Сумма двух неизвестных равна...

Хорошо, что хоть первый визит к психологу бесплатный! Когда молодая женщина тогрута, представившаяся врачом, настойчиво предложила Лукасу воплотить свой страх на листе бумаги, а по простому — просто нарисовать то, что его мучает ночами, парень во все глаза уставился на психолога, явно думая, что помощь-то уже самому доктору нужна. — Рисунок нарисовать? И чем мне это поможет? — Лукас, вы мне рассказали, что данный кошмар у вас постоянный. За те годы, что прошли вы обязаны были его выучить. Или это не так? — терпеливо спросила тогрута. — Просто смысла не вижу. Что даст рисунок? — Вам трудно даётся рисование? Эта такая малость. Даже схематичное изображение подойдёт. Парень глянул на неё непроницаемыми светлыми глазами, словно что-то внутри разглядывая за этой симпатичной оболочкой, молча придвинул к себе протянутый лист бумаги и карандаш. Губы врача тронула улыбка и она тихо отошла в другой угол кабинета, повернувшись к пациенту спиной, таким образом создав иллюзию того, что он один. По её прикидкам справится паренёк обязан был за полчаса, может меньше. — Готово. Тогрута вздрогнула, машинально глянув на экран комма — десять минут! Лист небрежно был брошен через стол, да не один, два их было. Врач пристально вгляделся в качественно выполненные рисунки, сделанные в чёрно-белых тонах. Однозначно изображена была планета, тот её вид, что виден любому путешественнику из космоса. Мирная картина, одна из многих, ничто здесь не похоже на отголосок кошмара. Вот только… Самый нижний левый уголок листа заштрихован резкими, неприятно чёрными мазками, обозначив что-то вроде сегмента круга. Женщина непроизвольно поёжилась, увлёкшись разглядыванием и не замечая, что её пациент с непроницаемым видом наблюдает за ней. Второй лист… Женщина уже не ёжилась, словно сквозняком откуда-то протянуло, в ней тоже закопошилось что-то схожее со страхом, непроизвольное глубинное ощущение беды, надвигающейся неотвратимо, бездушно. Всё та же мирная картина, но стал более отчётливый силуэт в углу картинки, что-то вроде дорожки, протянувшейся от этой мрачной кляксы к сияющей планете, рисунок которой расчертили неровные, рваные линии, пересекавшиеся, охватившие всю видимую поверхность, а дальше, там, за изображением планеты… Что это? Что? Это? Женщина потёрла грудь — непроизвольно, не заметив, что бледна, не слыша, что её дыхание стало рваным, что что-то сдавило ужасом, потаённым, подавляющим, сердце… То была тень цветущей планеты, разлетающейся на кусочки, на глыбы. В пыль. Исчезающей в небытие. Страшно, больно… И на фоне всего этого ощущается совершенная беспомощность перед свершённым. Тогрута кашлянула, вытаскивая своё сознание из омута, куда её затягивал этот качественно выполненный рисунок, подняла взгляд на парня, сидевшего с всё тем же невозмутимым видом. И натолкнулась на понимание в голубых глазах. — Именно это тебе снится? — тихо, до чего же тихо поинтересовалась женщина, непроизвольно погладив лист с видом мирной планеты с первого рисунка. — Всегда. Постоянно, именно этот. С тех пор, как я могу себя помнить. Парень этот уже давно ушёл, а врач-психолог стояла возле окна, зябко ухватив себя за локти. Всегда. Постоянно… С тех пор, как я могу себя помнить. Эта фраза безостановочно крутилась в её мыслях, не давая покоя. Сбросив странное для себя состояние, она решительно направилась к датападу. Ей срочно надо найти способ, как помочь этому ребёнку! Лукас остановился напротив какого-то киоска и присел на скамью, вытащив сложенные пополам листки бумаги, которые забрал из кабинета психолога. Разгладил и всмотрелся. Может врач и не была пройдохой и в самом деле знала, что делала? Страх тихонько сворачивался внутри, переставал царапать душу и сознание. Взгляни в глаза своему страху… Юноша вскинул голову, встревоженно оглядываясь. Ему показалось, что эти слова произнесли совсем рядом с ним, но вокруг как на зло было пустынно и безлюдно — просто некому было ни шептать, ни говорить в голос! Кажется, ему точно придётся повторно пойти к психологу, да вот вопрос: где денег взять бедному студенту-сироте? У друзей отдолжить такую сумму не получится. Найти работу? Ага. Впрочем… А почему бы и нет? Вон, Рико вышибалой работает в какой-то кафешке, может и Лукасу что-нибудь сможет предложить? Или вообще… Идея забрезжила пока смутно, но тем не менее в течении дня смогла оформиться в более доступный и выполняемый вариант. Так что — попытка-то не пытка, правда? Рико, застав своего товарища за бреньчанием на гитаре с каким-то потерянно-вдохновенным взглядом широко распахнутых голубых глаз, шумно выдохнул. Вновь парнишка потерялся в пространстве… Вот неугомонный же! Хорошо, что хоть голос достался приятный, да на ухо не туг, в такт попадает. Вон, девчонки с параллельного курса все глаза сломали о подтянутую фигуру Лукаса, да тому хоть кол на голове чеши — всё ему пофиг, а ведь вроде не по мальчикам парнишка, с ориентацией у него полный порядок. И чего надо? — Что сочинил снова? Струна сорвалась, заплакав, Лукас вздрогнул, быстро положив руку на струны, заставив их замолкнуть. — С чего ты взял? — У тебя вновь такой очень фирменный взгляд, святоша. Колись — придумал что? Парни тут вечеринку решили забацать, может присоединишься? И нам развлечение и тебе пора встряхнуться. Так как, похвастаешься? Пальцы парня задумчиво прошлись неосознанным движением по струнам, а взгляд… Взгляд стал расчётливым. — А почему бы и нет? Но сперва к музыке ещё надо и слова придумать. Так это дело не быстрое. — А что за музыка-то? Эту мелодию Лея услышала в парке, когда проходила мимо с подругами, возвращаясь с покупками. Почему через парк и не по аристократичному — пешком? Да просто устала, а в парке так хорошо, глаза закроешь, голову запрокинешь и слушаешь шелест листвы… И вся усталость и проблемы куда-то исчезают. Лея шикнула на подруг, решительно направившись к полянке, которую оккупировала ватага парней разного типажа: от отпетых негодяев до снулых очкариков. М-да, компания деловито расстелила покрывала и даже не скрывала, что пришла оттянуться в выходной день: выпивка, эль, закуска строго по карману — ничего интересного, кроме… Разве кроме мелодии, что тихо бренчал парень, усевшийся в сторонке от основной группы. — Лукас! Прекрати слезу вышибать… Лучше «Ангела» дай! — кричит кто-то из развлекающихся. Лея не видела лица певца и музыканта, лишь приметила, как русоволосый лишь мотнул головой и мелодия стала немного другая. " Яркими красками мир разукрасит заря, Если дожив до утра не сломаю себя. И падший ангел говорит мне — выбирай: Подлость, предательство, деньги или же рай.»* Припев врезался в мысли Леи настолько, что она после весь вечер крутила в голове эту мелодию и слова припева. Но сейчас она прижалась к древесному стволу, впитывая всю ярость и напористость этой песни, сквозь слова которой сквозило ещё и усталостью и презрением. Странная смесь, но что-то задевающая внутри. — Лея, давай к ним подойдём, а? Такой парень молодец, ну прям уже люблю его! — затеребила её обычно высокомерная леди Годива Прейстон. — Лея, ну будь человеком? Да принцесса и сама была уже готова к подобному поступку, так что сопротивлялась она не так долго, как могла бы. А мальчишка-гитарист уже к другой перешёл, отчего все те, кто был в состоянии реагировать, вообще в экстаз впали. — О-ОО!!! Это наша песня! Давай, Лукас!!! — один из тех, кто ещё мог держаться на ногах, покачиваясь направился к певцу, но просто не одолел весь путь. И слова, которые словно призыв: «Проще уйти, чем остаться, Мы же Всегда оставались… Падали, но поднимались!»** Лукас замахал требовательным слушателям ладонью, требуя передышки. В горле и в самом деле пересохло, но почему-то слушатели совершенно не понимали намёков. Хотя нет, вон, не идёт, а плывёт этакая красотуля, от одного взгляда на которую в желудке разверзается ледяной такой комок, направляясь прямиком к нему. — Привет… Лукас, да? А меня зовут Лея. Держи, ты заслужил за свои замечательные песни, — сногсшибательная красотка мило улыбнулась, заставив Лукаса в замешательстве в ступор впасть. И он не сразу заметил, что девушка, лукаво сверкая карими провалами глаз, протягивает ему настойчиво бутылку лимонада. — Будем знакомы? — протягивает эта невозможно увлекательная и непринуждённая красавица свою узкую и прохладную ладонь. Таким, как понял Лукас сразу, просто не отказывают. Потому что не могут отказать.