***
Утро четырнадцатого февраля в «Lockwood & Co.» начинается привычно поздно. Пару дней назад они справились с заказом, который традиционно казался пустяковым, пока компания не преступили к работе. Теперь вся команда залечивала синяки, ссадины, а кое-кто излишне самоуверенный и растяжение. Помимо этого они так же традиционно поссорились, так слегка, что называется «освежили чувства». Поэтому в ближайшие пару дней новых заказов не намечалось, а на кухне царило тяжелое молчание. И потому звонок во входную дверь насторожил их всех. -Кто бы это мог быть? – пробубнил Джордж, откладывая в сторону фартук и выходя в коридор. Люси невозмутимо поставила перед Локвудом тарелку со свежеиспеченными блинчиками, и придвинула сироп. Пока Энтони неуклюже, потому что нога все еще побаливала, разливал по кружкам чай, на кухню вернулся Джордж. В руках он держал довольно большую картонную коробку. -Это был почтальон, - сообщил он. Люси и Локвуд переглянулись с одинаковым недоумением. -Сказал, что они упаковали всю корреспонденцию в одну коробку, чтобы было проще доставить. Ясности это не добавило. Джордж неуклюже поставил коробку прямо посреди стола, так что звякнули друг об друга кружки, а Люси в последний момент успевает отодвинуть вазочку с фруктами. Локвуд первый, жадно тянется к таинственной посылке и читает на наклейке: -Энтони Локвуд, дальше адрес, ну и прочее. Он берет со стола нож, чтобы разрезать скотч, но Джордж хватает его за руку. Он выглядит обеспокоенным, а огонек паранойи медленно разжигается в его взгляде. -Подожди! Мы не можем вскрыть ее так просто, там может быть все что угодно! -Сибирская язва? – не может удержаться Локвуд. Люси фыркает, сдерживая смех. Джордж обиженно сопит. -Почтальон же сказал тебе, что они убрали все в коробку, чтобы было удобнее. Думаю, они бы заметили что-то опасное, - говорит Люси. -Может быть это вообще был не почтальон? У нас теперь повсюду враги, - не сдается Джордж, но прекрасно понимая, что несет какую-то чушь, сам придвигает посылку к Локвуду. Энтони ловкопроводит ножом по стыкам, срывает скотч кусками, тянет на себя картонную крышку и замирает с абсолютно нечитаемым выражением лица. Джордж жадно заглядывает в недра коробки и издает странный смешок. Люси тянется через стол, не в силах унять любопытство и потрясенно восклицает: -Валентинки! -Целая коробка валентинок! Несколько тысяч валентинок! – поправляет ее Джордж. Локвуд качает головой, разрываясь между потрясением и тем, как ему льстит эта ситуация. -Ну, с количеством ты перегнул, - ухмыляется он и первым запускает в недра розовых открыток руку. -Ты настоящая звезда, Энтони Локвуд, - улыбается Люси. Они перебрасываются значительными взглядами через стол. Глаза Джорджа с любопытством перебегают с друга на подругу, прежде чем он ловко цапает сразу горстку сердечек. -Обожаю, когда ты меня цитируешь, - усмехается Локвуд. И Люси качает головой, так же выхватывая из кучи пару сердечек. -«С любовью Н.», - зачитывает первую виновник происходящего и бессердечно отбрасывает картонку на пол. -«Сгораю от любви и страсти», - сквозь смех читает Люси. -«Лучшей сладкой булочке этой страны», - заливается Джордж. Они перебирают валентинки и на кухне царит невероятное оживление. Все вокруг них усыпано розовыми и красными сердечками. Чем глубже они проникают в недра коробки, тем более нелепые и безумные открытки им попадаются: -«Ты на суше, я на море – нам не встретиться никак», - потрясенная глубиной мысли зачитывает Люси. -«Луне моей жизни», - уже устав смеяться произносит Джордж. -Хватит, это просто чья-то глупая шутка! – Локвуд делает широкий взмах рукой и валентинки разлетаются словно конфетти. Но не смеяться невозможно. Джордж и Люси заливаются заразительным хохотом, от которого разве что стекла в окнах не дребезжат. Так что даже раздраженный и раздосадованный Локвуд, усмехается краешком губ, силясь подавить в себе смешки. -Клянусь, я найду этого шутника и тогда… Его слова тонут в новом взрыве хохота и на этот раз он присоединяется к общему веселью. Чуть позже компания все-таки завтракает, хотя остывший чай так и норовит покинуть их через нос. Энтони хранит невозмутимость, отчаянно делая вид, что вся эта дурацкая история произошла не с ним. А Джордж и Люси, вволю насмеявшись, тренируются в остроумии на игнорирующем их начальнике. Локвуд покидает кухню первым. Это очень важный шаг, пока забывшийся в веселье Джордж не сообразил, что все это розовое безобразие захламило его кухню, успев проникнуть во все щели. Люси, как видно, тоже это понимает. Поэтому она нагоняет Энтони, когда он уже преодолевает первые ступени лестницы. Нога немного побаливает и он опирается на перила, до сих пор украшенные разноцветной мишурой, так и не убранной с Рождества. -Локвуд. Он оборачивается на ее голос. И удивленный замирает, потому что Люси выглядит смущённой. Легкий румянец невероятно идет ей, а ее темные глаза блестят в полумраке прихожей словно звезды. -Я… - она запинается и неуверенно протягивает ему руку, - В общем - вот. Он принимает то, что она держит в ладони. И, совершенно сбитый столку, узнает в маленькой картонной открытке очередную валентинку. Нет, не очередную. Единственную желанную и по-настоящему нежданную. -Спасибо, - он сглатывает, от непривычного, накатившего волнения. – Это неожиданно… Люси краснеет еще сильнее, чуть улыбается и, обойдя его, спешит наверх. Локвуд подносит сердечко ближе к лицу и читает – «Дорогому другу». -Эй, я что один должен это убирать? – восклицает Джордж, выбегая в коридор. Локвуд так и стоит на лестнице и они сталкиваются взглядами. Джордж удивленно моргает, потерянный и потрясённый вид друга на мгновенье пугает его, а после он замечает последнюю валентинку в его руке. И сразу понимает что к чему. -О, Люси и тебе подарила?***
Спустя неделю они берутся за новый заказ. Видимо ради разнообразия все проходит гладко. Так что на следующий день вся компания с чистой совестью берет выходной и занимается каждый своими делами. Джордж возится с ковром в гостиной, пытаясь каким-то подозрительно пахнущим средством вывести не менее подозрительное пятно. Локвуд оказывается там же случайно, пытаясь выяснить, где он оставил начатую вчера книгу. Люси появляется на пороге, когда часы бьют ровно четыре часа. -Я ухожу, - просто сообщает она. Локвуд отрывается от стопки книг. Джордж поднимает голову от ковра и безразлично спрашивает: -Куда это ты? -У меня встреча. -С тем парнем с улицы? – не успев подумать, спрашивает Локвуд. Джордж переводит взгляд на друга и одними губами, пользуясь тем, что от Люси его скрывает диван, спрашивает: -Каким? Люси этого не замечает. Она замирает в дверном проеме, успев уже повернуться к выходу. Мнется на месте одно мгновение, размышляя о чем-то и все-таки, в тот момент, когда Локвуд прикусывает щеку, ругая себя за сорвавшийся вопрос, оборачивается. Девушка смотрит на него прямо, в ней четко ощущается, что она согласна с принятым ранее решением – говорить все как есть, не утаивать ничего важного друг от друга. -Нет, я иду пить кофе с Квиллом. Повисшую тишину можно резать ножом. Локвуд уверен: все прекрасно слышат, как корочка льда покрывает его сердце. Люси выглядит неуверенно, но упрямо вскидывает подбородок, готовясь принять бой. Безмолвие, ломает чуть слышный шепот Джорджа, по прежнему обращавшемуся к застывшему другу: -Свидание? Люси дергается, взмахивает рукой, словно отгоняя что-то от себя. -Это не свидание! – резко бросает она и корочка льда неуверенно тает на сердце Локвуда. – Но я вроде как пообещала ему, после той истории на кладбище. Не вижу ничего плохого в чашке кофе. Джордж высовывается из-за столика, поправляет сползшую резиновую перчатку и уже в полный голос, смотря на Люси спрашивает: -Так это жалость? -С чего мне его жалеть? – огрызается Люси. -Кофе? У него отвратительный вкус, - качает головой Локвуд. Люси вспыхивает, раздосадованная. Она чувствует себя хищником, чующим расставленный на него капкан, но не знающим как его обойти. И что хуже она чувствует, что должна оправдываться, хоть и прекрасно понимает, что не делает ничего дурного. -Люди пьют не только чай, Локвуд. Разнообразие – слышал о таком? -Это всего лишь отговорка, - усмехается Энтони. Он надевает привычную очаровательную маску, зная, что этим Люси не пронять. Но чувствуя невероятную потребность, возвести между ними хотя бы такую стену. Ему просто нужно спрятаться от нее, чтобы девушка не увидела, как его руки непроизвольно сжимаются в кулаки, а желваки на скулах напрягаются. -Вернись до полуночи, Золушка, - машет рукой Джордж. Люси закатывает глаза и вновь, практически уходит. Локвуд оставляет последнее слово за собой: -До девяти. Она снова оборачивается, смотрит с недоумением и почти что обидой. -Я достаточно взрослая девочка, чтобы гулять допоздна. Джордж приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но вовремя затыкается. Перед ним разворачивается целый спектакль и его место в первом ряду. -Темнеет рано, а твоему спутнику нет доверия. Улыбка Локвуда могла бы ослепить любую. Приворожить, приковать и сломить. Но напротив него Люси Карлайл, которая скорее бросит что-то в него, чем сама бросится к его ногам. -Ты невыносим, - выплевывает она и на опережение бросает: - Если вам все равно нечем заняться, кроме как донимать меня, то лучше бы разобрали елку. Ее план срабатывает на сто процентов. Джордж и Локвуд, сбитые с мысли неожиданным выпадом, поворачивают головы в сторону дальнего угла гостиной. Там словно Гость, тихо и незаметно притаилась не убранная с Рождества, аккуратная елочка, застенчиво помигивающая огоньками. Мальчики резко разворачиваются обратно в одинаковом порыве негодования, но на пороге уже никого нет. Только хлопает входная дверь. Люси покидает их, убегая на свое «не свидание». -Как думаешь, Квилл тоже не считает это свиданием? – ехидно спрашивает Джордж. Локвуд бросает на него предостерегающий взгляд и друг вскидывает руки, принимая поражение. Когда дело касается Люси - Локвуд становится преступно чувствителен. Наблюдать за ними со стороны весело, а иногда немного обидно, что становится словно бы третьим колесом. Но Джородж достаточно умный парень, чтобы не вмешиваться в эти странные, тонкие отношения. -Пойду вычищу плиту, - решает он, поднимаясь с ковра. -А как же елка? – спрашивает Локвуд. Елочка, словно почуяв скорый конец, неожиданно гаснет. Стоит признать, они слишком долго откладывали это сражение. -Это принципиальная позиция: я сразу сказал, что украшения дурацкая идея. Джордж укладывает в тазик средства для уборки и, подхватив все, гордо удаляется из гостиной. -Правда? А кто же тогда притащил елку? Коридор хранит невозмутимое молчание. Локвуд находи коробку и принимается не спеша паковать в нее блестящие игрушки. Он помнит, как они их покупали. Как в сочельник в дом неожиданно ввалился Джордж, который вообще-то собирался уехать к семье, с елкой наперевес. Им с Люси пришлось потратить несколько часов в переполненном людьми ближайшем торговом центре, в поисках разноцветных шаров и ярких бантиков. Люси смеялась, чарующе, открыто. На ее голове был ободок в виде забавных рожек, внутри которых гремели бубенцы, она обматывала на манер шарфа мишуру вокруг шеи Локвуда. Он отмахивался от нее со смехом, говорил, что блестки портят его образ. А Люси лишь накидывала ему на плечи золотые бусы. Ее руки были такими горячими, а губы притягательными, но он, конечно же, не решился. Хоть праздник и пьянил. Локвуд лишь надел ей на шею Рождественский венок, который позже они все вместе повесели на входной двери, и сообщил, что для образа оленя Санты осталось найти только красный нос. Имел ли он право поступить иначе? Сомнения и тихая ревность к человеку, который незаслуженно, в этот самый момент, наслаждается ее улыбками, мучают Энтони. Все то время, пока он лениво и равнодушно снимает игрушки и прячет их, он словно бы пытается сделать то же самое со своими, горящими как елочные огоньки, чувствами. Они мучают его, изматывают. Мигают то красными всполохами гнева и неоправданной обиды. То зелеными лучами надежды. То желтыми искрами нетерпения. То медленно гаснут синим светом первой, робкой влюбленности. Он не может себе этого позволить. Он не уверен. И он… Он боится. Локвуд падает на диван и закрывает лицо ладонями. Щеки горят, а во рту непривычно сухо. Это поражение, он неумолимо проигрывает в этом сражении. И он дурак, если считает первую любовь полем боя. Голая елка смотрит на него с укоризной. И он чувствует себя так же. Обнаженным нервом рядом с не разделяющей его чувства Люси. Он уверен в этом, потому что она знает кто он. Она видит его насквозь, дальше масок, сквозь ореол очарования. Она его якорь. Она же и его путеводная звезда. В какой-то момент он засыпает. И вскакивает резко, разбуженный шумом на кухне. Джордж бурчит что-то не громко, звякает посуда, гремят кастрюли, льется вода. Локвуд бросает взгляд на часы на стене и вскакивает. Стоит, пожалуй, подняться к себе. Он не хочет, чтобы Люси догадалась, что во время ее отсутствия он сидел под входной дверью и изводил себя. Но так же он знает, что в своей комнате замрет у собственной двери и будет мучительно вслушиваться в тишину дома, дожидаясь ее шагов. Энтони расхаживает из стороны в сторону по коридору с таким решительным видом, что выходящий из кухни Джордж замирает, неуклюже прижимая к груди давнишний тазик. И в этот самый момент входная дверь отворяется и входит Люси. Все трое застывают, переводя взгляды друг на друга. Дверь захлопывается и они вздрагивают, словно выведенные из транса. С грохотом падает на пол таз. -Вы что трепетные мамаши? Всего половина девятого! – возмущается Люси. Ловушка наконец-то захлопнулась, охотники взяли ее в клещи прямо на входе в логово. И девушка чувствует себя глупо, чувствует горящие слезы обиды в уголках глаз, чувствует, как в волнении бьется сердце и потеют ладони от тяжелого взгляда Локвуда. -Эм… Как-то неловко вышло… - пытается разрядить обстановку Джордж. Но Люси и Локвуд не замечают его. Они смотрят друг на друга. И в их взглядах столько невысказанных мыслей, столько чувств и эмоций, столько обиды и не понимания, столько горячей любви, что помещение накаляется и искры разве что не сбивают Джорджа с ног. -Как прошло свидание? – предательски шершавый голос Локвуда, режет ее ножом по сердцу. -Потрясающе, - выдавливает из себя Люси и ее голос – рокочущий камнепад. -Значит, это все-таки было свидание, - констатирует Энтони. Джордж пятится назад, больше не испытывая никакого желания быть в первом ряду. Все чего он действительно хочет – это оказаться на другом конце Лондона, пусть даже в окружении орды призраков, только не между ними двумя. -Какая разница? – шепчет Люси. Тело подводит ее, слова застревают в горле, а колени дрожат, как тогда когда она впервые встретила Гостя. Локвуд гораздо страшнее, вдруг понимает она. Он непредсказуем. И в своей неоправданной обиде он чертовски прав. Люси облизывает губы, силясь сказать что-то, объясниться перед ним. А Энтони только смотрит внимательно и тяжело. Пытаясь взять себя в руки, улыбнуться, надеть маску и притворно мило посоветовать Люси получше выбирать себе компанию. Вместо этого он так же тихо, как и она произносит: -Тебе решать. И не обернувшись, уходит.***
Двадцать восьмое февраля – день, который Энтони Локвуд обязан выделить красным в своем календаре. Все то время после злополучной сцены в прихожей между ним и Люси царило шаткое перемирие. Джордж в их присутствии, кажется, забывал дышать: такой тяжелой и давящей становилась атмосфера. Но они не говорили о произошедшем: улыбались друг другу дежурно, обсуждали новый заказ ровно и сражались плечом к плечу профессионально. Только куда-то пропали дружеские шуточки, утренние посиделки с чашкой чая на кухне и долгие вечерние часы в библиотеке. Поэтому в утро, когда Джордж к самому открытию спешит в архив, Локвуд позорно сбегает в подвал. Он зарывается в самую неприятную для себя работу: пытается заполнить отчет об их последнем деле. Все лишь бы не остаться с Люси наедине, все чтобы заглушить мысли о ней в своей голове. И конечно ничего не идет по плану. Он слышит ее легкие шаги на лестнице. И нарочно напускает на себя самый невозмутимый и задумчивый вид. Когда Люси спускается, Энтони вскидывает голову, якобы только заметив ее появление. Она замирает у лестницы, продолжая держаться одной рукой за перила. На Люси пушистый бежевый свитер и обтягивающие светлые джинсы. В домашней одежде она выглядит простой, комфортной девчонкой. Притягательной в своей близости к нему. На ее лице чуть заметный румянец, а глаза в нерешительности перебегают с предмета на предмет, не решаясь остановиться на Локвуде. -Ты хотела потренироваться с рапирой? – достаточно ровно спрашивает парень. – Я могу уйти в библиотеку. Он поднимается, перекладывает папку, в которой пытался написать хоть несколько строк, в громоздкую кучу на другом конце стола, но вынужден остаться на месте. Люси поднимает руку, жестом прося его не уходить. -Нет, вообще-то я надеялась поговорить с тобой, - тихо говорит она. Волнение накрывает его волной. Он охватывает ее взглядом, замечая, как в неуверенности она стискивает свои ладони. Костяшки ее пальцев белеют, Люси рвано выдыхает, словно перед прыжком в воду, и поднимает голову. Ее глаза горят. Они привычно полны жизни, что потоком своих эмоций сносит Локвуда. Он смотрит в омут ее глаз, не в силах оторваться. Загипнотизированный и покорённый. Способный только кивнуть, призывая ее продолжать. -Та ссора. Я хочу сказать, что это было глупо, - она дергает плечом и делает шаг вперед. Вместе с этими словами Люси словно бы вновь обретает свою уверенность. Она больше не прячет глаз и упрямо вскидывает подбородок. Улыбка против воли расцветает на губах Локвуда. -Да, прости, я перегнул палку, - он вскидывает руку, повторяя ее жест. Она мягко, чуть застенчиво улыбается ему в ответ. -Ты не должен сомневаться во мне. Ее слова – это сладкий яд, от которого волна жара пробегает по телу Локвуда. Она дает ему обещание, она практически приносит клятву. И Энтони путается, замирает, теряется в иллюзиях, что таятся в её голосе. Она не понимает. Или вернее он придумывает лишнего. Имеет ли Люси ввиду то, что говорит? -Никогда, Люси. Ее щеки заливаются очаровательным румянцем. Все ее лицо горит и это лучшее, что Локвуд видел в своей жизни. Она вновь опускает взгляд, но он видит, как трепещут ее ресницы и как влажно поблескивают ее глаза от непролитых слез. Ему нужно что-то сказать. Разрушить неловкость беседы, перевести все в шутку и не позволить Люси увидеть, как его потряхивает от ее слов. Как дрожат его пальцы, как пересыхают его губы, как он влюблен в нее. Не время и не место. Локвуд тянется к папкам с делами с информацией об их старых заданиях и неловко задевает неровную кучу рукой. Все сыплется на пол, разлетается белой лавиной, покрывая бетонный пол. Он чертыхается, наклоняется, поспешно и нервно пытается собрать бумаги. Люси не мешкая присоединяется к нему. Они сталкиваются по другую сторону стола. Соприкасаются руками над очередной кипой документов и вздрагивают одинаково смущенно и испуганно. Ладонь Локвуда поверх ладони Люси. Большой палец против воли движется по нежному бархату её кожи. Она переворачивает руку и их пальцы медленно, почти что трепетно сплетаются. Рука Локвуда тонкая с длинными, бледными пальцами. Ладошка Люси мягкая и хрупкая на ее фоне. Они встречаются глазами, в который раз за это утро. И с удивлением и волнением отмечают, как близко находятся их лица, пока они сидят на корточках в окружении бумаг. Энтони впервые обращает внимание на очаровательную родинку, притаившуюся под уголком её рта. А Люси рассматривает россыпь бледных, незаметных веснушек на его скулах. Но притягательнее всего губы. Тонкие, чуть потрескавшиеся в уголках, сухие от нетерпения. И полные, маняще приоткрытые и завлекающе блестящие. Все смешивает в неразборчивом хороводе эмоций в голове. Сердце кричит пичугой запертой в клетке, стремящейся на волю. Руки, сжатые в чужих прикосновениях, подрагивают. Один вдох. Одно движение. Одно решение. Но они не могут сделать этого. Люси вскакивает, вырывая свою ладонь. Смотрит на Энтони сверху вниз, растерянная и сломленная. Испуганная. И он сполна разделяет ее чувства. Тонет, не в силах ухватить хоть за что-то кроме нее. Локвуд поднимается, теперь они стоят в шаге друг от друга. Он улыбается, чтобы скрыть напряжение, перехватывает зажатые во второй руке документы. -Локвуд, я… - начинает было она. Но он перебивает ее, не в силах слушать оправдания: -Неловко вышло, извини за это, - он обводит рукой беспорядок окружающий их. Привычно пытается свести на нет то, что только что чуть было, не случилось между ними. И в это мгновение в глазах Люси вспыхивает такая знакомая, но такая нежданная сейчас обида. Она хотела услышать не это – понимает он. И замирает. Он всматривается в ее пучину ее глаз силясь найти в них ответ. Нет, он ищет в ней храбрость. Ту, что в себе отыскать не в силах. И совершенно неожиданно – судьба улыбается ему. Люси бездумно рассматривает все уголки подвала, намеренно избегая встречаться взглядами с Локвудом. Она мучительно ищет безопасную тему, куда можно свернуть разговор. Потому что в ее груди разгорается пожар. Она вспыхивает и заводится, готовая к неминуемой ссоре. И почему все всегда заканчивается этим? И тогда Люси видит это и выдыхает в изумлении, не в силах оторвать глаз. -Что такое? – Локвуд смотрит туда же куда и она. О, нет, нет, нет! Прямо над их головами, в переплетение труб притаилась старая, пыльная веточка омелы. Черт побери, в следующем году они уберут все украшения на следующий же день после Рождества! Нет, вернее они послушаются Джорджа и больше никогда не будут ничего украшать! -Кому хватило ума повесить ее в подвале? – выдавливает из себя Локвуд. -Не знаю, - пожимает плечами Люси. Они договорились – больше никаких секретов. Это значит и никакой лжи. И сейчас они оба нарушают клятву, потому что помнят, то о чем совершенно забыли, когда рассыпались документы. Тот день, накануне Рождества. Когда они вернулись из торгового центра с охапкой украшений и игрушек. И как тогда вечером, когда Джордж был занят праздничным ужином, они вдвоем спустились в подвал, чтобы убрать пустые коробки. Тогда они и нашли ее. Омелу. Завалявшуюся в каком-то шуршащем и блестящем пакете как комплимент от магазина к их покупке. Они дурачились и смеялись и, хоть Люси и предлагала убрать веточку обратно, Локвуд был в слишком озорном настроении. Он взял стул и повесил ее на трубу, в углу за столом, там где и так никто никогда не ходил. И все праздники они отгоняли мысль о том, что неплохо было бы, якобы случайно, столкнутся в том укромном уголке. И вот они здесь. Под «веткой поцелуев» - отчаянно желают коснуться губ друг друга. -Рождество уже давно закончилось, - бормочет Локвуд. Это очередное оправдание собственной трусости. Его глаза становятся совсем светлыми, теплого орехового оттенка с примесью золотой охры, когда он нерешительно смотрит на Люси. Смотрит с надеждой. Ведь он не знает человека более отважного, чем она. И Люси его не подводит. -Но мы прогневаем дух Рождества, если не… Она не может произнести это слово. Оно остается на ее приоткрытых губах. Локвуд кивает. Он больше не в силах говорить и не может больше ждать. Они движутся навстречу друг к другу, словно столкнулись в дверях и один из них должен уступить дорогу другому. Улыбаются растерянно и смущенно. Люси вздрагивает, когда Локвуд невесомо кладет ладонь на ее плечо и он уже хочет отдернуть руку и извиниться, но не находит в себе мужества для этого. Она привстаёт на цыпочки, впервые разница в их росте оказывается столь очевидной. Он склоняется ниже, не наклоняется даже, а скорее ссутулится. Неловко. Неторопливо. Нетерпеливо. Они сближаются. Их лица замирают в паре сантиметрах. Глаза Люси, не серые как грозовая туча, а почти что сапфирово-синие, замечает Энтони. Эти последние миллиметры сокращает она сама. Локвуд уверен, что подруга всего лишь легко прикоснется к его щеке. Но поцелуй случается. Неотвратимо. Губы Люси лучше, чем он мог себе представить. Они мягкие и податливые, касаются невесомо, как крыло бабочки на лету. Они сладкие, с привкусом малины и лимонных леденцов. Они горячие, раскаленные, и жар их обжигает его душу. Локвуд не в силах устоять, он обхватывает своими губами ее нижнюю губу, превращая в настоящий поцелуй робкое прикосновение. Люси отвечает ему, подается навстречу, открывая свое сердце. Их губы движутся медленно, трепетно и очень, очень осторожно. У Люси в груди взрывается целая вселенная. Губы Энтони тонкие, нежные, ласковые. Чуть терпкие от чая и немного растрескавшиеся от ветра и постоянных улыбок. Они теплые, и от их прикосновения приятная волна пробегает по всему ее телу. Они хотели бы, чтобы первый поцелуй длился вечно. Но они отстраняются. Вглядываются в блестящие глаза напротив в поисках ответов. Отчаянно желая притянуть друг друга обратно. Слишком много выходит чудес для одного дня. Локвуд пытается улыбнуться ободряюще, по крупицам собрать себя, спрятаться за привычными стенами. С Люси это никогда не работает. Она и не пытается скрыться за масками, ее смущение выставлено напоказ. Ее лицо пылает. -Думаю, мне нужно идти, - говорит она, не поднимая глаз. -Да, мне тоже закончить все здесь, - только и кивает он в ответ. Но вместо этого они продолжают стоять на месте. В шаге друг от друга. Люси выдыхает сквозь зубы, силясь привести чувства в порядок, смотрит на него исподлобья. Как затравленный котенок, неуверенно. -Знаешь, - начинает она и сердце Локву екает в груди, - мы пообещали - больше никаких секретов. Я хочу открыть тебе последний. Локвуд дергает за ворот своей рубашки, потому что воздуха вдруг становится слишком мало, облизывает губы. Он почти что готов и он восхищается ее смелостью. Пусть даже сам не в состоянии разделить ее с ней, зато он может сделать все остальное, все первые шаги какие нужно, пусть только Люси раскроет перед ним главную тайну. -Я знаю, кто пошутил над тобой с валентинками, - с улыбкой и прямым веселым взглядом говорит она. На мгновенье эти слова выбивают воздух из его легких. И пусть Локвуд ждал не этого, надежда все еще теплится в нем. И будет гореть до самого конца, каким бы он ни был. Поэтому Энтони принимает правила игры. Люси смотрит на него, ожидая, когда же он догадается. Мысли Локвуда лихорадочно мечутся, слишком занятые другими, более важными вещами. Все должно быть на поверхности, все так просто, раз она сама предлагает ему назвать имя. -Квилл! –стонет Локвуд. Он мог бы догадаться! Люси смеется, разворачивается и покидает подвал. Локвуд смотрит ей в след. Нет, один секрет они все еще трепетно хранят друг от друга – это их первая, робкая любовь. Одна на двоих.