        Брови Кингсли слегка приподнялись.        — Я не уверен, что хочу знать.        — Я просто пришёл вернуть кое-что, принадлежащее ему, — несколько хлопков снаружи возвестили о прибытии авроров, о которых упоминал Кингсли.        — Пока что сделаю вид, что повёлся на это. Послушайте, я не хочу вмешиваться в расследование, но хотел бы знать: что я должен скрывать от общественности? — он посмотрел на Северуса. — Я могу попытаться утаить информацию о твоём выживании от газет, по крайней мере, на некоторое время, но нападение этих людей в маггловском районе…        — То, что я не мёртв, рано или поздно выплывет наружу. Это не имеет значения, я могу просто, — он махнул рукой, — исчезнуть.        Гарри это совсем не понравилось.        — Нет.        Конечно, Северус проигнорировал его и начал ковырять засохшую кровь, застрявшую под ногтями.        Кингсли посмотрел на них обоих, поджав губы.        — Тебе не стоит полностью исчезать. Будет проведено расследование, даже если мы будем держать это в секрете, насколько вообще возможно. У тебя есть другое жильё, если почувствуешь, что необходимо переехать? Я позабочусь о том, чтобы твоя конфиденциальность соблюдалась, но после сегодняшнего дня ты, возможно, захочешь…        — Не захочу.        Гарри громко вздохнул.        — Нет, захочешь; поехали со мной в Лондон.        — Я больше никогда не переступлю порог этого проклятого дома.        — Тогда иди к Малфоям.        Северус, наконец, повернул голову, чтобы посмотреть на него, слегка приоткрыв губы от шока.        — Малфои. И почему именно я должен отплачивать Нарциссе за доброту ко мне безрассудной угрозой ей и её семье?        — Безрассудной… верно, потому что теперь ты знаешь, что за тобой может охотиться кучка невменяемых, одержимых проклятиями Пожирателей Смерти? Что ж, Мэнор всё ещё стоит, верно? Я не думаю, что они пользуются большой популярностью у тех же людей, и тем не менее с ними всё в порядке.        — Ты мог бы отправиться в Хогвартс, — сказал Кингсли. — Я согласен, что обращаться к Малфоям — не самая лучшая идея, но я уверен, что у Минервы найдётся для тебя место, особенно летом. Она знает, не так ли? Она знает, что ты жив.        — Знает.        — Ну что ж. Хогвартс будет безопасной и гораздо более нейтральной территорией, чем Мэнор. И ты, должно быть, знаешь эту территорию лучше, чем любой из тех, кто хочет твоей смерти.        — Я помогу тебе собрать вещи.        — Я вполне в состоянии позаботиться о себе, Поттер.        — И всё же я хочу помочь.        Кингсли откашлялся.        — Значит, Хогвартс. Я позабочусь о том, чтобы команда, ответственная за это расследование, знала, где тебя найти. Пожалуйста, больше не инсценируй свою смерть.        Северус сжал челюсти, но в конце концов дёрнул головой в подобии кивка. Должно быть, этого было достаточно, потому что Кингсли вышел из дома, чтобы заняться какими-то министерскими делами. Раньше он был аврором, так что искушение пойти и посмотреть, как дела у команды, должно быть, велико. Гарри был рад, что решил не становиться одним из них. Он всё ещё не знал, чем хочет заниматься, но не хотел проводить свои дни, гоняясь за убийцами. С него хватило. Ну, не только убийц. Технически, он сам был убийцей, как и Северус. Даже Молли Уизли!        Гарри хлопнул Северуса по плечу, прежде чем заговорить, и увидел появившуюся на краткий миг лёгкую улыбку.        — У меня там ещё есть моя комната. Я имею в виду, в школе.        — Я думал, ты живёшь на площади Гриммо.        — Ненавижу это место. Я работаю над тем, чтобы оставить его Тедди и Андромеде и не чувствовать, что я проклял их этим ужасным домом, но я, эм, дрейфую.        — Дрейфуешь.        — Ага, я проводил некоторое время в Норе и навещал Чарли в Румынии, но в промежутках я возвращаюсь в Хогвартс. Макгонагалл сказала, что некоторым из нас нужно дополнительное убежище в замке, и что она рада его предоставить.        — Так что ты будешь рядом.        — Так что я буду рядом, — Гарри снова толкнул Северуса в плечо. — Знаешь, от меня так просто не отделаешься.        — Да, я уже пришёл к этому выводу.        — Итак, могу я помочь тебе собрать вещи?        — Здесь не так много вещей, которые нужно собирать.        — Я всё равно помогу. Ну же, дай мне свою руку, — Гарри встал, протягивая руку, но Северус проигнорировал её. Вместо этого он уставился на свои ладони, медленно потирая их друг о друга, пока хлопья засохшей крови отделялись от кожи и падали к его ногам, подобно пеплу. — Северус?        — На моих руках кровь.        — Да, сначала мы её смоем.        — Её нельзя смыть; она и внутри.        — Вполне уверен, что она снаружи.        — Я… — он покачал головой и повернул руки ладонями вверх. — Я убивал раньше. Ты видел, как я убивал. Но не так, как сейчас, — Северус поднял голову, глядя мимо плеча Гарри. — Они бы почувствовали меня, если бы я применил магию. Через Метку. Поэтому я воспользовался ножом.        — Как… оу. Внутренняя система безопасности Волдеморта?        Северус кивнул.        — Думаю, она и предупредила меня столь вовремя. Я понял, что что-то не так, и поднял щит, прежде чем смог точно определить, на что именно реагировал.        — Я рад, что ты это сделал. Я рад, что ты поднял этот щит. Ты мог умереть, а я не хочу, чтобы ты умирал.        Гарри наблюдал, как подрагивает кадык Северуса, как поднимается и опускается его грудь, когда он глубоко вдыхает и выдыхает.        Наконец, его глаза встретились с глазами Гарри.        — Ты можешь отправить сообщение в Хогвартс, не упоминая меня? Минерве? Я бы предпочёл не рисковать.        — Я всё сделаю, — Гарри взял руки Северуса в свои и осторожно потянул. Северус, наконец, встал и последовал за ним в тесную ванную. — Ты можешь немного помыться, а я сообщу Макгонагалл, что приду с другом.        Гарри закрыл дверь, оставив Северуса там, прислушиваясь. Как только до него донёсся шум льющейся воды, он нацарапал записку и позвал Кричера, который немного поворчал, когда увидел, где находится.        — Ты можешь передать это директрисе?        — Могу.        — Пожалуйста?        Кричер нахмурился, но выхватил записку из пальцев Поттера и исчез с хлопком. Ему нравилось сохранять видимость сварливости, но он был рад, что Гарри работает на Гриммо–Плейс и что члены семьи Блэк скоро снова будут там жить, поэтому Гарри не принимал взгляды эльфа слишком близко к сердцу.       В конце концов Северус вышел из ванной, волосы всё ещё были влажными, но большая часть крови исчезла, даже с одежды. Вероятно, он использовал магию, чтобы удалить её с ткани, но Гарри предположил правильно: Северус предпочёл заклинанию воду для собственной кожи.        — Что ты хочешь взять с собой?        — У меня собрана сумка для экстренных случаев. Всё остальное может подождать.        — Может, но не стоит, и мы не знаем, когда ты сможешь вернуться.        Северус огляделся, его взгляд задержался на нескольких предметах — маггловской фотографии, шахтёрской лампе, маленькой, грубо вырезанной деревянной сове. Гарри брал всё это и складывал на стол. — Что-нибудь ещё?        — Ты не должен потакать мне в этом… в сентиментальности, — он выглядел недовольным самим собой.        — М-м. Что-нибудь ещё? — повторил Гарри.        Северус вытянул руку, в которую из-за книжной полки прилетела волшебная палочка.        — Палочка моей матери, — сказал он. — Запасная всегда пригодится.        — Да, да, очень практично, — конечно, ни в малейшей степени не сентиментально. — Где твоя сумка?        — Минуту, — мужчина указал своей обычной палочкой на пол, и появился небольшой рюкзак. Он взял его, увеличил, положил в него предметы, а затем снова уменьшил размер. — Мы можем аппарировать с места у реки, нас никто не увидит.        — Тогда пошли.

***

       Они совершили несколько аппарационных прыжков, прежде чем достигли внешней опушки Леса, достаточно далеко от Хогсмида и замка, чтобы их прибытие осталось в секрете. Они пробирались сквозь деревья, стараясь не потревожить тамошние растения и животных, — в конце концов, у Гарри не было никакого желания проходить через акромантулов, — пока не увидели приветствующие их башни и шпили замка, восстановленные в былом великолепии после годичного ремонта.        Северус долго стоял там, осмысливая всё это.        — Я не думал, что когда-нибудь снова увижу Хогвартс.        Гарри положил руку на локоть Северуса.        — Знаешь, здесь никогда не надоедает. Всякий раз, когда я возвращаюсь спустя несколько недель, мне кажется, что я снова первокурсник.        — Если тебе здесь так сильно нравится, ты, вероятно, мог бы устроиться на работу и остаться здесь на более долгосрочной основе.        — Хм. Я подумаю об этом. Что насчёт тебя? Ты бы вернулся к преподаванию?        — Ни за какие галлеоны в мире. После прошлого года… нет.        — Ага, — Гарри не мог сказать, что не понимает. Хогвартс был домом для его сердца, и всё же он не был уверен, что сможет вернуться надолго, по крайней мере, не в ближайшем будущем. Война, бои, смерти… на данный момент всё это было слишком свежо. — Готов?        Мышцы Северуса на мгновение напряглись под рукой Гарри, и они пошли дальше.        Они никого не увидели, когда добрались до одного из небольших входов в замок и направились к кабинету директрисы. Горгулья уставилась на них, и Гарри уставился в ответ.        — Эм… Лимонные дольки?        Северус закатил глаза и положил ладонь на голову статуи.        — Добро пожаловать домой, директор, — сказала она немного неохотно, прежде чем позволить двери открыться.        — Директор?        — Я надеюсь, Минерва этого не слышала, — ответил Северус, пока винтовая лестница вела их наверх.        — Чего, ты надеешься, я не слышала?        Она стояла там, уперев руки в бока и борясь с улыбкой.        — Горгулья думает, что он директор.        — Ну, подобная работа может быть на всю жизнь. Ох, Северус, Гарри, я только что получила довольно загадочное сообщение от министра, и я очень волнуюсь. Вам стоит пройти и рассказать мне всё. Что произошло?

***

       Северус молчал большую часть разговора и когда ему приходилось отвечать, он делал это односложно. В промежутке между недавним боем и возвращением в Хогвартс он ушёл в свои мысли и много не говорил, но Гарри знал. Он знал, насколько сбитым с толку, насколько ошеломлённым чувствовал себя Северус, и не настаивал. Макгонагалл, казалось, тоже это поняла и тоже не настаивала. Она сказала им, что старые покои Северуса не освобождали, и что он найдёт всё в том же виде, что и раньше. Она также никак не прокомментировала то, что их руки были соединены, но от Гарри не ускользнуло, как её взгляд то и дело задерживался на этом. Вопросы возникнут позже.        Они покинули её кабинет с заверениями, что могут оставаться столько, сколько им нужно, и вот уже их шаги эхом отдавались в пустых коридорах подземелья, когда они направлялись в покои Северуса.        — Здесь тихо. Тут всегда так тихо?        — Слизеринцы не такие буйные, как вы, — ответил Северус с лёгкой улыбкой. — Но в подземельях редко бывает столь же тихо рядом с общежитиями. Однако… — он прикоснулся к углу гобелена, и камни сдвинулись, образовав дверной проём. — Однако я выбрал комнаты в другом месте.        — Это далеко от классных комнат и твоего кабинета. И от факультетских спален.        — О, есть такие проходы, о которых даже ты не знаешь. И у меня были чары, которые предупреждали меня, если я был нужен, например, в общежитии.        — Ты скучаешь по этому? Я имею в виду, быть Главой факультета.        Северус задумчиво поджал губы.        — Не то чтобы мне это не нравилось. Однако…        — Да?        Он вздохнул.        — Думаю, я застрял здесь слишком надолго. Хогвартс, Слизерин… Я бы хотел быть… я бы хотел заглянуть за пределы всего этого. Я никогда не смогу полностью избавиться от этого, но я могу попытаться.        — Я понимаю.        — Думаю, ты мог бы понять.        Они оказались в тёмном узком коридоре с голыми стенами: ни гобеленов, ни картин, ни даже пустых рам. Ничего, никого, кто шпионил бы за шпионом, понял Гарри. Ну, не совсем никого. Кровавый барон парил перед ними и обернулся, когда они приблизились.        — С возвращением, — сказал он, его цепи зазвенели, когда он скользнул ближе.        — Барон, — Северус остановился и посмотрел на призрака. — Я больше не директор и даже не профессор, но директриса предоставила мне кров в Хогвартсе. Мистер Поттер тоже будет иметь полный доступ в мои старые покои.        — Я буду иметь это в виду и позабочусь о том, чтобы тебя не беспокоили, — он нахмурился. — Пивз, как всегда, надоедлив, но я буду и его держать подальше.        — Благодарю, Барон.        — Не за что. Ты оказываешь честь нашему гордому факультету, и я отплачу за твою преданность Слизерину любым возможным способом.        Снейп кивнул, и они наблюдали, как призрак уплывает сквозь стену, звон цепей становился всё тише и тише, пока, наконец, полностью не смолк.        — Жизнерадостный парень.        — Большая часть истории Хогвартса темнее, чем мы можем себе представить, будучи первокурсниками с мокрыми носами и широко раскрытыми глазами. Даже большая часть волшебного общества. Проходи, — добавил он, открывая дверь, которой секундой раньше здесь не было.        — Я думаю, что возлагал слишком большие надежды, когда Хагрид пришёл за мной и сказал, что я волшебник.        Дверь исчезла за ними, оставив только глухую стену. Северус сделал несколько неуверенных шагов, нерешительно положил руку на полку большого камина. Он зиял холодом и темнотой, пока Гарри не направил туда свою палочку и не сказал:        — Ты позволишь?        Северус вздрогнул и повернулся с непроницаемым лицом. Гарри подумал, не забыл ли тот на мгновение, что он не один.        — Я не уверен, что тебе стоит оставаться. Ты сказал, что у тебя здесь есть своя комната, не так ли?        — Почему мне стоит уйти?        — Почему тебе стоит остаться?        — Потому что я этого хочу.        — Да, — сказал Северус. — В этом-то и проблема.        — И я знаю, ты хочешь того же, — он разжёг огонь и шагнул ближе к Северусу, почти, но не совсем касаясь его. — Вот, — сказал он, поставив маленький флакончик на каминную полку, — твои воспоминания. Я имею в виду оригинальные, — некоторое время назад Гарри получил их обратно от Кричера, но ни разу не пересматривал.        — Я не могу вернуть тебе твои собственные или забрать те, которые ты не должен был видеть.        — Я знаю. Всё в порядке.        — Так ли это?        — Я рад, что мы разделили их. Не могу себе представить: что, если бы мы этого не сделали? Что, если бы ты умер, и мы бы никогда не поговорили?        — И что же? Ты бы выжил. В этом и был смысл. Ты бы выжил, возможно, женился на мисс Уизли, стал аврором, имел ту семью, о которой всегда мечтал. Ещё достаточно времени для всего этого.        — Времени — да. Желания — не очень.        — Тебе нет даже двадцати.        — Тебе нет даже сорока, — Гарри мог сказать, о чём на самом деле шёл разговор, и он никогда не умел ходить вокруг да около. — Я хочу остаться, потому что я хочу быть с тобой.        — Гарри…        — Северус.        Гарри зачарованно наблюдал, как у Северуса появился румянец — не сильный, но достаточный для того, чтобы быть заметным. Возможно, это из-за тепла камина, но, возможно, из-за чего-то другого, и судя по тому, что он не смотрел на Гарри прямо, по тому, что его глаза отказывались задерживаться на лице Гарри… О да, он был шпионом, «превосходным окклюментом», как говорил Дамблдор. Он был искусным обманщиком. В конце концов, он одурачил двух самых могущественных волшебников, и оба недооценили его, даже старый директор. Но Северус знал, что можно не пытаться скрыть то, что Гарри уже видел в его разуме, в его снах.        И всё же он пытался.        — Это неуместно.        — Почему?        — Не притворяйся более пустоголовым, чем есть на самом деле.        — Теперь ты не мой преподаватель, ты вообще больше не преподаватель. И я не думаю, что кто-нибудь поверит, что у нас была какая-то интрижка, пока я был здесь студентом.        — Я не думаю, что слово, которое ты ищешь — «интрижка», — его тело было напряжено, пальцы крепко сжаты. Гарри взял одну из его рук и осторожно разжал её. Северус позволил ему это на некоторое время, прежде чем высвободиться. — Гарри… кто я, что я делал. Что у тебя впереди.        — Я могу выбрать сам.        — А как насчёт всех остальных? Да, ты можешь выбрать сам, но то, что ты выберешь, повлияет не только на тебя. Никто не живёт в вакууме, а ты, Гарри, и подавно. Они съедят тебя живьём за некоторые выборы, и ты это знаешь.        — Мне всё равно. Я умер за них, разве этого недостаточно?        — «Все остальные» не значит только расплывчатую, неопределённую публику. Это также Уизли, твои друзья, все люди, которых ты ценишь в своей жизни, — он поднял руки между ними. — Посмотри, Гарри, посмотри на них. Вспомни всё, что я им сделал.        — Я помню. Я тоже отчасти присутствовал при этом, — он сделал шаг вперёд, другой, пока Северус не отступил на шаг, затем ещё. Вскоре он коснулся спиной стены, но Гарри всё равно продолжал подходить. — Я так много думал о тебе, — сказал он тихим голосом. — И я знаю, что ты тоже думал обо мне.        — Да, — прошептал он.        — С той ночи я больше толком не удовлетворял себя. Ты помнишь? В какой момент ты увидел это?        Северус сглотнул.        — Полностью.        — Тогда я думал о тебе. Но теперь… — Гарри медленно провёл ладонью вверх по животу Северуса, по его груди. — Теперь, я думаю, если ты просто прикоснёшься ко мне, я взорвусь.        — Это проблема? — взгляд Северуса был прикован к губам Гарри, и его сердце билось быстрее под рукой Гарри, когда тот облизнул губы.        — Нет, я думаю, что довольно скоро снова смогу продолжать.        — Сколько раз?        — Не знаю. Мы могли бы… мы могли бы попробовать. Эм, проверить это, — Гарри почувствовал себя смелым, смелее, чем он когда-либо мог себе представить. Северус не отталкивал его. Он хотел Гарри. — Если ты хочешь.        Северус на несколько секунд закрыл глаза, открыл их и, наконец, пошевелился.        Он схватил Гарри за бёдра и развернул их, прижимая того к стене. Он запустил одну руку ему в волосы и потянул, заставляя парня обнажить шею. Гарри вздрогнул, затем вздохнул, когда Северус поцеловал его туда, прижался всем лицом к коже Гарри и вдохнул его запах. Гарри обнял Северуса за плечи и застонал, когда длинное твёрдое бедро вклинилось между его ног. Он двигался, двигался так, словно от этого зависела его жизнь, и, возможно, так оно и было, да, подумал он, только от этого — влажное дыхание Северуса на его шее, его волосы на лице Гарри, его твёрдый член, который Гарри чувствовал при каждом толчке.        Он продержался недолго.

***

       Гарри долго жадно глотал воздух, запрокинув голову и глупо улыбаясь, пока не вспомнил, кто он и с кем.        — Ого, — сказал он. Вау, какой у него стал грубый голос. Он кричал?        — Я вижу, ты вернулся к своей обычной красноречивости.        — Помолчи, — Гарри немного пошевелился, поморщившись от того, насколько чувствительным и влажным он чувствовал себя в штанах, и кое-что заметил. — Ты не кончил.        — Это не соревнование.        — Хм, — он переместил руку со спины Северуса к паху и ухмыльнулся, услышав в ответ шипение. — Хорошо, — он мягко стукнулся лбом о лоб Северуса, прежде чем быстро чмокнуть его в губы, умудрившись не сбить очки. — Мне это было нужно, спасибо. Но теперь…        Он начал расстёгивать ширинку Северуса. В конце концов, было всего лишь начало вечера.

~~~~~~ * * * ~~~~~~

       Гарри теперь пах им, или, точнее, старая рубашка, которую он позаимствовал у Северуса, теперь пахла Гарри. Она была тёплой от жара его тела, мягкой от времени и немного великоватой для Гарри. В восемнадцать, почти что в девятнадцать, у него ещё было время наверстать. Северус закрыл глаза и слегка потёрся щекой о ткань, чувствуя под ней твёрдую грудь Гарри, его медленное сердцебиение.        — Я не знал, что ты кот, — рука легла мужчине на голову и начала массировать.        Северус вздохнул, и его тело, наполовину лежащее на Гарри, наполовину нет, стало ещё тяжелее, ещё раслабленнее.        — Никому не говори, — пробормотал он. — Предполагается, что я летучая мышь.        — Что ж, разница несущественна, — Гарри перешёл к тому, чтобы провести пальцами по волосам Северуса. — Скоро мой день рождения.        — Я осведомлён.        — В Норе будет вечеринка.        — Хм.        — Пойдёшь со мной?        — Гарри…        — Я хочу, чтобы ты пошёл со мной.        Северус двинулся, чтобы на мгновение прижаться лбом к груди Гарри, прежде чем полностью поднять голову. Он посмотрел в зелёные глаза Гарри, их насыщенность не затуманивали очки, брошенные где-то между диваном, ванной и кроватью.        — Я не думаю, что это разумно.        — Ты же знаешь, что они тебя не выгонят, — он отвёл волосы Северуса в сторону, обнажив шрамы, оставленные Нагайной, и провёл по ним кончиками пальцев. — Это могло бы стать первым шагом к тому, чтобы люди узнали, что ты жив.        — Разве я этого хочу?        Палец Гарри прошёлся по розовому шраму, который тянулся вверх по его шее к подбородку и частично пересекал щёку.        — Ты знаешь, что тебе придётся это сделать. С тем же успехом мог бы сделать это на своих условиях.        — В данном случае, на твоих условиях.        — Ну, я думаю, если я не заставлю тебя, ты никогда не соберёшься сам, — он улыбнулся, немного озорно, немного нежно. — Таким образом, я был бы с тобой.        — В качестве кого, Гарри? «Привет, по пути сюда я встретил Пожирателя Смерти, но уверяю вас, он совсем ручной»?        — Ручной? Ты? — Гарри пихнул его достаточно сильно, чтобы тот откатился в сторону, но прежде чем он смог прижать Северуса, сам оказался лежащим на спине с запястьями, зажатыми в руках мужчины. Он смеялся, смеялся, когда говорил, — Видишь? Не ручной, — а затем выскользнул из, стоило признать, ослабленной хватки и наклонил лицо Северуса к себе для поцелуя. — Я хочу, чтобы ты был там, как мой… — он сделал паузу.        — Твой кто? Если ты даже не можешь этого сказать, идея не сулит ничего хорошего.        — Я могу, но не знаю, какое слово подобрать. «Парень» — звучит глупо, «возлюбленный» — слишком слащаво, «партнёр» — слишком похоже на деловой контракт. Я не знаю ни одного слова, которое подошло бы для нас двоих. Ты не можешь быть «парнем», а я не могу быть «партнёром», — он наморщил нос. — Понимаешь?        — Тогда, полагаю, это всё решает: я не могу пойти с тобой.        — Ты можешь. Ты будешь там как мой Северус. Как это звучит?        — Собственнически, — и совершенно точно не очаровательно. И совершенно точно не заставляя сердце Северуса исполнять безумный танец в груди.        — Да, не сомневайся. Я знаю, о чём ты беспокоишься. Я знаю, что у тебя в голове…        — Пожалуйста, не напоминай мне, — проворчал Северус, ложась на бок лицом к Гарри.        — Ну, ты знаешь, что у меня в голове. Я бы назвал это справедливым, — он поцеловал Северуса в кончик носа. — Я знаю, чего я хочу. Нет никого, кого бы я предпочёл тебе.        — Ты позволяешь тому, что произошло между нами, влиять на тебя.        — Хм, мгм. Я имею в виду, именно так это и должно работать, верно? Ты знакомишься с кем-то, а потом начинаешь люб…        Северус приложил палец к губам Гарри.        — Не произноси этого.        — Что? Что я лю–мффф… — он оттолкнул руку Северуса. — О, да ладно тебе! Ты знаешь, что это правда!        — Тем не менее, — он переплёл свои пальцы с более короткими пальцами Гарри. — Если я сделаю это… если я пойду с тобой в Нору, ты знаешь, что они подумают. Ты знаешь, что они скажут — может быть, не в тот же день, но позже. Они поговорят с тобой. Они отнесутся к этому хорошо, заботливо и мягко, но не все будут такими.        — Я знаю, и мне всё равно. И прежде чем ты что-нибудь скажешь, помни: я уже проходил через это раньше, но тогда я не был тем, кем являюсь сейчас.        — Если ты скажешь что-нибудь вроде «теперь я стал мудрее»…        Гарри рассмеялся.        — Нет. Но теперь они ничего не смогут сказать, если я прокляну репортёра. Как тебе?        — Похоже на безрассудный поступок. Они любят тебя сейчас, но…        — Но любовь — штука непостоянная?        — Да.        — Моя — нет, и меня волнует любовь только нескольких людей ко мне.        — Ты всегда обнажал своё сердце. Это верный способ, чтобы тебе причинили боль.        — Я не собираюсь скрывать это.        Северус поморщился.        — Я не могу решить, храбрый ты или безрассудный.        — Я разносторонний.        Гарри ухмыльнулся, когда Северус закатил глаза, но после некоторой возни они, наконец, улеглись спать на всю ночь, их руки соприкасались под одеялом, а мысли были едва уловимо связаны, даже если они не разделяли впечатления столь ярко. Они никогда не были одни.

***

       Ближе к вечеру всё ещё было жарко, и Северус решил посидеть в тени дерева, прислонившись спиной к стволу и не сводя глаз с Гарри, который играл с юной Викторией Уизли и Тедди Люпином. Вздремнув, те были полны энергии, как это часто бывает с детьми, так что даже наблюдать за ними было утомительно.        — Удивительно думать, что мы когда-то были такими же маленькими, а?        — Мне трудно поверить, что ты таким был. Ты много раз становился отцом, а теперь и дедушкой.        — И всё же я был таким, — Артур Уизли сел рядом с ним, слегка пыхтя. — У Охлаждающих чар слишком короткий период действия, верно?        — Хорошо, что мы волшебники.        — Да, да, ты прав, конечно, — Уизли вытянул руки и скрестил ноги, не сводя глаз с детей. — Когда Гарри сказал, что приведёт кое-кого, мы не ожидали увидеть тебя.        Вот оно, началось.        — Полагаю, да, вы не могли этого ожидать.        — Он кажется счастливым.        — У него сегодня день рождения.        — Так и есть. Девятнадцать!        Северус стиснул зубы и не клюнул на это.        — Иногда я забываю, что ты не любитель светской беседы. Не могу сказать, что это не было неожиданностью, но это его выбор. Ты — его выбор.        — Он настойчив.        — Да, в нём это есть. Но вы оба непостоянны, и мы не хотим, чтобы вы причинили друг другу боль.        — Понятно.        — Да? Ах, ну что ж, ты умный человек; я уверен, что так оно и есть, — он немного помолчал, но Северус знал, что лучше не надеяться, что Уизли закончил. Он терпеливо ждал. Он не разочаровался. — Должно быть облегчением запереть этих негодяев Пожирателей Смерти в Азкабане. Гарри сказал, что вы сами остановили нескольких, прежде чем предупредить министра.        — Гарри был там, — Северус опустил взгляд на свои руки. Кровь давным-давно смылась, но он всё ещё помнил, какой тёплой она была, когда вытекала из живого, умирающего тела.        — И теперь можно надеяться, что вы оба свободны от этих людей. У тебя есть какие-нибудь планы теперь, когда ты вернулся в мир живых?        — Гарри, пожалуйста. Я обдумываю варианты.        — Значит, ты не собираешься возвращаться к преподаванию?        — Ни за какие галлеоны в мире, для меня это время закончилось, — снитч пронёсся по воздуху и завис перед ними. Северус посмотрел на него, затем вскользь. — Гарри, — сказал он, изображая удивление, как будто это не он только что звал на помощь.        — Прости, прости, я пытаюсь утомить детей, но в конечном итоге это я буду измотан, — парень поймал снитч в воздухе и помахал им над головой Виктории, которая только что подбежала к ним и пыталась залезть Гарри на штанину, чтобы достать игрушку. — Эй, Джинни, лови! — он бросил снитч, и Виктория погналась за ним.        — Садись с нами, Гарри. Мы с Северусом только что беседовали о твоих планах на будущее.        — Чёрт возьми, я надеялся оставить это на завтра, — он со вздохом устроился между Северусом и Уизли. Он всё ещё был раскрасневшимся от энергичной игры, на лице сияла счастливая улыбка, а глаза были полуприкрыты, как будто он тоже подумывал немного вздремнуть. — Так вот от чего я тебя спасаю. Если я переживу детей.        Уизли рассмеялся и похлопал Гарри по колену.        — Переживёшь.        — Надеюсь на это. Мне нужно закончить дела с Гриммо-Плейс, прежде чем Андромеда и Тедди переедут туда насовсем.        — Тогда где ты собираешься жить?        — Что ж… — Гарри взглянул на Северуса, прежде чем снова опустить ресницы. — Я подумал, что мог бы снова попробовать свои силы в ремонте в доме Северуса. Я многому научился, работая над Гриммо, но пока не думаю, что это может стать настоящей работой.        — Я его подопытный кролик.        — Ах, так у тебя действительно есть планы на будущее!        — Не думаю, что я уже на стадии составления планов, но я решил испытать шансы.        — Уверен, у тебя всё получится, Гарри.        Артур Уизли встал, в последний раз похлопав Гарри по плечу и кивнув Северусу.        — Что ж, думаю, что скоро понадоблюсь Молли. Мне стоит глянуть, чем она занимается на кухне!        Они смотрели, как он уходит, Северус с облегчением, а Гарри с удивлением.        — Всё прошло хорошо, правда?        — Никто не умер, но день ещё не закончился.        Гарри покачал головой, издав негромкий смешок, и полностью растянулся на траве, скрестив руки за головой.        — Разбуди меня к ужину, ладно?        Северус закатил глаза и достал из кармана блокнот и маггловский карандаш, увеличил их и положил на колено, прежде чем начать писать. В конце концов, у него тоже были не-совсем-сформированные-но-немного-очерченные планы.

~~~~~~ * * * ~~~~~~

       — Гарри! Гарри Поттер!        — Мистер Поттер!        — Ненавижу твоих фанатов, — проворчал Северус.        — Снейп! Профессор Снейп!        — А что насчёт своих?        Северус хмыкнул и отвернулся от окна с недовольным видом. В этом было что-то очаровательное, в том, как он хмурился и почти дулся, но Гарри не произнёс бы это вслух.        — Ну, теперь, когда твоя книга продаётся как шоколадные лягушки, я думаю, ты начинаешь понимать, на что это похоже. Очень справедливо, что ты теперь знаменитость.        — Подкалываешь, Поттер.        — В точку.        Он мог видеть толпу снаружи, некоторые счастливчики держали в руках личные экземпляры «Мемуаров Пожирателя Смерти», некоторые боролись за то, чтобы не потерять своё место в очереди в книжный магазин. Они с Северусом ждали над магазином сигнала спуститься вниз, подписать несколько экземпляров и ответить на несколько вопросов, но авроры, назначенные в их службу безопасности, сказали, что им следует подождать, пока всё не успокоится.        — Я не могу представить, что они могут так сильно жаждать учебник. Там не будет предисловия от единственного и неповторимого Гарри Поттера…        — Я всё ещё думаю, что тебе следует назвать его «Зелья для болванов». Каждый, у кого ты когда-либо появлялся в аудитории, сразу бы понял, кто его написал.        — Ты можешь выбрать название для учебника по Защите. В конце концов, на нём также будет указано твоё имя… в отличие от курса зелий.        — Сурово.        — Справедливо.        — Если это та ложь, которую ты хочешь сказать себе, — Гарри поцеловал Северуса в щёку и почувствовал, как под кожей дёрнулись мышцы — Северус боролся с улыбкой.        — Всё в порядке, думаю, теперь мы можем спуститься вниз, вы — оу.        Джен, аврор, смотрела на них широко раскрытыми глазами.        — Ага, думаю, мы готовы.        — Эм, я не знала, что… вы… — она моргнула. — Я имею в виду, вы…        — Мы — да, совершенно верно, — они не держали это в секрете, но Северус опасался излишней публичности, и Гарри уважал это. — Просто это не то, что мы активно афишируем.        — Точно. Эм, проходите, пожалуйста.

~~~~~~ * * * ~~~~~~

       Следующие несколько месяцев прошли в круговерти интервью, большого количества автографов, ещё большего количества статей. Неизбежно, в один прекрасный день кто-то сфотографировал их довольно целомудренный поцелуй. Северус отказывался покидать свой дом в Коукворте целую неделю, и Гарри пришлось выманивать его обещаниями какое-то время проводить в маггловских районах, чтобы сохранить всё как можно более вменяемым.        Но худшего не случилось, их отношения, конечно, не всем понравились, но освещение в СМИ в целом было сбалансированным, и когда Северус, наконец, отважился вернуться в Волшебный мир и не был проклят в ту же минуту, как появился на публике, он немного расслабился.        Он продолжал пополнять свою коллекцию учебников, Гарри начал заниматься ремонтом дома, и довольно скоро Северус стал создавать зелья на заказ, чтобы помочь процессу: от удаления старых заклятий, встроенных в фундамент, до обеспечения яркости и свежести обоев в течение многих лет.        Они попали в заголовки газет, когда Малфои наняли их для полной реконструкции Мэнора, как только стало ясно, что даже магии домашних эльфов недостаточно, чтобы справиться со скверной Волдеморта. Северус сказал Гарри, что, по его мнению, это скорее вопрос публичности, чем результативности, но Гарри знал, что дело было не только в этом. Эльфы проделали прекрасную работу, но они не убивали Волдеморта и не дурачили его в течение многих лет. Они не могли дать тех гарантий безопасности, которые были способны дать Гарри и Северус.        И что самое приятное, Нарцисса в качестве оплаты подарила им коттедж на берегу моря, окружённый высокими утёсами и накатывающими волнами, которые набегали на большой валун на пляже. Он был высечен, выдолблен и выровнен океаном, и старый эльф часто заглядывал к ним, когда они останавливались в коттедже. Они провели свадьбу Рона и Гермионы на побережье, несколько лет спустя наблюдали, как их дети строят замки из песка, а затем и их внуки.        В конце концов, это была хорошая жизнь, и ни Гарри, ни Северус ничего бы в ней не меняли.