All You Knead is Bread (and love, but who's keeping track?)

Нил вздохнул, помещая свои озябшие руки в карманы. Его видимое дыхание на свежем воздухе, подтверждало, что подъем в четыре утра был глупым решением.    — Пожалуйста, — сказал Кевин на прошлой неделе. — Неделя Истории 2021 – это следующая неделя, и мне нужен кто-то, кто подменит меня в пекарне.    — И ты не мог спросить меня, я не знаю, в прошлом семестре? — ворчал Нил. — Ну, знаешь, когда ты сказал, что «Наша группа по истории очень хорошо подготовлена в этом году и мы собираемся выступать на всех мероприятиях» в августе?    Так или иначе, Нил принял листок бумаги от Кевина, с наспех написанным расписанием смен на неделю. Он не возражал против коллег Кевина, Джереми и Жана, когда они приходили потусоваться с Кевином, и, честно говоря, какой смысл быть квалифицированным кондитером, если не делать выпечку время от времени?    «Выпечка и Торты из Лисьей Норы» выглядела достаточно стандартно для пекарни, с ярко-оранжевым экстерьером. Глянцевая белая краска была потрескавшейся на некоторых буквах, но надпись все еще была читабельной. Это было притягательно.    Нил ненавидел это. По правде говоря, было четыре тридцать утра. Он, вероятно, возненавидел бы любую пекарню сейчас. Он ненавидел Кевина, он ненавидел хорошо подготовленную команду Кевина по истории, и он ненавидел самого себя за то, что согласился на это.    Он вздохнул и толкнул входную дверь. Маленький звоночек оповестил о его приходе. У входа в магазин, разумеется, никого не было; было четыре, черт возьми, тридцать утра. Нил защелкнул за собой замок, чтобы ни у каких бродячих покупателей не возникло мысли зайти до того, как магазин откроется в шесть.    Он прошел к главному прилавку, отмечая расположение столов, когда проходил мимо них; три маленьких столика по обе стороны от центрального прохода. Высокий прилавок занимал всю правую сторону, а под ним стояло несколько табуреток. Он дошел до пустой витрины для выпечки, когда дверь в заднюю комнату открылась, и коллега Кевина Эндрю бросил на Нила очень недовольный взгляд.    — Ты опоздал.    Нил был ошеломлен недружелюбным тоном и намеком на то, что он опоздал. Потом он вспомнил, что Кевин сказал, что Джереми приходит каждый день и работает за прилавком, чтобы Эндрю не нужно было общаться с клиентами.    — Сейчас 4:30, не так ли? — ответил Нил. Он свернул за угол и направился к дверям.    Эндрю посмотрел на Нила, затем целенаправленно взглянул на часы.    — 4:31. Мне стоит заставить тебя формировать все пончики самостоятельно за эту глубокую небрежность с хронометражем.    Нил закатил глаза. Он имел дело с такими, как Эндрю раньше; с ребятами, которые враждовали без нужды, было легко справиться. Он просто должен ударить по его больному месту.    — Хорошо, что я могу раскатывать тесто на пончики в два раза быстрее, чем ты. Посмотри на размер своих бицепсов. Держу пари, что у тебя нет никакого изящества. На самом деле, я полагаю, что крошечные пирожные, которые приносит Кевин в конце дня – это твои творения.    Если Нил и ожидал прилива гнева, он был удивлен. Эндрю не сказал ни слова. Он повернулся спиной к Нилу и указал средним пальцем на разделочный стол, примыкающий к раковине. Нил увидел список выпечки на прилавке и вздрогнул. Он не сможет приготовить столько за одно утро без какой-либо помощи. Он посмотрел, собирается ли Эндрю показать ему, что где находится.    Эндрю уже был занят огромным миксером в дальнем углу. Он поднял пятидесятифутовый мешок муки, как будто он ничего не весил, и начал высыпать ее. Небольшое облако муки поднялось вверх, когда месильный крюк миксера крутился и крутился.    — У тебя никогда не получится выпечка, если ты не приступишь к работе, — сказал Эндрю. Он не отрывал взгляд от теста в миксере, и шум должен был быть достаточно громким, чтобы он не заметил, что делал или не делал Нил.    Нил нахмурился и стал деловито передвигаться по кухне. Он открывал шкафы и ящики, отмечая, что где лежит. К тому времени, как он начал работать с первой порцией теста, было уже без пятнадцати пять. Если у него поднимется дрожжевое тесто, он сможет наверстать упущенное время за счет быстрого приготовления печенья. Нил просмотрел остальной список выпечки, мысленно обведя несколько печений и кексов, которые он мог бы испечь, хотя бы для того, чтобы убедиться, что это выглядит хорошо.    — Ты когда-нибудь работал на профессиональной должности? — спросил Эндрю, все еще не отрываясь от тщательного насыпания муки. То, как ему удалось вместить столько насмешек в одно предложение, было почти впечатляющим, но Нил не собирался сообщать ему об этом.    — Ты так же дружелюбен с Кевином? Неудивительно, что он никогда не говорит о тебе.    Нил изо всех сил старался войти в ритм, и к тому времени, как его дрожжевое тесто поднялось, ему удалось поставить несколько порций печенья в духовку. Именно когда он начал делать кексы, Эндрю окончательно прекратил работать с хлебом, чтобы пялиться на него. Его взгляд был тяжелым на спине Нила, но Нил не собирался доставлять ему удовольствие своей реакцией.    Прошло еще полминуты. Еще немного, и Нил понял, что Эндрю теряет свое драгоценное время, а это означает, что ему нужно протянуть еще несколько секунд и...    — Какого черта ты делаешь, — слова должны были сложиться в вопрос, но голос Эндрю был ровным.    — Пропускаю взбитые яичные белки, чтобы сохранить пять минут? — сказал Нил, изображая невинность. — Мне кажется, что здесь кто-то критиковал мои навыки распоряжения временем.    — Выкинь это и начни сначала, — сказал Эндрю. — Мы не будем подавать лепешки.    Нил наставил палец на Эндрю.    — Слушай. Я понимаю, что у тебя свой распорядок дня и что Кевин делает, то, что ты хочешь, чтобы он делал — да, ладно, он говорил о тебе, и по какой-то причине он чувствует себя обязанным делать все, что ты скажешь. Но если ты думаешь, что я встал в четыре, блядь, утра, просто чтобы использовать рецепты и возиться с пекарней, тогда не разговаривай со мной. Я знаю, что я делаю.    Эндрю не сказал больше ни слова. Он потопал обратно к своему хлебу, его ботинки тяжело стучали по коврику на полу. Нилу захотелось вздохнуть. Вместо этого, он поместил кексы в печь, поборов свое разочарование, замешивая другое тесто. Время было маленькой победой. Эндрю оставался на другой стороне кухни – это была вторая победа. Утро могло бы начаться почти гладко, пока Эндрю не начал петь.    Громко.    Нил остановился на середине процесса зачерпывания теста для кексов и отпустил ложку, из-за чего тесто шлепнулось в сковородку. Только удача позволила ему приземлиться в подготовленную бумагу.    — Ты, блядь, издеваешься надо мной? — спросил Нил. У него не было времени разбираться с непонятно откуда взявшимся желанием Эндрю стать следующим американским идолом. Не важно, что, на самом деле, голос Эндрю был бархатисто-мягкий и глубокий, что заставляло волосы на тыльной стороне рук Нила вставать дыбом.    Эндрю, который все еще пел, ничего не сказал.    Нил стукнул несколько мисок для смешивания, нарочито небрежно. Он знал Эндрю всего полтора часа, но не удивился, увидев, что все его старания сбить Эндрю с ритма не остановили его.    Честно говоря, у Эндрю достаточно неплохой вкус в музыке. Хотя Нил не собирался говорить ему об этом. Он с шумом закончил порционировать кексы, с шумом поставил их в печь, и с шумом перешел к следующей выпечке, остановившись только для того, чтобы стереть бусинку пота со лба.    Эндрю, конечно, был прав, что Нил никогда не работал профессиональным пекарем. Но он был рад, что дьявольские экзамены его преподавателей пригодились; он смог достаточно окрылиться, чтобы к открытию прилавок был заполнен на две трети.    Час караоке, очевидно, прекратился, когда Эндрю достал буханки хлеба из расстойки и приступил к их окончательному формированию. Несколько из его быстрых буханок хлеба уже были убраны из духовки и остывали на огромных стойках. Они пахли лучше, чем имели на это право.    — Там, наверное, покупатели ждут, — сказал Эндрю, и это, по-видимому, должно было побудить Нила сбиться с ритма выпекания, чтобы пойти открыть входную дверь и помочь им у прилавка.    Поскольку Эндрю не сделал ни одного движения к входной двери, а Кевин сказал, что «Эндрю. Не. Занимается. Обслуживанием. Клиентов.», Нил не стал спорить с этим. Он помыл руки и пошел к двери.    Конечно же, прямо за дверью было несколько человек. Нил нацепил вежливую улыбку для обслуживания клиентов и даже сумел сказать «доброе утро» и «добро пожаловать», как-будто он это и имел в виду. В конце концов, он был здесь в качестве одолжения Кевину, и он не хотел разрушить его бизнес только из-за того, что он терпеть не мог других людей.    Эндрю, походу, также не собирался учить его работе с кассой, но, к счастью, это был достаточно простой процесс, чтобы он без труда принял первый заказ на несколько кексов. Мужчина бросил доллар чаевых в банку и Нил ухмыльнулся. Он явно был на высоте.  Следующая женщина купила шоколадную выпечку и, после некоторых уговоров, дюжину печенья для своих коллег в офисе.    — Они выглядят действительно хорошо сегодня, — сказала она, пока Нил упаковывал все в коробки, которые он нашел на полке. — И я возьму кофе с собой.    — Конечно, — сказал Нил, глаза бегали в поиске кофеварки. Черт.    Как раз в тот момент, когда Нил собирался извиниться и пойти проверять кофе в задней комнате, Эндрю вышел из двери в кухню, неся огромный, железный кувшин кофе. Нил знал, что он должен быть тяжелым, но Эндрю легко поднял его. Он оставил его на длинном прилавке и, не сказав ни слова, бросил рядом груду стаканчиков и крышек.    Нил улыбнулся женщине, взял деньги и постарался не смотреть на часы. Он надеялся, что пирожные будут разрезаны и наполнены начинкой к тому времени, как придут работники второй смены. Теперь он не был уверен в этом, когда разрывался между поднимающимся тестом и... черт, его кексы. Они, вероятно, подгорали.    Нил отлучился на секунду, когда третий клиент сказал, что он все еще выбирает, что взять, и постарался не броситься в заднюю комнату. Его встретил чудесный запах идеальных золотисто-коричневых кексов. Если с ними не работал какой-то добрый призрак, то это значит, что Эндрю следил за таймером и вытащил их для него.    — Спасибо, — проворчал Нил, едва сдерживая вздох облегчения.    Эндрю, как и следовало ожидать, ничего не сказал. Нил вернулся в переднюю часть здания, обслужил последних клиентов, а затем бросился в круговорот прогресса за пять минут и помощи покупателям за пять минут. Это было так же неэффективно, как и казалось, и к тому времени, как Нил услышал отрывистое приветствие Эндрю с новоприбывшими сотрудниками, Нил был готов закричать.    — Эй, доброе утро, Нил, — Джереми помахал рукой и проскользнул к кассе. Было немного странно видеть его в поло с логотипом пекарни, вместо футболок, которые он предпочитал. — Ох, ладно, Эндрю показал тебе, что надо делать?    — Нет.    Улыбка Джереми не дрогнула.    — Ну, Кевин сказал, что ты быстро набираешь обороты! Ох, эй. Витрина выглядит прекрасно! — Джереми сделал паузу, изучая ассортимент. — Это действительно выглядит отлично, без обид. Кевин сказал, что ты быстро учишься, но любого может выбить из колеи первый рабочий день.    Нил привык к болтливости Джереми, но было все еще слишком рано, чтобы солнечный свет в его голосе был оскорбительным. Он отмахнулся от комплиментов, бормоча что-то о том, что ему нужно вернуться к пирожным.    Сзади Жан доставал миски из шкафов. При росте не менее 193 сантиметров, он легко доставал до мисок с верхних полок, которые Нил принципиально обходил стороной, чтобы ему не пришлось карабкаться по прилавкам, как гремлину. Но, с другой стороны, это, вероятно, заставило бы Эндрю разозлиться. Он сделал мысленную пометку попробовать это в другой раз.    — Доброе утро, Нил, — сказал Жан, в своей спокойной, тихой манере. Его французский акцент слышался сильнее, чем обычно, и Нил задался вопросом, не разговаривал ли он со своей семьей из Марселя перед тем, как пришел на работу. Нил также задумался насколько тихо было, когда Эндрю и Жан были единственными, кто был в задней комнате.    — Я видел заказ на торты, — сказал он, вместо приветствия. — Люди сегодня действительно много заказывают, не так ли?    Жан ничего не сказал, но его улыбка была лукавой и соглашающейся.    Они трое приступили к работе за своими отдельными стойками, пока Джереми работал за кассой. Нил уже почти закончил покрывать глазурью форму с квадратными пирожными, когда заметил, что Эндрю подходит к нему. Эндрю прижался к Нилу, уставившись на его (идеально пушистые) пирожные. Нил колебался между тем, чтобы оттолкнуть Эндрю, огрызнуться на него или проигнорировать его.    Эндрю решил этот вопрос безразличным хмыканьем.    — Пирожные выглядят прилично, новичок.    Нил чувствовал, что это самое близкое к комплименту от Эндрю, что он мог получить, но он не собирался спускать Эндрю с рук то, что он огорчил его раньше. Он намазал толстый слой начинки, не глядя на Эндрю.    — Иди к черту, если ты думал, что это будет что-то, кроме «превосходно».    Жан издал какой-то звук возле своей стойки с тортами. Возможно, это было фырканье. Был небольшой шанс, что это был смех. Нил предпочел проигнорировать его, чтобы прижать следующий слой коржа. Его пирожные не будут такими красивыми, как творения Жана, но они справятся со своей задачей и вкус у них тоже будет достойный.    Эндрю положил руку на стойку Нила, наклонился и взял ложку начинки. Он поместил ее в рот, поднял бровь и, не говоря ни слова, вернулся к своему хлебу. Нил почти сразу же отметил отсутствие тепла в своем теле. Он не собирался спрашивать мнение Эндрю насчет начинки; он был уверен, что все в порядке.    Нил не пробовал ее, если честно. В конце концов, ему не нравится сладкое. Но он доверял рецепту и, так или иначе, Эндрю оказался рядом через пять минут, чтобы взять еще одну ложку. Нил отбил его руку, но Эндрю был слишком быстр, и рука Нила ударила лишь воздух.    — Время для перерыва, — сказал Эндрю, открывая входную дверь и направился на улицу.    — Давай, — сказал Жан, когда Нил глянул в его сторону, чтобы посмотреть, действительно ли он может взять перерыв. — Я присмотрю за духовками.    — Спасибо, — сказал Нил.    Ему было не в диковинку быть на ногах часами, но сейчас, подумав об этом лишь секунду, он был готов присесть. Эндрю вышел на улицу, поэтому Нил направился ко входу, садясь на ближайший к Джереми высокий стул. Они поговорили несколько минут, пока не вошла другая группа покупателей.    — Ох, эти кексы выглядят превосходно, — сказал один мужчина, заказывая два.    Нил не очень-то гордился этим; он просто прикрывал Кевина, вот и все. Но похвала успокоила его уставшие ноги.    Спустя несколько минут, Эндрю высунул голову из кухни, оглядываясь вокруг, пока не заметил Нила.    — Перерыв окончен, — сказал он, смотря на Нила, пока тот не встал со стула.    Следующий раунд выпечки был чуть менее напряженный, помогло то, что Нил нашел приличный ритм. И то, что Джереми управлялся с прилавком. И то, что Жан был здесь в качестве буфера Эндрю. Эндрю не пел все оставшееся утро, и Нил был почти уверен, что ему привиделся час караоке ранее.   На самом деле, он почти предвкушал завтрашнюю смену, когда они с Эндрю уходили в одиннадцать.    — Эй, — окликнул Эндрю, когда Нил уже прошел пять шагов.    Нил подумывал, стоит ли оборачиваться, и все же решил сделать это, тут же получив ключом по лицу.    — Чтобы ты мог открыть дверь, — сказал Эндрю, пока Нил поднимал ключ с тротуара. — Когда ты снова опоздаешь.    Нил показал средний палец в качестве прощания.   *    На следующее утро Нил пришел в 4:32 с удовлетворенной ухмылкой, которую сменила зевота, достаточно широкая, чтобы разделить его лицо на две части. Он выпил горсть воды из крана, игнорируя пристальный взгляд Эндрю. Вместо этого он сосредоточился на огромном контейнере с красными сахарными посыпками, который Эндрю, предположительно, поставил на его место. Поскольку День святого Валентина будет на следующей неделе, они должны подготовиться к нему с большим количеством выпечки в форме сердца и красной сахарной посыпкой на всем.    Эндрю опустил взгляд и, казалось, полностью сосредоточился на своей выпечке, до такой степени, что Нилу почти захотелось бросить в его сторону горсть муки, хотя бы для того, чтобы получить реакцию.    На самом деле, единственный раз за первые часы их смены они взаимодействовали, когда Эндрю пересек кухню, чтобы бросить посуду в раковину, целенаправленно повернувшись к Нилу. Нил ничего не думал об этом, пока Жан и Джереми не приехали часом позже.    — Вау, Нил, — сказал Джереми. — Блестки – это интересный штрих. Мне нравится!    Жан спрятал улыбку за своей рукой.    Нил с опаской поднял руку и коснулся своих волос. Его рука была покрыта блестками.    — Ты серьезно? — Нил удалось не закричать, но с трудом.    — Это безопасный пищевой глиттер, — Эндрю пожал плечами. — И то, как свет падает на блестки в твоих волосах, забавляет меня все утро.    Спокойное, легкое выражение лица Эндрю, как будто он ожидал, что Нил просто смирится с этим, было тем, что сломило прежнюю уверенность Нила оставаться спокойным и не мстить. Он зачерпнул со своего рабочего места муку и швырнул ее в Эндрю. Мука взлетела вверх, оседая на всех участках одежды Эндрю, которые не закрывал его фартук.    — Это было неуместно, — сказал Эндрю, смахивая муку с плеча. Мука упрямо держалась на черной ткани его футболки с V-образным вырезом.    — Ты тоже неуместен, — проворчал Нил.    — Так, ладно, — сказал Джереми, бегая глазами между Эндрю и Нилом. Он постучал пальцем по подбородку. — Возможно, нам стоит поменяться сменами, пока Кевин не вернется.    — Нет, я в порядке, — автоматически сказал Нил. — Я знаю, что тебе и Жану нравится работать в одну смену, не трать свое свободное время из-за меня...    Джереми махнул рукой.    — Это ненадолго, наверное. Эндрю, ты будешь работать в мою смену до конца недели. Извини, Нил, но ты "новый парень" в этом уравнении, так что тебе все равно придется просыпаться рано утром, — Джереми взглянул на Жана. — Это нормально для тебя?    Жан положил руку на плечо Джереми, тихий жест.   — Только если ты не будешь делать это постоянным изменением.    Эндрю рассмеялся, прежде чем Джереми успел сказать что-то еще.    — Не похоже, что Нил собирается быть постоянным элементом здесь, поэтому я думаю, что мы все в безопасности.    Нил закатил глаза и вернулся к своему тесту.    *  Джереми весело напевал себе какую-то песню под нос, когда Нил показался на следующий день, закрыв за собой дверь от ливня. Нил проверил часы шесть раз, чтобы убедиться, что было полчаса до пяти утра, полчаса до первого часа утра, которое также можно считать временем для подъема, и все же, каким-то образом, Джереми напевал и улыбался, как-будто он внутривенно ввел кофеин в свою кровь без всякого колебания. Его волосы были сухими и чистыми, а его одежда была не мятой.    — Доброе утро, Нил, — сказал Джереми, помахав рукой.    Нил снял свою мокрую ветровку и повесил ее на крючок у двери.    — Серьезно, Джереми? У тебя хоть когда-нибудь бывают плохие дни?    Джереми рассмеялся.    — Конечно, бывают, но, к счастью, сегодня не один из таких дней, — он указал жестом на ингредиенты на прилавке за ним. — Надеюсь, во всяком случае. Я не делал хлеб целую вечность, и Эндрю убьет меня, если я испорчу его.    — Здесь так влажно, что нам понадобится в два раза больше муки, чтобы хоть что-то получилось, — ответил Нил, вытирая сонливость и дождь со своих глаз. — Так что удачи.    Они вернулись к работе, но Нилу понадобилось больше времени, чтобы войти в ритм. И не помогало то, что ему действительно нужно было использовать лишнюю горсть муки для всего, из-за чего время выпекания казалось случайным. Он все еще ожидал, что Эндрю начнет говорить о его неэффективном использовании времени, но каждый раз, когда он смотрел на стойку Эндрю, он вспоминал, что Джереми поменялся с Эндрю. Потому что они не ладили настолько хорошо, чтобы оставлять их наедине друг с другом. Нил закатил глаза и, нахмурившись, поставил в духовку порцию слишком влажного печенья. Еще немного муки, и вкус будет слишком пресным.    — Они получатся неплохими, — сказал Джереми, как будто он мог читать мысли Нила. Нил бросил в его сторону не впечатленный взгляд, поэтому Джереми добавил: — На улице холодно и влажно. Любая выпечка покажется особенной каждому, кто зайдет сегодня к нам.    Это должно было сработать. Неуемный оптимизм Джереми в 5:45 утра вызывал у Нила головную боль. По крайней мере, Эндрю сказал бы все как есть, что печенье Нила выглядит как дерьмо. Почему-то это знание успокаивало. Нилу нужно больше спать.    Нил снова взглянул на стойку Эндрю. Джереми работал над хлебом так эффективно, как только мог, но было очевидно, что он отстает по времени. Нил осознал, что Эндрю работал быстрее, чем это выглядело. Так что, как только прилавок был наполовину заполнен, Нил подошел к хлебному прилавку и помог замесить тесто.    — Ты можешь взять все заслуги на себя, — сказал Нил, работая плечом к плечу с Джереми. — Эндрю, наверное, просто выбросил бы их, если бы знал, что я над ними работал.   — Я унесу твой секрет в могилу, — пообещал Джереми.    За пятнадцать минут до того, как Эндрю и Жан должны были прийти, Джереми сделал паузу.    — Так, ты хочешь работать у кассы? — спросил он, проверяя ответ Нила. — Я знаю, что ты брался помочь Кевину, но если Эндрю действует тебе на нервы, я могу справиться со своей выпечкой.   Джереми был так же хорошо обучен, как и Нил, если не больше. И он определенно лучший человек для обслуживания клиентов из них двоих, поскольку он уже был в приподнятом настроении, и светская беседа, казалось, его не трогала.    Нил никак не мог решить, нравится ли Джереми Жан потому, что он уравновешивает его болтливую натуру. Но это было неважно. Что было важно, так это выяснить, как он относится к Эндрю. Нилу не нравилось то, как Эндрю пытается его обозвать за незначительные проступки и, казалось, что Эндрю постоянно пытается привлечь его внимание.    Но иногда, когда он задерживался у рабочего места Нила, от него пахло дрожжами с примесью сахара, и это было до странности приятно.    — Эндрю лучше, чем покупатели, — все-таки решил Нил, когда дверь открылась и вошел Эндрю, закрывая свой черный зонтик.    — Спасибо, — сказал Эндрю. И, конечно же, он выбрал именно этот момент, чтобы прийти, но Нил не собирался отступать или суетиться из-за него. — Я бы сказал, что польщен, но даже Джереми признал бы это.    Джереми кивнул.    — Ты прямолинейный, — согласился он. — Клиенты могут придираться к самым странным вещам. Например, на прошлой неделе кому-то показалось, что песочный сахар выглядит слишком большим. Обвинили нас в том, что мы «просто крошим кубики сахара и на этом все».    Нил не назвал бы Эндрю прямолинейным, но он знал, в основном, чего от него ожидать.    — Нил помогал тебе с хлебом? — сказал Эндрю, завязывая фартук и зачесывая влажные волосы назад.    Джереми наклонил голову, но Нил не собирался отвечать ложью на прямой вопрос. Поэтому он пожал плечами.    — Ага. Почему ты спрашиваешь?    — Половина этих буханок выглядит как дерьмо, — сказал Эндрю. Он несколько раз проткнул одну из них, прежде чем кивнуть. — Но их можно спасти.    — Эти буханки делал я, — сказал Джереми, а Нил скрестил руки на груди, когда Эндрю буквально остановился, чтобы изучить Нила.    Нил не отступил от тяжелого взгляда. Он понятия не имел, что Эндрю ожидал найти, но его не волновало, если он потерпит неудачу.   — Влажность сегодня не поддается контролю, — сказал Эндрю спустя минуту. — Эти выглядят как достойная компенсация.    Несмотря на то, что это была самая скудная похвала, которую Нил когда-либо слышал, что-то теплое разлилось в его груди. Нил нахмурился на самого себя.    — Ты уверен, что не хочешь работать у кассы? — снова спросил Джереми. — Сегодня должно быть тихо из-за дождя.    — Я в порядке, — сказал Нил, пристально глядя на Эндрю.    — Нам нужно спланировать оставшуюся неделю, — добавил Жан, повесив свое пальто на крючок рядом с пальто Нила и указав жестом на список предварительных заказов на стене. — День святого Валентина.    — Выходные в понедельник – самые худшие. И самые лучшие, — загадочно сказал Джереми, заметив пустой взгляд Нила. — Потому что куча людей собирается праздновать за неделю, что хорошо для бизнеса. И они по-прежнему часто покупают что-то в сам день. Тоже хорошо для бизнеса.    — Плохо для нас, — сказал Эндрю, вклиниваясь между ними с огромным мешком муки в руках.    Джереми кивнул.    — Ага, это следующий момент. На этой неделе нам, вероятно, придется взять дополнительные часы работы.    Нил рассматривал свое рабочее место, прежде чем в его голову пришла мысль.    — Кевин выбрал это историческое мероприятие только из-за времени?    — Возможно, — сказал Жан с призрачной улыбкой на губах. — Добро пожаловать в ад, которым является праздничная неделя в пекарне.    Джереми махнул рукой, как будто все было не так плохо.    — По крайней мере, День святого Валентина – это все в форме сердца, и печенья, и торты. Если хочешь поговорить о трудоемкости, давай поговорим о булочках. Я думаю, Эндрю сделал шестьсот картофельных булочек на прошлое Рождество.    В этот момент с улицы ворвалась пара покупателей, поэтому Джереми отправился к входу, чтобы помочь им. Жан достал стопку предзаказов, дважды перепроверив, что ни один из них не был рассортирован по неправильным стопкам, прежде чем отнести его группу заказов на торты на свое место и заняться подготовкой. Нил взял оставшуюся солидную часть и просмотрел ее, прежде чем выбрать то, что нужно приготовить в первую очередь.   — Наверное, я всегда хотел узнать, смогу ли приготовить пятьсот печений за один раз.    — Эндрю поможет, — сказал Жан. — Не позволяй ему притворяться, что он не может испечь больше, чем его драгоценный хлеб.    На своем месте, Эндрю, казалось, не обращал внимания на разговор. Нил пялился на заказы еще минуту, пытаясь понять, как спланировать остаток своего дня. Увеличение производства было пугающим, но Нил еще не встречал задачи, которые не решал головой. Он достал из холодильника в три раза больше масла, чем в предыдущие дни, и занял место у одного из миксеров.    — Кевин говорил, что ты с энтузиазмом относишься к выпечке, — сказал Жан, наблюдая, как Нил засыпает сахар в миксер. Он не отрываясь крутил розочки из глазури и укладывал их на торт, движение было автоматическим и впечатляющим. — Приятно видеть это в действии.    — Кевин не говорит обо мне ничего хорошего, — фыркнул Нил. Масло и сахар в миксере взбивались вместе, легкие и пушистые. Он взбил полдюжины яиц. — Самая приятная вещь, которую Кевин когда-либо говорил про меня, это то, что иногда ты более терпим, чем Эндрю, но это не такая уж высокая планка.    Эндрю был достаточно близко, чтобы ответить, но он ничего не сказал.    — Тебе стоит подумать о том, чтобы работать тут по-настоящему, — сказал Жан, наблюдая за тем, как Нил засыпает сахар в миксер. Он все еще не отрывался от кручения ярко-красных роз из глазури и установки их на торт, но все же улыбнулся Нилу.    — Спасибо, — сказал Нил. — Но я думаю, что разрушу мирный уголок мира Эндрю, а я бы не хотел таких потерь.    — Ты можешь работать, где хочешь, — сказал Эндрю. — Мне плевать.    То, что он ответил почти сразу, уже звучит так, будто ему не все равно, но Нил не сказал это. Он подождал, пока масло и сахар смешаются, и бросил в миксер полдюжины яиц. Работа в пекарне на полную ставку казалась ему чем-то недосягаемым. Да и вообще, Нил не знал, сможет ли он рано вставать на ноги.    И Эндрю. Он был еще одной проблемой. Нил замедлил миксер и начал засыпать мешок муки. Это выглядело не так просто, как когда это делал Эндрю, и он чуть не уронил его. Нил сменил хватку и попробовал снова, подняв мешок и получил относительно ровную массу.   Эндрю был проблемой, потому что постоянно находил предлоги, чтобы втиснуться в пространство Нила, и насыпал блестки в волосы Нила. От него пахло дрожжами и, когда Эндрю не был на кухне, Нил замечал его отсутствие.    Поэтому казалось маловероятным то, что Нил сможет работать здесь за пределами того, что подменяет Кевина до конца недели. Он так и сказал Жану.    Жан лишь понимающе улыбнулся. Иногда Нилу очень не нравился тихий характер Жана.    К двумстам печенюшкам, глаза Нила начали косить. Все его существование свелось к тому, чтобы зачерпнуть тесто, положить его на лист, лист положить на решетку, решетку поставить в духовку, и начать все сначала. Иногда он что-то путал, слишком быстро хватался за горячую решетку и обжигал пальцы.    На двух других решетках остывало печенье, а на его месте скопилось еще больше печенья, которое ожидало на глазурь. У него уже почти закончилось место, чтобы разложить печенье. Нил нахмурился, посмотрев на часы.    — После того, как я закончу этот торт, я могу покрыть их глазурью для тебя, — сказал Жан. Его торт был покрыт крошкой, но он только приступил к нижнему из двух ярусов.    Нил смирился с тем, что ему придется задержаться до поздна, если понадобится, и вернулся к вычерпыванию.    Сзади раздался звон миски. Мгновение спустя на рабочем месте Нила появился Эндрю с большим контейнером красной глазури. Нилу серьезно стоит задуматься о его рабочей рутине, потому что ведро было не из легких. Оно сотрясало весь прилавок, но, как и все остальное в пекарне, Эндрю поднял его с легкостью.    — Спасибо, — сказал Нил, ожидая, что Эндрю развернется и уйдет.    Вместо этого Эндрю молча достал кондитерский мешок, отрезал кончик и начал зачерпывать в него глазурь. Уверенной рукой, он начал обводить изгиб печенья и заполнять его, печенье за печеньем.    Нил заполнил печеньем последнюю решетку, помещая ее в духовку, прежде чем взять кондитерский мешок и начать работать с другим, остывшим печеньем. Он ожидал, что Эндрю с минуты на минуту вернется на свое место, но он этого не сделал, так что они покрывали печенья глазурью бок о бок в течение долгого времени. Нил должен был удивиться, что тепло от тела Эндрю не было некомфортным, но ему нужна была помощь Эндрю, если он хотел уйти вовремя. Он был готов терпеть все, что угодно, включая пение Эндрю.    Он все еще не был уверен, показалось ему или нет, пока не услышал, как Эндрю напевает, когда работает, почти незаметно. В мелодии для Нила не было ничего знакомого, просто ритмичное, мягкое убаюкивание. Нил решил, что стерпит и это тоже, и так они покрыли глазурью четыре сотни печений, положив их обратно на решетки, чтобы глазурь застыла.    — Так, я закончил свой торт, — объявил Жан. Его тихий голос казался громче, чем обычно, и Нил наклонил голову в его сторону, словно выйдя из транса.    — Прекрасно, — на автомате сказал Нил. Торт был, конечно же, великолепен: цветы из глазури спускались каскадом по одной стороне, а сердца красовались на другой. — Думаю, нам осталось пятьдесят печений.    — Сто, — сказал Эндрю.    Несмотря на то, что Эндрю был прямо рядом с ним, слышать его голос было неожиданно. Нил положил кондитерский мешок и размял сведенные судорогой пальцы.    — Перерыв, — в этот раз Эндрю не стал ждать, пока Нил пойдет вперед. Он схватил Нила за рукав и потащил его к двери на улицу.    Нил пожал плечами на слегка поднятую бровь Жана, и позволил Эндрю направлять его. Он забыл захватить свою куртку, но дождь достаточно стих, чтобы свес крыши не давал им промокнуть.    Эндрю прислонился к бетонным блокам со стороны пекарни и ничего не говорил. Нил был бы не против присесть на несколько минут, но он довольствовался тем, что прижался к шершавой стене и вытянул ноги, окоченевшие от долгого стояния на одном месте. Бетон был на удивление теплым, учитывая плохую погоду, возможно, это было связано с печью, расположенной с другой стороны.    В любом случае, это помогло Нилу расслабить руки. Он гадал, собирается ли Эндрю что-нибудь сказать, или это должен был быть молчаливый перерыв. Через некоторое время Нил заметил, что Эндрю закрыл глаза, прислонившись к стене. Нил изучал профиль Эндрю и считал пирсинг в его ушах. Эндрю казался гораздо менее антагонистическим, когда не хмурился.    Через неопределенное количество времени Эндрю открыл глаза, словно внутренний таймер объявил об окончании перерыва. Он кивнул Нилу и направился к двери.    Нил не посмотрел на часы, когда они вышли из кухни, и ему стало интересно, сколько времени они провели на улице. Но когда они вошли обратно, даже через боковую дверь, впереди раздался громкий, настойчивый голос, который заставил Эндрю пройти мимо прилавков и промаршировать через двери к выходу. Нил быстро последовал за ним, заметив, что печенье было упаковано в коробку и исчезло.    Джереми был впереди. Несколько покупателей воспользовались затишьем во время дождя, чтобы зайти, но они застряли в ожидании за мужчиной, который с усмешкой смотрел на Джереми, как на что-то, что он нашел на подошве своего ботинка.    Нил мог не любить Эндрю, но он мгновенно возненавидел того, кто мог смотреть на Джереми и делать такое лицо.    — Это ко Дню святого Валентина, — сказал мужчина, растягивая слова так, будто Джереми был трехлетним ребенком. — Почему я должен хотеть круглые печенья?    У Нила заныло в животе, появилось неприятное чувство. Неужели он действительно пропустил форму печенья в заказе? Он внимательно прочитал его, прежде чем начать работать; конечно, он прочитал. Это было для сотен печений!    Мужчина продолжил:    — Кто за всю историю этого богом забытого, коммерческого праздника просил круглые печенья, вместо сердечек?    — Ты, — категорично заявил Эндрю. Он поднял листочек с заказом и указал на написанные строки. — Если ты не умеешь читать, я разжую это для тебя. Специальный заказ 3824. Рико Морияма. Сахарное печенье покрытое красной глазурью, больше никаких других уточнений.    — Извини, но кто ты? — спросил Рико, его голос был ледяным, а взгляд был достаточно острым, чтобы разрезать стекло.    Нил не удивился, когда увидел, что этот взгляд никак не повлиял на Эндрю. Вместо того, чтобы ответить на вопрос Рико, Эндрю взял лист и разорвал его пополам.    — Проблема решится, — сказал он, когда кусочки полетели на землю, — если ты уйдешь, у нас есть клиенты, которым нужно помочь.    Рико был в ярости, и Нилу не понравился убийственный блеск в его глазах. Он не хотел идти против Эндрю, но он видел, как люди с таким взглядом убивали за меньшее. Нил открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но Джереми опередил его.    — Мы переделаем заказ, — сказал Джереми, его вежливая улыбка для покупателей была на месте. — Если вы сможете забрать его завтра. Это лучшее, что мы можем сделать.    Насмешливый звук, который издал Эндрю, был слышен во всей пекарне. Он развернулся и вернулся на кухню, оставив Нила там. Нил схватил один из листов для спецзаказов, и записал информацию о Рико, пока Джереми начал помогать другим людям в магазине.    — Теперь давайте четко определимся, чего вы хотите, — сказал Нил, протягивая ручку Рико. — Вы запишите это, чтобы мы могли избежать в будущем... — он замешкался, потому что ему не хотелось даже называть эту кашу с обслуживанием клиентов иначе, чем это было на самом деле: дерьмом. Вместо этого он заставил себя сказать: — Недоразумения.    Рико вернулся к своему первому выражению лица – «все вокруг меня – насекомые». Он взглянул на ручку, предложенную Нилом.    — Я полагаю, вы умеете писать, — спросил Нил, и Рико поднял одну, идеально выщипанную бровь.    Когда Рико все еще не взял ручку, Нил закатил глаза и начал писать.    — Хорошо. Печенье в форме сердца. Вы все еще хотите сахарное печенье, верно?    Рико продолжал смотреть.    — Хорошо, тогда я записываю сахарное печенье, — сказал Нил, повторяя слова так же медленно, как когда Рико говорил с Джереми. — И красную глазурь.    Выражение лица Рико не изменилось. Если бы Нил не смотрел на заказ, из-за которого он определенно задержится, он бы счел всю ситуацию забавной. Но Рико каким-то образом не позволил юмору прорваться внутрь.    — Красная. Глазурь, — сказал Нил, записывая каждое слово. Он поставил последнюю точку на странице, оставив крошечное отверстие размером с перо. — Что-нибудь еще хотите добавить?    Ухмылка Рико расплылась по его лицу.    — Да, — сказал он. — Удвойте заказ.    Нил моргнул и сумел удержаться от ругательств.   — За заказ такого размера вам придется заплатить полную предоплату, — сказал он, не обращая внимания на то, была ли это реальная политика или нет, потому что если он не скажет этого, то скажет что-нибудь другое, и это что-то другое будет очень похоже на: «идите на хуй отсюда и больше здесь не появляйтесь».    Небрежно закатив глаза, Рико достал бумажник и положил свою карточку на прилавок, словно не мог позволить то, что Нил коснется его, если он отдаст карточку в руку. Нил быстро подсчитал новую цену, а Джереми произвел оплату.    — Завтра мы открываемся в шесть, — сказал Джереми, возвращая Рико его карточку.    Рико повернулся и ушел, и в тот момент, когда он исчез, здание словно покинула грозовая туча. Нил вздохнул, смирившись с тем, что ему предстоит провести еще несколько часов на работе.    — Спасибо, что разобрался с этим, — сказал Джереми после того, как обслужил последнего клиента. Ливень, начавшийся снаружи, говорил о том, что пройдет еще немного времени, прежде чем они примут еще одного.    — Ни хрена я не разобрался, — сказал Нил. — Эндрю был прав. Я должен был сказать ему, чтобы он убирался.    — Да, я согласен, — сказал Джереми, сохраняя низкий голос. — Но иногда мы должны выбирать свои битвы, верно?   — Верно, и Эндрю выбирает их все, — сказал Нил, слегка улыбнувшись про себя. Почему-то казалось, что Эндрю может справиться с таким, как Рико. — Ладно. Вернусь к работе.    — Эй, — сказал Джереми, прежде чем Нил успел уйти. — Я закажу обед. Мы все поработаем над этим. Это не займет много времени после закрытия, если мы будем работать все вместе.    Эндрю стоял спиной к двери. Нил не знал, что сказать, поэтому он просто вернулся на свое место и механически начал готовить следующий заказ. Дела пошли хуже некуда, когда Джереми заскочил на минутку, чтобы принять их заказы на обед и объяснить свой «давайте работать как команда» план.    — Ты забыл о сегодняшнем шоу? — спросил Жан. — Наши билеты у нас уже несколько недель.    У Джереми открылся рот.    — О Боже мой, я совершенно забыл! Все произошло так быстро, и все, о чем я могу думать, это то, как не заставить Нила остаться здесь допоздна.    — Что ж, я полагаю, что мы можем... — начал Жан, но Нил прервал его, вскинув руку в останавливающем жесте.    — Нет, — сказал Нил, смирившись с тем, что он останется здесь до полуночи. Возможно, он сможет поспать несколько часов под прилавком, пока в пекарне не будет никого другого. — Ты ничего не полагаешь. Я уже украл ваши совместные смены. Я не собираюсь разрушить и важное свидание тоже.    Джереми сжал губы, раздумывая над ответом.    — Идите, — ответ Эндрю был неожиданным, и все они повернулись, чтобы посмотреть на него. Он выглядел таким же незаинтересованным, как и всегда. — Я помогу Нилу.    — Ну, теперь мне точно стоит остаться, — сказал Джереми. — Или утром мы будем убирать тело Нила.    Нил качнул головой.    — Ты ведешь себя так, будто я не могу держать себя в руках, но всегда есть шанс, что я выйду победителем, знаешь ли.    — Нил, я уверен, что Эндрю может поднимать груз, который весит больше, чем ты, в качестве разминки, — сказал Джереми.    Незаинтересованный взгляд Эндрю превратился в легкий оскал, и Джереми поднял свои руки.    — Пока ты обещаешь оставить Нила целым и невредимым, — исправился Джереми.    Непроницаемая ухмылка Эндрю, вероятно, была не тем ответом, который Джереми искал, но он принял его без дальнейших споров. Нил не был уверен, успокаивает ли его это или нервирует.    Примерно в то время, когда смена Нила должна была закончиться, дождь немного утих и привезли их еду. Он старался не думать о количестве работы, которая должна быть выполнена, и он был достаточно голоден, чтобы следующие несколько минут его голова была занята мыслями о его сэндвиче.    Джереми ел вместе с ним, а через несколько минут Жан и Эндрю присоединились к ним и на редкий момент они вчетвером сели за один из столиков и ели вместе, пока на улице снова начался дождь.    — Если я останусь до закрытия, — сказал Джереми после паузы, — то мы, возможно, сможем испечь большую часть печенья, если не больше.    — Нам надо сделать что-то с его предыдущим заказом, — размышлял Жан.    — Я их съем, — отшутился Эндрю, и Жан с Джереми рассмеялись.    — Даже если их приготовил я? — спросил Нил.    — Я съем только те, что покрывал глазурью сам, — поправил Эндрю.    — Ты не сможешь заметить разницу.    — Я вижу разницу. Я могу увидеть ее прямо сейчас.    — Чушь собачья. Разницы нет. То же печенье, та же глазурь.    Эндрю поднялся из-за стола, взял два печенья, похоже, наугад, и принес их. Но он не обратился к Нилу, он обратился к Жану.    — Они одинаковые?    — Ну, — он сделал паузу, и Нил понял, что проиграл какую-то битву. — Одно покрыто глазурью на три миллиметра толще, чем другое.    Нил выхватил печенье из рук Эндрю и уставился на него.    — Чушь. Собачья, — повторил он. — Оно одинаковое.    Жан рассмеялся.    — Так и есть. Но Эндрю действительно дал мне очень хорошую возможность.    — Конечно, конечно, смеетесь над новичком. Я понял, — однако Нил не мог не улыбнуться. Как долго Кевин уже работал в пекарне? Как часто он тусовался с Жаном и Джереми? Дело в том, что Жан шутил не потому, что мог. Он делал это потому, что они были друзьями.    И он не стал бы так вести себя с Эндрю, если бы они не были друзьями. И тут Нилу в голову пришла мысль. Почему Эндрю никогда не тусовался с Кевином, Жаном и Джереми вне работы? А если и тусовался, то почему не делал этого, когда Нил был рядом?    Он не смог довести мысль до логического завершения, отчасти потому, что его не было, а отчасти потому, что он закончил есть и, как бы ни было приятно посидеть и отдохнуть, мысль о том, что в конце концов можно пойти домой, была даже лучше.    Джереми был прав. Они успели испечь значительную часть заказа, когда Жан, вежливо, но настоял на том, что им пора идти.    — Пожалуйста, просто иди, — сказал Нил, почти вытолкнув Джереми через дверь. — Ты здесь с четырех. Тебе нужно поспать. Приятного вечера.    Эндрю ничего не сказал. Он закончил подготовку к ночной выпечке и привел в порядок свое место. По крайней мере те части, что не были покрыты печеньем.    — Спасибо, — сказал Жан.    Прощальные слова Джереми сопровождались последним взглядом на Эндрю.    — Удачи, Нил. Вы справитесь, ребята!    — Я обещаю, что на полу будет как можно меньше крови, когда вы вернетесь завтра, — сказал Нил. — В полном соответствии с действующими правилами сохранности пищевых продуктов.    — Нил. Нет приемлемого количества человеческой крови в соответствии с какими-либо правилами сохранности пищевых продуктов.    А потом Джереми закрыл дверь, и остались только Нил и Эндрю.    И пятьсот печений, но Нил не беспокоился о том, что те "случайно" схватят нож и пырнут его. Чем больше он думал об этом, тем больше ему казалось, что он не беспокоится о том, что Эндрю тоже это сделает.    Как и ранее в тот день, Эндрю схватил ведерко с глазурью и устроился рядом с Нилом. Они оба молча покрывали глазурью печенья в форме сердца около часа. Эндрю настроил свой телефон на воспроизведение музыки через расположенный рядом динамик, и хотя это была не та музыка, которую обычно слушал Нил, она была интересной и громкой и помогала скоротать время.    Одна из песен звучала знакомо, и Нил сделал паузу.    — Ты пел ее раньше, не так ли?    Он не был уверен, почему сказал это, и складывалось впечатление, что Эндрю проигнорировал его. Но когда включилась следующая песня, Эндрю подпевал. Нилу нравилось то, как голос Эндрю наполнял комнату.    Они доделывали последние сто, может быть, пятьдесят печений, когда Эндрю потянул Нила за рукав. Нил ожидал увидеть муку или блестки, но это была просто рука Эндрю.    — Я знаю, что мы почти закончили, но мне нужен перерыв или мое запястье сломается пополам.    Нил кивнул. Теперь, когда они на мгновение остановились, он понял как болит его рука от того, что он проделывал одни и те же движения буквально с сотнями печений. Он не хотел говорить Эндрю, что не был уверен в том, что сможет снова поднять кондитерский мешок с глазурью.    Эндрю кивнул в сторону задней двери и вышел, не оглядываясь. Нил последовал за ним.    Снаружи солнце почти село. Нил зевнул, не в силах скрыть истощение, которое пришло после двенадцати часов работы.    Звук зажигалки привлек его внимание, и Нил удивился, увидев Эндрю с сигаретой.    Эндрю проследил за вопросительным взглядом Нила и покачал головой.    — Обычно я не работаю весь гребаный день.    — Ты мог бы обдуть дымом каждое его печенье и я бы не сказал ни слова, — сказал Нил, вспоминая то, как Рико разговаривал с Джереми. — Я бы поощрял это.    Ухмылка Эндрю была такой дьявольской, что Нил наполовину ожидал, что он войдет и сделает именно это. Но Эндрю никуда не пошел, ничего не сделал, только медленно затянулся сигаретой. Нил прислонился к стене и смотрел, как Эндрю курит, чтобы не поддаться искушению закрыть глаза.    Обычно Нил был слишком нервным на публике и в окружении незнакомых людей, чтобы вот так заснуть, но по какой-то причине Эндрю, казалось, не активировал эту реакцию страха. Нил выяснит это завтра. Когда он проспит двадцать четыре часа.    — Я не уверен, что смогу покрыть глазурью еще одно чертово печенье, — признался Нил в тишине, потому что он все еще был опасно близок к тому, чтобы заснуть. Ему даже не удалось бы попасть в кровать к этому времени, но ранние утра предыдущих дней настигали его.   — Может быть, в следующий раз не стоит принимать заказ, — предложил Эндрю, выдыхая дым в холодный, вечерний воздух.    — Но ты остался, чтобы помочь мне, — заметил Нил. Эндрю был как головоломка, которую Нил не мог решить, и внезапно у него появилось желание сделать это.    Эндрю пожал плечами.    — Я думал, ты ненавидишь меня, — надавил Нил, не зная, какого ответа он ждал. Согласится ли Эндрю? Не согласится?    Эндрю потушил окурок о стену и бросил его на землю.    — Так и есть, — сказал он, сокращая дистанцию между ними. Он остановился. Но вместо того, чтобы сказать что-нибудь еще по поводу этого, он зажал рот Нила своей рукой и сказал: — А теперь замолчи, не говори глупостей.    Его пальцы пахли ванилью, сахаром, и дымом, и Нил на мгновение забыл о своей усталости. Он не мог сказать почему его не беспокоило присутствие Эндрю, но Эндрю уже удалялся, направляясь обратно внутрь.    *    — Никогда больше, — сказал Нил, помещая последнее печение в коробку и закрыв крышку. Он уронил мешок с глазурью на прилавок и потряс рукой.    — Иди домой и не возвращайся завтра, — сказал Эндрю, отнеся коробку в угол, подальше от места завтрашней работы.    — Грубо, — сказал Нил, слишком уставший для того, чтобы вложить жар в свои слова. — Мы вместе делали печенье на протяжении шести часов, и это все, что ты можешь мне сказать?    — Я серьезно. Отдохни немного, — Эндрю взял нож с магнитной полосы на стене. Он наставил его на Нила. — Они что-нибудь придумают. Ты, с другой стороны, находишься здесь практически две смены. Не. Приходи. Завтра.    *    Нил пришел на следующий день.    Он не завел будильник и проспал десять часов подряд, но когда встал, решил, что не стоит позволять остальным утонуть в посыпке в форме сердца. Он добрался до пекарни чуть позже семи.    — Нил! — Джереми выглядел удивленным, но быстро сменил шок на улыбку. — Я не собираюсь лгать, — сказал он. — Эндрю сказал мне, что он велел тебе остаться дома, но я был уверен, что это было просто попыткой замедлить расследование. Понимаешь? Расследование твоего убийства?   — Ему не повезло, — сказал Нил, — потому что я все еще жив.    Джереми ухмыльнулся.    — Впечатляет.    Коробки с печеньем не было там, где они с Эндрю ее оставили.    — Рико уже забрал заказ?    — Не-а. Но он заплатил за него, так что заберет он его или нет – меня не волнует, — Джереми сделал паузу. — В основном. Я бы все равно расстроился, если бы вы так много работали без причины.    Нил пожал плечами, направляясь к своему рабочему месту. Джереми начал обрабатывать несколько спецзаказов, и Нил взял следующий, чтобы Джереми мог освободить Жана от работы у кассы.    — Все было не так уж и плохо, — сказал он, думая о времени, проведенном с Эндрю, и о тепле руки на его лице.    Прямо сейчас эта рука держала нож, направленный на него с обвинением.    — Мне кажется, что я сказал тебе оставаться дома, — сказал Эндрю, выходя из маленькой кладовки.    — Я так и сделал. А потом пришел, — улыбка на лице Нила натянула уголки его рта, но он не возражал. Эндрю не сочтет это страшным.    Эндрю рассматривал Нила. Он выглядел так, будто собирается что-то сказать, но развернулся и вернулся к работе.    Джереми направился ко входу, и когда дверь открылась, Нил увидел кого-то, кто был похож на Рико, но более высокого.    — Да, я возьму это, — мужчина сказал Жану. — Заказ предназначен для Рико Мориямы, но у него нет возможности забрать его.    Нил посмотрел на Джереми, который пожал плечами. Когда мужчина покинул пекарню, все трое обменялись взглядами.    — Самый странный спецзаказ за все время, — наконец заявил Джереми и Жан кивнул, соглашаясь.    *    — Когда ты сказал, что на День святого Валентина здесь будет много народу, — сказал Нил, прислонившись к стене во время перерыва с Эндрю, который они сделали слишком поздно в свою смену, — я не знаю, чего я ожидал. Это пекарня. День святого Валентина.    — Кевин возвращается завтра, не так ли? — спросил Эндрю, ни с того ни с сего.    — Ага, — Нил посмотрел на небо. Мягкие серые облака закрывали солнце, но он работал так много, что прохлада была приятна. Подмена Кевина была интересной сменой темпа, но завтра ему предстояло вернуться к старой рутине – слушать, как Кевин говорит ему, что нужно поступать в аспирантуру, и растягивать деньги, которые оставила ему мать, на неопределенное будущее.    Завтра он вернется к тому, что никогда больше не увидит Эндрю, и по какой-то причине это оставляло какую-то тяжесть в его груди.    — Нам понадобится больше помощи скоро, — продолжил Эндрю, обращаясь больше к аллее, чем к Нилу. — Ты мог бы работать здесь.    — Подожди, что? — Нил искал признаки того, что Эндрю пытается пошутить, но ничего не находил. — Ты уже привык к тому, что я рядом, не так ли? — поддразнивал он, но даже говоря это, он понимал, что на самом деле все было как раз наоборот.    — Ты интересный, — сказал Эндрю вместо «да».    Нил поджал губы.    — Ты тоже интересный. Почему ты никогда не тусовался с Кевином вне работы? Я вижу Джереми и Жана все время.    Эндрю рассматривал Нила взглядом, который заставлял сердце Нила биться быстрее, а лицо нагреться, как-будто он был в беде, но без желания бежать. Поэтому Нил смотрел в ответ, впервые заметив, что глаза Эндрю были странного карего оттенка, который, казалось, светился золотистым светом, когда сквозь облака пробивалось солнце.    — Кевин сказал, что ты никогда не выходил на улицу.    Нил наморщил лоб, пытаясь разобрать ответ Эндрю.    — То есть, я часто сижу дома, но я выхожу с Кевином, когда он просит.    — Как на свидание.    — О! — Нил покачал головой. — Нет, не совсем.    Эндрю сделал жест, как будто это доказывало его правоту, но Нил покачал головой, все еще смущенный. Он привык читать язык тела, когда был в бегах с мамой, но Эндрю был неразборчив.    — Но какое отношение свидания имеют к нам с тобой? — Нил надавил. — Три дня назад ты сказал, что ненавидишь меня.    — Конечно, — сказал Эндрю без затруднений. Его взгляд не отрывался от лица Нила. — Но это не значит, что я не хочу тебе отсосать.    Мозг Нила перестал работать, всего на мгновение, пока он пытался интегрировать это заявление в свое взаимодействие с Эндрю.    — Я тебе нравлюсь? — спросил он, радуясь, что все еще упирается в кирпичную стену, потому что сейчас она делала большую часть работы, чтобы удержать его на ногах.    Эндрю пожал плечами.    — Типа того, да.    Для любого другого человека такой ответ мог бы показаться грубым или оскорбительным, но Нил понял за прошедшую неделю работы с Эндрю, что это было настолько близко к твердому «да», насколько это вообще могло быть.    — Это так здорово, — сказал Нил, испытывая странное воодушевление. — Я определенно думал, что ты меня ненавидишь.    — Я не хотел тебя ни к чему принуждать, — сказал Эндрю, как само собой разумеющееся. — И я не доверял себе, чтобы оставить все как есть.    — Хм, — Нил проанализировал это признание и пожал плечами. — Ну, эй. Ты мог бы просто спросить меня.    — Как будто это так просто, — сказал Эндрю, сдерживая усмешку, которая, как подозревал Нил, была в меньшей степени из-за него, а в большей – из-за других вещей, с которыми Эндрю имел дело в прошлом.    Нил был удивлен, услышав, как он сам сказал:    — Может быть.    На мгновение лишь легкий февральский ветерок создавал звук вокруг них, прохладный порыв, который грозил стать слишком холодным.    — Сомневаюсь, — сказал Эндрю, но его взгляд смягчился.    — Ну, — сказал Нил, внезапно заинтересовавшись тем, как близко подобрался Эндрю. — Может быть, мы могли бы с чего-то начать?    Это не было его воображением; Эндрю сделал шаг ближе. Нил никогда не был так благодарен стене за своей спиной, когда понял, что Эндрю смотрит на его губы.    — Ладно. Как насчет поцелуя? — спросил Эндрю.    Он терпеливо ждал, и Нил понял, что какой бы ответ он не дал, Эндрю будет уважать его.    — Да, — сказал Нил, и Эндрю наклонился к нему.   Эндрю целовал так, словно пек; он был уверен в своих движениях и в своей технике. Нил держался за него, охваченный внезапными ощущениями: потрескавшиеся губы Эндрю на его губах, нос Эндрю, прижатый к его носу, дыхание Эндрю, смешивающееся с его дыханием.    Эндрю положил свои руки по обе стороны от Нила, мягко прижав его к себе. Находиться в объятиях Эндрю было приятно, словно он мог упасть, а Эндрю поймал бы его. Нил не был уверен, откуда взялось это чувство, но оно ему очень нравилось.    Когда Эндрю отступил назад, рассматривая Нила, Нил задался вопросом, что именно он увидел. Видел ли он жар на щеках Нила? Мог ли он сказать, что у Нила кружится голова?    — Интересно, — сказал Эндрю. Его щеки слегка порозовели, и Нил почувствовал гордость за то, что это сделал он.    — Мне это очень понравилось, — сказал Нил. Одышка в его голосе удивила его, но это имело смысл. Ему захотелось притянуть Эндрю ближе, чтобы они могли еще раз поцеловаться. — Может быть, после работы мы могли бы повторить это снова?    *    Они повторили это снова после работы.    *    Неделю спустя Нил стоял перед кондитерской «Выпечка и Торты из Лисьей Норы», засунув руки в карманы, с небольшой улыбкой на лице. Он направился к боковой двери, не обращая внимания на подколку Эндрю по поводу времени, пока он шел к своему рабочему месту, чтобы прижаться поцелуем к щеке Эндрю.    Кевин застонал позади них.    — Знаешь, когда я попросил тебя подменить меня, — сказал он, обвиняюще указывая на него венчиком, — я не ожидал такого исхода.    — Но я рад, что так получилось! — сказал Нил. Он все еще не мог встречать утро с такой же яркой улыбкой, как у Джереми, но, тем не менее, он был счастлив. — И признайся, разве ты не рад, что мы можем чаще видеться с Эндрю?    — Я вижу Эндрю по крайней мере двадцать часов в неделю на работе, — сказал Кевин, возвращаясь к своему безе.    — А теперь ты видишь его чаще, — сказал Нил. — Разве это не здорово?    Кевин не ответил, и Эндрю ничего не сказал, но Нил с ухмылкой направился к своему месту. Он начинал чувствовать себя как дома.