Божественный спор

Меорида, столица Имизонии Тени пирующих дрожали на стенах шатра, сладкий мед лился рекой в круглые пузатые чаши. Самая старшая из женщин за каждым столом первой целовала края деревянной чаши, делая глоток, а затем передавала сосуд дальше. Арника чувствовала легкий стыд за свою брезгливость, но ничего не могла поделать. Хотя перед ней из чаши отпили всего двое — мать и ее первая советница — она все равно избегала мокрых мест, которых коснулись чужие губы. На второй круг края чаши стали влажными повсюду, сладкий мед смешался на них с чужой слюной. Стараясь не думать о последней, и не давая себе времени на сомнения, Арника щедро хлебнула в очередной раз. — Здравия! — громко крикнула соседка, тост тут же подхватили десятки женских голосов, усилили и разнесли по шатру. Арника тоже кричала и уже ее звонкий голос смешался с чужими — такими же молодыми, как у нее, и другими, более зрелыми, некоторые из которых были совсем старыми, скрипучими и будто надтреснутыми. На третий круг хмель победил разум и она отбросила все мысли, страхи и сомнения, которые сопровождали ее в обычные дни, полностью отдаваясь чувству единства, которое дарил пир. Такие празднества были редкостью и происходили только при самых важных событиях в царской семье: рождении дочери, первой охоте, свадьбе... и похоронах. Арника первый раз была на ритуальном пиру и надеялась, что нескоро найдется повод следующего, разве что мать захочет подарить ей еще одну младшую сестру. Сама она не была готова ни обрести мужа, ни стать матерью, а о другом поводе даже думать не хотелось, чтобы не привлечь глупыми мыслями внимание злых лесных духов, несущих несчастья и болезни. — За мать! — пронесся по шатру следующий тост. Пузатая чаша снова наполнилась до краев и поплыла из рук в руки над столом. — За дочь! — раздался следующий крик. Арника чуть не подавилась от смущения, поняв, что все вокруг чествуют ее. Мед попал в нос, она фыркнула, а сидящая рядом первая советница засмеялась, хлопнула ее по спине и протянула льняную тряпку утереть лицо. Чтобы поблагодарить, Арника повернулась направо и наткнулась на взгляд матери, сидевшей во главе стола. И почувствовала, как хмель резко начинает выветриваться из головы. Лицо царицы было уставшим и на дочь она смотрела серьезно и задумчиво, слишком внимательно, не так, как обычно. Тут же вспомнилось, что ей нужно поговорить с о странной метке, появившейся на плече. Может быть, мать уже знает об этом рисунке и причинах его появления? Заметив, что Арника на нее смотрит, та слегка улыбнулась, а потом качнула головой в сторону выхода из шатра. Значит, разговору сегодня быть. Арника первой встала со со своего места, и когда соседка слева недоуменно оглянулась, с улыбкой пояснила, что ей нужно освободить место для новой порции меда. Получила понимающую улыбку в ответ и начала пробираться к выходу по узкому проходу между столами. Пару раз пришлось повернуться боком, чтобы проскользнуть: иногда лавки стояли слишком близко, так, что спины пирующих почти прижимались друг к другу. Но скоро ее лицо почувствовало ласковое прикосновение прохладного воздуха, и Арника вышла наружу. Свежесть ночи после духоты, царящей в шатре, показалась вдвойне приятной. Она с удовольствием сделала глубокий вдох, втянув вместе с воздухом хвойный аромат леса с привкусом дыма от горящих неподалеку факелов. Ожидая мать, она просто стояла и дышала, чувствуя, как постепенно трезвеют мысли. Не прошло много времени, прежде чем Арника услышала звук шагов за спиной. Царица неторопливо подошла ближе и встала рядом. Света факелов было достаточно, чтобы она сияла даже ночью: красноватые отсветы пламени гуляли по широким золотым браслетам, высокому поясу и тяжелому ожерелью, полностью закрывающему шею и грудь. — Давай пройдемся до домов, — мягкое предложение из уст матери звучало как нечто, от чего невозможно отказаться. Впрочем, она и не стала дожидаться ответа, а продолжила идти вперед, зная, что дочь пойдет за ней следом. Арника так и сделала, уперевшись взглядом в мерно качающиеся за спиной царицы косы, пышные и тугие, как колосья созревшей пшеницы. Ей и самой достались от матери светлые волосы, но более тонкие и пушистые, зато легко сохраняющие форму. Вспомнилось ощущение легкости от распущенной перед сном косы, когда мягкая волна рассыпается по плечам, становясь невесомой. Здорово было бы сделать это прямо сейчас, чтобы плечам в ночной прохладе стало теплее, а затылку легче. Но расслабляться было не время, пойманный в шатре взгляд матери обещал, что разговор будет серьезным. Да и ответ на вопрос о метке, как подсказывало ей чутье, мог оказаться не таким простым. Шатер раскинули на опушке, и идти до царского дома было далеко: пришлось бы забираться в лес и проходить половину города. По направлению Арника поняла, что они движутся в сторону одного из пустых посольских домов, которые росли неподалеку. Так и оказалось. Стражницы, стоящие у широких дверей, молча склонили головы, приветствуя царицу, и спешно расступились, пропуская внутрь. В коридоре сначала было темно, но скоро тянущиеся по стенам лианы голубого кампсиса замерцали, реагируя на человеческое дыхание. Пока Арника с матерью поднимались по лестнице, их бледное свечение постепенно становилось все сильнее, а когда вошли в комнату для совещаний, там уже было совсем светло — как если бы сейчас был день, а не ночь, только вместо солнца сияла луна. Мать прошла мимо круглого стола, стоявшего в центре, и начала по-хозяйски рыться в одном из высоких шкафов. Арника села, наблюдая за тем, как та перебирает сосуды с напитками. Наконец, царица довольно хмыкнула, и вытащила из шкафа широкую бутылку с длинным узким горлом. Зажав ее в одной руке, другой она изящно подхватила за ножки два серебряных кубка и присоединилась к дочери. Ловко избавившись от пробки, она щедро плеснула темную жидкость в один бокал, но над вторым ее рука зависла. — Будешь? — мать испытующе оглядела ее, будто взглядом могла определить чужую трезвость, — Это крепче меда раза в два. — Буду, — твердо ответила Арника, чувствуя, что чутье не зря обещало серьезный разговор. — Ну смотри. Сегодня твой день. Приняв протянутый бокал, Арника пригубила напиток. Небольшой глоток тут же обжег глотку, но после него во рту осталось приятное травяное послевкусие. Мать тоже отпила, а затем отставила свой бокал в сторону и подперев голову рукой уставилась на нее задумчивым взглядом, как тогда, в шатре. — Ты совсем взрослая стала. Сильная и красивая, — сказала она неожиданно мягким грудным голосом. Арника не сразу нашлась с ответом. — Не такая сильная и красивая, как ты. Смех царицы был звонким. — Я тоже так думала в твоем возрасте, глядя на мать. Это круг жизни. Младшая часто думает, что старшая сияет ярче. Как солнце, которое ничего не знает о своих лучах, и просто светит. Только тот, кто видел рассвет и полдень со стороны, знает, кто из них по-настоящему красив. Похвала матери была приятна, но душа Арники противилась ее словам, не позволяя с ними согласиться: — Тогда и ты не видишь всю яркость своего света. Царица снова рассмеялась, только тише и мягче. — То, как ты ловко научилась обращаться со словами, только подтверждает мои мысли, — она сделала глоток из бокала, еще немного помолчала и добавила, — Ты стала женщиной, Арника. Признайся мне, кто-то уже тревожит твои тело и дух? Этот вопрос заставил Арнику на мгновение задержать дыхание. Она ожидала, что разговор пойдет о будущем, о чем-то важном, серьезном... Чем старше она становилась, тем больше ответственности ложилось на ее плечи: многое приходилось узнавать, пробовать, решать. Участвовать в мелких спорах жителей, разрешая, кто прав, а кто виноват. Считать, сколько поступила податей из ближайших селений. На какие нужды города можно пустить часть из них, а какие еще могут подождать. Справившись с малым делом, она бралась за большее, и так становилась мудрее. Вот и сейчас ждала, что царица предложит ей новую задачу. Но не того, что она решит спросить… о таком. Последний раз она чувствовала похожую неловкость, когда мать объясняла ей, от чего женщины раз в месяц идут кровью. — У меня слишком много забот, чтобы тревожиться по пустякам, — она постаралась, чтобы голос звучал ровно, и в нем не сквозило охватившее ее раздражение. Царица сощурила глаза, пристально ее разглядывая. — У тебя действительно талант находить нужные слова — вроде и ответила, но по существу ничего не сказала. А мне нужен четкий ответ. Не для себя спрашиваю, для тебя, чтобы вместе решить, как поступить. — Ты хочешь сказать, что мне пришло время задуматься о муже? — спросить напрямик было, как прыгнуть ранней весной в ледяную воду. Взгляд матери снова стал теплым и мягким, только немного грустным. — Да, именно об этом я и хочу с тобой поговорить. Если какой-то парень уже заставляет кипеть твою кровь, я не хочу отговаривать или заставлять разойтись с ним силой. Но если нет… Лучше будет найти тебе мужа не из наших лесов. — Почему? — Потому что мы сильны, но не настолько, насколько мне бы хотелось. Ты сама знаешь, что только при твоей бабке Имизонии наконец-то удалось зажить спокойно и забыть, что такое отправлять сестер и матерей на войну. Эта земля слишком лакома для соседей, наши густые леса полны дичи, озера богаты рыбой, а горная гряда скрывает огромные залежи митрила. — Кто же на них позарился? — Пока никто, но царица должна думать о будущем. Наше время истекает. Пусть женщины Имизонии сильны и храбры духом, ни Каторию, ни Индьзянь это не остановит, если они захотят наши земли. А они скоро почувствуют в них нужду. Ты видела последние образцы ружей? Таких легких, что их можно держать в руках без треноги? Не мы одни ведем работу над огнестрельным оружием. Король Катории увлечен магией, которую ему открывают жрецы, но не забывает и о науке. В Иньдзяне же давно давно сделали на нее основную ставку. И пока взрывчатый порошок умеют делать только из митрила, я не могу не думать о том, что в наших землях его так много. — Ты хочешь разыграть меня как фигуру в партии в камешки? — Арнике не пришлось гадать, к чему клонит мать. — Я обязана сделать это как царица. Но ты моя дочь, и я не хочу посадить в твоем сердце горе и семена ненависти ко мне. Поэтому ответь мне, готова ли ты сама встать на игральную доску? Даже если твоему камешку придется прыгнуть в чужой дом, оставив позади свой? Речь шла не только о том, чтобы найти мужа. Но и о царском венце, который она столько раз в воображении примеряла на свою голову, думая, не будет ли слишком тяжел? Если она согласится, грезить об этом станет Береника, ее младшая сестра. Когда подрастет. Арнике очень хотелось ответить сейчас «нет». Это короткое слово почти сорвалось с ее губ, но что-то ему помешало. Может быть, чувство, что если она откажется, венец действительно будет давить ей на голову. И поэтому она только упрямо сжала губы и кивнула, глядя в серьезные глаза матери. Некоторое время они молчали, допивая травяной напиток и размышляя каждая о своем. Пока Арника не вспомнила о том, что беспокоило ее весь день, но вылетело из головы во время разговора. — Я хотела тебя кое о чем спросить, — обратилась она к матери. — О чем? — переспросила та, и ее голос снова стал мягким и теплым, а на губах заиграла улыбка. — Об этом. Он появился, когда я была на охоте, но не было возможности показать тебе раньше, — сказала Арника, расстегивая ворот, чтобы стянуть мягкую рубашку с плеча и показать рисунок. Когда царица разглядела пион, улыбка исчезла с ее лица, а взгляд вернул себе серьезность. — Что же. Кажется, Вечная мать сама решила, куда поставить твой камушек. *** На городской площади в центре Катории — Королевский отбор! Объявлен королевский отбор! Любая девушка с божественным знаком на плече может явиться в замок и стать невестой короля! Рыжий парень, почти мальчишка, мерил площадь шагами, выкрикивая на ходу одни и те же фразы. При этом его удивительно низкий и слишком громкий для юного возраста голос разносился по округе. Белое перо на шляпе паренька слегка подрагивало, вызывая жгучее желание подпрыгнуть и подцепить когтем. Гердия еле удержалась, когда он прошел рядом, только сердито фыркнула и ударила пару раз по брусчатке хвостом. Весь день она провела на ногах, точнее на четырех лапах, изучая все закоулки столицы. Богиня не ожидала от города ничего особенного, но ему удалось ее удивить. Приятно или нет, она сама еще не решила. Обычно крупные города поражают провинциалов блеском, шумом и высотой зданий. Приезжие не замечают то, что успешно прячется в тени: алчность, гнев и разврат. Именно их и ожидала обнаружить Гердия в подворотнях, но нашла там только пару ловких ограблений и драку, оказавшуюся на деле безобидной потасовкой двух перебравших в трактире друзей. Ей не встретилось ни одного нищего, ни одной шлюхи! Зато стражей в городе было в избытке, они носили черные ладные мундиры с железными пуговицами и блестящими серебром эполетами. Местные поглядывали на них скорее с уважением, чем страхом, и называли констеблями. Судя по всему, столица не просто выглядела благополучной, а действительно такой была. Можно было, конечно, еще прогуляться до окраин и найти там что-то неприглядное, но увиденного оказалось достаточно, чтобы Гердия смогла составить впечатление о расстановке сил. Ее соперницами были сами красота и мудрость, но сражаться им, на самом деле, предстояло не друг с другом. В этом поединке Гердии надлежало победить короля, вынудив сделать выбор в пользу ее избранницы. А ничего лучше не говорит о характере противника, чем обычаи, принятые в его владениях. И теперь богиня войны готова была поставить собственный хвост, что король не дурак сам, а кроме того умеет окружить себя верными и неглупыми людьми. При этом не тюфяк, и не мямля, потому что порядок быстро растворяется в мягких руках. Достойный противник, но Гердия знала, как на такого найти управу. Оставалось только познакомиться поближе с доставшейся ей девушкой. Что скоро и случится у входа в замок. Мимо Гердии та точно не проскользнет. *** На дороге в королевский замок Прощание с сестрами вышло скомканным, узнав о появившейся на плече Рии метке, старшие жрицы засуетились и спешно собрали все, что могло ей пригодиться в пути или в замке. Где-то нашлись и платья, и бусы, и даже свежее, по словам дарительницы, ни разу не ношенное исподнее. Лика застегнула на ее руке широкий браслет из переливающегося всеми цветами, как радуга, висмута. «Он немного стоит, но почти так же дорог мне, как ты. Надеюсь, принесет удачу», — шепнула она Рие на ухо. Соседский мельник вызвался подвести избранницу отбора на телеге, поэтому дорогу до столицы она провела в обнимку с мешками с мукой. Первое время от белой пыли чихала, а потом притерпелась. Все время в пути Рия потратила на то, чтобы понять, зачем она вообще едет на Королевский отбор. Ей нравилась жизнь в храме, нравилось быть жрицей Мальтира. Да, было любопытно, с кем она провела прошлую ночь, но не настолько, чтобы ради этого менять всю свою жизнь. Сначала новость о знаке на плече огорошила Рию, потом захватили чувства Лики, которая искренне радовалась и переживала за нее. Сумятица ощущений, которые испытывали остальные жрицы, просто окончательно оглушила ее, и она послушно отправилась навстречу судьбе. К счастью, мельник переживал только о том, хорошо ли удастся пристроить товар, да и то не слишком, поэтому Рие удалось собраться с мыслями. Она медленно скользила взглядом по сиреневым полям вандулы, славящейся не только ярким цветом, но и лекарственными свойствами, и размышляла. Конечно, стать женой короля она никогда не мечтала. Идея обрести мужа вообще никогда не волновала ее сердце так, как это происходит у других молодых девушек. Дар и проклятье Рии — чувствовать то, что чувствуют другие — постоянно заставлял ее искать одиночества. Да, ей было хорошо в кругу людей, когда те веселились и радовались. Но чужие злость, тоска и даже обыденная скука, сводили с ума. Поэтому одна мысль о том, что она вынуждена будет посвятить всю свою жизнь кому-то и раствориться в его волнениях и тревогах, вызывала острое отторжение. А уж стать королевой ей даже в голову не приходило… Она бы посмеялась над этим, как над шуткой, но два года жрицей кое-чему ее научили. Рия знала, что богам ведомо гораздо больше людей. Если сам Единоглазый решил предложить ей этот путь, она смело пойдет по нему и посмотрит, что из этого выйдет. Дорога до столицы заняла весь день, и только когда солнце почти докатилось до линии горизонта, копыта лошади наконец застучали по городской брусчатке. Рия ловко соскочила с телеги и потянулась, чтобы размять затекшее в дороге тело. Она завертела головой по сторонам, ища глазами силуэт замка, в сторону которого ей нужно было двигаться. Насколько она знала, тот стоял на высокой скале прямо в центре города. Но улица, на которой они остановились, была не очень-то широкой и обзор загораживали ближайшие здания. — Чего головой вертишь? Ищешь, в какой стороне королевский замок? — добродушно поинтересовался мельник. — Так ты погоди, я сейчас муку сгружу и подвезу тебя до самых ворот. До него еще топать и топать, а скоро совсем стемнеет. Рия от всего сердца поблагодарила мужчину. Она даже попыталась ему помочь снять мешки с телеги, но тот лишь отмахнулся и пожурил ее, дескать, таскать такие тяжести не женское дело. Уж точно задачка не для жрицы, что уж говорить о невесте короля. Впрочем, разгрузка и без ее помощи не заняла много времени, мельника здесь знали и ждали. И торговец вышел навстречу не один, а с молодым работником. Они с мельником немного поторговались, но быстро сошлись в цене, а затем все вместе быстро избавили телегу от мешков с мукой. Прощание тоже было скорым, да и путь до замка недолгим, но небо успело начать краснеть от заката. Телега поднималась по кругу все выше в гору, мельник ехал медленно, чтобы их не заносило на поворотах, а Рия любовалась открывающимся видом на город. Построенные из голубого известняка здания, днем серо-голубые, на фоне заходящего оранжевого солнца казались такими же темно-синими, как небо за розовыми облаками. Засмотревшись на город, она не сразу поняла, почему телега начала тормозить — до ворот замка они еще не должны были доехать. Оказалось, что телега уперлась в хвост небольшой очереди из горожан. — Кажись, на отбор все стоят... — протянул мельник, растерянно почесывая затылок под соломенной шляпой. — Наверное. — задумчиво протянула Рия в ответ, — Сейчас все узнаю. Только вот что… Давайте вы в сторону дома повернете. Вы и так меня до самого замка довезли, а вам еще обратно чуть ли не всю ночь ехать. Хватит с вас хлопот. — Да я не сильно тороплюсь, все равно по потемкам не поеду. Заночую тут, в городе, а с утра уже выдвинусь. Так что сама смотри, если страшно одной, я с тобой постою, — горячо запротестовал мужчина, но Рия чувствовала, что на самом деле он устал и не сильно обрадуется, если она согласится. — Что я, сама в очереди не постою? Чего тут бояться, вон сколько людей. Не переживайте, вы правда уже много для меня сделали. Я ужасно вам благодарна. Надеюсь, Мальтир благословит осенний урожай и вашей мельнице еще долго не придется отдыхать! Виду мельник не показал, но от ее слов повеселел, да и у самой Рии поднялось настроение. Она с улыбкой соскочила с телеги, помахала ей вслед, а затем развернулась и пошла узнавать у последних в очереди, чего они тут, собственно, собрались. На вопрос тут же с радостью ответила сморщенная, как печеное яблоко, старушка. — Да, милая, мы из-за отбора сюда пришли. Только не все тут меченые, кто-то за компанию стоит, кто-то просто поглазеть пришел. Я вот внучек привела, хотела узнать, может новых слуг брать будут. Да уже темнеет, а мы так до ворот и не дошли. Пойдем, пожалуй, домой. А ты, дочка, давай, не робей, пробирайся вперед. Ежели у тебя знак на плече горит, то должны пропустить, — она слегка шепелявила и плевалась, когда говорила, но от нее шла такая теплая волна доброты, что Рия еле сдержалась, чтобы не броситься с объятиями. Окрыленная одобрением, она поспешила вперед, обходя стоящих в очереди. Люди провожали ее заинтересованными и завистливыми взглядами, но ничего не спрашивали. Вот уже до ворот осталось несколько шагов, когда сбоку ударил чужой гнев, да такая сильный и темный, по-настоящему злой, что Рия чуть не пошатнулась. — Я не поняла, у тебя глаз нет или совесть совсем потеряла? Тут некоторые с утра стоят, а ты просто так прешь? — голос звучал лениво и обвинения были безобидны, но его обладательница, загородившая Рие проход, истекала ненавистью, как прохудившийся дождевой бочонок водой. — У меня метка на плече, поэтому я иду в замок. Если здесь стоят другие королевские невесты, я займу за ними место, — ровно, но с достоинством ответила Рия. Женщина подбоченилась, скрестила руки на груди и сузила глаза. А затем выплюнула сквозь зубы: — У моей дочери тоже метка на плече. Так что вставай за нами и жди. В ее словах стало больше открытой злости, но в душе полыхнул и спрятался маленький огонек радости, по которому Рия поняла: врет. Просто хочет поиздеваться, поставить на место нахалку, которой повезло получить метку. Одна неосторожная фраза, и эта женщина бросится в драку, просто чтобы выплеснуть обуревающие ее гнев, зависть и обиду на судьбу. Рия глубоко вдохнула, чтобы отрешиться от чужих, навязанных чувств, и вместе с внутренним спокойствием найти нужные слова и тон. Но искать их не пришлось, потому что откуда-то сверху прилетела черная тень с красными горящими глазами, и в следующее мгновение женщина резко закричала. — А-а-а-а-а! Что это? Кто это?! Больно-о-о-о… — раненая уже не голосила, а всхлипывала, прикрывая руками шею и испуганно оглядываясь. Из-под ладоней, некрепко прижатых к коже, бежали вниз ручейки крови. Стоящие в очереди люди до этого безмолвно наблюдали за разыгрываемой перед ними сценкой, но увидев кровь, испуганно зашумели. А затем резко наступила тишина, словно все они разом онемели. И вопрос, заданный уверенным мужским голосом, прозвучал громко и четко: — Что здесь происходит? Немолодой стражник строго смотрел из-под седых бровей. Но Рия не растерялась под его взглядом. Она устала, проголодалась и просто хотела, чтобы все быстрее закончилось. — Господин, здесь происходит какая-то неразбериха. До ворот огромная очередь, и не поймешь, кто пришел на отбор, а кто просто поглазеть, — в голосе прорезалось раздражение, но Рия постаралась его приглушить. — При этом уже стемнело, из нор вылезли дикие звери, один вон на женщину напал. У меня на плече метка, и я просто хочу поскорее попасть на отбор. Вы можете мне помочь? Стражник поджал губы так, что они скрылись под пышными усами, и обвел взглядом толпу. — Здесь есть еще кто-то с божественной меткой? — второй вопрос прозвучал еще громче. Ответом стала тишина, от которой у Рии в душе снова поднялись злость и обида, на этот раз уже собственные. — Еще раз спрашиваю: здесь есть кто-то с меткой на плече? — в голосе стражника уже слышалась угроза. Не получив ответа, он зло добавил: — Тогда расходитесь! И побыстрее, иначе кликну других стражников вас поторопить. Он повернулся в сторону Рии и добавил: — Пойдемте со мной, провожу. Она, естественно, не стала противиться и молча последовала за ним. Люди охотно расступались, пропуская их к воротам, до которых на деле оказалось идти несколько шагов. А на площади перед замком Рию ждала очередная неожиданность. Перед длинной лестницей, ведущей наверх к парадному входу, горела красным светом дорожка из раскаленных углей. Она недоуменно оглянулась на стражника, но тот лишь махнул головой в сторону фигуры в белом одеянии. — Жрец Единоглазого вам все объяснит. — пояснил мужчина, а потом, будто нехотя добавил: — Простите, что дорога в замок оказалась такой, хм, непростой. — Люди всегда остаются людьми. Но лучше завтра приглядите за дорогой, — пожав плечами, посоветовала она. Стражник подвел ее к жрецу, кивнул на прощание и молча ушел. Рия собралась с последними силами, чтобы низко поклониться служителю Единоглазого. — Не трать время на церемонии, дитя мое, — певуче ответил немолодой темноволосый жрец. — Покажи мне знак на плече, и если твоя вера сильна, ступай вперед. Не бойся, божественный огонь жжет только тех, кто сомневается в пути, на который ступил. В темных зрачках жреца отражался красный свет горящих углей. Рия сглотнула, понимая, что этот день требует от нее последнего, самого серьезного испытания. А затем закрыла глаза, отгораживая свое внутреннее озеро спокойствия высокой стеной безразличия. Постепенно стихла тревога и разочарование людей, отстоявших весь день в очереди без толку. Замолкло беспокойство стражников, опасающихся завтра получить выговор. Погасло любопытство жреца, ожидающего, что она решит. И только погрузившись на самое дно спокойствия и тишины, почувствовав, как та обволакивает ее с ног до головы, Рия открыла глаза и сделала первый шаг. Она шла вперед, не давая себе подумать, что под ногами — обычная брусчатка, теплый песок или раскаленные угли. Все это стало бессмысленно, незначительно, неважно. Единственное, что ее волновало в этот момент — ступени, до которых она должна дойти. Что она и сделала. Правда, осознание этого пришло чуть позже, когда Рия уже поднялась на несколько ступеней вверх. Она оглянулась, увидела одобрительную улыбку на лице жрица, и зашагала выше. И когда привратники распахнули перед ней двери, вошла в них так же спокойно, как прежде шла по углям. На какое-то мгновение, правда, зрение помутилось, и показалось, что вместе с ней в замок проскользнула черная тень. Но сил побеспокоиться об этом у Рии уже не осталось.