Уже в висках играет иней, А я не всё ещё сказал. На части душу рвал, Удачу ревновал, Слов не давал. Был где-то там, посередине Цепи с эффектом домино. Я поздно понял, слов вернуть не суждено. Жизнь — не кино. И кабы знал бы, да ведал, Всё в этой суете Когда-то случается. Хоть я не лгал и не предал, И все ж мне есть за что Пред Богом покаяться. Я все бежал от укоров, В чём я не прав тогда был Ты мне теперь скажи. И всё мне кажется голос, Как будто рядом ты, Да только всё миражи.
Подперев голову кулаком, я слушала. И суета нескольких прошедших дней или даже недель, не очень приятные мысли, усталость — всё отступило на задний план, позволив просто быть в моменте. Здесь и сейчас. Так случалось почти каждый раз, когда я слушала музыку. А будучи меломаном я слушала её очень часто… Только это, наверное, мне и помогало.</i>Всё ждал когда наступит время. Чужих побед не признавал. Как книгу, дни листал. Бороться перестал — Полный провал.</i>
На словах о чужих победах мне подумалось про всех моих любимых актёров. Да, вот так они они и жили: добивались чего хотели сами, не льстя и не пригибаясь перед другимиДелился мыслями не с теми. Просил о милости в бреду. Тобою надышусь, а сверху подождут. Скоро приду. И кабы знал-бы да ведал Всё в этой суете когда-то случается. Быть, я не лгал и не предал, И всё ж мне есть за что пред Богом покаяться Я всё бежал от укора. В чём я неправ тогда был ты мне теперь скажи. И всё мне кажется голос, Как-будто рядом ты, да только всё миражи.
А вот эти строки заставили меня подумать об одном актёре, чей талант я не так давно открыла для себя во всей красе, хотя он без сомнения, был известен всем и до этого — об Олеге Павловиче Табакове. Понимаете, просто у меня, как и у всех, осознание чего-либо происходит постепенно. И ещё не так давно знаменитый актёр не был в списке моих любимых артистов. Но вдруг, неожиданно и случайно посмотрев фильм с его участием, я вдруг поняла, что доросла, чтобы оценить его талант… Понятное дело, что после этого мною были просмотрены такие чрезвычайно интересные фильмы, как «Один день из жизни Обломова», «Семнадцать мгновений весны», «Война и мир». И после каждого просмотра оставалось впечатление, что я невольно стала свидетелем чего-то великого — творчества великого актёра. Конечно, осталось ещё достаточно фильмов, где появляется в какой-нибудь роли Олег Табаков, но я пока… ну, не готова была их смотреть: ещё не улеглись эмоции после уже просмотренных, да и было безумно грустно, что этого человека не стало аж в далёком 2018 году, а я не знала. Вот так всегда у меня: приглянется какой-то артист, глядь, — а он уже нас покинул! Обиднее всего, когда это происходило где-то в районе года или двух назад — тогда и вовсе хотелось громко заплакать. Что разминулась со своим примером для подражания, не увидела, не понаблюдала… С Табоковым вышла точно такая же история. И меня опять окунули в холодную прорубь суровой очевидности и неумолимости времени, и вновь что-то заныло в грудной клетке… Когда в голове уже начался какой-то музыкальный туман, а обрывки слов исполнительны романсов уже просто жгли уши, я, шмыгнув носом, наклонилась к краю лавочки, чтобы снять песню с повтора и вынырнуть из клубка своих мыслей… … а когда подняла голову, то лишь потрясённо заморгала, так и не дотянувшись пальцем до телефонного экрана. Я была не в парке, а сидела посреди поля. Причём такого красивого, какого мне не доводилось видеть в своей жизни. Поле было цветочным и цветы были всякие, но преобладали тюльпаны, ромашки и фиалки. Нетрудно догадаться, что вокруг меня словно раскинулось разноцветное, мягкое и нежно пахнувшее живое покрывало. Несмотря на неимоверный шок, я осматривалась вокруг, и в какой-то момент меня охватил беспричинный восторг. Губы расплылись в широченной улыбке, сердце забилось о рёбра, дыхание перехватило… Обеими руками я зарылась в цветочные бутоны, ощущая их мягкость, вдыхала аромат… Ветер перебирал мои волосы, но не был озлобленным и прохладным, как прежде. Небо над моей головой было серого оттенка, но сквозь покрывало облаков вдруг прорезались солнечные лучи — залили всё вокруг светом, коснулись моего лица и согрели кожу. Я зажмурилась, улыбаясь. Абсурдность происходящего не отменяла того ощущения спокойствия и гармонии, которое ощущалось мною сейчас каждой клеточкой. Наушники испарились, выпав из ушей, вместе со скамейкой, но телефон остался со мной — и сейчас песня «Миражи», которую я так и не успела поставить на паузу, во всю громкость динамика, разливалась в воздухе. Но у меня даже не возникло мысли выключить её. Лучики солнечного света были мягкого золотистого оттенка и заставляли мои обычно не слишком яркие волосы сиять. Куртка стала лишней, и я осторожно приспустила её со своих плеч, — чтобы потом снять совсем. А потом продолжила смотреть вокруг — на это поле, которому похоже не было конца… — Это… потрясающе! — наконец выдохнула, чувствуя, что если не произнесу этого вслух, то меня разорвёт от эмоций, и опять глубоко вдохнула, раскидывая зачем-то руки в стороны. Неожиданно в ответ послышался чей-то голос: — Да… здесь всегда очень красиво. Оборачиваясь, я ещё не имела понятия, кого увижу. А увидев, прищурилась. Потом разинула рот в удивлении. В некотором отдалении от меня стоял человек. Детали его одежды можно было бы разглядеть, будь он ближе, но лицо было узнаваемо. И это меня ошарашило. Потому что… потому что этого просто не могло быть! — Вы!.. — выкрикнула я, вместе с тем чувствуя, что сама не верю, что произношу эту реплику так утвердительно. Словно… ожидала. Или… надеялась?.. — Здравствуй, — улыбка проявилась на лице мужчины не сразу — сначала дрогнули уголки его губ, потом стали видны ряды белых ровных зубов, а потом появились обаятельные ямочки на щеках. Именно за этой улыбкой я последнее время всё чаще и чаще наблюдала, глядя в экран компа… — Олег Павлович… — растерянно прошелестела я, чувствуя, что щиплет в носу и першит в горле. Актёр подошёл ближе, он шёл вперёд, несомненно касаясь цветов, но не причиняя им никакого вреда или дискомфорта — так что мне подумалось, что он слегка парит над землёй. Он остановился всего в нескольких шагах от меня, и кивком подбородка указал на телефон, видневшийся где-то среди разноцветных бутонов: — Очень красивый голос у певицы. И песня красивая. Включишь ещё раз?.. — и это он спросил так спокойно и таким тоном, словно мог получить отказ. Оказалось, что задев нечаянно рукой экран, я всё-таки отключила повтор и в эту секунду звучала уже другая песня другого исполнителя. Я же — растерянно моргнула, в первый момент не до конца сообразив. О чём меня попросили… Включить?!.. Да! Да, не вопрос! Встрепенувшись, непослушными руками настроила повтор на «Миражах», и снова подняла голову. Музыка опять заполнила весь воздух своими приятными волнами, и я увидела, как мой нежданный собеседник довольно кивает, устремляя куда-то свой взгляд. — А Вы… Вы пришли, чтобы… послушать музыку? — недоумённо и чуть запинаясь, уточнила. Синие глаза Табакова внезапно взглянули прямо на меня. Несколько секунд он очевидно пытался вникнуть в смысл сказанного. Потом на его губах появилась полуулыбка: — Нет, Аня. Я пришёл поговорить. — Вам известно моё имя?.. — Конечно, ведь ты столько раз приходила ко мне, а я слышал, как к тебе обращаются другие люди, — утвердительный кивок. Заторможено покивала головой, словно действительно понимала, о каких моментах моей жизни идёт речь, в потом осторожно произнесла: — Х-хорошо. Так о чём Вы хотите поговорить? Олег Павлович присел на корточки передо мной. Его взгляд блуждал по моему лицу и был задумчив. — Ты говорила, тебе тут нравится, — наконец сказал, не торопясь, — но знаешь ли: что это за место? — Рай? — ответила я первое, что пришло в голову. Мужчина рассмеялся: — Надо же: интересное предположение. Почему ты так решила? Я уже знала, что собственный ответ неминуемо вгонит меня в краску, хоть в нём и не было ничего такого. — Ну, потому что тут Вы… Наверное, — пробормотала, опустив глаза, чувствуя, что глупо запылали уши, и теребя нервозно бутон какого-то ни в чём неповинного цветка. — Ты думаешь, я в раю? — нотки голоса Олега Павловича смеялись, но при этом что-то грустное проскользнуло в них. — А разве нет? — с неподдельным изумлением уточнила я, вновь на него смотря. — Думаешь, я достоин рая? — хмыкнул мужчина уже почти болезненно, перестав смотреть на меня. Казалось, он задаёт этот вопрос не мне, а себе самому. — Ну, в любом случае, тут не видно райского сада, так что… — он натянуто улыбнулся, но не окончил фразу, и кажется не стал давать ответа на собственный вопрос. Вместо этого выпрямился и вопросительно повёл рукой. — Можно рядом с тобой присесть? — Да. Конечно! Вы представить себе не можете, как дрожала каждая клеточка моего тела в этот момент! Ну, а как бы ощущали себя вы, если бы вдруг имели возможность оказаться рядом со своим кумиром, которого уже и не рассчитывали встретить?! Тут надо добавить деталей для полноты описания: внешность у актёра сейчас была не такая, как в последние годы, а наверное, как в то время, когда он снимался в «Семнадцати мгновениях весны»: волосы были уложены, но в них не виднелось и проблеска седины, лицо было молодым и действительно очень симпатичным, признаков морщин даже и не наблюдалось; Одет Табаков был в какой-то коричневый пиджак и чёрные брюки с такого же цвета ботинками, мысы которых поблёскивали в лучах солнца. — Олег Павлович, — несмело окликнула я, когда прошло несколько секунд, а мужчина так и не повернулся в мою сторону, замерев и словно забыв о моём существовании, — Вы же не о рае поговорить хотели, или я неправа? Табаков повернул голову. — Да, ты права: поговорить хотел совсем не об этом, — как-то рассеяно усмехнулся, но потом перевёл на меня враз посерьёзневший взгляд. — А о тебе. — Об… обо мне?! — ошарашено переспросила я. — А к-какое Вам дело до меня? — от волнения начала чуть заикаться, но ничего не смогла с собой поделать. — Я слишком долго наблюдал за тобой, тем более, ты часто приходила на кладбище к моей могиле — так что твоя судьба уже не могла быть безразлична для меня. Хоть обо мне при жизни говорили много разного, но мне никогда не было плевать на тех, кто искренне интересовался моей жизнью. Просто ситуации были очень разные, и не всегда получалось поступать, как должно, — на этих словах мне опять почудилась чужая грусть, долетевшая до меня порывом ветра. — Но что Вы всё-таки сейчас имели ввиду? Что я делаю не так? Мужчина посмотрел прямо на меня, черты его лица оставались расслабленными, но взгляд заметно посуровел. Я даже слегка вздрогнула. — Ты неправильно расставила приоритеты. И что хуже всего — даже не осознаёшь этого, — я хотела вставить уточняющий вопрос, но мне не дали, продолжив: — Когда-нибудь мы все покинем Землю, но пока — ты здесь. Живёшь. Но размениваешь свои дни на совершенно ненужное. — Я не понимаю… — Почему, думаешь, я не посещал тебя раньше? Хоть уже делал это например, в первый раз, когда ты пришла навестить могилу бабушки… Так почему, хм? — актёр пытливо взглянул на меня, как бы торопя с ответом. Уже было открыв рот для ответа, я вдруг… осеклась. Уже чуть адаптировавшись, смогла соображать также, как обычно — и сейчас мозг вдруг преподнёс мне ответ на вопрос, который мне совершенно не понравился… — «Раньше»? Вы же это сказали, верно? Раньше… Так Вы… Вы знали, что я прихожу на кладбище, чтобы выразить почтение, знали, что мне небезразлична память о Вас, знали, что мне нужно было хоть мимолётное Ваше присутствии, чтобы не было так грустно, оттого, что я Вас не застала!!!.. — Аня… Табаков, нахмурившийся в самом начале моей тирады, под самый её конец — попытался ухватить меня за руку. Но я, поражённая неприятным откровением и уже достаточно обиженная и взвинченная, с невероятным проворством вскочила на ноги. В глазах стояли слёзы: так хочет расплакаться маленькая девочка, когда узнаёт, что человек, которого она так ждала в гости, не пришёл, хоть и знал о её желании… Щёки горели. А ещё одолевала злость. На себя — за то, что позволяю эмоциям вырваться наружу, на своего собеседника — за то, что он, получается, был так жесток ко мне, хотя ничего плохого ему не сделала… — За что, за что Вы так меня возненавидели?! А?! И п-почему, если… если я Вам так ненавистна, сейчас решили мне показаться? Не понимаю! — слёзы уже вовсю катились по щекам, а голос осип и предательски звенел. Голова вдруг страшно закружилась, а я покачнулась, продолжая пятиться назад и несомненно бы упала, если бы меня не поддержали, помогая удержаться на ногах… — Ты сделала слишком поспешные выводы из моих слов, Аня! — громко, чтобы до меня вопреки состоянию всё же дошло, произнёс Олег Павлович, сжав ладонями мои плечи и стремясь заглянуть в глаза. — Спрашивая тебя, а затем и подталкивая к правильному ответу, я вовсе не имел ввиду под всем этим неприязнь к тебе. Посмотри на меня! Посмотри. Вот так… Скажи, что ты сегодня не сделала того, что делала обычно? Ну, вспомни. Шмыгая носом, я ответила первое, что пришло на ум: — Я… Я должна была съездить как раз-таки на кладбище — так как прошло чуть больше двух недель и мне хотелось там побывать, — но планы неожиданно изменились и пришлось отправиться в парк… Ну и причём тут это?! Актёр, видимо, понял, что если сам не разъяснит, то до меня вряд ли дойдёт — поэтому сказал: — Ты подсознательно хотела меня видеть и я пришёл, но не в тот день, когда ты бы ожидала. Знаешь почему? Потому что жизнь — не вокруг ограды кладбища и могил, а вокруг нас, вокруг тебя! И пока ты живёшь ты должна именно жить. Не искать призраки прошлого и не жить чужим прошлым, а создавать своё настоящее! Наконец я поняла, что мне хотят сказать. Гнев почти тотчас испарился, оставив место неловкости и стыду. И было отчего! В самом деле, повела себя как какая-то истеричка, даже не дослушав, что мне хотят сказать! Какой позор. — Теперь я поняла, о чём Вы, — признала, пряча взгляд. — Простите, не следовало так себя вести… Но Олег Павлович вовсе не рассердился. — Пустяки, пустяки. Недопонимания бывают у всех, главное: не держать их в себе, — а прямо говорить чего не понимаешь. Иначе может сформироваться обида на всю жизнь, — он подмигнул, но в его голосе мне опять почудилась грусть. — Простите ещё раз, но мне просто так хотелось быть к Вам в каком-то смысле ближе! — жалобно пояснила. — Вы — один из моих любимых актёров, и так больно было от осознания, что я Вас не увижу… — Увидела. И увидишь, — улыбаясь заверил Табаков. — Когда придёт время. Но не спрашивай, когда это. — Эх, а было бы здорово, знать, что будет дальше, куда заведёт жизнь и чем вообще закончится… — несколько мечтательно протянула я. — Ну что ты. Жизнь она потому и интересна — что одна и что никогда не знаешь, чем и когда закончится! Поэтому надо всё успеть сделать, — не согласился актёр и глаза его загорелись таким энергичным блеском, словно он всё ещё на Земле и планирует дальше свой жизненный путь. — Ну да, наверное, Вы правы. Ноги устали меня держать — и я медленно осела на траву. И не удержала всё же горестного вздоха. Мой собеседник, опустившийся в гущу цветов рядом, тотчас вопросительно взглянул: — О чём жалеешь? — О том, что то, чего мне хочется, никогда не произойдёт. — А чего ты хочешь? Ответно взглянула на актёра, усмехнувшись, и совсем тихо ответила: — Чтобы Вы жили. Но этого уже не будет… — Знаешь, я когда-то уже говорил в одном интервью, что часть меня не умрёт, а останется в каждом, кто меня помнит и кому я дорог. Частичка меня есть и в творчестве, которое осталось после меня. Так что, тебе не стоит грустить, а я — тем более не грущу! — со спокойной улыбкой ответил мужчина. — Всё равно это очень сложно принять… — Ну, ну, не так уж. Уверен, тебе это под силу, — ободряюще похлопал меня по плечу Табаков. И мне и вправду словно стало легче. — Олег Павлович, а всё-таки где это мы? — поинтересовалась я, в восхищении озираясь кругом. — Если это не рай, то что же?! Мужчина устремил взгляд вдаль, его глаза стали задумчивыми и в них отражались солнечные лучи. — Да я и сам не знаю… — наконец полушёпотом признал он. — Но полагаю, это то место, где все мы ждём нашей дальнейшей участи. — Это как? — Невозможно стопроцентно говорить, что кто-то плохой или хороший: жизнь не чёрно-белая, да и от нас исходит серый свет вместо определённого, поэтому мы сразу не попадаем куда нам полагается. а ждём. Кстати, снисхождение к каждому имеется именно из-за таких, как ты — тех, кто заботится о нашей памяти и вспоминает иногда в молитвах. — И… сколько Вам ждать? Актёр пожал плечами. — Не знаю, может так и буду здесь всё время. Меня устраивает. При жизни я был требовательнее к себе, окружающим, обстановке… Порой даже слишком. Это ещё один пример тебе того, как не надо делать, хотя в самом моменте ты своей излишней требовательности не замечаешь, как и того, что способен кому-то этим испортить жизнь. — А как же требовательность при работе например? — В этом случае, это качество не будет лишним, но не злоупотребляй: а то очень легко сделаться просто брюзгой м ворчуном, которому всё не так. Я рассмеялась. Солнечные лучи вдруг вспыхнули ярче, а затем почти мгновенно окрасились в красноватый оттенок. Стали закатными. — Что происходит? — с тревогой спросила, оглядываясь и поднимаясь на ноги. Табаков не выглядел напряжённым, но немного грустным. — Это значит, что тебе пора и мы засиделись, — объяснил он, тоже поднимаясь, оглядывая меня от макушки до пят и протягивая куртку. — Держи. — А… Мы ещё увидимся?! Вы обещаете?! — почти испуганно вопросила я. Ясные глаза мужчины излучали мягкость, а сам он улыбался: — Не сомневайся. Кивнув, я непонятно зачем набросила на спину куртку (вероятно оттого, что совсем-совсем не представляла, что будет дальше) и растеряно посмотрела на собеседника. — До свидания, я… буду скучать… Голос дрогнул, пришлось отвернуться и отчаянно заморгать. Вдруг неожиданно… я оказалась в кольце чьих-то рук — меня обняли! Изначально думалось, что ничего не почувствую, но это оказалось не так: хотя тепло, исходившее от актёра было не таким сильным, как-то, что обычно исходило при объятьях, но так или иначе я его чувствовала! Уткнувшись лицом в ткань пиджака и плотно зажмурив глаза, я слышала стук чужого сердца и чувствовала дыхание на своей макушке… Чувство тоски и неизбежности расставания смешивалось с умиротворением м ощущением чужой небезразличности к своей судьбе. Странное, но приятное сочетание… — Спасибо Вам за всё, Олег Павлович, — прошептала куда-то в ткань чужой одежды, чувствуя, что меня обняли сильнее и крепче. — Береги себя, и… Ещё встретимся, — тихо отозвался Табаков и я ощутила его улыбку, хотя и не видела лица. — Знаете, — уже отстраняясь произнесла, — а я кажется поняла, как нужно жить — так, чтобы в конечном счёте о тебе сказали, что ты сделал больше хорошего, чем плохого. Именно так жили Вы и множество людей помимо Вас. Олег Павлович медленно и одобрительно кивнул — и коснулся губами моего лба, когда я ещё не успела отойти далеко назад. И в этом жесте было что-то настолько отеческое, что снова защемило сердце… Я продолжала улыбаться до тех самых пор, пока яркая вспышка света не заслонила от меня всё вокруг и… … вздрогнув, я резко села, распахнув глаза. Вокруг по-прежнему были люди и шумели парковые деревья. Телефон, соскользнув с моих коленей, едва не полетел вниз. Я от неожиданности ухватилась за проводок от наушников, воткнутый в него, стараясь его удержать, но конец провода выскочил из разъёма… бах Ну да, это было ожидаемо. Тяжело вздохнув, я молча подняла средство связи, осмотрела и повертела в руках, убедилось, что оно всё ещё функционирует и выключив музыку, убрала в карман куртки, перед тем посмотрев на время. Ого! Прошло почти сорок минут, а казалось — маленькая вечность… Поднявшись, зачем-то вновь посмотрела на шумевшие листья склонённого ко мне дерева, улыбнулась… и направилась к выходу из парка. О многом подумаю, но… позже. А пока нужно хотя бы до дома добраться по этой дождливой погоде и фотки другу-таки отослать… И вообще… надо жить. Просто жить.