more than I can take

I'm watching all the moves you make Can't turn back now, it's too late Check mate, there's no defending This is the start of the ending (С) The Ending — Papa Roach

      Гром грянул уже в понедельник. Едва занятия успели подойти к концу, как Абигейл остановил Себастьян, затащив за один из гобеленов.       — Анна прислала письмо. Она хочет встретиться прямо сегодня. Что-то случилось. — Парня так трясло, что Гейл не хотелось даже язвить. — Абигейл, пожалуйста, ты можешь пойти со мной?       — Да, конечно, я пойду. — Он выглядел таким напуганным и разбитым, что Гринвич просто не могла оставить его одного.       — Спасибо. — Сэллоу схватил ее руку, словно утопающий цеплялся за веточку. — Мы можем пойти прямо сейчас?       Абигейл ненадолго задумалась. Вообще-то она обещала, что потренируется с Имельдой. Но подруга поймет. Прошлым вечером Гейл действительно последовала ее совету и поделилась многими переживаниями, решившись открыться чуть больше, чем обычно. Разумеется, она не говорила о темной магии, реликвии, испытаниях Хранителей и прочем. Но откровенно сказала о том, как волнуется за Себастьяна, который остался фактически наедине с горем от проклятия сестры, как скучает по Оминису. Она не ожидала той поддержки, которую оказали ей подруги. Гейл думала, что ее ждут подколки, расспросы и сплетни. Но Имельда, Нерида и Грейс выслушали ее совершенно серьезно и даже поделились собственным опытом и переживаниями, что только сблизило их четверых. Пусть их дружба не была основана на совместных приключениях и опасностях, как с Поппи или Натти, пусть (и даже к счастью) в ней не было той драмы, что была с Себастьяном, и взаимных ядовитых колкостей, как с Малфоем (Абигейл не была уверена, что вообще может называть его своим другом). Но было в этом нечто правильное. По правде говоря, хоть что-то правильное и нормальное в ее сумасшедшей жизни.       — Да, разумеется. Не будем терять время. — Гейл старалась, чтобы ее улыбка была ободряющей, а не нервной. Себастьян облегченно выдохнул.       До небольшой поляны неподалеку от Фелдкрофта они добрались меньше чем за час. — Абигейл гнала метлу, как дурная, пока Сэллоу цеплялся за талию девушки, сидя позади нее.       — Себастьян! — Анна тут же бросилась к брату, но выражение ее лица не обещало ничего хорошего. — Зачем тебе утраченная реликвия из катакомб, требующая темной жертвы?! — Очевидно, Сэллоу не стал скрывать от близняшки большую часть их приключений.       — Знаю, это звучит жутко, но риск оправдан! Я уверен, это поможет! — Тут же попытался оправдаться Себастьян, на что Абигейл лишь хмыкнула. Она бы с ним поспорила, да вот только уже знала, что это бесполезно. Теперь пусть попробует Анна.       — А Оминис об этом знает? — Вопрос девушки вызвал в сердце Гейл беспричинную злость.       Так хотелось рявкнуть: «Какое тебе дело до Оминиса?!». Но Гринвич вовремя себя остановила, переводя дыхание. Логика подсказывала, что как раз таки у Анны, в отличие от самой Абигейл, были все права. Именно ей Мракс дарил подвески с листьями сирени, именно с Анной был знаком с самого детства. А что Гейл? Она тут так, забежала на огонек. Поцеловались, подержались за ручки и забыли. — Оминис помог найти Скрипторий, в котором был дневник Слизерина. — Гринвич вновь криво улыбнулась. Сэллоу не врал, но и всей правды не говорил. Не у нее самой ли он этому научился?       — Хорошо, если там будет Оминис, я приду. — Звук скрипа зубов Абигейл был уж слишком хорошо различим.       «Ах, ну раз будет Оминис, ты, милочка, на все готова, да?! Если Мракс в курсе, то ты согласна даже на темную жертву?!»       — Но у нас мало времени. Дядя Соломон хочет уехать из Фелдкрофта и забрать меня с собой. — Тем временем продолжала Анна.       Только теперь до Гейл, глаза которой застилала банальная ревность, дошел смысл сказанного.       Во-первых, Себастьян позвал Анну куда-то, где будет Оминис. И ничего не сказал об этом Абигейл. И это явно было связано с реликвией. Это звучало так, словно парень понял, что за темная жертва нужна, но по какой-то причине скрыл это от подруги.       Во-вторых, Соломон собирался увезли Анну из Фелдкрофта, бросив Себастьяна на произвол судьбы. О чем вообще думал этот человек?! Он свихнулся окончательно?! Как можно было бросить несовершеннолетнего юношу, стоящего на тонкой грани между добром и злом, забрать у него сестру и уехать в закат?! Или Соломон намеренно толкает Себастьяна во тьму?! Потому что сейчас это выглядело для Абигейл именно так.       — Что?! Уехать?! О чем ты? — Вторил ее мыслям Себастьян. — Не важно. Ты должна его задержать! Анна, прошу тебя, выиграй время! — Все тем же умоляющим голосом говорил парень. — Я постараюсь. — Девушка мягко и слабо улыбнулась брату, заставив Абигейл ощутить укол совести: вопрос идет о жизни и смерти, а она думает о том, что не хочет делить Оминиса с Анной. — Я пришлю тебе весточку. Сэллоу уже собиралась уходить, когда Гейл ее окликнула. — Анна, я хотела бы спросить тебя кое-о чем. — Анна с сомнением посмотрела на брата и, дождавшись когда он кивнет, подтверждая, что все в порядке, подошла ближе к Гринвич. — Не знаю, говорил ли тебе Себастьян, но у меня произошла довольно странная встреча с вашим дядей в Хогсмиде. Которая натолкнула меня на несколько вопросов.       Девушка кивнула, подтверждая готовность слушать и отвечать на вопросы.       — Дело в том, — продолжила Гейл, — что я слышала его разговор с бывшим коллегой, в котором тот говорил об ошибке, которую совершил ваш дядя. Себастьян сказал, что он не знает ни о чем таком, но ты провела с Соломоном больше времени, и могла что-то слышать.       — Почему ты об этом спрашиваешь? — Голос девушки звучал настороженно.       — Пока и сама не знаю, но это кажется мне важным в вашей с Себастьяном истории. Кто знает, вдруг это сможет помочь задержать Соломона в Фелдкрофте или убедить его смягчить свое отношение к твоему брату? — Разумеется, интерес Абигейл был связан не только с этим, и она больше манипулировала сестрой друга, зная, на что давить. И та поддалась на ее манипуляцию.       — Соломон тогда выходил из «Кабаньей головы», я даже думала последовать за ним, чтобы завести разговор, но он трансгрессировал. — Разумеется, Гейл вновь говорила не всю правду. Но она полагала, что Анна стесняется признавать пьянство дяди, и если Гринвич как бы невзначай сама упомянет об этом, девушке проще будет довериться. Абигейл не прогадала.       — Однажды дядя действительно кое-что упоминал. Он был очень пьян в тот вечер. — Щеки Анны загорелись румянцем, словно ей было очень стыдно за своего опекуна. — Возможно, он даже и сам не все помнит. Он много чего тогда говорил, но он и впрямь упомянул о том, почему ушел из Департамента. Он использовал непростительное заклинание на волшебнике, за которым гнался. Решил «тушить пожар огнем». Дядя считал, что он поступил по совести, хотя и вопреки правилам. Но его начальник с ним не согласился, вынудив подать в отставку.       Абигейл бы соврала, если бы сказала, что ожидала чего-то другого.       Она уже давно подозревала, что Соломон отталкивает племянника не потому, что видит в нем своего брата. А потому, что видит в Себастьяне отражение ошибок, которые сделал сам. То, из-за чего вся его жизнь пошла жмыру под хвост. Сэллоу-старшему было отвратительно видеть того, кто так похож на него самого. И из-за этой ненависти к самому себе он почти угробил племянника, совершенно наплевав на его воспитание. Поставил на нем крест, как на самом себе. Не дал Себастьяну и шанса вырасти нормальным человеком. Вместо того, чтобы оградить его от ошибок, которые совершил сам, лишь толкнул его на этот путь, обвиняя во всем самого Себастьяна.       В груди Гейл рос клубок древней магии, всплеск которой был порожден отвращением к Соломону Сэллоу. И все же разум продолжал работать, несмотря на эмоции.       — Анна, еще один вопрос. Твой дядя часто отлучается куда-то неожиданно? Возвращаясь потом нетрезвым, вероятно. — Вопрос был странным, но Абигейл нужен был ответ. У нее созрела теория.       — Иногда такое действительно бывает. Где-то раз в месяц, иногда чаще. Ты думаешь, это имеет какое-то значение? Я всегда думала, что он просто уходит пить. — Пожала плечами Анна.       — Да, я тоже всегда так думал. Гейл, что у тебя на уме? — Вмешался в разговор Себастьян.       — Тот человек, бывший коллега, сказал тогда занятную вещь. Что Соломон вновь совершает ошибку. Я думаю, он сделал что-то противозаконное, от чего теперь так торопится сбежать. Именно поэтому он хочет увезти Анну и скрыться. Себастьян сжал кулаки.       — Мы должны это выяснить.       Анна согласно покивала головой. Взяв с брата обещание, что он ничего не станет делать без ведома Оминиса, она все же поспешила домой — Соломон должен был вскоре вернуться.       — Соломон не может увезти Анну из Фелдкрофта! Здесь наш дом! Куда они отправятся?! Когда я ее увижу?! — В присутствии сестры парень старался держаться, но стоило ей скрыться из виду, как он позволил дать себе слабину. — Не могу в это поверить! Гейл, мы должны все выяснить, пока Анна его задержит! Она обязана выиграть время.       — Время для чего? — Абигейл задала ключевой вопрос.       — Мне удалось узнать кое-что о реликвии. — Девушку радовало, что Себастьян, по крайней мере, говорил с ней честно. Хоть и не своевременно. — Пришлось сопоставить записи учеников Слизерина, его дневник и информацию из Запретной секции о реликвиях и темных жертвоприношениях. Сила реликвии будет действовать только там, в катакомбах, где она была создана.       — То есть ты предлагаешь привести Анну и Оминиса в катакомбы и устроить жертвоприношение? — Гейл и не пыталась скрыть собственного скепсиса. — Тебе не кажется, что это звучит как полный бред?       — Сложнее всего будет убедить Оминиса. Анна согласилась, только если он там будет.       — Сэллоу, ты слышишь меня?! То есть тебя вообще не волнует, что нужно совершить жертвоприношение?! Кого ты собираешься положить на алтарь, самого Оминиса?! — По спине девушки пробежал холодный пот. Неужели Сэллоу и впрямь готов убить лучшего друга ради спасения сестры. А может, он хочет убить саму Гринвич, из-за ее древней магии, и именно поэтому ничего не говорил сразу? Абигейл обязана остановить это безумие!       — Не говори глупостей! Я уверен, под темной жертвой понимается нечто иное. — Отмахнулся Себастьян. — Хотя нужно как-то отвлечь дядю. Кажется, ты говорила, что он собирается пожаловаться директору чуть что. С другой стороны, дядя больше не мракоборец. И нам не повредит то, о чем он не знает. Главное, уговорить Оминиса. Я сделаю это сам. Не думаю, что он послушает тебя, учитывая ваши взаимоотношения.       Гейл едва сдержалась от того, чтобы влепить Сэллоу пощечину. Она сама не могла точно сказать, почему так хочет это сделать — за намек на их с Мраксом сложные взаимоотношения или просто чтобы привести в чувства Себастьяна, который уверенной походкой маршировал на дно.       — Не торопи события, Себ. Я говорила с Хранителями. Они согласились поискать способ помочь твоей сестре.       — Это лишь вероятность. Сколько они будут искать этот способ? Смогут ли найти вообще? У нас слишком мало времени. Я должен действовать. — Сэллоу был настроен решительно. И именно это больше всего пугало девушку: в таком состоянии он мог натворить что угодно, так как совсем терял способность видеть границы.       — А реликвия и темная жертва это, по твоему, не риск? Здесь есть гарантии?!       — Куда больше, чем могут дать твои Хранители! — Почти выплюнул Себастьян, заставив Гейл еще сильнее сдерживать порывы влепить ему пощечину. Если удар по лицу немного вправил мозги Малфою, это вовсе не означает, что с Сэллоу тоже сработает. Но желание проверить с каждым его словом становилось все сильнее.       — Пообещай, что не станешь творить глупости и лезть в то, чего до конца не понимаешь, не поговорив со мной. Иначе я сделаю все, чтобы тебя остановить! — Абигейл почти срывалась на крик. Внутри бушевала древняя магия, заставляя природу вокруг волноваться.       — Хорошо, хорошо. Обещаю. Можем уже возвращаться в Хогвартс? — Сэллоу был вынужден согласиться, понимая, чем это может ему грозить.       Абигейл кивнула, не особенно веря словам приятеля. Он уже не раз давал обещания лишь для того, чтобы их потом нарушить. А это значит, нужно было, во-первых, все-таки поговорить с Оминисом, во-вторых, узнать, что скрывает Соломон, и в-третьих, попытаться самой узнать что-то о том, что такое вообще эта «темная жертва» и чего им стоит ждать.       Как только они вернулись в замок, Гейл направилась в библиотеку, которая, к счастью, еще не была закрыта. Спрятавшись в знакомом укромном уголке, девушка достала палочку и воспользовалась последним способом. Если Оминис не отреагирует и на это, значит, ей придется разбираться со всем самой. «Библиотека. Срочно. Касается Себастьяна», — больше, к сожалению, на маленьком кусочке металла не помещалось.       Время шло. Абигейл начала и закончила домашнее задание, дергаясь каждый раз, когда кто-то поднимался на второй этаж. Полистала справочник волшебных семей, но не обнаружила ничего нового. Если верить библиотечным часам, уже начался ужин, и организм девушки тонко намекал, что было бы неплохо съесть хоть что-нибудь — кажется, она пропустила обед и завтрак. И не только сегодня. Но и… А когда она вообще ела в последний раз? Но Оминис все еще не появился, и Гринвич продолжала ждать.       Время шло. Надежда таяла с каждым движением секундной стрелки. Гейл, чтобы занять себя чем-то полезным, изучила учебник по Истории магии на несколько параграфов дальше, но, чувствуя, что глаза слипаются, убрала книгу обратно в сумку, доставая вместо нее блокнот, в котором вела свои заметки. Ненадолго задержавшись на странице с «расследованием» произошедшего в ту ночь, когда она оказалась в госпитале, Абигейл перевернула лист. Теперь перед глазами красовалось лишь одно слово — «Моран», и множество вопросов рядом. Ну ничего, она еще заставит Оминиса на них ответить.       Следующий раздел был посвящен Соломону Сэллоу. Рядом с вопросом «Какую ошибку совершил, будучи мракоборцем?», Гейл записала: «Использовал непростительное заклятие на преступнике». «Почему ушел со службы?» — «Шарп вынудил подать в отставку». «Какую ошибку совершает теперь?» Прочерк. Немного подумав, девушка добавила свои мысли по этому поводу: «Еще одно непростительное?». Тут же вычеркнула. Вряд ли, слишком агрессивно настроен. «Ладно, попробуем зайти с другой стороны», — подумала Гринвич, покусывая кончик пера, как часто делала, размышляя. «Откуда об этом мог узнать Шарп?» — «Школа?» Зачеркнуто. Нет, иначе об этом знал бы не только декан. «Связи со времён работы?» Больше похоже на правду. Гейл подчеркнула этот вариант. С кем профессор мог общаться со времен работы на данный момент? «Констебль Сингер», — торопливо записала свою мысль девушка, сразу же добавив, — «Дело Харлоу? Поговорить с Натти». Мог ли Соломон Сэллоу быть каким-то образом связан с бандой Виктора Руквуда? По всему выходило, что мог, хотя связующая ниточка была очень тонкой.       Время шло. Последние посетители, кажется, это были ученики седьмого курса, которые готовятся к ЖАБА, покинули библиотеку. Мадам Пергамм взмахом волшебной палочки отправляла книги на положенное им место, недовольно косясь на второй этаж. Время вышло. Оминис так и не пришел в библиотеку.       На самом деле, весь этот вечер Оминис провел в крипте, до хрипоты споря с Себастьяном.       Сначала Мракс был раздражен тем, что друг, с которым они едва ли разговаривали в последнее время, отвлек его от важного дела: юноша не оставлял надежду найти медальон с Протеевыми чарами среди своих вещей. Но надежда таяла: по всему выходило, что он действительно забыл его на постели в поместье. На самом деле, он был почти что на все сто уверен в этом еще накануне, когда обнаружил, что кулона нет на шее. Но признаться самому себе, что ему попросту невыносимо тяжело начать разговор с Абигейл, тем более, с того, что он потерял ее подарок, Оминис боялся. А потому злился и срывался на всех вокруг. Кирби и Аббот уже успели попасть под горячую руку, и теперь держались подальше от приятеля. Но Сэллоу, как обычно, видел цель и не видел препятствий.       Мракс окончательно сдался, когда Себастьян сообщил ему, что Соломон собирается уехать и увезти Анну, бросив его самого на произвол судьбы.       — Если тебя не будет в катакомбах, Анна не согласна! Как ты не поймешь, только от тебя зависит, смогу ли я ее спасти?! — Срывался Сэллоу на крик и истерику. — Тебе плевать на нее, да?! Она любила тебя все это время, а ты ее предаешь! — Оминис поморщился. Он терпеть не мог, когда его друг начинал давить на его совесть. Но до манипуляций чувствами сестры он никогда раньше не опускался.       — Прекрати нести чушь. — Мракс потер переносицу, пытаясь унять разыгравшуюся головную боль. — Ты прекрасно знаешь, что я люблю Анну больше, чем мог бы любить родную сестру. Вот только сама Анна знает, что я не соглашусь участвовать в том, что связано с темной магией.       — Нет, я изучил все! Проклятье можно просто перенести на инфернала. Никто не пострадает, я обещаю!       — Где возьмешь инфернала, Себастьян?! Ты не думал об этом?! — Оминис откровенно злился.       — Почему же, думал. Реликвия позволяет управлять инферналами. Я призову одного, чтобы перенести на него проклятье Анны, а затем мы его сожжем, уничтожив и инфернала, и проклятье! — Продолжал распаляться Сэллоу. — Клянусь, я все продумал.       — Его голос стал умоляющим. Наверное, еще год назад Оминис на это бы купился, но не теперь.       — Что думает по этому поводу Гринвич? — Вопрос Мракса поставил Себастьяна в тупик.       — Она не отказывается в этом участвовать, хотя хочет знать больше подробностей. — Юноша знал, что прямо врать Оминису было бессмысленно, друг слишком хорошо его знал. — Гейл собирается поискать информацию за то время, что сможет выиграть для нас Анна. — И снова, не то, чтобы правда, но и не совсем ложь.       — Хорошо. — Сэллоу уже хотел было поблагодарить друга, но тот не дал ему сказать и слова. — Я не соглашаюсь в этом участвовать. Я согласен только поговорить с Анной.       — Я организую вам встречу. В субботу, неподалеку от Фелдкрофта. Ты понимаешь, что ей сейчас нельзя уходить от дома. Ладно? — Говорил Себастьян. А тем временем, в его голове уже родился план. Уговорить Абигейл за это время вряд ли получится, но они с Оминисом вполне способны вдвоем справиться с одним инферналом.       — Ладно. Но я согласен только поговорить с Анной, ты понял меня?       — Да, разумеется. — Быстро кивнул Сэллоу. — Мир? — Он протянул руку другу.       Оминис, тяжело выдохнув, все же ответил рукопожатием. Мракс чувствовал себя тряпкой, которая в очередной раз ведется на откровенную манипуляцию, но ничего не мог с собой поделать: он так отчаянно нуждался в своих друзьях. Особенно теперь. Настолько, что готов был поверить в невозможное — в честность Себастьяна. Нового Себастьяна. _____________________________________       Абигейл боялась, что ее вопросы покажутся Натти странными, но гриффиндорка только обрадовалась интересу подруги. Оказалось, она продолжала заниматься делом Харлоу все это время, но старалась не привлекать внимание Гейл. Когда слизеринке в очередной раз пришлось вытаскивать ее из неприятностей, Онай решила для себя, что обязана стать самостоятельной, чтобы действительно бороться со злом самой, а не делать это чужими руками, оставаясь лишь обузой.       Удивительно, но у нее это и правда получалось: количество бандитских лагерей в округе Хогвартса сильно поредело. А после того, как Натти сблизилась с Поппи, благодаря их общей дружбе с Абигейл, девушки сообща взялись и за браконьеров, которым тоже пришлось непросто.       Вот только поймать Харлоу или Селвина никак не удавалось, а констебль Сингер строго за ними следила, по словам Натсай.       — Именно об этом я хотела с тобой поговорить. — Уцепилась Гринвич за слова подруги. — Я хочу тебя кое о чем спросить, но это должно остаться в секрете. Хорошо?       — Я клянусь тебе, что не расскажу никому о нашем разговоре. — С полной серьезностью ответила Онай. Гейл тепло улыбнулась: в отличие от того же Себастьяна гриффиндорка еще ни разу не нарушала своих обещаний. На подкорке, что ли, у красно-золотых заложено стремление к честности и справедливости? Или только Натти была такой отчаянной?       — Я боюсь, что дядя Себастьяна мог попасть в неприятности из-за кого-то из банды Руквуда. — Абигейл старалась подбирать максимально обтекаемые формулировки. — Насколько я помню, констебль как раз занимается делом Руквуда и всей его шайки. И я подумала, что мало ли, вдруг ты что-то об этом слышала?       Натти ненадолго задумалась.       — Я понимаю, о чем ты. Мне бы тоже не хотелось, чтобы у моих друзей были неприятности, если бы кто-то из их родственников совершил ошибку. — Медленно начала она. — Мне жаль, но я не слышала ничего о мистере Сэллоу от констебля. — Но прежде, чем Гейл успела разочароваться, Онай продолжила. — Но в эти выходные я хочу кое-куда наведаться. Я узнала, где находится главный штаб Руквуда. Он сам там не появляется: насколько мне известно, почти все время Виктор проводит в фамильном замке. И за главного остается именно Харлоу. Для меня это способ покончить с ним раз и навсегда. Но кроме того, там могут находиться важные документы и переписки. Если и есть способ что-то выяснить, то только там. Так что, если захочешь, я буду рада твоей компании. Уверена, вместе мы точно сможем справиться.       — Спасибо, Натти! — Просияла Абигейл. — Я с радостью присоединюсь к тебе. Отправь мне весточку с местом и временем встречи, хорошо? — Это действительно было неплохой возможностью для нее.       Во-первых, там и правда могли быть какие-то письма Сэллоу, если он с этим связан. А во-вторых, если Гейл повезет, она сможет раздобыть полезную информацию о планах Руквуда и Ранрока. Разумеется, после смерти Лодгока они потеряли свою актуальность, но все равно там могло быть то, чего Гринвич и профессор Фиг еще не знали.       Абигейл пропадала в библиотеке каждый день с такой завидной регулярностью, что на нее косо смотрели даже семикурсники. Гейл не останавливалась даже с наступлением ночи, используя дезиллюминационное заклинание и копию ключа, чтобы проникать в самые отдаленные уголки Запретной секции, чтобы найти хоть что-то о темной жертве. Несколько раз девушка едва не попалась Пивзу и привидениям, но это все равно ее не останавливало.       Пока в один прекрасный вечер четверга у нее не подкосились ноги, когда она пыталась спуститься по винтовой лестнице со второго этажа библиотеки.       Последнее, что Абигейл успела запомнить — как внезапно сильно начало колотиться в груди сердце, а перед глазами будто погасили свет. К горлу подступила тошнота, и стало тяжело дышать. Ее тело вдруг зажило отдельной жизнью.       Мягкое касание сильных рук. А затем — ничего.       — Оми…? — Попыталась выговорить Гейл, прежде чем окончательно погрузиться в вязкую темноту.       — Мистер Малфой, что случилось? — Мадам Пергамм появилась словно из ниоткуда, едва Родолф успел подхватить на руки падающую в обморок Гринвич. И вот угораздило эту ненормальную потерять сознание именно в тот момент, когда он оказался рядом?! Как девочка придет в себя, сам Мраксу разнос устроит за это проклятие разбитого зеркала! Не хватало ему еще половину Хогвартса на руках перетаскать!       — Все в порядке, мадам. — Малфой одарил строгую библиотекаршу самой очаровательной улыбкой из своего арсенала. — Вы знаете, мисс Гринвич очень усердно учится. Скажу по секрету, из-за того, что она поступила сразу на пятый курс, девчонка до сих пор чувствует себя некомфортно, а потому старается успеть все и сразу, доказать, что она может быть не хуже других студентов.       — Да, конечно, конечно. — Смягчилась женщина. — Я и сама заметила, как она много учится. Вам бы скорее доставить ее в лазарет.       — В этом нет необходимости, мадам. До нашей гостиной ближе, там о ней позаботятся подруги. Девушка просто переутомилась, и ей нужно отдохнуть. — Еще одна очаровательная улыбка. «Вот только до лазарета тащить эту идиотку не хватало!»       — Да, я понимаю. Но вам стоит все же сообщить о произошедшем профессору Шарпу.       — Разумеется, мадам. — «Ага, бегу и падаю. Ох, Гринвич, ты мне по гроб жизни должна будешь за такое».       Оминис в третий раз проводил палочкой по одной и той же странице, пытаясь уловить суть прочитанного. Его все еще волновали слова Сэллоу о реликвии. Что-то не сходилось. Если все было так легко и просто, почему ее окрестили опасной даже ученики Слизерина, предпочитая оставить в безвестности в катакомбах?       А еще юноша никак не мог набраться смелости поговорить с Гейл и признаться в том, что потерял медальон. Не мог переступить через собственную трусость. И через собственную гордость.       — Вот это новости! Вы не поверите! — Аббот буквально ввалился в комнату, отрывая Оминиса от чтения. Сэллоу в очередной раз где-то носило, а Кирби истязал учебник по трансфигурации, потому как выполнением домашнего задания назвать этот процесс у Мракса не повернулся бы язык.       — Я не поверю, если ты перестанешь сплетничать, а вот во все остальное вполне охотно. — Оминис обычно спокойно реагировал на любовь приятеля к горячим новостям, но почему-то именно сегодня ему хотелось поворчать.       — Ну зато понятно, чего ты такой недовольный ходишь. — Внезапно весело обратился к нему Эрнест.       — Да не тяни уже, рассказывай. — Реджинальд Кирби, казалось, искал любой повод, чтобы не выполнять задание профессора Уизли.       Аббот с сомнением покосился на Мракса, раздумывая, стоит ли говорить при нем. Но решил, что уже скоро об этом все равно будет гудеть весь факультет, так что терять нечего.       — Ну, похоже, что у нашей звезды появился новый кавалер. Оминис едва не выронил книгу, порезав палец о страницу. Сердце пропустило удар. Не иначе как «Звездой Слизерина» парни называли только одну девушку — Абигейл. Мракс весь обратился в слух и тяжело дышал, пытаясь не подать виду. Разумеется, скорее всего речь шла о Малфое, но ему хватало и того, чему он стал свидетелем на приеме. Что же должно было произойти, чтобы узнал весь факультет?       — Похоже, в этом учебном году в моде носить Гринвич на руках. Может и мне попробовать? — Аббот пытался казаться остроумным.       — Ты можешь прямо говорить, или из тебя каждое слово заклинанием вытаскивать надо? — Мракс сорвался раньше, чем понял, что успел сказать. В голове юноши промелькнула мысль о том, что он сам ни разу не носил на руках Абигейл, хотя, на самом деле, готов был посвятить этому всю свою жизнь. В лазарет ее нес Себастьян. Вот теперь и Малфой отличился. Похоже, недостаточно сильно он проклял этого недоумка, раз он ничему не научился.       — Ой, да не кипятись ты так. Я думал, между вами все в прошлом. — Эрнест поднял руки в защитном жесте. Разумеется, он ждал, что их «ледяной принц» не останется равнодушен к новости, но и нарваться на грубость не рассчитывал. — Говорят, твоя… партнерша на зимнем балу опять переутомилась. — Парень быстро учился на своих ошибках и подбирал дипломатичные слова. — Так что Малфою пришлось нести ее из библиотеки на руках.       Если бы кто-то спросил Оминиса, он не смог бы ответить, когда успел подняться с постели, откинуть в сторону книгу и оказаться около двери в комнату. Сердце колотилось как бешеное. Юноше казалось, что он сойдет с ума, если с Гейл что-то случится. Сколько бы не злился, не твердил себе, что ему плевать, если она выбрала для себя опасность и риск, это ее решение, и его это больше не касается. Он просто не мог выносить этого. Его подсознание и рефлексы реагировали раньше, чем разум. И они спешили к ней вопреки доводам рассудка.       — Мракс, угомонись. — Теперь голос Аббота звучал куда серьезнее. — Не думал, что все настолько плохо. Ты в любом случае ничего не сделаешь сейчас. Гринвич уже перенесли в женское общежитие, под присмотр подружек. Так что ты можешь только записку кому-то послать. Конечно, это не мое дело, но если вы разошлись, это не лучшая идея. Тем более, если теперь она действительно с Малфоем. Думаешь, она обрадуется?       Доводы Эрнеста звучали логично. И Оминису совершенно нечем было крыть: он сам сделал все, чтобы Гейл была от него как можно дальше. Но как объяснить это сердцу, которое готово было прорвать грудную клетку и умчаться туда, где сейчас Абигейл? Ведь оно уже давно и безраздельно принадлежало этой несносной девчонке, что бы Оминис ни пытался с этим сделать.       Юноша упал обратно на кровать, больно ударившись головой о столбик. Головная боль, не покидавшая его в последнее время, только усилилась. Первый признак, что нервы были уже на пределе.       Оминис вновь чувствовал себя беспомощным и бесполезным. И сейчас ему было даже некого винить, кроме самого себя.       Абигейл не сразу смогла понять, где она находится и что произошло, когда сознание вернулось. Вокруг нее суетились какие-то люди, что-то спрашивали, а в голове словно стучал колокольный набат. Последнее, что Гейл могла вспомнить — она споткнулась на лестнице, и ее подхватил Оминис.       — Гринвич, я, конечно, не против носить на руках красивых женщин, но предпочитаю, чтобы они при этом были в сознании. — Послышался над ухом ехидный шепот Малфоя.       Так, а он то тут при чем?       — Я не… — Собственный голос с трудом слушался, а мысли отказывались формулироваться в предложение.       — Если кратко, то тебе пора начать появляться в Большом зале и хоть иногда питаться чем-то, кроме знаний. Так как твой дружок все еще не снял с меня проклятие, тебя угораздило свалиться в обморок прямо ко мне в руки. Пришлось тащить твое бездыханное тело до гостиной в надежде, что ты не откинешься по пути. И теперь ты мне ой как должна, так что заставь Мракса снять проклятие до конца этой недели. — Продолжал Родолф вводить девушку в курс дела, пока она пыталась осознать происходящее. — А теперь улыбнись и приобними меня. Пришлось изображать твоего благородного спасителя. Еле донес, ладно хоть веса в тебе меньше 85 фунтов, так что, повторюсь, ты мне теперь должна.       — Но… Оминис? — Гейл пыталась сказать, что ее поймал Мракс, но язык все еще плохо слушался.       — Твоего благоверного не видел.       С большим трудом, словно через полосу препятствий, до Гринвич доходила простая и грустная мысль: ей только хотелось думать что ее поймал Оминис. Ей действительно стоило бы поблагодарить Малфоя. Учитывая их прошлые взаимоотношения, с него бы сталось полюбоваться, как она разбивает голову о ступеньки библиотеки. — Итак, может поделишься с нами, как так вышло, что тебя в гостиную приносит на руках первый красавчик факультета? — Весело поинтересовалась Нерида.       — Ну, уж не первый. Сэллоу посимпатичнее будет. — Возразила Грейс. — Но все же нам действительно интересно, почему Малфой вдруг так о тебе заботится, после всех ваших ссор?       Абигейл откинулась на подушки, надеясь вновь потерять сознание. Хотя ее ощущения от обморока вообще не сходилось с тем «погружением в спасительную тьму», которое описывают в книгах, это все еще было лучше, чем отвечать на вопросы подруг. Когда же сознание отказалось теряться повторно, Гейл с надеждой посмотрела на Имельду, сидевшую на постели Гринвич с самым строгим видом. Но Рейес лишь пожала плечами, мол, тебе самой решать, что рассказывать, а что нет.       Гринвич тяжело вздохнула, подбирая слова — сейчас это действие давалось ей с трудом.       — Мы с Родолфом решили наши разногласия. И так уж получилось, что он оказался рядом, когда я потеряла сознание. Похоже, на фоне всех этих волнений в последнее время я забывала пообедать и слишком ушла в учебу. — Абигейл очень хотелось верить, что подруги будут удовлетворены ее ответом и больше не полезут с вопросами, но верилось все же с трудом.       — Ага, а еще завтраки и ужины. Ты когда вообще последний раз ела? Такими темпами тебя с метлы первым порывом ветра снесет! — Забота Имельды была грубоватой, но приятной, и девушка слабо улыбнулась. Нерида и Грейс согласно покивали.       В дверь слабо постучали, и спустя секунду в проеме показалась светлая макушка какой-то третьекурсницы.       — Вот, просили передать. — Девочка явно смущалась, но все же протянула небольшой сверток.       — Спасибо. А кто просил-то? — Спросила Нерида, забирая поклажу.       — Малфой с шестого курса. — Блондинка покраснела еще гуще и поспешила скрыться в коридоре.       — Решили разногласия, говоришь? — Заинтересованный взгляд Грейс не обещал ничего хорошего, особенно теперь, когда у Гейл не было возможности и сил сопротивляться.       В свертке оказался яблочный штрудель и записка, которую Нерида, к ее уважению, читать не стала. Все же Имельда была права — слизеринцы умеют уважать чужие личные границы так же, как любят, чтобы уважали их собственные.       «Когда я просил не злоупотреблять пирогами, я не имел в виду голодные обмороки. Постарайся сделать так, чтобы на следующем приеме никто не подумал, что ты чем-то смертельно больна. Р.М.»       Абигейл не смогла сдержать улыбку. Забота от Малфоя казалась чем-то еще более фантастическим, чем забота Имельды. Неужели она действительно выглядит настолько умирающей, что даже эти двое решили проявить сочувствие?       Яблочный штрудель вкусно пах корицей. Но Гейл все же не могла удержаться от сравнения, в голове всплыла картинка того, как Сэллоу принес ей мясной пирог в лазарет. Никто, кроме Оминиса не знал, как сильно она любит мясные пироги. В груди что-то неприятно кольнуло. Что-то, очень сильно напоминающее смесь злости, обиды и необъятной тоски. А в горле застрял горький комок, намекающий, что девушка готова расплакаться. Но Грейс не позволила ей это сделать, вырывая из раздумий своим вопросом.       — Гринвич, ты, кстати, так и не рассказала, откуда взялось то шикарное платье. Уж не связано ли это каким-то образом с Малфоем? Гейл вновь прикрыла глаза. И почему ей достались такие сообразительные соседки?       — Ну, может и связано. Немного. — Вопросительные взгляды никуда не делись. Абигейл тяжело выдохнула. — Мы заключили взаимовыгодное деловое соглашение. Не спрашивайте, как это вышло, я и сама до конца не понимаю. Но суть в том, что он пока не готов стать жертвой матримониальных планов своих родителей, а мне нужно обзаводиться связями, чтобы построить карьеру. Потому мы просто вместе появляемся на всяких мероприятиях.       — И платье было для одного из таких мероприятий?       — Именно так.       Воспоминания о приеме в доме Мраксов заставили Абигейл поморщиться. Слишком уж липким и неприятным был осадок, который девушке пришлось долго с себя смывать, вернувшись в замок.       «Вернувшись в замок!» — В голове девушки моментально начала складываться последовательность ассоциаций. Не очень логичная, зато крайне полезная. «Возвращение в замок — разрешение от директора — кабинет директора — редкие книги». Если в Хогвартсе еще и оставалось то, что Гринвич не изучила в поисках информации о темной жертве, то это, без сомнений, была библиотека особенно редких изданий в кабинете профессора Блэка.       — Но… Как же Оминис? — Тихо спросила Грейс, которая только недавно успокаивала Гейл, ругающую на чем свет стоит Мракса и всю его семью до седьмого колена, за то что парень разбил ей сердце.       — А я думаю, Абигейл поступает правильно. — Внезапно заступилась за нее Имельда. Гринвич подумала, что за это она готова была согласиться занять место ловца в команде по квиддичу, но сразу же вспомнила, что выбора у нее все равно нет, если она не хочет, чтобы Рейес придушила ее подушкой. — Мракс же сам предпочел разорвать с ней отношения. Что теперь, сидеть ждать, пока он передумает? Жизнь не стоит на месте, а Малфой красив и умен. Я думаю, он вполне подходящая пара для нашей мисс Популярность.       Теперь Абигейл была уже не так рада заступничеству подруги. Похоже, спокойные и стабильные отношения с красавчиком-когтевранцем плохо влияли на Имельду, делая ее не в меру романтичной. Хотя было похоже, что не только Рейес, но и другие девушки напрочь проигнорировали ее слова о «деловых отношениях» со Златовлаской. Но спорить было себе дороже.       Немного жалея, что кусок штруделя был всего один, Гейл плотнее укуталась в одеяло, проваливаясь в глубокий сон.       Несмотря на жуткую усталость девушки, кошмары все же не пощадили ее этой ночью.       Вместо знакомого до боли в груди леса, на этот раз она оказалась в катакомбах Фелдкрофта. Гринвич почти ощущала этот сладковатый до тошноты затхлый запах. Грязные каменные стены давили, а затылок щекотало чье-то холодное дыхание. Абигейл резко обернулась, но позади нее не было ничего и никого, кроме всепоглощающей темноты, в которой потонул бы любой, даже самый яркий свет. Где-то в глубине полуразрушенного лабиринта катакомб слышались крики. Девушка отчетливо могла расслышать голоса Себастьяна и Оминиса, к которым примешивались плач Анны и ругань Соломона.       Но сколько бы она ни пыталась добраться до них, коридоры петляли, не позволяя приблизиться, а где-то рядом звучал безумный смех Исидоры и шепот: «Это все твоя вина. Их кровь на твоих руках».       Четыре голоса смешались в один крик, пробирающий до дрожи, нечеловеческий и жуткий. Каменные стены расступились как по команде.       На полу, в крови и грязи, лежали мертвенно-бледные близнецы Сэллоу. Неподалеку от них, еще живой, но истекающий кровью и без сознания, поломанной куклой упал Оминис. Соломон обратился в инфернала. А в самом центре залы, в окружении свечей, сидела она сама. Ее глаза горели алым, с кончиков пальцев струилась магия, а лицо было обезображено безумной улыбкой — точно такой же, как у Исидоры. Это чудовище с ее внешностью уставилось прямо ей в глаза. «Это все твоя вина».       Гейл в очередной раз проснулась от собственного крика. Руки дрожали, а из глаз не переставали литься слезы.       С трудом осознавая, что делает, Абигейл потянулась к ящику тумбы, в котором хранилось зелье сна без сновидений.