Одуванчики

      Родные ветра приятно обдувают лицо и треплют светлые волосы. «С возвращением», — послышалось из дуновения. Вдохнув полной грудью, Тома заулыбался, смеясь. Он вернулся домой.       Идя по знакомым местам, парень разглядывал небо и горы, озера и деревни. А там, чуть дальше, Мондштадт. Но к нему он успеет прийти. Сейчас он направляется в сторону винокурни «Рассвет». Не так далеко от нее расположен дом его матери.       Сколько они не виделись? Достаточно, чтобы женщина бросилась к нему на шею, тихонько плача. Она то и делала, что водила пальцами по повзрослевшим чертам лица сына, целуя его в щеки и нос. Женщина плакала, в Тома пытался успокоить ее, чувствуя, как у самого в груди копится тоска.       Они наконец-то проходят внутрь дома. Здесь все так изменилось. Парень расхаживал по комнатам, разглядывая каждый уголок и каждую мелочь, которой не было на его памяти. «Злишься ли ты на меня за то, что я ушёл?» «Нет. Нашёл ли ты его?» «Нет»       Своего отца в Инадзуме Тома так и не нашёл. И именно с этого пункта начиналась его история, его жизнь в некогда чужом крае, который стал родным благодаря клану Камисато.       Они сели за обеденный стол, разливая чай по чашкам. Тома говорил и о волне, перевернувшую его лодку с вином и о том, что едва не утонул. Как оказался на пляже Инадзумы и как начал новую жизнь. Тома говорил без устали, улыбаясь и смеясь, пока его мама то и делала, что вздыхала, прикладывая руки к устам. Их разговор стал похож больше на вопрос-ответ, но это нисколько не огорчало. А когда Тома затронул встречу с Путешественником и то, как тот перехватил его глаз бога, отчего ему пришлось бросить копьё в самого сёгуна, чтобы защитить друга, женщина держалась за сердце. «Спасибо Барбатосу, что ты остался жив. Каждый день я молила лишь об этом», — тихонько проговорила мама. Тома тут же обнял её. «Так что же здесь произошло без меня?»       Рассказывала теперь женщина, но несколько быстро и отрывисто. Почему-то она начала с того момента, как Ужас Бури, ныне Двалин, стал совершать нападения на город. Рассказала также и об путешественнике, который стал почётным рыцарем Ордо Фавониус за столь короткий срок. Но оно не было удивительно, одержать верх над Ужасом Бури и Бездной, что контролировала дракона. — Ордо Фавониус, точно! Как там обстоят дела у Кэйи с Дилюком и Джинн? Они ведь так мечтали стать рыцарями, — вдруг перебил Тома. Зелёные глаза загорелись, стоило вспомнить о друзьях из родного города. «Интересно, какими были они сейчас? Нужно обязательно их навестить».       Женщина замялась, поджав губы. — Джин стала действующим магистром. Кэйа — капитаном кавалерии, а Дилюк… После смерти мастера Крепуса, ушёл из Ордо Фавониус. Вроде как ходили слухи, что на этой почве он поругался с Альберихом.       Улыбка спала с лица. Как же так? Насколько память Томе не изменяет, то Люк с Кэей были друг другу чуть ли не родными братьями, которые делились друг с другом всем.       Просидев с мамой несколько часов, он направился дальше. Остановившись около статуи Барбатоса, что находилась недалеко от винокурни, Тома склонил голову. Ветра не оставят его, свобода не покинет его сердце. Нарвав ветряных астр, Тома прикоснулся к их тонким лепесткам. Точно такие же ему когда-то подарил путешественник в одной из их встреч. Он так скучал по Мондштадту, по его беззаботной жизни.

***

      Перед взором открылся Мондштадт во всей его красе. Переходя через мост, Тома ловил новые и новые мелочи и детали. Его город встречал его с распростертыми объятиями, унося куда-то в прошлое. Пересеча ворота, парень, улыбаясь, тут же помчался в «Долю Ангелов». Может, мама неправильно поняла, может его друзья уже давно помирились. Распахнув двери таверны, Тома осмотрелся. — У тебя других дел нет что ли? Как ни приду, ты здесь. — Дилюк несколько холодно глядел на стакан, который протирал. — У меня тут прописка, — усмехнулся Кэйа, отпив вино прямо из горла бутылки. — Не дай Барбатос. Хотя, кому я молю.       Зеленые глаза светились щенячьим восторгом. Он так рад их видеть, хоть и не привычно. Он запомнил их мальчишками, но мальцы уже давно выросли, как и сам, Тома. Но почему-то все мысли были там, в прошлом, в теплом беззаботном детстве. — Кэйа, Люк! Я так рад вас видеть! — Улыбаясь, прокричал Тома, прямо с порога. На него направили свой взор. Капитан и владелец таверны были в недоумении. Наверное, не узнали. И хоть Тома предполагал о таком исходе, почему-то он начал нервничать. — Батюшки, неужто! Тома-Тома-выходи-из-дома вернулся! — Встав с насиженного места, Альберих тут же направился в сторону парня с распростёртыми объятьями. Прижав к себе парня, капитан кавалерии начал покачиваться взад вперед. — Жив всё-таки. — Тома? Рад тебя видеть в добром здравии. — Ты какими судьбами? Где вообще был? Нет, подожди. Мастер Дилюк, будьте добры, бутылку вина из одуванчиков. Будем потеряшку мондштадтца возвращать в строк. — Могу только о голову тебе разбить, если не прекратишь буянить. — А это за счёт заведения? — Хитро усмехнулся Кэйа, продолжая приобнимать Тому за плечо. — Ни в коем случае, — Рагнвиндр продолжал протирать бокалы. Кэйа положил горсть моры. — Угощаю. — Мне, пожалуйста, яблочный напиток. — Попросил Тома, ловя на себе непонимающий взгляд капитана и почтительный взор Дилюка. — Ничего не понимаю. Вам пиро глаз бога пить запрещает или что? — Это пожелание гостя. — Напомнил Дилюк, готовя заказ. Не поднимая взора на мужчин, он напомнил о том, что они всё еще ждут объяснений. — Ты так сильно изменился, Тома. Где же ты был? — Что ж, это долгая история.       Повторяя вновь свой рассказ о том, как он попал в Инадзуму и как там жил, парни молча слушали, не перебивая. Дилюк порой отвлекался на прочих посетителей, принимая их заказы, краем уха слушая, что говорил Тома. Кэйа же не отрывая взора от рассказчика, подпер голову рукой. Закончив, Тома наконец-то допил свой яблочный напиток. И надо бы спросить, как жили эти двое, но вот только, если они и вправду в ссоре (странно они себя ведут), то лучше не нагнетать атмосферу. И Кэйа будто почувствовал это. — Благодарю, мастер Дилюк, за превосходное вино. — Спасибо, было вкусно. — Также проговорил и Тома, облизывая губы. Дилюк лишь кивнул. — Тома, пойдем на утёс Звездолова? Мастер Дилюк еще работает, а ты наверняка хочешь сходить по знакомым местам. — Да, было бы здорово. Но я думал, что мы могли бы пройтись вместе. Ну, как раньше. Вспомнили бы о былых деньках.       Парни на сей предложение промолчали. Хотя, взяв на себя смелось сказать: «Возможно чуть позже», Дилюк вернулся к приготовлению очередного коктейля для новоприбывшего посетителя.       Тому тут же схватили за руку и потащили к выходу. «Пошли-пошли-пошли!» — тараторил Кэйа, как и много лет назад. Решив не зацикливаться, управляющий тут же пошёл вместе с ним.

***

      Солнце уже зашло за горизонт, когда двое парней добрались до утёса. Они смеялись и шутили, вспоминая, как когда-то маленькими прибегали сюда, пуская в полёт пух от одуванчиков. — Доносил ли ветер до тебя мои слова, когда ты был в Инадзуме? — Спросил Альберих, глядя на закат. — Нет, — несколько печально ответил Тома, — видимо, сёгун закрыла границы не только кораблям, но и ветрам. — Но я так скучал и так желал, чтобы ветер свободы вновь меня приласкал. И так скучал по вам. По тебе. — Что ж. Сейчас ты счастлив? — Конечно. — Расскажи об этом ветрам.       Подбежав к самому краю, Тома, что было мочи, крикнул: «Я счастлив вернуться домой!» И воздушные потоки тут же подхватили его слова, разнося их вместе с эхом.

***

      Прошла неделя. Как и обещалось, парни гуляли по окрестностям Мондштадта втроём. И Тома рад, на самом деле рад, что они вновь рядом. Они даже позволили себе подурковать, как в детстве (как они уговорили Дилюка, до сих пор не ясно). И было так хорошо. И каждый раз Кэйа забирал Тому куда-то дальше, пока Рагнвиндр вновь возвращался к своей работе. Или же отсыпался после ночной смены. — Ты помнил обо мне? — Спрашивал Кэйа в очередной раз. — Не было и дня, чтобы я не вспоминал эти края. — А меня? — А ты — их часть. — Отвечает Тома, краснея. Они сталкиваются взглядом и улыбаются друг другу как-то по-иному.       Он гуляет по полю одуванчиков, срывая с них белый пух. Тома шепчет, загадывая желание: «Будь моим». «Всегда им был», — отвечает Кэйа, сдувая белый пух с ладоней Томы.       А ветер уносил желание вдаль, исполнив его в тот же миг.

'Cause I'm in a field of dandelions Wishing on every one that you'd be mine, mine And I see forever in your eyes I feel okay when I see you smile, smile