***
Дима обожает подколы. Серьезно, что может быть приятнее, чем шутливо поддеть дорогого тебе человека? Ты неизменно называешь его придурком, но вы оба знаете, что посмей кто-то другой только рот открыть, ты перейдешь в режим атаки, и противнику мало уж точно не покажется. Причем в словесной витиеватости и красноречии Позову нет равных, так что потенциальным обидчикам его близких стоит несколько – чем больше, тем лучше – раз подумать, перед тем, как нападать. Серёжа не исключение. Отчего-то над ним Диме особенно нравится подшучивать. Может, оттого, что он всегда с самоиронией подхватывает Позовские заходы, а, может, это личный Димкин способ похвалить коллегу, при этом вызывая у зрителей смех. Так или иначе, когда разговор заходит о Матвиенко в рамках интервью, первое, что говорит Дима – «На самом деле, все эти подколы – сценическая утка, и мы все просто обожаем Серёгу». Репортёры понимающе улыбаются, кивая, и только после этого словесного предупреждения – или, точнее сказать, дисклеймера – Позов может продолжить отвечать на поставленный вопрос. И всё вроде хорошо, но ровно до того момента, как Дима вдруг не замечает, что Серёжин взгляд потухает в ответ на его обыденный подкол. Всего на мгновение глаза коллеги гаснут, как две взорвавшиеся от перенапряжения лампочки, после чего он улыбается как ни в чем не бывало. Но Позов всё равно не может выбросить произошедшего из головы. И перед самым уходом по домам он тихо спрашивает у Матвиенко: – Серёж, у тебя всё хорошо? Тот непонимающе хлопает глазами, на всякий случай оглядывая свою одежду и поднимая вопросительный взгляд на коллегу. – Конечно, – отвечает Матвиенко. – А что, я что-то пропустил? Дима прищуривается, но Серёжа действительно выглядит так же, как и раньше. Позов медленно качает головой. – Нет. Показалось, наверное, – он улыбается и протягивает ладонь для прощания. Матвиенко пожимает чужую руку, после чего разворачивается на пятках и устремляется к своей машине. Дима ещё какое-то время смотрит ему вслед. Может, Позов и забыл бы о случившемся, однако на следующем же моторе он вновь видит, как на мгновение темнеет лицо коллеги после шутки на тему его внешности. Дима легко скрывает тревогу, не выходя из отыгрываемого образа, но мысленно ставит жирную галочку разобраться в происходящем. После окончания рабочего дня он снова внимательно оглядывает Серёжу, да так пристально, что тот чувствует это и оборачивается. – Что-то случилось, Поз? – спрашивает Матвиенко, вглядываясь в лицо мужчины. – Ты знаешь, что очень уютный? – без предисловий спрашивает Дима. Серёжа по своему обыкновению коротко смеётся. – Брось, – он даже отмахивается от собеседника. – Нет, – Позов делает шаг навстречу другу. – Несмотря на твой напускной образ крутого парня, ты один из самых заботливых людей, которых я знаю. От этих слов Матвиенко становится некомфортно. Он словно очень сильно жаждет услышать их, но время, когда этим словам стоило прозвучать, давно прошло, и теперь от них хочется только укрыться. – Что за внезапные похвалы? – сконфуженно интересуется импровизатор. – У меня день рождения? Он даже отводит глаза, но от проницательного Димы это не спасает. Тот подходит почти вплотную, вглядываясь в лицо Матвиенко и понижая голос до шёпота. – Серёж, почему ты не принимаешь комплименты? Впервые этот вопрос не разбивается о давно выстроенную стену внутри. Отскакивая от нее, такой простой вопрос оставляет на поверхности некрасивую царапину. – Не принимаю? – переспрашивает импровизатор, словно это может помочь. – Пойдем, – Позов уверенно хватает коллегу под локоть и утаскивает за собой к выходу из гримёрки. Дима садится за руль и ждёт, пока Серёжа обойдет автомобиль и сядет на переднее пассажирское место. – Куда мы? – спрашивает он, в общем-то доверяя коллеге, но с бо́льшим удовольствием предпочитая контролировать ситуацию. – К тебе, – коротко бросает Позов, заводя двигатель. Матвиенко смеётся, что-то шутя о неоднозначности брошенной фразы, но Дима, следя за дорогой, размышляет только о том, что же он будет делать, когда они приедут. Импровизатор кидает на коллегу короткие взгляды, пытаясь прикинуть, когда уничижительные шутки перестали быть шутками. Когда взгляд потух, а самооценка Серёжи пошатнулась? И почему ни другие, ни он, Позов, не заметили этого раньше?***
– Ну, проходи, – гостеприимно, хоть и настороженно приглашает Матвиенко, открывая перед Димой входную дверь. Тот коротко кивает, сбрасывает кроссовки и заходит в квартиру, наощупь шаря ладонью по стене в поисках выключателя. Находя, импровизатор щелкает им, включая мягкий и приглушенный свет, делая всего пару шагов вглубь, разворачиваясь обратно лицом к хозяину квартиры. – Так зачем ты здесь? – допытывается Серёжа, заходя следом. – Я надеюсь, за делом, потому что мне придется завтра ехать на такси за оставленной машиной... – Серёж, ты талантливый импровизатор, – кажется, даже не слушая, хвалит его Позов. Матвиенко замирает, молча хлопая глазами и не зная, как ответить. – Что? – выдает он тихо. – Мне очень нравится, как ты обставил квартиру, тут очень комфортно, – продолжает Дима, не слушая коллегу. – Поз… – тянет сконфуженно Серёжа. – Перестань… Почему-то в тишине собственной квартиры саркастично реагировать на комплименты Димы не получается. Получается только просить его перестать, просить оставить несчастное самомнение Серёжи в покое. – А ещё мне нравится, как ты сегодня выглядишь, – заявляет Дима, делая шаг вперед, глядя с теплотой на коллегу. – Костюмеры постарались на славу, эти вещи тебя украшают. Не выдержав, Матвиенко отводит взгляд, не уверенный, что не покраснел. – Почему ты не принимаешь комплименты? – вновь спрашивает с напором Позов. Серёжа растерянно пожимает плечами, не зная, как именно нужно объяснить. Дима вздыхает, и делает ещё шаг навстречу, обнимая импровизатора и прижимая к себе. – Дурак, – вырывается у него, но Позов тут же исправляется. – Самый классный из дураков, каких я только знаю. С остроумными шутками, заразительным смехом и самым большим сердцем. К своему стыду Матвиенко вдруг издаёт короткий всхлип, поднимая ладони и крепко обнимая Диму в ответ. – Я тебе не верю, – против воли вырывается у него досадливо. – Это ничего, – Позов поглаживает Матвиенко по спине в успокаивающем жесте. – Я только начал.***
Это превращается в маленькую традицию. После выступлений, между моторами и в любой другой выкроенный момент Дима хватает Серёжу под руку и утаскивает в ближайший темный и пустой угол. Сначала тот не слишком верит в комплименты коллеги, стараясь мысленно или вслух опровергнуть их, но Позов не опускает руки. Он вспоминает каждую мелочь, которая восхищает его в Серёже, и рассказывает о ней непременным шёпотом, прося Матвиенко пообещать, что он сбережёт в себе эту черту. И со временем Серёжа начинает смотреть на себя в зеркало Димиными глазами. Он по-прежнему громче всех смеётся, когда его называют дурачком на сцене, но за сценой, под шепот коллеги: «Никакой ты не дурачок, Серёж, никого не слушай», он даже готов в это поверить. И когда впервые комплимент пробивается сквозь выстроенную за годы стену вокруг его сердца, Матвиенко ловит за руку уже уходящего Позова, останавливая и разворачивая к себе лицом. На вопросительный взгляд коллеги Серёжа снова его обнимает, шепча на ухо «Спасибо». И Дима всё понимает, радуясь маленькой победе и крепче прижимая к себе друга. Шаг за шагом Матвиенко возвращает свою самооценку на место, на котором она и должна быть. Позов с удовольствием замечает, как больше не потухают Серёжины глаза, как тот заразительно смеётся над собой, оставаясь при этом спокойным внутри. Теперь он видит себя таким, каким не переставал воспринимать его Дима: талантливым, уютным и очень обаятельным. Позов с нажимом продолжает из каждого интервью напоминать, что Серёжин сценический образ только сценический, и что все зрители должны жалеть, что не знают Матвиенко в жизни. Тот только смеётся, отмечая, как внутренности затапливают теплом.***
– Ну что, – Дима улыбается, уставший, но заряженный после выступления, – по домам? Он думает о том, что Серёже больше не нужны эти маленькие сеансы поднятия самооценки, и подтверждения этому ловит в чужих глазах на протяжении всего последнего дня. Однако Матвиенко делает шаг навстречу, поднимая глаза к его лицу. – Обнимемся на прощание? – предлагает он, прекрасно понимая, что работа Позова окончена, но не зная, как выразить свои чувства по этому поводу. – С удовольствием, – смеётся Позов, коротко прижимая к себе коллегу и не выдерживая, шепча тому на ухо. – Ты очень уютный. Серёжа довольно смеётся прямо в плечо Диме. – Мне уже не нужно поднимать самооценку, – напоминает он. – Знаю, – подхватывает Позов, улыбаясь широко. – Это просто привычка. Смех Матвиенко становится чуть громче, и Дима прикрывает глаза, наслаждаясь. – Спасибо, – вновь благодарит его Серёжа, – что не дал мне глубже нырнуть в этот омут. – Спасибо, что позволил тебя переубедить, – отпуская коллегу, Дима подмигивает ему на прощание, покидая гримёрку. Матвиенко последний раз кидает взгляд в зеркало, улыбаясь своему отражению. Позов постарался на славу. Да и в самом деле, как Серёжа может не нравится кому-то? Он ведь потрясающий! С этой мыслью Матвиенко тоже выходит из гримёрки, чувствуя, как жаркое вечернее солнце касается его кожи своими лучами, пытаясь соперничать с теплом, разливающемся внутри, но в сравнении с объятиями Димы у него нет шансов.