Under the ashes

Как просто стать пеплом, танцуя в центре огня.

Бокуто с детства тянуло к природе и геройствам. Спасти муравейник от завалов, помочь бедному еноту выбраться из капкана. Все это так сильно завораживало, а сердце маленького, шестилетнего Котаро трепетало от любви к лесам.       — Мама, я буду пожарным! — Гордо заявляет Бокуто, рисуя красный вертолет на желтоватом помятом листе. Нелепо, коряво, но как мог, в любом случае, мальчик был горд собой. Женщина лишь умиляется, потрепав его по голове.        — Это ведь так опасно, не боишься? — Ахает она, но Бокуто и не думал отступать от цели, мотая головой. Тогда Бокуто Алау поняла одну вещь: несмотря на то, что Котаро еще слишком мал, он не отступит от мечты. Бокуто всегда был таким; уже с малых лет четко принимал решения и следовал им. Разумеется, в тех рамках, где еще маленький ребенок способен сделать выбор. Но будучи его любящей матерью, Алау желала чего-то более безопасного, что, к сожалению, не в характере Бокуто. Есть вещи, на которые никто не в силах повлиять. Так родители Тетсуро и Котаро не сумели оградить их от поступления в техникум, после которого они станут настоящими пожарными, как мечтали. Точнее, мечтал Бокуто, а для Куроо нужно было что-то, куда он мог выплеснуть свою энергию. К тому же, с Котаро ему куда спокойнее, хотя эта деятельность не созвучна со словом «спокойствие», впрочем, как и сами Куроо и Бокуто.       — Эй, что с лицом? Ты думал, что тебя сразу отправят тушить пожары и спасать красоток из огня? — Куроо прыскает в кулак, а Бокуто лишь негодующе качает головой, в попытках успеть за быстрой дикцией лектора.       — Я точно не ждал самых нудных лекций на свете, — с печалью в голосе шепчет Котаро, забавно дергая кончиком носа. Так прошел год, они изучали математику, физику, химию. Все это казалось таким наскучившим и банальным, что постепенно огонь в глазах Бокуто угасал. Тетсуро же верил, что со второго года они перейдут к делу, и каждый раз успокаивал Котаро, в попытках вернуть ту самую жажду. Радовали лишь пары по физической подготовке, где можно было отключить мозг. Нет резона много думать, пока тягаешь железо, но в случае пробежек по полю и опушкам леса, находящегося неподалеку от тренировочной базы, все куда лучше. Здесь Котаро оживал, расцветал, словно бутон цветка и сиял ярче полуденного солнца. В столовой как и всегда шумно, Бокуто вновь о чём-то спорил с Куроо, когда к ним подсел Ойкава, громко ставя поднос и привлекая внимание.       — У меня кое что есть для вас, — Тоору загадочно улыбнулся. — Выпускник Семи Эйта проболтался о летных испытаниях.       — Шутка? — Сомнения просочились сквозь губы Котаро, но все-таки слухи от Ойкавы звучат слишком соблазнительно. Куроо качает головой.       — Не может быть, — Тетсуро водит пальцем по краю граненого стакана. — Туда третьегодок допускают лишь весной, а ты говоришь о нас. Много чести.       — Оскорбительно. — Тоору закатывет глаза, откусывая булочку. — Между прочим, пилотировать будут лучшие четверогодки летной академии.       — Брешишь ведь, — не унимается Котаро, чьи глаза мигали ярче сирен пожарной машины.       — Вот увидите. И Бокуто ждал, всеми силами ждал. Но терпение было на исходе. Он прожужжал уши об этом своему отцу по телефону, успел задолбать Куроо, который уже готов был завыть волком. Но Котаро ничто не остановит, он каждый день просыпается в хорошем расположении духа, янтарные глаза сияют, и он с удовольствием бежит эти десятки километров. Если только эти пробежки и лазанья приблизят испытания, он готов. Акааши Кейджи обладал отличным умом, хорошей тактикой и стратегией. Ему не составило труда поступить в лучшую летную академию Японии. Несмотря на все это, у него все же был недостаток — он ненавидел физкультуру. Этим взглядом он сошелся с Козуме Кенмой. Тем не менее, вся эта ненависть растворялась в попытках стать лучшими. Акааши мало спал. Весь день уходил на тренировки и пробные полеты, а ночью его ждали конспекты и уравнения. Скучно. Кофеин уже не спасал, а с Козуме сильно не разговоришься, разве что, если тот сам не разболтается, что бывает крайне редко. Когда Кейджи впервые увидел Кенму, то сильно удивился. Он не понял, что это маленькое, хрупкое создание здесь делает, но когда дело дошло до практик, то понял. Они с Акааши на одной волне, будто уже лет двадцать работают в пожарной авиации и знают, что делать.       — Не планируешь собираться? — Акааши косится на валяющегося на кровати Кенму, тот лишь мучительно стонет в подушку.       — Тренировка Такаямы меня уничтожила, — бубнит Козуме. — Забудь обо мне до завтра.       — Уже в шесть мы вылетаем в Осаку, ты ведь не хочешь вставать еще раньше…       — Плевать. — Сухо отвечает Кенма, сворачиваясь в клубок. Акааши лишь сочувственно вздыхает, упаковывая оставшиеся вещи в сумку. Он уходит в душ, смывая с себя остатки всего здравого смысла. На самом деле, хоть его вид не выражал особого энтузиазма, он ждал встречи с будущими пожарными. Кейджи с радостью пообщался с кем-то из них, очень интересно, что движет людьми, которые выбрали эту профессию. Разумеется, сторона Акааши тоже не блещет признаками безопасности. Но одно дело быть высоко в небе, а другое — в эпицентре пожара. Этим утром Бокуто сиял как никогда. Он проснулся намного раньше, было около пяти, но уснуть он уже не смог. Вчера Котаро услышал то, что хотел, а уже сегодня прибудут летчики для проведения испытаний. Бокуто толкает еще спящего Куроо, тот лишь бурчит что-то себе под нос и отворачивается. Признаться, он волновался, это будет его первый прыжок с парашютом. До этого дня ему приходилось лишь примерять снаряжение и разбираться с самой конструкцией ранца. И его успокаивало наличие запасного парашюта на случай, если первый спуск не сработает. Куроо встает ближе к семи часам, вяло оглядывает сидящего на соседней кровати взбудораженного Бокуто.       — Наконец-то! — Тетсуро кривится от шумного возгласа и запускает в Бокуто подушкой. Котаро воодушевился еще больше, когда они сели в автобус и отправились на полигон, теперь его мечты постепенно превращались в реальность. Признаться, ему даже стало немного стыдно за то, что не поверил тогда Ойкаве, хотя теперь тот лишь довольно ухмылялся. Порой бесила его самодовольная рожа, но сейчас Котаро было все-равно. По прибытию на полигон, все курсанты встали в должном построении. После прохождения отметки присутствия, их поделили на группы по шесть человек, где каждая команда выбрала своего командира. Конечно же, Куроо повезло быть с Бокуто, вероятно за этот год они поняли, что вместе те могут намного больше, чем в одиночку. Так же с ними попал и Ойкава Тоору вместе с Иваизуми Хаджиме. Правда о втором знали очень мало, ведь этот молодой человек крайне неразговорчив, в отличие от Ойкавы.       — Вы тоже к нам? — Тоору выглядывает из-за плеча, салютируя подходящим близнецам Мия. Вертолеты еще не прибыли, потому им оставалось лишь смиренно ждать, правда Котаро уже не мог держать себя в руках. Куроо все больше приходил к мысли, что Бокуто расцелует эту посудину по прибытии, или, еще хуже, несчастного пилота.       — Вот они! — Выпалил кто-то из толпы и студенты завертели головами в поисках летящих объектов.       — Вижу полигон, Козуме, как слышно? — Акааши удерживает штурвал, краем глаза ловя соседний вертолет.       — Отлично, — отзывается вялым голосом Кенма. — Спорим, ты как обычно прилетишь последним?       — Ни за что. — Край губ Кейджи дернулся в ухмылке. Наверное, это их извечная проблема. Ни один из парней не любил уступать, потому даже между собой вечно соревновались. Акааши летал красиво, но все же боялся высоких сверхскоростей, а вот полеты Кенмы были тем еще шоу. Если бы тот сидел за штурвалом пассажирского самолета, кто-то точно словил бы сердечный приступ. Но тем не менее, Кенма понимает, что делает, оттого азарт в его глазах в такие моменты плещется, точно океан во время шторма.       — Не сегодня, девочки, — раздаётся голос в наушниках, Акааши ежится. Вертолет Хайбы Льва проносится прямиком над Акааши. Кейджи почему-то рассмеялся, пока Козуме недовольно бурчал в микрофон.        — Для каждой из команд подготовлено испытание, — взрослый мужчина средних лет расхаживал перед построенными группами. — Ваша задача одна — потушить огонь и выбраться на чистый от леса участок, чтобы летчики могли вас забрать. Лейтенант пожарной охраны остановился, рассматривая студентов. Лица некоторых выражали негодования, может даже страх, но были и те, что воодушевлены до предела, такие как Бокуто.        — Перед вами лучшие летчики авиа-академии, — мужчина отступает, открывая взор на трех молодых людей в летных темно-зеленых комбинезонах. — Мой коллега им всецело доверяет, потому я тоже.        — Что тот мелкий парень делает среди лётчиков, — шепчет Куроо, шурясь от палящего солнца. Взгляд светловолосого парня был хмурым, он то и дело, то прятал, то доставал руки из карманов.       — Но тем не менее, — отзывается Ойкава, — он один из лучших.       — Интересно, с кем мы полетим? — Бокуто топчется на месте, перебирая пальцами. Ему не хватало лишь текущей слюны изо рта, тогда точно походил бы на радостного пса. Летчики получили от лейтенанта распоряжения и отошли к вертолетам. Акааши видел лица студентов, для некоторых из них это и правда страшно. Кейджи хотел увидеть их в действии, но где гарантии, что при виде настоящего огня те не сбегут или хуже — остолбенеют. Кейджи внимательно осматривает фюзеляж и хвост, он давно научен тем, что необходимо все проверять. Однажды ему пришлось эвакуироваться из падающего камнем вниз вертолёта. Тогда Кейджи отделался сломанной ногой, но до сих пор травма дает о себе знать.       — Приветствую! — Восклицает кто-то за спиной и Акааши роняет стеклочистку на землю. Котаро подбегает, поднимая инструмент и возвращает пилоту. — Прошу прощения, не хотел пугать. Просто я…       — Все нормально, — Кейджи забирает инструмент, убирая последние капли со стекол. Блестят. — Такаяма-сама распределил Вас ко мне?       — Не совсем, — Бокуто неуверенно чешет затылок и протягивает руку. — Мое имя Бокуто Котаро, третьегодка. Я слишком долго ждал этой возможности, вот и не устоял, хотел взглянуть поближе. Котаро и правда походил на невинного ребенка, которому хотелось скорее увидеть что-то, о чем раньше он мог лишь мечтать или наблюдать издалека. Акааши мельком улыбается и кивает, вручая Бокуто очиститель.       — Бокуто Котаро, мое имя Акааши Кейджи, прошу Вас привести прожекторы в должный вид. Котаро не растерялся, принимаясь трудиться. Он не мог поверить, что сейчас все происходит взаправду, а скоро он, Куроо и остальные взойдут на борт и начнутся тренировки. Кейджи смотрит внимательно за аккуратными движениями младшего.       — Почему именно пожарный? — Бокуто замирает. Если честно, Котаро и не думал никогда, просто сделал выбор в пользу спасателя. Со своей любовью к природе, он мог бы вполне стать зоологом или экологом.       — Задайте мне этот вопрос через пять лет. Спустя тридцать минут, курсанты облачились в оранжевые плотные комбинезоны, на спине подготовлен рюкзак с необходимым оборудованием для спуска. Команда Бокуто все-таки была распределена на борт Акааши, по его личной просьбе. Его заинтересовала личность этого парня, к тому же, хотелось посмотреть на человека в действии. Кейджи не понял ответа Бокуто на свой вопрос, но вероятно какая-то загадка во всем этом была.       — Борт Д-1 к взлету готов, — оповещает Акааши. — Во время перелета прошу оставаться на своих местах и сохранять готовность для спуска. По достижению земли прошу подать сигнал через приемник. И вот оно: конструкция начала медленно подниматься, но тут же опустилась, Котаро заморгал, закрутив головой. Куроо его успокоил, пояснив, что это последняя проверка перед окончательным взлетом. Бокуто летал на самолетах, но это было чем-то иным, совсем другие ощущения, ведь ему придется еще и прыгнуть. Волнение расплескалось в груди, а ладони вспотели.       — Страшно? — Шепчет ему Тетсу, толкая локтем в бок.       — Нет, — врет Бокуто, стирая каплю пота со лба. Куроо не верит, но отстает от него, их ждал часовой перелет, поэтому сейчас он позволил себе настроиться и отдохнуть. Он тоже волновался, страшился, но это неизбежно, ведь такой путь выбран ими лично. Тоору то и дело поглядывал в иллюминатор, вечно дергая Хаджиме, чтобы показать очередной пейзаж. Близнецы Ацуму и Осаму сохраняли равнодушный вид. Одному из них точно было плевать, но вот второй — Ацуму был схож с Котаро, они оба этим горели, но при всей любви так сильно боялись обжечься. И Акааши видел в их глазах огонь вперемешку со страхом, осталось добавить каплю керосина и все взлетят на воздух. Кейджи удавалось перевозить настоящих пожарных лишь раз, он вместе со старшим пилотом полностью сопровождали операцию. Сейчас, несмотря на то, что Кейджи один, он не беспокоился, ведь это всего лишь тренировка. Все контролируется.       — Внимание, мы подлетаем, — объявляет Кейджи. — Группа, отозваться о готовности через три…       — Команда готова к высадке в зону А-13, средства защиты подготовлены. — Вторит Бокуто, равняясь со всеми плечами.       — Желаю удачи. Свободное падение неописуемо. Тяжело было решиться на шаг в неизвестность, но то, что было после — всецело доказало тот факт, что Котаро ждал не зря. Его сердце замерло, а в груди что-то приятно щекотало, пока сильный поток ветра поддерживал его тело. И, если честно, он бы затянул падение подольше, но пришло время дергать за спуск. Команда пожарных успешно приземлилась, обходя ветвистые деревья. Тогда, Бокуто, пересчитав всех, направил сигнал Акааши, лишь после этого вертолет покинул зону видимости. Тело ныло, сердце все еще билось, точно танцевало под самую ритмичную музыку на свете, сажа разукрасила вспотевшие лица. С дрожащими ногами и выполненным заданием, они возвращались на базу. Тяжело представить, какого это в действительности. Этот пожар искусственный, контролируемый, потому не справься они с тушением, самое страшное, что могло бы произойти — это неуд в зачетной книжке. В жизни же иначе. В реальности нельзя облажаться, или же все, что природа создавала веками, будет уничтожено. Бокуто покидает борт последним из команды, как настоящий командир, за ним выходит и Акааши, наконец вдыхая свежий воздух. Именно там они делают первое фото вместе с Кейджи. Несмотря на грязь на своем лице, Котаро как никогда счастлив, показывает знак «победа» и широко улыбается. Лицо Акааши не такое счастливое, но довольное, а теперь этот день навсегда отложится в их памяти.       — Поздравляю с первой миссией.       — Спасибо, — Котаро кивает. — Вы хороший пилот, Акааши-сан.       — А Вы — будущий хороший пожарный, Бокуто-сан.       — Было бы славно, — Котаро улыбается собственным мыслям и трет щеку, лишь сильнее размазывая грязь по лицу. Акааши смеется. — Наступит время, Акааши-сан, и я буду работать с Вами.       — Эй, Акааши, я ужасно голоден! — Невероятно громко для самого себя заявляет подходящий к ним Кенма. Кейджи, смущенный словами Бокуто, даже так не расслышал его. — Ау, дубина! Настолько очаровался этим пожарным? — Кенма пинает Кейджи по ногам, в то время, как Бокуто краснеет от произнесенных пилотом слов.       — А… — Акааши отмирает через мгновение, наконец впитывая весь смысл произнесенных Козуме слов и хмурится. — Усохни.       — У нас есть отличный кафетерий, где вы могли бы…       — Ни слова больше, показывай! — Возгласил Кенма, подхватив Акааши под локоть. — А то этот столб будет долго думать. Бокуто верно сопроводил их до буфета, после ушел, ему нужен был душ, прежде чем наконец поесть. И потом, уже чистыми, в сопровождении Тетсуро, они присоединились к пилотам.       — Акааши-сан…       — Просто Акааши, ладно?       — Хорошо, просто Акааши, этой мой лучший друг Куроо Тетсуро, — Бокуто взглянул на второго пилота, понимая, что не знает его имени, тогда Кейджи спасает ситуацию.       — Это Козуме Кенма, — Акааши отпивает еще теплый чай. — Но поскольку он поел, много слов вы от него не услышите.       — А вот и нет, — бубнит Козуме. — Смею заявить, что это худшая рыба в моей жизни!       — Ох, простите, сэр, не успели наловить форель. — Язвит Тетсуро, от чего Кенма чуть не уронил собственную челюсть на стол. Он привык к тому, что на его выпадки мало кто реагирует. К тому же, даже сам Кейджи редко колол фразами в ответ.       — Зря, — фыркает Кенма, воротя нос. Они не заметили, как проговорили около трех часов. Возможно, их беседы продолжались бы до сих пор, если бы работники вежливо не попросили их свалить. Четверо вышли на свежий воздух, стало намного прохладнее, чем днем. Акааши взглянул на наручные часы, те показывали девять вечера.       — Не думал, что они найдут общий язык, — Акааши поворачивается к Бокуто, стоящему неподалеку. — Был уверен, что за шутку с форелью твой друг серьезно отхватит. Котаро смеется, упираясь руками в бока.       — Они уже обменялись номерами, думаю это не последняя их встреча.       — Не боишься, что уведут лучшего друга? — Акашии улыбается, вновь поворачивая лицо навстречу к прохладному потоку.       — Ни капли, ведь я могу увести тебя. — Бокуто произносит это слишком серьезно, но Кейджи это лишь больше раззадорило, теперь они смеялись вместе. На следующее утро пилоты покинули заведение пожарных. Однако, парни договорились встретиться на каникулах, поэтому никто из них не унывал от расставания. Кейджи не знает, чем его зацепил Котаро, но он точно не жалеет о знакомстве с ним. Тем более, новый знакомый, который возможно станет близким другом. По крайней мере, Акааши чувствовал себя хорошо в такой компании, даже Кенма с ним согласился. Все вернулось на круги своя. Ежедневные тренировки, конспекты и задачи по физике и математике. Куроо грустил из-за закончившейся химии, поскольку ее понимал намного лучше. Предметы менялись, переходя в более практичные и соответствующие тому, что должен знать настоящий пожарный. Практик становилось намного больше и чем дальше, тем опаснее, но на то оно и лучше. Тогда, они будут готовы к реальным катастрофам. Куроо писал Кенме каждый день, банальные сообщения с рассказами о том, как прошел день или смешные картинки с котами. Тетсуро даже перестал болтать с Котаро вечерами, ведь все оставшееся время говорил с Козуме по видео-связи. Для Бокуто это было полезно, ведь теперь он сосредотачивался на домашних заданиях и знатно подтянулся в своих отметках. Все шло к тому, что он мог войти в пятерку лучших студентов по окончанию третьего курса. Но, как бы он не старался, обойти Куроо не получалось, хоть тот и проваливался намного чаще. Но как это удачливый гений успевал выкручиваться, одному богу известно. Близилось Рождество, всех отпустили домой, дабы они могли провести время с родными. Котаро редко выезжал в Токио, даже если позволял случай. Он знал, как тяжело будет уезжать, а еще вечные причитания мамы. Все о том же, ведь она просто беспокоится. И Бокуто старался поменьше говорить о тренировках и испытаниях, не говорил о полученных ожогах и шрамах, лишь бы она была спокойна.       — Куда так торопишься? — Алау выглядывает из кухни на поспешно собирающегося Котаро.       — Обещал встретиться кое с кем.       — Надеюсь, она милая, — смеется женщина, возвращаясь к готовке, а Котаро лишь тихо смеется. Бокуто сообщил Акааши о возвращении домой не сразу. По неизвестной ему причине, у них был небольшой перерыв в их нескончаемых разговорах. В какой-то момент Котаро посчитал, что слишком надоедает. Но все же, на следующий день после приезда, решился на сообщение. К его удивлению, ответ пришел сразу, а теперь Бокуто несся со всех ног, чтобы увидеться с Кейджи. Акааши уже ждал в назначенном месте. Парень прячет нос в малиновый шарф и щурится, в свете фонарей замечая знакомую фигуру. Бокуто был благодарен вечным тренировкам за свою выносливость, но время отдышаться все же потребовалось, прежде чем сказать:       — Привет, Акааши. — Клубок пара, точно последнее издыхание, вытекает изо рта Котаро.       — Бокуто-сан, вы же не собираетесь умирать? — Ладонь Кейджи опускается на мускулистое плечо. Они прогулялись по знакомым окрестностям, Бокуто много рассказывал о любимых местах и честно признался в том, как скучал по Токио. Котаро не заводил разговора о той неловкой паузе, что между ними возникла, потому что сейчас все было хорошо. Акааши предложил посетить его любимую кофейню, дабы согреться и Бокуто не мог ему отказать. Обстановка и правда была чудесной, но Котаро мало бывал в этом районе, потому удивился такому красивому и уютному месту. Стены, обшитые приятно пахнущей древесиной, куча гирлянд разных форм с приятным тепло-желтым светом. Низкие столики рядом с панорамными окнами и очень мягкие подушки винного цвета. Котаро, если честно, даже не знал, что заказать, потому положился на выбор Кейджи. Ореховый раф с далекими нотами пихты и послевкусием кедровых орешков его приятно удивили.       — Извини за эту паузу, — все-таки заводит тему Кейджи. — Слишком много заданий навалилось, и я просто…       — Ничего, — успокаивает Котаро. — По крайней мере, я убежден, что все в порядке и нашему общению ничего не грозит. Кейджи мельком улыбается, подперев подбородок ладонью. Бокуто смотрел на него какое-то время, а после решил, что Акааши идеально вписывается в это место. Правда, говорить об этом не стал, это явно лишнее. Но факт, что Акааши — уютный, имел место быть. Но исключительно в воображаемом блокноте Бокуто «Тысяча и один факт об Акааши». Это факт номер 23.       — Как Ваши тренировки? Слышал, вы снова вылетали на задание.       — Да, их слишком много, — Котаро усмехается. — После первых полетов нас перестали щадить. Но я рад, правда. Это то, чего я так долго ждал, а теперь могу проверить себя в деле. — Котаро допивает раф, отставляя стакан в сторону. — Но тот пилот оказался слегка бестолковым. Не то чтобы он совсем плох, но есть над чем работать. Фигово подобрал место для спуска, пришлось вытаскивать Куроо с дерева.       — Это тоже своего рода практика, — подмечает Кейджи. — В реальных условиях выбрать лучшее место намного сложнее, так что, можешь быть ему благодарен.       — Ты бы придумал что-то получше.       — Ох, уверяю тебя, когда мне доверили настоящее задание впервые, я знатно облажался. — Котаро искренне удивился, ведь в его глазах все действия Кейджи идеальны. — И не смотри так, это правда. Я не учел важный фактор, так что один из пожарных серьезно пострадал. С тех пор, я стараюсь не ошибаться.       — Получается?       — Почти. — Акааши отставляет стакан. — Порой тяжело принимать решения, от которых зависит чья-то жизнь. Это большая ответственность, с которой не каждый справится. И мне порой бывает тяжело. Начинаю задумываться о том, правильный ли путь мной выбран.       — Да, это сложно. Приходится ошибаться, чтобы в конечном итоге поступить правильно. — Бокуто мягко улыбается, устремляя взгляд к окну, где медленно падал снег. — Но знаешь, я видел, как ты работаешь. Я думаю, ты не ошибся, Акааши.       — Я бы хотел в это верить. — Кейджи приобнял себя за плечи, слегка замявшись. — Как долго ты будешь в Токио, Бокуто-сан? Акааши не сильно удивляется, получая сообщение Кенмы. Он знал, что тот планировал встречу с Куроо, но к чему она привела — неизвестно. Хотя факт того, что Козуме не ночует дома, заставлял задуматься, а еще Кейджи придется прикрывать его отсутствие, ведь даже на каникулах за этим серьёзно следят. Хотя не хотелось получать выговоры перед выпуском. Им осталось несколько месяцев, уже весной их ждал последний экзамен. Котаро прощается с Акааши и договаривается о еще одной встрече на неделе, прежде чем он снова уедет в Осаку. Признаться, теперь Бокуто понимает, что будет скучать. Котаро простой человек, ему не нужно слишком много, чтобы человек поселился в его сердце. Не в том смысле, конечно, просто теперь Акааши так или иначе немного ближе. Бокуто ведь может называть его другом? Куроо вернулся в Токио с еще большим энтузиазмом чем обычно, правда его радость о возвращении не задержалась. Он вернулся домой, не застав там никого, лишь его любимый пес Хоши накинулся на него, принимаясь облизывать все лицо. Дома приятно, но сейчас атмосфера нагнетала, и Тетсуро не понимал почему. Он прошелся по пустующим комнатам, рассматривая семейные снимки. Парень решил остановиться на версии, что родители просто решили провести вечер вне домашних стен. Спустя полтора часа входная дверь хлопнула, послышалось шуршание и топот лап Хоши. Куроо отбросил мобильный в сторону и поспешил встречать родных. На самом деле, Куроо не сообщил о своем приезде, это должен был быть замечательный сюрприз. Который, кажется, не удался. Тетсуро замирает на лестнице, оставляя под собой пару ступеней, сталкиваясь взглядом с отцом. Его вид оставлял желать лучшего: помятое лицо с синяками под глазами, дрожащие губы и стеклянный взгляд. Куроо с тяжестью в ногах преодолевает небольшое расстояние между ними и останавливается.       — Пап, что… Куроо не успевает озвучить вопрос, мужчина делает пару шагов навстречу и крепко обнимает сына. Тетсуро чувствует, как дрожит его тело, потому цепко обнимает в ответ. Он не зря ощущал неладное. Парень дает отцу время, чтобы прийти в себя, тот ничего не говорит, тяжело дышит и сжимает толстовку на спине Куроо. Наконец, Ясуши Куроо собрался с силами, чтобы рассказать Тетсуро правду. Эта правда горькая, терпко вяжет во рту и не дает выдать ни единого слова. Мать Куроо Тетсуро мертва. Куроо не знал, что сказать на эту новость, не знал, как вести себя, но так сильно хотел разрыдаться. Аневризма. Никто и подумать не мог, что это произойдет, ведь всю свою жизнь Мизуки Куроо была здорова. Она никогда не жаловалась, а на медицинских осмотрах никто и не пытался найти неладное. А теперь, в свои сорок три, ее больше нет. И Тетсуро никогда больше не услышит ее нравоучений, больше никогда не обнимет ее и не подарит гардении, которые Мизуки так любила. Тягучая боль расплескалась в груди Куроо, он не знал, как сумеет пережить эту потерю и прийти в норму. Все будет, но не сразу, Тетсуро прекрасно понимал такие вещи. Но сейчас хотелось кричать и крушить все вокруг, просто потому что этот мир чертовски несправедлив. Проведя время с отцом в полном молчании и угнетении, Тетсуро принял душ и расположился на своей кровати. Бесило все: потолок со светящимися звездами, которые они клеили вместе с мамой, этот глиняный светильник и шторы с лапами котов, которые Мизуки старательно вышивала про просьбе сына. Сердце колотилось, неприятно отдавая в горло, с каждым разом все больнее. Телефон вибрирует, оповещая о новом сообщении. Куроо не хотел брать, не хотел читать, но потом его осенило. Он обещал Козуме встретиться. Стоило Тетсуро потянуться к мобильному, как раздался звонок, который парень поспешно принимает.       — Очень эгоистично звать на прогулку и не являться, — начинает ворчать Кенма. — Я ждал тебя полтора часа, что с тобой не так?       — Кенма, я… — Пытается найти оправдание Куроо, но голос охрип, дальше он мог выпустить из себя только неясные звуки.       — Не надо объясняться, шутка удалась. И вообще, знаешь что… — Продолжает злиться Козуме, но после его рука задрожала, крепче сжимая телефон. Он услышал всхлипы, которые Тетсуро не сумел сдержать. — Тетсу…       — Можешь приехать? — Скулит Куроо в трубку, а Козуме стискивает зубы, кивая самому себе и просит скинуть адрес. Тетсуро не знает зачем позвал его, а Кенма понятия не имеет, почему согласился и сейчас вызывает такси в другой конец города. Все вместе это слишком по-идиотски выглядит, но тем не менее, Куроо нужна поддержка, а Козуме слишком привязался к этому идиоту за столь короткий срок и хочет понять что не так. И Кенма понял, что что-то произошло. И, в конце концов, настоящие друзья должны поступать именно так. И они ведь правда друзья? Козуме потребовалось сорок минут, что не так плохо. Куроо встречает его уже в пижаме, сильно помятый, но контрастный душ относительно привел его в должные чувства, хоть внутри все по-прежнему ныло. Кенма пробирается на носках мимо родительской спальни и протискивается в комнату Тетсуро. Беспорядок. Но скажи Козуме что-то по этому поводу, Куроо точно заявил бы, что это «творческий беспорядок». Правда, не сейчас. Кенма чувствует себя странно. Ему непривычно видеть Куроо, учитывая факт, что сейчас они видятся второй раз в жизни. Но, что еще страннее, все это как будто правильно, Козуме должен был здесь находиться. Светловолосый устраивается на мягком пуфе, а Тетсуро возвращается на кровать. Он не сказал ему ни слова, когда открыл дверь, когда проводил в свою комнату, даже сейчас молчит. Если честно, Куроо не знал, что сказать, а Кенма, точно все понимая, молча составлял ему компанию. Козуме уже не злился, лишь хотел получить ответы, и пока он ждал хоть слова от Куроо, печатал сообщение Акааши, что сегодня не появится в академии. Кенма поднимается с места, снимая верхнюю одежду и забирается на край кровати, присаживаясь рядом с Тетсуро. Куроо лежит на боку, прижав колени к груди, Кенма же неловко натягивал мягкий плед на его плечи.       — Мамы больше нет. — Куроо было тяжело выговорить эти три простых слова, каждое из них сильно резало глубоко внутри. И раны только росли, пока сам Тетсуро хотел плеваться сгустками боли и угнетения. Через две недели Бокуто и Куроо возвращаются в Осаку, где продолжают обучение. Тетсуро рассказал Котаро не сразу, поначалу вообще не горел желанием грузить друга. Можно сказать, что Бокуто сам вывел его на разговор, потому что Куроо вел себя странно. Не так, как обычно. Он редко улыбался, вечно скитался в своих мыслях и засыпал слишком рано. Не так часто звонил Кенме, не сцеплялся с Тоору, когда тот выдавал свои резкие шутки. Бокуто не ожидал услышать таких объяснений, но пожалел о том, что спросил, ведь никто не знает, что стоит говорить. Глупо выражать соболезнования или говорить о том, что все будет хорошо, и он справится. Пустые слова ничем не помогут, это точно одолжение сделать, поэтому Котаро просто был рядом, как и полагается лучшему другу. Выпускные экзамены были кромешным адом. Акааши готов поклясться, что почти словил инфаркт, а еще так крепко сжимал штурвал, что кожаная окантовка трещала. После сдачи полетов, Кейджи приступил к выпускному тесту, справляясь с ним куда более удачно. Кенме с полетом повезло меньше, он совершил пару грубых ошибок. Но все исключительно потому, что думал он о другом. Его больше волновало состояние Тетсуро, чем никому не нужный экзамен, который решит его дальнейшую судьбу. Инструктор бурчит себе под нос, но в итоге ставит натянутую пятерку в зачетную книжку. Кейджи сдаёт тест и пишет сообщение Бокуто, где высказывает все свои недовольства, а в конце говорит о том, что рад выпуститься из этих стен. Акааши давно не чувствовал себя таким свободным. Больше никаких тестов и контрольных, занудных лекций и противной еды. Теперь, они свободны от учебы и головных болей, а дальше лишь взрослая жизнь и опасная работа. Но это все куда лучше, чем горы учебников и нудные задачки. Наступает лето, которое каждый из них ждал всем сердцем. Куроо стало лучше, по крайней мере, он снова улыбался, но возвращение в Токио далось тяжело. Ему повезло с тем, что Бокуто был рядом, иначе Тетсуро точно поддался бы истерике. Они не планировали проводить лето в Токио, потому приняли решение побыть здесь пару дней, а после устроить себе небольшой отпуск. Куроо находит силы, чтобы все обсудить с отцом, хотя это дается не просто. Они мало общались эти полгода, потому слова не складываются в предложения, а голос предательски дрожит. Они вместе посещают место захоронения, и Тетсуро не сдерживает слез. Ему нечего стыдиться, ведь он дорожил этой женщиной. Он укладывает ее любимые цветы рядом с каменной плитой и корит вселенную. До сих пор. Она забрала не того человека. Ясуши стоит позади, давая сыну время и кладет рядом свой букет. Куроо просит оставить его и говорит о том, что сам доберется домой. Отец сжимает его плечо, точно в попытках забрать всю боль себе и уходит.       — Надеюсь, ты не против. — Звучит тихий голос за спиной и Куроо оборачивается. Парень не говорит ни слова в ответ, смотрит в сожалеющие глаза напротив. Кенма держит в руках небольшой венок из белых гардений и подходит, укладывая сверху.       — Ей бы понравилось, — шепчет Тетсуро, поспешно стирая слезы, Козуме остается лишь стоять рядом. Он гладит Куроо по дрожащей спине, прижавшись виском к напряженному плечу. — И ты бы понравился. Как и было оговорено, через два дня компания отправилась в отпуск, который был необходим каждому. Выбор пал на Окинаву, уютный домик у тихоокеанского побережья и яркое палящее солнце. Бокуто вместе с Куроо играли в пляжный волейбол один на один, пока Акааши и Кенма просто наслаждались покоем. Кейджи устроился на шезлонге, потягивая прохладное мохито, пока Козуме усердно прятался от обжигающего бледную кожу солнца.       — Как Куроо? — Интересуется Кейджи, Кенма тяжело вздыхает.       — Лучше, но ему все еще сложно. Я стараюсь быть рядом и…       — Между вами что-то… — Неуверенно начинает Акааши.       — Да. — Коротко отвечает Козуме, убирая мешающиеся волосы с лица и опуская солнцезащитные очки на переносицу. — Осуждаешь?       — Конечно нет, Кенма, — успокаивает Акааши, слабо улыбаясь. — Если ты счастлив, то я рад за вас.       — А ты и Котаро? — Козуме щурится, собирая волосы в пучок. Кейджи краснеет.       — Ох, нет-нет. Мы просто хорошие друзья. — Акааши краснеет, отворачиваясь. Впрочем, сам виноват, начав эту тему. Куроо бьет по мячу со всей силы, и тот с шумом ударяется о песок за спиной Котаро. Тетсуро скалится, сейчас он доволен собой и ощущает внутреннее спокойствие, которого так не хватало. Котаро устало опускается на горячий песок, распластавшись под солнечными лучами, но Тетсуро его тут же закрывает их своей спиной.       — Мне нужен совет, — уверенно проговаривает Куроо, укладываясь рядом с другом. Бокуто поворачивает голову, одаряя внимательным взглядом. — Я понимаю, что все связанное с Кенмой произошло слишком быстро. Не знаю, как объяснить, я просто чувствую, что это мой человек, и я точно не хочу видеть никого другого рядом с собой. Но в тоже время, мне кажется, что это не совсем правильно.       — Неправильно что? — Котаро приподнимается на локтях, склонив голову в непонимании. — Неправильны ваши отношения? Или может быстрая завязка? Знаешь, плевать. Козуме тянется к тебе, а ты к нему, в этом нет ничего ужасного. Все ведь в порядке.       — Да, но я будто давлю на него. К тому же, не попроси я его тогда приехать, мы вряд ли пришли к такому результату. То есть, вдруг мои чувства сложились из его хорошего отношения и поддержки в самый пик?       — Неа, — Бокуто мотает головой. — Я думаю, что это началось намного раньше. Поэтому не смей жалеть о том, что нашёл кого-то близкого. Будь там, где ты сейчас. Может, это подарок для тебя за полученные страдания. Так что не отталкивай его, ладно?       — Кого не отталкивать? — Звучит голос Акааши прямо над лицом Котаро. Кейджи наклоняется над парнем, закрыв солнце собой.       — Квадроцикл, — выкручивается Куроо. — Жарко, пошли купаться.       — Я за этим и пришел к вам, — жмет плечами Кейджи, помогая Котаро подняться. Они уносятся в потоке тепла, мокрых брызг и абсолютной беззаботности. Прохладная вода окутывает тело, остужая и полностью расслабляя. Кейджи держится на воде, лежа на спине, чувствует, как побаливает кончик носа и плечи. Кажется, обгорел. Ничего, завтра он поумирает денек под зонтиком или уговорит всех на прогулку. Сейчас было все-равно. Акааши позволяет себе прикрыть глаза на мгновение, слушает плеск воды, что наводят Куроо и Бокуто, плавающие наперегонки. Слышит детский смех вдалеке и движение рыб под водой. Пока все не стихло. Мурашки прошлись россыпью по покрасневшей коже, спину обдало холодной волной, Кейджи нахмурился, в попытках найти ногами дно. Его не было. Акааши распахнул глаза: его окружала темная, ледяная вода, медленно закручивающаяся в водоворот. Кейджи не в силах выбраться, не в силах кричать, точно онемел. Парня закручивает, тогда он думает, что ему точно конец, но он летит. Ошибся, падает. Акааши валится в гору листьев, мечет взглядом, в попытках понять, что происходит. Лес, окутанный пожаром и гулко бьющееся сердце Кейджи, что до сих пор не мог говорить. Огонь перепрыгивает между ветвями, тогда Акааши понимает в какой он опасности. Куча листьев — не самое безопасное место. Горло парня связано колкими лианами, протыкающими кожу. Кейджи барахтается в попытках выбраться, но с каждым толчком, он проваливается все ниже. Одна искра и копна листьев в огне, а округу заполняет громкий крик Акааши. Это не похоже на сон, он чувствует, как плавятся и рвутся его кожа и мышцы.       — Акааши, — голос Бокуто пытается достучаться до него, Кейджи размахивает руками, вопя во всё горло, пока не ощущает чужие руки на своей талии. Кейджи распахивает глаза, чувствуя под ладонями крепкие плечи, видит испуганный взгляд напротив и тяжело дышит. Сердце все еще ритмично отбивает такты, Акааши цепляется ногтями за загоревшую кожу Бокуто, кажется, царапая. Неподалеку стоит Куроо, что-то говоря и подплывает ближе. Кейджи рвано дышит, ошарашенным взглядом осматривает свои руки, грудь. Тяжелый гул стоит в ушах, Акааши скрипит зубами, уткнувшись лбом в плечо Бокуто, молясь о прекращении кошмара. Домик действительно оказался очень уютным, приятно пахло древесиной, стояла летняя, вечерняя прохлада, доносился тихий шум океанских волн. Акааши, укутавшись в плед, сидел на деревянном балкончике с кружкой мятного чая в руках. Его все еще потряхивало, мутило, он не понимал, что произошло. Помнит, как испуганно смотрел на него Котаро, как они вместе с Куроо вытащили его на берег, и как Кенма заботливо заваривал ему чай несколько минут назад. Его пугала реальность того, что ему привиделось, Козуме же предположил, что это всего лишь солнечный удар, потому ему почудилось всякое. Но, черт возьми, он чувствовал, как сгорает. Кейджи поджимает колени к груди, отставляет чашку в сторону, не сделав и глотка и утыкается в них носом. Вода здесь другая, потому его темные волосы завились сильнее, чем обычно, Акааши походил на одуванчик. Парень слышит скрип половиц и открывающуюся балконную дверь, а после легкий стук костяшками по древесине.       — Можно?       — Угу, — бубнит Акааши, запрокидывая голову к стене. Котаро присаживается рядом, протягивая ему тарелку с намагаси. Темноволосый берет одну из сладостей, откусывая лишь раз и возвращает на тарелку, мотая головой.       — Хочешь поговорить об этом? — Голос Бокуто звучит напряженно, обеспокоенно. Кейджи так и не рассказал ему, что произошло, но Котаро видел, как сильно Акааши был напуган. На его плечах до сих пор ощущаются следы его ногтей, а перед глазами маячит бегающий взгляд.       — Нет, Бокуто-сан. — Акааши отворачивается, вновь утыкаясь в колени носом, он действительно чувствует себя так плохо. Кейджи покачивается, а Бокуто ничего не остается, как прикоснуться к плечу, показывая, что он в любом случае здесь. Рядом. На следующий день Кейджи стало лучше, он проснулся в добром расположении духа, приготовил для всех кофе с помощью капельных воронок. Акааши поджарил тосты, а еще сделал самый обычный омлет с ветчиной, и был собой доволен, умиротворенно прикрывая глаза на мягком кресле. Его будят аккуратно, точно боятся, что напугают. Кенма со всей осторожностью и прищуренными глазами потряхивал Кейджи за плечо. Акааши разлепил глаза, все же вздрагивая, но не так сильно, его лицо покраснело от вчерашнего перегрева, а от дополнительного сна шатало.       — Спасибо за завтрак, Акааши, — Бокуто домывает посуду. — Как ты себя чувствуешь?       — Я в порядке, — врет Кейджи, допивая свой уже остывший кофе. У него не было желания грузить Котаро случившимся и всеми последствиями, что продолжаются до сих пор.

Он закрывал глаза, но это не помогало. Огонь во тьме горел все ярче.

Остальные дни проходят спокойно, парни гуляют, наслаждаются коктейлями и каждым моментом отдыха. Никто не поднимал тему случившегося, да и сам Кейджи думал над этим куда меньше. Куроо и Кенма, кажется, сблизились еще сильнее. Тетсуро удалось поговорить с Козуме наедине и обсудить детали их быстро развивающегося сюжета. Кенма ни капли не жалел и уверял Куроо в том, что доволен. Вечерами они уходили на свидания, оставляя Акааши и Бокуто в одиночестве. Зачастую они смотрели фильмы или уходили к пляжу, посмотреть на звезды под шум океана. Все было хорошо, никаких пожаров, никакой учебы, никакой опасности. Только Акааши, прохладный песок и размышляющий о далеких галактиках Бокуто. Кейджи чувствовал себя в безопасности: Котаро рядом, значит ничто не может ему угрожать.       — Я рад, что познакомился с тобой, Акааши. — Выдает Бокуто, и, если бы не сумерки, готов поклясться, Кейджи увидел бы, как краснеют его щеки. Ему не стыдно, просто неловко. Только вот, почему? Акааши казался довольно сложным. Он мог часами вести диалоги, поддерживая размышления Котаро о сущности бытия и сверхновых. В другой момент Кейджи становился более серьезным, его ответы были куда более короткие и неоднозначные. Котаро начинал теряться в том, где в этом всем настоящий Акааши.       — И я рад, — шепчет Акааши, переворачиваясь на бок. Лицо Бокуто освещает лишь лунный свет, Кейджи не замечает, как начинает детально рассматривать расслабленный профиль. Кейджи замечает небольшой шрам на его щеке, на который до этого не обращал внимания. Предположил, что это след от ожога. Котаро косит глазами, встречаясь с изучающим взглядом и переворачивается тоже. Кейджи поджимает губы, а Бокуто вздыхает.       — Мне не нравится, что ты грустишь, — говорит Бокуто, когда Акааши снова переворачивается на спину.       — Просто я напуган, — спокойно отвечает Кейджи, сцепив пальцы на груди. Кейджи сглатывает ком в горле и часто моргает, всецело выговариваясь Котаро. Он не знал, почему вдруг решил все высказать, просто с вытекающими словами становилось легче. Словно Кейджи просто рассказывал о страшном сне, только это не было сном, боль была настоящая. Бокуто выслушивает все до последнего слова, но не говорит ничего в ответ, накрывая ладонью подрагивающие руки. Небо усыпано яркими звездами, вырисовывающими созвездия. Кенма чувствовал себя как никогда хорошо, он держал Куроо за руку, погрузившись в момент. Он не знал, что такого нашел в нем, но мог с уверенностью сказать, что сейчас счастлив. Парни гуляли по освещенным улицам, вдалеке слышались звуки автомобилей и шорохи уличных котов в подворотнях. Отпуск подходил к концу, и им придется расстаться на время. Кенма и Акааши устроятся на работу, а Куроо и Бокуто продолжат обучение. Их ждал целый год подвешенного состояния. Козуме действительно грустно, именно сейчас, когда Куроо рядом, он спокоен, может контролировать его состояние и знать, что тот в порядке. Несомненно, он понимал, что у Тетсуро есть Бокуто, с ним не пропадет. Но все-таки. Год для Куроо и Котаро был тяжелым, их испытания ужесточались, с каждым разом было труднее. Пробираться через поваленные деревья, когда вокруг пылает огонь, а кислорода так мало, что легкие сжимаются. Тогда одно из деревьев свалилось прямиком на Котаро, он был готов поклясться, что там и останется. Отделался сломанной рукой, долго восстанавливался. Его мать сильно злилась, когда парень вернулся домой на рождество. И Бокуто мог понять ее, ведь все это только начало, дальше будет больше шрамов от ожогов, он будет чаще калечиться. Все это перебивает факт того, что Бокуто наконец добрался до вершины лестницы, остается пара ступеней, и он станет настоящим пожарным. Кенма и Акааши получили приглашения на собеседования в КЛС, одна из главных пожарных частей Японии. Данный корпус хорошо спонсируется, гарантирует высокие зарплаты, а еще у них лучшая техника. Кенма весь дрожал, садясь за штурвал новенького E-611, инженеры-конструкторы хорошо постарались, чтобы довести бывшую модель E-610 до идеала. О таком аппарате Козуме и мечтать не мог, разве что во снах. Панель блестела, кабина пахла новизной, а Кенма тогда распластался на сидении, блаженно вдыхая приятный запах. Акааши подходил к этому с меньшим энтузиазмом, его все еще волновало то… видение/галлюцинация? Любовь к полетам все же переступила страх перед неясными чувствами. Теперь, Кенма и Акааши вылетали на задания с закрепленными к ним группами пожарных. Первые разы было страшно, Акааши помнит, как прыгал огонь по верхушкам, как тщательно он выбирал место спуска. Каждый раз он по какой-то причине внушал себе, что Котаро находится среди них, он не должен пострадать. Весна подходила к концу, стало намного теплее, а Куроо и Бокуто сдали последний экзамен. Тело Котаро дрожало, он взошел на верхнюю ступень, к которой так стремился, принимая в руки диплом об окончании и знак отличия, вошедшего в пятерку лучших. Получив значок на грудь, он держался, чтобы не расплакаться, лишь обернулся, смотря на одобряюще кивающего Куроо. Тетсуро выглядел уставшим, но таким же довольным. Сейчас он больше радовался за Котаро, чем за свой выпуск.       — Поверить не могу, что это конец. — Из уст Бокуто эта фраза звучит грустно, но тот час парень воодушевляется. — Куроо!       — А? — Тетсуро мотает головой, выходя из своих мыслей, смотрит на Котаро.       — Ты ведь хочешь работать со мной?       — Шутишь? — Куроо скалится, обнажая неровный клык. — Вместе начали, вместе и закончим. Тетсуро отбивает кулак, выставленный Котаро, и закидывает последние вещи в чемодан, захлопывая крышку. Они больше никогда не увидят стен этой комнаты, но навсегда сохранят воспоминания, что с ней связаны. Бросать то, к чему привыкли так сильно, было сложно. Бокуто осматривает стены, тихо посмеиваясь. На одной из них красуются корявые рисунки Куроо, Котаро не помнит как появился каждый. Может, они что-то значат, а может парню просто было скучно. В любом случае, эти рисунки умрут после их ухода. На двери ванной небольшая вмятина, тогда они с Тетсуро сильно повздорили, а после, помирившись, получали серьезный выговор от коменданта. Парни забирают вещи, покидая комнату навсегда. С товарищами не прощаются, знают, что скоро увидятся, либо на будущей работе, либо на встрече выпускников. Они идут по главному коридору, спускаясь на первый этаж и проходят к выходу. Куроо щурится от ярких лучей полуденного солнца, видит разъезжающихся выпускников.       — Хей, парни, вы не видели здесь двух лучших выпускников? — Знакомый голос раздается за спинами. Акааши повисает на плечах друзей, те разворачиваются, приветственно обнимая. Кенма топтался позади, ожидая, когда Тетсуро его заметит.       — А вы, — Тетсуро отпускает Кейджи, обращаясь к Козуме. — Не потеряли лучшего пожарного в мире?       — Ох, нет! — Кенма скалится, щурясь. — Только одного придурка, не отвечающего на звонки. Тетсуро чешет затылок, виновато прикусывая губу. Козуме не сумел сохранить недовольного вида, тут же набросился на парня. Прошло не так много времени, но каждый из них поменялся. Сейчас Бокуто и Куроо по двадцать, казалось, что они стали намного крупнее, взрослее. Не менялось их дурачество и шутки, даже через тридцать лет мало что изменится. В сравнении с пожарными, Акааши чувствовал себя мошкой, хоть и был в хорошей форме. И он даже представить не мог, что ощущает Кенма. Козуме буквально висел в объятиях Тетсуро. Куроо отметил, что волосы у того стали длиннее. Кенма чувствовал себя, как маленький котёнок, и, признаться, ему это нравилось. Тетсуро, не стыдясь, оставил скорый поцелуй на довольной улыбке и опустил парня на землю.       — Значит, один из лучших, — издевательским тоном произносит Кенма, захватывая руку Куроо. Тетсуро не скрывает своей самодовольности, улыбаясь еще более обворожительно, чем обычно. Парни направились на вокзал. Почему-то в этот раз захотелось быть ближе к земле, да и Котаро признался, что соскучился по поездам. Иногда хотелось отвлечься, рассматривать пейзажи за окном и забыть о настоящем и будущем. Бокуто идет плечом к плечу с Акааши, позади следуют Куроо и Кенма о чем-то споря.       — Так, что теперь, Бокуто-сан? — Акааши прячет руки в карманы, пиная мелкий щебень на перроне.       — Взрослая жизнь.       — Звучит, как приговор. — Кейджи щурится, всматриваясь в задумчивое лицо Котаро.       — Не совсем, — Бокуто вздыхает. — Знаешь, тяжело определиться с тем, что будешь делать. То есть, я практически достиг цели. У меня есть несколько приглашений на собеседование, но я не уверен. Есть приглашение и из КЛС.       — Но?       — Я не знаю, — Котаро потирает переносицу. Кейджи сводит брови, резко хлопая Бокуто по плечу. — Эй?       — Вы взрослый человек, Бокуто-сан. И уж точно способны принять должное решение, каким бы оно ни было. Я помню обещание о том, что вы будете со мной работать, но тем не менее. Я ни на чем не настаиваю, как и отправители этих писем.       — Ага, Кейджи, как же, — усмехается подошедший сзади Кенма.       — Что это значит? — Бокуто не отвлекается на Козуме и Куроо, пилит Акааши взглядом, тому становится неловко. Кейджи опускает взгляд на свои кроссовки.       — Ничего, я уже сказал, что думаю. — Фыркает Акааши, оборачиваясь на Кенму. Пейзажи за окном действительно красивы, правда Кенма и Куроо не разделяли этой позиции с Бокуто и Акааши. Кенма заснул практически сразу, устроившись на коленях Тетсуро, а после и сам Куроо поддался соблазну и отключился. Котаро уступил Акааши место у окна, тот завороженно рассматривал лесные пейзажи за окном, порой мелькали поля и невероятной красоты здания близлежащих городов. Кейджи утонул в мыслях, пока глаза бегали по пролетающим мимо картинкам. Он действительно был бы рад работе с Бокуто, но признается сам себе в том, что будет волноваться. За эти полтора года Котаро из простого знакомого стал кем-то близким. Общаясь с ним при встрече или по видео-звонку, Акааши испытывал приятные чувства. Ему стопроцентно не плевать на Бокуто и за многое Кейджи благодарен. Потому Акааши не хотел бы совершить ошибку, потому не хотел бы переживать каждый раз, когда Бокуто будет на настоящем задании. Уже за последние полутора лет на его теле достаточно отметин, учитывая факт, что Кейджи видит лишь руки, ноги, шею и лицо. У него новый шрам, рассекший густую бровь, на губе, скуле и плече. Они маленькие, но заметные, по крайней мере, для Кейджи. Но он никогда не скажет об этом Бокуто. Акааши не заметил, как медленно его глаза начали закрываться, как его голова опустилась на плечо Котаро, и как он уснул. Бокуто же оставалось не шевелиться, чтобы его не потревожить. Но в целом, он был не против. По приезду, Кенма и Куроо отправились на кладбище. Когда Тетсуро был здесь последний раз, то обещал навещать почаще. Сейчас все ощущалось легче, Куроо понимал, что приходит к осознанию, принятию, подходит время отпустить.       — Все это время, я вел себя как эгоист, — шепчет Куроо, опустившись на колени перед камнем. — Прости за то, что не смог позволить тебе спокойно уйти. Это было тяжело. Но сейчас… — Тетсуро бросает взгляд на Козуме, стоящего справа и мягко улыбается. — Сейчас моя жизнь выходит на новый уровень, и я готов отпустить. Ты была отличной женой и матерью, мне будет не хватать тебя. Куроо целует пальцы, прикладывая к выгравированной надписи и поднимается. Подул легкий ветер, и тогда Тетсуро дрогнул, словно ощутил объятия. Кенма по-прежнему стоял поодаль, он не любил такие вещи. Когда умер его отец, Козуме тоже было больно, но он принял как данное, необратимое. Он скорбит до сих пор, но принимает эту часть жизненного цикла. Тетсуро другой, и эта та часть человечности в нем, что не изменишь. Поэтому Кенма терпеливо ждет, пока Куроо сделает шаги вперед, в будущее, где Мизуки Куроо уже не существует. По неясной причине, выбор для Бокуто давался нелегко, он много думал, пилил взглядом бумажки, перечитывая приглашения снова и снова. Он вспоминал слова Акааши, сжимая пальцы в кулаки. Парня поглотили мысли: положительные и отрицательные стороны каждой организации, тогда Котаро поступил по-детски. Парень свернул листы, перемешивая на столе и вытянул один из них с закрытыми глазами. Было страшно разворачивать, капля пота стекла по виску, а дыхание участилось. Так или иначе, Котаро ждал тот самый вариант. Вариант, где они с Акааши могли видеться чаще.       — Неужели… — Бокуто улыбается сам себе, закручиваясь на кресле, а после набирает номер, указанный в конце письма.       — Юкиэ Широфуку, корпус 13 — КЛС, я Вас слушаю. Первый месяц Бокуто чувствовал себя странно: незнакомые лица, имена, которые предстояло запомнить и подготовка к объединению в команду. Он был рад, что Куроо сейчас рядом. Тетсуро тоже разделяет с ним те самые трепетные эмоции от того, к чему шли так старательно и долго. И несмотря на тернистый путь, они пришли к просторному полю, где достаточно места, чтобы стать кем-то большим. И Бокуто желал проявить себя настолько хорошо, чтобы его заметили. И Котаро трудился не покладая рук, а Тетсуро вместе с ним. В Куроо все еще горела тяга к дружескому соперничеству, да и ему нравилось смотреть на то, как Бокуто злится. Нелепо, по-детски, но все эти обиды не влияют на Котаро плохо. Наоборот — он только больше старается, лишь бы добиться идеала. Спустя три месяца команда сформировалась. За свои старания Бокуто назначили командиром младшего пожарного отряда, но и того было мало, ведь младший отряд — новички, которых очень редко отправляют на вылеты. В команде Котаро были знакомые лица. Конечно, не обошлось без Куроо, они и здесь сумели доказать тот факт, что вместе стоят куда больше. Хотя, немного ранее, Тетсуро руководил своей собственной бригадой. Неожиданной была встреча с Мией Ацуму и Ойкавой Тоору, хотя второй твердил о том, что собирается улететь подальше. Куроо готов был поставить всю первую зарплату на то, что дело в Иваизуми, который целенаправленно остался в Токио. Но об этом пришлось молчать, Бокуто настоял. Так прошел год. Парни хорошо поработали, полностью собрав команду, куда попали новички, такие как Коноха Акинори и Эйта Семи, который ранее работал в другой организации, но решил сменить обстановку. Теперь они значились старшим начальным составом и уже успели побороть около тринадцати пожароопасных областей. Наступила зима и долгожданный отпуск, когда огонь ушел в спячку. Подзаработав денег, Бокуто наконец сумел позволить себе приобретение квартиры. Она была двухкомнатной и очень уютной. И Котаро был чрезмерно рад и горд собой, потому как это еще один шаг к взрослой жизни. И сейчас, будучи в отпуске, Бокуто принялся за косметический ремонт, и Акааши вызвался помочь. Кейджи уже достаточно заляпал свою широкую футболку, шорты, лицо и ноги краской оливкового цвета. Ему приятно проводить время с Котаро даже таким образом, к тому же Акааши чувствовал себя полезным. И что еще более важно — спокойным. Парни почти не говорили, лишь изредка перекидывались фразами, в большинстве своем смеялись и слушали разбросанный плейлист Кейджи. За некоторые песни ему все еще стыдно. С Котаро было что-то не так, он каждый раз тяжело вздыхал, открывал было рот, чтобы что-то сказать, но тут же отмахивался. Акааши заметил это, заметил также, как сосредоточенно Бокуто мажет одно и тоже место.       — Все нормально? — Кейджи нарушает молчание первым, останавливая пение Рианны. Бокуто замер, а Кейджи забрал его кисть и вместе со своей отложил в лоток. — Пойдем подышим. Балкон был просторным и, к счастью, теплым. С него открывался приятный вид на расстилающийся Токио, который, кажется, никогда не замедлял свой ход. Свежий воздух, просочившийся из приоткрытого окна и правда помог расслабиться. Котаро опустился на кафельный пол, прижимаясь спиной к бетонной стене.       — Акааши, — позвал старшего Котаро.       — А? — Кейджи, засмотревшийся на вид, на мгновение забыл о Бокуто за его спиной. — Что такое? — Акааши опустился рядом, притянув колени к груди и засмотрелся на свои руки, усыпанные оливковыми звездами.       — Вероятно, что это не мое дело, но… — Котаро замялся, сжав губы и нахмурившись. Акааши не любил прелюдии, ему важно, чтобы его спрашивали прямо и без всех этих аккуратных шагов. Будто Кейджи сломается, услышь он неправильно поставленный вопрос. — Я слышал, что ты ходишь к психологу. Акааши расслабленно выдохнул, натянуто улыбнувшись. Он знал, что Кенма не сохранит эту тайну и разболтает Куроо. Кейджи не хотел, чтобы Бокуто знал, ведь тот чрезмерно о нем волнуется.       — Это правда. — спокойно отвечает Кейджи. — Но все нормально, честно.       — Тогда почему?       — Я был на обследовании, ну, как обычно, — начал пояснять Акааши. — Не особо удачно справился с тестами по психологии, и врач решил, что у меня проблемы и записал на личные посещения. Я не считаю, что он прав, ведь ничего не случилось, все как и обычно.       — Тебя не отстранили от полетов?       — Пока нет, — Акааши чешет кончик носа. — Я должен ходить к нему целый месяц, два раза в неделю. К концу отпуска он вынесет вердикт. Но я более чем уверен, что все пройдет гладко. Есть хочется. Акааши переводит тему и Котаро не донимает его, принявшись за поиски доставки еды. Согласовав предпочтения и оформив заказ, Котаро все же решается объявить свою просьбу.       — Акааши, пообещай мне кое что. — Взгляд Котаро внимательный и мягкий, Акааши от чего-то поежился и кивнул. — Говори со мной, ладно? Это очень важно для меня.       — Угу. — Кейджи мягко улыбнулся, сжав пальцы и выставив кулак, который Котаро стукнул в ответ. Парни вернулись к работе, начинало темнеть. Скоро приехал курьер, а после ужина Акааши и Бокуто сделали последний рывок, окрасив стены. Кейджи отложил кисть, закрывая банку и заметил вторую, та была черной. Тогда в голову парня пришла идея.       — Ты ведь доверяешь мне, Бокуто-сан? И Котаро без раздумий кивнул. Тогда Акааши, распечатав банку и окунув в тягучую смесь кисть, направился к подсохшей стене и начал выводить что-то. Бокуто не двигался с места, лишь наблюдал за сосредоточенным лицом Кейджи и плавными движениями кисти. Почувствовав взгляд, Акааши не удержался от комментария:       — Котаро, ты во мне дыру прожжешь. — Бокуто ахнул, тут же принимаясь за уборку и скрылся в ванной комнате, чтобы отмыть кисти и заляпанные руки в крапинку. Акааши не удержался от тихого смешка ему вслед. Руки так и не удалось отмыть, по большей части из-за того, что были свежие шрамы, которые до сих пор болели. Котаро принял скорый душ и переодевшись, вернулся к Кейджи, который, кажется, закончил.       — Закрой глаза. — Попросил Акааши и подошел ближе, слабо захватывая запястье друга и потянул за собой. И Бокуто было до жути интересно, что же Кейджи сделал. — Открывай. Длинные пальцы Акааши соскользнули с запястья Бокуто и тот наконец взглянул на стену. Котаро не знал, как правильно назывался этот стиль рисования, но это были тени. Возвышающийся лес, силуэт, напоминающий пожарного и пролетающий над верхушками вертолет. Губы Котаро дрогнули, расплываясь в улыбке. И сейчас на душе было тепло, и все это слишком трепетно отдавалось где-то под ребрами. Это неумело, но с душой.       — Это… — Котаро разглядывал старательную работу Акааши, в некоторых местах оливковая краска не высохла и смешалась с черной, образуя градиент. — Потрясно! Акааши остался собой доволен, и как только Бокуто в очередной раз похвалил его, тот позволил себе сходить в душ. Кейджи думал не переставая, его голова трещала по швам, под лопатками что-то тянуло и даже под струями горячей воды было холодно. Его не отпускало с того раза, с их совместного отпуска. И Кейджи понимал, что все уже не как раньше, что с Бокуто он не может быть откровенным, хотя так хочет. Он пытался лгать доктору, но тот остался непоколебим. И теперь, из-за его лжи и самоуверенности, он может потерять нечто важное — полеты. Но Кейджи не считает себя сумасшедшим. Впрочем, любой сумасшедший скажет именно так. Хотя кто знает, может настоящие сумасшедшие — это люди, которых считают нормальными.       — Да что такое вообще нормальность? — Кейджи выключает воду. Кенма и Куроо начали бегать по утрам. Не сказать, что Козуме был рад просыпаться в такую рань, когда еще темно, к тому же в законный отпуск. Яркий рекламный экран вырисовывал облачность и ноль градусов. Холодно. Куроо не мог бегать без музыки, потому он полностью абстрагировался, отдаваясь бегу и песням Twenty one pilots. Кенма же слушал еще спящий город, размеренное дыхание Тетсуро и разглядывал загорающиеся окна многоэтажек. Время подходило к семи утра. Козуме пообещал, что по прибытию домой обязательно ляжет спать, хочет того Куроо или нет. Они жили вместе. Это решение было спонтанным, но его реализация не так проста. Жить вместе это куда более серьезное действие, к которому Кенма, как оказалось, был не совсем готов. Нет, все было более, чем хорошо, просто порой сталкиваешься с вещами, с которыми никогда не столкнулся бы, будучи порознь. Но без этого не видать крепких отношений, поэтому Кенма гордится своим терпением. И еще больше — терпением Тетсуро. Странные вопли, доносящиеся из подворотни заставили Козуме замереть на месте. Он невольно вцепился в бежащего Куроо и тот покачнулся, чуть не повалившись на землю. Глаза Кенмы напоминали кошачьи, напуганные чуть ли не до смерти. Зрачки сузились, а хватка стала лишь сильнее. Куроо противно скрипнул зубами, стаскивая наушники на шею.       — Пойдем домой, Тетсу. — Кенма начинает дрожать, отступая мелкими шагами назад, но вскоре не смог больше, ведь Куроо не сдвинулся с места.       — Сегодня чудесное утро, Кенма, — Тетсуро одарил его своей как никогда обворожительной улыбкой. — Я бы не хотел, чтобы он стал днем чьей-то смерти. Куроо расцепил пальцы Козуме и почти невесомо коснулся губами пульсирующего виска.       — Куро.       — Жди здесь. И Тетсуро поспешил на доносящийся звук, пока Кенма ничтожно хватал ртом воздух и дрожал, как потерянный котенок. Нет, Куроо Тетсуро абсолютно точно не бесстрашный, но именно сейчас хотелось помочь. Не важно кто, не важно кого. Главное — сейчас кто-то поступает в корне неверно и Куроо должен помешать. Двое взрослых мужчин нависали над парнишкой лет пятнадцати. У Куроо не было времени, чтобы детально все разглядеть, но оценить свои шансы успел.       — Эй, крысы помойные, вас не учили, что нельзя обижать младших?       — Хочешь к нему присоединиться? — Один из мужчин привстал, грозно зыркнув на ухмыляющегося Куроо, в его руке блеснул маленький нож. Кенма сумел нормально вдохнуть не сразу, так же, как и заставить себя сделать хоть шаг. Если Куроо сейчас убьют, он себе не простит. Козуме достаёт смартфон, его пальцы трясутся, но ему удаётся вызвать полицию и скорую. Потребовалось шесть минут, Кенма засек. Только когда парень услышал кричащие сирены, то сумел заставить себя рвануть за поворот. Молодой парень, весь в гематомах кашлял кровью, прижавшись к стене. И Козуме было его искренне жаль, ведь с ним было так же, только очень давно. Двое мужчин лежали лицом к асфальту, не шевелясь, вероятно были в отключке.       — Тетсу, — голос Кенмы дрогнул, он подскочил к парню. Губа Куроо разбита, но он до сих пор выглядел слишком довольным собой. Кенма хотел бы расслабиться, пока не увидел растекающееся по белой олимпийке кровавое пятно в районе бицепса. Куроо выдохнул со свистом и встретился с мокрым напуганным взглядом.       — Просто царапина, — объяснил Куроо, но Козуме это не остановило, он ведь правда разрыдался. Преступники наказаны, парень госпитализирован, Куроо перевязан. Кенму же напичкали успокоительным, и теперь он чувствовал себя ещё более вялым, лежа в их с Куроо постели. Козуме злился на Тетсуро, а еще больше на себя, ведь все могло кончиться намного хуже.       — Как чувствуешь себя? — Куроо ставит стакан с апельсиновым соком на прикроватную тумбочку, Кенма морщит нос.       — Парня жаль. — Голос Кенмы дрогнул, а тонкие пальцы сжали края одеяла.       — Ему помогут, все будет хорошо. — Тетсуро присаживается на край, поглаживая Кенму по плечу.       — А ты — идиот, — шепчет Козуме, шмыгая носом. — Мог ведь помереть прям там, дурак. А я вообще ничтожество, струсил… Кенма заворачивается в одеяло с головой и умолкает. Куроо понимал весь ужас, охвативший Козуме, но не мог поступить иначе.       — Знаешь, ты поступил правильно. — Куроо перебирает пальцы и хмыкает. — Ты привык мыслить рационально, в отличие от меня, кто не раздумывая бросается в огонь.       — Я так не считаю, — сиплым голосом отрицает Козуме и присаживается, утыкаясь лбом в плечо Тетсуро. — Я был в такой ситуации, то есть, жертвой. И это ужасное чувство, когда никто не осмеливается прекратить этот кошмар. Тебя продолжают колотить, а ты просто терпишь, не в силах дать сдачи. И, когда ты бросился на помощь, я остолбенел. Будь я один, то просто сбежал бы.       — Забудь, Кенма, — Куроо приобнимает парня за плечи, заботливо собирая его распавшиеся волосы. — Мы уже ничего не изменим. Сейчас мы можем лишь усвоить урок, который нам преподнесла жизнь. Так что я уверен в одном — в следующий раз ты не сбежишь. Ну то есть это не значит, что ты должен…       — Я понял. Не так Акааши Кейджи планировал отмечать свои двадцать три года. Кабинет психолога больше нагнетал, так что о спокойствии можно было позабыть. Сейчас Акааши казалось, словно он совершил преступление, и теперь профессиональный детектив вытащит из него признание в убийстве. Только вот никакого убийства не было, Кейджи просто невольно сходил с ума. Седоволосый мужчина что-то записывал в свой блокнот, пока Кейджи неловко перебирал пальцами, рассматривая бледно-зеленые стены кабинета. Несчастная золотая рыбка в аквариуме выглядела уныло.       — И так, Акааши, расскажите о своем самочувствии. — Врач закинул одну ногу на другую, поправив спавшие на нос овальные очки. Да нечего ему рассказывать.       — Я хорошо себя чувствую. — Кейджи говорил заученными фразами, он настолько привык отвечать на подобные вопросы, что в скором времени был готов поверить сам себе. — Я в порядке.       — Как обстоят дела в семье?       — Нормально. Но сейчас мы почти не видимся, они переехали в Амстердам. Мама — писательница, решила, что там найдет свое вдохновение, а отец, как верный муж просто следует за ней.       — Как Вы чувствуете себя на работе?       — Отлично, мне все нравится. Хороший коллектив, техника. Я люблю летать.       — Вы чувствуете свою ответственность за пожарных?       — Несомненно.       — Есть ли у Вас приоритеты среди спасателей? — Кейджи тихо сглотнул, мотнув головой.       — Нет, сэр. Каждый из них одинаково значим. Поток вопросов казался бесконечным и практически в каждом своем ответе Акааши лгал. Он не знал насколько сильно заметна его ложь, но вид психолога говорил о том, что тот не до конца уверен в Кейджи. Около двух часов дня Акааши покинул кабинет, не получив от доктора ответов. Разумеется, его ждет еще семь посещений, прежде чем вынесут вердикт. А сейчас, у самых ступеней его ждал Бокуто, потиравший красный кончик носа и безуспешно прячущий подарочную коробку. Котаро преподнес ему кулон в виде спички и новый костюм для полетов глубокого-синего цвета. И это давало сильную надежду на то, что Кейджи все-таки полетит. Парни медленно брели по заснеженным улицам, по пути взяв себе по стакану глинтвейна. Горячая жидкость моментально окутывала теплом, расслабляла и навевала неумолимое спокойствие, которое Акааши так давно хотел ощутить. Бокуто шел рядом, плечом к плечу с Акааши. Котаро то и дело поглядывал в телефон, внимательно читал пришедшие сообщения и коротко отвечал собеседнику.       — Ты какой-то напряженный. — Акааши чуть наклонился, всматриваясь в хмурое лицо друга. Бокуто поежился.       — Моя мать меня доканает, — с тяжелым вздохом выдает Котаро и вновь печатает сообщение, после агрессивно сует телефон в карман.       — Говорит, как важно носить шапку в холода? — Акааши пытается отшутиться, но Бокуто и не думал смеяться, лишь громче фыркая.       — Нет, у нее другие любимые темы. — Бокуто останавливается перед небольшим мостом, соединяющем улицу и облокачивается о перила. Кейджи встает напротив, делая глоток уже остывающей жидкости. — Я пустил столько лет, чтобы достичь своей цели, а она каждый раз ведет к тому, что это опасно. Я же не какой-то придурок, сам прекрасно понимаю, но ведь это мой выбор. Уже слишком поздно куда-то отступать, да я и не намерен, понимаешь?       — Глупо прозвучит, но как мать, она имеет полное право волноваться. — Кейджи делает паузу, встречаясь с неоднозначным взглядом янтарных глаз. — Но в данном случае, докучая тебе постоянно, она, конечно, перебарщивает.       — Ага. А еще вечно пытается заманить меня домой на ужин. Мол, тут у моей подруги такая дочь, ну прям невеста! — Котаро хмурится, осушая бумажный стакан до конца. Акааши ощутил некое недовольство, ведь как бы то ни звучало, он не хотел делить Бокуто с кем-либо. — Я ведь сам способен разобраться со своей личной жизнью, боже.       — И что с твоей личной жизнью? — Акааши не знает, зачем спросил.       — Ничего, моя личная жизнь — работа. — Бокуто потирает раскрасневшиеся щеки. — К тому же, появись у меня девушка, ты бы об этом знал.       — Тебе стоит поговорить с ней, — Кейджи выбрасывает стаканчик, медленно поднимаясь на вершину моста. — Я думаю, если ты разложишь все четко по полкам, то она успокоится. По крайней мере, перестанет докучать сообщениями, которые выводят тебя из себя. Наконец, отпустив свою хмурость и недовольство, Бокуто улыбнулся, избавляясь от мусора и пряча руки в карманы куртки. И этот вечер был единственным позитивным моментом среди всего месяца, где Акааши тайком пил таблетки, мило улыбался психологу и вверял Бокуто, что с ним все хорошо. Выход на работу дался нелегко, за время отпуска Бокуто заметно расслабился. Сейчас его ждали тренировки с командой, поддержка формы и бесконечный бег, пока сезон пожаров не возьмет штурвал в свои руки.       — Шевели задницей, Ойкава, — ругается Куроо на еле плетущегося по спортивному залу Тоору.       — Черт возьми, первый день, Тетсуро.       — Еще десять кругов, потом душ и осмотр. — Голос Бокуто звучал сердито, часы показывали девять утра. — Коноха, тормози. С командой Котаро был строг, ему важно, чтобы все были в строю, потому наблюдал за каждым с особой внимательностью. Бокуто покидает беговой круг, опираясь о стену, к нему присоединяется Коноха.       — Что с ногой?       — Обычный ушиб, — Акинори трет переносицу. — Неудачно упал с борда, пустяк.       — Принесешь справку, я хочу быть уверен. Сейчас отдыхай. — Котаро хлопнул парня по плечу и Коноха было хотел возразить, но кивнул, опустив голову. — Ты мне нужен целым. После легкого кардио, Акааши отправился к психологу. Он не хотел заходить, мялся перед дверью, постоянно поднимая и опуская руку. Кейджи не мог заставить себя постучать, будто точно знал результат. Сердце бешено колотилось, в горле стоял ком, а руки тряслись.       — Доброе утро, Акааши! — Сильная рука хлопает по лопаткам, а голос вводит в волнение еще сильнее.       — Доброе. — Кейджи с трудом разворачивается, пожимая руку Куроо.       — У вас осмотр? — Куроо кивает, а Акааши оглядывается по сторонам. — Где остальные?       — Принимают душ, — Тетсуро жмет плечами. — Как твое самочувствие? Ты так испуганно смотрел на дверь.       — Нормально. Просто там занято, я ждал. Кейджи шмыгает носом, отводя взгляд. Стоило лишь подумать о том, как неловко бы вышло, если вдруг психолог открыл дверь и позвал Акааши. Когда дверь открылась, парень хотел провалиться, и он видел, как изменился взгляд Куроо. Кажется, сейчас он выражал осуждение. И Кейджи продолжал бы так считать, если бы Тетсуро не заговорил:       — Не волнуйся, я уверен, что все пройдет гладко. — Куроо потрепал Акааши по волосам и ушел, оставляя его наедине с психологом. Теперь пути назад не было.       — Черт возьми, да я в порядке! — Кейджи сказал это громче, чем хотел, но доктор лишь покачал головой, ставя печать на справку. Акааши скрипнул зубами, зажмурившись до белых пятен в глазах и опустившись на стул. — Прошу прощения.       — К сожалению, за время наших сеансов, Вы так и не раскрыли главную проблему. — Доктор кладет ручку на стол. — Я много анализировал наши разговоры, но Ваша закрытость не позволила пройти дальше. Вы точно не в порядке, Акааши. В порядке. Акааши сжал кулаки, ощущая, как мир вокруг него разваливается. А все из-за чертова видения/галлюцинации, один момент из жизни, который подкосил его. Но даже не раскрыв правду, Кейджи вышел из игры сумасшедшим. Ему хотелось закричать, снова, только громче, чтобы весь мир услышал, но сумел лишь прошептать:       — Что теперь со мной будет?       — У нас есть время, чтобы поработать. — Доктор захлопнул личное дело Кейджи. — До открытия сезона еще несколько месяцев, и у Вас есть шанс все исправить.       — Я могу продолжать тренировки?       — Не вижу смысла Вас изолировать. Только не переусердствуйте. — Психолог протянул Акааши листок. — Это расписание наших приемов. И постарайтесь найти силы, чтобы рассказать мне правду. Иначе придется подать документы на Ваше полное отстранение. Дальше Акааши не слушал, только всепоглощающий писк в ушах. Когда доктор замолчал, Кейджи оставалось лишь кивнуть, забрать бумагу и уйти. Теперь же, он не знал, как смотреть в глаза Бокуто, Кенме и Куроо. Сейчас Акааши получил справку о временном отстранении, доказывающую его ложь. Он всех предал. На обеде Кейджи не появился, он не хотел смотреть в глаза друзей. Кенма покачает головой, Куроо придумает шутку на этот счет, а Бокуто… Взгляд Бокуто добьет Кейджи. Акааши скрылся на второй ступени цокольного этажа, слезы невольно скатывались по щекам, а в глазах мерцали искры. Пилот растирает щеки до покраснения, до боли, лишь бы не чувствовать внутреннее давление. Телефон не прекращая вибрировал в кармане. Бокуто не притронулся к еде. Его пугало отсутствие Акааши и рассказ Куроо о том, как он вел себя перед дверью психолога.       — Котаро, — позвал парня Тетсуро. — Не дави на него. Я думаю, все закончилось не так хорошо.       — Понимаю, — кивает Бокуто. — Но я не могу позволить себе бросить его сейчас.       — Ему так проще, — отзывается Кенма. — Он привык переживать все в одиночку. Остынет — явится.       — Ты так легко говоришь об этом… — Голос Котаро исказился.       — Просто я знаю его чуть дольше и…       — Я понял. — Бокуто не позволил Козуме договорить. — Увидимся позже, у меня встреча с начальником штаба. Уже вечером Бокуто не выдержал. Парень сидел напротив той самой стены, расписанной Акааши, и волнение лишь нарастало. Котаро не хотел обвинять Кейджи, он имел полное право хранить при себе свои переживания. Но это чрезмерно калило. До это момента Бокуто считал, что они с Акааши достаточно близки и могут доверять друг другу любые проблемы. Бокуто просматривает фотографии в смартфоне за все время их дружбы. Та самая, первая, на ней Акааши как никогда серьезен. В тот момент ни один из них не знал, сколько приятных воспоминаний ждет в будущем. На другой Кейджи один, под кучей падающих белоснежных хлопьев, с покрасневшим носом. Теперь он уже улыбался, разминая в руках снежок. На следующей их четверо, кажется, это был поход в боулинг, Куроо и Кенма позируют на камеру, сам же Бокуто пристально смотрит на смеющегося Кейджи. Котаро не помнит, как именно он пошутил, но судя по виду Акааши, это была хорошая шутка. Всплывающее уведомление отвлекло Котаро от ностальгии.       «Акаааши» __поговорим? __ Бокуто не ответил, лишь инстинктивно нажал на кнопку видео-вызова. Кейджи принял не сразу, но стоило движущемуся изображению появится на экране, Котаро расслабился. Прозвучало тихое, еле слышное:       — Привет. Кейджи, вероятно, сидел на подоконнике, его очертания слабо выделялись на фоне полумрака, где комнату освещал лишь городской свет. Акааши шмыгнул носом, всматриваясь в поникшее лицо Котаро.       — Как ты? — Больше слов у Бокуто не нашлось.       — Я хочу извиниться, — сиплым голосом произнес темноволосый, проигнорировав вопрос.       — Что… — Котаро нахмурился, сведя широкие брови к переносице, но Акааши не дал ему договорить.       — Послушай. — Акааши потер лоб, внимательным взглядом уставившись в объектив фронтальной камеры. Бокуто тяжело вздохнул, кивая. — Я чувствую себя отвратительно. Мне ужасно стыдно за свою ложь, тебе в первую очередь. Ты так старался позаботиться обо мне, и, может быть, откройся я тебе полностью, все сложилось бы иначе. Только вот, я закрылся, а теперь считаюсь временно отстраненным. Но мне кажется, что я уже не выберусь из этой грязи, понимаешь? Губы Бокуто дрогнули, но он промолчал, лишь крепче сжал телефон, слушая изречения Кейджи. На самом деле, он так сильно хотел кричать о том, что Акааши не виноват, но отчасти, вина на нем была. Бокуто на момент потерялся в мыслях, вовсе упуская слова Кейджи.       — Я не хочу оставаться на земле. Полеты — моя жизнь, а теперь я считаюсь каким-то сумасшедшим. Но у меня не получается говорить со специалистом. Я становлюсь кем-то другим, не тем Кейджи, что говорит с тобой сейчас или вроде того. Мне страшно, Котаро. — Акааши обреченно хохотнул, не узнавая сам себя. Кейджи ненавидел свою слабость, ненавидел себя за этот звонок Бокуто, потому как тот отрешенно молчал. Вероятно, ему нечего было сказать. Акааши перебирал пальцами кулон в виде спички на своей шее, сдерживая слезы, скапливающиеся в уголках глаз.       — Я не верю, — выпалил Котаро через, казалось, самое долгое молчание на свете. Сердце Акааши ударило прямиком в гортани. — Я понимаю, что знаю тебя не так долго, как хотел бы знать. Но одно я знаю точно, Акааши: что бы с тобой не происходило сейчас, ты справишься. Только, прошу в очередной раз, найди в себе силы говорить. И я знаю, что ты это можешь.       — Котаро, я ведь…       — И никого кроме себя самого ты не предал. Это был твой выбор, хоть и ошибочный. Все ошибаются, но никогда не поздно найти выход. И я обещаю помочь, если ты возьмешь себя в руки и согласишься принять мою помощь. И Акааши согласился. Теперь, чувства Кейджи сменило облегчение, завтра вечером они с Бокуто увидятся. Акааши придется собрать всю свою смелость в кулак и во всем сознаться. Кейджи отложил телефон в сторону провожая взглядом гаснущие огни ночного Токио. Близился конец февраля. Чаще утром встречало яркое солнце, а так надоевшие тучи уползали вдаль. Температура уходила в плюс, но полностью облегчиться от верхней одежды еще не удавалось. Этим утром Куроо и Кенма решили прогуляться до работы пешком, потому пришлось встать немного раньше обычного. Кенма, взяв Тетсуро под руку медленно перебирал ногами, засыпая на ходу. Несмотря на прекрасную погоду, хотелось вернуться в кровать. Февраль откровенно вымотал Козуме. Вечные тренировки изматывали, а от виртуальных полетов зудели глаза. Но сейчас, когда весна берет власть в свои руки, радовало одно — он сядет за настоящий штурвал. И увы, эта радость перечеркивалась отсутствием Акааши. В феврале они практически не виделись, лишь изредка созванивались. Козуме помнит, как в тот злосчастный день Кейджи позвонил ему и долго извинялся. И, наверное, столько нецензурных выражений Кенма не говорил никогда в своей жизни. Но как бы он тогда не ругал Кейджи, тот знал, что все не со зла. Несмотря на всестороннюю поддержку, особенно от Котаро, Акааши не удавалось открыться психологу. Каждый раз после приема, он встречался с Бокуто за чашкой мятного чая и высказывался. С ним было легко. Кейджи рассказывал о своих ночных кошмарах, которые почти точь в точь повторяли тот злосчастный день. Бокуто боялся. Каждый раз, слушая Акааши, он понимал, как много этот пилот хранит в себе. Еще больше его пугал тот факт, что он не может помочь ему профессионально. Все ответы Котаро были из глубины души, но больше походили на дружеские советы, а в случае с Акааши необходима помощь специалиста. Кейджи рассказал и о таблетках, чего Котаро не оценил, но и окончательно опускать Акааши не стал и все же искренне настаивал постараться. Этим утром Акааши проснулся в холодном поту, его тошнило. И он понимал, что очередной решающий день не приведет ни к чему хорошему. И снова старания друзей выброшены в мусорку. Кейджи не может так поступить с Бокуто, Кенмой и Куроо. Но слишком поздно, сегодня его отстранят. Акааши на ватных ногах добрался до ванной, снова в комнату и после на работу. Кейджи каждый раз, приходя на работу, не переставлял поражаться масштабами ряда зданий, состоящих из корпусов КЛС. Только теперь, вероятно, он сюда заходит в последний раз. Страшно идти, подниматься по нескончаемым ступеням вместо лифта, дабы отложить слушание приговора.       — Прошу прощения, Бокуто, но я не имею права говорить с Вами о состоянии других работников.       — Я прошу лишь выслушать меня. — Бокуто сцепил руки в замок, получая в ответ кивок и тяжелый, хриплый вздох. Бокуто старался вложить в свою речь все самое главное. Ему пришлось рассказать некоторые детали из жизни Кейджи, чтобы его план мог иметь шанс. Он вверял психологу, что Акааши сильный и эта проблема решима, просто в данном случае требуется иной подход. Котаро сказал, что готов взять на себя ответственность за этого парня, лишь бы ему позволили попытаться снова, только иначе. Уже на последней ступени Акааши накрыл жар, он ухватился за перила, присаживаясь на ступеньку.       — Акааши? — Тихий голос Кенмы эхом отразился от белоснежных стен. Кейджи вздрогнул.       — Привет, — Акааши двинулся ближе к перилам, освобождая место для Козуме.       — Сегодня важный день, да? — Козуме мягко опускается на ступень, прислоняясь к Акааши плечом.       — Да, только вот, на этом конец, Кенма. — Акааши поднимает взгляд к потолку, лишь бы не расплакаться снова и сжимает кулаки, впиваясь ногтями в собственные ладони.       — В голове не укладывается, — хмыкает Кенма, потирая щеки. — Извини, что говорю об этом, но меня все это время мучал вопрос. Это произошло до того, как мы устроились сюда, как тогда ты прошел вступительные?       — Я не говорил, но и тогда все было не так гладко. — Акааши сжал губы. — Но врачи, как и я сам списали это на стресс и просто прописали мне таблетки. Считали, просто последствия выпускных экзаменов. А теперь…сам знаешь.       — Знаешь, к черту этого врача. — Кенма уверенно поднялся. — Да к черту весь КЛС, Акааши. Если они отстранят тебя, то потеряют лучшего летчика.       — А я думал, лучшие — Савамура и Сугавара. — Акааши прикусил губу, Кенма искренне улыбнулся, склонив голову.       — Для меня лучший — ты, Кейджи. — Козуме ловко ухватился пальцами за ворот Акааши и потянул вверх, грозно шепча. — Так что поднимай свою трусливую задницу и докажи этому никчемному дилетанту, что ты достоин оставаться здесь. И никакой страх перед неизведанными видениями тебя не сломит. Сезон пожаров брал власть в свои руки, первый вылет в этом году без Акааши казался чем-то совершенно нереальным. Козуме стоял в стороне, подаваясь лицом к потокам обжигающего ветра, пока конструкторы осуществляли контрольные проверки. Оставался час до вылета и что-то внутри скребло, точно в попытках вскрыть грудную клетку. Без компании Кейджи, Козуме чувствовал себя уязвимым. Бокуто был серьезен, последний месяц редко улыбался и полностью отдавал себя двум вещам: тренировкам с командой и Акааши. Они провели кучу вечеров за разговорами. Котаро помнит, как после злополучного дня Кейджи пришел к нему с молочными булочками и слезами на глазах. Помнит, как много Акааши благодарил его за то, что тот сделал. Бокуто был рад, что его труды не прошли даром, но волнение за самого пилота не мог усмирить. Он не стал брать с Кейджи обещаний, что тот постарается, ведь теперь это полностью его ответственность. Бокуто жмет кнопку «Старт» на таймере, засекая прохождение препятствий. Коноха практически восстановился, но так или иначе травма не позволяла ему вернуться к прежнему темпу. Куроо, как и всегда, был хорош, Котаро еще больше бесила его наглая улыбка. Ойкава спокоен, но при том слишком сосредоточен и порой совершает ошибки. Все чаще в Мие Ацуму Котаро видит нескрываемого эгоиста, будто человек всеми силами показывает, что не желает быть частью команды, но так или иначе справляется отлично. Ему свойственно показывать зубы, но и Бокуто в данном случае не промах и может закрыть Цуму рот. Эйта Семи в их команде самый старший и по началу ему было достаточно тяжело привыкнуть к тому, что им командует тот, кто младше. Такие события в голове не стыковались, но со временем Эйта понял, почему на месте лидера стоит Бокуто. И постепенно вопросы к нему отпали, а Семи влился в коллектив и считался личным «Отцом», потому как всегда сохранял серьезность, спокойствие и заботился. Чрезмерно.       — У вас двадцать минут, сбор на взлетной площадке. — Отдает команду Котаро, покидая тренировочный полигон и скоро набирая Кейджи сообщение.       — Ты слишком его опекаешь, — упрекает нагнавший его Тетсуро. Бокуто прячет мобильный, искоса смотря на товарища. — Я серьезно, друг.       — Акааши не чужой мне человек. Все-таки он мой друг, и я беспокоюсь.       — Ага, — Тетсуро скалится. — Ты не думаешь, что это на него давит или вроде того?       — Нет, — искренне отвечает Котаро. — Мы говорили об этом и он…       — Сказал, что все в порядке? Да-да, проходили. — Тетсуро закинул руку на плечи Бокуто, чувствуя, как они напряглись. — И в самом деле, кому ты врешь? Ты в свое время даже за мной так не бегал.       — Ты к чему ведешь? — Бокуто хмурится, сбрасывая руку лучшего друга с себя. Куроо присвистывает.       — Да он же тебе нравится! — В сердце Бокуто только-что нагло выстрели, исподтишка, без предупреждения. — Ты даже смотришь на него так… Не так!       — Не неси чушь, Тетсуро. — Бокуто это говорит настолько серьезно, что Куроо не может сдержать свой смех, взвизгивая, точно гиена.       — Может, мне напомнить тебе, как ты отказал Широфуку? А ведь девочка так надеялась! — Куроо все еще не мог остановить свой смех. — Ох, а может Харука? Точно, ты ведь и ее отшил!       — Эй, это жестоко!       — Ты бы в себе разобрался, брат. — Куроо хлопнул Котаро по лопаткам, со звонким смехом уносясь к корпусам. Теперь Бокуто остался один на один с застрявшими в горле чувствами. Котаро не понимал, прав ли Тетсуро. Все это время Бокуто жил с теми убеждениями, что они лучшие друзья, но сейчас весь этот огромный стереотип покрывался трещинами. Если Куроо прав? Котаро, не скрывая, любовался множеством прекрасных девушек, хорошо с ними ладил, и у него было достаточно шансов обзавестись подружкой. Только вот, Котаро взаправду намеренно избегал каждую в том самом плане. Но сейчас мелкие крупинки рисовали картину. Ту самую картину, где Бокуто Котаро, сам того не понимая, питал к Акааши совсем иные чувства. Акааши ощутил самую глубокую печаль, оказавшись рядом с вертолетом, за штурвал которого не мог сесть. Козуме заботливо очищал стекла, временами поглядывая на Кейджи, который касался каждой досягаемой части техники. И даже сейчас Кенма не хотел вопить и бить его стеклоочистителем за оставленные отпечатки пальцев.       — Передавай небу привет, ладно? — Кейджи слабо улыбается, поправляя униформу друга. Козуме качает головой.       — Дурак. Сам передашь, обязательно. — Легкий толчок кулаком в плечо приводит в чувства, а вид идущих к ним пожарных завораживает. Акааши уже подумал, что спятил, когда картинка стала четкой, а уверенный ход группы замедлился до киношно-эпичного момента. Ярко-оранжевые костюмы и парашюты за спиной, такой уверенно шагающий, мужественный и сильный Котаро. Человек, добившийся своей цели в таком раннем возрасте.       — Тебе лучше прикрыть рот, слюна вот-вот потечет, — разрушает витания в облаках Кенма.       — Захлопнись, прошу тебя, — умоляющим тоном просит Кейджи, вытирая губы тыльной стороной ладони.       — Кэп, аппарат в блестящем состоянии, готов к вылету, — оповещает Кенму инженер и отсалютировав, уходит.       — Эй, шевелите булками, пожар сам себя не потушит! — Голос Кенмы должен был заставить их напрячься, но как итог — вызвал смех. Кенма скрылся в вертолете, за ним забирались и парни, хохоча во все горло. И Акааши любил такого Козуме: пытающегося быть строгим, но сильнее всего желавший настроить команду на позитивный лад. И к черту этот пожар, ему ни за что их не одолеть.       — Акааши!       — Бокуто-сан, рад видеть. — Кейджи неловко улыбается, пряча руки в карманы. Сейчас Котаро сиял, спустя долгое время он наконец вылетает на задание. Сложно отрицать, как сильно он скучает по этой опасной работенке.       — Не ожидал увидеть тебя здесь, но тоже рад. — Бокуто одаряет Акааши самой яркой улыбкой, отчего у Кейджи подкашиваются колени.       — Борюсь с самим собой, — тихо отвечает Кейджи. — И пока справляюсь на троечку из десяти.       — Не торопи события, мы уже поняли, что это — дурная затея. — Бокуто невесомо приобнимает Акааши, почти сразу отстраняясь. — Мне пора, а ты не скучай! Скоро вернемся, готовь праздничный ужин!       — Обязательно! — Акааши взмахнул ладонью в знак прощания, смотря на широко расправленные плечи и так скоро удаляющуюся широкую спину. Лес накрывала ночь, но пылающий огонь освещал всю округу. Треск стволов деревьев был слышен даже на таком большом расстоянии, из-за усиливающегося ветра, огонь все быстрее перебирался по земле. Он точно цунами, что разрушает все на своем пути. Бокуто, стоя на самой верхней точке одного из близлежащих холмов, внимательно оценивал ситуацию. Ветер не менялся, все также дул в лицо, значит огонь очень скоро будет рядом. Тяжело слышать не прекращаемый треск, точно ломающиеся кости, а думать о том, сколько животных могло погибнуть за это время, Котаро вовсе не хотел.       — Ветер стабильно несет пожар в нашу строну, — четко проговаривает Бокуто в рацию. — Действуем стандартно, готовим траншею для встречного пала.       — Принято, — отвечает Куроо, мгновенно раздавая указания команде.       — Бокуто, прием.       — Так точно, я слушаю, — отзывается Котаро, почему-то напрягаясь.       — Ситуация — дерьмо, — оповещает Козуме, описывая очередной круг на участке. — Огонь движется быстрее, чем планировалось. Вам стоит отойти дальше.       — Ветер стабилен и не менялся, мы успеем. Будь начеку и в случае чего готовься сбрасывать воду. — Котаро убирает рацию, уносясь к команде.       — Вот же идиоты, — бурчит себе под нос Кенма, потирая лоб и присматриваясь к распространяющемуся полотну. Козуме не мог привыкнуть к этому, каждый раз картина все больше ужасала. Это был единственный раз, когда Котаро решил рискнуть, но в данном случае, рисковал и своими товарищами, которые упорно трудились. Бокуто сказал всем честно, четко передал информацию от Козуме, но тем не менее, никто не выдвинул предложений и перемещении, парни лишь ускорились в работе. Атмосфера накалялась, капли пота вперемешку с грязью и пылью стекали по лицам, уносясь на грудь и спину. Мозоли на покрасневших руках лопались, но никто не смел останавливаться, и пока одни заканчивали вырывать траншею, другие готовились к запуску.       — Цуму, заряжай. Огонь подступил достаточно близко, медленно но верно стремясь окружить пожарных, но все было готово. Ацуму заканчивал с зарядом, отходя как можно дальше вдоль траншеи. Тоору вместе с Семи и Конохой заканчивали с подготовкой опорной полосы. Куроо и Бокуто следили за перемещением огненных языков, они прыгали, точно накидывались и были готовы сожрать. Тетсуро прищурился, смотря в сторону Мии Ацуму, держащего заряд.       — Встречный пал. — Выдает Куроо нервным тоном.       — Да, я знаю, как это называется. — Отзывается Бокуто, поглядывая на часы.       — Нет, ты не понял! — Куроо дергает Бокуто за рукав. За спиной Мии Ацуму плескался огонь с неимоверной скоростью приближаясь к нему, как дикое голодное животное.       — Цуму, убегай! — Куроо и Бокуто выкрикнули синхронно, даже парни побрасали лопаты, пока Ацуму неопределенно пялился в их сторону. Треск в ушах оглушал, отчего казалось, что команда еще дальше, чем была на самом деле. Куроо бросился к напарнику, размахивая руками, лишь тогда Мия обернулся, смотря на огненную волну, готовую обрушиться в любой момент. И она обрушилась, окутывая спину парня колкими объятиями. Сильный страх охватил Ацуму, душа его с такой силой, что кадык словно перекрыл все пути. Он не помнит, как сумел подняться, как Тетсуро на бегу стаскивал с него горящую куртку, но та уже успела частично прилипнуть к коже. Куроо перехватил его запястье, и они уносились прочь, Ацуму не чувствовал боли, лишь всепоглощающий страх. Пришлось бросить оборудование, сейчас важно было просто спастись. Команда бежала сквозь пылающий лес, слыша взрыв за спиной, но как и положено хорошему пожарному — не оборачивались. Когда пожарные оказались на безопасном расстоянии стало ясно: на спине Цуму вырисовывался сильный ожог, но он лишь ошарашенно смотрел на парней, глотая ртом воздух. Осознание сильной боли еще не пришло. Коноха и Тоору подхватили Мию, помогая передвигаться, пока Тетсуро бежал в сторону Котаро.       — Твою мать, какого черта? — Дрожащим голосом кричал Куроо, нагоняя Бокуто. — Я полагал, что мы работаем здесь одни. Стоило обогнуть пожар, переходя на темную сторону еще не тронутого леса, пожарные столкнулись с другой командой, весело обсуждавшей успешно проделанную работу.       — Эй, девочки, вы потерялись? — Выпалил один из пожарных-незнакомцев.       — Закрой свой рот, придурок. — Огрызнулся Тетсуро, с уверенностью шагнул навстречу, но Котаро перехватил его за ворот.       — Свяжись с Кенмой. — Приказным тоном процедил капитан и, почувствовав, как Куроо расслабился, расцепил пальцы, шагая к зачинщикам. — Кто вы такие? Хмурый, темноволосый мужчина вышел вперед, буквально загораживая собой команду. Бокуто держался на расстоянии, расправив плечи и спрятав руки за спину, внимательно изучал внешний вид оппонента. Их формы были схожи, отличались лишь нашивками.       — Пожарный отряд «Сириус». Мы получили сигнал о усиливающемся пожаре, и нас выслали Вам на помощь.       — Вы нас чуть не угробили! — Воскликнул Ойкава, нервно дернув плечом, пока Семи пытался его успокоить.       — Во-первых, нас никто не предупреждал о вашем появлении. — Строго заявил Бокуто, скрипнув зубами. — Во-вторых, теперь наше оборудование сгорело. И самое главное: мой человек пострадал, попав под встречный пал. Вам не кажется, что Вы действуете не профессионально, — взгляд Котаро метнулся к вышивке на форме. — Командир Вакатоши? Куроо связался с Козуме, и тот пояснил, что спуск воды просто не сработал. Если бы Тетсуро не знал Кенму настолько хорошо, то подумал бы, что это помехи в связи, но на деле пилот всхлипывал.       — Это не твоя вина. Бокуто вернулся на базу злым, уставшим и раздраженным. Ацуму срочно госпитализировали, остальные получили пару незначительных ожогов и прибывали в состоянии шока и страха за сокомандника. Ситуация бесила. Котаро передвигался по длинным коридорам корпуса, впереди мигали лампочки. Послышался чей-то аккуратный шаг, вскоре переходящий в бег. В следующий момент на шее Бокуто висел Акааши, ему казалось, что сердце остановилось ровно в тот момент, когда чужое тело налетело на него со всей скорости. Кейджи так волнительно сжимал пальцами форму на его спине и так близко прижимался, точно хотел удостовериться, что Бокуто настоящий. А еще дышал, так тяжело, что Котаро позабыл, что сам дышать тоже не может.       — Хей, задушишь, — Бокуто уложил пораненные руки на плечи Акааши, слегка надавливая, дабы ослабить его сильную хватку.       — Юкиэ позвонила. Я сразу же приехал, она еще не знала, кто именно, и я подумал, что… — Тараторил Кейджи, а после тихо заскулил, опуская руки, но Котаро все-таки обнял его в ответ. — П-прости.       — Извинишься еще хоть раз, и я укушу тебя, Акааши. — Грозно произнес Котаро, а Акааши дрогнул, утыкаясь лбом в его плечо. — Со мной все хорошо. Я здесь.       — Я рад, так сильно… — Пара мокрых дорожек отпечаталась на форме Котаро, но сейчас было уже плевать. Акааши сопроводил Бокуто к врачу, где ему обработали раны, а после отпустили домой, впереди ждали выходные. Кейджи не отступал от Котаро ни на шаг, точно считал, что сейчас его очередь заботиться. До дома Бокуто они шли пешком и молчали. Котаро все еще злился, потому не хотел в какой-то момент сорваться на Кейджи. Акааши же устраивало просто быть рядом и удостовериться, что его друг в целости и сохранности.       — Уверен, что тебе не нужно такси, Акааши? — Котаро поправил лямку рюкзака, смотря на Кейджи уставшим взглядом.       — Нет, я пройдусь. — Пилот вновь бесстыдно прильнул к Котаро, прижавшись щекой к тяжело вздымающемуся плечу. Акааши не хватило этих нескольких секунд, он уверен, что готов стоять так вечность, но он должен пойти домой. — Поешь и хорошо отдохни. Увидимся! Бокуто не успел что-то сказать, даже не хватило смелости попросить Акааши остаться. Кейджи медленно шагал вдоль улиц, встречая восходящее солнце. Эта ночь была бессонной, нервной и волнительной. Он надеялся, что с Ацуму все будет хорошо, даже несмотря на то, что порой он такой засранец. Тревожность отступала, возвращая то самое незримое спокойствие и осознание важной вещи. Будь Кейджи там, он мог бы быть запасным вариантом и спасти операцию от провала. Было много вопросов к начальству. Кто додумался отправить туда один вертолет, какого черта их никто не предупредил о второй команде спасателей? Эти и еще сотни вопросов копились в разуме Кейджи, а еще эта ситуация самый очевидный толчок к тому, чтобы не оступиться и в этот раз. Акааши пора дать себе хорошую пощечину, а лучше две. Он обязан вернуться к штурвалу. В таком скором наступившем будущем все налаживалось. Акааши чувствовал себя хорошо, словно того дня в его жизни не существовало. Обычный ночной кошмар, уносимый скоротечным временем. За окном жаркий июнь, солнце бесстыдно прокрадывается через занавески, нежно скользя по сонному лицу и убегая на оголенное плечо. За эти несколько месяцев было немало важных событий. Казалось, Котаро повзрослел, точно его розовые очки окончательно разбились. Кейджи помнит, какую серьезную взбучку устроил ему пожарный в апреле. И эта встряска была Акааши необходима. Кейджи набрался смелости обсудить все, что происходило с ним с психологом и получить свой вердикт. Сейчас тот день остался кошмаром, спрятавшимся под покровом ночи, а Кейджи мог расслабиться. Кейджи тогда много плакал, так же много его успокаивал Бокуто и обещал, что все будет гладко. И он не соврал. В том же апреле в КЛС появилась Хайба Алиса, сестра их бывшего сокурсника Льва. И первое время она нравилась Кейджи. Девушка была очень милой, приветливой и готовой помочь, серьезно подходила к работе, и, к сожалению, оказалась в списке тех самых красавиц, строивших глазки Бокуто. И не то чтобы Акааши это злило. Май выдался самым трудным. Нескончаемые пожары, окутывавшие леса и не думали отступать, а группы пожарных КЛС продолжали бесстрашно бороться. На одном из вылетов Куроо сильно пострадал. По приказу Бокуто, Тетсуро отправился на разведку, где его накрыло горящим деревом, теперь его левая сторона от щеки и до кончиков пальцев выглядит пугающе. Из-за этого Куроо даже в самую жаркую погоду старается носить вещи с длинным рукавом и капюшоном, лишь бы не смущать окружающих. Кенму же это злит. Это июньское утро вселяло надежду на что-то прекрасное, потому Акааши даже не хотел залеживаться в ожидании звенящего будильника. До работы шел пешком, не торопясь, по пути захватил странный молочный коктейль в круглосуточном супермаркете и выбросил его сразу после первого глотка. Все же копилась надежда, что это не знаки вселенной, которые пытаются утопить его приятные ожидания. Стучать в дверь было не так страшно, как раньше. Да и психолог не казался таким омерзительным и угнетающим. Все было как-то…иначе? Акааши не видел кошмары уже несколько недель, что не могло не радовать.       — И так, Акааши, рад Вам сообщить, что сегодня наш последний сеанс. — У Кейджи перехватило дыхание, вспотели ладони и затряслись колени.       — Что это значит? — Акааши хотел бы стукнуть себя по лицу за столь глупый вопрос, но отступать уже некуда.       — Мы хорошо поработали, и я рад, что Вы нашли в себе смелость. Ваша ситуация — аномальная, странная и неизведанная. Но одно я знаю наверняка… — Мужчина размашисто черканул по листку. — Что бы то не было, Вы уничтожили источник. Сложно сказать, каким образом. Вероятно, тот пожарный был прав, и Вам требовалось куда больше времени и сил.       — Теперь я точно в порядке, сэр. — Акааши тихо сглатывает, в попытках не расплакаться.       — Это был тяжелый путь, но теперь я могу с уверенностью заявить, что Вы готовы вернуться к работе. Я не могу быть уверен, что это цунами не обрушится на Вас снова, Акааши. — Врач протянул Кейджи листок с печатью. — Но сейчас я верю в Ваше хорошее состояние.       — Спасибо. — Акааши стягивает листок со стола, широко улыбаясь. Этот день действительно вернул мечту Кейджи. Теперь, он вернется к небу. Поклонившись, Акааши покинул кабинет. Жизнь в КЛС кипела, множество аналитиков за мониторами контролировали пожароопасные области, которые с каждым часом росли. Выглядело жутко: карта Японии пылала красными огнями, что яростно пульсировали. Акааши вошел в главный зал, встречаясь с экраном. В животе скрутился тугой узел, он никогда не видел столько пожаров одновременно.       — Доброе утро, Акааши! — Юкиэ махнула ему ладошкой, вновь спрятавшись за монитор, Акааши подошел ближе.       — Не уверен, что доброе. — Кейджи метнул взглядом по экрану.       — Да, в этом году все намного хуже, просто дикость. — Девушка потерла лоб. — Исикава-сама говорит, что это лето может быть решающим. Мы можем потерять миллионы гектаров леса. Это сильно ударит по Японии.       — Ужасно. — Искренне отвечает Акааши, тут же опоминаясь. — Скажи мне, команда Бокуто уже распределена? Кто пилотирует?       — Секунду. — Девушка открыла список, находя индивидуальный номер. — Префектура Хоккайдо, пилот пока не определен.       — Спасибо, Широфуку!       — Судя по отчету, пожар распространяется быстро, — Бокуто хмурится, просматривая бумаги. Куроо, сидящий рядом на лавке прикурил сигарету, пуская едкий дым по легкому ветру. Тетсуро, извечно презиравший любые вещества, губящие здоровье, сам сошел на эту тропу. И Бокуто, который его в этом полностью поддерживал, не стал осуждать. Потому что все меняется, рано или поздно. Скоро пришли и остальные, рассаживаясь на мягкой траве перед Куроо и Бокуто. Несмотря на раннее утро, солнце сильно припекало. Хотелось оказаться где-нибудь у океана, забыв о насущных проблемах разрушающегося мира.       — Привет, парни! — Алиса широко улыбнулась, усаживаясь на скамейку рядом с Котаро. Группа дружно поприветствовала светловолосую, в ответ получая доброжелательную улыбку.       — Есть новости? — Голос подает Куроо, наклоняясь вперед.       — Ваш вылет через полтора часа, пилот еще не определен, со всеми обстоятельствами сильная нехватка персонала. — Хайба перебирает бумаги в своих руках, роняя часть стопки на землю. Котаро тут же наклонился, собирая листки и вручил девушке. — Спасибо.       — Без проблем. — Бокуто кивнул, сохраняя строгое выражение лица. — Что-то слышно о других группах?       — Мы уже пару дней не можем связаться с восьмой и десятой группами, — Алиса ловко заправляет вывалившуюся прядь за ухо. — Наши радары их не видят. Мы уже выслали летчиков на поиски.       — Остальные? — Тоору нахмурился.       — Все в порядке, — успокаивает Хайба. — Несколько групп закончили работу и движутся на базу, остальные на связи и оповещают нас о каждом происшествии.       — Хорош киснуть, — подает голос Коноха, поднимаясь с места. — Они все вернутся с выполненной миссией.       — Твой оптимизм меня убивает, Аки. — Бубнит Ойкава, вставая следом. За ним поднимаются и остальные, и во главе с Тетсуро уходят на сбор, оставляя Бокуто наедине с Алисой. Девушка предлагает Бокуто пройтись, а тот сам не знает, почему соглашается. Они следуют вдоль корпусов, окна отражают палящее солнце, стреляя в глаза солнечными зайчиками.       — Вас отправляют в самую коварную зону, тебе не страшно?       — Бояться нечего, когда идешь на дело с надежными людьми. — Пожарный прячет руки в карманы желтой куртки. — Не хватает лишь надежного пилота. Алиса готовилась к ответу, но все ее мысли развеял звонок рабочего телефона, девушка почти ничего не говорила, только кивала, сопровождая привычным «угу».       — Поздравляю, ваш пилот определен.       — И кто этот несчастный?       — Акааши Кейджи, — Бокуто резко затормозил, приоткрыв рот, точно хотел что-то сказать, но он настолько ошарашен, что не смог и слова выговорить.       — А… — Котаро забыл как дышать, расплываясь в глупой улыбке. Он так давно хотел услышать это. — Шутишь? Сомнения вперемешку с надеждой и легкой пыльцой радости образовывали странный коктейль.       — Нет же! — Девушка широко улыбнулась, ухватившись маленькими ладошками за плечи Котаро, хорошо его встряхивая. — Это ведь чудесная новость!       — Ты не представляешь насколько! — Бокуто настолько сильно утонул в своих счастливых эмоциях, что сам не понял, как подхватил девушку, закружив в воздухе. — Да это лучшая новость за сегодня, Алиса! Хайба задорно рассмеялась, обхватывая шею Котаро руками в надежде не слететь с таких экстремальных аттракционов. Акааши вышел из кабинета начальника слишком довольным. Кейджи не терпелось рассказать все Бокуто первым, ведь этот день настал благодаря ему. Он помнит каждый день, когда они вместе работали над его состоянием, вместе выходили на пробежку в попытках отключить мысли, пили мятный чай по вечерам. Бокуто Котаро единственный, кто знал все, что Акааши чувствовал, потому он обязан объявить сам о таком важном событии. И Акааши бежал по коридорам, чувствуя гулко бьющееся сердце, стремительно спускался по лестницам, пару раз чуть не свалившись. Но стоило распахнуть двери, выбегая на главный двор корпусов, Кейджи затормозил. Смех двух, сливающийся воедино. Бокуто, кружащий Алису и счастливо улыбающийся. Весь энтузиазм Акааши растворился, а под ребрами что-то болюче кольнуло. Почему-то хотелось провалиться. Кейджи скорее скрылся, убегая к ангарам, куда уже должен был вернуться Кенма.       — Твою мать, Юджи, это уже нихрена не смешно! — Вопил Кенма на одного из конструкторов. — Мы уже это проходили, какого черта вы снова упускаете это из внимания?       — Эй, эй, не кипятись, Кенма. — Успокаивает его Терушима, хлопая по корпусу вертолета. Козуме лишь больше разозлился, ощущая как закипают мозги.       — Если вы не почините этот чертов сброс, — Кенма сделал несколько шагов вперед, хватая Юджи за ворот. — Я вас уничтожу, клянусь. Куроо, вошедший в ангар по истине удивился. Стоило Юджи его увидеть, так он не упустил возможности съязвить.       — Эй, Тетсуро, успокой свою шавку. — Кенма резко расцепил пальцы, отчего Терушима пошатнулся.       — Советую закрыть рот и приступать к работе, Юджи. — Тетсуро встал позади Кенмы, который моментально на глазах уменьшился. — Ты ведь знаешь, я угрожать не буду. Просто сразу раскрошу тебе челюсть. Шрамы на лице Куроо лишь преумножали его грозный вид. Испытывать его терпение не хотелось. К черту. Парень отступил на несколько шагов, приподняв руки вверх, мол «понял, принял».       — Я бы и сам справился, — бухтит Козуме, дожидаясь стука закрывающейся двери, лишь после этого прижимается к Куроо вплотную.       — Я не сомневаюсь, Кен. — Тетсуро склоняет голову, целуя Козуме в макушку. — Но все-таки, я — твой недомуж, как ты говоришь. Я же не могу оставлять все вот так.       — Как благородно. — Кенма скалится, чуть щурясь и поднимает взгляд на парня. — Может, наконец, поцелуешь меня? Мы не виделись вечность! И Тетсуро не заставляет его ждать, ведь кара может настигнуть в любой момент. Куроо, не стесняясь, крепко захватывает Козуме за талию, примыкая к губам. Для удобства пожарный усадил парня на один из ящиков с оборудованием, теперь не приходилось сильно наклоняться. Козуме поглаживал его щеки, притягивая к себе ближе, обхватив ногами бедра. Хотелось раствориться, стать частью Тетсуро, хотя бы на мгновение, при возможности — на целую вечность.       — Хочу домой, — шепчет Кенма, нехотя открываясь от губ пожарного. — С тобой.       — И я хотел бы, кот. Но не могу. — Тетсуро проводит пальцами по щеке Козуме, тот лишь обреченно вздыхает, упираясь лбом в грудь Куроо.       — Зануда.       — И я люблю тебя. — Куроо треплет парня по волосам, оставляя короткий поцелуй в уголке губ. — Через полчаса вылет, а я еще не в форме. Придешь поцеловать на прощание?       — Не-а, — Кенма усмехнулся, отклонившись назад. — Много чести.       — Разве я не заслужил? — Спрашивает Тетсуро, стоя уже рядом с выходом.       — Я подумаю! Тетсуро уходит, оставляя Козуме в одиночестве, но то не длилось долго. Акааши так яростно распахнул дверь, что второй пилот чуть не свалился с ящика. Лицо Кейджи выражало полное разочарование.       — Твою мать, напугал! У меня же сердечко, как у хомячка! Смерти моей хочешь? — Не скрывает своего испуга Кенма. Акааши тормозит в нескольких шагах от парня и тяжело дышит, в попытках успокоиться. Кенма спрыгивает вниз, отряхивая форму.       — Все нормальной, Кей? — Кенма с осторожностью подкрадывается к другу.       — Ага. — Звучит не так радостно, как хотелось бы. — Я вылетаю на миссию, Кенма.       — Акааши! — Громко для самого себя завопил Кенма. — Господи, дружочек, это же отлично! Кенма на глазах засиял, набрасываясь на пилота, а Кейджи все еще выглядел растерянным. Почему-то его радость слишком быстро испарилась. Но от радости Козуме было тепло и постепенно разъяренные чувства растворялись, утекая сладким сиропом в подсознание. Кенма отстраняется.       — Что с лицом? Пока вроде никого не хороним.       — Я не знаю, как это сказать правильно. — Кейджи пропускает пальцы по темным волосам.       — Скажи как есть, я вроде еще не совсем отупел.       — Дело в… — Акааши не позволили закончить. Все перебили, развеяли и закопали вошедшие рабочие. А за ними и виновники торжества, сияющие ярче звезд во вселенной. Кейджи зажмурился.       — Бокуто. — Очевидно заканчивает Кенма, пока радостная парочка окончательно не приблизилась. Легкий кивок Акааши завершает всю картину, и Кенма понимает, как сильно его друг вляпался. Но Котаро только тумана наводит, когда не обращая внимания ни на идущую рядом Алису, ни на самого Кенму, налетает на Акааши. Объятия Бокуто крепкие, неровное дыхание обжигает ухо, а Кейджи просто размяк, не в силах обнимать его в ответ. Котаро шепчет ему о том, какой он молодец и как сильно этого достоин. Если бы Акааши спросили, что он сейчас чувствует, то вряд ли нашлось подходящее описание. Пустота, смешиваемая с неясными чувствами, обжигающими грудь, горло и глаза, умножая на тепло Котаро, который по-прежнему не мог расцепить руки. Вероятно, Кейджи просто умирал. Кенма, который полагал, что все понял, теперь плавал в волнах сомнений и не сходящихся фактов, а Хайба рядом, казалось, выглядела очень ревнивой. Забавно дергала кончиком носа, сложив руки на груди, Козуме оставалось лишь покачать головой. Никогда не любил любовные треугольники.       — Задушишь… — Акааши упирается Бокуто в грудь ладонями, хватая ртом воздух.       — Черт, прости. — Бокуто наконец отпускает его, нервно почесав затылок. — В общем, я поздравляю тебя, это правда круто, Акааши.       — Спасибо. — Благодарность звучит безразлично, пусто. Котаро напрягается. — Скоро вылет, а я еще не готов. И, — Кейджи выглядывает за плечо Бокуто, — тебя ждут, кажется. Увидимся. Чувства полета не было таким, как раньше. Акааши позабыл обо всем, стоило подняться в небо. На втором плане было все: Бокуто, по которому так болело сердце; Алиса, такая милая, но такая раздражающая; Кенма, который пытался разобраться во всем перед отлетом. И Куроо, который, кажется, что-то знал. Он не слышал ничего, кроме вертолета, по которому так скучал. Любовался расстилающимися облаками, похожими на плескающиеся волны океана. Многоэтажки, убегающие вдаль, которые сменялись милыми домиками, а дальше лишь поля. Красиво, завораживающе. Хотелось зависнуть на пару мгновений, забыть о предстоящей миссии, а что еще лучше — присоединиться к плывущим облакам, раствориться. Лишь бы не гложеть себя паршивыми мыслями. Но стоило добраться до Хоккайдо, как стало жутко. Смог окутал все воздушное пространство, плохая видимость усугубляла положение. Кейджи сбавил обороты, включая аварийные огни. Вдалеке, на горах, проблескивали огненные волны, точно заманивая в свою ловушку. Пилот, пребывая в своем максимальном сосредоточении продолжал двигаться вперед, даже не замечая пришедшего Бокуто. Котаро занял второе сидение, надевая наушники, лишь когда он подал голос, Акааши напрягся еще сильнее.       — Вам не стоило покидать свое место, Бокуто-сан.       — Знаю. Но решил позволить себе нарушить правило и проверить как ты.       — В норме. Боюсь, мы плохо оценили масштаб катастрофы. — Кейджи тихо сглатывает, лишь крепче сжимая штурвал. — Не то чтобы я сомневался в команде, но…       — Да, я вижу.       — Высаживать вас слишком рискованно. Думаю, лучше призвать подкрепление летчиков и решать вопрос с неба.       — Не согласен. — Бокуто смотрит на сосредоточенный профиль Акааши, что на мгновение размывается в недоумении. — Пока мы дождемся подкрепление, может быть слишком поздно. Будем работать сообща. Мы — с земли, ты — с неба.       — Плохая идея, Бокуто-сан.       — Это наш единственный шанс, Кейджи. Разве что, единственный шанс подставить под угрозу жизни шести молодых пожарных. И Акааши хочет бросить штурвал, схватить Бокуто за ворот и хорошо встряхнуть, лишь бы разум вернулся в верное положение. Безрассудство и попытка геройствовать выглядит глупо. Ещё глупее, что Кейджи не противится, не хочет с ним спорить. Вероятно, глубоко внутри понимает, что Бокуто прав. Единственный вариант — двигаться вперед, дожидаясь подлета к контрольной точке. Это путь невозврата, который Акааши Кейджи прокладывает собственными руками.       — Подготовьтесь к спуску. — Котаро стаскивает наушники, скоро поднимаясь, а Акааши борется с мыслями, чтобы остановить их всех. Если что-то случится, вина полностью ляжет на его плечи, а от того будет еще более невыносимо. — Будь осторожен. Он не смотрит на реакцию Бокуто, не знает слышал ли он. И все это чрезмерно глупо. Кейджи все еще хочет бросить штурвал, вцепиться в него и не позволить ступить шага в поток воздуха, который унесет его в самое пекло. Но не останавливает, больше не издает ни звука, лишь делает то, что должен. Без страховки Акааши решил себя не оставлять, и сразу после спуска пожарных отбил сообщение в штаб, запросив подкрепление. Кейджи вычислил ближайший водоем для заправки и направился в противоположную от пожарных сторону. Датчик связи мелькает зеленым светом и Акааши принимает входящий звонок.       — Хайба Алиса на связи. — От ее голоса становится тошно.       — Акааши Кейджи слушает.       — В вашу сторону направлен один из свободных летчиков — Козуме Кенма. — Отзывается девушка. — На данный момент это все, чем мы можем помочь. Высылайте сообщения каждый час. Держите в курсе. Огненные вихри закручивались в танце, прыгая меж стволов, точно дикие обезьяны. Дышать было невыносимо, разреженный воздух сдавливал легкие, крупицы пепла оседали на коже. Ни единого дуновения ветра, слишком горячо вокруг. Бокуто рефлекторно расстегивает ворот обмундирования. Горячий воздух опалил шею, мышцы свело, скручивая в тугой узел.       — Отойдем дальше, — Котаро хрипит, закашливаясь. — Выстраиваемся в цепочку! Двигайтесь за мной и будьте внимательны! Парни встали следом друг за другом, переходя на бег. Куроо встал последним, замыкающим и все ему доверяли. Тетсуро никогда никого не подводил. Вдалеке ярко полыхнуло, донесся шумный треск, а после к небу поднялся столб пара. Акааши сделал первый сброс на верховой огонь. Группа не медлила, обогнув пожар и закрепившись в достаточно отдаленном месте, чтобы подготовить ловушку. Хотелось закончить побыстрее и вернуться домой, каждого из них ждали незаконченные дела. Ойкава яростно выкапывал траншею, стирая старые мозоли с ладоней до крови. Больно уже не было, все настолько привычно. Только вот страх был велик. С таким пожаром они еще не сталкивались. И хоть Акааши продолжал тушить — масштабы не уменьшались. Этот огонь бесконечен.       — Пожар стоит на месте, но будьте осторожны, ветер обманчив. — Оповещает Акааши. — Самое время приступить к делу, Бокуто-сан.       — Ускоряемся, парни! — Бокуто и сам хватается за лопату, помогая удлинять траншею. Пот смешивался с пеплом, затуманивая взгляд, сползая по вискам и шее, затекая за ворот. Мышцы забиваются, немеют, хочется остановиться, на секунду, лишь бы вдохнуть полной грудью. Акааши сбрасывает очередной запас воды и зависает в воздухе, оценивая ситуацию.       — Скучал? — Голос, греющий душу, успокаивающий на доли секунд.       — Кенма, — Кейджи позволяет себе улыбнуться, хоть и понимает, что Козуме не увидит. — Рад слышать.       — Доложи ситуацию.       — Верховой с восточной стороны частично остановлен, но продолжает набирать обороты. Пока ветер стабилен, но временами ускоряется до пятнадцати узлов, что ничуть не красит ситуацию. Низовой застыл и дальше не продвигается, но это вопрос времени.       — Понял. — Кенма тихо сглотнул, в глазах отражались яркие вспышки. Пилот оценивает показатели. — Ветер снова усиливается. Языки пламени в секунды переместились по верхушкам, двигаясь в сторону пожарных. Огонь перемещался резко, в мгновения укрывая лес жарким одеялом. Стволы подкашивались под натиском усиливающегося ветра, в то время как внизу еле еле тянул сквозняк. Пламя сжирало кислород, выжигая почти без остатка. Гулкие хлопки донеслись из глубины пожара и постепенно приближались, оглушая до яркого звона в ушах.       — Надо валить! — Возглас Куроо донесся за спинами, отозвался эхом.       — Осталось лишь заложить заряд, уходите! — Командует Бокуто.       — Совсем сдурел? — Тетсуро схватил его за ворот, встряхивая, но Котаро уже все решил. — Это метановые пробки, идиот, если мы не уберемся, то стоило ли вообще спускаться.       — Эй, папочки, решите семейные дела позже! — Выкрикнул Ацуму, повисая на плечах товарищей. — Либо уходим все, либо остаемся помирать вместе!       — Я остаюсь. — Бокуто скинул руки Куроо. — Иначе на кой черт я вообще сюда явился.       — Хорошо, — Тетсуро скрипит зубами. — Подохнем вместе.       — Перспективное заявление. — Уныло тянет Тоору.       — План охренительный, я в деле! — Заявляет Коноха, вместе с Семи поднимая заряд.       — Ну чего встали, молодые? Ускоряемся или гореть нашим задницам ярко и сочно! — Кричит Эйта. Тогда Бокуто подумал, что это самая безумная идея. Будь все куда проще, останься он один, не было бы потом сожалений, в случае провала, не было бы волнений. Может быть, погиб бы, принял звание героя посмертно и дело с концом. Но сейчас, смотря на измазанные потные лица, слыша обессиленные вопли тех, кто продолжал бороться — брала гордость. И сдаться — последнее, чего Котаро хотел. Когда они вернутся, то Бокуто точно запросит смену названия их команды. «Отряд самоубийц» подходит куда больше.       — Как же это раздражает. — Кенма скулит. — Черт бы побрал эти метановые пробки.       — Нам остается рассчитывать на их благоразумие. — В наушниках послышался смешок. — Да, знаю, не про них. Но согласен, наша бесполезность раздражает. Сбрось мы еще воды, они умрут от отравления. Не мочь сделать хоть что-то — хуже всего. Смотреть, как пожарные не отступают с поля боя, когда им грозит гибель, соверши те хоть одну ошибку. Горло Акааши скрутило колючей проволокой, он сжал штурвал так сильно, как мог. Потому что больше не за что держаться. Даже в такой отвратительно сложившейся ситуации, Бокуто боролся. И Акааши было даже стыдно, за свою слабость, за срывы. Бокуто всегда был сильнее духом, он — та самая опора, на которой держался никчёмный мир Кейджи все это время. И сейчас, Котаро продолжал держаться, хоть и было так неимоверно тяжело.       — Все готово! — Сигнализирует Эйта. — Отходим!       — Некуда, — нервно хрипит Ойкава. За столь отчаянной борьбой они упустили сигналы летчиков, что хуже — сами отбросили все внимание, лишь бы успеть. Загнали себя в ловушку.       — Подготовить огнеупорные одеяла, двадцать секунд! — Командует Бокуто и команда следует приказу, расчехляя защиту. Все согласно установленному времени, строго по плану. Бокуто, убедившись, что команда защищена, бросился к заряду. Ноги заплетались, а мышцы ныли от усталости. Пальцы еле ухватились за рычаг. Больно. Ладони сильно кровоточили, но сейчас это было огромной мелочью в сравнении с тем, что происходило вокруг. Бокуто давит на рычаг, но сил не хватает, руки совсем онемели, а метановые пробки продолжали вспыхивать и с каждым разом все ярче, громче. Ближе. Сделать шаг в сторону просто нет и шанса, ноги приросли к земле упругими толстыми корнями. Пять, четыре…       — Не сегодня! — Куроо, чертов нарушитель устава, Тетсуро. Пожарный обхватил Бокуто руками, вместе с ним отпрыгивая в сторону. Яркий всплеск окутал горящий лес, мимолетная, но такая горячая вспышка. Бокуто упал на Куроо, закрывая его своим телом, и как бы Тетсуро не старался выбраться, чтоб поменяться местами, ничего не выходило.       — Настырный идиот, — скулит Куроо, сдавливая бока Бокуто одной рукой, второй же пытался натянуть на него капюшон.       — Сам же сказал, не сегодня, — Бокуто отчего-то смеется, содрогаясь всем телом. Полыхание утихло. Куроо отпустил Котаро и тот поднялся, подавая другу руку. Огонь никуда не делся, это замкнутый круг, который с каждым разом все уменьшался. Заряд был полностью разорван, потому толку от него больше нет.       — Бокуто сан, вы меня слышите? Бокуто молчал, остолбенело всматривался в прыгающий огонь, лежащих товарищей и собственное отчаяние. Это ведь он закатил эту истерику, он самолично подтолкнул команду принять столь глупое решение.       — Эй, кучка смертников, если вы сейчас же не ответите, я придушу вас собственными руками! — Кенма злился: хотел залить их всех сверху керосином и скинуть на головы тонны кирпичей, лишь бы выбить скопившуюся дурь.       — Мы здесь, — отзывается Куроо.       — Сейчас мы заберем вас, будьте готовы. Среди треска стволов послышался вертолетный гул, пропеллеры скрежетали от накалившегося воздуха, метал шумел, точно грозя разорваться. Вертолет Кенмы навис точно над воронкой, команда уже собралась в маленькую кучку, прикрыв спины одеялами. Кенма закрепил управление, срываясь с места и распахивая люк. В лицо мгновенно ударил жар, заставляя кадык нервно дёрнуться. Козуме закрепил спасательный трос, проверяя прочность и сбросил вниз, где его встретил Куроо. Кенма вернулся на место, хватаясь за штурвал.       — Поторопитесь, становится слишком жарко. Парни начали взбираться, из-за образовавшихся ран на ладонях это давалось с трудом. Ойкава забрался первым, следом подавая руку Ацуму и приближающемуся Семи.       — Не думал, что мы окажемся в подобном дерьме, — Куроо хохотнул, хватаясь за трос, Бокуто кивнул.       — Хотя бы мы живы, — отозвался Котаро, хлопая Тетсуро по плечу.       — Не заикайся раньше времени. Куроо полез вперед, а Бокуто следом. Это расстояние казалось чем-то непреодолимым, потому что чем выше, тем больнее было, хотелось просто отпустить и рухнуть вниз. Котаро перебирал руками, на мгновение останавливаясь, чтобы перевести дух, а его взгляд встретился с надорвавшимся тросом. Это длилось секунды, мгновения, он точно слышал крик Тетсуро, когда свалился в пламенный водоворот, обратно в ловушку. Куроо поднялся, скорее забегая в кабину Кенмы, который уже сигнализировал Акааши о пострадавшем.       — Улетайте, я разберусь.       — Это хреновая идея, Кей, вероятно Бокуто без сознания, ты же не думаешь…       — Думаю. — Голос Акааши звучал строго и уверенно. — Я спущусь за ним. Пожалуйста, улетай.       — Акааши, — скулит Кенма, наблюдая за перемещающимся в сторону огненной клетки вертолета. — Там слишком маленький проход, ты не сможешь взлететь!       — Будь там Куроо, ты поступил бы так же! — Акааши оборвал связь. Не о чём тут думать, все прекрасно понимают, что его нельзя бросить. Кенма не улетал, оставался чуть поодаль, нервно сжимая штурвал. Думал, какой же Акааши отчаянный, но уверен в одном, он сделал бы так, будь там кто угодно. Хотя, будь там не Бокуто, вероятно действовал рациональнее, чем сейчас. Одинокая слеза скатилась по щеке Кенмы, Куроо точно ощутил это, сжимая его плечо. Не так всё должно было быть, не так все складывалось в их мечтах. И, вероятно, за такую самодеятельность, Акааши снова отстранят, потому что это нарушение. Кенма вспомнил ситуацию с Куроо и подворотней. Выходит, он снова сдрейфил, опять испугался и даже не попытался чего-то предпринять. Как же жалко. Бокуто всхлипнул и вытянул ноги. Импульс был сильным, неплохо так ударился спиной. Котаро попытался двинуть шеей, затем постарался присесть, но ничего не вышло. Перед глазами мерцал огонь, ослепляя и удушая жаром. Ему потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя, насколько сейчас возможно. Трос действительно оборвался, вероятно дело в температуре. Хотя какой толк об этом рассуждать. Окончательно Котаро все осознал, когда услышал вертолетный гул над головой, это Акааши, без сомнений. Бокуто трясущейся рукой схватился за рацию.       — Акааши, остановись, — просипел в динамик Котаро.       — Бокуто-сан, ты в порядке? — Голос Акааши дрожал.       — Не совсем. Если быть честным, то сейчас Бокуто ощущал страх и боль в каждой точке тела, но приглашать Акааши в эпицентр — последнее, что он хочет.       — Ты можешь пошевелиться? — отозвался Кейджи через доли секунд, получая в ответ мычание. Теперь в голосе Акааши ещё больше волнения чем раньше, потому что снова он виноват. Потому что мог отговорить от этого безумия. Хотя все это ложные обвинения, потому что Котаро никто не может переубедить.       — Кейджи, — зовёт осторожно Бокуто. — Послушай меня, ладно? Времени мало, но я бы не хотел рисковать тобой сейчас.       — Глупости, я ещё успею приземлиться и забрать тебя, прошу поверь мне.       — Я верю, но это слишком рискованно, потерять одного меня или нас двоих — большая разница.       — Если веришь — замолчи. — Акааши цедил сквозь зубы, тем временем оценивал обстановку. — Я не позволю тебе погибнуть, ясно? — Вертолет Кейджи начал медленное приземление.       — Акааши…       — Я не хочу признаваться в любви твоему надгробию, ясно? — Кейджи сам не сразу осознал, что выпалил. На него давило все: огонь вокруг, напоминая о том видении, Бокуто, что ждал внизу, Кенма, держащийся неподалеку и вся чертова жизнь, что в один момент пошла под откос. Но он не смеет жалеть о сказанном, заочное признание тоже звучит неплохо и плевать, если Бокуто не примет его с этой стороны. Акааши слышал, как сильнее и сильнее скрежетал металл, особенно ближе к эпицентру. Кейджи попытался удержать вертолет на весу, чтобы было легче взлетать, но ничего не вышло. Акааши яростно вспыхнул, ощутил жар в груди и скручивающийся тугой узел в горле. Кейджи сбросил ремень безопасности, бросился к люку, прыгая в самое пекло. Кожу обожгло, пилот закашлялся, скрючившись. Времени биться в агонии и безнадеге нет, потому пришлось доползти до Бокуто. Кейджи упал на колени, схватил его за руку, но Бокуто был уже без сознания. Кислорода почти не осталось.       — Не смей так поступать со мной… — Акааши на свой страх и риск пришлось поднимать Котаро, и это далось достаточно тяжело. Страшнее всего было навредить. От такого падения мог пострадать позвоночник, а с подобными манипуляциями могло стать хуже. Но точно не хуже полной кончины. Пилот тащил Бокуто на себе, стараясь не отвлекаться на бушующий огонь и всплывающие воспоминания, от которых конечности леденеют. Он слышит скрип чужих зубов и жмурится. Понимает, что больно.       — Осталось немного, потерпи, пожалуйста, — слезы замазывают взгляд, стирая четкие линии, связки тянет невыносимо сильно, оседая сверху пеплом.

***

      — Признаете ли вы, что намеренно нарушили устав?       — Да, ваша честь. — Акааши стоит ровно, еле заметно дыша, следит взглядом на судьей, листающим бумаги по делу. Надоедливый галстук душит, хочется сдёрнуть его ко всем чертям.       — Вы отреклись от установленных правил, нарушили с десяток законов и главное — подвергли опасности собственную жизнь. Ради чего?       — Никто не заслуживает такой ужасной участи. — Кейджи все-таки позволяет себе слегка расслабить удушающую петлю. — Я понимаю все риски, не отрицаю своей некомпетентности. В данной ситуации я встал на сторону человечности, отбросив все сомнения. И это единственный раз, когда я точно уверен, что сделал верный выбор. Акааши выбирается из зала суда через три часа. И это было самое ужасное время, внутри все сжималось, грозилось вырваться наружу вместе с пеплом и отчаянием. Кейджи отрешенно опускается на ступени, приложившись виском к прохладной колонне и пытается заглотить все мысли.       — Ты молодец, — рука Кенмы опускается на плечо, и он без капли сомнений опускается рядом.       — Прости. Я доставил вам достаточно проблем.       — Плевать, — Козуме фыркает, поднимая взгляд к небу. — Бокуто жив и это главное.       — Жив, — кивает Акааши. — Но не в порядке, совсем. Повреждён поясничный отдел, так что он не сможет больше быть там, где ему так нравилось. Боюсь, что Бокуто ненавидит меня.       — Ты не навещал его?       — Не решился, не знаю, как вести себя.       — Как обычно, — без сомнения отвечает Козуме, приобнимая Акааши за руку и тот опускает свою голову к светлой макушке. — И прекрати думать, что он ненавидит тебя. Я готов поставить на это все свои деньги. Если хочешь, я могу поехать с тобой. — Кенма берет друга за руку и переплетает их пальцы. — Все будет хорошо. Путь до клиники Акааши пытался всеми силами держать себя в руках. Тело болело, дрожало, и даже успокаивающие объятия Козуме не могли усмирить ураган эмоций, душащих Кейджи всё это время. Страшно увидеть Бокуто, ещё страшнее — увидеть ненависть в его глазах. Акааши мотнул головой, отгоняя плохие мысли и вышел вслед за Кенмой. Коридоры казались длинными, белый халат на плечах ощущался бетонной кладкой. Из нужной палаты вышел Куроо, на вид явно уставший, но с улыбкой на лице, взмахнул в проход на прощание и двинулся в сторону Кенмы и Акааши. Куроо целует Козуме, крепко обнимая, после обращает внимание и на Кейджи.       — Привет, — Тетсуро мягко обнимает, почти успокаивает и одобрительно хлопает по плечу, кивая в сторону палаты. — Он ждёт тебя. Кейджи часто моргает, скидывая выступающие слезы и выравнивает дыхание. Все в порядке. Он зайдет туда и все будет хорошо.       — Акааши… Бокуто прикован к постели, но выглядит намного лучше, чем в тот злосчастный день. Кейджи замирает у входа, боясь сделать шаг, но рука Кенмы, надавившая на лопатку и закрывшая за спиной дверь, сильно помогла.       — Привет.       — Господи, ты бы знал, какая здесь ужасная кровать, — начал причитать Бокуто, и в тот момент стена разрушилась, а весь бетон свалился с плеч в бездну. Казалось, стало легче дышать, а делать шаги к кровати не так больно и страшно. Акааши устроился на краю, губы самовольно расплылись в улыбке, потому что он правда скучал. Он смотрел на эмоционировавшего Котаро, его руки жестикулировали не так активно, но он был здесь. Кейджи, признаться, засмотрелся и упустил весь рассказ.       — Прости меня, — искренне шепчет Акааши, захватывая одну из рук Бокуто. Котаро удивленно вскинул брови, попытался сесть, но Кейджи не позволил, надавив ладонью на грудь.       — Не смей больше произносить это. В чем именно ты себя обвинил на этот раз?       — Я ведь…       — Ты что? — Бокуто заговорил громче, переплел их пальцы, тихо вздохнув, продолжая чуть тише. — Спас мне жизнь? Да, именно это ты сделал. Ты не виноват в последствиях и уж тем более в том, что это произошло. Я так долго ждал, что ты придёшь и извинения — последнее, что хотелось слышать от тебя.       — А что ещё?       — Сам ведь сказал, что не хочешь признаваться… — Акааши подался вперёд, закрыв рот Бокуто ладонью. Котаро вздрогнул, сильнее сжав свободную руку Кейджи и склонил голову в непонимании.       — Значит, ты все-таки слышал. — Акааши стыдливо опустил глаза, убирая ладонь с губ утвердительно кивнувшего пожарного. — Я не отказываюсь от своих слов, просто…       — Кейджи, тогда не веди себя, как неуверенный подросток, я умоляю.       — Прос… — Акааши прикрыл глаза, глубоко вздыхая и сжал губы в тонкую линию. — Тогда я выпалил это на эмоциях, и не хотел нагружать тебя своими чувствами, потому что… Я понимаю, что ты просто хорошо относишься ко мне и тебе нравится… Бокуто хотел бы рассмеяться, ведь всё неловкое высказывание Акааши звучало, как волна неимоверной глупости и неправды. Котаро в моменте запутался, но не хотел ничего уточнять, кроме как:       — Акааши, — пожарный выжидает терпеливо, пока сам Кейджи перестанет хотя бы трястись. У них не допрос с пристрастием, но в конце концов хочется услышать внятный ответ. — Да или нет?        — Да, я люблю тебя. — Звучит обречённо и особо печально, в совокупности с виноватым взглядом и безнадёжной в ответ улыбкой Бокуто. — Я понимаю, что ты не…       — Люблю. Акааши, в кого ты такой дурак? — Бокуто цепляется за запястье и роняет замершего Кейджи себе на грудь. Акааши не отвечает ни слова, только содрогается под невесомыми объятиями и заливает слезами чужую шею. Бокуто любил свою работу всем сердцем — спасать лес от огня, бороться с такой сильной стихией практически голыми руками. Помнить каждый заработанный шрам, временами ощущать боль и понимать, что все не зря. Акааши любил летать, ведь там, высоко в небе, ты несешь серьезную ответственность, вместе с тем, помогая тем, кто трудится в самом эпицентре. И порой приходится принимать отчаянные решения. И встретились они где-то посередине. На кончиках яркого пламени и взмывающего вверх пепла.