В поле ромашек звучит дыхание ветров

— Хэ-цзе!       Ши Цинсюань осторожно, придерживая одной рукой юбки, пробирается к сидящему на разложенном покрывале Хэ Сюаню. Вокруг простирает необъятное поле ромашек. Если бы не виднейшиеся вдали деревенские домики, можно было бы подумать, что оно бесконечно утекает за горизонт. Время близится к закату, от чего всё вокруг заливает оранжевым светом, дополняющим тёплую картину. Черновод молча обернулся на него.       Когда неугомонный Повелитель Ветров в очередной раз заявился к нему во дворец, как к себе домой, уговорил сменить облик и куда-то повёл, Хэ Сюань подумал, что они отправятся на задание или исполнять чью-то молитву. В крайнем случае в столицу. Но он никак не ожидал, что Цинсюань приведёт его в такое место.       Здесь было… Красиво. Спокойно. Тишину природы нарушал только лёгкий прохладный ветерок, покачивающий растения, и стрекот насекомых. Ну и болтовня Повелителя Ветров, но она уже давно не раздражала. — Хэ-цзе, скажи же, здесь та-ак романтично, — тянет Цинсюань и, не ожидая ответа, садится рядом. Одну руку он прятал за спиной, в глазах блестела знакомая хитринка, — Закрой глаза ненадолго.       В обычное время Хэ Сюань бы заупрямился, но сейчас он был слишком расслаблен, чтобы сопротивляться этой улыбке. Он прикрыл веки, не зная, какого ещё сюрприза сегодня ожидать, но безоговорочно доверяя.       Чужие руки опустили ему что-то на голову — венок, скорее всего — и поползли вниз, погладив за ушами. Одна ладонь остановилась у основания шеи, а вторая легко прикоснулась к щеке, мазнув по тонкой коже под глазом. Черновод положил свою ладонь поверх и потëрся о сплетённые пальцы, прося ласки, на что услышал беззлобный смешок. К его искусанным прикоснулись другие: нежные девичьи уста на которых сегодня, вопреки обыкновению, не было помады. Хэ Сюань мгновенно ответил им, втягивая в медленный и глубокий поцелуй.       В последние дни он слишком много тревожился. Спал больше, чем обычно, хотя, как правило, ни демоны, ни небожители не тратили на это своё время, а потом сам же корил себя за это.       «Прекрати вести себя так странно. Ты и так вызываешь подозрения.»       Ещё сильнее расшатывали нервы внимательные взгляды Повелителя Ветров. Он стал чаще искать встречи, хотя и так казалось, что они везде появляются вдвоём, буквально из ниоткуда доставал еду и отдавал Хэ Сюаню, каждый раз придумывая всё более странные отговорки. До Черновода не сразу дошло, но он нём заботились. И от этого вина и тревога только усиливались.       Он вступил в отношения с Ши Цинсюанем. Они не обговаривали это вслух, но действия были весьма однозначны. Он назвал ему своë настоящее имя, показал частичку истинного облика. И если псевдоним не вызывал вопросов, — не он один якобы изменил имя, попав в Небесную Столицу — то клыки и когти у небожителя были необычным явлением.       Ведь рано или поздно Цинсюань начнёт подозревать. Он далеко не так глуп и наивен, как может показаться изначально. Когда-нибудь ему надоест молчание, накопятся вопросы. Хэ Сюань с трудом признаëтся себе, что боится этого. Что придётся встать перед выбором: оттолкнуть или снова солгать. Он мог бы поссориться с Цинсюанем, создать ситуацию, в которой им придётся разорвать все отношения, мог бы соорудить новую паутину лжи и найти логичное оправдание своему облику или действиям. Это решило бы большую часть проблем. Но, когда он смотрит на бесконечную заботу и доверие в чужих глаза, Хэ Сюань понимает: не сможет. Не выдавит из себя и звука. Ему нельзя было привязываться, особенно к Повелителю Ветров. Он допустил ошибку.       Хэ Сюань продолжает «жить» будто на одних рефлексах. Словно знает, что приближается день казни, но потерял счёт числам и не уверен, когда же он наступит. Проходит неделя, вторая, месяц. Ничего не меняется. Цинсюань не задаёт вопросов, продолжает дарить солнечные улыбки, таскает везде за собой, только зовёт по-новому и смотрит внимательно своими невозможными глазами, ловя чужую дрожь от звучания настоящего имени.       Рано или поздно он узнает. Не важно поймёт сам или терпение закончится у Черновода, и он раскроет себя. Хэ Сюань понятия не имеет, что будет делать после и во что превратятся их отношения, но смеет надеяться.       Он устал тревожиться и расслабился. В конце концов сейчас они вместе. Сейчас перед ним его родной Ветерок, нежный бриз, что дарит ему свой свет и ласку, словно залечивая раны, накопившиеся за жизнь и посмертие. Если этому суждено закончиться, то сначала он насладиться этим сполна.       Хэ Сюань наконец открывает глаза. С тихим рыком он обвивает талию Цинсюаня руками и опрокидывает их на покрывало, задевая откатившуюся от удара корзинку и роняет венок. Тот лишь звонко смеётся, не пугаясь резкой перемены настроения и не отпуская чужого лица. Они снова целуются, но уже более жадно и страстно. Цинсюань под ним ерзает, притягивает к мягкой груди и довольно жмуриться, выгибаясь под ласками. Его терпеливый и понимающий Ветерок, его прекрасный в любом обличии Бог.       Хэ Сюань никогда не простит Ши Уду, но на Цинсюаня злиться просто не может. И может понять. Тому идеально подходит его судьба, будто он создан под неё. Создан, чтобы принадлежать Черноводу.       Вокруг легко покачивается море ромашек, солнце стыдливо прячется за горизонт и здесь, в этой потрясающей атмосфере, в тёплых объятиях любимого человека тревоги и бесконечный голод утихают.       Спокойно.