Правило маленьких помещений

      Роланд слышит от Анжелы, что Йесод, чей зал в последний раз также принимал гостей, сильно пострадал.       — Если точнее, он потерял правую руку, правый же глаз, получил сорок процентов ожога кожных покровов и едва не истёк кровью из шейной артерии.       — Зачем вы мне это говорите?! — ужасается Роланд.       Она медленно-медленно моргает янтарными глазами. Потом уточняет:       — Я заметила, что после приёма гостей ты имеешь вредную привычку бегать по отделам с большой скоростью и спрашивать, как у всех дела; и очень нервничаешь, пока не завершил этот процесс.       — Сейчас я ещё больше нервничаю!       — Зачем? — не понимает Анжела. — Его тело восстановилось бы, даже если бы он погиб. Если что и пострадало в нём, то гордость.       — …Поэтому вы предлагаете сократить маршрут? Потому что он может быть не в духе?       Старший библиотекарь, недолго думая, кивает.       — Госпожа так заботится о моём самочувствии! Я прямо польщён.       — Ты тратишь много времени зря, — упрекает Анжела. — Книги гостей, посетивших нас последние три раза, так до конца не рассортированы и не доставлены в свои отделы. Из-за твоей некомпетентности другие библиотекари вынуждены сидеть без дела.       — А это ничего, что мы вынуждены и сортировать книжки…       — Книги, — скорее из вредности, чем из чего-то ещё, поправляет Анжела.       — …Что мы вынуждены сортировать книги и принимать гостей чуть ли не одновременно! — осторожно возмущается Роланд. — Едва успеваем что-нибудь разложить по стопкам, приходит какой-то сомнительный типчик, тянет к чему-нибудь руки и говорит “моё!” А после него всё то же самое заново делать приходится!       Анжела приподнимает бровь. “Ты преувеличиваешь”, вот что она хочет сказать; но встроенная вежливость заставляет её сказать другое.       — Если втроём вы на ресепшене не справляетесь, позвать помощь из других отделов для сортировки не запрещено.       — Спасибо, госпожа! Век не забуду вашей доброты.       Она смотрит на него ка как на полного идиота. Это её обычный взгляд, так что он не обижается.       По правде говоря, Роланд немного слукавил: книги для научного отдела он собрал уже давно. И неплохо бы отнести их уже, да вот незадача: из одного особо сообразительного Крысёныша книга получилась такая грязная, что её в руки брать неловко, не то что проносить к Йесоду в его царство господствующего ОКР. Не пронести, впрочем, тоже не получится: от недостачи он точно взбесится, может быть, больше, чем просто от грязной обложки.       Немного подумав, Роланд решает сунуть её в суперобложку из картона. Когда обман вскроется, сам Роланд будет уже далеко.       Что до последнего приёма, так можно и вовсе о нём с Йесодом не говорить.       Сам Роланд тогда ограничился только шишкой на лбу. Её он получил, ударившись о пол после того, как один из коллег-библиотекарей его отдела, злобно хохоча, бросился в толпу изнемождённых гостей, сжимая в вытянутой руке пульсирующее сердце, и взорвался вместе с ними всеми. Их последними впечатлениями были гнев и удивление в объёме одного авторского листа со всех разом. Не так много. Ну так кого в Городе сейчас удивишь какими-то взрывами смертников.       По пути в научно-технический отдел Роланд никого не встречает. И хотя крадётся он со здоровой стопкой тихонько, как мышенька, шаги его, утяжелённые десятками килограммов чужих знаний и эмоций, в безликой тишине звучат громко, словно он по пути грохочет в барабан.       В большом, чистеньком кабинете Йесода не наблюдается. Роланд, облегчённо вздохнув про себя, отряхивает руки от невидимой и столь же несуществующей пыли, бодрым шагом направляется к выходу — и сталкивается с хозяином кабинета нос к носу.       Точнее, его нос — к Роландову подбородку. Учитывая разницу в росте.       — Наконец здесь, собачка? — с подозрением прищурив глаза, интересуется Йесод. — Почему сбор книг занял так много времени?       Он хочет сказать что-то ещё, но Роланд поспешно отодвигает его с дороги.       — Ну, вот, — вздыхает, — бедный слуга больше и новых оскорблений не достоин. Слушайте, если у вас плохое настроение, то не надо вымещать его на мне.       — У меня плохое настроение? — вопросительно, но без интереса произносит Йесод, как будто Роланд сообщил ему о перегоревшей лампочке. Гораздо больше, кажется, его волнуют отпечатки Роландовых рук на его костюме, существующие не больше, чем пыль.       Роланд благоразумно решает, что Анжелу в этот диалог лучше не приплетать.       — Не могу припомнить ни одного нашего разговора с упоминанием эцсамой “собачки”, который бы не закончился ссорой, — напоминает он.       — Я не ставлю перед собой задачи ни с кем ссориться или кому-то нравиться, — недоумевает Йесод. — Если ты воспринимаешь всё подряд как повод для мелочной обиды, это не мои проблемы.       — Я не обижен, — хмурится Роланд. — Просто… скажите, вам самому-то травить вокруг себя воздух нравится?       — Не понял вопроса, — честно признаётся Йесод, скрещивая руки на груди.       — Мы же здесь все… заперты в очень маленьком пространстве.       — Неправда, — говорит Йесод. — Пространства тут достаточно. Если бы было желание у Анжелы — или у кого-то из моих старых коллег — то мы бы все не пересекались.       А сам весь как бы незаметно пятится назад и в сторону. Как если бы глупость была болезнью, а он боится заразиться ею воздушно-капельным путём.       — Я не о физическом пространстве, а о социальном, — взмахнув руками, поясняет Роланд.       — Всё ещё не очень понимаю, что ты от меня хочешь.       — Объясню на иллюстративном примере: вот вы после долгого дня возвращаетесь домой в поезде. Таком, старомодном, которые несколько часов ездят. И вдруг — бац, поезд встал, систему кондиционирования воздуха отключили. Через некоторое время всё в этой коробке с воздухом смешалось, и вы уже чувствуете запах духов женщины, которая стоит на противоположном конце вагона.       — Так, — профессионально-понимающе, как психиатр в больничке, кивает Йесод.       — И вдруг среди этого счастья вам сильно припекает сходить по-большому. Конечно же, вы можете пустить шептуна очень тихо, но как бы тихо это ни происходило, все всё равно будут знать, кто портит воздух. Потому что все всех видят.       — А окно в старомодном поезде разве нельзя открыть? — Йесод трёт лоб большим пальцем.       — Нельзя, — Роланд скрещивает руки на груди.       — Почему?       — Замки на окнах заклинило.       — Все сразу? — фыркает Йесод. — Это почти невозможная для современного мира ситуация. Почти такая же невероятная, как камерные детективы.       — Это метафора! — всплескивает руками Роланд уже в куда большем отчаянии.       — Я уже чувствую, как начинаю глупеть, — покровитель научно-технического отдела так трёт лоб, словно вознамерился проскрести там дырку. — К чему эта омерзительная метафора вообще была?       — Я к тому, что иногда стоит говорить людям вокруг положительные факты тоже. Принимать, так скажем, осознанные действия, чтобы они получали от общения с вами положительные эмоции. Понимаю, вам тяжело, но… Вашим друзьям тут тоже тяжело. Разве не так?       Это предположение как будто разом изгоняет из Йесода всякую сонливость. Некоторое время он рассматривает Роланда остекленевшими глазами, и при этом сквозь него. После этого заявляет:       — Мне нравится, как пахнут твои духи.       — Вы правда так считаете? Ого! Спасибо! — удивившись столь неожиданной подмене, улыбается Роланд.       Йесод смотрит на него с ещё большим подозрением, чем в начале этого разговора.       — Ты же сам попросил факты, подкреплённые положительными оценочными суждениями.       — Что не умаляет их ценности, — ещё шире скалится Роланд. — Это первый комплимент, который я от вас слышу!       Йесод на приличное время зависает.       Роланд намеревается уже было сбежать, но прежде, чем успевает это сделать, — и растрезвонить о своей маленькой житейской радости на всю библиотеку, — Йесод хватает его за локоть.       — Стоять. На мой первый вопрос ты так и не ответил.       — А-а, не было времени, — легкомысленно пожимает плечами Роланд, и почти даже не врёт. — Анжела заставляет меня и сотоварищей работать три работы одновременно, и я самую малость загнался. Но всё хорошо.       Йесод некоторое время обдумывает эту информацию.       — Так это ты вымещал на мне своё дурное настроение, получается, — надменно замечает Йесод. И, страшно даже подумать, улыбается. — Мне стоит отправить своих людей на помощь?       Роланд, поддавшись неожиданному радостному порыву, приобнимает его за плечи. Йесод сперва вздрагивает от неожиданного вторжения в личное пространство, Потом деликатно притягивает вниз за галстук и целует в губы, не закрывая глаз.       Роланд это знает, потому что сам от неожиданности глаза в первый раз не закрыл. А на второй Йесод ему уже не даётся.       — Иди работай, — говорит он обомлевшему Роланду, — скоро пришлю.       И ведь пришлёт, зараза.       Потом Анжела расскажет, что даже раньше, в корпорации L, из-за особенно удобного положения своего отдела агенты из отряда информационного обеспечения, которым заведовал Йесод, обретались где угодно, только не в отделе Йесода.       Пыльную книгу он заметит потом, но, к вящему удивлению Роланда, не скажет о ней ни слова.