Лунная База Демикорнов. Лёха
— Фаринкс, привет! Как твоё ничего?! — на зависшем передо мной в воздухе голо-экране мордашка чейнджлинга выглядела как-то не очень довольной. — Ты что, не выспался, что ли? Или, может быть, я оторвал тебя от чего-то важного? — Да нет, — смущённо улыбнулся тот, почесав копытом загривок. — Просто повздорил вчера с одними... теперь настроение такое, что Найти меня даже в другую комнату спать выгнала. А то у неё от моих эмоций зубы ноют, и голова болит. Ну а что я сделаю, если этот манерный сноб меня довёл? — Ого, похоже, я пропустил что-то интересное! Расскажешь? — интересуюсь я. — Да там и рассказывать почти нечего, — пожал плечами Фаринкс. — Просто зашли мы вчера в "Маски". Ну, ты знаешь это заведенье у нашего театра. Там ещё маски над входом висят — грустная и весёлая. Обычно я после работы сразу домой иду, но вчера как-то всё слабенько было — зритель попался в большинстве своём инертный, эмоций мало. Что тут скажешь — аристократы! Так что мы голодные после представления были, вот и забежали туда — добавить. В «Масках», если ты не знаешь, всегда куча народа и они производят кучу всяческих эмоций. Там же сцена есть, и каждый желающий может выступить со своим номером, а зрители уж стараются каждого оценить по заслугам — вот и выдают кучу эмоций. Чем мы и хотели воспользоваться, чтобы хорошенько подкрепиться. А то на выступлении в театре в этот раз словно поникены какие-то сидели. Там в основном знать была — так они больше следили за тем, как они выглядят, да за конкурентами следили, чтобы потом им их ошибки припомнить. А что происходит на сцене – их мало волновало. Просто посетили модную в этом сезоне тусовку, чтобы потом, на каком-нибудь светском рауте, походя упомянуть, что были там и всё было довольно… ну а дальше все будут молоть, кто во что горазд. Чейнджлинг замолчал, явно вспоминая вчерашние события. — И что дальше было? — подтолкнул его я. — Ну... заняли мы столик, — продолжил мой приятель. — Наш любимый, в дальнем углу, как раз был свободен. Заказали сидра от Бабули Смит. Ну а дальше просто сидели, говорили обо всём и ни о чём одновременно. Ну, ты знаешь, как это бывает. Нас же другое интересовало. — И-и-и? — подтолкнул его я. — Да туда, сразу за нами, ещё одна компания пришла. Из этих… ты их тоже знаешь — те снобы из основной труппы Королевского Большого Театра. Они вечно смотрят на нас свысока и гадости всякие про нас говорят. Да и про ваш с Чикой мюзикл вроде бы тоже что-то такое говорили в те времена, когда вы его играли. — Ах, эти?! — кивнул я. — Помню их — целое море напыщенного самомнения и уверенность в том, что они — элита и мир крутится вокруг них. — Вот-вот! — закивал Фаринкс. — Эти типчики и расположились рядом. Причём специально сели к нам поближе, да ещё и разговор завели о том, что в нынешнее время театральное искусство опошляется всякими любителями. Да ещё громко так говорили и на нас поглядывали. Там ещё кобылки рядом сидели, за соседним столиком. Так они сразу этих типчиков узнали и стали ловить каждое их слово так, словно это какое-то откровение. От этих дурёх такой поток любви и обожания пошёл, что у меня слюна водопадом потекла! Но сам понимаешь — такое есть совсем... э-э-э-э… стрёмно! Особенно зная то, что всё это предназначено не нам, а сидящим рядом самодовольным, напыщенным уродам! Да меня от их коктейля чувств чуть наизнанку не выворачивало! Особенно от одного единорога. Да ты его тоже помнить должен — Кантерлотский Соловей прозвали этого типчика. Впрочем, не удивлюсь, если он сам себя так назвал. Голос у него, конечно, реально хороший, да и статями он прям эталон красоты, не хуже, а может и лучше принца Блублада. Вот молодые дурочки и ведутся на него — им же невдомёк то, что он из себя внутри представляет. А там такой коктейль, что поверь мне, даже у меня нет особого желания глубже внутрь его поганой душонки лезть. И так-то еле сдерживался от того, чтобы не вытошнило. Уж будь моя воля — я б этого актёришку!.. Фаринкс от переизбытка эмоция аж зубами заскрежетал. — Ладно тебе, успокойся, — слегка осадил я не в меру разошедшегося приятеля. Похоже сильно его достал тот хлыщ. — Что-дальше-то было? — А чего дальше? — вздохнул Фаринкс. — Какой смысл нам было там сидеть? Мы же не мазохисты какие, чтобы эту вонь терпеть! Вот и пошли мы на выход, на свежий воздух. Фаринкс замолк, явно переживая то, что произошло с ним в тот вечер. — И-и-и-и? — снова подтолкнул я друга. — А этот гад в след нам бросает, небрежно так: "Хорошо, что эти скоморохи из кружка самодеятельности уходят. Мол, после нашего ухода, воздух тут чище будет!". Ты представляешь это, а?! — стукнул копытом Фаринкс по столу, да так, что изображение его на пару секунд покрылось рябью. — Этот вонючка ещё и про вонь от нас намекает! — И что же ты сделал? — поинтересовался я. — Ни на миг не поверю, что ты не смог достойно ответить этому придурку! — Да ничего такого, — фыркнул Фаринкс. — Этот идиот, видно, решил, что раз он единорог и его прозвали Кантерлотский Соловей, то он уже крут как королевский гвардеец! Так вот — он ошибался! Но он жив, так что не переживай об этом. — Я так и понял, — киваю я. — Иначе бы мы сейчас не разговаривали, а я бы собирал тебе передачку в тюрьму. — И то верно, — вздохнул чейнджлинг. — В общем, меня удержали… в последний момент. А этот придурок слегка сбледнул с морды, когда понял, что бы с ним было, если бы я удар не сдержал. Ну а дальше мы поспорили, кто на кого больше произведёт впечатление своей игрой. — Я уже жалею, что не присутствовал при этом, — усмехнулся я. — Ну да, — фыркнул Фаринкс. — Ты многое пропустил. — Так что произошло потом? Кто выиграл? — тон моего голоса давал понять, что я ни секунду не сомневаюсь в ответе. — Потом... — протянул приятель. — Потом мы решили выяснить, кто всё же лучший актёр — он или я. Выступив прямо там, на сцене, а зрители пусть рассудят. — Ну, этого следовало ожидать, — киваю я. — А теперь рассказывай подробности. — Да-а-а… — махнул копытом Фаринкс. — Кинули жребий, и первым выпало играть ему. Вот он и вылез на сцену с монологом из пьесы «Гамлет». Тыкву взял вместо черепа и начал манерно стонать, подвывая временами: «быть иль не быть — вот в чём овёс!». Фаринкс явно передразнил своего оппонента, изображая его голос и манеру декламации. Выглядело это довольно забавно. — Видел бы ты это выступление! — усмехнулся он. — Без смеха и слёз на это смотреть было просто невозможно! Станиславский наверняка в гробу бы перевернулся, если бы его похоронили у нас! — И-и-и-и? — Да ничего так, — пожал плечами Фаринкс, — свои аплодисменты он получил. Хоть я бы и не сказал, что очень сильные. А дальше на сцену вышел я. Фаринкс вздохнул и продолжил: — Знаешь, мне в тот момент как-то ничего хорошего в голову не пришло. Так что я начал импровизировать. Подумалось, что раз он разговаривал с мёртвым, то и мне следует сделать что-то в этом же стиле, чтобы потом не говорили, что я в другом стиле играл, и из-за этого победил. Фаринкс вздохнул, посмотрел на меня как-то растеряно, словно решая, говорить дальше или лучше помолчать, но всё же продолжил: — А довелось мне как-то читать одну книгу… из ваших… человеческих. Тех, что вы с принцессой Чикой привезли из вашего мира. Там один маньяк-убийца под конец совсем сошёл с ума и стал видеть своих жертв, что, по его мнению, собрались ему отомстить. Вот эту сцену я и изобразил. Фаринкс опять помолчал, потом взглянул мне в глаза и с лёгкой усмешкой сказал: — И не совру, если скажу, что выступил я великолепно! Все зрители, затаив дыхание следили за тем, как я разговариваю с невидимыми призраками своих жертв. Как уворачиваюсь от их невидимых копыт, когда призраки пытались схватить меня. А когда я спрыгнул со сцены, убегая от них — все зрители ломанулись на выход сильно опережая меня! Какая там давка была — любо-дорого вспомнить! А уж сколько пикантных эмоций! Мы с приятелями тогда очень хорошо перекусили! Мда… теперь уже я не мог найти слов, чтобы как-то описать то, что я чувствую. Об одном жалею — о том, что меня там не было!Лунная база демикорнов. Медцентр. Лёха
Фаринкс после моего рассказа и просьбы о помощи не стал отнекиваться, а прилетел так быстро, как только смог, так что уже через час мы были в медцентре и стояли у монитора, на который выводилась вся медицинская телеметрия малышки и было видно всё, что происходило в палате. — Вот она, — киваю я, указывая Фаринксу на изображение жеребёнки. Фаринкс вгляделся в экран, рассматривая спящую малышку. Она спала, лёжа на кровати в какой-то трогательно-беззащитной позе, и казалась тёмной тучкой, что пристроилась к белому облачку постельного белья. — Странно-то как, — шёпотом проговорил Фаринкс. — Я её совсем не чувствую! — Да? — удивился я. — Это странно. Я чувствовал её страх, когда пытался разговаривать с ней. — Это другое! — отмахнулся чейнджлинг. — Я имел в виду, что не чувствую её как чейнджлинга! — Ну, когда я обследовал её нейросетью, то сканер тоже показал только 45% совпадения генома с чейнджлингами. Даже у вашей Лайт Дарк было около восьмидесяти процентов. — Вот именно! — кивнул приятель. — Лайти у нас всё же чейнджлинг. Только с некоторыми особенностями. А эта кобылка скорее похожа на Фларри Харт — в ней тоже есть наша кровь, но она всё же не чейнджлинг. Ну, то есть… не совсем чейнджлинг. Тут мы повернулись на раздавшееся рядом торопливое цоканье копыт. — А что это вы тут делаете? — обратилась к нам неожиданно появившаяся рядом мисс Кин. — Алексей, вы опять хотите её испугать? Учтите, что я вам этого не позволю! Пусть вы сейчас здесь главный, но издеваться над беззащитной малышкой я вам не дам! Мда... Похоже, Зара всё же наябедничала мисс Кин про вчерашнее, и та теперь глаз с нас не спустит. Проблема… я вовсе не хочу ругаться с этими двумя кобылами — они ж меня на ноль помножат, если решат, что я как-то врежу их воспитанникам! — Мисс Кин, я вовсе не собираюсь издеваться над ней! — отвечаю я. — Видите — я даже чейнджлинга привёл, чтобы убедить малышку, что тут ей нечего опасаться! — Что ж… — погарцевала на месте мисс Кин, — я вам поверю… на этот раз… но не забывайте — я слежу за вами! И не будите малышку — она не так давно заснула. — Конечно, мисс Кин, — киваю я, — мы подождём. Кинув на меня ещё один предупреждающий взгляд, кобылка, резко развернувшись и гордо задрав носик вверх, порысила по своим делам. — Во имя Принцессы Чики! — воскликнул Фаринкс, когда мисс Кин скрылась за поворотом. — Что это за фурия тут пролетала?! Я уж подумал, что смерть моя пришла — так она в меня взглядом вцепилась! А этот набор эмоций?! Это же что-то с чем-то! У меня душа куда-то в хвост ушла от её эмоций! — Не видел ты реальной фурии, — хмыкнул я. — Вот вчера на меня Зара так налетела, когда я попытался с этой поняшкой поговорить, что я действительно решил, что она там меня на месте и прибьёт! — Забавно, — протянул Фаринкс. — У этой поняшки такая команда поддержки, а ты за неё беспокоишься. Почему это? — Да сам не знаю, — пожал плечами я. — Есть в ней что-то такое... Что-то, что заставляет меня волноваться. — Так что ты от меня хочешь? — тут же перешёл к конкретике чейнджлинг. — Для чего ты вообще позвал меня сюда? — Так это же очевидно, Фаринкс! — отвечаю я. — Ты тот, кто может сломать ту стену, которой эта кобылка отгородилась от нас. Она, похоже, думает, что мы хотим её тут как минимум съесть. Тут для неё все чужие и нет никого похожего на неё. — Так чего же ты от меня хочешь? — переспросил Фаринкс. — Только конкретно и точно. — Поговори с ней, — пояснил я. — Покажи, что ты тоже чейнджлинг, и поговори. Фаринкс несколько секунд молча смотрел на меня своими синими глазами, словно сомневаясь в моих умственных способностях. Потом всё же решил подать голос и пояснить, что я сказал не так: — Вот общаюсь с тобой и забываю порой, что ты, по сути — чужак. И как чужак, не знаешь элементарных вещей. — Э-э-э-э... чего? — не понял я. — А того! — блеснул клыками Фаринкс. — Я вообще не уверен, что смогу найти общий язык с этой малышкой! — Давай всё же сходим к ней и попробуем. Тем более, что она уже почти проснулась, — киваю я на экран. — Ну а по пути ты мне расскажешь, в чём я ошибаюсь. — Пошли, — кивнул Фаринкс и тут же, с ходу, начал лекторским тоном пояснять свою мысль. Ну а я только тяжко вздохнул, настраиваясь на усвоение материала. В голове мелькнула мысль, что среди моих знакомых пони очень много тех, кто любят читать мне лекции.* * *
— Самая главная твоя ошибка в том, что ты, видимо, считаешь, что у чейнджлингов один общий язык, — начал свою лекцию приятель. — Но это в корне неверное убеждение! — Ну уж совсем меня за идиота не держи! — фыркнул я. — Конечно же, я понимаю, что у вас могут быть какие-то диалекты или просто различные говоры. В человеческих языках это сплошь и рядом встречается, так что я не вижу причин отказывать в этой особенности и вам. — И снова неверно! — ухмыльнулся Фаринкс. — Ну да я тебя просвещу. А то думаешь, что если ты выучил через нейросеть язык, которым владеет Чика, то уже знаешь Высокую Речь? — И вовсе я так не думаю, — покачал головой я. — Многое из вашего языка я просто не могу воспроизвести. Так что я им по сути и не владею. — Да не в этом дело! — возразил Фаринкс. — Я хочу сказать, что язык у каждого гнезда обычно свой, и выходцу из одного гнезда трудно понять того, кто жил в другом гнезде. Конечно, нам помогает телепатия, но она хорошо передаёт образы, чувства, но точные и сложные понятия передать зачастую не способна. А вообще даже в одном гнезде рядовые юниты могут не понять своих командиров и королеву, если те будут пользоваться высшей формой Высокой Речи. Фаринкс сделал паузу и спросил: — Вот ты знаешь, почему Высокая Речь так называется? — Неа! — помотал головой я. — А всё потому, что она реально высокая — вот почему! — снова блеснул клыками чейнджлинг. — По сути, у Высокой Речи очень высокая скорость передачи информации. И чем выше по рангу юнит, тем скорость выше. Так этого мало — на уровне Королевы и её приближённых подключается ещё и шифрование информации, чтобы никто не перехватил не предназначенное ему сообщение. И скорости, способ кодирования и всё остальное в общении зависит от Королевы. Ибо через неё всё это и работает! — Ха! А как вы тогда общались, когда Кризалис вас кинула?! — А вот так и общались, — буркнул Фаринкс. — С трудом! Мы тогда вообще, как пыльным мешком тюкнутые ходили. Пока Торакс не смог развить в себе нужных лидеру качеств. И даже тогда, когда он что-то такое смог сделать, то, как только появилась нормальная королева — многие предпочли подключиться к ней. Сейчас у нас вообще какое-то непонятное многовластие: кто-то подключен к Тораксу, кто-то — к Кризалис, кто-то — к Чике, а ещё есть несколько оригиналов, что предпочли подключиться к Фларри Харт. — Ого, вот это вообще неожиданно! — неподдельно удивился я. — Я тоже изрядно офигел, когда узнал, но это действительно так, — фыркнул Фаринкс. — Вот такая фигня получается! Я у тебя книжку читал по теории передачи информации — там что-то подобное нашему обществу описано. Так что чейнджлинги — это, по сути, компьютерная сеть с центральным хабом, но каждый юнит имеет разные права доступа. А у нас сложилась такая ситуация, что у нас этих хабов аж четыре штуки! И хорошо ещё, что другие хабы — это, по сути, клоны изначального хаба, а то мы бы так и не смогли понимать друг друга. Ну или общались бы на простейшем наречии — типа вашего пиджина, или образами и чувствами — с помощью телепатии. Мы остановились перед дверью в палату малышки, и Фаринкс, посмотрев на меня, спросил: — Ну как, ты ещё хочешь, чтобы я этим занялся? — Ну… ты постарайся, — попросил я. — Вдруг у тебя всё же получится? Лучше попытаться и потерпеть поражение, чем не пытаться вообще. — Да я и не спорю, — пожал плечами приятель. Он постучался и распахнул дверь через некоторое время, так и не дождавшись ответа: — Привет, маленькая сестрёнка! — дружелюбно оскалив клыки, прошипел он, используя самый простой вариант родного языка. Почему-то вид чейнджлинга не обрадовал кобылку. Она, широко раскрыв от ужаса глаза и прижав к голове длинные ушки, слетела с кровати так, чтобы она закрывала её от нас, и тихонько захныкала. Мы с Фаринксом недоумённо посмотрели друг на друга, не зная, что предпринять дальше. А я услышал… хотя нет, не услышал, а скорее почувствовал пятой точкой, как где-то в конце коридора цокают копыта мчавшихся к нам двух разъярённых кобыл.